Текст книги "Ключ Руна (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11
Что значить «стоять»?

Странное это было ощущение. Сначала я шёл как на эшафот, ступая по сену и обходя помост за спинами стражников, и сжимая в руке деревянную бирку.

Умом я понимал, что затея самая что ни на есть опаснейшая… Ну так и вообще, не я же это придумал? Но с каждым шагом во мне разгоралась здоровая боевая злость. Я был зол на Копаню, ведь наверняка это его рук дело.

Но в особенности я злился на себя, за то, что притащился сюда, как следует всё не обдумав… А ещё больше на то, что я вообще ни хрена не могу творить волшбу, как воины на арене.

Что… Что я, к эльфячьей вашей бабушке, должен чувствовать?

Что такое этот источник яри, или ключ-руна, или… что всё это⁈ Как этим вообще пользоваться? Какую хрень я должен чувствовать там, внутри себя, а?

Я подошёл к лестнице на помост, возле которой стояла телега-стойка, заполненная оружием, и протянул бирку. Старенький орк выдал мне меч Дениса, но его рука на миг замерла – он помнил, кому его давал перед этим.

– Отец, мне одолжили, – буркнул я и кивнул назад.

Видимо, там как-то обозначился Денис, потому что старичок кивнул и вложил меч мне в руку. Меня заметно успокоило прикосновение к потёртым ножнам, сквозь кожу которых прощупывалась твёрдая сталь… А может, это знак судьбы, а, Дра’ам⁈

А может, меч, зачарованный синими человеческими рунами, тоже подаст мне знак? Наполнит пальцы силой, влетит в мозг ясным озарением – «мы едины!»

Нет, ничего…

– Хороший меч, человеческий, – скрипучим голосом доложил мне орк, по-своему поняв затянувшуюся паузу, – Да, что ни говори, а в металлах небесные пришельцы заткнут любую расу за пояс.

Люди – небесные?.. Хм-м-м, над этим стоило подумать, но не сейчас.

Хотя-я-я… Он сказал слово «пришелец», а ведь я тоже пришелец! Я же был человеком. Может, я и сын орка с эльфийкой, но имею человеческую волшбу? Я же из мира, где живут только люди! Слышишь, Дра’ам?

Я вовремя прикусил губу, едва не выкрикнув имя вслух. А то шлёпнусь тут всем на посмешище.

Но в жилах моего прошлого тела текла настоящая человеческая кровь! Я всю жизнь был самым что ни на есть человеком, от макушки и до пят, до самого мозга костей!!! «Я – челове-е-е-ек!!!» – мысленно крикнул я, и с надеждой вслушался в себя, будет ли отклик. Ну?

Ну-у-у⁈

Ничего… В животе воющая тишина, отозвались только утренний кофе с булкой, и солёные семечки. «Тут рядом никакого источника нет».

Мысленные крики особо не помогали, и пока я поднимался по деревянным ступеням, слышал только стук сердца и своих сапог. Да позвякивали какие-то бусинки-монетки на ножнах, словно меч удивлялся – «Эй, что за недоярь меня несёт?»

Я не боялся, совсем нет. Просто чувствовал некую бесполезность в том, что делаю. Как биться с яродеями? Если я проиграю, останется ли у меня путь в дружину?

Останется… Дырку в Платоне прогрызу, но в дружину попаду.

На помосте я, чтобы не оплошать, делал ровно то же, что и все воины до этого. Поклонился толпе под разноголосый гул – кому-то я нравился, кому-то не нравился… К счастью, в основном толпа была довольна, и видимо, меня не весь Качканар знал.

Потом, повернувшись к великим гостям сего мероприятия, я усмехнулся. Ох, непривычно это для человека из двадцать первого века… точнее, для орфа с его сознанием… непривычно вот так кланяться. Но, как говориться, любишь кататься, люби и саночки возить. Когда-то и я буду проводить такие смотры, и юные воины кланяться будут мне.

Пауза затягивалась, но я нашёл взглядом Дарью Никитичну. Она была одета по-праздничному, в расшитый сарафан. Голову венчал увешанный звенящими монетками кокошник, а вдоль щёк свисали бусины. Было видно, что ей это непривычно, но природной красоте было на это наплевать. Вам мой низкий поклон, огонь-баба-орк!

И тебе, гром-мужик Платон Игнатьевич… Во что он там одет, я даже не обратил внимания.

– Ну, Грецкий, хотел в дружину? – орк весело оскалился, – Давай, показывай! – он засмеялся вместе с Копаней Тяженичем.

Я лишь нагло оскалился в ответ, но дерзить не стал. Как ни странно, создавалось впечатление, что они даже дружили. Ну вот, а я думал, гномы тут вообще обособленно живут.

– Борис Палыч не подведёт, – услышал я Копаню, – Ты, брат Платон Игнатьевич, даже не сумневайся!

– Дюже интересно, когда вы, господин Грецкий, успели заручиться покровительством уважаемого Копани Тяженича? – вдруг спросил барон Демиденко, – Надо признать, я удивлён.

К счастью, от происходящего соображать медленнее я не стал.

– Какое покровительство, ваше сиятельство? – я поклонился и барону, помня, что он является другом моей тётушке, – Мы – друзья.

Копаня Тяженич аж закряхтел от удовольствия, поглаживая себя по животу и болтая ногами. И подтолкнул воеводу локтем, мол, «ты глянь как заливает!»

– И всё же я не припомню, чтобы тебе досталась волшба, Борис, – Демиденко поморщился, – У нас хватает безъярных воинов, но этот смотр особый. Если бы не господин Копаня Тяженич, наш с вами дорогой и уважаемый друг… – барон покачал головой, потом махнул, что я могу продолжать.

Поджав губы, я отошёл к краю помоста. Вообще-то меня насильно записали, а так сказал бы я им, в каком месте видел их смотр… Но отступать было не в моих правилах, тем более, награда была на самом деле желанной.

Чтобы стать сильнее, надо тянуться к сильным. И если не получится сегодня, найду другой способ. Но если получится…

Время от времени я смотрел в сторону Дарьи Никитичны. Орка тоже то и дело бросала на меня взгляд, и я сначала не мог понять выражение её лица – мне всё казалось, что ей противно на меня смотреть, вот и отводит глаза. Лишь потом до меня дошло… Она, как и подобает княжне, сидела с ровной и прямой спиной, но сквозь горделивую маску проступало волнение. Да она ж просто переживает за меня, но боится это показать.

Не беспокойся, Дашенька, я сейчас спокойно надеру им тут всем задницы… Ну или мне надерут, но я буду сопротивляться. Спокойно.

Отойдя к краю помоста, я стянул ножны и стал ждать противника. Плетёная рукоять одноручного меча идеально лежала в моей ладони, но я, к сожалению, так и не почувствовал никакого отклика внутри себя, никакого намёка на источник яри. Эх, а ведь готов, как завещал Денис, экономить ярь, вот только в каком месте её экономить-то?

Зато я вдруг понял другое… Эти руки когда-то уже держали меч. Что-то я да умел! Наверное…

Глашатай объявил о том, что теперь количество участников нечётное, и придётся добавить ещё пару боёв, на что толпа ответила оглушительным одобрением. Народу нравилось, и они были готовы смотреть на красивые сражения хоть до самой ночи.

Что у них тут за система, я не знал, но моим первым противником оказался эльф. Тот самый Анатолий, с копьём, который сражался против Лукьяна. Он явно учёл ошибки того своего боя, и показушества от него теперь было гораздо меньше.

Вышел на помост, поклонился, поклонился… и с серьёзным лицом встал напротив на другом краю арены. Я поднял руку с клинком, чувствуя, как в крови разгорается адреналин и сердце начинает отбивать боевой набат, погружая меня в боевой ритм.

Едва звенит гонг, как эльф срывается ко мне. Я тоже делаю шаг вперёд, чтобы оставить дальше за спиной край помоста. За это мгновение быстрый противник уже промчался через всю арену и, оттолкнувшись, уже летит на меня, занеся над головой копьё. Он дрова рубит, что ли?

У меня доли секунды, чтобы решить, уйти в сторону или принять удар на клинок, как вдруг прямо передо мной начинает разгораться золотая руна. Расположена она чуть под углом, и по движению ноги эльфа я вдруг понимаю, что он хочет упереться в неё и поменять направление полёта. И, не придумав ничего лучше, я всё же делаю шаг в сторону, но при этом рассекаю клинком золотую руну…

Она, даже не успев засиять до конца, вдруг просто гаснет, а эльф… ой! Признаться, это было забавно. Мой противник, который взял такой лихой разгон и так далеко прыгнул, слишком надеялся на второй отскок и, впустую болтая ногами, просто улетел за край помоста.

Те, кто смотрел со стороны, увидели всё ещё проще. Эльф разбежался, прыгнул, а я просто отошёл, и бедолага будто бы сам прыгнул за край помоста.

Над рынком воцарилась растерянная тишина… А потом толпа взорвалась смехом, потому что второе падение эльфа в сено было намного быстрее первого. Это сегодня вообще оказалось рекордом.

Он что-то там, кажется, кричал про то, что это нечестно, но над площадью стоял такой ор, что эльфа вообще никто не слушал. Эх ты, Анатолий.

– Победитель – Грецкий! – зато глашатай чудом перекричал всех.

Хотя нет, не чудом. Я чётко увидел у кричащего орка руну на горле, явно усиливающую его голос.

Поклонившись народу и знати, я прошёл мимо последних, ловя на себе недоумённые взгляды. Довольный, как мини-слон, Копаня Тяженич; оценивающий Платон Игнатьевич; счастливая Дарья Никитична, которая изо всех сил всё пыталась вернуть своему лицу серьёзное выражение, но от этого светилась ещё больше; удивлённый барон Демиденко…

Гному я сморщил недовольную морду, чтоб знал, а Дарье Никитичне улыбнулся. Остальные обойдутся.

Знатных гостей тут было много, всех не упомнишь, но я не сразу понял, что меня буквально прожигал лютой ненавистью чей-то взгляд. Принадлежал он эльфу, толстому до свиноподобия, с висящими щеками, сидящему на заднем ряду. Кем он мне приходился, я не знал, зато поросячьи глазки с эльфийскими ушками буравили меня так, будто я ему всю жизнь испортил, и он собирался сжечь меня прямо тут.

Что, денег ему должен, что ли? Ладно уж, комбикормом отдам, хрякоэльф…

Хмыкнув, я спустился с помоста и, обменяв чудо-меч на бирку, вернулся к своим. Надо ли говорить, как лучились лица Дениса и Лукьяна.

– А-а-а, орф ты недоделанный! – ирокез рубанул меня кулаком по плечу, едва не отсушив руку, будто мы были знакомы тысячу лет, – А как ломался-то, а, ну как девка на сеновале! Лукьян, чего скажешь-то?

– Угу.

Тот положил мне на плечи лапищу, и у меня в глазах потемнело, когда его дружеские объятия явно вправили мне какое-то застарелое защемление нерва.

– Так ты правда Видящий, что ли⁈ Получается, эльфов щемишь? – Денис морщился, словно это он отделал Анатолия, – Ну, друг, это прямой путь в дружину! Не-е-е, они тебя теперь так просто не отпустят.

– Я думал, Деяри важнее Видящих… – сказал я.

Мне вдруг протянули кулёк с семечками.

– Анна Львовна тут была, так за тебя переживала! А мы и не сразу поняли-то, что ты про неё говорил, да, Лукьян?

– Ага.

У меня на душе потеплело, и я с важным видом стал грызть. Ну а чего, тоже ведь сражался, как и все, аж весь источник опустошил. Или чего там у меня… Я с досады сплюнул – да ни хрена не чувствую, ничего не опустошил. Но делать вид буду.

Махнул мечом, победил… Ну и где. Моя. Волшба⁈

– Деяри-то это Деяри, деют и деют, – Денис отмахнулся, – Видящий – ему видеть надо, понимаешь? На западной границе такие, как ты, очень нужны… Там эти поляки попрут, они ж все на чистой эльфийской крови помешаны, вот и дышат к нам неровно.

– Неровно?

– Да тут все живём больно дружно, да, Лукьян?

– Ага.

– Вот и брызжут они слюной.

В это время на помосте сражалась уже следующая пара. Полукровка против полукровки, меч против топора.

Я особо не всматривался, задумавшись уже о другом. Я никогда не любил везение, считая, что оно портит мастерство. Сначала – тренировки, а уж потом – везение, когда навык набит.

Поэтому больно уж меня гнобила одна мысль.

– Слушай, Денис… как тебя по батюшке…

– Да Палыч я тоже, но ты не надо этого! Чего мы, барины, что ли?

– Слушай, а если б твой меч не был зачарован, я бы развеял его волшбу?

Тот поскрёб затылок:

– Хм-м… Ну, тут проверять надо, но чары у меня хорошие, вологодские. Это ж покров на покров, получается, накладывается? А, Лукьян?

– Не знай, – тот пожал плечами.

– Покров? – вырвалось у меня.

– Погоди, – Денис вслушивался в объявление глашатая. Оказалось, следующей парой были они – Денис и Лукьян.

Я думал, они как-то расстроятся, но нет, оба улыбались и со всех ног поспешили на помост. Ну как со всех ног – ирокез стоял там уже через несколько секунд, пока громила неторопливо плёлся.

Переживать за них особо-то и не стоило. Оба явно давно вместе тренировались, и знали друг друга, как облупленных. Меч Дениса так и звенел по щиту, но достать громилу ловкий малый никак не мог.

Лукьян экономил движения и всё время пытался отогнать Дениса к углу помоста, чтобы ограничить в движениях, но тот ловко выворачивался в последний момент. Один раз Денис, увернувшись от щита, навалился на него плечом, не отпуская назад, а Лукьян в этот момент поймал меч ирокеза за рукоять, будто знал, куда тот полетит. Правда, потом они спокойно передали друг другу свои орудия, без каких-либо подлянок.

Бой длился долго, и в толпе стали раздаваться возгласы, ведь многим могло показаться, что всё это похоже на срежиссированный спектакль. Хотя я понимал, что они оба просто слишком хорошо знают друг друга, выучив все приёмы, и им самим было сложно понять, кто из них сильнее.

Воевода, видимо, тоже не зря съел в боях свой пуд соли, поэтому вскоре поднял руку, прекратив поединок. Лукьян с Денисом скрывать ничего не стали, а просто обнялись… Даже отсюда было видно, как они тяжело дышат.

Впрочем, Платон Игнатьевич, хоть и делал грозное лицо, требуя влепить обоим проигрыш, но, судя по глазам, был явно доволен. Ну, проиграют они, в отряд-то всё равно их возьмут… Главное, что они дружны и за друг друга горой.

Кстати, а какая главная награда-то победителю? Я как раз думал над этим, когда с арены вернулись две загнанные лошади.

– Очуме-е-еть! – Денис вцепился в кулёк с семечками, отняв у меня, – Я, по-моему, ядро надорвал. А, Лукьян?

– Ага, – тот тоже нагрёб себе горсть, – Жопа мокрая.

– Давно я так не выкладывался, да? Ну это ж надо, а? – он с трудом зашептал, – Ух, а как княжна-то хороша, заметили? Глазищи какие, прям насквозь смотрит, до сердца прошибает, да? Если б не она, отделал бы я тебя, как эльф тужурку!

– Неа, – Лукьян поморщился.

Я усмехнулся. Дарья Никитична, спору нет, взгляды притягивала. Особенно сегодня, в праздничном расшитом платье, в головном уборе, с висящими вдоль лица бусами.

Тут снова объявили меня:

– Борис Грецкий!

* * *

Я уже был на помосте, сжимая меч Дениса, и ждал своего следующего противника, когда обнаружилась небольшая заминка. Что-то там напутали из-за того, что меня вписали позже всех, и теперь глашатай ждал листка. А воевода, поднявшись со своего места, спустился и шептался с писцами, шурша бумагами.

– Я! – раздался вдруг чёткий голос.

Когда на помост вдруг выскочил тот орк, с топором и с проглядывающей на груди чёрной руной, удивился не только я.

– У смотра есть правила, – начал было глашатай.

– Я имею… – орк запнулся, будто пытался вспомнить слова, – Имею законное право оспорить!

Он бахнул кулаком по груди.

– Это Видящий! Против эльфа он был, а против орка? – крикнул воин и поднял руки с топором, – Против настоящей орочьей ярости⁈

Я заметил, что Платон Игнатьевич сгрёб все бумаги и пихнул в грудь писцу, а потом махнул: «Мол, пусть!» Его лицо светилось гордостью – пока эльфы тут в своих писульках разобраться не могли, орки уже всё порешали.

– Пусть будет так! – рявкнул воевода, возвращаясь к своему месту.

– Пусть будет, – весело добавил барон, – Орочьей крови много не бывает!

Толпа засмеялась, это была, видимо, какая-то древняя шутка.

– Кондрат Ефимов! – крикнул глашатай.

Крепко сжимая рукоять и не сводя глаз с противника, я выровнял дыхание, хотя сердце так и билось. Наконец, весь мир снова сузился всего до двух его жителей – я и этот орк. Да, ну и махина, мой лоб ему до подбородка едва достанет. Но мне самому было интересно, каково это, биться против орка зачарованным мечом.

Зазвенел гонг… Ну, поехали!

Я прекрасно помнил первый бой этого орка, который просто рубил с плеча со всей дури, без особого мастерства, поэтому сразу пошёл вперёд. На что он надеялся, если вдруг перерубит своего оппонента на две части, я не особо понимал, но все эти мысли я оставил за бортом.

Зажглись чёткие красные руны на запястьях орка, и я жадно таращил глаза, пытаясь уловить какую-нибудь суть того, что делал этот воин. Кажется, его губы двигались… Тоже называет руны вслух? Или это заклинание?

Но началось опасное движение к моему поясу, и я разорвал дистанцию, не собираясь почковаться на двух Грецких. Топор с огромной скоростью просвистел в полуметре, и я сразу рванул вперёд.

Но орк легко поменял направление удара, повернув тяжёлое орудие почти без инерции, и мне пришлось влепиться в противника практически вплотную, чтобы меня не зарубили. Я подстраховался мечом, но даже рукоятью по лезвию прилетело так, что у меня заболели пальцы.

Сам я при этом влетел плечом в грудь орку и просто мазнул виском, пытаясь достать хотя бы подбородок рослого громилы. Клацнули зубы, тот замычал, явно прикусив язык.

Вот только я допустил ошибку… Одну руку орк успел освободить, и я даже перехватил её своей свободной, но пудовый кулак, игнорируя мои усилия, просто полетел мне в лицо.

Я забыл о неимоверной силе орка, и сам едва не получил в рожу смертельным тараном. Мне удалось выгнуться, но он стал опускать кулак вниз, и пальцы орка всё-таки задели мне нос, взрывая мне глаза слезами… Гадство!

Я больше отпрыгнул сам, чем он меня снёс, но всё равно неудачно упал на помост. Отлетел выроненный меч, я кое-как откатился и вскочил.

И, морщась, макнул пальцы в кровь под сломанным носом… Вот гадство!

Правда, у орка тоже текла кровь с губы, и он даже сплюнул какую-то дрянь на помост. Кажись, он там не прикусил, а откусил себе язык.

Воцарилась тишина, которая тут же нарушилась шёпотом глашатая, подбежавшего к воеводе. Мол, а кто выиграл-то, кровь ведь у обоих?

В этот момент произошло странное… Потому что у орка наконец-то ожила и будто запульсировала чёрная руна. Он смотрел на меня, тяжело дыша, оскалившись окровавленными клыками, и его глаза наливались густой, почти чёрной кровью.

А потом, заорав, он вдруг развернулся и просто метнул топор… в княжну. Я едва не ослеп, когда перед рядами скамеек, где сидела знать, ярко вспыхнула какая-то стена. Она будто бы защищала гостей, но топор пробил её и влетел в то место, где только что сидела Дарья Никитична… Сидела, потому что сейчас она оказалась вдруг под ногами Копани Тяженича.

Воевода, выхватив меч, сразу бросился к убийце. На помост уже выскакивали другие дружинники.

Но действие руны явно не ограничилось одними только глазами, потому что у орка увеличились руки, появились когти и выросли шипы на плечах, а из отвисшей челюсти уже торчали гроздья уродливых клыков.

Вся площадь потонула в криках ужаса, но я успел вычленить чей-то вопль:

– Чёрная волшба!!!

Воевода, вмиг засветившийся рунами, прыгнул с мечом вперёд, мутант отмахнулся лапой, и в этот момент явно столкнулись две волшбы – чёрная и красная. Воеводу унесло с помоста вниз, а под мутантом треснули, вздыбившись, доски.

Чудище махнуло лапами, испуская волны какой-то чёрной энергии, и они просто подхватили спешащих дружинников, так же сметя их с помоста на сено. Правда, некоторым прорвавшимся вперёд не повезло – их достали когти, и на доски полетели отрубленные части тел.

Высокие гости в это время, кстати, прыгали со своих мест прямо вниз – среди них, видимо, почти не оказалось яродеев. Барон тоже стоял с мечом, но его уже закрывали спинами дружинники… Да их и так снесло всех вместе буквально через мгновение чёрной волной.

– Грецкий, стоять!

– Что? – я, который на всё это смотрел, как на фантастическое кино, только и успел повернуться. Копаня Тяженич, обхватив бледную перепуганную княжну за плечи, вдруг просто запустил её ко мне по доскам.

И она, подсвечиваясь жёлтой волшбой внизу, проскользила до меня, словно камень в кёрлинге, не докатившись всего пары метров.

– Стоять, Гре… – попытался ещё раз крикнуть Копаня, но в него ударила чёрная волна. Гном успел сгруппироваться, зажигая под собой руны, но его всё равно снесло, и Тяженич, проломив ряд скамеек, исчез где-то внизу.

А мутант, вокруг которого уже явно иссякло чёрное поле, вскинул замутнённый взгляд на лежащую посреди помоста княжну. И, отбросив от себя наскочивших на него дружинников, и разорвав кого-то, словно тряпку, он поскакал к Дарье.

Мой меч лежал в другой стороне, поэтмоу я без раздумий метнулся к Дарье, закрыв её спиной и понимая, что у меня остались буквально мгновения…

– Борис! – княжна пыталась что-то нащупать в складках своего сарафана, – Я сейчас!

Сейчас она… Чего она сейчас. Вытащит топорик, что ли⁈

Монстр, который раскидывал сильнейших яродеев, словно кукол, несётся к нам, прошибая когтями доски, словно бумагу. Вслед за ним вьётся веер из капель крови, щепок и опилок, и в этом вихре я вижу только налитые чёрной яростью глаза и окровавленную пасть. Словно разъярённый адский бык.

Гадство! Гадство!.. Копаня-а-а-а!

Мысль о гноме заставила мою руку вытянуть из кармана камушек иолита… «То-ро, то-ро, то-ро», – мысленно за’то-ро’торил я, и тут меня озарило… Стоять это означает… «стоять»!!!

Я протягиваю руку.

– То– …

Оскаленная пасть уже совсем рядом, раскрывается и готовится сожрать нас обоих…

– … -ро!

Иолит зажигается, и вся эта мутированная махина, несущаяся как паровоз, просто напарывается на гномий инструмент. Я чувствую, как ломаются мои пальцы, зажатые об камень, но он не сдвигается ни на миллиметр…

Зато смачно трещат орочьи рёбра, когда грудная клетка монстра обнимает неколебимую опору. Мне в лицо брызжет смесью крови и костей, и рычащая пасть останавливается всего в сантиметре от моего лица, шмякнув мне по губам ужасно вонючим языком.

Я, правда, не учёл одного – по инерции меня ударило его удлинёнными лапами, ломая рёбра и челюсть уже мне, и я, перелетев через Дарью, рухнул куда-то в сено. От удара о землю воздух окончательно выбило из моих лёгких, меня осыпало шелухой, и да я ещё её и резко вдохнул…

Сознание я потерял не сразу, лишь когда успел заметить, как сжимаю в сломанных пальцах мой верный иолит. Мир потемнел, обещая мне сладкое забытье. Может, хоть сейчас, когда я на пределе, смогу почувствовать источник яри внутри? Ну? Ну-у⁈

Нет, ничего…

Гадство.