Текст книги "Дороги Рагнара Ворона (СИ)"

Автор книги: Александр Ледащёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Юная Эйла, молочно светясь обнаженным телом, упала на колени и воздела руки к небу, что-то шепча. Небесно-синее небо помрачнело, и несколько черных туч, взявшихся ниоткуда, волками бросились на солнце и скрыли его.

Гром неистово грохнул, в скалы перед преследователями Ворона ударила многозубая молния, оставив на скалах черные пятна, и хлынул ливень пополам с градом.

Юная Эйла, запрокинув голову, кружилась под дождем, издевательски хохоча.

Дорога, ведущая вниз, враз размокла, потекла скользкой грязью. Ноги преследователей начали разъезжаться, викинги падали, сбивая друг друга с ног, мокрые камни стали неприступными, а Ворон уходил все дальше и дальше, делая отчаянную ставку на то, чтобы не упасть. Прыгая, как рысь, он скакал по мокрым скалам и вот скрылся из виду. Преследовать его стало невозможным: стена дождя с градом заслонила его, и нельзя было бы даже приблизительно сказать, куда он побежал.

Так завершилась охота Рагнара Ворона на короля.

Глава семнадцатая,
в которой Рагнар Ворон начинает свой путь к Хрольфу Пешеходу

Вызванный юной Эйлой дождь шел весь день и весь вечер. Погоня за Вороном стала попросту невозможной, викинги возвращались к королю и своим ярлам. Не исключено, что погоню удастся возобновить после дождя, только кто и как сможет найти следы Ворона? Эйла хорошо поработала.

Ворон, прекрасно понимая все это, тем не менее, не собирался успокаиваться. Он бежал и шел скалами до тех пор, пока вечер не приблизился к земле фьордов. Тогда Рагнар спустился на равнину и до темноты шел в сторону Норангенфьорда. Дворовый, сидя у него за пазухой, на сей раз, сладко спал и что-то бормотал по-словенски. Ворон негромко говорил сам с собой:

– Все понятно. Юная Эйла не просто так, по прихоти, советовала мне не покушаться на короля. Но, тем не менее, что-то снова спасло меня. Не все боги разгневались? Или же я для чего-то еще нужен? Тут ответ можно найти только одним способом – жить. Что ж, я не против! – Ворон усмехнулся.

А мимо короля, кашляя и стеная, стуча по дороге клюкой, прошла старая-престарая старуха, которой, судя по всему, было уже наплевать на всех в мире королей. Гальфдан, спокойный с виду, все же был не только королем, но и человеком. Он искренне радовался, что боги сохранили ему жизнь. Потому, что он прекрасно понимал – с такого расстояния Ворон бы не промахнулся. Все еще переживая все произошедшее, он сунул руку в кошель и крикнул:

– Почтеннейшая! – но бабка, не останавливаясь, шаркала мимо. Овинд мигнул и один из викингов бережно, но твердо придержал бабку за руку и развернул к королю.

– Я Гальфдан Черный, почтеннейшая. Возьми, пожалуйста, в подарок! – И король кинул к ногам старухи полновесную золотую монету. Но до земли она не долетела, бабка схватила ее на лету и посмотрела на короля, показав ему ужасную бородавку и одновременно обжигая взглядом синих, совсем молодых глаз, тонувших в морщинистых веках.

– Спасибо тебе, добрый король! Если старая Эйла доберется до дома, то будет хранить монету до конца дней, и она будет передаваться по наследству! Я бы рада тебе поклониться, но боюсь, что упаду и больше уже не встану. – Бабка хотела рассмеяться, но надсадно закашлялась.

– Полно, полно, бабушка, не надо. Ступай с миром! – И король приветливо поднял руку. Королевский выезд проехал мимо бабки, расплескивая грязь. Старуха, остановившись, пристально смотрела вслед королю.

А король, уже забыв про страшную старуху, беседовал с ярлами:

– Я не понимаю, как все наши люди не смогли догнать одного Ворона. Может, они не слишком старались?

– Мой король, когда началась буря, Ворон был уже на скалах. Нашим людям влезть на них не удалось. Он убил двух людей Ингольфа. Мы снова разошлем людей по всей стране, и мы найдем его, если он окажется настолько глуп, что не уйдет в Свею в ближайшие же дни. До Валланда или Валлии ему не на чем добраться, его хирд погиб. А его ненависть к данам общеизвестна, – сказал Овинд.

– То есть, ярлы, вы не думаете, что он попытает счастья в третий раз? – уточнил король. На сей раз ему ответил Ингольф:

– Какой викинг будет пробовать злить богов, третий раз пытаясь сделать то, что полностью провалилось уже два раза? Клянусь копьем Одина, я не думаю, что сыщется такой дурак. Между вами нет кровной вражды, скорее всего, Ворон просто пытался честно выполнить свою работу.

– Хорошо, когда так. Я остаюсь в Согнефьорде. Ваши и мои люди ищут Ворона по всей Норвегии. Подождем, пока они или не приведут его, или не принесут доказательств, что он мертв или ушел из Норвегии. Но я еще раз повторю: я желаю, чтобы его не убивали. Мне он нужен живым. Пусть для этого будет сделано все.

Ярлы молча поклонились королю, и отряд въехал в горд. Ворота захлопнулись за ними.

Ближе к ночи Ворон остановился на ночлег в лесу. Было мокро, холодно и сыро. Развести костер было невозможно. Дворовый проснулся и предложил поесть.

– Ночевать будем без костра, – сказал Ворон, – не очень уютно, но куда лучше, чем оказаться в руках костоломов Черного. Умирать бы мне пришлось мучительно и Гальфдан сделал бы все, чтобы я умирал как только можно дольше.

– Но мы идем в Норангенфьорд? Ты не передумал? Может, сразу пойдем в Свею, а?

– Дворовый, я тебя понимаю, тебе не терпится добраться до новой земли и, наконец, вернуться к оседлой жизни. Но ты тоже меня пойми. Я не желаю думать, что Хрольф обманул меня, заставил угробить хирд, бросить родовую землю и, как вору, убегать из страны. И все это бесплатно? Не думаю. Пешеход славится умением выходить сухим из воды, но на сей раз я постараюсь как следует вымочить ему шкуру. – Глаза викинга налились бешенством, хрустнув костяшками, сжался кулак и опустился на сырые ветки. Поломанные, они разлетелись в разные стороны. Дворовый решил не продолжать.

Ворон сел и размотал завернутое в тряпку копье Одина. Тряпку он положил в сумку, а копье на колени. Закрыл глаза. Проголодавшийся Дворовый не смел и вздохнуть.

Ворон открыл глаза, бережно поставил копье у дерева и сказал:

– Давай поедим, Дворовый. И пора спать. Сегодня был хороший день.

– Хороший? – Дворовый удивился так, что перестал доставать из сумки еду, – но ты же не убил короля?

– Зато остался жив, повидался с юной Эйлой и принял решение. Это очень немало для одного дня, особенно для меня теперь.

– Да, тут ты прав, – признал Дворовый, – в нашем положении особенно капризничать как-то не с руки. Как мы пойдем на Норангенфьорд?

– Горами не получится. Путь станет длиннее. Что до викингов Черного, то я не знаю, как они думают меня ловить, и не собираюсь пока ломать над этим голову. – Рагнар взял с холстинки кусок вяленого мяса и впился в него зубами, мотая головой. Дворовый ел куда аккуратнее, стараясь не уронить ни крошки. Свою скромную трапезу они запили водой.

– Без костра как-то неприютно, – заметил Дворовый, свернувшись в клубок.

– Зато после такого ливня ни один пес не возьмет нашего следа. Они даже не знают, в какую сторону мы пошли, – сухо ответил Рагнар Ворон.

– А в лесу водятся тролли? – негромко спросил Дворовый.

– Леса переходят в горы, так что вполне может быть. Но тут и без троллей хватит Скрытого Народа. А у вас в Гардарике как?

– У нас тоже много нежитей и незнатей. У каждого свои законы и они терпеть не могут, когда кто-то их не соблюдает, – охотно сказал Дворовый.

– И у нас так, – промолвил Ворон, – много схожего в мире.

– Много. Но много и того, что принадлежит только к одной земле. К примеру, у нас нет троллей, – сказал Дворовый.

– Ты мне здорово помог, Дворовый, – сказал, помолчав, Рагнар, – без тебя я бы мог погибнуть и в горде Свиноголового, и сегодня. Спасибо.

– Да полно тебе, Ворон. Сделал, что мог, – смутился словенский нежить.

– Я думаю, что люди Черного будут искать меня на подходах к Свее и во фьордах у моря. – Снова сменил разговор Ворон. – Я бы сделал так. Я также думаю, что они подозревают и Хрольфа, но без меня у них нет доказательств, а Пешеход не тот человек, которого легко и просто притянуть к ответу. На месте Черного я бы дал ему уйти в Валланд. Безопаснее бы вышло.

– Ты странный человек, Ворон. Говоришь, что даже королю будет сложно сладить с Пешеходом, но сам думаешь сделать это один, – сказал Дворовый.

– Иногда одному проще сделать то, что не под силу целому войску. Я не желаю убивать Пешехода, я только хочу получить с него золото. – И Ворон тяжело вздохнул.

И тут по поляне разлился странный, призрачный зеленоватый свет. Рагнар вскочил на ноги, схватив копье Одина, а Дворовый одним прыжком махнул ему на плечо.

– Что это, Ворон? – спросил он, старательно принюхиваясь.

– Понятия не имею, – признался Ворон, медленно поворачиваясь из стороны в сторону.

Свет клубился туманом, стелился по земле, вис на ветвях, и вскоре Ворон с Дворовым оказались внутри зеленого шара. Он окружал их со всех сторон, накрывал сверху, играл всеми оттенками зеленого цвета.

– Что скажешь, Дворовый? Видел такое? – спросил Ворон.

– Даже не слышал. Но могу сказать, что это работа какого-то нежитя. Уж в этом я разбираюсь. Только не могу понять, злится он или нет. Все как-то плывет, сменяется одно другим, – признался Дворовый, вглядываясь в зеленое.

Зеленый свет начал меркнуть, и перед Вороном и Дворовым предстала молодая девушка. Она, неслышно шагая, приближалась. Ворон как бы невзначай взял копье поудобнее. Девушка весело рассмеялась.

– Не бей меня копьем, викинг. Я не собираюсь принести тебе вред. Я, напротив, хотела бы пригласить тебя в гости. – Девушка подняла руку и указала ей в темноту, приглашая следовать за ней.

– Извини меня, но твое появление не говорит о том, что идти за тобой безопасно, – произнес Рагнар хрипло. – Да и мой спутник ясно дал понять, что ты не человек.

– Рагнар Ворон, норддалский хевдинг, враг горных троллей, человек, который странствует с заморским нежитем и охотится на короля, человек, который хочет вытрясти золото из ярла Хрольфа, боится девушки в ночном лесу? – мелодично спросила-пропела девушка, улыбнувшись полными, красными губами. Еще одна странность – Ворон прекрасно видел ее в темноте, хотя зеленое сияние уже почти совсем исчезло, лишь дрожало вокруг девичьей фигурки. Ворон присмотрелся.

Она была красива. Свежа, юна и красива. Это слово первым приходило на ум и оставалось там. Высокая, беловолосая, с хищно оттянутыми вверх уголками больших зеленых глаз, обрамленных невероятно длинными ресницами и угольно-черными бровями. Тонкий, прямой нос, округлый подбородок, длинная шея. Распущенные волосы падали ниже колен. Но что-то мешало. Что-то в ее облике не давало забыть ни на миг то, что она – нежить.

– Мне от тебя ничего не нужно – сказал Ворон. – Значит, тебе что-то нужно от меня. Скажи, может, я смогу дать тебе это, или выполнить то, что ты просишь. Только давай говорить прямо, называя вещи своими именами.

– Я хочу стать твоей женой, Рагнар Ворон, – просто и спокойно ответила гостья.

– Это не лучшая затея. Я могу оказаться покойником в любой день, причем в ближайшие дни. Но это не вся правда. Правда в том, что в моем доме не будет жены. Никогда, – сурово проговорил Ворон.

– Я поняла тебя, Ворон. Но тогда я могу попросить еще кое-что? – все так же спокойно спросила девушка.

– Конечно, – ответил Рагнар.

– Мне надо родить от тебя ребенка. Я уже давно искала тебя по лесам Норвегии, но ты чаще в море, чем дома, а последние дни вокруг тебя было слишком шумно. Так ты поможешь мне с этим? Проживи со мной до тех пор, пока он не родится, а потом уходи, если пожелаешь. Я не причиню тебя зла.

– Я не смогу столько пробыть с тобой. Через двадцать дней я должен быть в Свее, а до этого навестить Норангенфьорд, – жестко ответил Ворон.

– Не страшно. Я могу предложить вот что. Я проведу тебя по стране к Норангенфьорду и потом провожу до Свеи, если понадобится. С моей помощью немногим будет дано увидеть тебя, Рагнар Ворон. Но ты должен постараться помочь мне. Я не простая девушка, я сразу пойму, что зачала. И в тот же миг я уйду, если ты захочешь.

– Интересная работа и высокая оплата… Если я соглашусь, что мы будем делать?

– Пойдем пока ко мне. Ты знаешь, что делать, я думаю, – она прыснула в кулак.

– Для этого не надо никуда ходить, – развеселился Рагнар. Он хотел еще что-то сказать, но девушка скинула с себя платье и протянула к нему руки. Рагнару показалось, что в теле его слишком много крови, и она закипает, и сейчас, как молоко из горшка, забытого нерадивой хозяйкой, хлынет через края. Не каждая женщина красива, будучи полностью обнаженной, но эта девушка была. Матово светилось во тьме ее юное тело с округлыми плечами, с резко очерченными бедрами, с сильными, полными, стройными, длинными ногами, с крепкими небольшими, вызывающе торчащими молодыми грудями. Рагнар положил на землю копье.

Но тут Дворовый, давно уже соскочивший с его плеча, неслышной тенью скакнул гостье за спину и, выскочив оттуда, взлетел на его плечо снова, и что-то горячо зашептал ему на ухо.

– Да, я понял тебя, – сказал Ворон своему спутнику, – ты хюльдра – негромко сказал Рагнар девушке, – но клянусь котлом Эгира, мне нет дела до твоего хвоста. И они сделали последний шаг навстречу друг другу.

Так Рагнар Ворон начал путь к Хрольфу Пешеходу.

Глава восемнадцатая,
в которой Рагнар Ворон идет к Хрольфу Пешеходу

Ворон проснулся ранним утром. Рядом с ним, на его разостланном плаще, спала обнаженная хюльдра. Ворон усмехнулся. Последнее время ему явно везло на необычных женщин. То Эйла, которой то далеко за сто, то и двадцати с небольшим не дашь, теперь хюльдра, которой до зарезу нужно родить от него ребенка. Не хватает тролльши и гюгры. Ворон потянулся, осматриваясь, и сон с него словно рукой сняло. Мимо них проходили викинги. Отряд викингов прочесывал лес. Ворон бесшумно поднялся и взял копье, подумав, как глупо вышло – быть застигнутым врасплох в одних штанах и с бабой. Он зло оскалился. Хюльдра шевельнулась. Не успел Ворон сделать ей хоть какой-то упреждающий знак, как она, в полный голос, произнесла:

– Ты чего вскочил?

Ворон прижал палец к губам, одновременно выбирая ближайшего викинга.

– Ты хочешь драться? – ничуть не понизив голоса, спросила Хюльдра.

– А что, есть другие пути? – свирепо прошипел Ворон, – сдаться Черному?!

– Да нет, конечно. Просто если ты хочешь драться, я покажу тебя им. Если нет, то они просто пройдут мимо. – Хюльдра встала на ноги и потянулась, показав небу крепкую грудь.

– Ого. А я думал, что все. Последняя битва – усмехнулся Ворон.

– Я же говорила тебе, – равнодушно, сквозь зевоту, протянула хюльдра. Она протерла глаза и подошла к нему, маняще улыбаясь.

А что-то в этом было, – любить хюльдру, когда рядом с тобой идут викинги, которым, кровь из носу, надо тебя разыскать… Страсть же хюльдры была поистине ненасытна, и Ворон понял, что если он не хочет на этой поляне и торчать все оставшиеся дни, то пора брать себя в руки и продолжать путь. Он резко встал. Дворовый смущенно вылез из сумки и уселся, приводя в порядок шерстку и усы. Ворон развел костер. А хюльдра сидела на плаще, не собираясь одеваться, и была настолько довольной на вид, что ей бы позавидовала любая кошка у миски со сметаной. Ворон ухмыльнулся.

– Что, хюльдра, ты не жалеешь, что выбрала меня?

– Я давно тебя выбрала, Ворон. Очень давно. Но ты не был в лесах с позапрошлого года, мы никак не могли встретиться. Идти в твою усадьбу мне не хотелось. Но я знала, что мы встретимся.

– Ты бы оделась, хюльдра, – посмеиваясь, сказал Ворон. – Сейчас поедим и пойдем.

– Я смотрю, что у тебя еды осталось не так и много. Пригнать тебе дичь? – Спросила хюльдра.

– Долго возиться. Я думаю, что мы сегодня найдем какой-нибудь хутор. Мы потеряли много времени.

Они поели в полном молчании, причем Ворону, как он и говорил хюльдре, не было никакого дела до ее лошадиного хвоста, мелькнувшего, пока хюльдра одевала через голову платье. Дворовый же смотрел на хюльдру недоверчиво. Он ничего не говорил, но было видно, что нежить недоволен. Он поел быстрее всех и забрался в сумку. Ворон незаметно ухмыльнулся – дворовый попросту ревновал. Еще бы! То он был попросту незаменим, а теперь он стал не нужен, даже как сторож. Тут кто хочешь надуется…

Хюльдра была бесценным проводником. Она шла самыми непроходимыми чащобами, как казалось Рагнару, но кусты и ветви расступались перед ними. Обернувшись, Ворон увидел, как, тая, исчезают его следы, а ветви и кусты принимают первоначальный вид. Найти их теперь стало невозможно. Ворон поймал себя на том, что снова улыбается. Что-то частенько он стал улыбаться, не пришлось бы плакать. Одному Одину известно, куда именно она его может затащить; если она теперь захочет, то глаза ему отвести попросту плевое дело. Рука его привычно легла на нож: перебросить через нее, если покажется, что все пошло куда-то не туда. Хюльдра обернулась и широко улыбнулась:

– Рагнар, я бы рада оставить тебя у себя, но я не желаю жить с человеком, который сказал, что не хочет никакой жены. Если когда-нибудь ты захочешь меня в жены, только приди в лес и позови меня. Я буду ждать тебя. И оставь нож в покое, викинг. Мы подходим к хутору.

Хюльдра сказала правду. Вскоре между деревьями появились крыши домов.

– Рагнар, я всего лишь женщина, чтобы советовать тебе, но подумай – не разумнее ли будет в хутор пойти только мне? Кто знает, сколько отрядов ищет тебя по Норвегии? В хуторе моей власти нет. Тебе я там помочь не смогу. А если пойду одна я, то мне, самое большее, перепадет шлепок по заду.

Ворон задумался на миг. И кивнул:

– Добро. Хорошо придумано. Возьми, – и полез в кошелек. Хюльдра мягко накрыла его руку ладошкой.

– Не надо, не трать. Оставь до того дня, когда ты оставишь хюльдру. – Она взяла с земли несколько палых листьев, сжала кулак, раскрыла. На ладони лежали серебряные монетки. Она нежно улыбнулась, провела над Рагнаром рукой и пошла в хутор. В тот же миг Дворовый вылез из сумки:

– Ворон, ты совсем дурак?! Ты всегда доверяешься первой попавшейся юбке? Ты с такой прытью надеялся убить короля и стрясти золота с Хрольфа Пешехода? Да я поражен, что ты еще жив! – Дворовый воинственно вспушил усы.

– Ревнуешь, Дворовый, – засмеялся Ворон, не отводя глаз от хутора.

– Я?! К хвостатой бабе? В лесу она княгиня, а я на дворе хозяин! Ты не понимаешь, о чем я? Я об отвергнутой бабе! Ты не слышал ни разу, что они мстят за такое так, что ни один Гальфдан не придумает? – Дворовый даже зашипел от злости.

– Думал и об этом. Но пока все шло хорошо. Давай подождем, убежать никогда не поздно, – примирительно сказал Рагнар.

– Подождем чего? Отряда Гальфдана с хюльдрой во главе? Ну, как скажешь! – И нежить возмущенно фыркнул.

Они сидели на палой прошлогодней листве и ждали хюльдру. Время шло, тихо переговаривались над ними ветки, ветер приятно холодил кожу. Солнце уже давно взошло и было по-весеннему тепло. Ворон посмотрел в небо. Почти море… Почти. Вот волны, вот пена на волнах, белая-белая… Ворон тяжело вздохнул.

– Рагнар! – негромко произнес Дворовый. Тот тут же пришел в себя:

– Что?

– Вон идет твоя хюльдра. Вроде бы как одна, – Дворовый был чуть ли не зол на это.

Хюльдра появилась не совсем оттуда, откуда они ее ждали. Она шла быстро, почти бежала. В левой руке хюльдра несла большой узелок. По пути она несколько раз обернулась и прибавила шаг.

– Что за… – пробормотал Рагнар и поудобнее взял топор. Копье Одина он решил больше не бросать.

За хюльдрой почти бегом поспевал викинг. Крупный, краснолицый, распаленный желанием и быстрой ходьбой. Хюльдра уже входила в лес, когда он догнал ее. Ворон подобрался и двинулся потихоньку навстречу им. Викинг схватил хюльдру за руку и дернул к себе. Ворон увидел, что хюльдра мягко и робко улыбнулась. Викинг оскалился в ответной ухмылке, обхватил ее стан руками и теснил в лес.

Хюльдра нежно взяла его лицо в ладони. Ворон увидел еще, как викинг обеими руками вцепился ей в запястья, а потом раздался сухой хруст, и викинг, с раздавленной, сплющенной почти в лепешку головой упал в траву. Хюльдра брезгливо обтерла руки о его рубаху и за ногу втащила в лес, подальше от поляны. Потом подобрала свой узелок и побежала к Рагнару.

– Ох, клянусь молнией Перуна! – охнул пораженно Дворовый. Сам Ворон невольно покрутил головой, как бы проверяя, все ли еще она сидит на шее, и негромко хмыкнул. А хюльдра подбежала к Ворону и затараторила:

– Я купила вяленого мяса и сушеной рыбы, и сухарей. Я быстро обернулась? Я все правильно сделала? – распахнув огромные глаза, хюльдра просто вилась перед Рагнаром, как соскучившаяся кошка, даже слегка терлась об него и негромко постанывала.

– А, к Ёрмунганду все это! – взвыла вдруг она, узелок упал на землю, а за ним последовало платье. Дворовый с покорностью судьбе стыдливо нырнул в сумку.

Через некоторое время Рагнар встал, поднял принесенный хюльдрой узелок и засунул его в сумку, предварительно вынув оттуда Дворового. Хюльдра, помедлив несколько мгновений, натянула платье и спросила:

– Скажи, Ворон, а тебе хорошо со мной?

– Хорошо, – сухо ответил Ворон. Такие расспросы надо прекращать сразу, иначе им не будет конца, а ты потом еще окажешься виноватым. Хотя вся твоя вина в том, что ты не родился взрослым мужчиной за миг до встречи с той, что задает вопросы.

– Это хорошо – распевно произнесла хюльдра. Больше она ничего спрашивать не стала. Ворон немного удивился, но напрашиваться на дальнейший разговор не стал, быстро собрался и проговорил: «Пошли». И они пошли. Впереди, как обычно, шла хюльдра, а за ней Рагнар с Дворовым на плече.

– Много викингов было в хуторе, хюльдра? – только сейчас сообразил спросить Рагнар и тут же понял, что мог и не спрашивать. Сколько бы их там ни было, хоть весь хирд Черного, он недосягаем для них, если хюльдра не решит его выдать. Но хюльдра ответила:

– Человек двадцать. Я послушала немного, такие отряды разосланы по всей Норвегии. Не стоит внимания. Пока мы идем лесом, не думай о них.

– А они не говорили про Норангенфьорд? – снова спросил Ворон.

– Очень мало. Кажется, они удивлены, почему король не выжжет гнездо этого Хрольфа Пешехода, – беззаботно ответила хюльдра.

Ворон прекратил расспросы и до вечера они шли в полном молчании. В лесу слышались первые трели распевающихся птиц, звучали оленьи призывы на драку, к ночи самозабвенно завыли волки, а потом до путников донеслись звуки бешеной грызни: волки решали, кто из них имеет больше прав на любовь. Они остановились и Ворон разжег костер. Хюльдра уселась перед огнем, обхватив колени руками. Есть она отказалась, и так и сидела перед костром, глядя в пламя, делавшее ее лицо жестким и взрослым. Поев, Дворовый привычно ушел в сумку – кажется, он признал, что хюльдра приносит пока только пользу, – а Ворон подсел к хюльдре и обнял ее за плечи.

– Почему ты не стала есть? Мы шли весь день и весь вечер – спросил он.

– Я не проголодалась, – ответила хюльдра и неопределенно добавила; «Да и весна, как-то…» – Она замолчала и положила голову на плечо Рагнара. Тот не стал больше ничего спрашивать и какое-то время они сидели вдвоем. Потом она по-кошачьи прогнула спину и, не вставая, опрокинула Ворона на спину. Тот засмеялся, она вторила ему. Прямо над ними, на суку, сидела огромная сова и задумчиво смотрела вниз.

Чуть погодя, Ворон снова сел у огня, а хюльдра осталась лежать.

– Как твое имя, хюльдра? – спросил Рагнар, но тут же спохватился, – не надо.

– Вовремя, – невесело усмехнулась хюльдра. – Если тебе мое имя просто для того, чтобы звать как-то, то не спрашивай, на «хюльдру» откликнусь. А если передумал и жениться хочешь – спроси, я отвечу.

– Прости, – сказал Ворон. Он был недоволен собой. Спороть такую глупость! Спросить имя у хюльдры, которая хочет взять тебя в мужья.

– Я все сказала, – повторила хюльдра, – попусту не спрашивай, а спросишь – быть тебе моим мужем. – И тоже села у огня, глядя на Ворона. Потом она спросила:

– Неужели мой хвост так тебе мешает? Нет, я бы поняла. Что же тогда? Семья? Нет у тебя жены. Я тебе не по нраву? Не хочу в такое верить! Не угодила чем? Скажи, я все сделаю, все, что скажешь. Я отдала бы тебе весь лес, а это далеко не только деревья и трава, звери и птицы! Я отдала бы тебе его тем, каким его видит только месяц и мы, Сокрытый Народ. Я отрыла бы для тебя все клады, которые я знаю, а я немало видела кладов. Я отдала бы тебе лунную дорожку на ночном озере, я научила бы тебя понимать птиц и зверей. Лес стал бы твоим морем. Или, если ты захочешь, я бы жила с тобой у людей, мне все равно! Что же ты молчишь?! – яростно рыкнула она и вскочила. Пламя облило ее красным светом, ночной ветер взъерошил гриву белых волос, глаза хюльдры хищно сузились.

– Саму себя злишь, – спокойно ответил Ворон. Он понимал, что только так, водой на раскаленный камень, можно говорить сейчас. А камень или треснет, или остынет, лишь бы самого не обдало. – Все я тебе уже сказал, хюльдра. Нет, и не будет у меня жены. И в Норвегии я не останусь, если буду жив. Я уйду далеко-далеко, за море. И никогда больше не вернусь сюда. Оставь все, как есть. Или, если пожелаешь, я уйду прямо сейчас. Что тебе милее?

Хюльдра, опустив голову, поникла под его словами, как цветок под ливнем. Ворону стало ее жаль, но он удержался от слов. Жалости хюльдра не простит, да и он бы не простил. Хюльдра подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза:

– Но ведь сейчас ты мой? – и, говоря, уже ложилась на шкуры. Ворон шагнул к ней:

– Пока я с тобой, хюльдра.

Издевательски захохотала сова над ними и улетела в ночь.

Так шел Рагнар Ворон к Хрольфу Пешеходу.