Текст книги "Я не умру (СИ)"

Автор книги: Александр Годов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

   – Мы со старейшиной составляли список вещей, которые мне понадобятся в Венерандуме, – сказала она. – И... и... в окно залез лжепророк...

   У нее затряслись губы, глаза застили слезы. Мора приподняла калазарис, дабы лекарь смог увидеть рану на бедре, и продолжила:

   – Он... он... схватил кинжал со стола, подбежал ко мне, отнял трость и... и...

   Она всхлипнула.

   Между тем, лекарь по-прежнему стоял возле двери и не решался подойти к ней. На его лице читались страх и сомнение.

   "Он не верит! Не верит!"

   – Помоги мне, Сертор! – воскликнула она. – Мне больно!

   Обливаясь потом, толстяк подошел к телу старейшины, опустился на колени и коснулся шеи трупа.

   – Мертв, – сказал он. Столько страха было в его голосе, что Мора ощутила комок в горле. – Зачем... зачем ты убила его, женщина?

   Она схватила его ладонь, прижала к своей груди и часто замотала головой.

   – Я не убивала старейшину, Сертор! Я же объясняю! В окно залез лжепророк и...

   – Прекрати врать, – перебил её врачеватель. Он отнял руку, сжал в кулак. – Говори правду или – клянусь дагулами! – задушу тебя.

   "Мне конец. Он не поверил. И что делать?"

   Мора тяжело вздохнула.

   – Старейшина хотел, чтобы я с ним переспала. Сказал, что так смогу остаться в особняке Дуа Нокс рядом с Безымянным Королем. Попытался раздеть меня, но я вскочила и ударила его тростью по голове. Он свалился и умер. Сертор, пожалуйста, не рассказывай об этом никому, умоляю!

   Толстяк разжал кулаки, принялся гладить подбородок. Его взгляд не отрывался от Моры.

   – А откуда кинжал?

   – Я нашла его в ящике стола и вонзила в грудь Димира, чтобы потом объяснять всем, как на нас напал лжепророк.

   Воцарилась абсолютная тишина. Облизав губы, лекарь покачал головой.

   – Я обязан обо всем рассказать Безымянному Королю. Прости, Мора. Ты зашла слишком далеко. Понимаешь, что сделала? Ты убила старейшину! Старейшину! За такое Юзон никогда не возьмет тебя в свое царство. А в Мезармоуте станешь изгоем. Ты не осознаешь...

   "Я не смогла переубедить его. Он не будет меня прикрывать. Жаль".

   Всхлипнув, Мора тыльной стороной ладони вытерла сопли. Теперь Безымянный Король точно убьет её. Отрубит голову или же повесит на центральной площади Юменты, где каждый прохожий будет плевать в нее или кидать отбросами. Но ведь она всего этого не заслужила! Что сделала плохого? Почему боги прогневались? За всю жизнь она даже не обидела никого.

   Несправедливо. Мерзко.

   "Есть и другой вариант спасения. И ты знаешь какой".

   Взгляд упал на рукоятку кинжала. Не говоря ни слова, Мора схватила её. Боялась, что не сможет быстро выдернуть оружие из груди Димира, но лезвие легко вышло из старческой плоти.

   – Что ты делаешь? – только и успел спросить лекарь.

   "Избавляю себя от свидетелей".

   Кинжал вонзился толстяку прямо в горло – быстро и без проблем. Брови несчастного удивленно поползли вверх. Сертор захрипел, тщась вздохнуть, попытался вытащить лезвие, но Мора со всей силы надавила рукояткой.

   – Прости, – прошептала она. – Я думала – мы друзья. Но, похоже, ошибалась.

   Через мгновение врачеватель рухнул на малахитовые плиты и задергался в предсмертных конвульсиях.

Глава шестнадцатая. Исхак

   Юмента, рынок

   Гам стоял такой, что порой Исхаку приходилось зажимать уши ладонями. Торговцы пытались перекричать друг друга, хватались за локти проходящих мимо людей и предлагали свои товары. Ограненные алмазы, золотые украшения, гладиусы, костяные ведра, мясо дагулов, кожаная одежда, сандалии, тарелки, рабы, писчие палочки, линумная бумага – всё, что душе угодно. Лишь бы были монеты.

   В нос шибали запахи потных тел и жареного мяса. Хотелось остановиться и просто наслаждаться окружающей суматохой. Исхак впервые оказался на рынке без сопровождения мастеров: он таки уговорил учителя Нерона отпустить его, дабы купить чернила для несмышленышей. И теперь он наслаждался нетерпеливыми воплями торговцев, ароматами крепких настоек умулуса и ощущением полной свободы. Можно на мгновение представить, что у него есть папа и мама, что родители отправили его на рынок. Вот только все равно в сознании, как заноза, засела мысль – он служка в астуле старейшин. И сколько не убеждай себя, но все равно забыть о своих обязанностях не получается.

   Коснувшись мешочка с монетами на поясе, Исхак бросил взгляд на идущего позади Квинта. За последние несколько дней бывший дворцовый министр поправился и теперь хотя бы не выглядел как ходячий скелет. Кожа приобрела медный оттенок, глаза искрились радостью. Казалось, жизнь возвращалась в Квинта. Исхак до сих пор не понимал, как относится к нему. В мужчине словно обитало несколько сущностей. Порой бывший дворцовый министр озвучивал логичные и здравые мысли, но иногда его как будто подменяли.

   "Не порть себе настроение. Сейчас не время думать об этом".

   Остановившись возле прилавка, Исхак принялся перебирать амулеты. Костяные шарики и драгоценные камушки приятно брякали под пальцами. Торговец, завидев мальчика, начал расхваливать свой товар, достал из кармана новые обереги и разложил на стойке. Исхак задумчиво кивал, но не спешил выкладывать монетки: на самом деле он не мог себе позволить такие вещи. Уж слишком дорого они стоили. Однако торговцу об этом знать необязательно.

   "Я просто посмотрю. Ничего страшного. В конце концов, когда еще окажусь на рынке?"

   Исхак боялся, что Квинт будет ругаться, будет подгонять, однако тот стоял в одном шаге от него и широко улыбался.

   Почуяв, что маленький покупатель не готов расстаться с деньгами, торговец резко замолчал и вытянулся, сложив руки на груди. Его острый, оценивающий взгляд не отрывался от красивой девушки, стоявшей на другой стороне дороги. Острый язычок скользнул по жирным красным губам.

   Махнув рукой Квинту, Исхак направился дальше. Приходилось толкаться, дабы толпа случайно его не придавила. Порой в дело вмешивался бывший дворцовый министр и расчищал путь локтями. Рынок жил своей, особенной жизнью. Сложно было поверить, что всего несколько десятков дней назад у ворот копателей погибли практически все палангаи. Горожане выглядели беззаботными, словно им было абсолютно наплевать и на Безымянного Короля, и на себя. В любой момент лжепророки могли войти в город и начать резать людей на своем пути.

   "Богочеловек что-нибудь придумает. Я уверен".

   Мимо, сгибаясь под тяжестью ведер, прошел водонос. Один из горожан обогнал его и подставил подножку. Бедняга, ахнув, повалился в пыль, вода мутным потоком потекла по земле. Толпа засмеялась.

   – Зачем он это сделал? – спросил Исхак бывшего дворцового министра.

   Тот ничего не говорил, не переставая улыбаться.

   – Ты оглох? Зачем он это сделал?

   Наконец Квинт взглянул на него.

   – Водонос раб.

   – И что?

   – Исха, неужели ты не понимаешь? – вопросом на вопрос ответил он. – Обязанность любого свободного человека напоминать илоту о его оскверненной душе. Подставив подножку, горожанин оказал честь водоносу. Он немного, но очистил душу.

   Нахмурившись, Исхак направился дальше по торговым рядам. В поступке того мужчины он не увидел ничего благородного. Во-первых, не нужно обладать большим умом и достоинством, дабы толкнуть раба. А во-вторых, за пролитую воду хозяин илота сильно накажет. Возможно, бедняга не доживет до завтрашнего дня. И из-за чего? Из-за одной подножки?

   – С ним все будет хорошо, Исха, – сказал Квинт, словно прочитал его мысли.

   – Я просил тебя не называть меня так!

   – Простите, хозяин.

   – Прекрати!

   Исхак сжал кулаки. Почувствовал, как к лицу прилила кровь.

   – Ты не раб, – сказал он. – И сам прекрасно знаешь об этом.

   Впереди людей стало меньше. Теперь не приходилось толкаться, дабы расчистить себе путь.

   – Твои мастера думают иначе, – возразил Квинт. – Боюсь, малец, я для них теперь еще хуже раба. Пока сам Безымянный Король не попросит меня вернуться, так и буду прислуживать тебе. Хотя стоит признаться: ты мне нравишься. Из тебя получится хороший человек, поверь мне. Главное никогда не позволяй своей гордости брать над тобой верх, как случилось со мной.

   Исхак хмуро посмотрел на него.

   – Богочеловек простит тебя.

   – Не уверен, малец. Да даже если меня и освободят, то куда идти? – Квинт снял с пояса флягу, запрокинул голову и принялся жадно пить.

   – Ты же был дворцовым министром! – воскликнул Исхак. – И прекрасно владеешь математикой и геометрией. Можешь стать хаятом или устроиться личным счетоводом к купцу.

   Квинт вытер рукой губы, ухмыльнулся.

   – Никто не возьмет к себе предателя, Исха. Став свободным, я превращусь в изгоя. Дорога в Венерандум мне закрыта, а в Юменте меня слишком опасно брать на работу. Я пока побуду твоим рабом. Это всяк лучше оказаться на улице.

   Исхак уставился на дорогу, боясь посмотреть в глаза бывшего дворцового министра. Зря он вообще начал этот разговор. Лучше бы молчал. Теперь же на душе было тяжело и мерзко, словно окунули в помойное ведро. После смерти мастера Преномена он чувствовал себя отвратительно, но каково было Квинту?

   "Как только его освободят, обещаю, что буду следить за ним и не позволю оказаться на улице".

   Никчемное обещание. И Исхак прекрасно это знал. Ему всего лишь двенадцать лет. Что он сможет сделать?

   – Не забивай себе голову ерундой, малец, – мягко, дружелюбно, с обаятельной улыбкой, произнес Квинт. – Ты мне вот лучше скажи: мы же не просто так пошли на рынок? Ты что-то задумал?

   Исхак встал напротив бывшего дворцового министра, не отрываясь от его глаз.

   "Кажется, он обо всем догадался. Смысла скрывать нет".

   – Да, мы не просто так пошли на рынок, – сказал он и перешел на шепот. – Ты говорил, что можешь видеть лжепророков среди обычных людей. Это же правда? Я помню, как уставились те вероотступники-палангаи, когда ворвались в комнату несмышленышей. Они что-то в тебе увидели, не могу объяснить.

   Почесав указательным пальцем подбородок, Квинт посерьезнел. Исхак увидел, как напряглись и распустились его мышцы на спине и плечах.

   "А если он не согласится?"

   – Ты хочешь найти лжепророка? Зачем? – спросил бывший дворцовый министр. – Нам все равно не удастся их поймать.

   Он попытался улыбнуться, но получилась скорее гримаса. Исхак огляделся и убедился, что за ними никто не следил и не подслушивал. Сердце болью отдавалось в ребрах, в горле пересохло.

   – Я... я хочу понять, как ты их различаешь.

   Квинт замотал головой.

   – Малец, у тебя не получится. Я даже сам не знаю, как удается понять...

   – Это приказ.

   Оба замолчали, глядя друг на друга. Тяжело дыша, мимо прошел водонос.

   – А если я откажусь? – процедил бывший дворцовый министр. – Потому что не понимаю, зачем ты хочешь залезть в пасть монстру-червю.

   – Пожалуйста, Квинт! Я тебя прошу! Мы не будем ни на кого нападать, просто выследим одного из лжепророков. Вот и всё.

   Квинт нарочито шумно плюнул.

   – Повторяю еще раз, малец: это опасно. Вероотступник быстро поймет, что за ним следят. Он увидит меня!

   – Мы будем осторожны. Я же не предлагаю тебе пойти в пещеры копателей! Походим по рынку и попытаемся обнаружить врагов, вот и всё.

   Бывший дворцовый министр обвел взглядом рынок, кричавших за прилавками торговцев, горожан.

   – Нет, малец.

   – Тогда я сегодня же расскажу мастеру Нерону, что ты ослушался меня. И поверь, он накажет тебя.

   Исхак не хотел говорить ничего подобного, слова сами вырвались изо рта.

   – Глупый поступок, – сказал Квинт спокойным и уверенным голосом. – Как ты объяснишь мастеру Нерону, почему я отказался выполнять твой приказ?

   – Я навру. Ты не захотел нести писчие палочки, когда я приказал. Ты толкнул водоноса. Ты хотел отнять у меня деньги и купить настойку умулуса.

   Один из жар-камней, вплавленный в каменный столб возле прилавка торговца, моргнул.

   Квинт устало потер глаза указательными пальцами.

   – Тебе не поверят, – сказал он. – Мастер Нерон быстро обо всем догадается. Ты не умеешь врать, малец. Если захочешь обмануть служителя дагулов, то выдашь и меня, и себя. Я окажусь в казематах. Ты этого хочешь? Давай купим, наконец, эти проклятые чернила и вернемся в астулу. Там хотя бы безопасно.

   Исхак фыркнул.

   – Мы должны найти лжепророка!

   – Я никому ничего не должен. И не намерен умирать из-за твоей прихоти.

   – Я твой хозяин!

   – И что это меняет?

   В этот раз моргнули все жар-камни на рынке. Исхак оторвал взгляд от лица бывшего дворцового министра и попытался понять, что произошло. Показалось? Или свет действительно погас на долю секунды? Он собирался извиниться перед Квинтом, когда чернильная тьма обрушилась на Юменту.

   Всё произошло мгновенно: Исхак вновь повернулся к мужчине, открыл было рот, и весь мир растворился в темноте. "Я ослеп?" Где-то поблизости закричали люди. Он в панике попытался найти руку бывшего дворцового министра, однако пальцы хватали лишь пустоту.

   – Квинт, ты где?

   Слова потонули в испуганном реве толпы.

   Только сейчас Исхак понял, каким удушающе горячим и влажным был воздух. Язык царапался о сухое небо. Пахло потом, мочой и мусором. Выставив вперед трясущуюся руку, мальчик сдвинулся с места. Стараясь не позволять страху вырваться, он еще раз позвал Квинта. Илот не откликнулся.

   Маленький подленький голосок проснулся внутри и принялся нашептывать, что бывший дворцовый министр сбежал, что тьму наслали лжепророки. Исхак попытался выкинуть из головы дурные мысли, однако ничего не получилось. Дыхание сбивалось. Волоски на коже улавливали малейшие движения воздуха. Противный липкий страх сковывал тело, не позволял думать логически.

   Хотелось сорваться с места и бежать-бежать, пока лоб не расшибется о стену, пока пальцы не вцепятся во что-нибудь твердое.

   "Успокойся, дурак. Старейшины сейчас вернут свет. В конце концов, сам Безымянный Король в Юменте. Богочеловек зажжет жар-камни".

   Подленький голос заметил, что лжепророки уже давно всех перерезали. Иначе откуда появилась чернильная тьма?

   Кто-то из горожан пронесся мимо Исхака, обдав его упругой волной горячего воздуха. Предчувствие скорой гибели становилось всё острее. Паршивое предчувствие... Время растянулось: секунды превратились в часы. Казалось, с момента наступления тьмы прошла уйма времени. Исхак пытался подбодрить себя, что вот-вот вспыхнут жар-камни, надо лишь немного подождать... И ничего не менялось.

   Чем дальше он продвигался, тем сильнее ощущал нечто неправильное в происходящем: за всю существование Нижнего Города свет никогда не гас. Даже в тяжелое время войны с монстрами-червями Универса. Даже когда впервые погиб Безымянный Король. Даже когда дагул Сир рухнул с небес.

   Исхак замер. Пальцы наткнулись на что-то и продолжили изучать непонятную вещь. Гладкое, холодное и широкое. Стойка торговца! Мысленно поблагодарив всех богов, мальчик еще раз окликнул Квинта. Тот словно испарился.

   Из тьмы раздался отчаянный женский крик, полный боли. Только коснувшись стойки, Исхак осознал, что его окружала сотня звуков: топот ног, надсадное дыхание горожан, треск ломаемых костей, хриплые проклятия торговцев, плеск воды. Люди, оказавшись в непривычной ситуации, только и делали, что орали и крушили всё на своем пути.

   "Надеюсь, меня не столкнет какой-нибудь бегущий напролом идиот".

   Страх понемногу уходил. Исхак осознал, что уже был в подобной ситуации: когда возвращался из камеры бывшего дворцового министра, жар-камни погасли в казематах астулы старейшин. И он тогда как-то смог их зажечь. Может, и в этот раз получится? Но как?

   "У тебя ничего не выйдет. Ты слаб и слишком юн".

   Отогнав подобные мысли прочь, Исхак сосредоточился. Возможно, помогут молитвы огня. Нужные слова сами выплыли из глубин памяти. Оставалось их только озвучить. Всё получится, нужно только попробовать. Хуже не станет. Исхак принялся молиться не заученно-уставными фразами, выжженными в "Бревиариях дагулов" Квинта Эмилия, а искренне, слова пошли от сердца. Руки сами принялись делать сложные и странные пассы, ловя в воздухе невидимые частицы энергии.

   Исхак глубоко вздохнул и задержал дыхание, выжидая нужный момент. Затем выплюнул последнее, главное слово молитвы. Порыв жгучего воздуха опалил лицо.

   "Я смогу. Должен".

   Белый свет полыхнул из глаз и рта. Никогда раньше Исхак не чувствовал, как столь мощная сила проходит через него. Его вопль полетел по Юменте, наполняя сердца горожан суеверным страхом.

   Исхак словно разделился на две части: одна его часть полыхала огнем, охватившим все тело, другая вырвалась из Нижнего Города и теперь неслась к звездам. Он по-прежнему видел все обычным зрением и в то же время мог смотреть сквозь предметы, сквозь землю. Картинки складывались в мозгу, перемешивались.

   Высоко в поблескивающих звездами небесах застыли в вечном полете два дагула. Взгляд приковывали к себе их гигантские кожистые крылья, переливающиеся всеми цветами чешуйки, похожие на скопления драгоценных камней, и застывшие стеклянные глаза, горящие красным пламенем. Исхак протянул руку, дабы коснуться летающих ящеров, но неожиданно увидел то, что скрывалось внутри дагулов: переплетения тугих мышц, жидкости зеленого цвета, струящиеся по сосудам, массивные черные сердца. Ияс и Рах были живыми. Но как им удавалось зависнуть в небесах? Почему они не падали на землю? Тогда внутренний голос заметил, как он сейчас способен проходить сквозь стены, как может парить?

   Исхак подлетел поближе к дагулам и удивленно ахнул. В желудках ящеров копошились люди. "Нет, они скорее очень похожи на людей, хотя выглядят немного иначе: слишком большой разрез глаз, высокие, на их накачанных телах нет ни единой волосинки, однако больше всего удивляет цвет их кожи – ярко-золотистый". Исхак хотел получше их разглядеть, но неведомая сила не позволяла этого сделать. Уму непостижимо! Внутри дагулов обитали человекоподобные существа!

   В отличие от застывших в небесах ящеров они подавали признаки жизни: копошились в желудочных соках, как дагены в грязи, постанывали и тянули руки вверх. Исхак не сразу заметил, что они не могли ходить в желудках Ияса и Раха потому, как их ноги были вплавлены в плоть дагулов.

   "Кажется ли мне это всё? Или они действительно существуют? Но тогда королевский прокуратор Тиберий, отправившийся в ледяную пустыню за Сиром не узнает, где необходимо искать..."

   С трудом оторвавшись от ящеров, Исхак задрал голову и поразился колкой красоте звезд. Он попытался запомнить мельчайшие детали, дабы потом, в часы уныния, прокручивать их в сознании. Чувство всеобъемлющего покоя и освобождения охватило его. Хотелось унестись как можно дальше от Мезармоута в чернильные небеса. Там, где по легендам и старым книгам ничего не существовало – лишь неудачно созданные миры Безымянного Короля. Там, где не было привычных понятий о времени и пространстве.

   Вдруг неведомая сила потянула Исхака обратно в Нижний Город. Мальчик протянул руку к самой яркой звезде, чтобы поймать её, но, конечно же, ничего не получилось. Тогда он опустил голову и ужаснулся. Невидимые иголки впились в тело, глаза от испуга расширились.

   Сотни гигантских червей – некоторые размером с Юменту! – прогрызали ходы в твердой земле. Склизкие, с бесчисленными нитями фиолетовых вен на черной плоти они ползли к Мезармоуту. Исхак готов был поспорить, что слышал, как твари скрежещут длинными и острыми, как лезвия гладиусов, зубами о камни, как с чавканьем вспухали вокруг бусинок их глаз кровавые пузыри и противно лопались.

   Как и у дагулов, внутри гигантских червей прятались человекоподобные существа: тонкие руки и ноги были погружены во внутренности монстров. Такие худые, такие безнадежно хрупкие и маленькие, они бились в агонии в тщетной попытке освободиться. Сжав с силой кулаки, Исхак осознал, что ему было жаль полулюдей-полумонстров.

   "Я должен возвратиться. Должен".

   Его взгляд все дальше и дальше проходил сквозь толщу земли и вскоре натолкнулся на странный город. Чем-то он походил Юменту, однако здания имели причудливую архитектуру: строения были полусферическими и напоминали огромные волдыри. Во все стороны от домиков тянулись кишки ходов, по которым сновали мерзкие твари: костлявые, высокие, с невероятно длинными руками.

   "Это Мират. Город Универса. Неужели я вижу его?"

   Завороженный этой необычной и тревожной картиной, Исхак не сразу понял, что за ним следят. Он захотел вернуться в свое тело, но не знал, как это сделать. А потому оставалось лишь довериться той неведомой силе, которая кружила его по странным и загадочным местам. Исхак заметил два огромных глаза размерами в несколько Нижних Городов. Этот взгляд придавил его.

   По венам побежал жидкий лед. Ужасающее беспокойство сжало сердце холодной лапой. Исхак открыл рот, дабы закричать, но вместо этого из горла вырвался еще более ослепительный белый свет.

   «Хочешь вернуться обратно?»

   Голос в голове зазвучал тихо и сухо, как сучащаяся пряжка.

   Леденящий душу страх исчез. Два огромных глаза больше не пугали.

   «Знаешь, кто за тобой сейчас смотрит?»

   Исхак замотал головой. Он готов был выполнять любой приказ голоса, лишь бы тот не умолкал и вернул его в тело.

   «Это Универс, погребенный великан. Не правда ли он грозен?»

   Мальчик кивнул. Его охватила усталость, словно не спал несколько месяцев и много раз возвращался туда и обратно с ледяной пустыни. Он уже жалел, что решился зажечь жар-камни. Глупая и бесполезная затея. В результате необдуманного шага он оказался в этом странном и непонятном месте – и под землей, и в небесах одновременно.

   «Ты храбрый. Я ценю таких».

   Голос принялся меняться с каждым словом: становился то детским, то взрослым. Принадлежал то юноше, то девушке, то старику.

   «Вернись».

   Почувствовав боль в сердце, Исхак вновь оказался у лавки торговца в Юменте. Свет по-прежнему струился из глаз и рта. Вот только напротив него возвышался мужчина в простой серой робе. Лицо и руки плотным слоем покрывал пепел; кроваво-красные глаза неотрывно следили за ним.

   «Старайся больше не покидать свое тело, потому что в следующий раз меня рядом может и не оказаться. Ты же не хочешь, дабы твою душу сожрал Универс?»

   Белый свет, вырывающийся из Исхака, изгибался вокруг всех жар-камней в городе, наполняя их энергией.

   Незнакомец широко улыбнулся, обнажив белоснежные ровные зубы, и поправил рукоять торчащего из-за спины длинного меча.

   «Послушай меня внимательно, мальчик. Сейчас на город нападут лжепророки, и ты должен спешить со своим другом к колонне перехода. И дождись, пока правитель со своими людьми не придет к вам. И тогда подымайся в Венерандум. Если не сделаешь так, как я сказал, то сегодня же погибнешь».

   Исхак кивнул.

   Белое пламя, струящееся из глаз и рта, погасло. Непреодолимая слабость охватила всё тело. Тяжело дыша и обливаясь потом, мальчик упал на колени. Он сплюнул на песок, затем попытался подняться, но ничего не получилось. Мышцы жгло от колкой боли. Мысли возвращались к только что пережитым событиям. Дагулы, внутри которых копошились человекоподобные существа... Монстры-черви, прогрызающие себе путь к Юменте... Два огромных глаза, наполненных не только злобой, но и печалью... Таинственный спаситель с красными, как горящие угольки, глазами...

   "Я живой. И это самое главное".

   Исхак поднял отяжелевшую голову и огляделся. Жар-камни ярко полыхали в своих подставках, незнакомца, покрытого пеплом, нигде не было видно.

   – Ты как? – раздался над ухом знакомый голос Квинта. – Встать можешь?

   – Я... искал тебя.

   Тяжелая ладонь бывшего дворцового министра опустилась на его спину.

   – Я никуда не пропадал, малец. Как только жар-камни погасли, стоял на месте, чтобы ты мог ухватиться за меня.

   – Звал... тебя...

   – Что? – спросил Квинт, хмурясь.

   – Я звал тебя, – повторил Исхак, справившись с непослушными губами.

   Люди подходили к торговой лавке и удивленно перешептывались. В их глазах сквозило не только почтение, но и – страх. Самые храбрые падали на колени и пытались дотянуться до мальчика. Но бывший королевский министр бил их по рукам и шикал.

   – Нам надо уходить, – сказал он. – И чем быстрее, тем лучше. Ты можешь идти, малец?

   Один из торговцев протянул Исхаку драгоценное колье. Золотая цепочка рассыпала в свете жар-камней колючие искры, а сапфиры горели вызывающе ярко и красиво. Украшение стоило не меньше сотни золотых талантов. Такое не побрезговала бы носить и жена прокуратора.

   – Нам надо уходить, – повторил Квинт.

   Не обращая внимания на боль во всем теле, Исхак с помощью друга поднялся.

   – К колонне... – выдавил он.

   – Что? – непонимающе спросил бывший королевский министр.

   – Нам надо идти к колонне перехода.

   – Зачем? Пойдем в астулу старейшин.

   Исхак решительно замотал головой и вцепился в его руку.

   – Нет, мы пойдем к колонне. На город напали лжепророки. Это они погасили жар-камни...

   – Откуда ты знаешь?

   – Мне было видение, – соврал Исхак. Сейчас не было ни сил, ни времени всё объяснять. – Возле колонны нас встретит Безымянный Король, и мы поднимемся в Венерандум.

   Расталкивая локтями толпу, Квинт хмыкнул. Люди тянули руки к мальчику, пытаясь коснуться своего спасителя. У многих в глазах стояли слезы, у остальных бежали по щекам. Мужчины в дорогих плащах, женщины, разодетые по последней моде в тонкие яркие тоги, дети – все они только что увидели чудо.

   – Мы не можем пойти к колонне, малец, – сказал Квинт.

   Впереди показались ворота, выводящие из рынка.

   – Почему?

   – Ты сам не захочешь, если я сейчас тебе все объясню. По твоим словам на город напали лжепророки. И настроены они решительно. А значит, первым делом нападут на Безымянного Короля и перекроют колонну, чтобы богочеловек не смог скрыться. После вероотступники направятся в астулу старейшин, где начнут перебивать не только выживших мастеров, но и несмышленышей. Хочешь ли ты быть предателем?

   "А ведь он прав. Я как-то не подумал об этом. Но тот человек, обмазанный пеплом, приказал направиться к колонне. Кто он вообще? Бог?"

   Исхак не знал. Он перебирал в памяти образы Безымянного Короля, Корда, Юзона, Вогана, но ни один из них не походил на незнакомца. И что же делать?

   Они вышли из рынка и принялись петлять по узким улочкам. В абсолютной тишине хруст песка под сандалиями слышался неестественно звонко. Опираясь о руку друга, Исхак озирался по сторонам, дабы разглядеть людей, но никого не увидел. Словно весь город вымер. Такая разительная перемена после рынка пугала.

   – Где все? – озвучил его мысли Квинт.

   Как только дома расступились, открылся вид на храм и здание копателей.

   – Смотри! – вскрикнул Исхак и вскинул руку.

   Возле водонапорной башни появились лжепророки. Их было так неправдоподобно много, что хотелось протереть глаза, дабы морок исчез. Облаченные в медные доспехи воины шли в такт шагам своего предводителя. Черные панцири и шлемы ярко переливались, отбрасывая солнечные зайчики. В руках каждого вероотступника поблескивали гладиусы и щиты-горгонионы.

   – Они идут к особняку Дуа Нокс, – сказал Квинт, прижимаясь к стене глиняного домика. – Ты только глянь сколько их!

   – Мы должны добраться до колонны.

   – Малец, это самоубийство! – прошипел бывший королевский министр. – Они сейчас перекроют все входы и выходы из города. Безымянный Король обречен.

   Пророк в отличие от своих воинов был облачен в простую белую тогу. Широко раскинув руки, он шел впереди всех и грустно улыбался. Исхак нахмурился, поймал себя на мысли, что Гектор выглядел невероятно прекрасным, как алмаз. Предводитель вероотступников словно вбирал в жестокость этого мира и отражал ясный незамутненный свет.

   Горожане выходили из своих домов и опасливо смотрели на проходящую мимо процессию. Исхак боялся, что сейчас Пророк прикажет воинам убивать всех на пути, однако тот лишь печально смотрел по сторонам, словно у него погиб близкий человек.

   – Я должен... – начал было мальчик.

   На плечо опустилась тяжелая рука Квинта и крепко сжала.

   – Нет, малец, – сказал он. – Мы не сдвинемся с места.

   Гектор проходил мимо горожан, некоторым он низко кланялся, а некоторым – что-то шептал. Люди с дикими глазами пялились на лжепророков, как будто перед ними вышагивали ожившие мертвецы.

   – Я пришел дать вам свободу! – голос Пророка прозвучал как удар грома, обернутый в дорогую ткань. – Хватит страдать! Хватит терпеть унижения от лживого Безымянного Короля!

   Исхак от страха прикрыл губы ладонью. Колени предательски задрожали. Захотелось сесть.

   – Сегодня я покажу, кому вы на самом деле молились! – пророкотал Гектор, и этот голос рвал жилы из тела, проникал в самые трепещущие уголки души. – Вам больше не придется бояться за себя и своих близких. Никакой старейшина больше не заберет ваших детей в астулу, дабы сделать из них безмозглых демортиуусов! Никакой правитель больше не сделает вас рабом! Сегодня вы убедитесь, что настоящий Безымянный Король умер много веков назад. Вас всех обманывали!

   Некоторые из горожан молчали, недоверчиво глядя на Пророка, но большая часть встречала врагов Мезармоута с громкими криками поддержки.

   По спине Исхака пробежал холодок. Он не мог поверить, что люди так быстро отреклись от богочеловека. Неужели они столь долго скрывали свою злобу?

   – Безымянный Король мечтает сделать из вас послушных рабов! – воскликнул Гектор и прижал руки груди. – Что он сделал, как только спустился с Венерандума? Помните? Натравил на вас палангаев!

   Неправда! Исхак сжал кулаки. Всё было совершенно иначе: лжепророки нацепили доспехи воинов богочеловека и напали на толпу...

   – Но и на этом Безымянный Король не остановился! Он перерезал большую часть копателей. Людей, которые достают еду для вас! Людей, что кормят ваши семьи! И ради чего?

   Плечи Квинта сгорбились, будто их свело судорогой. Пальцы сильнее вцепились в плечи мальчика.

   – Похоже, сегодня в Мезармоуте будет новый правитель, – пробормотал бывший дворцовый министр.

   Исхак не знал, что ответить.

Глава семнадцатая. Безымянный Король

   Юмента, дом Дуа Нокс

   Как только жар-камни вспыхнули и чернильная тьма отступила в углы покоев, я подбежал к окну, вглядываясь за стены астулы знати. От нервов крутило живот, к горлу подкатил противный комок. Меня била дрожь, волны озноба одна за другой прокатывались по телу. Я напряг зрения, пытаясь увидеть лжепророков, врывающихся в Юменту, но здание храма мешало разглядеть ворота копателей. Началось... Чувствую присутствие Гектора. Или мне только это кажется? Великие дагулы, дайте сил и мужества выстоять последний бой.