Текст книги "Ключ Руна (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8
Несомненная удача

Хозяин гостиницы то ли случайно, то ли нарочно так мне и не попался по пути. И, выйдя через скрипучие двойные двери, я встретил утреннюю тишину города. Даже странно…

Мимо меня, коротко кивнув, прошла под ручку пара орков – он одет в костюм, она в облегающем платье. У орки, которая была весьма недурна собой и, как говорится, «в теле», очень выпирало лоснящимися зелёными шарами декольте, подтянутое тугим корсетом. Прелестная орка явно заметила мой интерес и невинно хлопнула огромными ресницами, на которых мерцал какой-то пушок. Её же кавалер, выше меня на голову, к счастью, ничего особо не заметил, что-то увлечённо показывая в стороне.

Смотрел я на орку так внимательно не из-за влечения, а снова из-за нарастающего удивления. Вот вроде бы переспал уже одну ночь с мыслью, что попал в другой мир, даже с утра поручения такому же зелёному слуге давал, но вот опять же… Только вышел за дверь, и снова на меня накатила нереальность происходящего.

Я оглянулся на вывеску над дверью. «Пансионъ Древнёва». Вот это вот «пансионъ», с твёрдым знаком на конце, заставило меня усмехнуться. Ну что ж…

На самой двери, кстати, едва проступали какие-то намалёванные руны. Они уже слегка выцвели, но я смог разглядеть прямоугольные формы. Никакой волшбой эти руны, как ни странно, не светились.

Мысленно приказав себе больше не удивляться, а попробовать учиться и впитывать новую реальность, я двинулся по мощёной улочке. Руны были везде… У кого-то на руках и лицах, у кого-то и на одежде, искусно вышитые.

Вот белая руна на бочке в телеге, откуда исходил запах солёных огурцов. Дородный хозяин орк понукал старую клячу, которая едва тащила его с повозкой. На шерсти клячи тоже была какая-то красноватая руна, как и на руках орка, но они совсем не светились.

Руны были на стенах, на дверях и на окнах, намалёванные так, будто кто-то помечал каждый дом. Нарисованы они были не для красоты, некоторые нанесены хаотично, некоторые будто бы спрятаны. Такие, кстати, и вправду подсвечивались, и некоторые даже жёлтой гномьей волшбой… Да, да, жёлтую я теперь отличаю.

Но попадался и синий цвет, был золотой… и красный. В основном, конечно, белый. Чётко понял я одно – светились лишь некоторые руны, и таких было очень мало. Большинство же символов мне казались почему-то фикцией, потому что совсем не лучились волшбой.

Итак, даже гному понятно, где я… В другом мире. Как его назвать бы… Рунный, что ли?

Куда мне надо, я вполне себе знаю. Именно сейчас иду на рынок – посмотреть, поглазеть. Поглазеть, ага, ага… Так и скажи, что идёшь искать себе приключений на задницу, если там будет воевода Платон Игнатьевич.

Уж очень зацепил меня этот громадный орк. Чем-то он своей наставнической злостью напоминал моего командира, который… которого… Гадство! Которого я ни хрена не помню, только положительные эмоции от него. Ух, Дра’ам, жнецовская твоя морда. Ну запечатал, так запечатал…

Так, ладно. Где я сейчас, мне вполне… эээ… не понятно. И понятно точно не станет, пока я хоть чему-то не научусь.

Тогда другой вопрос. А когда я? В том смысле, в какое время я попал?

Мой взгляд пробежался по улочке. Мимо проскакала на простеньких деревянных колёсах карета, запряжённая в двойку. Там сидел какой-то расфуфыренный франт, чьи острые уши торчали из дурацкого парика с бигудями. Эльф… без его эльфячьей бабушки, но зато с эльфийкой.

Она, в отличие от орки, была намного… эээ… худее? Плохое слово. Стройнее, вот. Я бы сказал, худощавее… И, кстати, моё мужское подсознание тоже на неё среагировало – очень даже хороша эльфиечка. Уж я бы! Если б да кабы, да в мошне росли бобы…

Потеряв интерес к уехавшей повозке, которая была намного роскошнее, чем мой рыдван, оставшийся на горе, я стал крутить головой.

Вывесок тут особо не просматривалось, видимо, это была спальная улица. Одно– и двухэтажные домики, с белёными стенами, с подкрашенными ставнями. Черепичные и соломенные крыши.

Не везде улица была мощёная, где-то зияли колдобины и блестела грязь… Эй!

Я отскочил, когда меня чуть не забрызгал какой-то урод, проскочивший мимо на лошади. На хрен, у меня и так с одёжкой проблемы, меня ведь Захар прибьёт.

– Смотри куда прёшь! – послышалось от всадника, который даже не обернулся. Я лишь запомнил его короткую синюю куртку и синюю же кепку.

Человек, кажись… Хотя какой он человек? Свинья!

Лишний раз убедившись, что больше меня никто не окатит, я перешёл на другую сторону и вышел на более оживлённый перекрёсток. Мой взгляд побежал по лицам, по витринам, по вывескам…

Их тут было немного. «Фрукты», «мёдъ», «зубной врачующий», «цирюльникъ»… Ух, радует, что читать-то я всё-таки умею.

Будто издеваясь надо мной, следующую вывеску судьба разрисовала только белыми рунами, причём нанесены они были именно для того, чтобы все их видели. Я остановился перед ней, глядя на квадратные символы. Чем-то они напоминали иероглифы, только более строгой прямоугольной формы…

За стеклом, на котором тоже были намалёваны руны, обнаружился зал, напоминающий парикмахерскую. Прямо за окном в кресле сидела обычная, довольно миловидная девушка со светлыми волосами, заколотыми в пучок, и одетая в синее платье с накидкой. Старательно морща лоб, листала какой-то большой альбом.

В следующем кресле полулёжа сидел другой клиент, какой-то пузатый эльф, у которого пуговицы расходились на жилетке, и вокруг него сновал эльф-хозяин, худющий и очень напоминающий утончённого художника. При этом он и вправду орудовал кисточкой на коже клиента, оставляя золотистые руны. Они светились, пока мазок был свежий, но тут же быстро затухали.

Я задумчиво почесал затылок и всмотрелся в намалёванные на стекле руны… Так, и что же предлагает этот художник?

– Мсьё Борис Павлович?

Я вздрогнул, когда меня окликнули. У входа стоял ещё один эльф… Он очень напоминал того, что орудовал кисточкой внутри «рунной лавки», вот только был заметно старше. Седая бородка, чуть скрюченная осанка, и тросточка.

Придерживая дверь, он приглашающе поманил.

– Пришли обновить удачу, мсьё Грецкий? Или вас, как в тот раз, интересует чуткий интуисьон? Мон хер, наша «рунная мэтра Веткина» всегда к вашим услугам.

Меня покоробило это «мон хер» и «мэтр», но я посмотрел на свои руки. Вчера на них были руны, и они то ли стёрлись от приключений, то ли я их смыл. Ясно одно – в этой рунной Веткина прошлый Грецкий был частым посетителем.

Почему ушлый Грецкий наносил себе удачу или интуицию, можно было даже не гадать. Интересно, а этот эльф – сам Веткин? Старший, я так полагаю, а там внутри работает очень похожий на него младший хер… кхм… мэтр.

Мою задумчивость нарушил шум толпы на улице. Народ поворачивал головы, наблюдая, как по мощёной дороге, мягко дребезжа рессорами, проехала уже знакомая мне белая карета.

«Яроходная», – подумал я, провожая взглядом транспорт, следом за которым, как и вчера, проскакал с десяток всадников. Если есть охрана, значит, и княжна там. Навряд ли воевода будет себя так охранять.

В конце улицы над расходящейся толпой я увидел большую вывеску-арку: «Качканарский рынокъ». Вот! Туда мне надо…

Подняв взгляд, я вытаращился на продолговатый шар среди облаков. Вытянутый, словно кабачок… Дирижабль? Хм-м-м… Летел он явно не в Качканар, а куда-то мимо, но ясно было одно – в этом мире есть дирижабли.

– Мсьё Борис Павлович? Вы, кажись, прихворали?

Я покосился на приставшего ко мне старика и покачал головой. Престарелый эльф, опёршись на тросточку, так и продолжал заискивающе улыбаться. Мой взгляд снова упал на окно, а потом меня вдруг осенила мысль.

– Хочется чего-то нового…

– О-о-о, – Веткин-старший поднял палец, отмечая своё «о-о-о», – У нас как раз новая коллекция этих… как их… ля рун, вот. «Эльфийская деловая хватка», вам может понравиться. С кем бы вы не вели финансовые дела, они будут поражены вашей… эээ… компетенасьён и… эээ… будут уверены в вашей надёжности.

Сдерживая смех от этого вот «новая коллекция», я покачал головой.

– Хватит с меня этих финансовых дел. Я спешу на смотр в дружину, но, думаю, потом загляну, что у вас нового.

От меня не укрылось, что лицо Веткина-старшего на мгновение очертилось гримасой досады. Не из-за своих рун, а из-за меня… Что-то вроде «ну куда этот Грецкий опять лезет?» Но эта гримаса быстро исчезла.

– О, мсьё Грецкий решил попытать счастья в воинском деле? А знаете, мон хер, у нас есть, чем вас удивить, – физиономия эльфа опять расплылась в учтивости, но он тут же понизил голос и заговорщицки приставил ладонь к щеке, – Настоящая боевая комбинация… «Звериная ярость орка».

– А? – вырвалось у меня, а на ум сразу пришёл вчерашний зверь.

Мою растерянность Веткин-старший принял, видимо, за податливость, и он стал «дожимать клиента».

– Воистину, для «жаловней судьбы» нет более благородного дела, чем служба империи. А уж воины барона Демиденко – частые гости в нашей рунной. Прошу, прошу вас, мерси…

Я так понял, «жаловень судьбы» было какой-то игрой слов, связанных с тем самым «жалованным» яродеем, о котором я услышал тогда от княжны. Я – «жалованный», и это как-то связано с моим яродейством… Ну, каким-никаким, но яродейством.

Внутри старомодного салона меня с такой же почтительной улыбкой поприветствовал и Веткин-младший, который как раз заканчивал малевать своего клиента. С тонкими усиками, с беретом на голове, мастер явно старался держать образ.

Едва он заговорил, я сразу понял, что именно младший и создаёт здесь всю атмосферу французской изысканности.

– Parole d’honneur, месьё Пал Лаврентьевич, – старательно изображая акцент, Веткин-младший убрал кисточку, оценивая свою работу на лице пухлого эльфа, и махнул на ряд баночек, стоящих на полочке, – Варь наша première classe, чистейшая эльфийская essence!

От меня не укрылось, как Веткин-старший, который завёл меня внутрь, поморщился. Он, видимо, не владел таким умением вешать французскую лапшу на уши, но очень старался своими «мон херами».

Младший же схватил одну из баночек, которая и вправду отливала в свете окна золотыми искорками. Только вот на самой баночке была намалёвана едва видимая руна, и я вдруг понял, что искрящийся солнечный свет давала именно она.

Не понял… Что-то тут не то.

– Пермские дикие fleurs sauvages, – Веткин-младший заговорщицки подмигнул пухлому клиенту, – И… это наш с вами маленький un petit!.. золотая пыль de Paris.

– Дэ Париш, говоришь? – переспросил тот, разглядывая в зеркале своё лицо.

– Держится несколько дней за счёт собственной яри, и, mon cher, сия magie noire – абсолютно invisible!

– Чего?

– Невидима.

Клиент снова уткнулся в своё отражение. Я же, поджав губы, наблюдал за тем, как на оправе зеркала загорелись голубоватые руны. Хм-м-м…

Одновременно с этим загорелись золотым цветом и руны на лице клиента – на щеках и на лбу. Пухляш с идиотской улыбкой осматривал себя в зеркале, что-то там усердно разглядывая, потом отложил его на столик и полез за кошельком.

– Говорите, это руна «неотразимый»? – он на всякий случай, делая вид, что разбирается, ткнул пальцем себе в лоб.

– Oui, mon ami! – воскликнул мастер, поводя кисточкой, словно дирижёр, – Здесь я нанес la rune «Courageux», а вот здесь – «Séduisant»…

Неожиданно для себя, я понял, что сказал Веткин-младший. Руны «храбрый» и «соблазнительный»… Так, стоп, а откуда я знаю французский?

Судя по лицу клиента, он, в отличие от меня, из речи рунного мастера не понял совершенно ничего. Но пухляш явно поплыл, ведь по статусу ему, судя во всему, было положено всё понимать. А то ведь засмеют.

Да ещё и художник вдруг обратился к девушке, листающей руны:

– Mademoiselle… votre avis? – поинтересовался он её мнением.

Девушка вздрогнула и испуганно уставилась. На её лице так и было написано: «Это кто тут мадмуазель? Я – мадмуазель⁈»

– Я… ой… да!

Ни клиент, ни девушка не поняли, на что был её ответ «да», но все остались довольны. А мастер сложил руки и застыл, разглядывая клиента и будто восхищаясь результатом.

– Эти три руны – une combinaison divine!

– Ну, раз комбинасьён диван…

Судя по всему, пухляшу уже надоело утопать в иностранном языке и чувствовать себя тупицей, поэтому серебряные монеты из руки клиента поспешно перекочевали в ладонь художника. Затем толстяк с кряхтеньем выбрался из кресла и, похлопывая себя по животу, с довольной улыбкой пошёл мимо меня.

Руны на его лице, которые до этого светились, уже мигнули и потухли. Они и вправду просто исчезли, но не только визуально – в них явно закончилась ярь.

Я задумчиво поскрёб затылок… Что-то с ними было не так. Потому что это, скорее всего, просто надувательство.

Мне чем-то не нравилось их сияние. Больно уж прерывистое было, и свет неровный, а тут и вообще потухли… И сейчас, когда их не стало видно на пухлом лице, я мог бы поклясться, что у него вообще нет рун на лице!

Когда пухляш вышел, заговорила девушка:

– Вы говорите, это совершенно невидимые руны? Как у великих семей?

– Да, да, мадемуазель Катрин, как у великих семей, – опять Веткин-младший подмигнул и прошептал, – Это наш petit secret!

Та чуть не захлопала в ладоши, а потом надула губки.

– Но я же человек… а для людей у вас что-нибудь есть?

– Ох, мадмуазель, – тот закатил глаза, – Вы сомневаетесь в качестве французской эльфийской волшбы? У нас, кстати, есть и синяя варь, человеческая… Да вы только послушайте изумительный аромат!

Пока Веткин-младший обрабатывал новую клиентку, вручив ей голубоватый флакончик, старый эльф подвёл меня к высокому столику, на котором высилась кипа альбомов. Я открыл тот, что он мне дал, с круглым рунным символом на кожаном переплёте.

Руны внутри были большие, яркие, насыщенно красные… и едва я открыл альбом, как они засветились. Я поморщился, чувствуя подвох – символы внутри линий были разрисованы более мелкими незаметными рунами, и светились именно они. То есть, одни руны в альбоме подсвечивались совсем другими рунами.

Первая руна была подписана «Redoutable», и рядом пометка на русском: «Грозный». Следующая «Ténébreux» – «мрачный»…

«Выносливый», «везучий», «быстрый»…

Покосившись на выжидающего рядом старшего руниста, я пролистал толстые страницы. И неожиданно понял, что этот набор символов воинственнее меня не сделает, лишь беднее на несколько рублей.

Это были не орочьи руны. Кто-бы что мне не сказал, но я ясно видел, что внутри круглых символов были как бы вписаны другие, которые в свою очередь были тоже исковерканы. Кто-то где-то что-то увидел и пытался это изобразить.

– Это из Франции? – на всякий случай спросил я.

– Ви, ви, мон хер, – старший закивал.

– А орки там откуда?

– Обижаете, мон хер, – старший забегал глазками, – Французы считаются лучшими рунистами Европы, и легко усваивают любую волшбу.

– Ясно, – я закрыл альбом.

И всё же я заметил одну особенность. Все руны означали какой-то признак… Ну, то есть, я становлюсь грознее, мужественнее, быстрее, или ещё как-то улучшаюсь.

Значит, так они и работают? Хм, интересно. А что у великих семей? Какие-то особые разведанные признаки, или, может, запретные? Вроде «смертоносный» или «ужасающий».

А, нет, «ужасающий» уже был где-то в этом альбоме…

– Ну так что, мсьё Грецкий, будем «руниться»?

– Я думаю…

– Не буду мешать, мсьё.

Я незаметно вытащил иолит и, прикрывая его от глаз старшего, будто огонёк от ветра, подумал о символах. Представил все руны сразу, какие успел увидеть вокруг, и остро пожелал найти ту, которая мне очень нужна.

«Эз-ле!» – едва слышно прошептал я, надеясь, что камень услышит.

Тот вдруг завертелся, явно стараясь что-то найти, но останавливаться не хотел. Одно из двух – либо тут выбор такой богатый, что иолит растерялся, либо здесь абсолютно всё является полнейшей шнягой.

Нас вдруг накрыло яростным шёпотом:

– Отец, ты зачем его опять привёл⁈ Он ещё за прошлый раз не отдал! – Веткин-младший навис над нами, – Я тебе сколько раз говорил, чтобы этого кретина сюда… ах! А-а-а!!!

Я тут же перехватил камушек и сунул его в карман. Затем изумлённо обернулся, при этом специально задев лбом длинный нос мэтра-младшего, и со всей силы наступил тому на ногу, причём жёстким каблуком именно на мягкий носок. Кажется, даже послышался хруст.

– Мэтр, я не мог не зайти, ведь вы просто мастер! – как можно искреннее воскликнул я, заглушая его стоны, – А эти ваши новые коллекции так изумительны…

Тут же схватив альбом со стола, я с улыбкой поднял его, будто чтобы показать. Веткин-младший как раз согнулся от боли, и влетел лбом в жёсткий угол переплёта. Отчего просто откинулся назад, распластавшись на полу, да ещё и долбанувшись затылком о ножку кресла с сидящей девушкой.

И открытый голубой флакончик полетел как раз на лицо бедному мэтру…

Я в ужасе всплеснул руками, отчего остальная кипа альбомов со столика посыпалась вниз. Куда-то там на лежащего Веткина, и, кажется, прямо на его причинное место. Тяжёлые, массивные альбомы, в жёстких кожаных переплётах.

– У-у-у!!!

Младший сложился, вскинув вверх и ноги, и туловище, будто выполняя «уголок». А старший так и стоял столбом в стороне, в ужасе вытаращив глаза на армагеддон, посетивший их салон.

В праведном отчаянии я тут же схватил Веткина-младшего за руку, потянув на себя и желая помочь ему встать. Тот мычал и слепо шарил перед собой, потому как голубая краска залила ему глаза.

– Мастер, мастер! Вставайте! – но сам я при этом будто бы случайно задел злополучный столик, который, накренившись, просто встретился краем столешницы с несчастным лбом моей жертвы. А я Веткина ещё и дёрнул посильнее, помогая встать.

Эльф выскользнул из моих рук, чтобы снова приложиться затылком о кресло с клиенткой. Ну а столик, всё-таки рухнув, грохнулся ему как раз на ноги. Ух, как это, наверное, больно!

– Ай, ну какая неловкость, – холодно сказал я, уже откровенно фальшивя, – Я знаю эти столы, совсем неустойчивые, ну вот как их так делают⁈ Ай-ай-ай!

– Во-о-он! – заорал Веткин-младший, – Наглый орф! Ты не представляешь, во что ты влип!

– Да нет же, это случайность, дайте я вам помогу… – склонившись над ним, я схватил его за грудки и резко приподнял, отчего тот едва не встретился лбом с креслом, – И так будет каждый раз, когда ты, эльфячье отродье, будешь проявлять неуважение к клиенту! – прошипел я уже без притворства.

Тот, жмурясь, запыхтел:

– Я… я сейчас городового…

Ох, ну опять та же песня!

– Давай, – я улыбнулся, – Вчера я узнал, что имею талант Видящего, и это может подтвердить воевода… И мы вместе с городовым обсудим, что же я такого сейчас увидел в твоей рунной.

В помещении резко воцарилась тишина. Замолчал, пытаясь проморгаться, младший в моих руках. Ахнула и девушка, когда застыл у меня за спиной Веткин-старший с занесённой тростью.

– Je ne vous comprends… – начал было мэтр, но я встряхнул его, и французский резко прекратился, – Не понимаю вас… эээ… господин Грецкий. Что… что вы увидели?

– Вот, так-то лучше, – я спокойно помог ему встать и даже отряхнул с его рукавов пыль, – Будем считать, что я ничего не видел, и мы просто друг друга не поняли. И прошу простить за мою неловкость, видимо, мои руны на удачу совсем не работают. И почему бы это?.. Да, кстати, я разве вам что-то должен?

Оба Веткиных одновременно замотали головами.

– Прекрасно. Хорошего дня, господа. Bon vent!

Галантно кивнув бледной девушке, а потом махнув обоим Веткиным, как старым знакомым, я хотел выйти из рунной, но вдруг уткнулся носом в чью-то мощную тушу. Челюсть этой туши находилась как раз на уровне моих глаз, а плечи были такой ширины, что протиснуться мимо в тесном предбаннике не представлялось возможным.

Это был вроде бы и человек, но при этом с явной зеленцой. Наверняка полукровка, как и я, только размера XXL. На груди его могучей, кстати, как раз за расстёгнутым отворотом, была намалёвана красная руна. Одна из тех самых, из альбома.

Охранник Веткиных, а это мог быть только он, начал лыбиться мощными редкими зубами, но моё тело сработало гораздо быстрее моих мыслей. Стоял он, широко расставив ноги, и я, не останавливаясь, просто поднял колено, всаживая его в пах противника. Надеюсь, у него никакой руны-бандажа нету?

Тот, видимо, ожидал честного боя, но я в этом не видел смысла. Весовые категории не те, да и честные приёмы лучше оставлю для воеводы, а с мошенниками разговор один.

Глыба, резко выдохнув, согнулся, чтобы мне было удобнее, и мой локоть влетел ему прямо в ухо. Даже не дождавшись, когда шкаф упадёт, я вышел из рунной. И, улыбаясь своим мыслям, поторопился в сторону рынка…

Почему я не испугался огромного вышибалу? Во-первых, вообще не увидел в нём никакой волшбы, даже руна на груди у него была заметной для всех. А во-вторых, на хрена мошенникам, которые окучивают слабых «жалованных», а скорее всего вообще не способных к волшбе, держать в охране настоящего яродея?

Сильные яродеи сюда не пойдут, потому что знают… Что знают?

Хм-м-м, меня посетила шальная мысль, что на самом деле большинство народа здесь знают о рунах не больше, чем я. Ещё мастер Зот сказал, что великие рода прячут свои секреты.

А как лучше всего их прятать? Прикрыть мишурой из бесполезной или слабой волшбы, доступной всем. Так если ещё приправить заграничным флёром, так вообще все будут довольны – малюют друг друга и думают, что владеют ярью.

Этим мыслям я и улыбался, быстро шагая по улице и разглядывая разукрашенный рунами мир уже более трезвым взглядом…