Текст книги "флэшбэк - flashback"
Автор книги: Александр Лонс
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)
– Что за стишок? – Алекс правда не понял, о чем она говорит. – Почему про уставшую деловую женщину?
Тут Лора стала декламировать по памяти:
– «Хочется дурой набитою стать, –
Чтоб позабыть, как писать и читать,
Чтобы в постели – круглые сутки...
Чтобы смеяться на глупые шутки...
Чтобы переться от розовой шмотки,
Чтобы подруги – одни идиотки,
Чтоб в ридикюле духи и жЫвачка,
Чтоб Петросян насмешил до усрачки.
Чтобы компьютер – большой калькулятор,
Чтобы с «ашипкай» писать «гиниратор»,
Чтобы «Дом-два» – «зашибись передача»,
Кучу любовников и побогаче.
Чтобы в наушниках – «Шпильки» с Биланом,
Чтобы трусы – только «Дольче Габана»,
Чтоб «информатика – страшное слово»,
Чтобы «политика – это не клево».
В общем, хочу быть набитою дурой,
Брать не умом, а лицом и фигурой,
Все достигать, выставляя коленки...
Стать бы такой... И убица ап стенку
Станешь такой – офигеешь от скуки!
Будут вокруг не подруги, а суки.
Все мужики будут гады и жмоты,
Отдых достанет ну просто до рвоты.
Будут в квартире не стены – застенки,
Будут скучать друг по другу коленки.
Так что ресницами глупо не хлопай:
Взгляд в монитор и работай-работай!»
– Класс! – засмеялся Алекс. – Аддитивная какая-то поэзия.
– Чего?
– Аддитивность – это такое свойство отдельных объектов, заключающееся в том, что значение величины этих объектов, отвечающее целому объекту, равно сумме значений величин, соответствующих его частям, при любом разбиении объекта на части.
– Да? Сам-то понял, что сказал? – сердито спросила Лора.
– С трудом, если честно. Но тебе, по-моему, не о чем беспокоиться – с лицом и фигурой у тебя все более чем в порядке. – Тут Алекс действительно не кривил душой. Лора была не только красива, элегантна и изящна, но и выглядела сильно моложе своих паспортных двадцати трех, без малого, лет. Правда у нее было два комплекса – по поводу слишком юной внешности и небольшого, как ей почему-то казалось, размера бюста. – А кто автор сего творения? Я хочу знать.
– Я тоже хочу. На стихах точка ру заявлена какая-то Аня Ахметова, но это явно такой неудачный псевдоним. И вообще под этим ником всего три произведения. Я в Интернете постоянно находила этот стих, то на «ЖЖ», то на «ЛиРу», но обычно оно там совсем без автора. Кстати, я тут прочитала на ночь твой рассказ про извращенцев, в результате чего мне приснился целый триллер, про какой-то город, где почему-то никогда не бывает солнца. Там совсем рядом оказался такой буйный тропический лес, а в этом лесу завелся специальный маньяк, который похищал людей и помещал в какой-то секретный проект… в конце концов этим маньяком оказался ты! Типа ты там где-то в дебрях этого леса создал целый город, для которого тебе нужны были жители, за которыми тебе было бы интересно наблюдать, чтобы потом использовать свои наблюдения для написания книг…
– Фигасе! Нашла чего читать на ночь! – усмехнулся москвич. – Но вообще-то у тебя здорово вышло с этим сном! Какая превосходная идея! Может, в самом деле, надо какой-нибудь такой рассказ написать? Подари сюжет! Правда, я что-то такое где-то уже читал… или видел?
– Или писал? Да ради бога. Это я тебе еще краткий пересказ выдала, а прикинь, как там все красочно было! Типа, когда ты раскрываешь, кто ты такой все люди в восторге, а я в панике, потому что мне предстоит остаться в твоем городе и я навсегда потеряю свободу.
– Хоть не осталась?
– Нет, проснулась! – засмеялась она. – Ты вот что мне лучше скажи, что в твоем понимании значит «свобода?»
– «Свобода» – это такая старая парфюмерная фабрика в Москве. Она сохранилась в первозданности еще с советских времен, и до сих пор работает. У них, кстати, очень недурственный крем после бритья. Он с витамином F и очень хорош при всяких повреждениях кожи – трещинках там или микротравмах…
– Нет, я серьезно? Можешь прямо сейчас сказать?
– Могу, почему нет? – согласился Алекс. – Свобода – это возможность удовлетворять свои желания и потребности, если твои действия не ущемляют чьих-то интересов.
– Вот! Сам говоришь – «если не ущемляют чьих-то интересов», – а это уже ограничение.
– Да, правильно, ограничение, а то получится не свобода, а вседозволенность. Человек не может и не должен быть полностью свободным. Ведь есть границы, ограничения, стереотипы. А еще есть узы, связи, ответственность, чувство долга, наконец, все то, что нам очень и очень необходимо в жизни.
– Нет, ограничение – это именно несвобода! – Лора явно уже много думала на эту тему, и была рада возможности высказать свои мысли. – То есть, когда у уже тебя есть желания, но они не могут быть выполнены из-за разных ограничений. Несвободным тебя может сделать экономическая зависимость, и твоя обидчивость, и постоянное желание казаться хорошим. А еще огромную роль в нашей жизни играет мнение окружающих и точка зрения тех, кто старше и выше. Часто все это мешает задуматься о том, кто ты на самом деле, и так ли уж важно, что в данный момент о тебе думают. Эти границы определяют, где надо работать, как одеваться, где жить, с кем спать и многое другое, мешая оставаться самим собой в разных ситуациях. Такие ограничения мешают реализоваться всем нашим потребностям и воплотиться желаниям.
– Ну, да, все правильно, только вот не всяким желаниям надобно давать ход! А если все твои потребности будут удовлетворяться…
– А я бы только спасибо сказала, если бы меня как барашка кормили, выгуливали, не обременяли выбором и убили без особых мучений. Это к вопросу о потерянном рае – главная характеристика этого рая как раз в том, что в он исполняет все желания. Как у плода в чреве матери.
– Я бы тоже спасибо сказал! Да и не только я, никто бы не отказался! Но какие у эмбриона желания? Дай бог рефлексы.
– Ну не скажи! Питание – ровно столько, сколько надо, избавление от продуктов жизнедеятельности, возможность сколько угодно спать, комфортное состояние. Степени свободы определяется потребностями человека. Если у человека два желания, и в системе, где он существует, они оба выполняются – он обладает абсолютной свободой.
– Питание и избавление от продуктов жизнедеятельности у плода идет через пуповину. Это неосознанно и вегетативно. Спать – да, плод спит. Но я не думаю, чтобы у него возникали осознанные потребности спать. Засыпает и все. Когда у меня был совсем маленький сын, я проводил над ним всякие психологические наблюдения. Так почти до года после рождения он засыпал совершено бессознательно.
– Да дело не в осознанности. Счастье – это такое состояние, когда больше уже ничего не хочется. Чаще всего человек не может внятно произнести, чего ему хочется конкретно. Ему просто плохо и некомфортно, а он желает, чтобы все было хорошо. Собственно, поэтому рай во всех культурах – это место, где все хорошо, вне зависимости от конкретных форм и содержания.
– Ну, не знаю…По-моему счастье, это когда достигаешь намеченной цели. И неважно, что это за цель – сортир после неумеренного количества пива или высшие духовные ценности. Знаешь анекдот про русский кайф? Вот так примерно.
– Я не слышала. А ну-ка расскажи!
– Значит так, – начал Алекс. Он любил рассказывать анекдоты, хотя делать это не умел и вечно их забывал. А рассказчику анекдотов, как известно, нужна хорошая память и твердая вера в отсутствие памяти у других. – Поспорили: русский, француз и американец – чей кайф лучше, чей забористее, и чей острее? Француз к бабам повел. Ну, двое других потом решили, что это все конечно хорошо для организма и вполне приятно, но нет особой тонкости ощущений. Не кайф. Американец по пустыне на квадроциклах гонки устроил, но остальным это как-то не особо напряженным показалось. Тоже не кайф. Тогда русский привел всех к себе домой в хрущебу, посадил на малогабаритной кухне, пивом под завязку напоил, а в сортир не пускает – дверь запер. Держал так, держал до последнего, а когда все уже на пределе были – вот-вот описаются – открыл дверь в совмещенный санузел. Ну, американец с французом сразу ломанулись туда: кто к унитазу успел, а кто к раковине. Выходят потом оба такие довольные, радостные. «Ну и как, – спрашивает русский, – кайф?» «О, йес, – отвечают иностранцы, – кайф, кайф!!!»
– Ну, а о чем я говорю? – Засмеялась Лора. – Счастье – это когда желание все-таки и-и-и-и-сполняется! Да, напомни мне, потом рассказать тебе кое-что. Мы же встречаемся завтра?
– Нет, не встречаемся – завтра я буду уже в Москве.
– Уже? А, ну да, ты мне говорил… жаль.
– Конечно, жаль. Слушай, а приезжай как-нибудь в Москву? На выходные, а? С жильем я тебя устрою – или в гостиницу или к друзьям-знакомым. Это всегда можно легко организовать. И еще со своей стороны я обещаю интересные разговоры и любопытные встречи, занимательные экскурсии по городу…
– А про что экскурсии? На катере по Москве-реке? Или в музей имени Пушкина?
– Да ну тебя, это банально и пошло. Можно собрать всех, кого ты хочешь видеть и сходить на какое-нибудь занятное неформальное мероприятие, покататься по монорельсовой дороге… Или вдвоем проехаться на трамвае через центр города. Есть в Москве такой трамвай, и номер у него три…
– И что в нем необычного?
– Да ничего, просто у него очень длинный маршрут. Начинается с Чистых Прудов, от памятника Грибоедову, переезжает Москву-реку, оказывается в самом сердце Замоскворечья, медленно переползает Садовое кольцо у Павелецкого вокзала, проезжает мимо штаб-квартиры руководства Русской православной церкви – Святоданилова монастыря, пересекает Третье транспортное кольцо после Тульской улицы, проскакивает железнодорожную платформу «ЗИЛ», долго едет параллельно Варшавскому шоссе, затем поворачивает и переезжает саму Варшавку, проходит мимо Москворецкого рынка и, наконец, высаживает всех у Чертановского метро. Я бы сейчас не отказался от того, чтобы проехаться на этом трамвае от начала и до конца. Но только чтобы ты сидела рядом со мной, положила свою голову мне на плечо, я бы взял твои руки в свои и мы говорили бы о чем-то. Долго и неторопливо…
Лора ответила не сразу.
– Я тебя уже как-то просила, – сказала она тихо, – не надо всего этого. Ты офигенно прикольный, но только у меня одна к тебе такая вещь... Давай останемся друзьями? Поверь, для меня это очень важно...
– Я тебя совершенно не интересую?
– Ты давно смотрел на себя в зеркало? Посмотри, и сам все поймешь, ты же умный дядька. Я тебя ценю как друга, поэтому перестань, ты же обещал… Ну, ты понял, да? А сейчас пойдем назад, а то я очень-очень замерзла. – Лора сложила у лица руки лодочкой и стала на них дышать. – Там недалеко от метро есть вполне приличная кафешка, вкусно готовят и народу обычно немного. А то я еще и есть хочу, просто невозможно.
– Хорошо, больше не буду, идем в твою кафешку, – покорно согласился Алекс. – Это где? Что за кафе?
– В Парке Победы на Крестовском.
Узнав у подробности про это кафе, Алекс, не привлекая особого внимания, быстро отбил эсэмеску для Пухова, с указанием приблизительного времени и точного места, где они с Лорой собирались перекусить, и отправился на встречу со вкусным обедом.
Несмотря на выходной день народу в кафе находилось немного, и в очереди стояло всего четыре человека. Сквозь большие окна падал приглушенный свет, наполняя помещение каким-то потусторонним голубоватым сиянием, а еда оказалась недорогой и действительно очень вкусной. Не торопясь, Алекс с Лорой вникали в кулинарные подробности, как вдруг внешний дверной проем начал заполняться дородной фигурой Пухова. Алекс удивился – так быстро доехать было практически невозможно, даже учитывая свободные субботние улицы, отсутствие пробок и технические данные пуховской машины. На сей раз, колдун облачился в обычное кашемировое пальто, шею под бородой обмотал длинным шарфом, но головного убора не надел. Глаза друзей встретились. Едва заметно кивнув своему московскому другу, Сергей направился к прилавку, некоторое время делал вид, что внимательно изучает блюда, окинул взором зал, скользнул взглядом по приятельнице Алекса и быстро направился к дверям.
– Смотри, какой прикольный мужик! – Лора тоже заметила Пухова, но когда тот уже уходил.
– А? Что? Да, мужик прикольный, – пробормотал Алекс, опасаясь за свою интонацию. – В Петербурге вообще много интересных людей.
– А у вас что, мало?
– У нас их тоже хватает, только в Москве они все крутые, понимаешь, по улицам редко ходят просто так, да и в обычные кафе заходят нечасто… – Тут Алексу пришла эсемеска от колдуна: «ну и бабник ты Алекс!» Хмыкнув, он стер сообщение, а сам продолжил: – У нас прикольных людей надо искать по клубам, ресторанам, банкет-фуршет-презентациям. По фирмам можно. По выставкам иногда.
– Зачем?
– Что значит «зачем?» – Алекс действительно не понял вопроса Лоры.
– Зачем надо искать прикольных людей?
– Да ни зачем не надо, – усмехнулся он. – Просто так, чтобы потом было где посмотреть на прикольных людей. Ну, ты как? Сыта? Может, тогда пойдем куда-нибудь? Или еще посидим?..
42. Пол Жданов
Как любил говорить мой бывший друг Алекс – «Если жизнь посылает тебе кислые лимоны, дави их на лимонад». Этому миру неведомо сочувствие, в той же мере, что и бесчеловечность – это мир порядка и его исполнения, спокойный и упорядоченный в своей цельности. Не становитесь на дороге всеобщего спокойствия и благополучия – и ваша жизнь останется такой же безмятежной и бездушной, как и существование миллионов других жителей. Этот мир стал настоящим избавлением, и так ли уж много означает чье-то желание испытывать и дышать полной грудью в сравнении с миллионами жертв, принесенных на алтарь потакания страстям?
Опять пустая риторика.
Когда по моему запросу стали приходить сообщения от агентов, я даже не сразу сообразил, о чем шла речь, слишком сильно разозлил меня Шеф. А когда вспомнил – то сразу обрадовался – задание я им дал такое: узнать, кто и зачем хочет убить Пола Жданова – меня, то бишь. Они, правда, не были в курсе, что я – это я, но такие подробности им знать и не полагалось.
Вначале откликнулись «Пейдж» и «Гаспар». Первый откровенно скучал и всегда с радостью хватался за мои задания, а второй привык к службе, поэтому всегда реагировал четко и быстро.
Но моя радость была непродолжительной – ничего путного эти двое не узнали.
Возможности человеческие небезграничны. Бог был глух и слеп к моей беде. Нет, я все-таки не разозлюсь, не дождетесь! А ради чего тут злиться? Меня посещают мысли, чем дальше, тем страньше. Понимаю, что я выбился из общего ритма, что мне нужно отдохновение, мне необходимо замкнуться в каком-то недоступном для других пространстве.
К чему я это все? А вот к чему.
Когда я, в конце концов, получил досье на всех тех, кто мог хотя бы теоретически желать моей смерти, и тех, кто получил бы хоть какую-то пользу в случае моей внезапной гибели, я не то чтобы сильно расстроился, скорее – поскучнел. Таких людей оказалось уж слишком много.
Раскрываешь какой-нибудь файл, и читаешь нечто вроде:
«Главная черта – целеустремленность. Дисциплинирован, эмоционально скуп, в быту не требователен вплоть до аскетизма. В то же самое время к людям предъявляет самые высокие стандарты, и горе тем, кто под эти шаблоны не подходит. По несгибаемости яркий параноидал даст сто очков вперед любой железобетонной балке. Плохое, как, впрочем, и хорошее, помнит долго, но общаться с этим человеком в жизни – сплошное мучение, однако он вполне может быть руководящим работником…»
Обычно – никаких намеков, только и важного, что эта личность где-то в чем-то пересеклась с моими интересами.
Старик вызвал меня в очередной раз без всякого намека. На этот раз в кабинет к Шефу пригласили официально, причем с самого утра, в один из понедельников.
– Давай, проходи, садись, – после обычных приветствий сказал Старик, – ну, ты как?
– Нормально, босс. А что? – испугался я. Я до сих пор злился на него, но известно, что злиться на начальство – занятие непродуктивное.
– Как твой отдел?
– Я же только недавно начал… – стал я почему-то оправдываться. Шеф никак не выказывал своего интереса к нашему предыдущему разговору. Похоже, что всю прошлую нашу беседу он благополучно амнезировал. Или только прикидывается? Что ж, он может.
– Вот и я о том, как ты все это начал. Тебе нужно будет освоить все главные секреты управленческого воздействия.
– Ну, я же более-менее справлялся с руководством группой, а отдел, по-моему, не очень сильно отличается…
– Группа – это хорошо, но недостаточно. Отдел – не группа. Вот, например, есть такое понятие – «управление обезьянами», знаешь, что это? Не знаешь. А сие есть искусство не брать на себя проблемы своих подчиненных. Любых подчиненных, кем бы они ни были. Или что является ключевым критерием при приеме на работу: обучаемость или профессионализм? Иногда трудно решить. Ты пойми, что руководитель, он же как завхоз: на нем вся организация и обеспечение бесперебойной работы подразделения. Тебе нужно четко усвоить понятие продукта работы отдела, продукта работы сотрудника и как эти «продукты» влияют на планирование деятельности твоего отдела, на смету расходов, на прогноз разных неприятностей. Ты должен понять, как нужно ставить планы перед работниками, как повысить качество службы и взаимодействие между сотрудниками, как грамотно и точно делегировать основные задачи, ключевые критерии работы, как координировать с другими отделами... Короче – я тебя направляю на курсы повышения квалификации для руководителей и ТОП-менеджеров компаний. Не спорь, это – приказ! Официально ты – гендиректор компании «ЮниКод», направлен на стажировку…
– Кем направлен? – спросил я.
– Подожди… Направлен на стажировку… на обучение, и будешь там повышать свою квалификацию. Поедешь в Город-на-Неве, на неделю. Пятидневный практический курс, посещение обязательно, личное присутствие будет фиксироваться, поэтому даже не думай… Все! Свободен!
На этом разговор с Шефом закончился, и уже через пару дней я оказался за четыреста миль от своего дома.
Командировка. Вот где происходят самые забавные события, потому что именно в командировке, вдали от родственников, друзей и знакомых можно позволить себе маленькие вольности, легкие шалости, небольшие глупости, и хоть на время почувствовать себя почти свободным человеком. А когда командировка закончится, и все это будет в прошлом, то останутся приятные воспоминания.
Вот почему о служебных поездках всегда так много разных баек и анекдотов.
Курс назывался не слишком изящно – «Обязанности руководителя: управление персоналом день за днем», и был рассчитан на генеральных и коммерческих директоров, руководителей отделов, служб и подразделений. Короче – на руководителей любых уровней, каких угодно сфер деятельности. Коллектив подобрался в основном мужской, хотя было и несколько женщин – толстых и некрасивых.
Первая вводная лекция оказалась феноменально скучной и бесцветной до отвращения. Преподаватель, казалось, отбывал тяжелую трудовую повинность, никакого контакта с аудиторией не имел, да и не стремился его приобрести.
– …задачи каждого руководящего работника, – тоскливо бубнил лектор, – в сегодняшнем мире необыкновенно разносторонни и многогранны. Тут, даже трудно говорить о каком-то одном значении, скорее мы имеем целый спектр смыслов, ролей и форм, находящих свою реализацию в том или ином исполнении. Современное человеческое общество настолько многослойно и разнонаправлено, что выявить целевую аудиторию в нашем случае практически невозможно…
Довольно скоро я почувствовал, что засыпаю. Глаза неукротимо слипались, дрема, наползая, окутывала разум, и у меня почти не оставалось сил противиться этому чувству. Кое-как стряхнув с себя этот полусон, я заметил, что не один такой здесь несчастный. Некоторые слушатели уже откровенно спали, другие – успешно притворялись бодрствующими, нацепив на себя очки-обманки с голографическими глазами, третьи, типа меня, с великим трудом боролись против предательской дремоты. Очков с глазами у меня не было, спать я считал неприличным, поэтому стоически терпел. Наверное, это такая изощренная пытка – лекция на тему управления. Какие же нервы надо иметь преподавателю, чтобы самому не отрубиться по ходу процесса!
– …создание такой системы, – продолжал этот садист, – позволяющей оценивать, контролировать и принимать решения в отношении состояния задачи, ее ресурсов, функций и процессов, происходящих в подразделении, обеспечивает администрации возможность осуществлять эффективное руководство, преобразовывать структуру управления, оперативно реагировать на изменение конъюнктуры и…
Но далеко не всех присутствующих беспокоила скука и борьба со сном. Рядом тихо, вполголоса, но вполне явственно бухтел кто-то из слушателей. Я не видел говорящего, поскольку тот сидел точно позади меня, а повернуться и посмотреть мне казалось недопустимым и неудобным. Сначала я не обращал внимания, но потом, чтобы чем-то заняться стал вслушиваться в слова:
– …надоело, знаете ли, уважаемый, – сердито говорил кому-то неизвестному невидимый мне сосед. – Вам, как гомосексуалисту, конечно виднее, но, по-моему, сейчас вас, геев, просто распустили сверх всякой меры. А в таких местах, как шоу-бизнес и всякие разные искусства вообще засилье педерастов. Голубая мафия! Житья от вас нет! Сейчас, вон, каждый педик стремится открыто заявить о себе. Как это у вас называется? Камин-аут? Голубая мафия контролирует шоу-бизнес, у вас у всех мощнейшие связи в деловом мире. В моей бывшей компании шеф назначал людей на ведущие посты только по голубому принципу. У меня есть знакомые голубые, и все они зашибают крутые бабки и на руководящих постах. На каждом шагу гей-клубы, законодательно геев никто не преследует и на работе их никто не дискриминирует. Вообще получается такая ситуация, если шеф гетеросексуал, то никто на гея специального внимания не обратит. А вот если шеф – гей, то у работника-гея в десятки раз больше возможностей для продвижения по службе. В моей бывшей компании шеф всем так прямо и сказал – вам, натуралам, тут ничего не светит, мы продвигаем только своих! Еще в прошлом веке кто-то из голубых где-то когда-то провел закон, что гомосексуализм – это не болезнь, не аномалия, и не моральное уродство, и вот вам, пожалуйста! Сексуальные меньшинства, да?
– …занимать должности и заниматься другой оплачиваемой деятельностью, – слова лектора доносились откуда-то издалека, минуя рассудок, – в государственных органах, органах местной администрации, коммерческих и некоммерческих организациях, кроме преподавательской, научной и иной творческой деятельности, заниматься предпринимательской деятельностью, быть единоличным исполнителем или членом коллегиального исполнительного органа коммерческой организации, за исключением случаев, если участие в коммерческой организации входит в должностные обязанности…
– …Тогда давайте разрешим и педофилию, и зоофилию, и некрофилию, – продолжал вещать некто сзади, – а потом и до маньяков недалеко. А в чем разница? Принципиального отличия я не вижу, не наблюдаю как-то! Все это тоже – разные меньшинства такие! Они тоже хотят жить по-своему, и трахаться на свой манер! Вон они постоянно скандальные демонстрации устраивают, зоофил-парады проводят и шумят на каждом углу! Нет уж! А вы – сидите тихо, есть у вас клубы – вот и развлекайтесь там, и нечего везде заниматься пропагандой педерастии!
Как же меня все это бесит! Почему я должен слушать то, что мне совсем не нужно и бесполезно? Встать бы да уйти. Но – нет, нельзя! Сиди вот и слушай всякую хрень, а если смоешься, то тебя сразу заметят и сообщат кому надо, что раньше времени ушел с лекции.
Постепенно я приспособился. Человеческое существо может адаптироваться к самым неблагоприятным и трудным условиям существования, вот и я научился пропускать весь этот бред мимо себя, как бы сквозь сознание, и довольно скоро отточил свое умение настолько, что лектор мне не мешал, и я его практически уже не слышал. Сразу стало легче, и я даже расхотел спать. И тут вдруг понял, что это просто подарок судьбы, и у меня появилась редкая возможность подумать и составить план предстоящей работы и главных мероприятий на ближайшее будущее.
Неизвестно откуда взявшаяся муха летала по аудитории, временами садясь то на окна, то на стены. Наконец она куда-то села надолго и затихла. Неизвестный борец с сексуальными меньшинствами тоже замолк, видимо истощив запас своих аргументов и доводов.
Хорошо, хоть подумать можно о том, на что обычно не хватает ни времени, ни возможности.
43. Алекс
Наивные и легковерные люди всегда счастливы, ибо аналитический разум убивает способность радоваться всяким банальным вещам, невзирая на разные подводные камни. И даже самые насущные проблемы кажутся не такими важными, какими являются на самом деле... Только вот не надо применять все это к реальной жизни.
– …и на этот конкурс я написал рассказ, который занял тридцать первое место, – закончил Алекс длинное повествование о своих хулиганствах на поприще псевдолитературы.
– А сколько всего было номинантов? – спросила Лора.
– Я уже и не помню конкретно, но сильно больше тысячи.
– О, тогда не все так запущено. Дашь почитать?
– Дам, конечно. А ты разве его не читала? Он же болтается на моей страничке, на Прозе ру.
– Как-то не успела. Ты же знаешь мою занятость. Даже сейчас я тут с тобой гуляю только потому, что со своим парнем поссорилась. Да, а как твой рассказ называется?
– Называется – «Флэшбэк[4]». На момент написания я даже не знал, что это такое. Да и сейчас еще не очень знаю. Не просветишь?
– Ну, флэшбэк, – стала объяснять ему Лора, – это когда ты оказываешься вновь на том же месте или слышишь знакомую мелодию, с которой связаны испытанные тобой яркие ощущения, возвращающиеся вновь. Проще говоря – повторное чувство наркотического прихода во время услышанной раньше музыки, или воспоминание, которое постоянно крутится в башке. Понял, да?
– Типа дежа вю? – не вполне сориентировался Алекс.
– Нет, не то. Дежа вю – повторение, флэшбек – переживание. А откуда вообще ты это слово откопал?
– Даже не знаю, слышал где-то. В качестве названия для коктейля, который бьет по башке – самое оно, но мне нужны все значения этого сленгового выражения.
– Фильм так назывался. Давно уже вышел. А еще есть такой литературный термин.
– Про фильм – я как раз в курсе. Даже два фильма: один ужастик, а другой – комедия. А вот про прием в литературе – ни разу не в теме, ибо неграмотный!
– Да ладно тебе, это очень простой прием, когда прерывается прямое повествование, и автор обращается к эпизоду, хронологически лежащему в прошлом, типа своеобразный «взгляд в прошлое». А вообще-то надо еще у тусовщиков спросить, это – их словечко. Так что за рассказ?
– Могу как-нибудь пересказать. Я его помню наизусть.
– Во, давай сейчас! – почему-то обрадовалась Лора.
– Только из меня рассказчик тот еще, и на эстраде, если бы я вдруг выступил в разговорном жанре, меня сразу же закидали бы тухлыми помидорами.
– У меня нет при себе несвежих овощей, – резюмировала Лора. – Давай, начинай, хватит тянуть.
Алекс прочистил горло, и приступил.
Рассказ Алекса
В году, этак в девяносто не помню в каком именно, но когда в России дефолта еще не было, а Интернет не только был, но уже и бурно развивался, делали мы локальную сетку в одной очень коммерческой структуре. Это сейчас всяких фирм проводящих сети развелось как грязи. Все с гослицензиями, с сертификатами, ядрена какава! А тогда все проще было, человечнее, понятнее. По понятиям, типа. Была у нас тогда фирма, в тот момент называвшаяся – «Reponis». Что такое этот самый «Репонис», никто из нас не знал, но выглядело по-иностранному, а звучало умно и таинственно. Название периодически менялось, что давало возможность решить ряд проблем с налоговыми и правоохранительными органами. Крышевал нас не кто-нибудь, а владелец крупной сети казино. Вот тут, собственно, и есть главная тема.
Было нас в той фирме всего трое, и делали мы все сами, этими своими ручками. Я, моя подруга – молодая девушка-третьекурсница Вика, и ее братец – немного чеколдыкнутый компьютерщик Макс, ничего не читавший, кроме телеконференций и технической документации по железу. Самое трудное было – найти клиента и подписать с ним договор. Надо было доказать, что запрашиваемая сумма – вовсе даже и не превышает пределы разумного, более того, едва покрывает наши расходы и кое-как оплачивает вложенный труд. Вот тут моя подруга была просто незаменима. Она умела так очаровать заказчика, что без всякого гипноза и нейролингвистического программирования тот всегда подписывал нужный нам контракт. Да еще и благодарен был за это.
Вначале нам приходилось туговато. То есть – совсем туго. Заказов почти не было, сидели без денег, и уж подумывали самоликвидироваться и разойтись по домам, как вдруг неслыханно повезло.
Когда кто-то из знакомых наших знакомых нашел богатого солидного клиента, мы сразу всеми руками и ногами ухватились за это предложение. Ну, как же! В крупном казино делать локальную сетку! Это только в арабской сказке так может повезти!
Предварительные переговоры прошли на удивление гладко и быстро. Правда, договор сначала не подписали, но деньги в размере половины от общей запланированной суммы незамедлительно выдали наличными долларами. Тогда и решили, что мы сразу же делаем сеть: прокладываем провода, устанавливаем нужное оборудование, и подключаем все компьютеры друг к другу.
Шеф всей этой организации – а звали его, скажем, Евгений Иванович – мордастый шкафоподобный дядя, похожий на переодетого в смокинг охранника, проинструктировал нас напоследок:
– Ребят, а вы когда все смонтируете и наладите? Если не по бумаге, а по жизни?
– Ну, недели за две успеем…
– Не торопитесь. Можно и за месяц. – Несмотря на бандитскую рожу, Евгений Иванович был весьма вежлив, обходителен и, я бы сказал, интеллигентен. Речь у него была правильная, чистая и хорошо поставленная. – У меня пока все равно еще нет лицензии на игорный бизнес в этом помещении. Это – новая точка, мы пока еще расширяемся. Через месяц лицензия будет. А пока – спокойно работайте.
– Успеем, Евгений Иванович.
– Вот и ладушки. Потом, как только все сделаете, Вася посмотрит, акт приемки подмахнет и мне позвонит. А вы мне все накладные и счета передадите. Посидим, поговорим, подпишем.
Причем Евгений Иванович дал понять, чтобы в расходах мы особо не стеснялись, главное – сделали бы все хорошо качественно и основательно. А уж потом, после приемки работ, подписывается договор, и переводятся деньги. Сроки тут же были оговорены и мы весело взялись за дело. Как выяснилось, в этом казино уже был Вася-сисадмин – не то сын, не то еще какой родственник кого-то из тутошних начальников. Совладать со всей работой одному этому парню было в лом, вот и позвали нас, но просили держать его в курсе и ввести потом в проблему. Кстати этот Вася оказался вполне нормальным парнем.