Текст книги "Ключ Руна (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Там что-то есть, – сказал я.

Городовой тут же выудил из-под деревянной тахты тонкий стилет. Мы все сразу переглянулись, а воевода сказал, задумчиво оглядывая помещение.

– Убил купца, убил Дубилова, пытался убить этого…

«И меня! Меня пытался!», – мысленно добавил я, но не стал озвучивать.

– Древнёва тоже он, – воевода цыкнул, – Так, давай к гостинице. И этого вяжите, – он зыркнул на Барыжкина и тот сразу упал на колени, зарыдав. Но мы на этот концерт уже не смотрели, проследовав за Платоном Игнатьевичем.

* * *

Второй поход к сгоревшей гостинице знатно меня разочаровал. Да, её уже изрядно всю залили – мы ещё на подходе уже шлёпали по чёрному ручейку, стекающему вниз по улице.

Вот только далеко рыться нам не пришлось – едва мы отвалили рухнувший косяк главного входа, как я наткнулся на недогоревший скальп блондина в углях. Чуть освободили от обломков, и нашли останки того самого орчека, который выглядел крайне неважно – можно подумать, из него вылезла какая-то увесистая инопланетная тварь, вот только путь на свободу она себе не прогрызла, а прожгла.

– Ну вот и наш убийца, – проворчал воевода, глядя на изуродованное тело.

При себе у него осталась всего пара стилетов и, кстати, в карманной мелочи нашлась ещё одна зачарованная монетка.

– Дело раскрыто? – счастливо заулыбался городовой, стоя рядом.

– Эльфячья бабушка раскрыла, да, – Платон Игнатьевич только цыкнул.

Это у городовых теперь всё отлично – есть преступление, есть и преступник. Он, судя по всему, наказан уже достаточно, и работа городовых здесь закончена.

Вот только воевода, как и я, знал, что это лишь верхушка айсберга. Тут и огру понятно, какая это изящная партия была – сначала один умелец замёл все следы, а потом кто-то другой избавился от умельца.

И все концы в воду…

Я вспомнил того «чистокровного», про которого мне якобы снился сон в темнице, и как он просил присоединиться к ним. И теперь, глядя на останки блондина, вдруг понял – а какой смысл этим чистокровным от полукровки?

Только такой же, как у этого метателя. Выполнить свою функцию, подставив тётушку, а потом умереть. Потому что чистоту крови блюдут не для таких, как я.

– Барин, – подал голос Захар, мнущийся рядом, – Может, в комнате-то пороемся? А ну как вещи какие сохранились? Да и шкатулочку бы… – прошептал он, хотя по панике на его лице он понимал, что найти невидимую вещь может быть нереально.

«В комнате» – это было сильно сказано. В куче пепла и грозящих обрушиться мокрых углей – так будет точнее.

Я не успел даже отпроситься у воеводы, как отмахнулся.

– Минута тебе, только не убейся, – он усмехнулся, – И будем решать, что с тобой делать, Грецкий.

Глава 15
У каждого свое дело

На окраине Качканара, возле опушки леса, на заросшей дороге стояли три всадника. Лошади под ними фыркали, явно чуя неприятную силу седоков, особенно того, что в центре, но всадникам было наплевать.

Место встречи было выбрано не зря. Путники здесь были редкостью, ведь на этой стороне Выи леса были бедны ярью. Многочисленные собиратели ещё много лет назад вычистили всё, и сюда могли ходить только на охоту за обычной дичью.

Один такой неосторожный орк-охотник, случайно ставший свидетелем встречи этих трёх всадников, уже остывал в овраге недалеко. Беседующие не боялись лишних ушей и глаз, но были одеты в дорожные плащи, а их лица скрывали капюшоны. Им так было привычнее, потому что для тех, кто практикует чёрную волшбу, находиться на солнце со временем становилось неприятно.

– Ты говорил с ним? – спросил тот, что в центре. Судя по тону, он был главным.

– Да, – ответил всадник слева.

– Сын отступницы проявляет какую-то силу?

– Абсолютно пустой полукровка, даром что жаловень, – слова левого сквозили презрением, – Его эльфийское нутро молчит так же, как у того мёртвого орка! – и лёгкий кивок головы в сторону оврага.

– Тогда как же он убил изменённого, братья мои по крови?

– Ему кто-то помог, – снова ответил левый, – Я не почувствовал выброс яри. Обладатель силы гораздо выше кругом, чем я.

– Кто в Качканаре может быть выше третьего круга? – влез правый.

– Воевода третьего…

– Не смеши меня, брат. Орки дальше своего носа не яродеют.

– А может, это гномы?

– Зачем гномам вмешиваться в дела Империи? Они её терпеть не могут.

От главного послышался вздох.

– Как знать, как знать… А ведь вы не узрели главного, братья мои по крови. Почему изменённый начал меняться раньше положенного?

Двое его собеседников задумчиво молчали.

– И почему сын отступницы избежал ловушки в темнице? Получается, внушение не довершилось, и всё, что ты ему сказал, брат, не осталось сном.

– Он всё равно был под действием яда, и навряд ли что-то запомнил.

Левый не стал упоминать, что бросил медальон отступницы в дерьмо. Теперь, если Грецкий совсем не идиот, он сделает выводы… На самом деле левый просто не сдержался – любая мысль о Каменской, предавшей узы чистой крови, приводила его в бешенство.

А Грецкий на самом деле идиот, как и его папаша, который надеялся спрятать от чистокровных свою жену. Так что левый сомневался, что полуорочьи мозги смогут что-то уразуметь.

– Братья, нам важны не домыслы, а факты, – напомнил главный, – Слишком много совпадений для не имеющего силы. Помните, что на горе тоже был Грецкий.

– Купец уже получил своё за то, что вмешался.

– Да, он всё испортил. Плохо иметь дело с жадными идиотами. Потерпел бы ещё, и мы завершили бы с этой пермской оркой.

– Говорят, герцогиня Жлобина всё же едет сюда. Слишком рано.

Главный усмехнулся:

– Так даже лучше. Купец убит, и барон уже подозревает герцогиню. Осталось кинуть ему ниточку, что она связана с чёрной волшбой. Не получилось с Грецким, так получится с Демиденко.

– Убьём барона?

– Мы? Нет, конечно, – главный засмеялся, – Его убьёт пермская герцогиня. С помощью чёрной волшбы, как было и в Твери, где погибли все Грецкие.

Другие двое тоже усмехнулись.

– Придерживаемся того же плана?

– Да. Потерявшая княжеский титул сумасшедшая сестра убивает всех, чтобы остаться единственной наследницей.

– А как быть с Грецким?

– Ему всё равно придётся умереть, – главный усмехнулся, – Потому что его жизнь – мучение. Эльфийская кровь, запятнанная орочью мерзостью, всегда молит о смерти. Неужели ты не слышал её мольбы, брат, когда говорил с Грецким?

Левый кивнул, а главный продолжил, чувствуя упоение своей речью:

– Его смерть будет назиданием. Потому что грех отступничества смывается не только кровью отступника, но и всех, кто ему дорог.

– А что княжна Ростовская?

– Воевода умён и бережно хранит её, – главный сплюнул от досады, – Наглый орк смеётся над нами! Она до сих пор не подозревает, что её пытаются убить, а когда нет страха, наша волшба бесполезна.

– Но метка работает. Её тянет к изменённым, и она тянется к ним. Рано или поздно Ростовская умрёт, это неизбежно, – сказал правый.

– Воля чистокровных всегда непреклонна, их кара неизбежна, – твёрдо сказал главный, – И если нам повезёт, смерть Ростовской свяжут с герцогиней. Так убьём двух зайцев.

– Двух орков, – поправил правый, усмехнувшись, – По крови они недалеко от зайцев ушли.

Все трое сплюнули, словно само слово «орк» было для них грязным.

– Надо успеть до похода в Сибирь, я бы не хотел терять там эльфов, – сказал правый, – Сибирские шаманы слишком хорошо чуют чёрную волшбу.

– Император посылает к ограм всякий сброд, и не трогает основную армию, – с досадой сказал главный, – Он оказался умнее, чем мы думали.

– Недаром он эльф, – хмыкнув, сказал левый, и другие двое кивнули. Мол, эльф, каким бы порочным он ни был, всегда достойный и хитрый противник.

– И всё же, зачем он посылает туда и княжну?

Было видно, что главный не требует ответа на этот вопрос, и все трое лишь задумчиво глянули на видимые отсюда крыши городка Качканар. Сирота рода Ростовских была очень ценной для императора Павла Алексеевича, точнее, её кровь… и при этом княжна будет сопровождать воинов в походе.

Может, надеется спрятать её в глухой тайге? Глупо, и совсем не похоже на эльфийский замысел.

Чистокровные с трудом вычислили много лет назад один из дворянских родов, являющийся носителями рун, защищающих императорскую семью. Это была ненавистная орочья волшба, уродливая и омерзительная, противная любому уважающему себя эльфу, и она просто не имела права на существование. Но она была… Была!

Она смела существовать и даже делать самого императора-эльфа и войска под его началом практически неуязвимыми!

Это приводило в ледяное бешенство чистокровных эльфов. Тем более они, правящие Европой уже многие десятки лет, просто оскорблялись миролюбием Российской Империи, которая нагло смеялась в лицо своей неуязвимостью. Да и не верили никогда чистокровные в миролюбие.

Это либо глупость, либо слабость…

Свора диких орков, людей, и презренных, забывших своё предназначение эльфов, наплодив смердящих полукровок, просто оскверняла реальность своим существованием. Каждый день восток источал мерзкое зловоние, и это именно она мешала чистокровным эльфам однажды вернуться к своим истокам, где их ждал свет очищающей Луны.

Поэтому, когда чистокровные впервые нащупали слабое место в извращённой волшбе орков, они бросили все силы, чтобы пробить брешь. Одна Ростовская тогда всё-таки выжила, и вот они наконец нашли её, причём совершенно случайно – в Качканаре чистокровные довершали обязательный обряд наказания за отступничество.

Любой чистокровный должен знать – если он подумает об отступничестве, его наказание закончится не только смертью. Он потеряет всё и всех, кто ему дорог.

А то, что в поле зрения чистокровных внезапно оказалась выжившая Ростовская, явно благоволение высших сил. Потому что чистокровные не могут ошибаться… Уж кому, как не им, знать, что горячая вера в своё дело – это не пустые звуки.

* * *

Итак, я в дружине… Гадство! Потому что я ни хрена не понимал свою роль!

Прошло уже больше недели, а у воеводы и у барона как отрезало – просто отрок, да и всё. Зачем меня гномы в дружину отрядили, и что там со спасением жизни княжны Ростовской, о котором так просил воевода? Ни хрена не понятно.

Платон Игнатьевич как воды в рот набрал, Копаня Тяженич тоже куда-то пропал, а барон, который и так ко мне неприязненно относился, был, как говорится, не совсем доступен.

Мы жили в гриднице при его имении, но нас так загрузили подготовкой, и здесь были такие строгие правила, что куда-то отлучиться по собственной воле было невозможно. А испытывать местную систему, что она делает с ослушниками, я пока особо не хотел.

Тем более, в плане «набора могучей силы, чтобы победить таинственных жрецов», меня всё устраивало. Я наконец-то получил доступ к знаниям о волшбе… Всё, как я и думал – подавляющее большинство жителей городка представления особого и не имели, что такое настоящая волшба.

Уже прошла неделя, как меня и двоих моих человеческих друзей отрядили десятнику Даниле Пахомычу Орчанскому. Особого отношения к себе он не требовал – просто десятник, или Данила Пахомыч, или Данила, или Пахомыч.

«Я тебе сотник, что ли, али воевода⁈» – рявкнул тот, когда я попытался вызнать местную субординацию.

Орк этот на самом деле был простой и мировой. Связанные в хвост толстые косички, татуировка на щеке, и внушительный топор на поясе, которым он владел как в ближнем бою, так ещё и мастерски метал, раскалывая брёвна… Как уж тут не проникнуться к нему симпатией?

Как оказалось, десятник Данила тоже был жалованным Деярем первого круга. И если с Денисом и Лукьяном всё было понятно – им с их способностями было суждено скоро перевестись из отроков в гридней – то со мной оказалось всё не так просто.

Даже то, что я имел дворянские корни, и в гриднице жил со своим слугой Захаром, не имело никакого значения. По чьему-то разумению я должен был прочувствовать на себе службу, как говорится, от самых низов.

Воинские звания я выучил тут за считанные часы. Всё оказалось донельзя просто.

Внизу иерархии отроки. Кроме того, что они должны были освоить волшбу, в них буквально вбивали воинскую науку, да ещё и вся чёрная работа по гриднице была на их плечах.

Кстати, в дружине оказалось и много безъярных воинов. Они не владели волшбой, но были хорошо обучены, а зачарованное оружие и ярь-поделия давали им шанс сражаться даже с яродеями. И всё же воин-яродей, даже с жалованным источником, всегда был на голову выше.

Радовало, что у меня прорезались хотя бы навыки Видящего… Это уже большой плюс для любого воина.

Дальше отроки росли в гридней. Гридни были уже ядром дружины, умелыми и бывалыми воинами, которым десятник или воевода могли отдать приказ и быть уверенными, что те его выполнят.

Хороший гридень становился десятником, под чьим командованием, конечно, всегда было гораздо больше десяти воинов. А куда деваться? Толковых голов в дружине (как обмолвился воевода) можно было пересчитать по пальцам…

По этой же причине в бароновой дружине не было сотников, а всеми сразу руководил тысяцкий воевода Платон Игнатьевич. У барона в мирное-то время было всего около ста пятидесяти воинов… Даже сейчас, с новым набором, их стало около двухсот.

Перед походом воеводе, конечно, придётся назначить сотника, чтобы тот замещал его в Качканаре, и поэтому сейчас некоторые десятники особо старались выслужиться. Чаще всего это выглядело так, что нас, отроков, просто ещё больше гоняли.

Но я был доволен.

Отдраивая полы в гриднице под возмущённый плач Захара, или начищая картошку в поварне, или наматывая сотый круг по двору, я был доволен. Потому что кроме всей этой муштры наши мучения теперь включали и занятия по волшбе.

Ах, какое же это было приятное чувство, когда тебя, будущего яродея, берут за белы рученьки и шаг за шагом ведут к обретению настоящей силы…

Впрочем, я довольно скоро столкнулся с трудностями. Не всё оказалось так просто, но, по крайней мере, я теперь хотя бы примерно знал, в чём именно состояли эти трудности.

* * *

– Вы, холопьё драное, слушайте сюда и внимайте, – скрипучим и противным голосом сказал старый орк, седой и уже подслеповатый, сидя на пеньке перед нами.

– Слушаем, батюшка Орчеслав Добрынич, – отвечали мы, и седой старик, скаля полустёршиеся клыки, расплывался в улыбке.

Мы все, потные и разгорячённые после десяти кругов вокруг гридницы, мозолили свои зады на жёсткой земле перед ним. Площадка для занятий никогда не успевала зарасти травой, совсем недавно был дождь, и наши грязные орочьи ступни торчали тут и там. Да и запах от нашей бравой компании стоял за десяток метров.

Здесь были не только орки и полукровки с орочьей кровью, но и остальные. Таков был порядок, хотя вроде бы какой смысл человеку или эльфу слушать орочьи откровения о волшбе? Но надо было знать не только свои способности, но возможности и слабости врага.

Поэтому мы так же посещали занятия и у мастера-эльфа, и даже у человека. Были в дружине и такие.

Яродей – это, конечно, громко сказано. Этот Орчеслав Добрынич был просто Видящим, который очень хорошо зрел орочью волшбу, а ещё много о ней знал. Он не был яродеем, и на нём я не видел никаких рун. Но его задачей было лишь наставить нас в начале пути, а дальше каждый яродей постигал свою собственную волшбу на своих собственных рунах и синяках.

И всё же Орчеслав, несмотря на противный характер, обожал, когда его слушают. Двигался он уже плохо, но это не мешало ему дотягиваться длинной клюкой до какого-нибудь болтуна… Или до того, кто ему кажется болтуном.

Денису так часто прилетало за его длинный язык, что Орчеслав Добрынич уже взял это за привычку, и через раз просто бил Дениса, даже если болтал не он. Как говорится, ирокез быстро заработал себе репутацию, и теперь репутация работала на него.

– Ау! – Денис, шипя от боли, тёр свою бритую голову, – Я же пересел. Как он понял-то, что я здесь теперь⁈

Лукьян лишь пожал плечами, как и я. Конечно же, Денис даже не подумал бы куда-то ещё жаловаться.

Эта мысль меня очень забавляла. Попробуй он пожаловаться старшему, и на такого умника посмотрели бы с удивлением – вон же ворота, никто не держит. Ведь никакого беспредела нет, а от лишней шишки воин станет лишь крепче.

– Ну, а раз все круглоухие уже прикусили язык… – снова начал Орчеслав, – … и наступила долгожданная тишина, – он прислушался, хотя все молчали уже пять минут, которые старик тратил на утоление своей тяги к побоям.

Орчеслав Добрынич, крепко сжимая клюку, недовольно поморщился. Вот же срань эльфийская, все молчат, даже тюкнуть некого. А впрочем…

– Умпф! – Денис успел подставить ладонь, но по косточке ему прилетело больнее, чем по черепу. Он едва сдержался, но не проронил ни звука.

Орчеслав, подтянув клюку, цыкнул, что тишина так и не нарушилась. И со вздохом продолжил вчерашний разговор…

* * *

Что такое ярь?

Энергия, текущая в земле и воде, в воздухе вокруг нас. Она везде, и весь мир насыщен ярью.

Где-то её много, а где-то мало. Там, где много, образуется Омут, такое место концентрации яри. Достигая какого-то значения – а у каждого Омута оно своё – Омут, что называется, «плещется».

Происходит всплеск с выбросом яри. Идя волнами, закручиваясь вихрями и подчиняясь природным законам волшбы, ярь действует на растения и животных.

Какие-то «всплеснувшие» растения и животные приобретают вполне полезные свойства, насыщаясь ярью, а какие-то очень опасные. Как, например, стая огненных волков, которую заметили на горе Качканар ещё две недели назад. Дружина под руководством воеводы Платона Игнатьевича сразу отправилась зачищать стаю, ведь если бы те окрепли в своём новом изменённом состоянии, справиться с ними было бы гораздо труднее.

Когда они погибают, ярь выплёскивается обратно в природу. Когда яродей творит волшбу, ярь, текущая по его жилам, так же возвращается миру. Так происходит круговорот яри в природе.

Рождённые яродеями могут насыщать свой источник так же, как восстанавливать обычные силы. Отдохнул – источник яри полон.

Жалованные насыщают источник едой, напитками, ну или их может «подкормить» какой-нибудь Веющий… Это яродей, который так и не нашёл ключ к своей волшбе, а только и может, что делиться ярью либо с ядром рода, либо с другими яродеями.

В этом-то месте Орчеслав, наконец, и подошёл к тому, что меня интересовало больше всего – как происходит волшба.

Внутри каждого яродея находится источник. Правда, старик сразу предупредил, чтобы мы не рисовали себе мысленно никаких образов – нам ещё предстояло определить его размер и форму. А если заранее представить, то этим мы сами себе затрудняли развитие.

Денис и Лукьян слушали вполуха, они-то уже владели волшбой. Но я внимал жадно, впитывая каждое слово.

И всё же чаще всего источник представляли, как тёплый шар где-то в районе желудка. А уж какой он там, вытянутый или приплюснутый, это у кого как…

– Я тебе представлю! – клюка тут же прилетела Денису по темечку.

– Да я человек вообще!

– А мог бы быть орком, если б с младенчества не представлял себя человеком! Понял, отрок⁈

Мы все заулыбались, но тут клюка прошлась сразу по всем головам, отстучав барабанный ритм. Заохали все, кто посмел улыбнуться. Старик, может, и плохо видел, но целился хорошо…

Дальше я впервые услышал применительно к волшбе слово «покров».

Источник, или ядро – это место, где концентрируется ярь. Там весь запас силы яродея, но вот расходуется он именно в покрове. Если быть точнее, то волшба как таковая творится именно там.

Эдакое оперативное место по превращению яри в намерение. А превращается она посредством древних рун, каждая из которых имеет своё волшебное значение.

Яродей заранее прожигает себе в покрове ярью эти руны, тратя на это тысячи тренировок и попыток. Чтобы в бою, не задумываясь, применять волшбу – направляешь ярь в руну, и она превращается в то, что суждено этой руной. Будь это сила, или твёрдость кожи, или даже огонь…

– Ну, про руны вам другие расскажут, шибко умные, – поморщился Орчеслав, зыркая на Дениса, чтоб тот даже губами не двинул, – А моё дело не кисточкой махать! – он покрепче перехватил клюку, решив применить к Денису превентивные меры.

– Ай!

Итак, покров окружает ядро. И в этом самом месте начинаются различия между расами…

Покров орка всегда ограничивается его телом, а их волшба всегда связана с их телом. Орки в совершенстве овладели всеми физическими заклинаниями, от «каменной кожи» до «слоновьей силы». Есть, конечно, и редкие «огненные шкуры», «костяные шипы», но на то они и редкие, что встречаются нечасто.

Кстати, орк, который на смотре изрыгал из ладони небольшое пламя, сейчас был среди нас. Потому что Платон Игнатьевич не дурак лишаться такого редкого таланта.

Покров эльфов, в отличие от орков, выходил далеко за пределы тела, и представлял из себя ауру вокруг них. От метра и больше, в зависимости от мощи яродея. Точнее, от его круга.

Я уже знал, что в Качканаре самым сильным воином был воевода, яродей третьего круга. Львиная же доля воинов в дружине была нулевого и первого круга, и уже второй круг был относительно редким.

Так что мне было куда расти…

Эльфы владели в основном воздушной волшбой. Но встречались, конечно же, и огненные таланты – очень, кстати, опасные воины, – и другие стихии. Кроме земли и всего, что с ней связано…

Потому что стихия земли была подвластна только гномам.

Про гномов Орчеслав сказал мало, лишь то, что драться с ними бесполезно. А какая волшба поможет, если тебя раздавит весом собственного же тела? Так что старик выразился просто:

– Обидишь гнома – беги.

Я лишь усмехнулся… и получил по башке клюкой! Гадство!

– Хе-хе, – счастливо осклабился Денис, – Да твою ж… Ау!

Рука старика была так же стремительна, как ссора огурца с молоком в животе.

– Раз уж мы заговорили о гномах, надо сказать и о людях, – Орчеслав потёр бороду клюкой, глядя куда-то в сторону Дениса и Лукьяна.

Оказалось, что покров у людей имеет совсем особую форму, и он заключён в предметы. Обычно человек опытным путём сам решает, каким предметом ему легче владеть.

– Да-а-а, в зачаровании оружия вам, людям, конечно же, нет равных, – улыбнулся старик, кивая своим словам.

Денис, наученный горьким опытом, сидел как скала. Ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя ему очень хотелось высказаться о человеческой волшбе. О том, как она сильна, изящна, и вообще-вообще-вообще…

Зато высказался Лукьян:

– Ага, – и тут же впервые получил по голове.

Услышав новый, доселе неслыханный звук (просто Орчеслав уже пересчитал все головы, кроме одной), старик удивлённо глянул на трость, а потом посмотрел на Лукьяна, подслеповато щурясь.

– Тут ещё, что ли, человек?