Текст книги "Проклятие темной дороги"

Автор книги: Александр Золотько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Раздался звук, похожий на хлопок, факел зашипел, но не погас; монах ударил горящей соломой снова, слизень, кажется, завизжал – из-за криков монах не разобрал. Солома прогорела, нужно было отходить.

На плаще появилась дыра, края которой быстро чернели и отпадали, рассыпаясь в пыль. Монах побежал, отшвырнув плащ в сторону. Мимо него пролетели два горящих болта; латник, прикрываясь сорванной с дома дверью, медленно шел вперед, размахивая граблями с намотанной на них горящей соломой…

Наконец слизней заметили и болотники.

Снова закричали женщины, но на этот раз от ужаса. Болотники попятились прочь, увидели горящий дом и воинов, с огнем атакующих слизней. Объяснять ничего не пришлось: женщины и дети бросились делать факелы, а мужики стали рвать из плетней колья.

– Десяток слизней, – прохрипел старший болотник, ударив монаха рукой по плечу. – Десяток!

– Они тут у вас… – монах перевел дыхание. – Их тут у вас много?

– Какого… Болото потому и называется Пустое, что нету ничего…

Горящие стрелы пригвоздили одного из слизней к земле – полупрозрачное тело извивалось, но с места не двинулось.

– Мой дед говорил, что при его деде вывели последнего… – Болотник вытер с лица кровь, сплюнул. – Откуда они взялись…

– У меня всего три арбалетчика, – сказал монах. – Пока арбалеты взведут… Не остановим мы слизней…

– Не догонят… – отмахнулся Болотник. – Не…

Один из болотников, что лежали на земле после схватки, вдруг приподнялся, что-то крикнул, наверное, звал на помощь, но никто ничего сделать не успел – туша слизня навалилась на раненого сверху.

– Меньшак… – протянул болотник, оглянулся и бросился вперед как раз вовремя, чтобы перехватить молодую женщину. – Не поможешь, дура, стой… Стой, я тебе говорю!

Болотник ударил молодку и отшвырнул ее к селянам:

– Не отпускать дуру!

– Слизни! – закричал кто-то сзади.

Монах вначале хотел оборвать кричавшего, но, оглянувшись на крик, понял, что все еще хуже, чем ему казалось. Слизни каким-то образом окружили людей. Безмозглые твари сообразили, как можно устроить засаду и захватить всех.

– К горящему дому! – срывающимся от напряжения голосом крикнул монах. – К дому!

Пора прорываться – это понятно. Пока не поздно – нужно вырываться из обреченной деревни, но для этого придется приблизиться к слизням, как-то укрыться от яда и проскочить мимо них. Как?

– Стреляйте в тех, что на улице, – приказал монах арбалетчикам. – По одной горящей стреле в тушу.

Воины торопливо крутили вороты на арбалетах.

– Быстрее, – попросил монах. – Быстрее…

Времени уже не было. Более трех десятков слизней вместе с уже убитыми насчитал монах – десяток со стороны болота и восемнадцать монстров между домами. И сколько их там еще…

Арбалетчики выстрелили – два болта пронзили двух слизней, а третий ударился в пересохшую землю и рикошетом ушел в стену дома.

– Слышь, мужик, – монах толкнул старшего болотника. – Ты своих собирай до кучи… Мои еще нескольких слизней убьют – будем прорываться. Если кто упадет, не останавливаться, не подбирать, иначе все там останемся… Понятно?

– Чего там – понятно, – кивнул болотник. – Как скажешь, так побежим. А уж кто добежит… Только вот…

– Что?

– В домах грудняки остались. Семеро. Вышли-то мы потолковать, а вон как получилось…

Монах выдохнул.

– В каких домах?

– А во-он в тех… – указал пальцем старший болотник. – Возле них как раз слизни сейчас и ползут. С детьми девчонки две… Вроде не совсем дуры, не должны прямо сейчас выскочить, но если мы побежим, то…

– Они не уйдут, – сказал монах.

– Оно вообще и не так чтобы страшно – новых сделаем, если что… И так вон, спасибо вам, скольких наших положили… – Болотник высморкался, зажав одну ноздрю. – Ты уж не обижайся, но ежели выберемся, то я тебя найду все равно. Найду и убью. Сегодня не трону, а с завтрева и начну…

– Хорошо, – кивнул монах. – Договорились. Так, значит, детей забирать не будете?

Болотник пожал плечами, но ответить не успел – десятка два стрел обрушились на улицу, с влажным шлепком вонзаясь в слизняков и сухо ударяясь о землю.

И снова – дождь стрел. И снова. И снова.

Слизни между домов теперь походили на ежей и больше не шевелились. Мимо них торопливо пробежали дружинники Барса, прикрыли уцелевших людей от слизней, ползших со стороны болота.

– Огнем, – сказал монах Барсу, опознав в нем старшего по знаку на груди. – Стрелы зажгите.

– Огнем! – крикнул своим Барс. – Зажечь стрелы!

Жители Плетней принесли дружинникам солому и огонь.

Они перебили почти всех слизней, когда в деревню вошел отряд инквизиторов.

– Такие дела, – сказал Барс, когда со слизнями было покончено. – Значит, управились…

– Управились, – подтвердил болотник. – Значит, спасибо, конечно, но…

– Я помню, – махнул рукой монах, успевший все объяснить брату Фурриасу. – С завтрашнего дня ты меня будешь убивать.

– Да, – кивнул болотник и пошел было к своим помогать собирать мертвых – некоторых приходилось вытаскивать из-под туш убитых слизней.

– Подожди, – окликнул его брат Фурриас.

– Чего?

– Ты вот этого случайно не знаешь?

Два воина подвели мужика средних лет в добротной одежде и крепких сапогах. Мужик затравленно озирался и шмыгал носом.

– Вот этого?.. – переспросил старший болотник. – Как же, знаю. Третьего дня у нас гостевал. Торговый человек. Пришел ближе к полудню, выставился, как положено, угощение принял, подарки старшим сделал. Хотел почай-траву у нас покупать. И даже купил на пробу мешок… Заплатил хорошо. Переночевал и вчера ушел. А что?

– Вчера… – брат Фурриас повернулся к купцу.

Тот попытался рассмотреть под капюшоном лицо инквизитора, не смог, побледнел и дернулся, отстраняясь.

– Сколько времени проходит от момента, как слизень появляется из икры, до того, как он достигает такого размера? – Фурриас указал рукой на мертвого слизня.

Мужик гулко сглотнул, но не ответил.

– Он управлял слизнями, – проскрежетал Фурриас. – Я его заметил неподалеку, приказал схватить на всякий случай. А в сумке у него оказались склянки с икрой слизней. Он – монстролог. И он каким-то образом смог вырастить за одни сутки этих тварей. Никто не хочет узнать подробности?

– Я бы поинтересовался, – прищурился Барс. – Ты ему сам жилы мотать станешь или мне позволишь?

– На вопросы палачей Ордена отвечают все. – Фурриас жестом подозвал служку и шепотом отдал ему приказ.

– У меня тоже не молчат, – недобро усмехнулся Барс, рассматривая побелевшее лицо монстролога. – Предлагаю так: до полудня твои с ним работают, после полудня – я.

– Хорошо, – брат Фурриас внимательно посмотрел на Барса.

– Что-то на мне увидел? – поинтересовался Барс.

– А ты должен был умереть на кресте.

– Хочешь попробовать вкопать новый? – Барс как бы невзначай тронул кинжал за поясом.

– Нет. Если ты остался жив, значит, так было угодно…

– Кому? – быстро спросил Барс.

– А это я у тебя узнаю как-нибудь, – проскрежетал инквизитор.

– На вопросы палачей Ордена отвечают все?

– Ты меня правильно понял.

– Не сегодня, – сказал Барс.

– Не сегодня, – согласился инквизитор. – Сегодня мы узнаем, кто послал монстролога и какие болота он успел заразить.

– Знаешь, чего я сейчас больше всего хочу? – Барс обошел пойманного мужика.

– Чего? – спросил, подыгрывая, брат Фурриас.

– Чтобы эта тварь допрос твоих палачей выдержала. Чтобы я мог из него все вынуть своими руками, жилка за жилкой… жилка за жилкой… Это ж он от Порога сюда добрался, а там еще есть болота… нужно людей предупредить, пока ему язык развяжем. Пусть осторожно живут. Очень осторожно… – Барс обернулся, его глаза встретились с глазами Котенка. – Ты все понял, братан?

– Все. – Котенок, который на самом деле очень хотел попросить, чтобы именно ему брат позволил допрашивать пришлого мужика, спорить не стал, кликнул двоих дружинников и, вскочив на коня, исчез за домами.

Подошел палач с кожаной сумкой, в которой что-то металлически позвякивало.

– Огонь есть, – проскрежетал брат Фурриас. – Можем приступать.

– Ты смотри, тварь, не поддавайся сразу, – Барс похлопал монстролога по плечу. – Дождись меня…

Тот заговорил сразу, не дожидаясь начала пытки; говорил быстро, повторяясь, торопился, надеялся, что до металлических крючьев, которые медленно раскладывал на сумке палач, дело не дойдет. Но он забыл, что добровольное признание в инквизиции всегда проверяется пыткой.

Пытка закончилась к вечеру, когда солнце уже ушло за горы и сумрак выполз из щелей, в которых прятался весь день.

– Значит, – сказал брат Фурриас Барсу, – настало время мне познакомиться с наместником. Мальчику пора узнать, что жизнь не так проста, как кажется…

– А не боишься, что он тебя того… – Барс сделал движение рукой, будто захлестывал у себя на шее петлю. – Бывали, знаешь, случаи…

– Не боюсь, – ответил инквизитор. – Все мы в руках Светлого…

– Ты не подумай, что я о тебе беспокоюсь… – внимательно глядя в темноту под капюшоном инквизитора, сказал Барс. – Если наместник тебя прикажет убить – ты перестанешь людей Долины изводить, Черное Чудовище. Если из замка живым уйдешь – я тебя все равно остановлю, ты так и знай, Черный.

– Буду знать.

– Вот-вот… А лучше просто уйди из Долины, я ведь слов на ветер не бросаю…

– Ты сможешь приказать стреле в полете изменить направление или вернуться? – в страшном, скрежещущем и дребезжащем голосе брата Фурриаса прозвучало даже что-то вроде насмешки. – Я буду делать то, что должен. А ты… и наместник, и сотник Коготь – можете делать то, что хотите… И…

– Ладно, – перебил его Барс. – Езжай. Разговор все равно дурацкий получился. По дороге туда, в замок, я тебя не трону. И по дороге из замка к Порогу и до тракта – тоже не трону. А вот если ты пойдешь назад, да еще, упаси тебя Светлый, снова в деревни вернешься – жди от меня подарка. Я не рыцарь, сам понимаешь, так что вызова не пошлю…

– Да я и не приму. Братья-инквизиторы в поединках не участвуют.

– Тем более. Так что жди стрелу, яму-ловушку, яд в чашке…

– А ты думаешь, чем я всю жизнь занимаюсь? – спросил брат Фурриас и захохотал, будто лезвием по стеклу кто провел.

Своих мертвецов инквизиторы увезли с собой.

Люди Барса проследили, что отряд разделился – сам Фурриас с палачом и десятком воинов конными уехали в сторону замка, а остальные ушли к горам. Когда один из дружинников двинулся было следом за обозом инквизиторов, из-за дерева вылетела стрела с черным оперением и ударилась в землю возле ног дружинника, ясно давая понять, что соглядатаев инквизиторы не потерпят.

Ну и ладно, решил Барс. В конце концов, главное – срубить голову Черному Чудовищу. А откуда он будет ехать – Брасу точно известно. Отсюда до замка – двое суток езды. И от замка сюда, понятное дело, столько же. Будет время и подготовиться, и перехватить.

Времени хватит.

Если бы Барс сказал это наместнику, тот вряд ли бы с ним согласился. Наверняка не согласился, посмотрел бы в глаза изумленно или даже засмеялся прямо в лицо.

Время? Планы на год вперед?

Гартан еле сдерживался, когда советник Траспи, обсуждая подробности торжественной церемонии, пустился в рассуждения о блестящем… нет – фантастическом будущем его милости наместника Последней Долины. Через год, сказал Траспи, когда император Запада будет окончательно повержен, лучших из лучших призовет к себе император Востока и наградит каждого по заслугам его.

И, насколько знал Траспи, Гартан будет награжден одним из первых. Вообще, сказал советник Траспи, нужно провести церемонию поскорее, можно даже сегодня вечером. Сразу после захода солнца.

– В принципе ведь все готово, – сказал Траспи, перебирая суетливыми пальцами цепь на груди. – С капитаном Картасом все обсуждено, и со своими людьми тот все уже подготовил…

Вальяжный кивок в сторону капитана и ответный кивок Картаса – сухой и четкий.

– И повара уже трудятся на кухне, – продолжил Траспи. – Как только я убедился, что вы уже проснулись и можете ходить, то сразу же отдал распоряжение… И госпожа Канта не возражала…

Траспи встал со стула и поклонился Канте, а та, вопреки ожиданию Гартана, не возразила, не сказала, что ее супруг нуждается в отдыхе, а лишь спокойно улыбнулась. Даже не спокойно – Гартан задумался, подбирая правильное слово – кротко. Именно – кротко.

Значит, церемония состоится, обреченно понял Гартан, и у него нет никакой возможности уклониться от нелепого действа.

Пришлось терпеть, когда Канта помогала ему надеть неудобную праздничную одежду, привезенную Траспи из столицы. Терпеть, проходя мимо строя арбалетчиков в начищенных кирасах и шлемах. Терпеть радостные крики обитателей замка, когда советник зачитал торжественным тоном письмо императора, делая многозначительные паузы после каждой фразы.

Оказалось, что даже музыкантов прихватил с собой советник Траспи, и оркестр в меру сил принялся услаждать слух участников пира. Столы были накрыты во дворе, к блюдам подавали вино, привезенное из столицы, местные пиво и мед.

Факелы горели ровно, ветра не было. И жарко не было, камни двора и стен, казалось, не нагрелись за день на безумном солнце, поскольку источали прохладу.

Траспи сел по правую руку от наместника, Канта сидела слева. Картас устроился почти в самом конце стола, а напротив Гартана находились представители гильдий. Рудокоп просил передать ему право на разработку местных рудников, кузнец сулился наладить производство хорошего оружия.

– Местные просто ничего не смыслят в стали, – сказал невысокий, коренастый оружейник. – Вы только дайте приказ да разрешите, так мы мигом все устроим…

– А мы, – подхватил дородный представитель гильдии торговцев, – и руду продадим, и готовое оружие… И красное дерево, которого тут полно, и травы-снадобья – и года не пройдет… ну самое большее – полтора, как потечет богатство в Последнюю Долину, как есть потечет.

Гартан даже не запомнил их имен. Они так и остались для него рудокопом, кузнецом и торговцем. Какой смысл запоминать имена тех, кто умрет еще до окончания года. Они строят планы, они уже предвкушают барыши и прикидывают, где будут ставить дома и лавки… Они уже успели пожаловаться на какого-то Свечкаря, который ярмарку устроил и денежки у людей собирает, а в казну его милости ничего не отдает…

А его милость пил вино, осушая кубок за кубком, а оно не действовало, вливалось в него, словно вода. Даже советник Траспи заметил, что господин наместник не слишком заинтересован застольной беседой.

– Светлый! – вскричал советник, демонстративно хлопнув себя по лбу. – Как я мог забыть?!

Советник вскочил из-за стола и почти бегом бросился в донжон, взбежал по ступеням и исчез внутри. И тут же вынырнул обратно.

Только теперь в его движениях не было торопливости и суеты. Советник шел медленно и торжественно. За ним следовали писари из его канцелярии.

Процессия обошла столы так, чтобы все, сидевшие за ними, могли увидеть, что писари несли на руках. Это и вправду было редкостным зрелищем – полный доспех Мантикоры. Знающие люди говорили, что по своей цене этот доспех равен одной большой провинции. Или даже двум средним.

– Гартан из рода Ключей! – провозгласил советник, приблизившись к наместнику.

Тот встал, пошатываясь. Канта быстро встала рядом с ним, поддерживая супруга под руку. Вскочили все, сидевшие за столами.

– Император повелел передать доспех, несколько столетий хранившийся в его сокровищнице, достойнейшему представителю древнего рода… одному из величайших героев наших дней… – голос Траспи дрожал, будто советник и вправду был искренне потрясен той честью, которая была оказана ему, простому чиновнику.

Он стал посланцем самого императора к наместнику, к самому наместнику, герою из героев, рыцарю из рыцарей…

Гартан икнул, покачнулся.

– Я… – выдавил, наконец, юноша, – я п-потрясен… Я не могу придумать, как отплачу императору, Благосклонному и Сокрушительному… за честь… и это… еще за доверие…

Гартан протянул руку, похлопал по плечу советника.

– И тебе спасибо, советник Траспи… За все спасибо, хоть ты и…

Канта что-то прошептала, мило улыбаясь советнику, Гартан удивленно посмотрел на нее.

– И ладно… – пробормотал Гартан. – И пожалуйста… А я пойду, наверное, спать… А вы тут веселитесь…

Гартан медленно двинулся к донжону. Остановился возле доспехов.

– А Мантикору вы того… несите за мной… Все-таки подарок Благосклонного и Сокрушительного, а не хвост собачий… И ты, советник, за мной! За мной! Ты ведь поболтать хотел, вот и поговорим… Дай мне руку, Траспи! – Гартан схватил советника за плечо. – А моя супруга, благородная Канта, проследит тут, чтобы никто ни в чем не испытывал нужды…

Подождав, когда советник выйдет из башни, Канта быстро поднялась в спальню – Гартан был трезв. Он стоял перед открытым окном и, казалось, что-то рассматривал в ночном небе. Или пытался прочитать что-то по звездам.

– Что случилось? – тихо спросила Канта, обнимая мужа.

– Все хорошо, – ответил Гартан безжизненным голосом. – Все – прекрасно. Я – обладатель доспеха Мантикоры. И еще я рыцарь из рыцарей и герой из героев… Правда, здорово?

– Что тебе сказал Траспи?

– Траспи? Этот замечательный старик? Он перед самой церемонией просил меня о беседе с глазу на глаз, вот я его и пригласил. Поговорили…

– О чем?

– О жизни, – сказал Гартан. – Бессмертии… Представляешь? Мне было предложено бессмертие. Из рук императора Востока. Я ведь герой из героев… Вот мне и было предложено стать одним из героев императора – предводителем Пятой армии императора Востока…

– Это же прекрасно! – прошептала Канта. – Это же…

– Я сказал – нет.

– Что? – Канта привстала на цыпочки и заглянула в глаза мужа. – Как это – нет?

– Вот так… – Гартан развел руками. – Просто – нет! Стать героем, это значит потерять тебя… А я не хочу тебя терять. Понимаешь?

– Ты меня не потеряешь, – серьезно сказала Канта.

– Только вместе с жизнью, – прошептал Гартан. – Только вместе с жизнью.

Глава 7

Время шло быстро. Казалось, только вчера Гартан впервые вошел в замок – в свой замок. Ну не вчера, а несколько дней назад. Совсем недавно.

Казалось. Только казалось.

В небе плыли Две Сестры, вернувшиеся из путешествия в никуда. Гартан осторожно, чтобы не разбудить Канту, встал с кровати и подошел к окну. По ночам уже было прохладно, приходилось закрывать ставни.

На стене горели факелы и прохаживались часовые, рыжие огни отражались в начищенных доспехах воинов – Картас строго спрашивал с гарнизона за небрежность и неряшливость.

До зимы осталось совсем немного времени. Совсем немного. Гартан оглянулся на кровать, но Канту не увидел – было темно, свет факелов не проникал в спальню. Он так и не придумал повода отправить жену в Ключи. Уговорить – не получилось, а обвинить в измене, как думал поначалу, – просто не смог. Язык не повернулся.

Живот Канты округлился, походка стала другой, тяжелее, но усидеть на месте Канта все равно не могла, с самого утра начинала она обход замка, потом садилась в повозку и ехала в ближайшие к замку деревни и поселки. Гартан попытался запретить эти поездки, но Канта настояла.

– У всех есть обязанности, – сказала Канта. – И у меня тоже. Женщины доверяют мне и говорят куда больше, чем тебе и твоим людям. Это ведь я узнала, что в Долине появился бродячий маг. Ведь я?

– Ты, – подтвердил Гартан.

– И про василиска в дальнем лесу – тоже я.

– Ты.

– Вот и получается, что я должна бывать в поселках. И мне нравится возиться с детьми, помогать женщинам в родах…

– Я все это понимаю, но если вдруг…

– Не может быть ничего такого, – улыбнулась Канта. – Я ведь осторожная, ты же знаешь.

– И еще – ведьма, – кивнул Гартан.

– И ведьма!

Гартан сдался, но приставил к жене охрану – десяток воинов, не считая пажей, приехавших с советником Траспи и поголовно влюбленных в супругу наместника. Восторженные мальчишки даже умудрились устроить два поединка, в результате одного четырнадцатилетний воздыхатель получил порез на руке, а оба участника второго были тщательно выпороты в назидание остальным.

Часовой на стене замка крикнул, ему ответил страж со двора. Канта вздохнула, но не проснулась. Все это: перекличка часовых, громкие голоса дозорных, уезжающих из замка или возвращающихся в него, крики женщин, принесших в замок свежую зелень, молоко, яйца и только что выпеченный хлеб – все это стало привычным незаметным шумом.

Гартан оделся, вышел из спальни, осторожно переступив через пажа – мальчишки каждую ночь несли службу возле порога опочивальни дамы их сердца и строго следили за очередностью. Поначалу наместник хотел запретить это – из их спальни звуки могли доноситься разные; но Канта посоветовала завесить дверь ковром, и пажи могли нести службу, не рискуя ни своим душевным спокойствием, ни юношескими иллюзиями.

В донжоне было тихо. Снизу, от входа, тускло светила лампа, распространяя запах горелого конопляного масла, Гартан поколебался мгновение, потом медленно, стараясь ступать бесшумно, пошел наверх, хотя больше всего сейчас хотел бы спуститься в подвал.

И, возможно, должен был спуститься в подвал, но не мог найти в себе силы.

Много чего произошло в Последней Долине со времени церемонии и страшного предложения советника Траспи. Вернее, предложение исходило от императора, советник его только передал, но менее страшным от этого предложение не становилось.

Бессмертие.

Гартан по пути в Последнюю Долину несколько раз видел предводителя Третьей армии императора Востока. Но если бы Гартана попросили сейчас описать его, то ничего бы не получилось. Высокий? Да, наверное… Могучий? Скорее всего… И ощущение ужаса, нечеловеческой силы, окружавшее героя.

Стать таким же? Перестать быть человеком?

Нет. Никогда. Как бы его ни уговаривала Канта, Гартан никогда не согласится на это. Никогда.

Гартан поднялся по каменным ступеням на самый верхний этаж донжона, подошел к люку, закрытому дубовой крышкой, уперся руками. Крышка люка медленно поднялась, Гартан напрягся и опрокинул ее. Гулкий удар окованного дерева по камню пронесся до первого этажа донжона.

– Кто? – спросил из темноты дозорный.

– Я, – ответил Гартан.

– Ваша милость… – дозорный бросился к люку. – Вы бы постучали, а я бы открыл…

– Зачем? Думаешь, я слабее тебя? – Гартан преодолел последние ступени и поднялся на площадку.

– Ну что вы, ваша милость… – замялся дозорный егерь. – Как можно… Вы…

– Я, – оборвал Гартан егеря и подошел к ограждению. – Как ночь идет?

– Ну… Идет, – сказал егерь. – На востоке что-то полыхнуло раза два, но не пожар… Может, снова какой-то маг огненными шарами балуется… Или зверя какого отгоняет…

– Или убивает кого-нибудь, – сказал Гартан, пытаясь хоть что-то разглядеть на востоке Долины.

Темнота.

Лишь несколько огоньков светилось в той стороне – люди стали уходить с востока, их вытесняли невесть откуда взявшиеся чудовища. Зато пришлые маги и чародеи, похоже, стали чувствовать себя там как дома. И даже, не таясь, ночью пользовались огненной магией.

Куда смотрит инквизиция? Брат Фурриас совсем уже…

Гартан передернул плечами, словно что-то холодное коснулось его спины.

Брата Фурриаса за все время он видел трижды, первый раз через день после церемонии…

Гартан поймал себя на том, что вся жизнь у него теперь делится на «до церемонии» и «после». И это было, наверное, неправильно. Правильнее было бы делить «до того, как он узнал о нашествии» и «после того, как узнал», но ничего с собой Гартан поделать не мог.

Через день после церемонии к замку приехал сам брат-инквизитор. Но внутрь въезжать не стал.

Гартан поначалу решил – инквизитор не доверяет ему, боится, что его обратно не выпустят, но брат Фурриас, когда наместник сам выехал без сопровождения к нему навстречу, сказал, что предпочитает не входить в здания, настолько пропитанные черной магией.

Инквизитор сидел на коне неподвижно, как изваяние. И конь его стоял неподвижно, не переступая с ноги на ногу и даже не отгоняя хвостом налетевших мух.

– Я храню в замке найденные в Долине артефакты, – сказал Гартан, надеясь, что это не было похоже на оправдание.

– Тогда я вынужден вас огорчить: среди них есть отмеченные Хаосом, – произнес Фурриас.

Услышав его голос, Гартан поначалу решил, что инквизитор говорит так специально, чтобы пугать собеседника.

– Хаос? – переспросил юноша.

Фурриас не ответил.

– Я в ближайшее время вывезу артефакты… Как только найду покупателей… – и снова возникло чувство, будто наместник оправдывается перед инквизитором, такое неприятное, что Гартан поморщился, словно от боли.

– Ваша милость стали торговать смертью? Вы хотите открыть Хаосу путь в этот мир?

– Я хочу продать старье, чтобы нанять воинов… Мне нужно защищать Долину…

– Нам нужно защищать мир, – сказал брат-инквизитор. – Весь этот мир. И не от кочевников или монстров, а от Хаоса. Только это имеет смысл.

– Ты, брат-инквизитор, хочешь войти в замок, чтобы отобрать опасные вещи? – с несколько преувеличенной иронией спросил Гартан, почти не угрожая и не намекая на трусость инквизитора.

– Я подумаю, – каркнул брат Фурриас.

– Тебе придется думать очень быстро, я не стану повторять свое предложение.

Гартан оглянулся на замок – между зубцов мелькали заинтересованные лица, всем хотелось взглянуть на страшного инквизитора.

– Нам всем придется думать очень быстро, – ответил инквизитор. – Я приехал, чтобы предупредить тебя.

Фурриас рассказал о том, что произошло в Плетнях. И о том, что открыл под пытками монстролог, который на самом деле был не монстрологом, а слепым орудием чьей-то воли. Бедняга и сам толком не знал, чьей именно.

Какой-то господин из богатых предложил бродяге заработать. Его переодели, научили обращаться с икрой слизней и управлять монстрами, когда те вырастут. И объяснили, куда идти и что делать.

Он и делал. Правда, ему не повезло, успел он заразить только одно болото. И тут же отправил весь выводок ядовитых слизней на охоту. Не повезло ему, а людям Последней Долины – повезло. Наверное. И только в этот раз.

Ведь понятно, что таких мерзавцев можно присылать десятками. И это значило, что следует проверять каждого входящего в Долину, значило, что Порог нужно охранять тщательно. Если уже не поздно.

– Я не знаю, против кого направлены эти действия, – сказал в заключение инквизитор. – Или кто-то просто хочет уничтожить Последнюю Долину… Или пытается не допустить, чтобы Долина и дальше оставалась имперской провинцией… Или даже кто-то замыслил нечто против вас лично, ваша милость. Этого я пока не выяснил. Пока. Но, полагаю, вам стоит иметь все это в виду и быть начеку. В общем, это все, что я хотел вам сказать.

Гартан выслушал молча, не перебивая. Потом, когда инквизитор замолчал, спросил у него, а почему это преступник не был привезен в резиденцию наместника.

Брат Фурриас не ответил. И молчание у него получилось насмешливым и вызывающим.

– Я передавал тебе приказ, – сказал Гартан, повышая голос. – И я приказал не казнить никого из подданных императора без решения моего суда!..

Инквизитор молчал.

– И если ты еще раз попытаешься…

– Гартан! – донеслось от замка.

Гартан оглянулся – из ворот замка на Летяге выехала Канта.

Капюшон Фурриаса и темнота под ним тоже медленно повернулись в ее сторону.

– Кто это? – спросил инквизитор.

– Это моя жена, – ответил Гартан. – Канта из рода Стражей.

– Тебе придется думать еще быстрее, наместник, – проскрежетал инквизитор. – Иначе Хаос пожрет тебя…

Не произнеся больше ни слова, Фурриас развернул своего коня и скрылся за деревьями.

– Он такой страшный, – прошептала Канта, подъехав к мужу. – От него просто разит угрозой… Как смрадом от падали…

– Он инквизитор, – сказал Гартан, словно это было оправданием.

А может, это и было оправдание.

В тот день Гартан никуда не отпустил жену. А Фурриас больше не приезжал к замку. Но перехватывать людей, раскапывающих старые могильники и роющихся в руинах, – не перестал. Вдоль дорог висели казненные, то тут то там вспыхивали костры, жители Долины, доведенные до крайности, приходили к замку и требовали остановить Черное Чудовище…

– А вот, ваша милость, скажем, Четыре Сестры… – Гартан вздрогнул и оглянулся на дозорного. – Вот что такое – Четыре Сестры? И куда они по небу ходят?

– Ну… – протянул Гартан, усаживаясь на парапет между зубцами. – Ты, брат, вопросы задаешь…

– Да я уже у всех спрашивал, у кого можно. Даже у Когтя…

– И что сказал Коготь?

– Я и повторить не берусь перед вашей милостью того, что Коготь сказал. Если по-приличному, то, считайте, ничего и не сказал. Ну разве чтоб я не лез к нему не вовремя…

– Ну да, а сейчас – самое время, – усмехнулся невесело Гартан.

– Простите, ваша милость…

– Да ничего, – отмахнулся наместник. – Я все равно не сплю, пришел сюда, тебя отвлекаю… Хорошо, что Коготь нас с тобой не заметил, а то бы досталось и тебе, и мне… Сотник все еще на тракте?

– А вы разве не слышали? – удивился дозорный. – Коготь приехал этой ночью. Велел вас не будить, сказал, что до утра все терпит, а ему нужно выспаться… Он в слободу привел сотню наемников.

– Да? – обрадовался Гартан. – Сотню?

– Ну, я отсюда слышал, как он говорил, что сто семнадцать дармоедов привел. Тут все хорошо слышно: внизу хоть шепотом скажи, а сюда долетит…

– Еще сто семнадцать воинов, – пробормотал Гартан.

Первое чувство, которое он испытал, была радость. Он стал сильнее. А потом к горлу подкатила тоска. Еще сотня. Вместе с теми, кто уже пришел в Долину, – чуть больше пятисот. Это не считая тех, что погибли. Может быть, даже этой ночью.

В той стороне, где полыхало, как раз стояла застава – частокол, обведенный рвом и валом. Сотня наемников и десяток егерей, для присмотра. И тот чародей, что баловался огнем, вполне мог ударить по ним. Хотя тогда застава занялась бы пожаром, и зарево отсюда было бы заметно.

Вот когда загорелась Срединная застава… Два десятка обугленных трупов, десяток обожженных, но выживших солдат и посаженный на кол чародей… Его лично Коготь на кол надел – за пятерых погибших егерей мстил. А Гартан не вмешивался, стоял рядом и слушал, как воет от боли тщедушный плешивый человечек, размахивает обрубленными по локти руками… Язык у него вырвали сразу же после короткого допроса, чтобы не схлопотать предсмертное проклятие.

Допрос хоть и был коротким, но правду выбить из чародея удалось. Была эта правда куцая и непонятная. Кто-то нанял его, приказал идти в Последнюю Долину и просто пакостить… Так чародей и сказал – пакостить. Он и пакостил. Подохший скот, сгоревшее поле, убитые люди… Он бы, наверное, мог и дальше бродить по Долине, рассказывая людям, что все несчастья – из-за наместника и обитателей замка, если бы не сунулся к заставе.

Войско у Гартана теперь было побольше, только его все равно не хватало. Нужно было держать людей у Брода, на Пороге, на границе с дикими землями, в четырех заставах, охранять купцов и сборщиков налогов, постоянно разведывать леса, чтобы вовремя заметить новую напасть вроде пауков или василиска да предупредить людей…