Текст книги "Дороги Рагнара Ворона (СИ)"

Автор книги: Александр Ледащёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава тринадцатая,
в которой Рагнар спускается с гор в долины

Рагнар благополучно спускался с гор в долину, камни миновали его. Жалко было, что теперь в горы, пожалуй, никогда уже больше не сунешься, тролли не простят копья. Хотя, если вдуматься, то виноват в этом был их разорванный на куски сородич. Ворон в который раз полюбовался копьем Одина. Заточка совершенно не пострадала, несмотря на то, что копьем пробили череп, а потом кольчугу и грудь. Но все же очень жаль, что горы теперь были закрыты для Рагнара Ворона. Там было безопаснее.

К вечеру он дошел до долины, оставив горы позади. Ночевать в горах было бы чистой воды самоубийством.

Ворон внимательно осмотрел со склона лесистую долину, прежде чем спуститься в нее. Ни единого дымка не поднималось над ней, равно как не было видно и никаких других признаков присутствия человека. Он сбежал со склона и углубился в лес.

Ворон остановился. Он шел по лесу почти бесцельно, отыскивая любую торную тропку. Следовало найти хутор побольше и там узнать, где теперь носит короля Гальфдана Черного. Рагнар шел в сторону фьордов. Дворовый смирно сидел на его плече, напевая какую-то песенку на родном языке. Рагнар вначале вслушивался, а потом перестал.

Начинало смеркаться, когда Ворон нашел родничок и решил заночевать возле него. Он быстро развел костер. Дворовый соскочил с его плеча и развязал сумку, расстелил чистую тряпицу, служившую им скатертью, а теперь споро таскал из сумки припасы и раскладывал их на ней.

Они степенно перекусили в полном молчании. Потом Рагнар закурил трубку, а Дворовый пристально смотрел в горящие угли, тоненько вздыхая.

– Что загрустил? – нарушил молчание Рагнар Ворон.

– Да вот думаю. Земли разные. Все другое. Люди другие, нежити другие. А огонь такой же, как у нас. И угли такие же, как у нас в печке.

– Ты бы хотел вернуться домой, Дворовый?

– Конечно. Но ты же не собираешься в Гардарику? – спросил Дворовый.

– Нет. Я собираюсь убить еще одного человека, а потом, если мне очень повезет, я уйду со своим хирдом и своей матерью в очень далекую землю.

– А если ты не сможешь его убить? Тогда что ты станешь делать? – не унимался Дворовый.

– Тогда я пойму, что не моя судьба убить этого короля, и брошу это дело. Потом мы пойдем в Норангенфьорд за золотом.

– Хитро! – восхитился Дворовый. – А я думал, что хозяин этого самого фьорда тоже твой враг.

– Одно другому не мешает, – угрюмо сказал Рагнар. – Из-за этой работы я загубил свой хирд и вынужден не уйти из Норвегии, а бежать. И все это даром? То-то было бы глупо.

– Наверное, ты прав. Но если ты погибнешь, разве то, что осталось от твоего хирда, не распадется?

– Они свободные викинги и они не объявлены вне закона. Мать вернется на хутор. Скорее всего. Но все может выйти очень плохо. Что поделать, Дворовый? Я воин, я делаю то, что должен сделать. И что случится потом – в воле богов. У меня нет выбора, ты же слышал, что я дал клятву троллю.

– Да, выбор у тебя не богат, – согласился Дворовый, покусывая травинку.

Они снова замолчали. Рагнар подбросил дров в огонь и улегся поудобнее. Потом он спросил:

– Почему ты не почуял тролля в пещере? Ты же почуял тролля тогда, ночью?

– Потому, что он не был троллем, – смутился Дворовый. – Он, пока не встал, был просто мертвой грудой камней. А тот тролль, что мы видели ночью, шел и был живой.

– Ясно. А людей ты услышишь? – уточнил Рагнар. Он очень устал и хотел выспаться, а не подремать вполглаза.

– Да. Человека я почую за несколько полетов стрелы. В этом ты можешь мне довериться, – сказал Дворовый с достоинством.

– Добро. Давай тогда спать, – предложил Рагнар, вытягиваясь на земле.

– Спи. Только мне непонятна одна вещь.

– Какая? – спросил Ворон, уже начиная дремать.

– А какая у тебя семья? Ты упоминал мать, но я ничего не слышал о жене или о детях. Кто у тебя хозяйка? Какая она? – с любопытством спросил Дворовый.

Воцарилась тишина, только потрескивали дрова в костре, да где-то поблизости ухала сова, приветствуя ночь. Дворовый понял, что спросил что-то такое, о чем не стоило бы спрашивать. Он пристыжено притих.

– Давай спать, Дворовый, – снова сказал Ворон и закрыл глаза. Дворовый не улегся ему на грудь, как обычно, а сиротливо свернулся на сумке и заснул.

Сон, смежавший веки Рагнара совсем недавно, соскочил с него при последних словах Дворового. Не вставая и не шевелясь, Рагнар Ворон открыл глаза.

Он смотрел на звезды, усыпавшие черный плащ ночного неба россыпью серебряного песка, и не видел их. Очень давно никто не задавал Ворону такого вопроса. А если изредка он и звучал, то Ворон привык или отговариваться ерундой, или отмалчиваться.

Дворовый, его верный спутник и очень, как успел убедиться Рагнар, ответственный и трудолюбивый помощник, конечно, не хотел ничего дурного, задавая свой вопрос. Конечно, он просто хотел знать, какая семья у того, с кем, если повезет, ему предстоит жить дальше.

Он не хотел ничего дурного. Но от этого не делалось легче.

Он надеялся, что скоро ему снова захочется спать. Старался не думать. Старался обмануть самого себя. Ничего не получалось. Ворон отчаянно сопротивлялся попыткам памяти взять его в плен. Он тщательно вспоминал все, что угодно, кого угодно, друзей, врагов, битвы, – но все было плоским, блеклым, безжизненным. Ничего не вышло. Память услужливо перенесла Рагнара Ворона на двадцать лет назад. И снова…

И ему снова было семнадцать. За спиной у него было уже немало походов, в которые он по праву ходил, как хевдинг. Молодые восхищались им, а те, кто постарше, уважали, его голос полноправно звучал на тинге и немало весил, мать, не показывая вида, гордилась им. Хотя он и не любил торговаться, но купец из него был такой же удачливый и расчетливый, как и хевдинг. Его драккар знали и боялись на многих берегах. Его спокойная, совершенно безграничная храбрость вкупе со всем вышеперечисленным завоевала ему нерушимую преданность и безоговорочное подчинение его хирда. Как верно говорил Старый Бю, ни один из его людей не покинул его добровольно – от него уходили только в Валгаллу.

Все было хорошо и у самого Ворона, и у тех, кто доверился ему, и кто жил и кормился возле него. Кто мог бы похвастаться подобным в семнадцать лет? Бонды, которым тесно становилось возле некоторых ярлов, и которые искали более спокойной жизни, нередко приходили на земли Рагнара Ворона. Они платили ему небольшую дань и почитали себя настолько в безопасности, насколько бонд мог быть в безопасности в эти времена. Казалось бы, у Ворона было все, чего может желать человек и далеко не только в его годы. Так казалось и ему самому, пока однажды осенью, рано вернувшись домой из похода, Рагнар не отправился на охоту.

…Ее звали Гильдис. Дочь пожилого викинга и тихой, молчаливой женщины, она жила в соседнем хуторе, в полудне ходьбы от хутора самого Рагнара. Она была ровесницей Ворона. Среднего роста, она была темноволосой, но не черной, как он сам. Смешливая, всегда готовая рассмеяться в ответ на шутку. Дружелюбная ко всем, кто окружал ее, с ясными всегда чуть удивленно распахнутыми навстречу миру карими глазами, она, казалось, видела красоту во всем, в каждом проявлении жизни. Не привыкшая лгать сама, она не боялась лжи. Не желавшая людям зла, сама не ждала беды от людей. Порой казалось, что шутница-судьба забросила ее в семью Харальда Молчаливого по ошибке, вместо какого-то другого мира.

В тот день Ворон задержался на охоте и к ночи вышел к усадьбе Харальда. Харальд не был его человеком, но они были добрыми соседями и, разумеется, Рагнара оставили ночевать. Там он впервые увидел Гильдис, дочь Молчаливого. Утром она вышла проводить его, и в разговоре с ней Ворон впервые не находил слов. Ему все казалось, что он говорит глупости, что он смешон, что она потешается над ним, чему немало способствовал ее острый язычок. А говорить хотелось. Говорить, только чтобы она не убежала домой. Но она все-таки убежала. Договорившись встретиться с ним завтра в лесу у ее усадьбы. Ворон вернулся домой, не понимая, что происходит с ним. Ничего подобного он никогда не чувствовал, он искал ответа и не находил. Ему казалось, что ответ остался у Гильдис, и он не мог дождаться следующего дня. Утром следующего дня он оседлал коня и поехал к лесу возле усадьбы Молчаливого. Он сразу же нашел ее в лесу. И они не расставались весь день. Он узнал, что к ней сватается сразу два человека: богатый бонд Лодин и торговец Альрик. Его охватило бешенство, но он ничем не выдал себя. Однако он решил, что если когда-нибудь встретит кого-то из них в этих местах, то накормит им лесное воронье.

А осень была такой теплой, какой он не мог запомнить за всю свою недолгую жизнь. Просто чудом было то, что он так рано пришел зимовать в этом году. У поваленного дерева Ворон остановился и присел на него. А Гильдис вдруг подошла к нему и обняла за шею… И прижалась к нему. И мир смолк. Лишь валом шла кровь по венам Ворона, воздух жег глотку, и желтым полотнищем металась над ними осенняя листва на высоких кронах деревьев.

Они молчали и просто стояли, прижавшись друг к другу. Ворон попробовал было что-то сказать, не совсем понимая и сам, зачем, но ничего не вышло. К счастью ничего не вышло. Ворон уткнулся лицом в ее волосы и закрыл глаза. Он не смог бы рассказать, что он чувствовал тогда, но он знал – в его жизни больше никогда не будет такого. И что это надо удержать возле себя. Удержать любой ценой.

Вечером они подошли к ее дому, Ворон вел в поводу своего коня. У ворот их встретил Харальд и напустился на дочь:

– Где ты бродила целый день, блудня?!

Ворон мог бы растеряться перед Гильдис, но он никогда не терялся перед мужчиной. Он надменно произнес:

– Весь день она провела со мной. Ничего постыдного не было между нами. А порукой этому – моя честь.

– Иди в дом! – приказал Харальд дочери, а сам остался стоять, словно ожидая, что еще скажет ему этот юнец, который никогда не был юным.

– Отдай дочь мне в жены, Харальд, – сказал Ворон, – я хочу, чтобы Гильдис была моей женой.

– Дай мне подумать до утра, Рагнар Ворон. Я жду тебя завтра днем, тогда я дам тебе ответ, – сказал Молчаливый, хотя в душе он сразу согласился отдать дочь Ворону в жены. Бонда, каким бы тот ни был богатым, викинг в душе презирал, а торговец постоянно рисковал своей жизнью, как и Ворон. Но Ворон был хевдинг, удачливый вождь, человек, которого было лучше всего иметь в друзьях, а еще лучше того, числить своей родней.

Ворон молча кивнул, сел на коня и уехал. А осень золотом заливала леса, по которым он ехал, настолько погруженный в свои мысли, что даже не понимал, что вокруг: осень или лето, тепло или холодно, день или ночь. К ночи он добрался до своего дома и лег в постель. Уснуть он не мог, как ни старался.

Необычайно долгая и теплая осень сыграла с ними жестокую шутку. Хевдинг данов, возвращаясь со своим хирдом домой на зимовку, решил воспользоваться последним теплом и пройтись по усадьбам Норвегии, грабя их и убивая жителей.

Ворон выскочил из дома глухой ночью так, словно его бросило за порог. В той стороне, где жила Гильдис, небо играло красным. Ворон схватил меч, натянул кольчугу, вскочил на коня и помчался в усадьбу Харальда Молчаливого.

Он опоздал. Усадьба догорала, всюду валялись трупы, всюду была кровь, а на месте дома Молчаливого полыхал огромный костер. От умирающего траллса он узнал, что здесь побывали даны. Тело Гильдис он не нашел. И навсегда заставил себя поверить, что она сгорела в доме, вместе со своей семьей.

Он вернулся домой, никому не сказав ни слова о том, что произошло. Никому. Ни единой живой душе. Но на следующий год, когда «Ворона» спустили на воду, Рагнар не повел своих людей ни в Валланд, ни в Гардарику, ни в какое другое излюбленное викингами место. Он повел своих воинов в Данию. И огнем и мечом прошелся по побережью. Слово «дан» и слово «враг» стали отныне для него одним и тем же. Он не уходил от берега данов куда дольше, чем говорило благоразумие. Рагнар не побоялся бы и ратной стрелы, пущенной данами по стране. Ему было все равно, чем больше данов уйдет дымом в небеса, тем лучше. Но его люди уговорили его уйти в море. И он ушел. Ему было наплевать на себя, но он не мог подвести под меч своих людей, готовых идти за ним куда угодно.

Шли дни, становясь месяцами, месяцы вырастали в года, а Рагнар все так же ненавидел всех данов до единого. Встреченные им драккары данов всегда видели только боевую окраску щитов его драккара. Он ходил в свои походы в самые разные земли, но всегда, всегда любой драккар данов интересовал его куда больше, чем самый богатый купец, решивший выйти в море.

Ничего даже похожего в его жизни больше не было. Ни с одной. Никогда.

Ворон закрыл глаза и негромко застонал, словно от боли. Его рука нащупала копье Одина и он очнулся. На земле, возле догорающего костра теперь лежал викинг, охотившийся нынче на самого короля. Рагнар Ворон, тот самый хевдинг, о которых, по словам Старого Бю, поют только лишь скальды, да и то, поди, врут.

Ворон встал и подбросил дров в огонь. Больше он не уснул, а когда занялась заря, разбудил Дворового, они наскоро перекусили и тронулись в путь.

Весна красила землю в любезные ей цвета, дни становились все длиннее и теплее, а по долине шел Рагнар Ворон, держа в руке копье Одина.

Так Рагнар Ворон спустился в долину с гор.

Глава четырнадцатая,
в которой Рагнар Ворон ищет короля

Когда ночь уже почти опустилась на горы, к пещере, возле которой все еще лежала окаменевшая голова тролля Рандвара, вышел человек в синем плаще. Перед этим он побывал на прогалине, где завершили дела земные Белый и Одноглазый. Там, как и на месте сражения Ворона с волчьей стаей, человек впал в сильнейшее возбуждение, выкрикивая в небо имя Ворона, присовокупляя к нему различные ругательства. Потом он немного успокоился, уселся на труп Одноглазого, положил ладонь на его разверстую рану и закрыл глаза. Он снова к чему-то настороженно прислушивался, пытаясь уловить что-то необыкновенно важное. Краска снова отлила от его лица, и цветом оно стало такое же, как у мертвого викинга. Человек в синем плаще открыл глаза, посмотрел на свою ладонь, тщательно вытер ее о бороду Одноглазого и встал с тела.

Отойдя от покойников, он снова сел, развязал свою сумку и вновь достал оттуда целый пирог и полную флягу. Но потом передумал, засунул все обратно в свою кожаную потертую сумку и пошел дальше. Вскоре поиски, как уже говорилось, привели его к пещере. Он с интересом осмотрел голову Рандвара и проговорил: «Неужели Ворон ухитрился убить тролля?» Человек быстро и умело развел костер. Потом уселся прямо на голову и снова развязал сою сумку. Но поесть ему не дали.

– Хлеб да соль! – вежливо произнес кто-то ужасным голосом, похожим на скрежетание стали по булыжнику.

– Милости прошу! – так же вежливо ответил человек в синем плаще, незаметно положа руку на рукоять меча.

Из пещеры, в которой был убит Грач, в свет костра вышло чудовище. Ростом оно было раза в два выше человека в синем плаще и шире в плечах примерно настолько же. Волосы, заплетенные в толстые, любой девке на зависть, косы падали ему почти до колен, а дикая бородища, украшенная колокольцами, доставала до пупка. Тролль подошел вплотную, задумчиво посмотрел на человека в синем плаще тремя алыми глазами и протянул к нему раскрытую ладонь.

– Отдавай копье Скади, Рагнар Ворон! – строго сказал он.

– У меня нет копья Скади, тролль. Ты же сам видишь, – спокойно ответил человек в синем плаще.

– Ага, как же. Ты еще скажи, что ты не Рагнар Ворон! – вышел из себя тролль и стукнул по скале кулаком, размером в небольшой бочонок. Посыпались искры, зашуршали, падая, камешки, и тролль, нагнувшись к человеку в синем плаще, повторил с угрозой:

– Мы порвали в клочья своего сородича за то, что он по ошибке отдал копье Скади. Как ты думаешь, я сделаю с тобой?

– Если бы я был Рагнаром Вороном, я бы, наверное, отдал тебе копье, тролль. Но я – не он. – Человек в синем плаще скинул капюшон. На тролля смотрел человек, как две капли воды похожий на Ворона, только лицо его было совершенно бескровным, и не щеке не было шрама.

– Старею, – сказал тролль, – ты и в самом деле, не он. Тогда можешь ночевать без страха, я не убью тебя.

– Благодарю, – сказал человек и снова накинул капюшон и сел. – Ты не поешь со мной, тролль? Скучно одному.

– А у тебя есть, чем досыта накормить тролля? – усмехнулся тролль.

– Есть мягкий пирог с мясом и сладкое вино. Это тебя привлечет? – улыбнулся человек в синем плаще.

– Да, – сказал тролль и сел рядом с человеком, – давай пирог!

Человек резал кусок за куском и протягивал их троллю, а пирог и не думал кончаться. То же самое было и с вином. Тролль посмотрел на человека с интересом.

– Откуда у тебя такие вещи, человек? – спросил он.

– Они всегда были у меня. С самого рождения, – вежливо ответил человек в синем плаще.

– Всякое бывает, – согласился тролль, – но вещи очень полезные.

– Скажи, тролль, а о каком копье вообще идет речь? – с интересом спросил человек.

– Да один из наших, на чьей голове ты сидишь, отдал по ошибке человеку копье Скади.

– Скади? Настоящее копье Скади? – С удивлением спросил человек.

– Да. Веками мы, горные тролли, хранили его как бесценную реликвию. Оно досталось нам от предков, инеистых великанов. Что нашло на Рандвара, как он не узнал это копье – ума не приложим. И теперь копье ушло с гор вместе с Вороном в долину, а туда нам с гор хода нет. Ты его родич? – Внезапно спросил тролль у человека.

– Да. Самая близкая, кровная родня. Ближе кровной. Но он бежит от меня, и я никак не могу его догнать.

– Ты отстал всего на день, может, чуть больше. Он идет вон туда, – махнул тролль рукой, указывая направление. – Когда я увидел тебя, подумал, что он вернулся. А почему он бежит от тебя?

– Он не понимает, чего лишен без меня. Без меня он не настоящий человек, не совершенный человек. Он думает, что со мной ему станет хуже. А между тем только я смог бы удержать его от некоторых поступков, которые могли стоить ему жизни! Или еще будут стоить. Без меня он все быстрее идет к своей смерти, – закончил человек в синем плаще уже совсем негромко.

– Занятно, – протянул тролль, – человеком и от тебя не сильно пахнет. Только я не могу понять, кто ты. А Рагнар Ворон человек с головы до пят.

– Неважно, кто я, тролль. Важно то, что я нужен Рагнару Ворону. Пусть даже он сам этого не осознает.

Они помолчали, потом тролль простился и ушел в пещеру. А человек в синем плаще лег возле костра и заснул. Во сне он негромко стонал, скрежетал зубами, как будто видел что-то самое важное для него, но не мог дотянуться. С рассветом он проснулся, быстро собрался и пошел вниз по склону, придерживаясь направления, указанного ему вчера троллем. Вскоре он скрылся из виду.

Рагнар Ворон шел по долине. Он, наконец, нашел торную тропку и теперь двигался по ней. По пути он учил Дворового своему языку, тот оказался очень упорным и необычайно, даже настораживающее способным учеником – слова он запоминал с первого раза и уже мог складывать их в простые предложения. Нежить и есть нежить.

Вскоре перед ними показался хутор. «Хутор Олафа Важного», – узнал Рагнар. Ворон сошел с дороги и, поискав местечко повыше, долго всматривался в хутор. Людей Хрольфа он перебил, но почти наверняка за ним охотятся еще и люди Гальфдана, и напороться на них, вылупив от удивления глаза, он не собирался.

Хутор, на первый взгляд, был пуст. Ворон подождал еще немного, потом посадил Дворового в сумку, поудобнее перехватил копье и сбежал с холма.

В хутор он вошел открыто, не таясь. Кивками приветствуя тех, кто попадался ему на пути, он свернул к самому большому дому и, постучав в дверь, вошел в него.

Олаф Важный был дома. Рагнара он узнал сразу и указал ему на место за столом:

– Садись, Рагнар Ворон. Все ли благополучно у тебя? – спросил он.

– Да, спасибо. Все ли хорошо у тебя, Олаф? – сев, поинтересовался Рагнар.

– Да, все в порядке. Издалека ли ты идешь, Ворон? – продолжал Олаф задавать вопросы.

– Спустился с гор, Олаф. Охотился там. Но мне с добычей не повезло, – ответил Ворон.

– Чтож, случается. Тогда хорошо уже и то, что ты сам не стал добычей.

Когда-то давно Рагнар Ворон принял участие в небольшом дельце Олафа, касавшегося кровной вражды. На тинге он дал понять, что держит руку Важного, и дело удалось свести к выплате виры. Важный не забыл этого.

– Добычей? – переспросил Ворон, – чьей?

– Вчера утром тут побывал отряд викингов Гальфдана Черного. Расспрашивали меня, давно ли я тебя видел. Ответам поверили не сразу, – мрачно сказал Олаф.

– Сколько их было, Олаф? – спросил Рагнар.

– Двадцать человек. Я боюсь, Ворон, что это не единственный отряд, который послал Черный. Боюсь также, что в твоей усадьбе они уже побывали. Судя по тому, что они говорили, ее больше нет.

– А они не говорили ничего насчет людей, которые жили там? – внешне спокойно спросил Ворон.

– Говорили. Усадьба была пуста. Ее сожгли больше от злости, что никого не нашли и не у кого было дознаться, где тебя искать.

– О чем еще говорили люди Гальфдана, Олаф? – Спросил Ворон, задумчиво теребя завязки сумки.

– Кажется, они пошли к Согнефьорду. Болтали еще, что король нынче там, – небрежно сказал Олаф и посмотрел в глаза Рагнару, почесывая густую, светлую бороду.

– Хорошие вести, Олаф, – кивнул Ворон хозяину, – даже лучше тех, на которые я мог бы рассчитывать.

– Рагнар, не мне тебя учить, но ты мне друг, ты спас меня от верной смерти. Не лучше ли было бы для тебя уйти из Норвегии? Не мое дело знать, почему ты напал на Черного, но боюсь, что здесь, дома, для тебя больше земли нет. Если бы ты ушел в Валланд или даже Гардарику, было бы разумнее. Там Гальфдан вряд ли бы стал преследовать тебя, у него хватило бы дел и здесь. Но пока ты дома, он не успокоится. Он, как я слышал, ужасно уперт. – Олаф опустил глаза и забарабанил пальцами по столешнице. Ворон усмехнулся:

– Твой совет мудр, Олаф. Скорее всего, я ему последую. Я было думал заночевать у тебя, но теперь не стану.

– Ты хочешь обидеть меня, Ворон? – оскорбленно спросил Олаф.

– Нет. Просто если по округе рыщут викинги Гальфдана, то лучше будет, если весь твой хутор, до последнего траллса, увидит, что я ушел.

– Но ты, хотя бы, поешь у меня? – спросил Олаф сердито.

– Еще бы! Я бы и с собой взял чего-нибудь, вроде вяленого или сушеного мяса, – рассмеялся Рагнар. Олаф тоже повеселел.

– Добро. Тогда я сам тебя покормлю и сам дам тебе еды в дорогу, – решил Важный.

Так они и сделали. Чуть погодя, широко распахнув дверь, на двор вышел Ворон, а Олаф громко, чтобы слышали все, кричал: «Я думал, ты друг мне, Рагнар Ворон, но я жестоко ошибался! Я не желаю больше видеть тебя у себя, убирайся!» – И Олаф захлопнул дверь. Ворон понурил голову и быстро ушел из хутора Олафа Важного.

Когда хутор скрылся из виду, Рагнар сошел с дороги в лес, развязал сумку и выпустил Дворового. Тот был мрачен.

– Что с тобой, Дворовый? – спросил Рагнар.

– Ничего. Сложно объяснить. Да и вряд ли ты поймешь, – сказал спутник Ворона.

– А ты попробуй, мало ли, что, – усмехнулся Ворон.

– Просто я Дворовый, столько лет провел под крышей одного дома, а теперь скитаюсь по дорогам на чужбине. А в том доме, где мы были, меня дразнил здешний домовой, Ниссе.

– Я ничего не слышал. Да и дразнил он тебя, наверное, по-норвежски?

– Само собой, что не слышал. Само собой, что по-норвежски. Но было понятно, что он смеялся надо мной – Дворовым без двора, – сердито сказал Дворовый.

– Добро. В горах, надо думать, тебе было лучше, а я тебя оттуда унес. Что тебя теперь не устраивает, Дворовый – компания или то, что своим домом пока и не пахнет? – Спросил Рагнар, почувствовав себя задетым.

– Нет, что ты! – испугался Дворовый, – не в этом дело. Я же говорил, что ты меня не поймешь, – грустно прибавил он.

– До конца, наверное, нет. Моим домом много лет был весь мир. Но понять, о чем ты, я могу. Хотя никогда такого не чувствовал, – отвечал Ворон, подумав.

Дворовый влез ему на плечо и добавил: «Та круглая штука, которую ты сунул вчера в сумку, не простой камешек. Я точно не знаю, на что он годится, но не простой».

– Попробую разобраться с ним ночью, – сказал Ворон, шагая в направлении Согне-фьорда.

– Мы идем в этот ваш, как его, Согнефьорд? – спросил Дворовый.

– В его сторону. Там посмотрим. Может, не придется идти в сам фьорд, – неохотно ответил Ворон. Дворовый понял, что его спутник просто не хочет сглазить свой поход, и отстал с вопросами.

К вечеру они остановились в лесу. Ворон развел костер, развязал сумку, и они с Дворовым поели. Ворон задумчиво закурил трубку. Весна бродила в лесу, наполняя воздух ароматом проснувшейся жизни, голоса леса звучали звонче, зазывнее, нежнее. Ворон грустно усмехнулся. Обычно в это время он уже был в море, как всегда раньше всех выйдя на Лебединую дорогу. Теперь он бродил по земле, стремясь убить короля, за ним охотились по всей Норвегии люди Гальфдана, он нажил себе врагов в лице горных троллей и не мог больше идти горами, и совершенно необязательным было то, что он еще когда-нибудь выйдет в море. Эта мысль была особенно неприятной. Он не представлял себя без моря. Вся его жизнь была связана с ним.

Он порылся в сумке и достал оттуда круглый камень, не так давно красовавшийся во лбу тролля Рандвара. Камень, как камень. Прекрасно обработанный, без единой шероховатости, увесистый камень. Рагнар повертел его в руках, легонько постучал по нему ногтем. Вспомнил, как делал тролль Рандвар и подышал на него. Никакого толку. Камень оставался камнем. Но неспроста же его назвал необычным Дворовый. Он положил камень на землю и улегся сам.

Костер сел на угли, Дворовый спокойно спал, а Рагнар задумчиво смотрел на камень, уже не видя его. Стало темно. Рагнар очнулся от своих мыслей и сосредоточился на камне. И вдруг он понял, что видит сквозь него. Сквозь камень он отчетливо увидел траву, на которой тот лежал, до последней травинки, словно днем. Он подхватил камень, чтобы убедиться, зажмурил один глаз и посмотрел в темноту леса другим, поднеся к нему глаз Рандвара. Лес стал виден ясно, будто при солнечном свете. Более того, если он смотрел на что-то попристальнее, то эта вещь приближалась.

– Интересно, этот глаз видит только ночью, или еще и днем? – негромко спросил вслух Ворон, – так или иначе, это очень полезная вещь. Теперь, при желании, можно идти и ночью.

– Что? – спросил спросонок Дворовый, подняв голову.

– Ничего, спи. Завтра расскажу, – сказал Ворон, спрятал камень в сумку и уснул.

Утром, проснувшись, он первым делом достал глаз Рандвара из сумки и посмотрел на него. Камень остался камнем.

– Значит, камню нужна ночь, – сказал Ворон.

– А что будет ночью? – спросил Дворовый.

– Ночью сквозь него видно все, будто днем. А то, что далеко, он приближает.

– Вот видишь! Я же говорил тебе! – Дворовый надулся от важности. – А сейчас что?

– Ничего. Просто камень, – с сожалением сказал Ворон.

– А может, ему просто нужна темнота? – спросил Дворовый.

– Темнота? А что, можно попробовать, – оживился Ворон. Он взял камень в ладони, держа их колодцем, и поднес к глазу. На лице его медленно появилась улыбка.

– Работает, – сказал он. – То, что далеко, я теперь вижу так, будто оно совсем рядом.

– Угу, – солидно покивал Дворовый. – Можно сделать для него какую-нибудь трубку из дерева, например. Будет удобнее.

– Будет, – согласился Рагнар Ворон. – Ты хорошо придумал, надо сделать для него трубку. Сделаю нынче же вечером!

Он убрал глаз Рандвара в сумку, Дворовый вскочил ему на плечо, и они отправились в путь, избегая дорог, и двигаясь в сторону Согне-фьорда.

Так Рагнар Ворон вел поиски короля Гальфдана Черного.