Текст книги "Ключ Руна (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Ключ Руна

Глава 1
Глупые вопросы

Гадство!

Всё против меня, и я должен умереть.

Потому что, во-первых, я падаю из окна четвёртого этажа, и твари успели всадить две пули мне в спину. Ну, а во-вторых, в моих руках совершенно незнакомый мне ребёнок, заплаканная девчонка лет семи, и падать мне приходится, развернувшись спиной вниз. Не я, так хоть она будет жить…

Кто она? Зачем я вообще решил её вытащить?

Я уже взорвал подпольную хирургию вместе с мясниками, поджёг склад с наличкой, и даже добрался до офиса их главного, чтобы прихлопнуть этого обоссавшегося борова. И я мог уйти без проблем, но вот заметил прикованную бедняжку, и теперь всё выходит так, как выходит.

С диким оскалом я успеваю всадить пулю в лоб любопытному головорезу, выглянувшему следом в окно, когда асфальт встречает моё тело…

Странным образом Бог отмерил мне несколько секунд жизни, чтобы я успел ощутить, как девчонка зашевелилась на моей груди и заплакала. Чтобы успел увидеть, как тёмные тучи бесшумно катятся по вечернему пермскому небу, и услышать, как уже совсем рядом воет сирена.

Может, чтобы я ещё и успел помолиться?

Не скажу, что был когда-то особо верующим. Остатки веры я растерял в тот момент, когда увидел в списках на похищение своих родных и понял, что меня кто-то слил… А я так и не успел ничего накопать на ту мразь, что засела в тени высоких кабинетов.

Пришлось раскрыть себя, но он своё получил. Я выжег всё гнездо и всадил несколько пуль в голову жирного спрута, обвившего своими мерзкими щупальцами весь город. Может, прав был командир, и я оказался слишком молод для работы под прикрытием? Да и наплевать.

Я сегодня очень много народа отправил на тот свет, но просить и вымаливать прощения не собирался, потому что не жалел о содеянном. Это был мой выбор.

Ну, и где там ваш ад?

* * *

– Тогда почему спас девочку?

– Да хрен его знает, – ответил я, думая, какой же это глупый вопрос, – Так бы поступил любой нормальный человек.

Не сразу до меня дошло, что уже ничего нет – ни пермского неба, ни воя сирен. А есть только странное спокойствие, темнота, и мощный, пронизывающий всё пространство голос…

Может, я всё-таки выжил, и меня везут в больницу? Катит сейчас на полном газу скорая по городу, везёт искалеченное тело, над которым суетятся молоденькие медсёстры. Это душный летний вечер, дождь всё никак не может собраться, и они наверняка в халатиках на голое тело. Или скорые бригады в халатах не ездят? Хм-м-м…

– Всё так, воин, и ты вправду… ещё жив.

Мне этот потусторонний голос сразу не понравился, потому что был насмешлив. Как-то его «ещё жив» прозвучало совсем не оптимистично.

– Иногда некоторые живые завидуют мёртвым.

Оказалось, голос не только говорил загадочно, но вдобавок и мысли читал. Но его намёк я понял моментально – после такого ранения и падения на асфальт выживший может оказаться прикован к инвалидной коляске. Если не к кровати…

– Ты ещё кто такой? – спросил я, чувствуя закипающую злость.

В звенящей тишине раздался ответ:

– Тот, кто даст тебе ещё один шанс.

– Подачек не беру…

– Дерзкий. Мне это по нраву.

– Я задал вопрос.

– В любой другой ситуации ты бы уже был мёртв, посмев заговорить со мной таким тоном.

– Но я уже и так почти мёртв, да? Так какого хрена я тут с тобой лясы точу?

Ответом мне снова была звенящая тишина. Что бы или кто бы это ни был, к такому он явно не привык.

– Сдаётся мне, из нас двоих что-то нужно именно тебе, – усмехнувшись, добавил я, – Ты дьявол, что ли? Душа нужна?

Я поразился, какой ясный ум у меня сейчас. Скорее всего, из-за того, что я лишён абсолютно всех чувств, и мне только и остаётся, что таращиться в темноту и вслушиваться в тишину. Я просто точка в бесконечном чёрном пространстве.

Голос неожиданно ответил, и в нём послышалось явное возмущение:

– Вообще-то это я, Дра’ам, Жнец Высшего Круга, предлагаю свои душу, силу и волю, чтобы отправить в другой мир и передать тебе свою месть.

– Я этого не просил, – мой ответ был стремительным.

Собеседник замолчал. Тяжёлое это было молчание, явно с непривычки получать отказ.

Ну, ничего, я подожду… А куда спешить? Так понял, жизнь у меня впереди будет хоть и недолгая, но неторопливая. Знай, смотри в потолок да жди питательную смесь в трубочку.

На самом деле мысль о том, что меня ждёт, сводила с ума. Боже, я не выдержу! Дай мне непреодолимое препятствие, сложное задание, тяжкое испытание! Надорвусь, сорвусь, но вывезу… Дай непобедимого врага, в конце концов, и я перегрызу ему глотку! Ну или умру, раз так будет суждено.

Но лежать овощем⁈ Доживать так год, два, три в горизонтальном положении… И смотреть на угасающие улыбки родных, постепенно превращаясь для них в живой памятник. Это, получается, и есть ад?

Страшнее всего было то, что всё это можно было выдержать… Медленное, изо дня в день, погружение в собственную беспомощность. Вечное осознание, что нервы никогда не восстановятся, и атрофированные мышцы больше не ощутят даже веса собственного хрена в пальцах.

Нет! Нет. Нет…

– Быть может, теперь ты выслушаешь мою просьбу?

Хитрый собеседник явно молчал не просто так, дав мне возможность повариться в собственных мыслях. И правда, всего мгновение назад я был менее сговорчив. Теперь же, сохраняя остатки достоинства, я спросил:

– И что же ты хотел, Жнец Высшего Круга?

– У меня нет сил препираться с тобой… То, что в вашем мире я смог зацепить чей-то разум, это или чудо, или промысел Сеятеля.

Меня кольнула догадка:

– Ты сам умираешь?

– Да. Я вершил месть, но она не удалась. Меня предали.

– Вижу, у нас обоих участь незавидная…

– Но ты спас тех, кто тебе дорог, и посеял справедливость. Да и душу твою не раскололи.

– Зато раскололи череп об асфальт, – усмехнулся я, – Иначе бы я здесь не был…

– Душа гораздо важнее, а остальное я тебе дам. Только помни, назад пути не будет. Если согласишься, моя душа выбьет твою из этого мира техникой «рикошета», оставив слепок от моей личности.

Я усмехнулся, услышав «назад пути не будет». Куда назад-то? На асфальт?

Но спросил я другое:

– Твой слепок? А я вообще останусь самим собой?

– Большей частью. Ты обретёшь новое тело в мире, спрятанном в сопротивляющихся и ещё непорабощённых Ветвях. Там могут быть Созерцатели, они лишь наблюдают, их лучше избегать. Но готовиться ты должен к встрече со Жнецами, рано или поздно они придут. Они всегда приходят.

Я несколько мгновений переваривал услышанное, а Дра’ам продолжал:

– Я постараюсь выбрать по-настоящему сильный и великий род, его кровь станет нашей кровью, и ты сделаешь его ещё сильнее. Так ты сам станешь сильнее и будешь готов.

– Почему ты сам этого не можешь?

– Я когда-то тоже искал и карал отступников, и знаю, что меня найдут быстрее, чем я восстановлюсь. Жнецы тоже это знают… Но «рикошет» доступен единицам, и это даст нам время.

Легко было догадаться, что этот Дра’ам теперь тоже является отступником, и его убивают собственные соратники. Мы и вправду были с ним в чём-то похожи, ведь меня тоже подставил кто-то из своих.

– Ты умён, воин, мне повезло с тобой. Это пригодится тебе на первых порах.

– Погоди, а что там про твою силу?

– Это лишь крохи, остатки… Ценнее будут мои знания. Но откроются они не сразу, потому что я наложу печать.

– Ну охренеть, не встать!

– Твой разум не готов, и мои знания попросту сожгут его. Снимешь печать, когда обретёшь достаточно сил и произнесёшь моё имя вслух. Моё имя – ключ.

Теперь замолчал я, лихорадочно обдумывая всё, что он сказал. Вот тебе и мелкий шрифт в кабальном договоре – новый мир, новое тело, при этом появится ли у меня великая сила какого-то там Жнеца Первого Круга, так это вилами по воде писано.

Как это было похоже на работу под прикрытием… Внедрим тебя, а дальше действуешь по обстоятельствам. Так-то из-за этих обстоятельств я и здесь.

– Что-то мне подсказывает, – тихо предположил я, – что ты даже и не знаешь, что меня там ждёт.

– Ты прав, не знаю.

Вздох моего собеседника заполнил всё пространство. И я бы мог ещё помучить его глупыми вопросами, но жизненный опыт подсказывал мне, что этот самый Жнец Высшего Круга и вправду уцепился за меня, как за соломинку. Вот только он предлагает сыграть в лотерею.

Но разве я что-то теряю? Сейчас, истекая кровью на асфальте, отсчитывая последние секунды…

– Это будет совершенно новая жизнь, воин. Новая семья, новое…

– Я согласен, – перебил я, – Где расписаться?

– Ты помнишь моё имя?

– Дра…

* * *

Да, это было глупо. Кем бы ни был этот Дра’ам… упс!.. Хм-м-м… вроде пронесло…

В общем, кем бы ни был этот Дра’ам, но он здорово прокатил меня. Хотя я бы и сам мог понять, что лучше не разбрасываться именами, которые могут запечатывать души.

А теперь… Ну, и где я? Кто я?

Кстати, если я мысленно произношу имя «Дра’ам», значит, то, что происходит в моей голове, в ней же и остаётся? Ну, правильно, если бы глупые мысли меняли свойства пространства и времени, от Вселенной бы уже ничего не осталось…

Ого, какой рассудительный и спокойный я стал. Слова-то какие знаю. Раньше таким не был? Знать бы ещё, кем я раньше был… Точно не Дра’амом.

Не понял, а что с моей памятью? Гадство! Этого ведь в договоре не было.

– Борис? – меня позвал голос.

Кто, я Борис?

* * *

Теперь тьма раскололась головной болью в области затылка. Я ощутил тяжёлые веки, щербатую поверхность под моим лбом и слабость во всём теле. Я лежу на чём-то холодном и твёрдом…

– Борис Павлович, господин, вам бы очнуться.

Голос суховатый, скрипучий, явно старческий. И режет по ушам, как песни пьяного эльфа в кабаке… Почему я подумал об эльфе?

Ох-х, не могу думать об этом сейчас, когда моя голова расползается по швам от любого шороха и запаха… Кстати, что за вонь? Ненавижу ароматические масла.

– А я говорю, фисташковый! – это уже молодой голос.

– Да мятный он! Ты вообще фисташки-то видел? – заспорил ещё один голос.

– Чего их видеть-то? В нижнем городе в любом кабаке к пиву подаются.

– Так это эльфийские, а я про… ой!

– Ой…

– А об этом, юные сподвижники, мы поговорим позже, – недовольным назидательным тоном констатировал старческий голос, – После ваших ночных молитвенных бдений на Тропе к Недрам.

– Слушаемся, мастер Зот, – горько вздохнули молодые.

Наконец-то тишина.

– Борис Павлович… Жнецы близко.

Последние слова прозвучали будто бы не вслух, а с грохотом прямо в моей голове, резонируя в черепной коробке, поэтому я тут же открыл глаза и сел. Попробовал оглядеться…

Это что за Шаолинь?

Мир, естественно, сразу поехал куда-то боком, попытался закрутиться мне за спину… Накренились резные пагоды с многоярусными крышами, стали заваливаться низенькие башенки, похожие на колокола и окружённые каменными дорожками…

Голова закружилась, увлекая меня снова на брусчатку, но я подставил локоть, больно им ударившись. Усиленно потёр лицо, и быстро понял, что это только добавляет мучений.

А потом уставился на свою ладонь. С внутренней стороны она была практически обычной, телесного цвета, но с тыльной… С тыльной стороны на кожу какой-то краской были нанесены белые руны, но сама кожа при этом имела нежнейший, светло-салатовый оттенок.

Или мятный? Или фисташковый? А это вообще не один ли цвет? И какого хрена вообще моя кожа зелёная?

Одет я был в старомодный костюм серо-вишнёвого цвета, и он довольно неплохо гармонировал с оттенком кожи. Не в силах это воспринять, я ошарашенно уставился на тех, кто говорил со мной. Карлики? Нет, не карлики…

Это гномы. Немного странные, одетые в серые кимоно-накидки, не скрывающие мышц на голых торсах, покрытых узорчатыми татуировками… И всё же это гномы.

Прямо передо мной сидел в позе лотоса лысый старик-гном и довольно щурился, поглаживая жидкую, но длинную седую бородёнку. Видимо, это и был тот самый «мастер Зот».

За его спиной стояли двое молодых гномов, лысых и с ярко-рыжими бородами, заплетёнными в толстые косы. Различить их я бы не смог и под пытками, и про себя я окрестил их «правым» и «левым».

В плечах они были едва ли не шире, чем в росте, и выглядела молодёжь не очень дружелюбно. Крепко-стиснутые кулаки и хмуро сдвинутые брови не дадут мне соврать.

Но у них кожа хотя бы нормального цвета.

– Ну и кто вы… – начал было я, но меня оборвали:

– Не-а! – старик покачал пальцем, – Достигший очень не любит глупых вопросов. Осторожнее, в первые минуты мироздание волнуется сильнее всего, и тебя могут услышать те… кхм… кому совсем не желательно тебя услышать.

Молодые гномы опередили мой вопрос.

– Мастер, о чём вы?

– Цыц!

– Слушаемся…

– Вам ли вмешиваться, когда на меня снизошло озарение Достигшего?

– Простите, мастер! – ученики побледнели.

Несколько секунд я смотрел на старика, пытаясь о чём-то догадаться. Чёрт меня раздери!.. Как же это сложно, особенно когда башка раскалывается.

Я снова огляделся, теперь подмечая, что за крышами пагод высятся горы со снежными шапками. Они ярко слепили отражённым солнцем, но тепла от света не ощущалось, и меня жутко пробирало зябким ветром.

Зашелестели листья берёзы надо мной, и я поднял взгляд, щурясь от пробивающегося сквозь ветви солнца. Почему-то ни треск в голове, ни ушибленный локоть, ни даже холод не подарили мне такого чувства ошеломляющей реальности, как вот этот вот шум ветра в листьях…

Это. Всё. Взаправду.

Я ущипнул себя за запястье, ещё разок… и уставился на подвеску, повисшую перед носом. Мне её протянул старик, судя по виду, уже уставший от моей адаптации.

– Борис, глянь сюда.

Я уставился на подвеску. Серебряный с золотым тиснением жетончик на цепочке, тусклый, давно не чищенный… Рисунок разглядеть не успел, потому что подвеска вдруг упала, и я едва успел подставить ладонь.

Принялся было рассматривать, да ещё взгляд так и цеплялся за мою зелёную кожу, но старческая рука рванула мой подбородок вверх и пощёлкала перед носом.

– Эй, полукровка, просыпайся! Ты – Борис Павлович Грецкий.

– Борис Павлович Грецкий, – будто смакуя, повторил я.

– Посмел прийти к нам, где-то услышав, что с богами можно играть в свои дерзкие игры.

– Я…

– Да, да! – закивала молодёжь, – Орф, ты сам сказал, что пришёл отдать самое ценное, что у тебя есть, за жестокую месть!

– Хотел проклясть собственный род. Так, брат? – добавил Левый.

– Так, брат.

Поражённый, я снова опустил взгляд на медальон, рассматривая геральдический щит, кружок в его центре и прямоугольник над ним. Тиснёные позолоченные символы были окружены обрамлением, но тонкую работу требовалось почистить, чтобы лучше разглядеть. Ясно, что это герб какого-то рода.

« Я выберу по-настоящему сильный и великий род…» — слова Дра’ама промелькнули в памяти неприятным гулом. Что-то не вяжется с проклятием собственного рода…

– А сейчас сорванцы дело говорят, – пригладив бороду, кивнул мастер Зот и посмотрел в сторону, – Негоже Достигшему такое предлагать. Тот, кто играет со смертями, сам одной ногой на Последней Тропе.

Я тряхнул головой… О чём он вообще говорит?

Только тут я обратил внимание, что рядом с нами, прикрывшись свисающими ветвями берёзы, стоит внушительная статуя. Какой-то каменный гном, уже достаточно потрёпанный древностью, сидит в позе лотоса. Одна рука на колене, другая вытянута, и в пальцах круглый золотой слиток.

Это он, что ли, Достигший? А он не тот самый Дра’ам случаем?..

У подножия статуи на специальной каменной ступени стояли и курились баночки с маслами. Их-то дым и бил мне в ноздри, добавляя мучений раскалывающейся голове и мешая думать. Впрочем, уже полегче стало.

Я потёр медальон, который отзывался на мои прикосновения странной вибрацией.

– Получается, я просил… я хотел мести своему… эээ… своей семье?

Что-то в этом не сходилось со словами Дра’ама. Это он мне эту месть и передал, что ли? А он не охренел, предлагать мне воевать с собственной семьёй⁈

Стоп, думаем дальше. Существо, с которым я помню лишь последний разговор, казалось мне могучим, раз могло вырывать души из лап смерти и посылать их в другие миры. Значит, тут у меня совсем другие проблемы, местного, так сказать, розлива…

Не знаю, что это за салатовое тело, но оно свою семью явно ненавидело. И как мне сделать такой род сильнее? Тут либо Дра’ам ошибся, либо что-то явно нарушило процесс перемещения.

Ну или тут, как на боевом задании… «План действует до первого шага, а дальше импровизация».

– Да, ты хотел мести, – Правый подтвердил мои слова, – И ты предложил самое ценное, что у тебя есть, орф.

– Ты думал, что самое ценное – это родовой кулон.

– Мастер тебя ещё спросил – «А ты уверен в своих словах?»

– Ты и согласился! – оба ученика захихикали, – И Достигший чуть не забрал твою жизнь.

Старик Зот сидел, то ли прикрыв глаза, то ли прищурившись, всё так же гладил бороду и кивал каждому слову учеников, но в конце встрепенулся:

– Это почему же «чуть»? Он и забрал.

Ученики уставились сначала на старика, потом на меня круглыми глазами. Левый неуверенно произнёс, толкнув локтем Правого:

– Наверное, мастер имеет в виду, что Достигший забрал… м-м-м… душу?

– О! – Зот поднял палец, усмехнувшись, – Наконец-то у вас мозги появились.

– Ма-а-астер…

– Достигший жесток, но справедлив, – посмеиваясь, добавил старый гном, – Нельзя достичь Недр, не стирая священных пород в пыль!

Я слушал мудрость Зота вполуха. Наконец-то начала вырисовываться цельная картина, вот только верилось в неё с трудом. Таинственный и могучий Дра’ам отправил меня в это тело… которое настолько реально, что даже задницу отсидел… И попал я сюда ровно в тот момент, когда из него, этого тела, какое-то гномье божество вытянуло душу.

– А теперь, господин Грецкий, вам уже пора, – неожиданно враждебным тоном сказал мастер Зот, – Наши Тропы к Недрам уже остыли, а мозоли на ладонях размякли. Достигший никогда не тратил время на разговоры.

При этих словах оба его ученика вдруг слаженно выступили вперёд, угрожающе расставили ноги и, чуть набычившись, махнули головами в сторону. Я повернулся туда, куда показывали.

Засаженная деревьями и статуями-колоколами мощёная площадь, на которой мы сидели, переходила в извилистую дорожку, потёртую тысячами ног, и вела она к высокой каменной стене. Там под полукруглой аркой виднелась массивная дощатая дверь.

Ученики сделали ещё один слаженный шаг. Что-то они тут совсем недружелюбные.

– С детишками не воюю… – сорвалось с моего языка

– А вот это ты зря, Грецкий, – Правый недобро заурчал.

– Время для посиделок кончилось, – сказал Левый и, выставив одну ногу, встал в боевую стойку.

Признаться, всё это время я смотрел на них, будто наблюдал забавный спектакль. Но неожиданно пришло острое, явно уже натёртое опытом чувство – «сейчас меня будут бить». Причём именно эти бородатые «детишки».

– Я всё же уйду, когда посчитаю нужным, – медленно отчеканил я.

И упал на спину, потому что Левый резко дал вперёд, метя кулаком мне в лицо. Ногой я всадил ему как раз в подмышку, отталкивая и заодно довершая кувырок…

Вскочив на ноги, я зашатался. Мир снова поехал в сторону, и с трудом мне удалось подставить ногу, чтобы не свалиться. Перед глазами помутнело, и я понял, что можно было посидеть и ещё. Обманул Дра’ам, какой-то палёный «рикошет» у него вышел.

В это время Правый, крутанув какие-то пассы руками, включил что-то светящееся под ногами и тут же рванул ко мне. Яркое пятно на земле солнечным зайчиком прилетело мне под ноги, будто бы убегая от гнома.

Я, изумлённо опустив взгляд, успел проводить зайчик взглядом. Свет от фонарика, что ли?

Моё тело уже пыталось сделать шаг в сторону, чтобы уйти от кулака подоспевшего Правого… и не смогло! Нога будто прилипла к земле. Какого⁈

В это время кулак, довольно-таки крупный, въехал мне в живот. Я попытался сбить его локтем, но удар был такой силы, что меня буквально подняло над землёй.

Полёт длился недолго, и первой о его окончании узнала моя спина. Я врубился лопатками и затылком в какое-то препятствие, да так, что перед глазами заискрило, а из лёгких выбило весь воздух.

Упав на четвереньки, я закашлялся, пытаясь не потерять сознание от боли. Чёртов гном! Меня отдубасил какой-то полурослик!

Что-то поднялось к горлу, я с отвращением сплюнул, и с удовлетворением понял, что крови нет… Это хорошо, живём. А я ещё довольно крепкий, оказывается.

– Уходи, Грецкий!

Вытерев губы, я поднялся. Проморгался, пытаясь сдуть туман перед глазами. Повёл плечами, морщась от боли в спине… Лишь бы рёбра не были сломаны.

Абсурдность происходящего на меня уже не давила… Где я? Кто я? Зачем вообще дерусь с этими гномами? Да начхать!

– Не-е-е, детишки, – я сморщился от боли, – Я только начал.

Теперь для меня существовала только драка, и полурослики казались уже не такими забавными. Удар у Правого был поставлен что надо, я такого в своей боевой карьере ещё не встречал.

– Уходи, мятный, тебе здесь не рады, – сказал уже Левый, обходя меня с другой стороны.

– Фисташковый, – ухмыльнулся Правый.

Я только двинул уголком губ. Злят меня, что ли? А вот это они зря…

Снова повёл плечами, привыкая к боли, и попробовал по-боксёрски потанцевать на носочках. Нет, просто так меня не выгнать, у меня ещё есть пара «неглупых» вопросов.

Левый топнул ногой, и под ним тоже вдруг включился свет. Сейчас я видел чуть чётче, и смог разглядеть прямо на брусчатке жёлтый сияющий круг, всего-то метр в диаметре. Какие-то символы странные: треугольники, уголки, домики…

Забавно. А него там в штанах чего, неоновая подсветка? Что за гномий тюнинг?

Гном агрессивно махнул руками, выполняя какую-то боевую ката, и в этот момент светящийся круг под ним повернулся вокруг оси, символы на нём будто ожили. Противник выкинул руку в мою сторону, и снова ко мне сорвался солнечный зайчик, состоящий из кучки символов.

Уж не знаю, что это за колдовство такое, но, решив учиться на ошибках, я с ухмылкой поднял переднюю ногу, чтобы перешагнуть пятно света.

– Врёшь, не возь!.. А-а-а!

Зайчик проскочил намного дальше, прямо под опорную ногу, и я просто рухнул, будто под чистую подсечку попал. При этом упасть мне не дали – рядом мгновенно возник Правый, врубая теперь уже два кулака мне в бочину.

Твою-у-у-у ж… Вот гадство!

В этот раз я, кажется, встретился с деревом. Моё тело, на миг обняв ствол, отрикошетило в сторону, рёбра всё же хрустнули, и я потерял сознание прежде, чем упасть. Хотя нет, ещё помню, меня осыпало иголками и шишками…

* * *

– Борис Павлович, вам лучше очнуться.

Дубль два, значит? Ну, ладно, гномьи отродья…

Я открыл глаза, попытался сесть… и замычал, когда лютой болью стрельнуло ребро. Отбитые и опухшие конечности вообще шевелиться не хотели.

И это я ещё на первое своё пробуждение жаловался⁈ Да там я был, как огурчик! Теперь же… Жизненный опыт, из которого я почему-то вообще ничего не помнил, подсказывал, что после такого в больничке валяются две недели минимум.

Кое-как цепляясь пальцами за дерево, очень кстати оказавшееся рядом, я всё же поднял себя и заставил сесть. Это длилось неимоверно долго, я буквально карабкался… Меня пробил пот, я дышал как загнанная лошадь, но вот моя несчастная спина упёрлась в кору.

Я… Сел.

Кажется, это та самая сосна, которая меня встретила… Сраные гномы даже не оттащили меня обратно. Старик сидит рядом, всё так же мудро улыбаясь, а его ученики стоят за спиной.

Едва слышно шелестит хвоя сверху, и эта же хвоя колется у меня за шиворотом. Сквозь крону пробивается солнце, заставляя меня жмуриться… Какой чудесный погожий денёк, чтобы быть избитым бешеными гномами.

Мастер Зот долго щурился на меня, будто изучая, и я, вымучив в ответ улыбку, поднял взгляд на учеников.

– Ну, неплохо вы меня… уф-ф-ф… приложили.

Молодёжь, едва переглянувшись, энергично кивнула. Надо же, в их глазах даже дружелюбие проявилось.

Которое я тут же состриг метким словцом:

– Просто я… ох-х… детишек же не бью…

Судя по взглядам учеников, это было обидно, и от их гнева меня теперь отделял только их учитель. Тот в свою очередь будто и не услышал меня, о чём-то крепко задумавшись.

– Значит, дерзкий, ты видишь чужую ярь? – наконец, после долгого молчания спросил Зот.

– Ого, так он Видящий? – с изумлением произнесли его подмастерья.

Ну, дык, я вам тут не это…

Открыв было рот, чтобы переспросить, «что же такое эта самая ярь», я вдруг подумал, что это наверняка будет глупый вопрос. Здесь все знают, что это такое. Как и то, кто такие «Видящие».

– Что-то да вижу, – нехотя выдавил я, – Круги были под этими твоими, символы какие-то там…

Надо было видеть удивление, проскочившее по лицам гномов. Мастер Зот снова хотел сказать что-то мудрое, поглаживая свою бороду, но тут закашлялся и застучал себя по груди.

– Кха… кха! Направь меня Достигший! – Зот с трудом справился с удивлением, – Полукровка, ты что, видишь руны?

Я пожал плечами, морщась от боли. Повезло, так повезло – ну совсем редкий талант у меня, видимо. Вот только сраным гномам это не помешало меня отбуцкать…

– Что-о-о⁈ – выпалили ученики, таращась то на учителя, то на меня так, будто привидение увидели, – Мастер, как это?

– Эээ… – я устроился поудобнее, чувствуя, что меня мутит, – Не знаю.

– Никто не видит чужие руны, – Зот покачал головой, – Даже Видящие на это не способны.

– Эти, что ли? – я поднял руки.

Правая опухла и была содрана в кровь, но на левой, на тыльной стороне, всё ещё прекрасно виднелась белая краска. Какие-то угловатые буквы…

– Дешёвая городская краска, её даже варью не назовёшь. Я её и так вижу, это чары нулевого круга, но да, что-то вроде… – мастер Зот обернулся, – Сподвижник Хой, покажи.

Правый, энергично кивнув, отошёл на пару шагов. Затем эффектно отставил ногу, разведя и сведя руки… Он встал в подобие боевой стойки, и в этот момент под его ногами загорелся тот самый круг. Я такую рекламу часто на тротуарах видел, с проекторов.

Я вытаращился на испещрённую жёлтыми рунами окружность. Вот о каких рунах сказал мастер Зот…

– Можешь прочесть?

– Треугольник, треугольник, палка, две палки… – начал было я, и старик со смехом шлёпнул себя по коленям так, что я почувствовал себя первоклашкой. Ученики тоже рассмеялись.

Потом мастер Зот поднял руку, зажмурившись… и земля во всём монастыре озарилась сияющими концентрическими окружностями, одна в другой, и каждая следующая в разы больше. Подо мной, под деревьями, на площади – всюду, насколько хватало глаз, и в этих кругах, словно звёзды, мерцали тысячи рун.

Меня посетило непонятное ощущение – воздух будто сгустился и едва не зазвенел от насытившей его энергии, мелко завибрировала земля под задницей и задрожали иголки сосны над головой, падая мне за шиворот.

Круги медленно поворачивались в разных направлениях, в них мерцали руны, и старик сидел ровно в центре светящейся композиции. Я только-только захотел посчитать количество кругов, как видение исчезло.

– Охренеть… – только и вырвалось у меня, я даже забыл о боли, – Сколько их там было-то, кругов? И где внешний?

Ученики переглядывались и крутили головами. Они тоже что-то почуяли, но явно не могли понять свои чувства.

– Мастер, неужели у вас уже… – начал было Правый.

– Цыц! – Зот поднял палец.

Ученики почтительно замолчали, хотя на их лицах так и застыло потрясение.

– О, Достигший, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – наконец, сказал мастер, потом обратился ко мне, – А теперь запомни, Грецкий, моё последнее и единственное наставление. Твой талант очень опасен. Не-ве-ро-ятно опасен.

Естественно, я хотел было спросить «почему?», но лишь кивнул в ответ. Опасен? Ладно, учту, спасибо за науку.

– Тексты заклинаний – строжайший секрет всех великих родов, от императора до последнего задрипанного барона. И если хоть единая душа узнает, что ты видишь руны, ты не проживёшь и дня!

Я снова кивнул… А вот теперь гораздо понятнее, тут даже объяснять не надо. Большие дяди, которые делают такие круги, не хотят, чтобы кто-то видел их руны.

Впрочем, а почему тогда гномы меня не пришили?

– Так мы ж видим, что ты не бельмеса в этих рунах! Но гномы мудры, другим же народам такого счастья не досталось, – сказал, посмеиваясь, старик Зот, и вдруг протянул мне ещё одну подвеску с маленьким необработанным камушком грязно-синего, цвета, – Этот камень, иолит, тебе поможет.

– Выучить руны?

– Ага, только проглотить надо…

Ученики опять заулыбались. А когда я и вправду поднёс камень ко рту, мне тут же прилетело по рукам.

– Кирка ты тупая! Учить сам будешь, чай не глупый, – Зот опять довольно прищурился, – Прознеси «эз-ле», и камень найдёт то, что тебе нужно. Больше ничем не могу помочь… Я вообще не должен помогать, моё дело лишь созерцать.

Слово «созерцать» натолкнуло меня на какую-то мысль… и хохоча ускакало в гудящую даль. Думалось мне сейчас совсем тяжко.

– Что такое «эз-ле»? – решил спросить я, и вдруг камень осветился.

На земле, как раз под ним, тоже появился подрагивающий жёлтый кружок сантиметров двадцати в диаметре, испещрённый мелкими рунами, и некоторые сливались в подобие стрелки. Круг завертелся, будто и вправду это был компас, затем стрелка застыла, куда-то указывая.

Камень в это время дёрнулся в ту же сторону. И указывал он на далёкую калитку в стене, куда меня как раз собирались выпроводить молодые гномы.

– Как можно не знать, что такое «эз-ле»? – усмехнулся Правый.

Он тут же шагнул вперёд, выпростал из-за пазухи руку с острой палочкой и, дождавшись кивка учителя, быстро начертал символ. Что-то вроде треугольной крыши пагоды, дополненной всякими штрихами.

– Эз-ле, – повторил Правый, – Искать.

Я только поджал губы, пытаясь найти такой же символ среди тех, которые были в круге под иолитом. Этот? Или этот? Да они все одинаковые…

– Ты же видишь руны, – сказал Левый.

– Откуда мне знать ваши гномьи руны? – возмутился я, но ученики только отмахнулись. Мол, всё со мной ясно.

Плечи мастера Зота подёргивались от безмолвного смеха. Он заметно успокоился, поглаживая бороду.

– Знаешь, я дам всё же ещё один совет. Поменьше глупых вопросов, Грецкий, их слышит вся Вселенная.

– Я смотрю, прямо популярен.

– Остришь? – старик покачал пальцем, – И всё же, это будет забавно. Наверняка Дра’ам даже не подозревал, как оно всё обернётся, – старик неожиданно захихикал, – Хотя он всегда был легкомысленным, неудивительно, что и ты такой же.

Меня словно молнией ударило. И слово «созерцать» вдруг снова прилетело в мою память из гудящей дали. «Там могут быть Созерцатели…»

– Ты знаешь Дра…

Темнота отключила мой разум мгновенно, но у меня всё же успела мелькнуть умная мысль – «имя Дра’ама вслух произносить не стоит». Никогда.

Гадство!