Текст книги "Дороги Рагнара Ворона (СИ)"

Автор книги: Александр Ледащёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава двадцать девятая,
в которой Рагнар Ворон уходит из Дании

Ворон мягко спрыгнул на песок. Он был безоружен, его щит и броня остались на драккаре. Но об этом он даже не подумал. На берегу, чуть дальше полосы прибоя, снова стояли две женщины, как он видел теперь, – светловолосая и темная. Темноволосая стояла к нему спиной, словно глядя на бойню, которую учинили тут дети Канута. До них было шагов пятьдесят, и Ворон сразу побежал. Он не поверил бы своим глазам, но навстречу ему, стоя на земле данов, задорно и весело улыбалась и подмигивала юная Эйла, которая выглядела теперь чуть постарше той, что пришла тогда к нему, ночью. На сей раз колдунья была одета.

Это, конечно, было удивительно само по себе, но горло Ворона перехватило не от вида совершенно неуместной здесь юной Эйлы; в конце концов, она была колдуньей, и от нее можно было ждать, чего угодно. Как и в прошлый раз, Ворон не взялся бы объяснить, что заставило его хватать воздух ртом. Но предчувствие, которое так и не отпускало его, теперь просто завывало в его душе, только он и сейчас не мог понять, предчувствием чего оно было.

Когда до женщин оставалось несколько шагов, Эйла перестала улыбаться и в отгораживающем жесте вскинула руки:

– Стой, где стоишь, Рагнар Ворон! – в ее голосе не было и следа от той улыбки, что мигом раньше была на ее лице. – Стой!

Ворон встал. Ноги его дрожали в коленках, словно он проделал долгий и трудный путь. В пятьдесят шагов. Он уже не видел юную Эйлу. Он уже ничего не видел, кроме силуэта темноволосой женщины. Он не понимал. Он не верил. Этого не могло быть. Это сгорело много лет назад… Слишком много, чтобы быть правдой.

…Сгорело вместе с домом Харальда Молчаливого. Ворон упрямо тряхнул головой и шагнул вперед. Эйла, которая совсем недавно сурово остановила его, сейчас отступила, понимая, что Ворон просто может убить ее и не заметить этого. А может, она, как и всегда, имела в голове свои какие-то думки. Но, тем не менее, она отступила.

– Гильдис! – негромко, с огромной силой и требовательностью в голосе произнес Рагнар Ворон. Он словно вызывал что-то из небытия, заклинал ушедшее вернуться, отказываясь принять поражение. Словно делал самую большую ставку в жизни. Лишь одного не прозвучало в его голосе – страха. Рагнар Ворон, последний настоящий хевдинг Норвегии, охотник на короля, не умел бояться. Руки Ворона сжались в кулаки, хрустнули костяшки. Этот звук громом прозвучал на берегу, где даже волны прекратили свою тысячелетнюю песню. И женщина обернулась.

Это была она. Первая и последняя любовь Рагнара Ворона, дочь викинга Харальда Молчаливого, убитого данами. Повзрослевшая, но ничуть не постаревшая Гильдис.

Ворон сделал последний шаг, схватил Гильдис в объятия и прижал ее к себе. И предчувствие смолкло у него в душе, заглушенное бешеными, громовыми ударами сердца. Как тогда. Двадцать лет назад.

Сыновья Канута смотрели на все происходящее в недоумении. Что нашло на Ворона? Кто эти женщины? Но берсерки понимали, что спускаться на берег и уточнять, что происходит, не стоит.

Ворон оторвался на миг от Гильдис и спросил юную Эйлу:

– Твоя работа?

– Ну, скорее, работа Харальда Молчаливого и его жены. Или ты о чем? – Эйла удивленно распахнула бесстыжие синие глаза. На ее шее висела золотая монета, которую Гальфдан Черный подарил в Норвегии древней старухе.

– Ладно, – решила юная Эйла. – Вы тут и без меня разберетесь. А я пойду, поздороваюсь со старыми друзьями. Сыновья Канута появляются на земле не каждый год!

– Я думал, что они убили тебя тогда. Я убивал каждого дана, который попадался мне на пути. Я заставил себя поверить, что ты умерла. И в моем доме никогда не было женщины. Что случилось тогда с тобой? – спросил Ворон, напрочь забыв обо всех колдуньях на свете.

– Даны убили всех, кроме меня. Меня они забрали с собой. Но по дороге нас трепали шторма, и им было не до меня. Меня просто бросили на палубу и забыли про меня до самой Дании, – Гильдис помолчала и продолжила: – Все эти годы я знала, что ты придешь за мной. Я верила в это.

– Мне все равно, что они сделали с тобой, чьей женщиной ты была, или женой, есть ли у тебя дети, – спокойно сказал Ворон. – Потому, что я люблю тебя.

– Они ничего не сделали со мной, – так же спокойно сказала Гильдис. – Как только мы пристали к берегу, нас встретила юная Эйла. При виде меня она побелела, как молоко и только показывала на меня рукой и молча шевелила губами. Это было… Это было страшно, Ворон. Я уже было подумала, что меня ждет участь жертвы, но юная Эйла вдруг заговорила громовым, мужским голосом, от которого притихли даны. Она сказала: «Я объявляю эту женщину неприкосновенной. Она будет жить со мной. Учиться у меня. И никто, если он только не хочет навлечь на свою голову проклятья юной Эйлы и гнева богов, не прикоснется к ней!» Она не стала даже дожидаться решения воинов, просто взяла меня за руку и увела. Охотников поспорить с ней не нашлось, – Эйла вытягивала раненых воинов чуть ли не из Валгаллы, а больных – из царства синекожей Хель, и никто не захотел с ней поссориться. В горде мы почти не появлялись, избушка Эйлы стоит в лесу, далеко отсюда. Меня она в горд не посылала никогда, а все, что нам было нужно, или приносили ей даны в обмен на ее услуги, или она покупала у данов сама. Она учила меня разбираться в травах, слышать лес, понимать путь тока крови в теле и путь жизни под кожей, учила лечить болезни и раны, учила напускать порчу и снимать ее, она была мне как старшая сестра. Хотя, я думаю, по возрасту, она годится в сестры самому Кануту. Она никогда не говорила про это, а я не спрашивала. Порой она пропадала то на год, то на два, тогда даны обращались за помощью ко мне. Мне приходилось лечить их, помогать им, гадать им, я должна была дождаться тебя, Ворон. И я дождалась. Нынче ночью юная Эйла буквально вломилась в дом, схватила меня за руку и почти бегом мы пошли сюда, в горд. Остальное ты видишь, – Гильдис помолчала и негромко произнесла: – Я тоже люблю тебя, мой хевдинг. Ты ведь заберешь меня отсюда? Куда теперь ты думаешь идти?

– Я заберу тебя с собой в новую землю, – сказал Рагнар Ворон. – Я не знаю, что сталось с моей матерью и хирдом в Свее, и дошли ли они туда, но я заберу тебя и увезу далеко-далеко. Туда никогда не придут ни жадные короли, ни глупые ярлы, ни враги. Такая земля есть, я нашел ее. И подарю ее тебе. – И Гильдис, совсем как много лет назад, доверчиво распахнула свои огромные карие глаза.

От драккара донесся взрыв хохота и вернул их на землю.

– Пойдем, Гильдис. Они отвезут нас в Свею, – сказал Ворон, и они пошли к драккару.

На берегу стояла юная Эйла и пересмеивалась с Харальдом Камешком, остальные браться тоже принимали участие в разговоре, было видно, что эти люди давно и хорошо знают друг друга. Когда Ворон с Гильдис подошли к драккару, смех смолк, и Харальд Камешек с несколько деланным удивлением спросил:

– Что это за женщина с тобой, Рагнар?

– Это моя жена. Это из-за нее я ненавидел данов, – легко ответил Ворон.

– Понятно. Ну, поднимайтесь на борт и отходим, если ты все еще хочешь попасть в Свею.

Ворон подсадил Гильдис, которую на борту принял Камешек, и обернулся к Эйле:

– Ты пойдешь с нами?

– Я?! На одном драккаре с мужчинами?! – искренним возмущением спросила юная Эйла. – Да ты за кого меня принимаешь, Ворон?!

– Это мой второй вопрос, юная Эйла, – спокойно и негромко сказал Ворон. – Кто ты?

– Какая разница, кто я или что я, если я пока на твоей стороне? – рассмеялась юная Эйла. – Не напрягай голову, Ворон, она у тебя для этого не создана!

Ворон отвязал с пояса один из мешочков с золотом данов и протянул его Эйле.

– Возьми в подарок. И помни, что я твой вечный должник, юная Эйла.

– Старая стала, а все еще люблю золото! – прокряхтела юная Эйла, становясь дряхлой бабкой с ужасной бородавкой. Золото исчезло с руки Ворона так быстро, что он и не заметил. – А должок я запомню, глупый хевдинг, бросающийся громкими словами!

– Мы еще встретимся? – спросил Рагнар Ворон.

– Гильдис – твоя земная жена… – негромко ответила бабка и побрела прочь, не обращая ни на Ворона, ни на берсерков никакого внимания. Гильдис окликнула ее, но бабка и ухом не повела.

– До встречи, юная Эйла! – громко крикнул Ворон, и Гильдис вторила ему.

Ворон вскарабкался на борт, и ветер надул их парус. У входа во фьорд их терпеливо дожидались «Морской змей» и «Лис», как назвал Ворон захваченный у данов драккар.

– Мы успеем в твою Свею, Ворон – усмехнулся Камешек от кормила. – Только сядьте с женой на палубу и закройте глаза!..

Ворон и Гильдис опустились на палубу и, как приказал Камешек, закрыли глаза, держась за руки. И неведомая сила со звериным воем вдруг подхватила драккар, закружила в безумном танце и куда-то понесла, словно перышко, вокруг дико кричали неведомые твари и каркали вороны…

Так Рагнар Ворон ушел из Дании.

Глава тридцатая,
в которой Рагнар Ворон приходит в Свею

Утро выдалось солнечным. Человек в синем плаще потянулся и встал. Уже несколько дней он сидел на этой скалистой площадке, наблюдая за людьми Ворона во фьорде. Площадку он изучил, как собственную ладонь, где были выступы, где выбоины, откуда и когда светит солнце; он готовился к поединку, а если быть точнее – к победе. К той, какой он ее видел. Ворон был очень опасным бойцом, но и человек в синем плаще был далеко не новичок в ратном деле.

Люди Ворона внизу суетились, бегали, жгли костры, откуда-то к ним подходили все новые и новые люди, вскоре к одному драккару, на котором в этот фьорд пришли первые люди Ворона, прибавилось еще два. Люди куда-то уходили, нередко за пределы фьорда, снова возвращались, мелькали даже всадники, внизу уже кишел настоящий муравейник, а Ворона все еще не было.

– Он добьется того, что они уйдут в Валланд без него, – мрачно говорил сам с собой человек в синем плаще. – Но я не понимаю, откуда их тут столько? Даже если все бонды с земель Ворона присоединились к остатку хирда, их не должно было быть столько. Но на кой бы, спрашивается, бондам Ворона уходить вместе с ним? Как они расстанутся со своими нищим хозяйством, да и зачем ему эти бесполезные люди? Викинги из них так себе. Да еще и с бабами! Да еще и с детьми! Еще бы скотину с собой приперли. И птицу. Видимо, Гальфдан задал им жару, раз эти свинопасы добрались до Свеи и засели тут в ожидании чуда, которое им посулил, как я понимаю, Ворон. Когда свеи узнают, что у них под боком уже целый горд норвежцев, они вырежут их. Просто так, на всякий случай. Интересно, кто придет раньше? Свеи или Ворон? Надеюсь, что Ворон. – Человек в синем плаще беспокоился. Он понимал, что это, скорее всего, его последняя возможность достать Рагнара. Потому что никому не известно, куда теперь пойдет хевдинг. Со всей этой оравой.

– Приехали, Ворон, – раздался веселый голос Харальда Камешка.

Ворон открыл глаза и встал. Да, сомнений не было – перед ними лежала Свея. Гильдис ахнула и поднесла руки ко рту.

– Быстро. Очень быстро, Камешек. А почему тогда мы не делали так, пока ходили у Дании?

– А тогда откуда же было бы взяться удовольствию от плавания при попутном ветре? – подмигнул Камешек. Ворон улыбнулся, Камешек был прав. Так было быстрее, но интереснее было идти самим.

– Куда теперь, Ворон? – невинным голосом спросил Харальд. – Надо же дотащить твои драккары до места.

– Мне кажется, Камешек, что ты прекрасно знаешь, куда – усмехнулся Ворон. Камешек ухмыльнулся в ответ и сказал:

– Тогда мы уже пришли! – и указал на фьорд, возле которого они находились.

Берсерки дотащили драккары Ворона до линии прибоя и отвязали их от своего.

– Что, Камешек? Будем прощаться? – спросил Ворон.

– Пожалуй, – согласился Камешек.

– Большая честь походить с вами на одном драккаре, сыновья Канута, – громко сказал Ворон. – Я никогда не забуду этого. И никогда не забуду вас. Благодарю вас за все. И прощайте. – И Дворовый, и Гильдис повторили его слова. Братья заулыбались.

– Прощай, Рагнар Ворон, последний хевдинг уходящей навсегда Норвегии! Рад, что мы смогли тебе немного помочь! – серьезно, без привычного веселья, ответил Камешек. Братья поддержали его слитным гулом. – Прощайте. Будьте счастливы. Удачи тебе, Ворон, в освоении новой земли. Пусть для тебя она станет лучше старой!

Гильдис и Ворон сошли с драккара берсерков, те вскинули руки, прощаясь, и драккар Камешка и его неунывающих братьев исчез, как дымка.

– Вот это да! – пораженно сказал Ворон, обернувшись. Фьорд кишел народом, горели костры, сновали люди, шумели дети. У берега стояло еще четыре драккара. Ворон узнал только один, свой.

– Ничего не понимаю. Откуда столько народу? Пошли скорее! – И, взяв Гильдис за руку, викинг пошел к стану. Оттуда увидели его, раздались крики: «Ворон!» «Это Ворон, смотрите!» «Он пришел!» И от стана к ним побежали люди. Толпа окружила Ворона и Гильдис. Ворон смотрел на людей, не понимая, откуда столько незнакомых лиц и откуда они вообще взялись в этом безлюдном фьорде.

Толпа расступилась, и Гудрун подошла к сыну:

– Ты пришел, Ворон. Наконец-то. Успел как раз вовремя. Завтра мы ушли бы отсюда, как ты и велел.

– Да, мать, я пришел. Это Гильдис, она станет моей женой.

– Я знаю, – спокойно отвечала Гудрун, приветливо кивнув будущей снохе.

– А теперь объясни мне, мать, кто все эти люди, и откуда столько драккаров?

– Тут все просто, – улыбнулась Гудрун. – С наших земель, опасаясь Гальфдана, пожелали уйти все. Викинги и я пошли за «Вороном», а бонды двинулись к Свее пешком. Само собой, что такая толпа привлекала внимание по всей Норвегии, и к ним присоединилось много народу, недовольные викинги, мелкие хевдинги со своими людьми, бонды, злые на Гальфдана. Да, нашлись и такие. Когда мы все собрались, наконец, во фьорде, оказалось, что и шведы не прочь попытать счастья на новой земле под твоей рукой. Легенды о хевдинге, который дважды пытался убить короля, убил его ярла и уцелел, прокатились по Северу, Рагнар. А то, что ты привел с собой еще два драккара, только укрепит людей в мысли, что ты приносишь счастье.

– И сколько теперь у меня воинов? – спросил Ворон негромко.

– У тебя триста два меча, Ворон, – сказал Торир, подойдя к нему. Старый викинг был очень мрачен и даже не улыбнулся своему хевдингу.

– Почему ты так мрачен, Торир? – спросил Ворон.

– Мой сын убит. Река вынесла его тело. Видимо, его убили те ублюдки, которые искали тебя, хевдинг, – негромко ответил Торир. – Я надеюсь, что мы еще вернемся в Норвегию или посетим Валланд.

– Я убил всех, Торир. Всех пятерых. В горах, – сказал Рагнар. Лицо Торира просветлело, и он молча положил свою тяжелую руку на плечо Ворона.

– Соберите воинов на берегу, – приказал Ворон. – Нам надо распределить их по драккарам.

Его приказание было быстро выполнено, и вскоре его новые викинги и старые хирдманны стояли у воды. Ворон быстро подошел к ним. Стоя перед ними на берегу Свеи, норвежский хевдинг сказал:

– Вы все знаете кто я. Я ухожу в новую землю, которую я открыл. Если вы пожелаете, можете идти со мной после того, как принесете клятву на весле и мече. Я не знаю, будем ли ходить в походы викингов оттуда. Не знаю, как пойдут дела с народом, который там живет. Но я твердо знаю, что там не будет жестоких королей и тупых ярлов. Викинги еще никогда не приставали к той земле. Больше пока мне нечего вам сказать. Торир, Эстольд, принесите с «Ворона» весло, буду принимать клятву верности, – закончил Ворон свою короткую речь. Торир и Эстольд пошли на «Ворона», а из толпы молчаливых викингов вышел один и сказал:

– Думаю, что все согласны со мной, потому говорю за всех. За человеком, который привел драккар короля Норвегии, мы пойдем, куда угодно. – И толпа викингов ответила ему согласным, дружным гулом. Эстольд и Торир принесли весло, и воины стали приносить присягу верности Рагнару Ворону, внезапно из хевдинга ставшего ярлом. Его мать Гудрун, стоя неподалеку, с огромной гордостью за него смотрела на сына. Она оказалась права тогда, когда говорила, что тем, кто идет за Вороном, будет сопутствовать удача. Даже тем, кто погиб в битве с королем, повезло, – они отправились в Валгаллу. А теперь ее сын уведет их со ставшей чужой земли в новые земли, которые он же сам и открыл. Нет, как хотите, а у Гудрун был повод гордиться Рагнаром Вороном!

– Все, – сказал Ворон после того, как все принесли ему клятву верности. – Теперь Торир укажет вам, кому из вас на какой драккар идти. Эстольд, сейчас подойдут бонды. На тех драккарах, что привел я, много оружия и брони – раздай ей тем бондам, у которых нет брони или оружия. – Ворон торопился, ему хотелось скорее отойти в море. Он шагнул к матери:

– Мать, прикажи бондам собирать свои вещи и идти к драккарам. Тем, у кого нет оружия или брони, прикажи получить его у Эстольда на «Морском Змее». Мы выйдем в море сегодня же. Нам нечего больше тут ждать. – В голове у Ворона билась одна мысль: «Быстрее! Быстрее!» Ворон очень торопился, но все же, не успел.

– Стой, Рагнар Ворон! – прогремел чей-то голос. – Остановись и выслушай меня!

Ворон резко обернулся. Со скал спускался человек в синем плаще, с поднятым капюшоном, скрывавшем верхнюю часть его лица. Ворон сжал древко копья Одина и ухмыльнулся. Викинги сунулись было к нему, но Рагнар поднял руку и сказал: «Назад! Это только мое дело!».

– При твоих викингах, при твоих бондах, при твоей почтенной матери и при твоей будущей жене я вызываю тебя на поединок. Если ты откажешься, я ославлю тебя, как труса, везде, где только бросали якорь викинги, – громко и четко проговорил человек в синем плаще, подойдя к Ворону. Их разделяло лишь несколько шагов. Гудрун ахнула, увидев этого человека, и схватилась рукой за амулет, висевший на ее груди. Человек в синем плаще, улыбаясь, смотрел на Ворона.

…Снова, как тогда, на обрыве у водопада, в горле Ворона в животе Ворона зашевелилось давно и навсегда забытое чувство. Оно разрасталось, подбираясь к сердцу. Ворон сжал челюсти. Ледяной змей внутри него все разворачивал свои бесчисленные кольца, готовясь сдавить ими его горло. Колени стали противно слабеть, а воздух с трудом шел в грудь, словно змей мешал ему. Ворон глухо зарычал, и крупные капли пота осыпали его лоб. Человек в синем плаще, словно понимая, что происходит с Вороном, продолжал улыбаться, как бы говоря: «То ли еще будет!»

– Я принимаю вызов, – чудовищным усилием воли овладев собой, сказал Ворон. При звуках его голоса червь замер, а человек в синем плаще все еще улыбался, но улыбка его стала натянутой. Он словно забыл стереть ее с лица.

– Мой ярл, – негромко сказал кто-то за его спиной, – может, ты прикажешь просто разорвать его на куски?

– Нет, – ответил Ворон, – если ярл станет прятаться от поединка за спиной своих викингов, то ему лучше носить платье и ключи, а не кольчугу и копье.

Викинги молчали. Молчали бонды. Молчала Гудрун и Гильдис. Молчал Дворовый, при первых звуках голоса человека в синем плаще, вскочивший Ворону на плечо. Молчал человек в синем плаще. И радостное весеннее небо и яркое солнце царили над миром. Лучи солнца били в морские волны, нежившиеся на полосе прибоя, и превращали воду в кипящее серебро. Кричали чайки, легкий, мягкий ветер пробежался по толпе и улетел по своим делам.

– Приступим, – раздался в тишине голос Ворона.

– Нет, Ворон! Слишком долго я ждал этого дня, чтобы так спешить, – ответил человек в синем плаще и резким движением откинул назад свой капюшон. Толпа ахнула и, качнувшись, отступила на несколько шагов от Ворона и человека. Даже будь они братьями-близнецами, они не были бы так похожи.

– А что ты предлагаешь? Подождать пару дней? У меня нет времени, мы уходим отсюда. Или мы сразимся прямо сейчас, или проваливай, муж женовидный! – громко сказал Рагнар.

– Мы сразимся. И прямо сейчас. Но не здесь, а вон на той скале, – человек в синем плаще указал рукой на высокий, обрывистый утес. – В нашем поединке не будет раненых. И нас отовсюду будет прекрасно видно!

– Если тебе охота сдохнуть у всех на виду, то я согласен, – кивнул Ворон. – Пошли!

Человек в синем плаще посторонился, словно пропуская Ворона вперед, но тот покачал головой:

– Слишком много раз я оставлял тебя за спиной, но сегодня особый день, и ты пойдешь впереди.

– Гильдис, – обратился он к жене, – подержи словенского ниссе, – и протянул ей Дворового, которого та бережно взяла на руки.

– Хорошо, – коротко сказал человек в синем плаще и быстрым шагом стал подниматься на утес. Ворон, отставая от него на пару шагов, шел следом. Толпа, отодвинувшись к полосе прибоя, смотрела, затаив дыхание, на утес. Происходило что-то необычайное, это почувствовали все. А двое на тропе уже подходили к скальной площадке.

– Ну, что, Ворон? – спросил человек в синем плаще, не торопясь вынимать меч из ножен. – Может, ты уже понял, что нам суждено быть вместе? Ты еле дышишь, твои ноги дрожат, ты не в силах даже сказать слово! Кивни головой и все пройдет, я стану той твоей частью, которой тебе так недоставало все эти годы! Кивни, только кивни! И я стану хранить тебя и оберегать от глупой смерти! Я необходим тебе! Нет человека, подобного тебе, и не должно быть! Проклятая Эйла хорошо поработала, разделив нас тридцать лет назад! Кивни, и мы все исправим! Ну же! Кивни! Это так просто! – человек в синем плаще говорил негромким, горячечным голосом.

– У страха белый рот, – ответил поговоркой Ворон, и светло улыбнулся. – Твой рот сейчас белый. Так кто же боится? И кто, будучи в своем уме, примет попутчика, который сделает его таким же трусом? Ты хотел сражаться?! Защищайся! – и Ворон, прикрывшись щитом, сделал длинный выпад копьем. Человек в синем плаще успел отскочить и выхватил меч. Он прыгнул к Ворону и опустил свой меч на подставленный тем щит. Удар был страшен. Полетели щепки, и железный обод щита треснул и сломался. Рагнар поверх щита сунул копье в лицо человека, но тот отбил его мечом. Даже царапины не появилось на древке копья Одина. Ворон быстро шагнул назад, он помнил, что если человек в синем плаще даже просто дотронется до него, то все будет кончено и самым разумным потом будет махнуть с обрыва вниз головой. Но Ворон не мог позволить себе такую роскошь. Его ждала новая земля. Его ждала мать. Его ждала Гильдис. Его ждали люди. В следующий миг Ворон резко присел, пропуская меч над головой. Меч сорвал шлем с головы хевдинга. Толпа внизу взволнованно загудела. Человек в синем плаще шагнул ближе и два новых страшных удара раскололи щит Рагнара, и он отбросил его. Ворон понимал, что человек в синем плаще хочет как можно больше открыть его, чтобы было проще дотронуться до живого тела. Теперь, когда Ворон потерял щит, человеку в синем плаще станет еще легче. Когда копье Одина и меч человека в синем плаще сталкивались в воздухе, то человек резко поворачивал, подкручивал свой меч, и Рагнару огромного труда стоило удержать стремящееся вылететь копье в руках. Впервые Рагнар Ворон столкнулся с таким бойцом! Даже схватка с Грольфом Скалой далась ему проще. Человек в синем плаще, вращая свой меч с такой скоростью, что тот превратился в сияющий круг, теснил Рагнара к скале. Стоит споткнуться – и все будет кончено. Ворон надеялся, что противник, предвкушая победу, хоть немного ослабит напор или же утратит бдительность, но не тут-то было. Человек в синем плаще прекрасно понимал, что нельзя оставлять Ворону даже малейшую возможность, которой тот мог бы воспользоваться. Ворон кубарем прокатился по земле, уходя из-под меча человека в синем плаще, но тот успел нанести удар вдогонку. Кольчуга Ворона лопнула, и он почувствовал, как что-то теплое потекло по спине. Боли не было. Ворон зарычал.

– Не вынуждай меня искалечить тебя, Рагнар. Я все равно возьму свое, – с какой-то пугающей мягкостью сказал человек в синем плаще.

Ворон не отвечал. Они, как два матерых волка на гоне, кружили по площадке, выжидая, выбирая момент, когда можно будет исполнить задуманное. Толпе снизу было видно, что бойцы стоили друг друга, и ни один из них не уступал другому ни в чем. Только цели их были разные. Будь в руках Ворона обычное копье, все было бы уже кончено: только копье Одина могло принять столько ударов на древко и оставаться целым. Человек в синем плаще ударил мечом над землей, стараясь подрезать хевдингу лодыжки, но Ворон подпрыгнул и, приземляясь, сверху вниз, нанес удар копьем в выставленную вперед опорную ногу врага.

Острие копья Одина раскололо колено человеку в синем плаще. Раздался сухой хруст, и полилась кровь. Лицо человека в синем плаще исказилось от дикой боли и ярости. Ворон мягко прыгнул в сторону и снова поднял копье до уровня глаз, нацелив его в лицо противника. Тот, подволакивая ногу, пошел к Рагнару, но Ворон закружил вокруг него, делая быстрые выпады копьем и угрожая, казалось, сразу со всех сторон. Ход битвы изменился теперь в пользу Ворона. Человек в синем плаще с трудом успевал поворачиваться, скоро копье задело его левую руку, потом рассекло кожу на голове, и кровь стала заливать ему глаза. Все было бы завершено намного быстрее, но Ворон старался во чтобы то ни стало не позволить человеку в синем плаще коснуться себя, и потому проявлял очень большую осторожность. Ничего не видя, человек в синем плаще беспорядочно махал мечом, одновременно протирая глаза левой рукой.

– Прекрати, Ворон! – взмолился он. – Ты же понимаешь, что мы нужны друг другу! Что мы две части одного целого! Мы похожи, каждому из нас не хватает другой половины!

– Нет, между нами есть одно различие. Ты не можешь убить меня, а я тебе могу, – сухо ответил Ворон. – Но ты прав. Ты бы с удовольствием отнял у меня половину моей жизни. Не выйдет!

Человек в синем плаще отступал все ближе и ближе к краю обрыва, теснимый Рагнаром Вороном. Тот наносил быстрые, длинные выпады копьем и все время держался от человека в синем плаще на расстоянии.

Человек в синем плаще резко дернулся вперед, норовя достать до ног Ворона мечом, но тот скользнул вбок. Тяжелое острие копья ударило в локоть правой руки человека в синем плаще, и меч, продребезжав по скале, упал вниз.

Человек в синем плаще выпрямился. Под его ногами шумело море, гомонила, подбадривая своего хевдинга, толпа. Над головой плыли белые облака. Целый мир, который он должен был навсегда оставить Рагнару. Он опустил руки и обратился к Ворону:

– Хотя бы проститься мы можем по-человечески? – и протянул Ворону левую руку.

– По-человечески? – спросил Ворон. – Можем, и именно по-человечески. – Он быстро шагнул вперед, и копье ударило в живот его страха! Ворон резко дернул копье к себе. Булькая, побежала кровь, человек в синем плаще пошатнулся и со страшным криком, криком, в котором звучала лютая ненависть пополам с невыносимой тоской, рухнул в воды свейского фьорда.

Ворон подошел к краю обрыва, посмотрел на море, на горизонт, который отныне и навсегда стал чист, на толпу, выкрикивающую его имя, и прогремел, глядя на небо: «Один!»

И толпа внизу подхватила его крик, ответила диким ревом, и эхо, ударившись о стены фьорда, заметалось над водой.

Ворон сел на площадку. На колени он положил копье Одина и закрыл глаза. Он прислушивался к себе, беспощадно роясь в своей душе. Он искал хотя бы малейшие признаки присутствия ледяного червя. Но червя не было. Совсем.

Ворон засмеялся и сбежал вниз, к ожидавшим его людям.

Спустя некоторое время, шесть драккаров ярла Рагнара Ворона, предводительствуемые драккаром «Ворон», на котором шел он сам, оставили приютивший их фьорд Свеи, оставив за собой лишь брошеное становище, ненужные вещи, кострища и прочие следы пребывания множества людей.

Так Рагнар Ворон оставил Свею.