Текст книги "Перековка судьбы (СИ)"

Автор книги: Александр Колючий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Я провёл в этих экспериментах весь день. Я «сканировал» всё подряд: старые гвозди, обод колеса, сломанный плуг, молоток деда. Я учился фокусироваться, приближать и отдалять «картинку», переключаться между режимами «Структура», «Состав» и «Напряжения».

К вечеру, когда я попытался ещё раз проанализировать молот деда, я почувствовал резкий удар в висках. Голова загудела, а к горлу подступила лёгкая тошнота. Я «выключил» зрение и сел на скамью, тяжело дыша.

Я понял. Мой Дар – это не бесплатная опция. Он потребляет энергию. Мою собственную, ментальную, а может, и жизненную силу. Это был мощнейший инструмент, но за его использование приходилось платить.

Я сидел посреди своей тёмной, холодной кузницы. Мир металла перестал быть для меня «чёрным ящиком». Он стал открытой, понятной картой. Я мог читать душу любого куска железа, видеть его болезни, его сильные стороны, его историю и его потенциал. Но я также понял, что за чтение этой карты нужно платить.

Я обрёл невероятный инструмент, изучил его функции и осознал его цену.

Теперь я был по-настоящему готов начать главную работу – проектирование своего оружия.

**Друзья, если понравилась книга поддержите автора лайком, комментарием и подпиской. Это помогает книге продвигаться. С огромным уважением, Александр Колючий.

Глава 14

Утро после дня великих открытий встретило меня не эйфорией, а тупой, ноющей болью за глазными яблоками. «Ментальное похмелье», – поставил я себе диагноз, с трудом поднимая голову с соломенного тюфяка. Я чувствовал себя так, как в своей прошлой жизни после двенадцатичасовой сессии за электронным микроскопом, когда приходилось вручную обрабатывать тысячи снимков. Мозг был перегружен. Он гудел, как старый трансформатор.

Вчерашнее беспорядочное, восторженное использование моего нового Дара не прошло бесследно. Я понял простую, но важную вещь: эта способность была не просто пассивным чувством, как зрение или слух. Это был активный процесс. Мощный, невероятно сложный, но совершенно неоткалиброванный прибор.

«Отлично, – с мрачной иронией подумал я, растирая виски. – У моей новой суперспособности есть побочные эффекты. Похоже на то, как если бы я провёл целый день в шлеме виртуальной реальности первого поколения. Головная боль, дезориентация и лёгкая тошнота. Вывод: это не просто „зрение“. Это активный процесс сканирования, который потребляет ресурс. И этот ресурс, судя по всему, – мой собственный мозг».

Обладать этим Даром было недостаточно. Его нужно было тренировать. Как спортсмен тренирует мышцы, так я должен был тренировать свой «внутренний взор», чтобы повысить его выносливость, точность и снизить «энергопотребление». Я решил разработать для себя систему тренировок. Превратить это хаотичное колдовство в строгую научную дисциплину.

Моим новым «спортзалом» стала кузница, а «тренажёрами» – гора ржавого металлолома и уцелевших инструментов. Тихон, который принёс мне завтрак, застал меня за странным занятием: я сидел на скамье и неотрывно, с предельной концентрацией, смотрел на ржавый гвоздь, который держал в руке.

– Господин, вам нехорошо? Опять хворь подступает? – с тревогой в голосе спросил старик.

– Нет, Тихон, – ответил я, не отрывая взгляда от гвоздя. – Я не болею. Я тренируюсь. Тренирую свои глаза видеть то, что скрыто.

Тихон, ничего не поняв, но привыкнув к моим странностям, покачал головой и отошёл в сторону, решив не мешать очередному «боярскому чудачеству» своего явно не от мира сего господина.

Моя ментальная гимнастика состояла из нескольких ключевых упражнений, которые я сам для себя разработал, основываясь на принципах тренировки выносливости и точности.

Упражнение № 1: «Статическая фокусировка».

Цель была проста: увеличить продолжительность активного использования Дара без побочных эффектов. Я взял простой объект – старую, ржавую подкову. Сделал глубокий вдох и активировал Дар. Мир снова расслоился. Я увидел всё: неоднородную структуру кованого железа, многочисленные шлаковые включения, трещинки от ударов о камни. Поток данных был огромным. Я заставил себя удерживать эту картинку, вглядываясь в детали, борясь с нарастающим гулом в голове. Сначала был восторг от невероятной детализации. Потом пришло напряжение. Я чувствовал, как мой мозг «греется». Через минуту в висках начало стучать, и я принудительно «выключил» зрение, тяжело дыша.

Я работал интервалами: минута фокуса, пять минут отдыха. Снова и снова. Это была пытка, похожая на попытку удержать на вытянутых руках тяжёлую гирю. Мой «ментальный мускул» дрожал и горел. К вечеру первого дня я довёл время удержания до трёх минут. Это была маленькая, но очень важная победа. Через три дня я уже мог удерживать фокус почти десять минут подряд.

Упражнение № 2: «Импульсный анализ», или «Информационный снайпер».

Цель: научиться мгновенно активировать и деактивировать Дар для быстрой оценки объекта, экономя силы.

Я разложил на верстаке в ряд несколько разных предметов: гвоздь, камень, кусок кожи, осколок моего неудачного чугуна, щепку. Затем я начал быстро переводить взгляд с одного на другой, каждый раз на долю секунды включая «Зрение». Это было похоже на стрельбу. Мне нужно было не просто «выстрелить» взглядом, но и мгновенно получить «моментальный снимок» сути объекта.

Щелчок — гвоздь, мягкое железо, сильно напряжён.

Щелчок – камень, гранит, прочная кристаллическая структура.

Щелчок – кусок кожи, мёртвая органика, эссенции ноль.

Щелчок – чугун, хрупкий, переуглероженный шлак.

Сначала получалось плохо. «Снимки» были смазанными, неполными, или я не успевал «выключиться» вовремя и получал избыточную дозу «информационного облучения», от которого снова начинала болеть голова. Но постепенно, час за часом, я приучал свой мозг работать в этом импульсном режиме. Это было как учиться быстро щёлкать выключателем света в тёмной комнате, чтобы на мгновение увидеть расположение предметов и не врезаться в стену.

Упражнение № 3: «Фильтрация запросов».

Это было самое сложное и самое важное упражнение. Цель: научиться сознательно выбирать, какую именно информацию я хочу видеть, чтобы не перегружать мозг лишними данными.

Я взял самый сложный из имеющихся у меня объектов – молот своего деда. Активировал Дар в полном режиме. Меня снова накрыл информационный шторм: и идеальная кристаллическая решётка, и точный химический состав, и спящие голубые «магические каналы».

Я сконцентрировался и дал мысленную команду: «Запрос: только структурные дефекты».

И, о чудо, это сработало! Цветные искорки примесей и голубые нити каналов исчезли. Я видел лишь чистую, прозрачную решётку металла. Дефектов не было, поэтому изображение было кристально чистым и пустым.

«Запрос: только химический состав», – приказал я. Структура исчезла, но снова появились равномерно распределённые тёмно-серые точки углерода и редкие искорки легирующих элементов.

«Запрос: только магическая сигнатура». Металл стал призрачным, и в пустоте ярко и чётко засияла сложная, трёхмерная сеть голубых каналов.

Это был прорыв. Я понял, что могу управлять фильтрами своего «интерфейса», как сложной инженерной программой, включая и отключая нужные слои визуализации. Энергопотребление моего Дара при использовании фильтров было в разы меньше.

Окрылённый этими успехами, я потерял осторожность. Я решил пойти на рискованный эксперимент. Я захотел не просто увидеть магические каналы в молоте, но и понять их природу, попытаться «проследить» их, «приблизить» изображение, понять их структуру.

Я полностью сконцентрировался на молоте, удерживая «магический фильтр» и пытаясь усилить «разрешение» своего видения. Я чувствовал, как нарастает давление в голове, но игнорировал его, увлечённый исследованием. Я был на пороге какого-то важного открытия, я это чувствовал…

И тут система дала сбой.

Резкая, острая, пронзающая боль ударила мне в мозг изнутри, как раскалённый гвоздь. Мир перед глазами взорвался вспышкой чёрных точек, меня бросило в холодный пот. Я почувствовал сильное головокружение и тошноту.

Я в ужасе «выключил» Дар, но было уже поздно, пошатнулся, хватаясь за верстак, чтобы не упасть. Голова гудела, как колокол. И я почувствовал, как из носа течёт что-то тёплое и липкое. Кровь.

В этот момент в кузницу зашёл Тихон. Он застыл в ужасе, видя меня, бледного, дрожащего, с кровью на лице.

– Господин! Хворь! Она вас доконает! – закричал старик, бросаясь ко мне. – Я же говорил, не надо! Погубите вы себя этими своими… гляделками!

Он подхватил меня, помог сесть на скамью, принёс мокрую тряпку. Я успокаивал его, как мог, уверяя, что это просто от переутомления. Но я понял. Это была не просто «ментальная усталость». Мой Дар потреблял реальный, физический ресурс моего тела. Мою жизненную силу. Если я перейду черту, я могу не просто упасть в обморок. Я могу нанести себе непоправимый вред или даже умереть.

Прислушавшись к мольбам Тихона и собственному инстинкту самосохранения. Следующий день я провёл в полном покое. Я ел жидкую овсянку, пил травяной отвар и много спал. Я понял, что мой новый «мускул» требует не только тренировок, но и восстановления.

Когда на следующий день вернулся в кузницу, мой подход изменился. Он стал более размеренным, более профессиональным. Я больше не гнался за рекордами. Я работал интервалами: полчаса интенсивной работы с Даром, затем час простой физической работы – уборка, перекладывание инструментов, подготовка угля. Это позволяло моему разуму и телу прийти в норму.

Вечером я провёл финальный тест. Я взял новый, незнакомый мне ранее обломок металла – сломанный серп. Сделал глубокий вдох. На долю секунды активировал Дар, сразу включив нужные фильтры.

Процесс прошёл гладко, легко и абсолютно безболезненно. Я мгновенно получил всю нужную информацию: «Сталь, углерод ~0.6%. Закалена, но отпущена при слишком высокой температуре. Почти отожжена. Мягкая». Я «выключил» зрение, не чувствуя ни малейшего дискомфорта.

Я стоял посреди кузницы. Я прошёл путь от случайного, хаотичного открытия до осознанного контроля и превратил дикую, необузданную силу в точный, откалиброванный инструмент. Я знал его возможности, ограничения и его цену.

Я больше не был просто человеком со странным Даром. Я стал его мастером.

И теперь был по-настояшему готов приступить к главному. К проектированию своего шедевра.

После нескольких дней упорных «ментальных тренировок» начал чувствовать себя увереннее. Моё «Духовное Зрение» из дикого, необузданного мустанга, который сбрасывал меня при каждой попытке его оседлать, превращалось в послушную, хоть и всё ещё норовистую, рабочую лошадку. Я научился включать и выключать его по щелчку мысленного тумблера, фильтровать ненужную информацию и удерживать фокус достаточно долго, чтобы провести полный анализ любого куска железа, не рискуя при этом заработать мигрень и носовое кровотечение. Я был доволен собой, был инженером, который успешно откалибровал свой новый, экзотический, не имеющий аналогов в мире прибор.

Я думал, что понял его.

Как же ошибался.

Открытие, как это часто бывает в науке, произошло совершенно случайно. Я сидел на пороге кузницы, наслаждаясь редким моментом отдыха и солнечным теплом. На большом плоском камне рядом со мной, который я использовал как стол, лежал ржавый обод от колеса, который собирался проанализировать позже. По нему неторопливо, с чувством собственного достоинства, полз большой чёрный жук. Наверное, по своим очень важным жучиным делам.

Из чистого любопытства, желая ещё раз протестировать «быстрое переключение», я решил активировать Дар, сфокусировавшись на камне под ним. Но в последний момент мой взгляд сместился, и луч моего внутреннего «сканера» зацепил не камень, а самого жука.

Картина, которую я увидел, не имела ничего общего с тем, что я видел раньше.

Это не была чёткая, упорядоченная структура кристаллической решётки. Это не были цветные облака химических примесей. Мир не превратился в трёхмерный чертёж.

Я увидел… свет.

Вокруг тёмного хитинового панциря жука вибрировало и переливалось слабое, тусклое, но отчётливое сияние. Аура. Похожая на туман, окрашенный в бледные, голубовато-зелёные тона. Она не была статичной. Она пульсировала в такт его медленным, неторопливым движениям.

«Что это? – пронеслась в голове ошеломлённая мысль. – Сбой? Помехи? Прибор не может считать данные с органического объекта. Но… он что-то видит. Не структуру. А… энергию? Слабое, пульсирующее, био-энергетическое поле. Тот самый „биологический шум“, на который я раньше не обращал внимания».

В изумлении моргнул и «выключил» зрение. Жук был просто жуком. Чёрным, блестящим, ползущим по серому камню.

Я снова сфокусировался. Снова активировал Дар.

И снова увидел это. Слабое, живое свечение.

Понял, что всё это время изучал лишь одну, самую понятную мне функцию своего Дара. И совершенно упустил из виду другие его возможности. Моё научное любопытство, мой исследовательский голод проснулись с новой, удвоенной силой.

Я начал новый цикл экспериментов. На этот раз моей целью была жизнь.

Эксперимент № 1: Флора.

Подошёл к кусту крапивы, который яростно сопротивлялся нашим попыткам облагородить территорию. Сфокусировался. И снова увидел свечение. Бледное, едва заметное, но оно было. Слабая зелёная дымка, которая окутывала каждый лист, каждый стебель.

Затем я перевёл взгляд на старую яблоню во дворе. Картина была сложнее. Я видел не просто ауру вокруг ствола, видел, как по невидимым каналам внутри дерева медленно, лениво текут тонкие струйки этой же бледной, зелёной энергии. От корней – вверх, к ветвям и листьям. Это было похоже на замедленную съёмку речной системы. Я нашёл одну большую, засохшую ветку. И увидел, что энергетические потоки обходят её стороной. В ней не было жизни. В ней не было этого света. Она была тёмной, «пустой».

«Магическая эссенция, – вспомнил я строчку из анализа старых мехов. – Так вот ты какая. Не просто абстрактный параметр. А видимая, текучая энергия. Жизненная сила. У растений она пассивная, слабая. Как у аккумулятора с очень низким уровнем заряда».

Эксперимент № 2: Фауна.

Растения были слишком простыми. Слишком статичными. Мне нужно было что-то посложнее. Я увидел одну из наших трёх куриц-тунеядок, которая с важным видом ковырялась в земле в поисках червяка. Я сфокусировался на ней.

Изображение было на порядок ярче и динамичнее. Аура вокруг курицы была плотнее, интенсивнее. И она пульсировала. Не хаотично, а в чётком ритме. А в центре её маленького тельца, в районе груди, я увидел яркое, тёплое, оранжево-жёлтое ядро света, которое и было источником этой пульсации. Оно билось в такт её сердцу.

Я пытался найти аналогию в своём старом мире, чтобы понять увиденное.

«Если растения – это аккумуляторы на солнечных батареях, которые пассивно собирают энергию, то животные – это уже двигатели внутреннего сгорания. У них есть ядро-реактор, которое генерирует энергию. Они не просто „живые“, они – ходячие источники энергии».

Растения. Животные. Оставался последний, самый сложный, самый пугающий и самый интересный объект для исследования. Человек.

Я дождался момента, когда Тихон принёс мне в кузницу обед – миску с похлёбкой и кусок хлеба. Сделал вид, что с головой ушёл в изучение своего молотка, положив его на наковальню. Но когда старик подошёл и поставил еду на верстак, я, задержав дыхание, активировал Дар и сфокусировался на нём.

И мир взорвался.

Это было несравнимо ни с чем, что я видел до этого. Поток информации был таким мощным, таким сложным, что меня едва не сбило с ног. Голова закружилась, а в глазах на мгновение потемнело от информационной перегрузки.

Тихон светился.

Он был окутан сложным, многослойным коконом света. Внешний слой был бледным, почти бесцветным, он повторял контуры его тела и слегка колыхался при каждом движении. Защитное поле. Под ним был более плотный, ровный слой мягкого, спокойного голубого сияния. Это была его аура.

Но самое главное было внутри.

В центре его груди сияло ядро. Не тёплое, как у курицы, а яркое, почти как маленькое солнце. От этого солнца по всему его телу, к каждой руке, к каждой ноге, к каждому пальцу, расходилась невероятно сложная, тончайшая сеть светящихся каналов.

И я с потрясением узнал этот узор. Это была та же самая структура «магических каналов», что я видел в молоте своего деда. Только здесь она была живой, активной, бесконечно более сложной.

«Вот оно что… – пронеслась в моей голове ошеломляющая догадка. – Магия в этом мире – это не заклинания из книг. Это внутренняя энергия, которую генерирует каждое живое существо. А „Дар“ – это врождённая способность управлять этой личной энергосистемой. Мой дед не просто ковал металл. Он вплетал в него часть своей собственной энергии, формируя в стали такие же каналы, какие есть в живом теле, создавая артефакт!»

Я не смог долго удерживать это видение. Сложность картины была запредельной. Это истощало меня в десять раз быстрее, чем анализ самого сложного металла. С усилием «выключил» зрение, и меня качнуло. Я опёрся о верстак, тяжело дыша.

– Господин, с вами всё в порядке? – с тревогой спросил Тихон. – Вы снова бледны.

– Всё… всё хорошо, Тихон, – прохрипел я. – Просто задумался.

Но я не просто задумался. Мой мир снова перевернулся. Он стал на порядок сложнее, опаснее и… интереснее.

Сначала пришёл страх. Ледяной, липкий страх. «Если я могу это видеть, значит, могут и другие. Есть ли здесь „видящие“, которые могут посмотреть на меня и увидеть мой энергетический контур? Увидеть, что я – чужой? Что моя „аура“ отличается от их? Я стал видимой, сияющей мишенью на совершенно новом, непонятном мне уровне». Эта мысль заставила волосы на затылке зашевелиться.

Но потом страх начал отступать, вытесняемый другим, более сильным чувством. Восторгом исследователя. Фасцинацией учёного.

«Это не магия, – убеждал я себя. – Это просто другой вид физики! У этой энергии есть свои законы, свои свойства. А всё, что имеет законы, можно изучить. Систематизировать. Рассчитать. И… использовать. Инженерия!»

Я посмотрел на свои руки. На долю секунды активировал Дар и увидел вокруг пальцев такое же слабое, голубое свечение. Я – один из них. Я – такой же «реактор».

«Мой проект только что усложнился на порядок, – с лихорадочным азартом подумал я. – Задача теперь не просто выковать идеальный клинок. Задача – создать артефакт. Устройство, способное эффективно взаимодействовать с моей собственной энергией. Мне нужно спроектировать не просто меч. Мне нужно спроектировать… усилитель».

Я посмотрел на свои чертежи на досках. Они казались мне теперь наивными и неполными. Работа начинается заново. Но на совершенно ином уровне.

**Друзья, если понравилась книга поддержите автора лайком, комментарием и подпиской. Это помогает книге продвигаться. С огромным уважением, Александр Колючий.

Глава 15

Утро встретило меня не запахом остывшей золы, а гудением новых, невероятных идей в моей голове. Я стоял посреди своей кузницы, перед дощечками с чертежами, которые ещё позавчера казались мне вершиной инженерной мысли. Мой план по созданию идеального клинка. Он был хорош. Чёрт возьми, он был великолепен. С точки зрения физики и металлургии XXI века.

Но теперь я смотрел на него новыми глазами. Глазами, которые вчера видели невидимое. Глазами, которые видели энергию, текущую в живых существах.

«Хороший план, – с мрачной иронией подумал я, глядя на свой чертёж. – Отличный, даже. Для создания идеального куска стали. Это чертёж прекрасного, эффективного двигателя внутреннего сгорания. Но я вчера выяснил, что в этом мире уже изобрели ядерный синтез, просто называют его „жизненной силой“ или „магией“. Мой план устарел ещё до начала реализации. Он не учитывает главную переменную – энергию. Он не учитывает магию».

Я подошёл к столу. Тихон, который как раз вошёл в кузницу с миской овсянки, замер на пороге. На его глазах, взял мокрую тряпку и одним движением стёр с доски свой прекрасный, выверенный чертёж.

– Господин, что вы делаете?! – ахнул старик. – Это же ваш план!

– Это был план, как выжить, Тихон, – ответил я, не оборачиваясь. Взял чистую сланцевую плиту и кусок угля. – А теперь у меня план, как победить. Мы будем делать не просто острый клинок. Мы будем делать артефакт. Устройство для управления энергией.

Я сел на свой импровизированный стул-ящик и погрузился в проектирование. «Чертёж 2.0». Теперь я учитывал не только физику, но и открывшуюся мне «метафизику».

Пункт первый: Материал. Переосмысление.

Моя первоначальная цель – создание химически чистой, идеально гомогенной высокоуглеродистой стали – оставалась в силе. Но теперь я понимал, почему это так важно на самом деле. Мой Дар показывал мне, что любые примеси, любая неоднородность в кристаллической решётке – это не просто слабое место. Это «шум». «Помехи». Они не просто снижали физическую прочность, они мешали течению той самой «магической эссенции», которую я видел в молоте деда. Они гасили и искажали её поток.

«Примеси серы и фосфора, – размышлял я, делая пометки, – это как плохое сопротивление в электрической цепи. Они не просто греются и снижают эффективность, они могут вызвать короткое замыкание. Чтобы энергия текла свободно, проводник должен быть идеально чистым. Значит, моя одержимость чистотой металла была интуитивно правильной, но теперь у неё появилось теоретическое обоснование. Чистота металла – это его „пропускная способность“ для магии. Чем чище проводник, тем меньше потерь энергии».

Пункт второй: Геометрия клинка. Новые функции.

Я снова начал рисовать клинок. Его общая форма – длинный, узкий, с упором на колющий удар – оставалась прежней. Это диктовалось моей слабой физической формой. Но теперь я продумывал каждую грань с точки зрения не только физики, но и энергетики.

Мой изначальный ромбовидный профиль был хорош для прочности. Но теперь я сделал центральное ребро, идущее вдоль всего клинка, чуть более выраженным и массивным.

«Это ребро, – думал я, выводя чёткую линию, – это не просто элемент жёсткости. Это будет главная „силовая шина“. Магистральный кабель, по которому потечёт моя энергия к острию. Как толстый медный проводник в силовой установке».

Далее – долы. Желоба по бокам клинка. Их функция облегчения оставалась, но теперь я добавил ей новую.

«Что, если идеально отполированная, вогнутая поверхность дола будет работать не только как элемент жёсткости, но и как… параболический рефлектор? Или как обкладки конденсатора? Если я смогу „зарядить“ клинок своей энергией, возможно, именно в долах она будет накапливаться перед ударом. Это может придать удару дополнительный, нефизический импульс. Нужно будет проверить».

И, наконец, остриё. Оно становилось фокусом всего чертежа. Я спроектировал его так, чтобы все силовые линии и все будущие «магические каналы», которые я собирался сформировать в стали, сходились в одной микроскопической точке.

«Это будет не просто остриё. Это будет инъекционная игла. Фокусирующая линза. Вся энергия, которую я вложу в меч, выйдет через эту единственную точку. Никакого рассеивания. Максимальная концентрация в точке контакта».

Мой чертёж на доске всё больше напоминал не эскиз меча, а схему сложного, почти инопланетного устройства.

Пункт третий: Эфес. Интерфейс «человек-оружие».

Раньше я думал об эфесе лишь с точки зрения эргономики и баланса. Теперь же он становился важнейшим элементом всей системы. Это был не просто держатель. Это был интерфейс, через который я, оператор, должен был управлять этим сложным устройством.

Гарда. Я нарисовал простую, прямую крестовину. Но решил делать её не из стали, а из чистого, мягкого железа.

«Гипотеза: сталь клинка будет проводить энергию. А чистое железо, с его хаотичной структурой и отсутствием „каналов“, возможно, будет работать как „магический диэлектрик“ или „заземление“. Оно будет защищать мою руку от обратных выбросов энергии или от магических атак противника. Своего рода предохранитель. Нужно проверить».

Рукоять. Это был главный порт подключения. Просто обмотать её кожей казалось мне теперь слишком примитивным. Я вспомнил свои наблюдения за живыми объектами. Деревья. В них текла своя, зелёная энергия. А во мне – голубая.

«Что, если взять правильное дерево? – эта мысль казалась мне гениальной. – Дерево, которое является хорошим проводником? Или, наоборот, изолятором, чтобы моя энергия не уходила впустую? Совместимы ли „зелёная“ и „голубая“ энергии? Слишком много неизвестных».

Я сделал пометку на полях чертежа: «Проверить разные породы дерева на „энергопроводимость“ с помощью Дара». Рукоять должна была стать идеальным переходником между энергосистемой моего тела и магическими каналами клинка.

И, наконец, навершие. Оно по-прежнему выполняло функцию противовеса для идеального баланса. Но я добавил ему новую роль. Я нарисовал навершие не круглым, а дисковидным, с идеально плоской площадкой сверху.

«Это будет „порт дополнительного питания“, – решил я. – В критический момент я смогу приложить сюда ладонь второй руки и „дать буст“, влить в клинок двойную порцию энергии для решающего удара. Режим форсажа».

Я встал и отошёл от своих досок. Передо мной была разложена полная, детализированная схема оружия, какого, я был уверен, ещё не видел этот мир. Это был синтез металлургии, физики, эргономики и моей новой, едва понятной мне самому «мана-динамики».

Тихон, который всё это время с благоговением наблюдал за моим лихорадочным творчеством, подошёл и посмотрел на чертежи.

– Я ничего не понимаю, господин, – честно признался он. – Это не похоже на чертёж меча. Это похоже на какие-то колдовские знаки… на карту сокровищ.

Я посмотрел на свои творения и усмехнулся.

– В каком-то смысле, ты прав, Тихон. Это не просто меч. Это теория. Теория о том, как взять законы этого мира – и физические, и магические – и превратить их в оружие.

Я чувствовал не страх перед предстоящей работой, а дикий, первобытный азарт учёного перед великим экспериментом. Мой план выживания превратился в амбициозный, почти невыполнимый научно-исследовательский проект. Я смотрел на свой идеальный чертёж. Теория была совершенна.

Теперь оставалось самое сложное – воплотить её в металле.

Я стоял перед своими чертежами, разложенными на досках, и чувствовал себя творцом, который только что спроектировал восьмое чудо света. План был идеален. Теория была безупречна. Каждый элемент будущего клинка был продуман с точки зрения физики, эргономики и даже моей новой, едва понятной мне «мана-динамики».

Но теперь, когда пришло время переходить от теории к практике, я столкнулся с фундаментальным парадоксом, известным любому металлургу со времён первого железного века. С дилеммой, которая заставляла кузнецов рвать на себе волосы и приносить жертвы богам. С проблемой «твёрдости против упругости».

Я подозвал Тихона, который с благоговением смотрел на мои схемы, как на священные письмена.

– Подойди, – сказал я. – Сейчас будет небольшой наглядный урок.

Я взял с верстака два образца моих прошлых неудач. Сначала – осколок хрупкого, блестящего чугуна.

– Смотри, Тихон. Вот здесь очень много углерода. Металл стал твёрдым, как камень. Лезвие из него было бы невероятно острым, оно могло бы брить волос. Но, – я сжал осколок в руке и с хрустом раздавил его, осыпав пол блестящей крошкой, – он хрупкий, как стекло. Один сильный удар о щит – и такой меч разлетится на куски.

Затем я взял другую пластину – ту, что согнулась на наковальне.

– А вот здесь углерода почти нет. Это железо. Оно никогда не сломается, его можно согнуть в узел. Но оно и заточку держать не будет. Лезвие из него затупится о плотный суконный кафтан. Им можно только бить, как дубиной.

Я посмотрел на старика.

– Идеальный меч, – заключил я, – должен быть и стеклом, и железом одновременно. Иметь острейшее, твёрдое лезвие и упругую, прочную сердцевину, которая гасит удары. Сделать это из одного, цельного куска металла – моностали – почти невозможно. Это всегда будет компромисс. А я, Тихон, не люблю компромиссов.

Я смотрел на свои ресурсы: у меня была технология получения сверхчистого, но мягкого железа. И у меня была технология, теперь уже контролируемая благодаря моему Дару, превращения его в высокоуглеродистую, но хрупкую сталь. У меня было два разных материала. Два полюса. И тут в моей голове всплыли воспоминания из прошлой жизни. Не о формулах и графиках. О моём старом увлечении историей. Я вспомнил документальные фильмы о мечах викингов, статьи о японских катанах, книги о легендарной дамасской стали.

И меня осенило.

Решение было не в создании нового, идеального сплава. Решение было в гениальной комбинации уже существующих.

– Мы не будем делать меч из одного куска, Тихон, – сказал я, и мои глаза загорелись азартом. – Мы испечём «слоёный пирог».

Я взял два куска угля, один твёрдый, другой помягче.

– Представь, что это – тонкие пластины. Одна из твёрдой стали, другая – из мягкого железа. Мы сложим их вместе, вот так, – я положил их друг на друга, – нагреем добела и «склеим» с помощью молота. Получится двухслойный брусок. Потом мы сложим его пополам и снова «склеим». И снова. И снова. Твёрдые слои дадут нам остроту будущего лезвия, а мягкие слои будут работать как амортизаторы, как пружины, не давая клинку сломаться при сильном ударе.

– И это ещё не всё, – с нарастающим воодушевлением продолжал я. – Когда мы закончим, когда мы отполируем клинок и протравим его в слабой кислоте, эти разные слои металла проявятся на поверхности в виде красивого, волнистого, переливающегося узора. «Дамасский узор». Он будет не только красив. Он будет видимым доказательством того, что внутри клинка скрыта сложнейшая композитная структура.

Я принял окончательное решение. Мой меч будет из пакетной стали. Это будет долго, сложно, рискованно. Но это был единственный путь к совершенству.

Начался первый этап производственного процесса. Создание «ингредиентов» для моего металлургического пирога.

Сначала мне нужно было получить высокоуглеродистую сталь. Я взял несколько небольших брусков своего чистого железа и приступил к процессу цементации. Но на этот раз это не был слепой эксперимент. Я был вооружён своим Даром.

Я запечатал бруски в глиняном ящике с угольным порошком и отправил в горн. И в этот раз я не просто смотрел на цвет пламени. Я смотрел сквозь него. Моё «Зрение» показывало мне, что происходит внутри. Я видел, как тёмные частицы углерода, словно рой пчёл, атакуют поверхность раскалённого железа. Я видел, как они медленно, микрон за микроном, проникают вглубь, насыщая кристаллическую решётку. Мой внутренний «интерфейс» показывал мне текущий процент углерода в реальном времени: 0,4%… 0,6%… 0,8%…