Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Граф вас ждёт! – девушка вскочила. – Я провожу! Это такая честь! Можно с вами сфотографироваться?

– Давайте после встречи. Не хочу заставлять графа ждать.

– Конечно! Пойдемте!

Она повела меня по широким коридорам, щебеча как канарейка:

– У нас тут так красиво! Видите эту люстру? Привезли из Вены! А картины – это коллекция графа! Тут есть даже Айвазовский! Настоящий! Меня, кстати, Лена зовут.

Айвазовский в коридоре больницы. Либо копия, либо граф совсем потерял чувство меры.

По пути я отмечал детали.

Медицинское оборудование – последние модели, всё импортное. Палаты больше похожи на номера пятизвездочного отеля. Персонал в идеально отглаженной форме, но как-то нервный. Постоянно оглядываются, перешёптываются.

Нездоровая атмосфера. Страх? Или что-то ещё?

Здесь было ещё роскошнее, чем в «Белом Покрове». Но за роскошью пряталась некомпетентность персонала. За качественной медпомощью местные аристократы всё-таки обращались в «Покров».

Кабинет триста двенадцать находился в конце коридора на третьем этаже. Двойные дубовые двери с бронзовыми ручками в виде змей, обвивающих чашу – символ медицины.

– Граф ждёт вас, – сказала Лена и, сделав книксен, удалилась. Книксен, серьёзно? Так со всеми или только со мной?

Я постучал и вошел.

Кабинет оказался размером с теннисный корт. Сто квадратных метров минимум.

Но это был не кабинет врача, а скорее тронный зал вельможи. Массивный письменный стол красного дерева, за которым можно было играть в настольный теннис.

Кожаные кресла, в которых можно было утонуть. Книжные шкафы до потолка с фолиантами в кожаных переплётах. Персидские ковры, которые стоили как квартира в центре.

Даже небольшая зона отдыха с диваном, журнальным столиком и мини-баром.

Граф Алексей Петрович Бестужев поднялся из-за стола. Внушительная фигура – метр восемьдесят пять, широкие плечи, военная выправка. Седые виски придавали солидности.

Костюм от дорогого портного сидел идеально. Часы на запястье – если не ошибаюсь, тысяч триста минимум.

Альфа-самец маркирует территорию. Весь этот кабинет как демонстрация власти и богатства. Психологическое давление на посетителя.

– А, доктор Пирогов! – граф обошёл стол, протягивая руку. – Давно не виделись! Анна столько о вас рассказала интересного! Я уже с нетерпением ждал нашей новой встречи.

Рукопожатие было крепким, даже слишком. Проверка на прочность.

– Рад встрече, граф, – первым начал я.

– Проходите, присаживайтесь! Чай? Кофе? Коньяк? У меня есть Том Перильсот, двадцатилетней выдержки.

– Спасибо, ничего не нужно.

– Деловой человек, люблю таких! – граф вернулся за стол. – Сразу к делу, без церемоний!

Он откинулся в кресле, сцепил пальцы в замок:

– Анна рассказала вам о проблеме?

– В общих чертах. Клиника теряет деньги при полной загрузке.

– Именно! И знаете сколько? – хмыкнул он.

– Триста тысяч в месяц, если Анна не преувеличила.

– Не преувеличила. Иногда больше. В прошлом месяце – триста пятьдесят тысяч.

– Серьёзная сумма.

– Для меня – да. Я богат, но не настолько, чтобы разбрасываться такими деньгами. Ещё полгода – и придётся закрывать клинику.

– Граф, давайте конкретнее. Что именно вы от меня хотите?

– Найти вора. Или дыру, в которую утекают деньги. Я нанимал аудиторов – толку ноль. Менял управляющих – результат тот же. Даже частного детектива нанимал – и тот ничего не нашёл.

Интересная загадка. Или проверка.

– И почему вы думаете, что я найду?

– Анна говорит, у вас особый взгляд на вещи. Нестандартное мышление. Плюс вы не связаны с моим бизнесом – свежий взгляд со стороны.

Логично. Хотя всё равно что-то тут не так.

– Условия? – уточнил я.

Лучше было услышать их от графа лично, а не через Анну.

– Найдёте причину – тридцать тысяч единовременно плюс должность консультанта с окладом пять тысяч в месяц. Не найдёте – разойдёмся без претензий. Даю неделю.

А ещё я получу доступ к его аппетитной дочке. Хотя он и так у меня есть.

– Согласен. Можно посмотреть документы?

Граф указал на толстенную папку на столе:

– Всё здесь. Финансовые отчёты за последние полгода. Все приходы-расходы, все закупки, все зарплаты. Три килограмма бумаги.

Я взял папку – действительно тяжёлая – и открыл. Внутри были аккуратно подшитые документы, разложенные по месяцам. Счета, накладные, платёжки, ведомости.

Искать воровство, перелопачивая каждую бумажку – дело муторное. Нужно искать паттерны, повторяющиеся схемы, аномалии.

Граф наблюдал, как я листаю документы.

– Обратите внимание на раздел закупок медикаментов, – проговорил он. – Мне кажется, там что-то нечисто. Цены завышены процентов на двадцать.

Я поднял руку, не отрываясь от бумаг:

– Граф, позвольте мне самому разобраться. Без подсказок. Свежий взгляд, помните?

Бестужев рассмеялся.

– Ха! Хорошо! – сказал он. – Не буду мешать гению за работой! Хотите, я выйду?

– Нет, сидите. Мне нужно пять минут.

– Пять минут? На три килограмма документов?

– Я не буду читать каждую бумажку. Буду искать аномалии.

Я методично просматривал документы. Январь – стандартный набор расходов. Зарплаты, медикаменты, коммуналка, расходники. Февраль – то же самое. Март…

Стоп. Что это?

Попался!

Я захлопнул папку и посмотрел на графа. Тот сидел в кресле, сложив руки на животе, и внимательно наблюдал за мной. В глазах – любопытство и что-то ещё. Азарт?

– Ну что, доктор? – спросил он. – Нашли что-нибудь интересное?

– Да. Нашёл.

Граф подался вперед. В его глазах загорелся хищный огонёк:

– И? Говорите! Кто ворует мои деньги? Главбух? Управляющий? Кто этот негодяй?

Я выдержал паузу, глядя ему прямо в глаза:

– Это вы, Алексей Петрович.

Глава 8

Бестужев не перестал хищно улыбаться после моего разоблачения. Он сидел в своем кожаном кресле и, не мигая, смотрел на меня.

Взгляд у него был как у удава, гипнотизирующего кролика перед тем, как проглотить. Только вот кто из нас кролик, а кто удав – ещё большой вопрос.

Я сохранял полное спокойствие. Даже бровью не повел, хотя внутри оценивал ситуацию со всех сторон. В такие моменты главное – не показать ни тени неуверенности. Хищники чуют страх, как акулы чуют кровь в воде.

Интересно, сколько он так может не моргать? Тридцать секунд… сорок… пятьдесят… Впечатляет. Видимо, тренировался на переговорах с конкурентами. Или на допросах – у него же явно есть связи в силовых структурах.

Кабинет погрузился в напряженную тишину.

Слышно было только тиканье старинных часов на каминной полке – английские, судя по стилю. Граф продолжал сверлить меня взглядом, а я спокойно рассматривал его лицо, отмечая детали.

Небольшой шрам на левой брови – старый, возможно, с детства. Едва заметный тик в углу правого глаза – признак напряжения. Побелевшие костяшки пальцев, сжимающих подлокотники кресла.

Нервничает. При всей своей уверенности, он не ожидал, что я так быстро раскушу его игру. Это хорошо – значит, я произвёл впечатление.

– Как догадались? – наконец спросил граф, прервав наше молчаливое противостояние. Голос у него был спокойный, даже слегка насмешливый, но я уловил нотки искреннего любопытства.

– Элементарная логика, – я демонстративно откинулся в кресле, показывая полную расслабленность. – В документах есть множество разных платежей под самыми разными предлогами. Консультационные услуги, маркетинговые исследования, юридическое сопровождение, даже какие-то загадочные «организационные расходы». Все выглядит хаотично и бессистемно.

– И что в этом странного? – граф чуть прищурился. – Любая крупная клиника работает с десятками подрядчиков. Это нормальная практика.

– Нормальная, если бы не одна деталь. Все эти платежи, при всей их кажущейся хаотичности, сходятся к нескольким юридическим лицам с подозрительно схожими названиями. Причем схожими не просто так, а по определенному паттерну.

– Многие компании предпочитают работать с проверенными подрядчиками, – парировал граф. – Группа аффилированных компаний – обычное дело в бизнесе.

– Согласен. Но вот что действительно странно – суммы платежей всегда разные. То пятьдесят тысяч, то сто двадцать, то восемьдесят семь тысяч триста рублей. Никакой системы, никакой логики. Хаотичные числа.

– И что же тут подозрительного? Разные услуги стоят по-разному.

– А то, – я наклонился вперед, глядя ему прямо в глаза, – что если сложить все эти «хаотичные» платежи за любой месяц, всегда получается ровно триста тысяч рублей. Плюс-минус пара тысяч – погрешность на НДС и комиссии банков.

Граф моргнул. Первый раз за всю беседу.

Я попал в точку.

– Совпадение? – он попытался сохранить невозмутимость, но я видел, как дрогнул уголок его рта.

– Не думаю, – со значением качнул головой я. – Математическая вероятность такого совпадения стремится к нулю. Обычно, когда нанимают консалтинговую фирму, заключают договор на фиксированную сумму ежемесячно. Или платят процент от выручки. Или почасовую ставку. Но не рваные суммы, которые магическим образом складываются в круглое число.

– Допустим, вы правы, и это не совпадение. Но как вы поняли, что за этим стою именно я? Это мог быть кто угодно – главбух, управляющий, даже кто-то из медперсонала с доступом к финансам.

– Названия фирм выдали вас с головой, – я улыбнулся. – «БесТ-Консалт», «МедБес», «БесПлюс». Во всех присутствует слог «бес». Как в вашей фамилии – БЕСтужев. Слишком очевидно для настоящего мошенничества, но идеально для проверки внимательности.

На самом деле я заметил еще кое-что.

Почерк на всех документах идентичный. Плюс характерный наклон букв влево – признак левши. А граф как раз левша – я давно заметил. Но об этих деталях ему знать необязательно. Пусть думает, что я гений дедукции.

– Это тоже могло быть совпадением, – граф явно наслаждался интеллектуальным поединком, как шахматист, нашедший достойного противника. – Мало ли людей с «бес» в названиях фирм.

– Могло. Но давайте посмотрим на ситуацию шире, – я сделал паузу. – Человек вашего уровня, с вашими связями и ресурсами, не может не знать, куда деваются триста тысяч ежемесячно. Это же три миллиона шестьсот тысяч в год! Немалые деньги даже для вас.

– Продолжайте, – граф был явно заинтригован.

– У вас есть целый штат специалистов. Юристы, которые проверяют каждый договор. Бухгалтеры, которые сверяют каждую копейку. Служба безопасности, которая проверяет контрагентов. Аудиторы, которые регулярно проводят проверки. И вы хотите сказать, что все они проморгали такую очевидную схему?

– Может, они некомпетентны.

– Или лояльны. Что более вероятно. Но самое интересное другое – зачем вы, граф Бестужев, приглашаете для расследования финансовых махинаций не детектива, не аудитора, не специалиста по экономической безопасности, а врача-терапевта из государственной больницы? Человека без опыта в финансовых расследованиях?

Граф откинулся в кресле, сцепив пальцы в замок на животе:

– И какой же вывод вы делаете из всего этого?

– Очевидный. Это проверка. Тест. Вы хотели посмотреть, насколько я сообразителен и внимателен к деталям.

Бестужев молчал, рассматривая меня как энтомолог редкую бабочку. Потом вдруг расхохотался – громко, искренне, от души.

– А вы хороши, Святослав! Очень хороши! – граф вытер выступившие от смеха слезы платком. – Пять минут! Всего пять минут понадобилось вам, чтобы раскусить схему, которую не смогли раскрыть двенадцать человек до вас!

– Двенадцать? Вы что, устраиваете кастинг? – усмехнулся я.

– Можно и так сказать. Ищу человека с особыми талантами. Анна уверяла, что вы гений. Я решил проверить. И знаете что? Она даже преуменьшила ваши способности!

– Лесть не поможет вам заставить меня работать бесплатно, – сухо заметил я.

– О, я и не собираюсь просить вас работать бесплатно! Наоборот, мое предложение будет более чем щедрым. Но сначала… Может, вы еще и расскажете, зачем мне вас проверять? Какова моя конечная цель?

Вот уж мне больше заняться нечем. Хотя… это может вылиться в нечто интересное. Так что приму его правила. Ненадолго.

– Тут несколько вариантов, – я стал загибать пальцы. – Первый – вы хотите проверить мои аналитические способности для какой-то деликатной работы, связанной с реальными финансовыми проблемами. Возможно, у вас действительно воруют, но не так примитивно.

– Интересная мысль. Что еще? – кивнул Бестужев.

– Второй вариант – это тест на честность. Вы хотели посмотреть, стану ли я покрывать очевидное воровство в надежде на долю. Или попытаюсь шантажировать вас этой информацией.

– И вы не стали. Это о многом говорит.

– Третий и самый вероятный вариант – вы хотите поручить мне управление каким-то медицинским проектом и проверяете, способен ли я видеть не только медицинские, но и экономические аспекты. Врач, который не понимает экономику клиники, не сможет ею эффективно управлять.

Граф встал из кресла и подошел к бару в углу кабинета.

– Все именно так, как я и задумывал! – он открыл дверцу, демонстрируя коллекцию бутылок, от которой у любого сомелье потекли бы слюни. – Вы оказались даже умнее, чем я думал. И это прекрасно! Умные подчиненные – проблема, умные партнеры – находка. Давайте выпьем за наше знакомство!

Он достал хрустальный графин с янтарной жидкостью:

– Виски, односолодовый, шотландский. Тридцатилетней выдержки. Бутылка стоит триста тысяч рублей. Как раз та сумма, которую я якобы ворую ежемесячно. Символично, не правда ли? – улыбнулся он.

– Я лучше чай, если можно, – холодно ответил я.

Граф замер с графином в руке:

– Чай? Серьезно? Я предлагаю вам напиток богов, а вы хотите чай?

– Не в рабочее время. Мне еще пациентов смотреть. Алкоголь притупляет реакцию и искажает восприятие.

А еще снижает уровень магической концентрации, но об этом графу знать необязательно.

– Вы всегда такой правильный? – буркнул Бестужев.

– Только когда дело касается работы. В свободное время у меня есть свои слабости.

– Например?

– Это уже личное.

На самом деле некромантия очень плохо сочетается с алкоголем. Энергетические потоки искажаются, контроль ослабевает.

– Похвально. Профессиональная этика – редкость в наше время, – граф с сожалением поставил графин обратно.

Он нажал кнопку селектора на столе – серебряная панель с перламутровыми кнопками, ручная работа. Бестужев произнес:

– Марина, принесите чай. Хороший. Из моей личной коллекции. Тот, что прислал китайский посол. И печенье. Французское.

– Сейчас будет, Алексей Петрович, – ответил мелодичный женский голос.

Пока мы ждали чай, граф налил себе виски – движения были отточенными, словно ритуальными. Понюхал, сделал маленький глоток, закрыл глаза, наслаждаясь.

Принесли чай. Секретарша действительно была хороша. Высокая блондинка с фигурой модели и движениями танцовщицы. Она поставила поднос и ушла, виляя бедрами, но граф на них даже бровью не повел.

Чай оказался превосходным – китайский улун с нежным ароматом жасмина и едва уловимыми нотками меда.

Даже чай у него элитный. Интересно, туалетная бумага у него тоже с золотыми нитями?

– Итак, – граф вернулся в кресло, устраиваясь с комфортом олигарха на яхте, – раз вы блестяще прошли мою маленькую проверку, перейдем к сути. У меня есть проблема. Настоящая проблема.

– Слушаю.

Теперь мне стало гораздо интереснее.

– У меня есть одна клиника. Небольшая, на тридцать коек. Называется «Новая заря». Купил я ее год назад на аукционе по банкротству. Думал – выгодное вложение. Отремонтирую, найму персонал, выведу на прибыль.

– Оптимистичное название для клиники-банкрота, – хмыкнул я.

– Ирония в том, что для нее больше подошло бы название «Закат» или вообще «Полный мрак». Клиника убыточная, как черная дыра. Я вложил в нее пять миллионов за последний год – ремонт, оборудование, зарплаты. А отдачи – абсолютный ноль.

– Почему? Нет пациентов? Плохая локация? Конкуренция?

– Как раз наоборот! – граф сделал глоток виски. – Пациентов полно! Очереди по две недели! Локация отличная – рядом три спальных района. Конкурентов в радиусе пяти километров нет. Но!

Где-то я это уже слышал…

Он сделал театральную паузу. А затем продолжил:

– Но все пациенты по ОМС. Обязательное медицинское страхование платит копейки. Тариф за прием терапевта – двести рублей. А реальная себестоимость – пятьсот. Операция по удалению аппендицита – государство платит пятнадцать тысяч, а реально она обходится в тридцать. И так по всем позициям.

Классическая проблема российского здравоохранения. Имперское финансирование не покрывает даже базовые расходы. Поэтому государственные больницы экономят на всем, а частные не хотят работать с ОМС.

– А платные услуги?

– Какие платные услуги? – граф развел руками. – Район рабочий. Люди еле концы с концами сводят. Максимум, что могут себе позволить – платный анализ за пятьсот рублей. Да и то раз в год.

Очень странно. Зачем проводить прием по ОМС в такой клинике?

– Тогда зачем вам эта клиника? Проще закрыть и списать убытки.

– Вот тут начинается самое интересное, – граф наклонился вперед, понизив голос, словно сообщал государственную тайну. – Земля под клиникой стоит раз в десять больше, чем сама клиника. Гектар в черте города, рядом метро планируют построить. Через пять лет этот участок будет стоить не пять, а пятьдесят миллионов.

– Понятно. Инвестиция в землю, а не в медицину.

– Именно! Но есть нюанс. По закону, если клиника закрывается, земля возвращается городу. Такое условие приватизации. А если клиника работает и приносит прибыль – земля остается за владельцем. Хитрый ход городских властей – хотели гарантировать, что медучреждения не будут закрываться.

Умно. И теперь он в ловушке. Закрыть нельзя, не то потеряет землю. Держать убыточной – разорится. Классическая дилемма. Видимо, у них такие условия, что и отказаться от пациентов по ОМС нельзя. В подобных случаях государство может диктовать свои требования.

– И что вы от меня хотите? – спросил я.

– Я уже отчаялся найти решение. Менял главврачей – трех за год. Один спился, второй сбежал с деньгами, третьего я уволил месяц назад за полную некомпетентность. Не могу найти нормального управленца – никто не хочет браться за это болото.

Граф встал, подошел к окну, глядя на московские улицы:

– Поэтому я решил пойти ва-банк. Предлагаю вам кое-что совершенно безумное.

Он повернулся ко мне, и в его глазах горел азарт игрока, поставившего все на красное:

– Я предлагаю вам возглавить клинику как управляющему. Не как главврачу – это медицинская должность. А именно как управляющему. Полная власть. Найдете главврача, наберете персонал, организуете работу, выведете на прибыль.

– Вы предлагаете мне бросить медицинскую практику ради административной работы? – я нахмурился. – Увольте. Я врач, а не менеджер.

– Нет-нет, вы не поняли! – граф замахал руками как дирижер перед оркестром. – Вы можете совмещать! Принимать пациентов и управлять одновременно! Но это еще не все!

Он вернулся к столу, навис надо мной как скала:

– Если вы согласитесь и выведете клинику на прибыль в течение года, она станет ВАШЕЙ!

Я чуть не поперхнулся чаем. Горячая жидкость обожгла горло, я закашлялся:

– Простите, что⁈

– Вы меня правильно услышали. Клиника станет вашей собственностью. Полностью. Вместе с зданием, лицензией, всем оборудованием. Единственное условие – вы должны вернуть мне вложенные пять миллионов. Можете частями, за пять лет. Без процентов. Но все, что сверх этого, будете забирать себе.

Он серьезно?

Я изучал лицо графа, пытаясь найти признаки розыгрыша. Не похоже на шутку. Клиника – это актив. Даже убыточная. Земля стоит миллионы, здание – тоже, лицензия на медицинскую деятельность – бесценна, получить новую почти невозможно.

– Почему такая щедрость? Что за подвох? – нахмурился я.

– Никакого подвоха. Чистая математика и психология. Я уже поставил на этой клинике крест. Списал пять миллионов как безвозвратные потери. Морально я с ними уже попрощался. Если вы сможете реанимировать этот труп – честь вам и хвала. И клиника в придачу. Если нет – я ничего не теряю, что уже не потерял.

– Но земля же будет стоить в десять раз больше!

– Через пять лет. ЕСЛИ построят метро. ЕСЛИ не случится кризис. ЕСЛИ власть не поменяется. Слишком много «если» для моего возраста. Мне шестьдесят два, Святослав. Я хочу жить здесь и сейчас, а не ждать журавля в небе.

Логично. Но слишком щедро. Должен быть подвох. ОБЯЗАН.

– Можно посмотреть документы по клинике? – спросил я, все еще переваривая масштаб предложения.

– Конечно! Я подготовился! – граф с энтузиазмом ребенка, показывающего новую игрушку, выдвинул ящик массивного стола и достал папку. – Здесь все. Учредительные документы, лицензии, штатное расписание, финансовая отчетность за последний год.

Я открыл папку. Документы были систематизированы идеально – разделители, цветные закладки, оглавление. Кто-то очень педантичный этим занимался.

Клиника «Новая заря». Тридцать два койко-места. Лицензия на терапию, хирургию, диагностику. Персонал – пятьдесят человек по штатному расписанию, фактически работает тридцать. Убытки – двести тысяч в месяц стабильно.

– Это все экономические показатели, – заметил я, перелистывая страницы. – А где медицинская статистика? Структура заболеваемости, показатели смертности, процент осложнений, удовлетворенность пациентов?

Граф нахмурился, полез в другие ящики стола:

– Где-то здесь были… Черт, куда я их дел? Точно помню, что были!

Он выдвигал ящик за ящиком, перебирал папки, даже заглянул в сейф:

– А, вспомнил! Я же отдавал их на анализ! Лилии Павловне. Она должна была проанализировать, почему такая высокая смертность.

– Высокая смертность? – поинтересовался я.

– Восемь процентов при норме в пять. Это одна из причин, почему страховые компании неохотно с нами работают. Говорят, слишком много летальных исходов.

Восемь процентов – это действительно много. Либо принимают слишком тяжелых больных, либо лечат неправильно, либо… есть третий вариант, но о нем лучше не думать.

Граф нажал кнопку селектора:

– Марина, попросите Лилию Павловну зайти ко мне. С документами по «Новой заре». И вообще со всеми медицинскими документами, какие у нее есть.

– Сейчас передам, Алексей Петрович, – отозвалась секретарша.

– Отлично! Пусть бросает все и идет сюда.

Пять минут ожидания граф заполнял рассказами о своих других клиниках – где все прекрасно и прибыльно.

Я слушал вполуха, размышляя о предложении.

Своя клиника – это не просто статус и деньги. Это неограниченный доступ к пациентам, а значит – к Живе. Можно будет набирать полный Сосуд каждый день без усилий.

В дверь постучали – деликатно, три коротких стука.

– Войдите! – крикнул граф.

В кабинет вошла девушка, которая сразу привлекла мое внимание.

Не красотой – хотя она была привлекательна. А какой-то внутренней собранностью, организованностью.

Лет тридцать пять, строгий деловой костюм темно-синего цвета, волосы собраны в идеальный пучок, на носу очки в тонкой оправе. В руках толстая папка документов, которую она держала как святыню.

Образец профессионализма.

И явно умна – во взгляде читается интеллект.

– Лилия Павловна! – граф встал, что было неожиданно. – Как раз вовремя! Знакомьтесь, это доктор Пирогов.

Я тоже встал – элементарная вежливость:

– Святослав Пирогов. Можно просто Святослав.

– Лилия Ростова, – она протянула руку для рукопожатия. – Очень приятно. Я много о вас слышала.

Следит за медицинскими новостями. И рукопожатие у нее крепкое, уверенное. Но…

В момент рукопожатия я заметил – ее кисть слегка отёчна. Не критично, обычный человек не обратил бы внимания.

Но я замечаю такие вещи автоматически. Обручальное кольцо сидело плотнее, чем должно, оставляя вдавленный след на коже. Классический признак периферического отека.

– Взаимно, – ответил я, отмечая еще одну деталь.

Когда она поправляла очки, движение было слегка скованным, словно суставы побаливали. Артрит? Нет, слишком молода. Что-то другое.

– Лилия Павловна, у нас уникальный специалист! – граф явно был настроен на хвалебные речи. – Кандидат медицинских наук, диссертация по организации здравоохранения! Могла бы руководить любой больницей, но работает у меня консультантом!

– Алексей Петрович преувеличивает, – Лилия смущенно улыбнулась.

– Ничего я не преувеличиваю! А знаете, почему она не идет на руководящую должность? Потому что воспитывает двух мальчишек одна! Близнецы, восемь лет, сорванцы еще те! Отца убили на войне пять лет назад. Герой Российской Империи, посмертно!

Лилия покраснела:

– Алексей Петрович, пожалуйста, не надо…

– Надо! Вы слишком скромная! – граф повернулся ко мне. – Знаете, Святослав, она работает за троих! Я плачу ей тройную зарплату, и это все равно меньше, чем она заслуживает! И при этом умудряется воспитывать двух сорванцов!

– Они не сорванцы, – мягко возразила Лилия. – Просто… активные. Мальчики в этом возрасте все такие.

– Активные – это вы мягко сказали! На прошлой неделе они что устроили? Гонки на инвалидных колясках по коридорам клиники! Представляете? Стащили коляски из приемного покоя и устроили ралли! Весь персонал смеялся, даже пациенты!

– Они извинились, – Лилия явно чувствовала себя неловко. – И больше так не будут.

– Да я не ругаю! Наоборот! Клинике нужен смех! Особенно такой безрадостной, как «Новая заря»!

Лилия положила папку на стол, и я заметил, как она незаметно потерла запястье. Жест был мимолетным, автоматическим – так делают люди с хроническими болями, даже не осознавая этого.

Периферические отеки плюс суставные боли. Интересная комбинация.

Ревматоидный артрит? Системная красная волчанка? Или что-то более экзотическое?

– Лилия Павловна, у вас все в порядке? – спросил граф, тоже заметив ее жест. – Выглядите уставшей. Опять всю ночь с мальчишками не спали?

– Все хорошо, Алексей Петрович, – она улыбнулась, но улыбка была натянутой, словно причиняла боль. – Просто… очередная непонятная аллергия. У меня последнее время странная реакция – то рука распухнет, то нога. Но проходит само через несколько часов.

Аллергия, которая проходит сама? Мигрирующие отеки, которые самопроизвольно исчезают? Это не похоже на типичную аллергическую реакцию. Они не ведут себя так.

– И антигистаминные не помогают? – спросил я, внимательно изучая ее лицо.

Лилия удивленно посмотрела на меня:

– Откуда вы знаете? Да, не помогают абсолютно. Я пробовала все – супрастин, тавегил и даже современные препараты второго поколения. Никакого эффекта. Как будто сахар ем.

– Интересно. И отек у вас… он плотный, бледный и не чешется, верно?

Ее глаза расширились от изумления:

– Точно! Именно так! Как вы… Вы что, экстрасенс?

– Нет, просто внимательный врач. Плюс немного медицинской дедукции. Как давно это началось?

– Около полугода назад. Сначала редко, раз в месяц. Думала – переутомление, стресс. Теперь почти каждую неделю случается. Но это же не опасно, правда? Просто неудобно – кольцо не снимается, обувь не налезает.

Полгода прогрессирующих отеков, не реагирующих на антигистаминные. Странные, безболезненные, мигрирующие, самопроизвольно исчезающие. Где-то я уже читал о подобном…

– Итак, – Лилия открыла папку, доставая графики и таблицы, – медицинская статистика по «Новой заре» за последний год. Откровенно говоря, картина удручающая.

Она продолжила рассказывать про клинику – проблемы с персоналом, устаревшее оборудование, вороватый завхоз – но я уже слушал вполуха. Все мое внимание было приковано к ее лицу, которое начало едва заметно меняться.

Сначала я подумал, что это игра света. Но нет – нижняя губа определенно стала полнее. Потом я заметил, что веки слегка припухли, делая глаза уже.

– Лилия Павловна, – перебил я ее рассказ о проблемах с поставщиками медикаментов, – у вас сейчас есть ощущение распирания? Давления изнутри? В горле или животе?

Она удивленно посмотрела на меня, и я увидел, как ее зрачки расширились от тревоги:

– Да… Как вы узнали? Такое чувство, будто что-то надувается изнутри. Как воздушный шарик. Наверное, нервничаю. Я всегда нервничаю при знакомстве с новыми людьми, особенно с такими известными, как вы…

Тревожный звоночек.

Это не нервы.

– Вам нужно сесть, – я встал и быстро подвинул к ней кресло. – Немедленно. И расстегните верхнюю пуговицу блузки. И ослабьте ремень, если он у вас есть.

– Что? Зачем? – она растерянно смотрела на меня. – Я не понимаю… Что происходит?

Но договорить она не успела.

То, что произошло дальше, развивалось с пугающей скоростью. То, что происходило с Лилией, было чем-то из медицинских кошмаров.

За считанные секунды, буквально на моих глазах, ее лицо начало трансформироваться, словно кто-то накачивал его воздухом изнутри.

Сначала припухли губы. Из тонких и изящных они за десять секунд превратились в толстые валики, похожие на сосиски. Нижняя губа отвисла, обнажая зубы.

Потом отек перекинулся на щеки. Они раздулись, делая ее похожей на хомяка, набившего полный рот орехов. Скулы исчезли под слоем отечной ткани.

Веки заплыли следующими. Глаза превратились в узкие щелочки, через которые едва проглядывали расширенные от ужаса зрачки.

– Что… что со мной? – попыталась сказать она, но голос уже изменился. Стал хриплым, свистящим, словно говорила через трубу.

Лилия схватилась за горло обеими руками. Ее лицо из красного стало багровым, потом начало синеть.

Она пыталась вдохнуть, но отек уже добрался до гортани. Из горла вырывались только хрипы и свисты, похожие на звук сломанной флейты.