Текст книги "Твои, Отечество, сыны"

Автор книги: Александр Родимцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Родимцев бережно прикоснулся пальцами к цветущей ветке.

– Некоторые полагают, что генералу со своего КП действий отдельного солдата не разглядеть. Это неверно: генерал тоже был солдатом, и для обоих слова присяги есть мера жизни и высший закон. Именно потому, что мне были видны и остались памятными дела отдельных солдат, следует сказать о них благодарное слово. Этого слова заслуживает и Машенька из Мышеловки.

Он сложил на перилах натруженные руки, светлые, зоркие глаза смотрели мечтательно:

– Доведется выйти на отдых – засяду за письменный стол. Столько записей, писем, набросков, документов – ведь это же волнующие страницы истории, и жаль, если они утратятся и будут забыты добрые имена.

Рыльский медленно встал у перил и мягко коснулся ладонью его руки:

– Так хочется пожелать вам, Александр Ильич, успехов и на творческом «поле боя».

…Книга «Машенька из Мышеловки» – рассказ прославленного генерала о простом солдате – вскоре увидела свет. Указом Президиума Верховного Совета СССР Марии Боровиченко посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Улица в предместье Киева, на которой жила в довоенную пору Маша, теперь носит ее имя. У школы № 122, в которой она училась, – воздвигнут памятник.

Таков долг благодарности генерала простому отважному солдату. А сколько еще славных имен и сколько волнующих эпизодов донесли до нас боевые мемуары Александра Родимцева, изданные отдельными книгами: «Под небом Испании», «Волонтеры свободы», «Гвардейцы стояли насмерть», «Твои, Отечество, сыны»!

В последние годы жизни Александр Ильич сосредоточенно работал над новой книгой воспоминаний «От Сталинграда до Праги». Тщательно собирал материалы, вел переписку с товарищами по оружию, просматривал подшивки фронтовых и армейских газет, перечитывал боевые донесения и сводки, изучал необходимую литературу – у него были большие и увлекательные планы.

Литературная творческая работа захватывала его всецело. Неожиданно обрывая начатый разговор, он тянулся к тетради, раскрывал ее и, найдя нужную страницу, тут же углублялся в чтение. Случалось, поспешно брал карандаш и резко правил или вычеркивал фразу и снова читал…

Как-то, будучи в Москве, я поднимался по лестнице к квартире Родимцевых. Навстречу мне, тяжело опираясь на палку, спускался немолодой мужчина. На лацкане пиджака алел гвардейский значок.

– К Александру Ильичу? – обратился он ко мне неожиданно. – Насчет подмоги? Да вы не стесняйтесь, я ведь тоже фронтовик: не видел Александра Ильича после Праги. И можете такое представить? Ни малейшей перемены! Как был солдатским батей – таким и остался.

Да, чуткость, отзывчивость к солдату, к человеку всегда отличали Александра Ильича Родимцева, Депутата Верховных Советов СССР, РСФСР и Украинской ССР.

В Киеве, в Доме офицеров, на встрече ветеранов 13-й гвардейской дивизии, глядя на воинов, испытанных в боях, он шепнул мне тихонько:

– Сколько боевых орденов! Думаю, если бы каждый из этих славных парней написал о себе, за что получил награду, – вышла бы интереснейшая книга!

Позже мы вернулись к этому разговору.

– Подтекст ордена, – сказал я, – событие, которое в нем вковано. Это хорошая идея, Александр Ильич, создать о воинах Тринадцатой гвардейской такую книгу.

Он прошелся по комнате из угла в угол:

– Почему только о Тринадцатой гвардейской! И другие отлично воевали. В общем, следует подумать: мысль о подтексте ордена, расшифровке этого подтекста, интересна.

Он любил добрую беседу, хлесткую шутку, острое словцо, меткую поговорку, веселую песню. С ними было легче солдату в дальних и трудных походах от Днепра до Волги и от Волги до Одера и Эльбы.

…Время печатает свой шаг, проходят годы, а книги генерала Родимцева – коммуниста, воина, героя – живут, они доносят до читателя огневые этапы Великой Отечественной войны, дорогие образы беззаветных защитников Родины, учат высокому советскому патриотизму. Как в той памятной записной книжке, мне видятся на их страницах пылинки фронтовых дорог, следы капель дождя далекого сорок первого и высвеченные огнем военной грозы лица соратников, пронесенные через десятки сражений в сердце, в памяти воина-коммуниста и запечатленные в его воспоминаниях.

ПЕТР СЕВЕРОВ