Текст книги "Оперативник"

Автор книги: Александр Золотько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Глава 10

Хаммер начал задыхаться, хрипел и виснул на руках у Ивана и Круля всей своей сотней килограммов. Он почти не перебирал ногами, и с каждым шагом тащить его было все труднее.

– Ян, – окликнул бойца Круль. – Мы тут притормозим, а ты вернись, поставь «сигналки», что ли… Можно бы и что-то серьезнее, но остается шанс на появление ребят из Конюшни. Неохота гробить своих коллег, пусть и бывших. Правда, Ваня?

Иван не ответил, молча сел на пол, скользнув спиной по кирпичной стене. Рядом сел Хаммер, застонав и что-то пробормотав еле слышно.

Круль направил фонарь на лицо Джека.

Пот, беспрерывно стекавший по лицу Хаммера, оставлял на испачканном пылью лице хозяина стейк-бара белые полоски.

– Просто зебра какая-то, – засмеялся Круль, усаживаясь у противоположной стены. – Отдышись, полосатый, у меня к тебе разговор.

Хаммер попытался заслониться от режущего света фонаря.

– Ручки убрали! – скомандовал Круль. – Пообрезаю на фиг. Для ответа на мои вопросы тебе руки не нужны, имей в виду.

Хаммер уронил руки на колени.

– Вот так-то лучше, – снова засмеялся Круль и перевел луч света вверх, направил на стену над головой Джека. – Теперь быстро отвечай – кто тебя пас?

– Что? – еле слышно спросил Хаммер.

– Я говорю – на кого ты работал, морячок? Только не заливай мне о галатах, не нужно…

– Почему не нужно? – Хаммер провел по лицу рукой. – Галаты… Они ко мне пришли еще десять лет назад. Пришли, приказали… А у меня выбор был? Был у меня выбор? Я сунулся в Конюшню, как, мол, поступить, жить-то хочется… Жеребцы, они тоже церемониться не станут, если сотрудничество с галатами всплывет…

– Кто тебя вербовал? – спросил Круль.

Луч фонаря снова опустился вниз, на лицо Хаммера, превратившееся в черно-белую маску отчаяния.

– Я ведь могу и пристрелить…

– Можешь, – кивнул Хаммер. – Стреляй, чего тянешь?

– Оп-па, – луч скользнул к Ивану, ослепил на мгновение, потом снова вернулся к Хаммеру. – Слышал, Ваня, как полагаешь, откуда такая смелость вдруг образовалась у нашего трусливого друга?

Иван закрыл глаза, пытаясь избавиться от белых пятен перед глазами. Круль – идиот. Машет фонарем почем зря, а если сейчас кто-то появится из темноты, Ивану придется сражаться на ощупь. Подошел к гаду, нащупал, приставил ствол и выстрелил. Смешно.

– Ваня! – окликнул Круль. – Ты спишь?

– Я проморгаться пытаюсь, – буркнул Иван. – А Хаммер, может, бояться устал. Запсиховал, я ведь его бабу полчаса назад пристрелил, если ты не заметил.

– Психуешь, морячок? – спросил Круль.

Хаммер не ответил, опустил голову и сжал лицо руками.

– Нет, – сказал Круль. – Не психует. Притворяется. Гадом буду – притворяется. Он бы сейчас должен был орать, махать руками или просить пощады – знал ведь, сука, что не просто так отпущен на выпас, что прийти за ним должны. Либо ты, либо другие. Чем его могли припугнуть, отправляя на такое дело? Или что пообещать?

А предавшийся говорит дело, подумал Иван. Под угрозой смерти в бар Хаммер бы не пошел. Не тот человек. И тут смерть, и там смерть – чего дергаться. Пытки испугался? Так Иван бы с ним церемониться не стал. Те же пытки, только в профиль. Галаты добрались бы до Хаммера раньше? Так допрос Ивана показался бы Хаммеру на этом фоне милой непринужденной беседой.

– Честно говоря, мне лень, – Круль выключил фонарь, и в коридор вернулась темнота, перестала прятаться за поворотом и в щелях древней кладки. – Поверь, я могу тебя разговорить, не брезглив. Вон Ваня не даст соврать.

Иван промолчал.

– Слышал? Молчит, а молчание – знак согласия, – Круль сделал паузу.

Из-за поворота слышались шорохи и какое-то позвякивание: Ян что-то мудрил с «сигналками».

– Я ведь могу тебя порешить сразу, могу распороть, к примеру, брюхо и так оставить… Это как минимум, Джек. Я хочу знать, какого рожна ты подставился? На каких условиях? И кто тебя уговорил?

Хаммер всхлипнул, но ничего не ответил.

– Но боится ведь, боится! – воскликнул Круль. – От него воняет даже не страхом – ужасом так и разит. Даже моя сера на этом фоне не так заметна. Настолько испуганные люди обычно словоохотливы до болтливости. А этот – молчит. У него же нет семьи?

– Нет, – ответил Иван. – Ни жены, ни детей, ни родителей. У него и друзей-то нет.

– Во-от… Чем же его прижали? Он же боли боится. Пальчик я ему сломал, он прыгнул в дыру как зайчик. А тут я ему угрожаю пытками, смертью мучительной, а он только сидит, мычит и воняет… Где не состыковка?

На стене появился белый отсвет – Ян возвращался.

– Янек! – крикнул Круль. – Ты там поброди немного, когда будет можно – я позову.

Отблески исчезли.

– Так о чем это я? – спросил Круль. – Да, о странном поведении. Ваня, у тебя есть варианты?

– Ты ему еще палец сломай, может, он опять в дыру прыгнет? – Не было у Ивана настроения шутить и болтать.

Иван пришел за правдой, а ввязался в очередную непонятку. В грязную, мерзко воняющую непонятку. Погибло столько народу, а он сидит в коридоре и слушает залихватский бред предавшегося и стоны смертельно напуганного Хаммера.

– Слышь, Круль, а если человек… грешник… попадает в Ад… Он сразу попадает? Быстро? Умер – очнулся? Или проходит время?

– Ты про девять дней? Фигня, наши клиенты прибывают сразу и огребают без промедления. Я засекал. У нас с этим строго, – в голосе Круля даже гордость проскочила, адская корпоративная гордость.

– И это значит, что можно сразу его допросить? – уточнил Иван. – У вас же этим занимаются? Допросами, сбором информации от мертвых.

– Сбором, сортировкой, анализом и обобщением. А что?

– Так какого мы хрена перлись все вместе за Хаммером? – устало спросил Иван. – Нужно было послать одного снайпера или какого-нибудь смертника на драндулете, начиненном взрывчаткой. Бац – и Хаммер дает показания самой эффективной службе дознания.

– Хороший вопрос, – одобрил Круль. – Я его тоже пару раз задавал начальству. Даже Самому при личной встрече…

– И что?

– Понимаешь, в чем дело… – протянул Круль, будто собирался объяснять что-то банальное не очень умному собеседнику. – Я ж не знаю отношений клиента с противоположной стороной. Если он грешен – прямая дорога в Ад. А если я его пристрелю сразу после покаяния и отпущения? Что тогда? Уйдет, милый, всенепременно уйдет. И мы от него ничего и не узнаем. Понятно, бестолковый? Хотя… Так ты не бестолковый, ты хитрый, подводишь меня к ответу исподволь, осторожно и аккуратно. Хитрец!

Круль засмеялся.

– Так тебе, Хаммер, грехи отпустили? Исповедали, отпустили, причастили… Так?

– Так, – ответил Хаммер дрожащим голосом. – Так. И ничего, кроме боли, ты мне причинить не сможешь. Ничего! Мне отпущено и обещано…

– Гарантировано! – подхватил Круль. – Кем гарантировано? Лично Господом? Или, на худой конец, ангелом из Иглы? Или человеком? В рясе? Обычным человеком, наряженным в кусок сшитой тряпки и оттого выглядящим кем-то особенным? Или сутана на нем была? Сутана там правит бал! Как замечательно и, главное, как надежно! А ты ничего не забыл, морячок?

– Что? – тревожно спросил Хаммер, и голос его, сорвавшись в крик, спугнул звонкое эхо под сводчатым потолком. – Что забыл?

– А почему такие нервы мы слышим в голосе безгрешного и готового предстать? – низким, зловещим голосом спросил Круль. – Почему ты уверен, что тебе не соврали? Ты же моряк, слышал о пустом причастии? Не слышал? А ты, Ваня? Смешная и поучительная штука, между прочим. В Средние века… ну в те же Крестовые походы, на кораблях облатки давали не освященные. Знаешь зачем? Подскажи, морячок!

Фонарь трижды мигнул, вырывая каждый раз из темноты испуганное лицо Хаммера и широко распахнутые глаза, наполненные ужасом.

– Ладно, я сам скажу, времени на долгие разговоры нет. Корабли качало, свирепствовала морская болезнь, причащенного свободно могло стошнить, а каково это – выблевать тело Христово? Вот и обманывали мореходов. Потому и шли моряки большей частью не на небо, а в сундук Дэви Джонса, – Круль сделал эффектную паузу, Иван услышал, как мелко стучат зубы Джека Хаммера. – Ты ведь знаешь, Джек, почему я ушел из Конюшни? После чего?

– Д-да…

– Из-за попика ушел. Из-за, считай, пустого причастия. А ведь все выглядело более чем пристойно – ритуалы выполнялись, грехи отпускались… Только попадал счастливый человек не в рай. У тебя все по-другому? У тебя, конечно, все не так… Тебя совершенно точно, правильно, без нарушений обработали, подготовили к переходу в прекрасный мир наслаждений, укрепив, на всякий случай, твое мужество перед лицом возможных мучений. У тебя есть гарантия, Хаммер! Тебе нечего бояться.

Выстрел прогрохотал внезапно, оглушив Ивана. Пуля с визгом отлетела от стены и щелкнула где-то в глубине тоннеля.

– Все нормально, Янек! – крикнул Круль. – Это я играюсь!

– Придурок, – пробормотал Иван.

– Не боись, Ваня, все путем! А ты, Хаммер, прикинь, если бы сейчас пуля ударила не по кирпичу, а тебе в голову, мозги полетели бы в разные стороны, полушарие влево, полушарие – в клочья… Ты моргнул, а вместо апостола Петра с ключом и бутылкой рома перед тобой стоит кто-то с рогами и хвостом? И что бы ты ему сказал? Ошибочка вышла? Ошибочка?

Снова вспыхнул белый свет, рот Хаммера был полуоткрыт, нижняя челюсть дрожала, с нее длинной ниткой стекала слюна.

– Твою мать, ужас какой! – брезгливо воскликнул Круль, выключая фонарь. – Ты еще и обмочился, парень! А ведь, казалось бы, взрослый мальчик… Неужели твоей уверенности хватило только на двухминутный разговор и один выстрел поверх головы? И это вся твоя вера? Хотя… Правильно, наверное. Одно – верить в Бога, совсем другое – доверять его слугам. И, что самое обидное, я ведь тоже могу оказаться неправ. Вдруг все нормально, тебя обработали на совесть, качественно… А я пытаюсь посеять семена сомнения в твоей чистой… пардон, очищенной душе. Так что будем делать, Джек Хаммер?

Иван не хотел бы сейчас оказаться на месте Хаммера. Ни за что на свете. Круль был большим специалистом по ломке мировосприятия. Знаток по сеянию сомнений. Сволочь. Нужно было оборвать его, прекратить это издевательство над несчастным запутавшимся Хаммером. Нужно было, но…

Иван должен узнать все. Он решил – и пути назад уже нет. Уже погибли люди ради удовлетворения его любопытства. И погибнут еще.

– Выходит… – хрипло начал Иван, откашлялся и продолжил, как он надеялся, уверенным голосом: – Выходит, Джеку нужно уцелеть, выжить и получить отпущение у того, кто наверняка может его дать. Ты же католик, Джек?

Иван прекрасно знал, что Объединенная Церковь сейчас официально не проводила такого жесткого разделения, но простые люди предпочитали придерживаться одного, выбранного для него еще родителями, направления веры.

– Ты же католик?

– Да.

– Тебе нужно к Папе, – как можно тверже произнес Иван. – Он – отпустит все грехи. Даже если все десять лет тебя обманывали. Или если твой грех состоял только в слабости, в недостаточной вере. Тогда ты будешь знать точно. А сейчас… Сейчас тебя убьет предавшийся. А если он прав? Если был обман? Ты рискуешь, ты очень сильно рискуешь, Джек! Я предлагаю тебе наиболее реальный выход. Гарантированный…

– Вот ведь гад! – Круль сокрушенно поцокал языком. – А я ведь только собрался предложить Хаммеру подписать Договор. А тут ты… Какого ты лезешь со своим Папой? Ты же православный вообще. Блин. Ну как можно так обламывать? Я же только-только… Эх!..

– Думай, Хаммер, – сказал Иван. – Мне – все равно. Либо ты все рассказываешь, и мы делаем все, чтобы ты попал к Папе, либо ты подписываешь Договор, либо играешь в гусарскую рулетку со своими тайными благожелателями. Время, Джек! Нам нужно успеть выбраться отсюда до появления крупных сил противника.

Хаммер заскулил.

– Не тяни, морячок! Живее! – подбодрил его Круль. – Если нас сейчас нагонят – а ты не сможешь бежать, я тебя пристрелю. Сделаю ставку на то, что тебя обманули…

– А если я подпишу, тоже пристрелишь! – простонал Хаммер.

– Нет. Только если ты не сможешь бежать. Но в этом случае ты с гарантией получишь максимум удобств в Аду.

– А если я все скажу, ты меня не убьешь? Я хочу к Папе…

– К маме… – передразнил Круль хнычущим голосом. – Слово даю. Именем Преисподней.

– Именем Дьявола, – сказал Иван.

– Ну чего ты лезешь? – возмутился Круль.

– Именем Дьявола, – потребовал торопливо Хаммер. – Именем Дьявола, что не станешь мне мешать добраться до Рима, к Папе.

Круль тяжело вздохнул.

– Клянись, иначе я ничего не скажу! – завизжал Хаммер. – Клянись именем Дьявола!

– Ладно, – снова тяжелый вздох. – Клянусь именем Дьявола, что не буду мешать тебе попасть в Рим и постараюсь, чтобы ты выжил в этой переделке, если ты расскажешь все, о чем я попрошу, честно, без обмана. Достаточно?

– Он правильно сказал? – спросил Хаммер, нашарив в темноте ладонь Ивана.

Иван гадливо отдернул руку.

– Правильно. Он все правильно сказал.

– Я верю… Тебе – я верю… А если… если нас нагонят и всех… всех убьют?

– Ты начинаешь торговаться, – Круль сплюнул. – Если убьют, то всех убьют.

– А Договор? Если станет понятно, что все… что нас не выпустят… Дашь мне Договор? – Теперь голос Хаммера звучал почти деловито, словно он уточнял детали торгового контракта. – У тебя же бланки есть?

– Есть. Дам. Подпишем. Говори.

– Хорошо. Я скажу. Я… Меня…

Галаты пришли к Хаммеру через год после того, как он открыл свой бар. Обычные парни, на вид ни в жизнь не скажешь, что отбитые на всю голову террористы. Вначале стали захаживать выпить, поесть… Потом однажды встретили его уже не в Иерусалиме – в Хайфе. Поехал Хаммер отдохнуть с тогдашней своей официанткой на несколько дней. Галаты перехватили их вечером после дискотеки, сунули в машину, отвезли куда-то за город и там, в подвале, медленно порезали официантку на куски. Те два парня, что были постоянными клиентами Джека. С такими же обычными улыбками на лице, не запугивая, не крича, не угрожая, – просто порезали.

Рот Сандры был заклеен, тело привязано к столярному верстаку – парни, надев клеенчатые фартуки, стали срезать мякоть с костей. Не торопясь, подтачивая время от времени ножи на оселке.

Хаммер не мог закрыть глаза – веки ему закрепили какими-то скобами, рот тоже заклеили, голову прикрутили веревками к высокой спинке стула. Джек смотрел, как бьется его подруга, как ее тело – ее восхитительное тело – превращается в кровавые куски, как соскабливают ножи плоть с костей, выскабливая их до белизны.

Сандра несколько раз теряла сознание, ей что-то вкалывали, потом подвесили над верстаком капельницу.

Сделали несколько уколов Хаммеру, который тоже пытался сбежать в беспамятство.

Потом Сандра умерла. Во всяком случае, тело ее перестало вздрагивать.

Один из галат, забрызганный кровью с ног до головы, подошел к Хаммеру с ножом в руке и предложил сотрудничество. На взаимовыгодных условиях, сказал галат. Ты нам помощь, мы тебе – жизнь.

Галатам нужна была информация о Конюшне, о графике работы оперов, о выезде в рейды – любая информация. И они даже пообещали что-то там компенсировать, давать возможность заработать, для них в том числе.

Хаммер не мог отказать. Просто – не мог. Даже мысль такая в голову не пришла. Он смотрел на то, что еще недавно было его Сандрой, и видел себя, лежащим на том же верстаке.

Его отвезли в Хайфу, посоветовав с толком провести оставшиеся дни отпуска, и даже предоставили ему новую подругу, чем-то похожую на Сандру. Оказалось, что Инга отлично разбирается в психологии и знает массу способов, как завести мужика, даже если тот поначалу бежит от ее прикосновений в сортир, где блюет и бьется в истерике. Инге хватило трех дней, чтобы привести Джека в чувство. Более-менее.

Потом они вернулись в Святой Город.

Клиентам Хаммер рассказывал, что Сандра сбежала с каким-то морячком, Инга ловко управлялась на новом месте работы, через месяц Хаммер стал забывать… Нет, не забывать, такое забыть невозможно. Воспоминания о том подвале стали… Стали зарастать льдом. Вначале – тонким, почти незаметным слоем. Он становился все толще и толще, вначале сковав бьющееся в агонии тело, обездвижив его, потом стал сглаживать черты лица, закрывать раны, потом внезапно от воспоминаний осталась бесформенная глыба льда.

Хаммер знал, что именно прячется в ее глубине, даже видел нечто красное сквозь лед, но это уже его не пугало. Знать и видеть – разные вещи. Совсем разные.

В баре стояла прослушка из Конюшни. Поэтому Хаммер разговаривал о деле с Ингой только вне дома, та передавала информацию галатам… Хаммер даже не знал, как именно она это делает, даже не интересовался.

Потом как-то вечером к нему пришли. Тоже двое. Тоже знакомые, только из Конюшни.

Они не стали увозить Хаммера и Ингу из бара, просто вырубили их электрошокерами и оттащили в подвал. Когда Хаммер пришел в себя, то чуть не сошел с ума – обнаженное тело Инги было привязано к столу для разделки мяса, рот заклеен. Сам Джек снова не мог ни отвернуться, ни закрыть глаза. И снова два человека обыкновенными ножами кромсали еще живое тело.

– Кто? – спросил Иван. – Кто это был?

– Одного ты не знаешь…

– Я знаю, – сказал Круль. – Кто?

– Пульчинелла. Я не запомнил имени, только кличку. Он потом куда-то уехал, – Хаммер перевел дыхание. – Он уехал, а второй… Второй остался. И сделал карьеру. Никита Токарев.

Иван дернул головой, больно приложился затылком к стене. Он, оказывается, ожидал услышать это имя. Сам бы он никогда его не произнес, сознание хитро обходило эту мысль, хитрило с Иваном и с самим собой.

Токарев – легенда. Живая легенда. Каждый из Конюшни был готов ради него пойти в огонь и в воду. ТэТэ зря не пошлет. ТэТэ своих выручает и не сдает.

– Забавно, – тихо произнес Круль. – Вот ведь не подумал бы… Никита. А ведь он мне когда-то жизнь спас. Вытащил из самой задницы…

– Меня тоже спас, – сказал Иван. – И еще десятка полтора оперов из нынешнего состава…

– Но это был он! – выкрикнул Хаммер, испугавшись, что ему не поверят. – Это был он. Он сказал мне, что все знает, что это для меня урок, что сегодня они меня оставляют в покое, чтобы я сам прибрал за ними, а вот завтра… Назавтра он назначил мне встречу в Президентском саду. Я пришел, я не мог не прийти…

Хаммер не мог не прийти, понятно. У него не было выбора. И иллюзий у него также не было. Если раньше, после Хайфы, он мог надеяться на чудо, на то, что в Конюшне не узнают о его сотрудничестве с галатами, и он сможет жить и дальше, накопить денег и сбежать, то после разговора с Токаревым сомнений и надежд уже не осталось. Осталась только тупая покорность.

С которой, как оказалось, тоже можно жить. Сознание Хаммера быстро приспособилось, разделив всю его жизнь, его поведение, на две части. В обычной жизни, в открытой ее части, Хаммер был веселым, жизнерадостным и деловитым. Он мог торговаться, покупать, продавать, брать конкурента за горло и выдавливать соки из должников. А во второй части своей жизни он безропотно выслушивал и беспрекословно выполнял приказы.

– И тех и других? – уточнил Круль.

– Других? – всхлипнул Хаммер. – Каких – других? Не было других, все это было одно и то же, и в этом было самое страшное. Их нельзя было стравить, нельзя было сыграть на противоречиях: и галаты, и Конюшня – все это был Токарев. Он, и никто другой. Какие другие?!

– Извини, – Круль кашлянул. – Неудачная шутка.

– Шутка… Я с ней жил десять лет, с этой шуткой. Опера приходили, уходили, а Токарев оставался, вызывал время от времени к себе на встречи или присылал кого-то из галат…

Хаммер не сразу сообразил, что галаты, время от времени связывающиеся с ним, искренне полагают, что сражаются с Дьяволом и Конюшней, с теми, кто оправдывается делами закона. Поэтому приходилось вести себя осторожнее, чтобы ни словом, ни жестом не выдать своего знания, своей причастности к тайне. Читая в газетах об очередной вылазке галат или наблюдая ее по телевизору, Хаммер испытывал странное, противоречивое чувство.

Он боялся, ненавидел себя за страх, но при этом испытывал чуть ли не гордость за то, что, в отличие от остальных, даже галат, он знает, что стоит за всеми этими взрывами. Кто за этим стоит. И знание это поднимало Хаммера в собственных глазах, делало… Исключительным, что ли…

Чего Хаммер так и не смог преодолеть в себе, так это необходимости раз в три месяца менять официантку. Самое большее – полгода он мог оставаться с новой работницей. Не то чтобы он им не доверял или боялся, просто однажды утром он вдруг ясно представлял себе очередную подругу распятой на верстаке или разделочном столе и торопливо увольнял ее.

Потом стал изначально договариваться о сроке работы, платил вдвое, чтобы не обижались, но безжалостно обрубал все попытки девушек построить что-то более крепкое.

И еще – Токарев требовал, чтобы Хаммер не грешил без нужды. Чтобы исповедовался…

– Кому? – быстро перебил Джека Иван.

– Не знаю… Меня отвозили в закрытой машине за город, в подвал. Там же был священник. Я его никогда не видел. Исповедался в кабинке, уехал. Раз в месяц. Я же без злого умысла им помогал. По слабости… А слабость – не тяжкий грех. Не смертный… Ведь правда?

– Правда, – сказал Круль. – Истинная правда. И еще правда, что нам нужно уходить. И так засиделись. Сможешь идти, морячок?

– Да, – торопливо вскочил Хаммер. – Смогу. Вы только скажите и не обманите. Ты, на всякий случай, Договор достань и заполни… Заполни… Чтобы только подписать, значит. Только подписать осталось…

– Он уже заполнен, не переживай, – Круль тоже встал, включил фонарь, и твердый на вид луч света пробежал по коридору. – Все Администраторы носят стандартные Договора при себе, смотри…

Круль достал из внутреннего кармана куртки несколько листов бумаги, сложенных вчетверо.

– Если честно, я его держал для Ивана, но в таком особом случае могу отдать его тебе. Условия – сказочные. Не рай, но по максимуму. К Ивану у Дьявола отчего-то особое отношение…

– Рот закрой, – посоветовал Иван, вставая с пола и отряхивая брюки. – Болтаешь много, брат Старший Администратор.

– Работа такая, – засмеялся Круль и крикнул: – Янек, давай сюда! Уходим.

Когда боец бесшумно вынырнул из темноты, Круль приказал ему взять Хаммера и следовать вперед, до ближайшего перекрестка. Там остановиться и ждать. На боковых коридорах поставить «сигналки».

– Вот такие дела, – сказал Круль печально, когда Ян и Хаммер исчезли в темноте. – Я должен бы радоваться, но почему-то…

– Полагаешь, ему и вправду все грехи отпустили?

– Какие, к свиньям собачьим, грехи? Ты же слышал – ежемесячные исповеди. Правильные исповеди, имей в виду. И отпускал ему грехи настоящий священник. Только каждый раз – новый. Хаммер не знал – грех не на нем. А Отринувшему убить священника для высоких целей – раз плюнуть. Вот так – тьфу!

– Зачем это им?

– Не прикидывайся большим идиотом, чем ты есть, – посоветовал Круль. – Понятно ведь – если грешник попадет в Ад, все расскажет. И обо всех. И спалит Токарева. И потом будет достаточно Токарева грохнуть, чтобы заполучить его в Преисподнюю. И там допросить…

– И конец галатам?

– Хрен тебе, а не конец галатам! Накроется небольшое звено, те, кого знает Токарев. Очень важное, влиятельное, но его потеря будет не смертельной для всей организации. У Отринувших не так много времени для достижения победы. Как только умрет или погибнет кто-то из основных деятелей, попадет в Ад, вот тут все и посыплется. Что-то они могут придумать, попытаться прикрыть все обычной конспирацией, вывести главных, расселить под чужими именами, но все равно – это вопрос времени, – Круль хлопнул Ивана по плечу. – И для нас тоже. Очень важный вопрос. Время, это такая штука…

– И мы Хаммера подставили? Лишили его вечной жизни?

– С чего бы это? То, что он рассказал правду? Покаялся? Ваня, в нашей компании это он дурак, а не ты, не занимайся ерундой.

– То есть, если я сейчас ему прострелю голову, то он отправится прямиком в рай?

– Точно. Угадал. На это у Токарева и отринувших главная надежда. Те, кто используются вслепую, – ничего не смогут рассказать в Аду. Те, кто знает что-то, – ведут жизнь праведную и для Дьявола недостижимы. Лупить нужно по отринувшим, но о них мы узнать пока не можем…

– Не могли, – поправил Иван. – Сейчас мы знаем минимум одного.

– Маловато. Но и это уже неплохо.

– Неплохо? Может, прострелить тебе башку да отправить в Преисподнюю с докладом? Вот все и всплывет…

– Все и так всплывет, не переживай. Теперь нас двое таких, и если любой из нас помрет, то все сообщит. Только у меня относительно тебя другое задание. Несколько другое. Так что нам лучше бы выбраться живыми отсюда. И замочить Токарева, – Круль еще что-то хотел сказать, но сзади послышался громкий хлопок и нарастающий свист, от еле слышного к пронзительному.

– А вот это – совсем плохо! – пробормотал Круль. – Не думал, что так быстро на нас повиснут. Бегом.

И они побежали, присвечивая себе фонарями.

– Ян! – крикнул Круль. – Что-то серьезное быстро можешь поставить?

– Противопехотное? – деловито уточнил боец.

– Стены валить. Или потолок. Сколько нужно времени?

– Минута.

– Время пошло, – Круль выключил фонарь и медленно пошел назад, навстречу погоне. – Если что – двигайте без меня.

– Ага, – кивнул Иван, снял «призрак» с предохранителя. – Сразу же.

– Я тебе уже говорил, что ты – идиот? – тихо спросил Круль, когда Иван поравнялся с ним. – Я же на Дьявола работаю, имей в виду. И ты живым нужен не мне и не Богу – Дьяволу.

– Вот прямо сейчас заплачу и пущу себе пулю в голову, – сказал Иван, всматриваясь в темноту. – Давай к стене отойдем, Янек твой светит фонарем, а мы на светлом фоне как ростовые мишени.

– Отойдем, уже отхожу, только и ты с темы не съезжай. Я за тебя жизнь класть не буду, имей в виду! У меня есть задание спасти тебя по возможности. Усек? По возможности. А если возможности не будет, то и проблем у меня тоже не будет. Побегу радостно, отчитаюсь… В крайнем случае – получу взыскание. А ты, если накроешься, то попадешь в Ад по самой жесткой программе, въехал? По самой что ни на есть жесткой.

– И без скидок на личную симпатию Князя? – Иван присел на корточки, всматриваясь в темноту.

– Какая скидка? – яростно прошептал Круль. – Чему вас только учат в училищах и Конюшне. Ты серьезно полагаешь, что это Дьявол создал Ад? Серьезно?

– А что – не так?

– Хрен тебе по всей роже, а не создал. Он там заключен, Ваня! Заключен, в смысле – посажен. И не может он оттуда выйти никак. Потому и действует через слуг и предавшихся. Правила установлены не им, а Богом. Потому Дьявол и не может особо понравившихся отмазать от Преисподней вообще. Не вправе. Это как в тюрьме. Начальник может максимально смягчить условия пребывания, подобрать толковую камеру, разрешать свидания, организовывать улучшенное питание и все такое, но выпустить или не принять – ни в одном глазу. А если учесть, что сам начальник тюрьмы туда посажен, все выглядит еще безысходней. Тихо! – шепнул Круль. – Мне кажется или…

Из темноты послышался звук. Тихий, на грани слышимости. Кто-то шаркнул подошвой по выступающему из пола камню, зацепился плечом за стену на повороте. И недалеко.

Иван оглянулся – боец что-то делал, и невозможно было отсюда разглядеть, что именно и сколько ему еще осталось возиться.

– Думаешь, галаты? – спросил Круль. – Или кто-то из Конюшни?

– Вряд ли из Конюшни, – прошептал Иван, понимая, что сейчас вполне может обманывать себя.

Если Янек не закончит работу через десять секунд, то придется стрелять. И стрелять на поражение, иначе ответный огонь закончит их приключения однозначно и наверняка. А стрелять, понимая, что можешь убить кого-то из знакомых, да еще такого, кто честно выполняет задание по зачистке коридора от галат, пытающихся просочиться в Старый город, и вовсе не желающего убивать Ваньку Каина.

– Галаты, – сказал шепотом Иван, поднимая «призрак».

– Галаты так галаты, – ответил Круль. – Огонь по твоей команде…

Сволочь, чуть что – ответственность на Ивана Александрова. Жилы мотает, тварь предавшаяся…

Не проворонить бы, не подпустить слишком близко. Звуков не слышно, будто замерли преследователи, но это для лопухов отговорка. Знает Иван, как могут специалисты бесшумно передвигаться.

Палец лег на спуск.

Первую очередь – над самым полом. По ногам. Чтобы не убить, а ранить. И чтобы в броники по-пустому не садить. Лучше ранить, чтобы ребята остановились для оказания помощи. Или для эвакуации…

Сзади послышался щелчок.

– Уходим, – шепнул Круль.

– Есть осветительная ракета? – еле слышно спросил Иван.

– Наготове.

– Давай вдоль по коридору. Только помни – слева был выступ.

– Не учи ученого…

Иван успел прищуриться – ракета вылетела из патрона с шипением, брызгами белого огня и полетела по коридору в метре над полом.

Всего метрах в тридцати от Круля ракета ударилась в препятствие и взорвалась ярким белым сполохом. Пятеро. Иван успел рассмотреть пятерых и нажал на спуск.

«Призрак» застучал, выбрасывая пули, гася вспышки и звук выстрелов.

Ракета ударила переднего из преследователей в живот, не опрокинула и не нанесла рану – просто заставила остановиться от неожиданности. А вот пули двух «призраков», вылетевшие из темноты, достали троих, продырявили мышцы ног, сломали кости, смешали с кровью осколки костей и куски плоти.

Ракета погасла, но загорелась одежда одного из преследователей, белый свет сменился красным, но быстро погас – кто-то навалился на огонь, задавил его.

– Бегом! – скомандовал Круль, и они оба бросились прочь, держась возле стен и пригнувшись как можно ниже.

Всего несколько секунд. У них – всего несколько секунд, прежде чем преследователи преодолеют замешательство или просто уберут раненых с линии огня.

– Янек, давай! – крикнул Круль и прыгнул вперед, в темноту, как в воду.

Иван прыгнул одновременно с ним, упал на пол, обхватил голову руками и зажал уши.

Сзади, всего метрах в десяти, рвануло. Воздух, ставший почти твердым, ударил по Ивану, попытался протащить его по коридору, словно капсулу в трубе пневмопочты.

Иван вжался в пол, зажмурился, начал рушиться потолок, падали камни, сыпалась земля. Несколько кусков ударили по ногам.

– Бегом! Бегом! – проорал Круль, и Иван, не задумываясь, бросился вперед, подальше от завала.

Кто знает, как себя поведет старинная кладка, не рухнет ли потолок во всем коридоре. Это будет совсем не смешно: оказаться похороненным заживо.

Иван бежал, не видя ничего перед собой, – пыль заполнила коридор. Выставил руку влево – стена. Можно держаться ее, чтобы не заблудиться. Бежать…

– Стой, жеребец! – крикнул кто-то сзади.

Кто? Иван оглянулся, но ничего в темноте не разглядел. Вытащил из кармана фонарь и включил. Его догонял Круль – медленным, спокойным шагом. Рожа перемазана, бровь чем-то рассечена, и по грязной серо-рыжей щеке стекает ярко-красная струйка.