Текст книги "Я не умру (СИ)"

Автор книги: Александр Годов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

   – Нам надо идти, – сказал Квинт. – Запремся в комнате и будем ждать, когда волнения спадут.

   – Нет.

   – Малец, нам нужно хорошенько спрятаться, иначе...

   – Нет, – повторил Исхак и всем своим видом показал, что не сдвинется с места, пока не увидит, как его учитель направится в школу.

   Бой между мастерами и палангаями был неизбежен. Солдаты повернулись в сторону служителей дагулов и встали в боевые стойки. Исхак сжал кулаки. Рев толпы оглушал, однако кровь лишь быстрее струилась в жилах, в сердце росла уверенность, что учитель не погибнет. Мастера владели любым видом оружия и могли даже голыми руками справиться с дагеном. И все же Исхак чувствовал исходящую опасность от палангаев. Что-то с ними было не так...

   Первые пятеро священнослужителей набросились на воинов Безымянного Короля. Их костяные палки превратились в смертоносные вихри, способные уничтожить любых врагов. У мастеров было преимущество: их оружие в длину достигало двух эмиолиусов, и потому при должной сноровке они могли загнать палангаев в угол. Вот только солдаты не дали взять себя в кольцо. Засверкали гладиусы. Исхак не успел понять, как короткие мечи вспороли животы мастеров.

   – Малец, нам надо идти, – не унимался Квинт.

   Он не сводил взгляд с развернувшейся в астуле битвы. Всего пять палангаев держали в страхе огромную толпу и с легкостью расправлялись с священнослужителями. Они словно порхали по воздуху, выделывая невероятные кульбиты. Ни одна костяная палка даже не коснулась их панцирных доспехов.

   – Это не палангаи, – сказал Квинт и нахмурился.

   Исхак с трудом разлепил губы.

   – Почему?

   – Они странно сражаются, – заметил бывший дворцовый министр. – Ты только взгляни! Палангаев не учат биться вне строя. Эти же напротив стараются уйти друг от друга как можно подальше.

   И правда: воины Безымянного Короля в случае опасности ныряли в толпу, наплевав на братьев. Вот только их тактика пожинала кровавые плоды. Исхак насчитал двадцать погибших священнослужителей. С каждой секундой смерть забирала в царство Юзона все больше людей.

   Вертя над головой костяную палку, мастер Преномен кинулся на двух палангаев. Казалось, учитель совсем не думал о своей безопасности – его подхватила и понесла кровавая волна безумного неистовства. В отличие от других мастеров он поменял тактику и старался больше атаковать, чем защищаться. На какое-то мгновение Исхаку даже показалось, что Преномен уподобился противнику: он превратился в стремительный смерч, который не могли остановить даже боги.

   И впервые за битву мастеру удалось выбить гладиус из рук палангая и сломать тому позвоночник одним точным ударом палки по шее. Противник рухнул на землю. Понимая, что необходимо продолжить натиск, Преномен поднял короткий меч и кинулся на врагов. И вновь запело оружие.

   Табард мастера превратился в окровавленные клочья, тело покрывали сотни мелких ран, однако он не сдавался. Исход сражения решила случайность. Учитель Исхака поскользнулся, потерял равновесие и рухнул на землю. Находившийся в двух шагах от него палангай не позволил опасному врагу подняться – одним мощным ударом он отрубил голову Преномену.

   Исхак не сразу понял, что кричит. Рука бывшего дворцового министра взяла его за тогу и повела вверх по лестнице. Он извивался, кусался и желал лишь одного: оказаться возле тела учителя. Нельзя бросать его там! Ведь горожане затопчут труп. И как же потом сжигать тело? Исхака не покидала уверенность, что на самом деле мастер жив. Конечно жив! Ведь боги, видя какая несправедливость творится в астуле старейшин, тут же воскресят всех погибших. Безымянный Король не позволит, чтобы невинные души попали в царство Юзона.

   Наконец в сознание прорвался настойчивый голос:

   – Соберись, малец!

   Слезы застилали глаза, было трудно дышать. Не в силах справиться с накатившими эмоциями Исхак прижался лицом к животу бывшего дворцового министра, не обращая внимания на едкий запах мочи. Он мысленно приказал себе остановиться, но ничего не получилось. Плачут только девчонки! Он не мог себе позволить горевать по ушедшему учителю. Из глубин памяти всплывали образы из прошлого. Только сейчас Исхак осознал, что все эти двенадцать лет мастер всегда был с ним. Преномен советовал, учил грамоте, тренировал боям на мечах и копьях... Заменял мать и отца. Потрясение, охватившее Исхака, не давала покоя, надрывало мальчишеское сердечко.

   – Малец, нам надо идти.

   Квинт отстранил от себя Исхака, наклонился и взглянул прямо в глаза.

   – Сейчас не время реветь, – сказал он. – Мастер не одобрил бы, если бы узнал, что его ученик вместо того, дабы спасти малышей, предается печали. Поплачешь потом!

   Кивнув, Исхак взял себя в руки. Бывший дворцовый министр прав – надо найти детей и запереться в комнате.

   Воздух, казалось, превратился в кисель, загустел. Приходилось делать невероятные усилия, чтобы сдвинуться с места. Тоска, охватившее сердце, пыталась дать о себе знать, но Исхак подавлял её. Он заставлял себя подниматься по лестнице. В голове копошилась лишь одна мысль: "Надо спасти несмышленышей". Постепенно душевная боль исчезла, однако на её место пришла ненависть. Исхак дал себе зарок расправиться с палангаями, убившими мастера. Он был уверен, что солдатам Безымянного Короля сегодняшняя резня сойдет с рук. Ведь не просто же так они напали на горожан?

   "Я отомщу. Обещаю, учитель. Они сдохнут, как алахамы".

   На площадке возле лестницы стоял Кахси. Впервые за долгое время Исхак увидел на лице брата выражение если не страха, то волнения. Одетый в безупречно черную тогу Кахси крепко сжимал в руках длинный нож. Видимо, один из мастеров прежде, чем оказаться на улице, приказал будущему демортиуусу охранять детей.

   – Учитель велел нам запереться в комнате несмышленышей, – сказал Исхак и замолчал не в силах больше выдавить из себя ни слова.

   Кахси взглянул на Квинта, нахмурился и, показав на него лезвием ножа, спросил:

   – Кто он?

   – Сейчас не время для разговоров, – ответил Исхак.

   Бывший заключенный попытался зайти в комнату детей, когда маленький служитель дагула приставил нож к его груди.

   – Не надо! – крикнул Исхак. – Это дворцовый министр, тупая ты голова! Его сегодня освободили из подземной тюрьмы по приказу богочеловека. Если ты его убьешь, то лишишься жизни!

   Кахси и Квинт долго смотрели в глаза друг другу.

   – Тогда почему от него так воняет? – спросил брат, убирая нож.

   – Потому что он долгое время провел в казематах, идиот.

   Исхак, сдерживая гнев, толкнул брата плечом и вбежал в комнату несмышленышей. Дети выглядывали в окна, наблюдая за тем, что творилось в астуле старейшин. Все они казались напуганными. Завидев Исхака, малыши принялись забрасывать его вопросами. Он старался говорить общими фразами, нёс какую-то ерунду про запланированное представление, однако успокоить их не смог. Посчитав детей, он позвал Квинта и Кахси.

   И только потом Исхак бросил взгляд в окно...

Глава вторая. Секст

   Юмента, территория вокруг астулы знати

   После горячки битвы у площади собраний голова работала с трудом. Он сидел на ступенях храма витамов и не отрывал взгляд от астульской стены знати. Все семь кудб окружили особняки, ожидая приказов высших военных начальников. Скоро должна была начаться битва: Безымянный Король планировал выкурить старика Флавия и молодого Прокола из надежных стен дома. И старейшины уговорили богочеловека отправить на переговоры претора-демортиууса. Если сегодня знать не оскалит зубы, то, возможно, удастся избежать лишних жертв...

   Секст смотрел на громадину особняка и не мог понять, зачем знати нужны такие огромные дома. Сотни комнат и коридоров, в которых легко заблудиться, давняя пыль на полках, вечные сквозняки – всё это делало жизнь в дворце невыносимой. К тому же шпионы докладывали, что Марциалы чурались богатств, предпочитая вести аскетичный образ жизни. И это при том, что семья была одной из самых богатых в Мезармоуте!

   Если не удастся договориться по-хорошему, то осада будет долгой. Высокие крепкие стены отлично защищали от врагов. И пусть даже получится ворваться в астулу, однако воины Флавия могли скрыться в особняке! Нельзя вести палангаев на убой! Какой бы не был противник – воинов необходимо беречь. Не стоит забывать, что так и не доказана вина Марциалов. Дуа – хитрая бестия. Потому рисковать нельзя.

   Демортиуусы построились на бешарской стороне астульской стены. Возглавлял их старейшина Кадарус. Закрыв глаза, он выплевывал лучи яркого света: Безымянный Король приказал потушить все жар-камни в особняке Марциалов. Неподалеку от черных плащей ровными рядами стояли четыре кудбы палангаев. Все они ждали приказа мисмаров, дабы превратить астулу знати в пепелище.

   Впервые за долгое время Секст не был уверен в своих силах. После того, как выяснилось, что он помечен знаком лжепророков, хотелось лишь одного – скрыться от всех. Вчерашние часы сна он потратил на чтение своих дневников, пытаясь найти связь с Пророком. Тщетно. Возможно, настойка умулуса помогла бы, но сейчас нельзя рисковать.

   Раб принес глиняный графин с водой. Поблагодарив его за хорошее служение, Секст стал жадно пить. Сегодня знаковый день. Знаковый для Безымянного Короля. Если не удастся уничтожить логово вероотступников, то вера горожан в божественность Владыки покачнется. Ведь проклятые лжепророки напали на людей в доспехах палангаев!

   Секст попытался вспомнить вероотступника, посмелевшего напасть на самого Безымянного Короля. Как он себя назвал? Гектором? Странное имя для человека, живущего в Юменте. Возможно, это прозвище. Секст в то время, когда воин попытался атаковать Владыку, стоял на балконе театра и потому всё хорошенько разглядел. Последователь единого бога отличался высоким ростом и крепким телосложением. На вид он казался моложавым – лет тридцать, однако короткий ежик волос был припорошен сединой. Пророк ли этот Гектор?

   Поднявшись со ступеней и отряхнувшись, Секст направился к воротам Марциалов. Сейчас всеми кудбирионами руководил старейшина Димир. Безымянный Король отправился в свой шатер возле площади собраний и готовился к предстоящей битве. Он казался потрясенным после нападения лжепророков. Никто не рассчитывал, что вероотступники пойдут так далеко. Лишь однажды на Безымянного Короля подняли меч... И случилось это более пяти каганамов назад...

   Секст прошел мимо отрядов палангаев и свернул в сторону главных ворот, ведущих на территорию Марциалов.

   Ему скинули веревку, дабы он поднялся по стене и оказался в астуле. Тяжелые кованые ворота так и не открыли. Больше всего старик Флавий боялся, что богочеловек воспользуется заминкой и попытается атаковать. Перемахнув на другую сторону, Секст огляделся. Возле небольшого кирпичного здания в три ряда стояли воины Марциалов. Человек сорок-пятьдесят. Закованные в железо они выглядели страшными несокрушимыми великанами. Возглавлял их Прокол Марциал в тяжелом панцирном доспехе.

   Секста у стены встретил старик Флавий, одетый всего лишь в белую тогу.

   – Что происходит, дагулы их дери?! – воскликнул он.

   От Марциала несло приторным запахом рогерса. Лицо было изнуренное и жалкое.

   – Я вас спрашиваю, претор! Почему возле астулы так много палангаев? И где мой сын?

   Секст рассматривал старика внимательно, следя за каждой мышцей:

   – А вы разве не знаете, прокуратор? На выступлении ваши люди напали на Безымянного Короля. На что вы рассчитывали? Все вероотступники будут мертвы.

   – Где мой сын? – повторил вопрос Флавий, сдерживая гнев.

   – Посажен в тюрьму вместе с Паррой. Я послан к вам, чтобы обследовать особняк. Если я не вернусь через три часа, то Владыка начнет осаду вашего дома, прокуратор. Поэтому в ваших же интересах позволить мне всё проверить. Это не займет много времени. В любом случае вам придется распустить армию и открыть ворота, если не хотите, чтобы ваша голова оказалась на пике.

   – Вы мне угрожаете?

   Секст покачал головой:

   – Так велел мне передать сам Безымянный Король. Он очень разочарован, что, возможно, один из его преданных прокураторов выбрал путь вероотступника. К тому же есть кое-какие доказательства вашей виновности.

   Флавий сглотнул, оглянулся:

   – Какие же? Я ничего не понимаю, демортиуус.

   – Меня зовут Секст.

   – Хорошо, – буркнул старик.

   – Я бы тоже хотел вам задать вопросы, прокуратор. Почему ваш внук, Прокол, носит доспех? Почему солдаты готовы к бою?

   Флавий оскорбился:

   – Мы готовились к тому, что великий Безымянный Король посетит нашу астулу. Моя внучка Карина устроила пышный праздник, дабы встретить Владыку по достоинству. Я помню свои корни, демортиуус! Я прирожденный воин! Мои дети и внуки – прирожденные воины. Владение гладиусом у нас в крови! Я хотел показать своих воинов Безымянному Королю! Только он сможет оценить их по достоинству.

   – Звучит убедительно, – сказал Секст и улыбнулся.

   Флавий скривился, словно укусил кислый плод:

   – Я надеюсь, вы объясните мне, что происходит. На Короля напали? Кто? И зачем? Я бы мог дать своих людей, если нужно.

   – Услуга за услугу, прокуратор, – сказал Секст. – Позвольте, я осмотрю дом. По пути всё расскажу. Возможно, произошла ошибка.

   Старик кивнул и жестом приказал ему следовать за ним. При каждом шаге он заметно хромал, хотя Секст сразу догадался, что Флавий притворялся. Они подошли к отряду, Прокол поклонился демортиуусу.

   – Я рад вас видеть, претор, – без тени сарказма сказал юноша. – Дедушка и я заметно обеспокоены тем, что палангаи окружили астулу. Надеюсь, что мои мать и отец находятся в безопасности. Мы услышали шум, затем увидели, как горожане разбегались по Юменте. Пришлось спешно закрыть ворота.

   – Бунт, – зловеще сказал Секст. – Лжепророки устроили бунт. Безымянный Король хотел просто убедиться, что вы не держите врагов Мезармоута у себя.

   Прокол нахмурился.

   – Где отец? – спросил он.

   – В безопасности, – уклончиво ответил Секст.

   Кашлянув, старик Флавий повел его к самому большому особняку. Два дома Марциала поражали воображение высотой и искусными барельефами на стенах. Казалось, в них жили великаны. Каждая дверь, каждое окно или колонна выделялись огромными размерами. Хозяева всем своим видом показывали, что их род самый знатный и богатый. К тому же удача постоянно сопутствовала им: Марциалы на своей территории обладали самой мощной водонасосной башней и пятью складами, в которых пылились десятки ментумов зерен фоенума. И в случае осады старик мог долго обороняться.

   Слуги Флавия распахнули тяжелые кованые двери с искусной гравировкой на ручках. В ноздри ударил сладкий густой запах, словно здесь обитал рой хунфусе. Из проема потянуло теплом. Секст взглянул на старика и юношу и протянул руку, давая понять, что он будет идти позади них. Марциалы послушно исполнили просьбу гостя.

   Внутри особняк выглядел куда скромнее, чем снаружи: бесконечные голые стены, безликие, как ледяная пустыня, мраморные плиты на полу и скрывающиеся во тьме потолки. Каждый шаг сопровождался звенящим эхом. Секст отметил, что после того, как старейшины погасят все жар-камни в астуле знати, особняки Марциалов полностью погрузятся во тьму. Необходимо было узнать, не припрятал ли старик где-нибудь масло нуци на случай осады...

   – Сколько всего у вас людей? – спросил Секст, обращаясь к старику.

   Флавий опустил голову, пожевал губы. Было видно, что он не хотел выдавать столь важную информацию. В конце концов, он потратил не один год, дабы натренировать солдат.

   – Около восьмидесяти, – вместо деда ответил Прокол. – Тридцать слуг и одна кудба солдат.

   Секст кивнул и продолжил осматриваться. Взглянув на пол, он с удивлением обнаружил, что оставляет хорошо заметные следы в пыли, которая толстым слоем покрывала весь особняк. Из-за грязи пузатые циклопичные колонны, казалось, были сделаны из рыхлого камня.

   Заметив его замешательство, старик сказал:

   – Мы не живем здесь. Возле дома есть лестница, ведущая сразу же на второй этаж. Там и обитает вся наша семья.

   – А слуги? – спросил Секст. – Вы позволяете пыли и грязи разрушать семейное имение?

   – Слуг всего тридцать, – опять вместо деда ответил Прокол. – Людей не хватает на два особняка. Впрочем, какое это имеет отношение к вашему делу, претор?

   Старик бросил на внука гневный взгляд:

   – Замолчи, Прокол. Не забывай, что перед тобой стоит воин дагулов! Если ты еще раз дерзнешь претору-демортиуусу, то я прикажу высечь тебя прямо перед ним!

   Лицо юноши залила краска стыда.

   – Простите его, – обратился Флавий уже к Сексту. – Он еще слишком юн. Горячая кровь мешает здраво мыслить. Поймите, претор: мы, Марциалы, по-прежнему остаемся простыми людьми. Нам не свойственна любовь к роскоши. Мы воины, как я уже говорил. Для жизни вполне хватает койки и двух пар одежд. Я постоянно повторяю себе: Флавий, твои предки были простыми горожанами Юменты, решившими отстоять город.

   Секст хмыкнул. Хорошо стелет. Однако не делает ли он это для того, чтобы усыпить бдительность? Они уже прошли несколько залов, однако кроме пыли и тьмы, затаившейся в углах, ничего не удалось обнаружить. Старик охотно показывал гостю все комнаты, позволял заглядывать под лестницы и в шкафы. Если бы вероотступники действительно попытались спрятаться в особняке Марциалов, то должны были бы остаться следы. Куда Флавий мог их спрятать?

   – Мне необходимо осмотреть подземные ярусы, – сказал Секст после того, как они вновь возвратились в главный зал.

   Дед с юношей переглянулись. После недолгих препирательств друг с другом Флавий привел гостя в маленькую тесную комнату, которую можно было бы принять за кладовую, вместе с внуком отодвинул костяной шкаф и кивком показал на металлическую дверь. За ней оказалась каменная лестница, уводившая вниз. От земляных стен тянуло мертвячим холодом. Спускаться пришлось долго.

   Секст не мог понять, почему старик с парнем шли без охраны. Даже в особняке никого из солдат не было! Неужели Марциалы настолько верили в свое мастерство владением гладиуса, что не страшились демортиууса? Или разыгрывали представление перед наивным гостем? Секст приметил, что на ступенях не было ни пылинки. Следовательно, в подземные ярусы часто спускались. Однако по пути в секретную комнату он не увидел чужих следов. Картинка в голове не складывалась.

   Вскоре лестница вывела к длинному узкому коридору, в котором даже двум людям стало бы вместе тесно. На стенах через каждые пятнадцать шагов горели жар-камни в металлических светильниках.

   – Вы первый, кто посетил наши казематы, – заметил старик, широко улыбаясь.

   – Зачем они вам?

   – Солдатам порой необходима взбучка. К тому же и у нас бывают воры, убийцы. Марциалы предпочитают не обращаться к юментским консулам. Мы вершим правосудие сами.

   Порой до ушей доходила волна ужасающих звуков: вопли, лязг металла, рев зверей. Однако к удивлению Секста старик вел его по всем камерам, разрешая все тщательно осматривать.

   – Мы не прячем лжепророков, – сказал Прокол, бросая злобный взгляд на гостя. – Как вообще кому-то пришло в голову, что Марциалы способны на такое?

   Флавий, проигнорировав вопрос внука, как бы скучающим тоном произнес:

   – Вы, претор, говорили, что у Безымянного Короля есть доказательство нашей вины. Мне бы хотелось поподробнее об этом узнать. Кажется, я догадываюсь, кто мог нас оклеветать. Это Дуа Нокс? Я прав?

   Секст остановился и засмеялся. Это был спокойный, тихий смех совершенно уверенного в себе человека. А ведь старик прав! Дуа могла воспользоваться удобным моментом, дабы уничтожить давнего врага. Но старейшина Димир сообщил, что она дала ему фигурку с длинной шеей лжепророков. Откуда болванчик мог появиться у нее?

   – Вы правы, – сказал Секст. – О вашей вине рассказали Акиф Дахма и Дуа Нокс.

   – И они представили убедительное доказательство? – спросил старик, улыбнувшись.

   – Не совсем, – уклончиво ответил Секст. – Иначе меня не было бы здесь.

   – Претор, будь я вероотступником, то ни за что не согласился бы на переговоры! Передайте Безымянному Королю: я отдам жизнь за Владыку!

   От взгляда Секста не ускользнуло то, что Прокол с силой сжал кулаки. Его лицо исказила болезненная гримаса. Видимо, он еле сдерживался, дабы не покинуть астулу знати и насадить Дуа на пику. В тусклом свете жар-камней его панцирный доспех ярко переливался зеленым и синим цветами.

   – Я думаю, что теперь вам все ясно, – сказал старик. – И в скором времени Безымянный Король отпустит моего сына.

   – Еще не проверен второй особняк.

   Флавий тяжело вздохнул:

   – Пусть люди богочеловека зайдут на территорию Марциалов. Я открыт для любых переговоров.

   За спиной Секста послышался высокий, пронзительный, женский крик. Вздрогнув, претор повернулся в сторону звука.

   – Кто находится в последней камере? – спросил он.

   Прокол сплюнул, скривил губы:

   – Тварь, отказавшаяся от законов семьи.

   – В камере сидит моя внучка, – пояснил старик. – Точнее, уже бывшая. Она не захотела выйти замуж за брата и тем самым отреклась от Марциалов. Я отдал её солдатам, дабы они усладили чресла.

   Нахмурившись, Секст спросил:

   – Как зовут вашу... внучку?

   Флавий обернулся, словно боялся, что разговор услышат.

   – Мора, – ответил он. – Я надеюсь, вы, претор, понимаете, что она сама вынудила меня так поступить. Законы семьи ценятся у нас выше остальных.

   – Покажите мне её.

   Флавий улыбнулся кончиками губ и вместе с Проколом направился к камере бывшей внучки. Секст понял, что настало его время: он молниеносно выхватил гладиус, накинулся на юношу, перерезал тому горло, а затем воткнул лезвие в грудь старику. Не прошло и четырех секунд, как Марциалы оказались на холодном полу, захлебываясь собственной кровью. Флавий непонимающе смотрел на Секста, схватившись за лезвие короткого меча голыми руками. Его лицо нервно подергивалось, ноздри хищно раздувались. Старик из последних сил боролся за жизнь. Однако вскоре глаза главы Марциалов остекленели, и дух покинул тело.

   Секст повернулся к юноше. Прокол валялся в углу коридора, держась за перерезанное горло. Кровь хлестала из раны пульсирующим потоком, подгоняемая ударами сердца. И сколько бы молодой Марциал не пытался остановить её – ничего не получалось. Смерть была неминуема. Секст убрал руку юноши с шеи, позволяя алой жидкости побыстрее вытечь из плоти, затем нежно провел тыльной стороной ладони по бледным щекам Прокола.

   – Так надо, – сказал он. – Надеюсь, в царстве Юзона ты не будешь знать боли. Я соболезную тебе.

   Поднявшись, Секст направился к камере внучки Флавия. Пламя жар-камней, вплавленных в стену, колебалось при каждом его шаге, отчего подземные казематы то и дело наполнялись тенями. Легкий сквозняк приносил с собой запах хмельной настойки умулуса и жареного мяса.

   Секст заглянул в небольшое окошко на двери камеры. Внутри помещения на грязном полу лежала голая девушка. Всё её тело превратилось в сплошную гематому: из сломанного носа обильно текла кровь, на лбу раздувался огромный синяк, на животе змеились порезы от ножа, пальцы на левой руке были неестественно вывернуты, а груди покрывала розоватая смесь спермы и грязи. Хмыкнув, Секст перевел взгляд с внучки Марциалов на распахнутую дверь внутри камеры. За большим столом веселились солдаты.

   Увидев нежданного гостя, Мора протянула искалеченную руку к нему. В её глазах стояли мольба и мука. Секст отрицательно замотал головой и медленным шагом двинулся к трупам старика и юноши.

   Тяжело дыша, он облокотился спиной о декоративные балясины балкона. Кровь мощными толчками ударялась в барабанные перепонки. Казалось, что еще чуть-чуть – и сердце остановиться от напряжения. Пришлось приложить массу сил, дабы успеть вовремя устранить членов семьи Марциалов. Секст распахнул мешок и пересчитал головы: старик Флавий, Прокол, Карина, Корвин, Кирвин... С детьми пришлось повозиться. Головки Тита и Гнеи не поместились в сумку, поэтому он насадил их на гладиус.

   Мору он оставил в живых, но лишь по приказу Безымянного Короля. Богочеловек ясно дал понять, что из всей большой семьи Марциалов должен был остаться один. И удача повернулась лицом к внучке Флавия. Хотя в любой момент охранники сейчас могли лишить её жизни. Хотелось надеяться, что палангаи вовремя доберутся до подземных казематов.

   Как только Секст досчитал до десяти, жар-камни во всей астуле знатных прокураторов погасли. Зал, выводивший на балкон, погрузился во тьму. Отлично. Если солдаты Марциалов все-таки решатся на битву, то он сможет спрятаться в доме. Хотя вряд ли они пойдут против богочеловека без своих предводителей.

   Безымянный Король оказался прав: Дуа и Акиф врали с самого начала. Они решили воспользоваться моментом, дабы избавиться от мощного конкурента. На территории Марциалов не было вероотступников. Владыка перехитрил знать: он сделал вид, что поверил Ноксам и Дахма, и осадил астулу. Однако преследовал другие цели. Во-первых, убедиться во вранье Дуа. А во-вторых, уничтожить власть Марциалов. Мартин и Парра оказались в тюрьме. Все остальные члены их семьи были убиты. Дуа и Акиф в скором времени также попадут в подземные казематы. С этого дня астулы знати больше не существовало. И теперь оставалось найти логово лжепророков и уничтожить его.

   Отдышавшись, Секст поднялся, вытащил из внутреннего кармана плаща миниатюрный жар-камень и, прочитав заклинание, заставил его ярко вспыхнуть. После чего помахал пламенем, делая знак своим людям. Всё складывалось как нельзя лучше. Затем он вытащил из сумки голову старика и заорал во всю мощь:

   – Солдаты! Ваш хозяин мертв! Теперь вы свободные люди!

   С этими словами Секст кинул голову Флавия в сторону казармы. В гробовом молчании та упала в пыль и покатилась к отряду воинов Марциала.

   – Больше не надо никому служить! Больше никто не будет вас мучить! Узурпаторы мертвы. Безымянный Король отпускает вас всех! Сейчас вы откроете ворота и впустите палангаев на территорию особняка. Если же пойдете против воли богочеловека, то погибнете.

   Секст вновь опустил руку в мешок, достал за волосы голову Прокола.

   – Вас ждет та же участь в случае осады! – проорал он. – Я, претор-демортиуус, предлагаю мир!

   Пять десятков солдат молча смотрели на него. Ни один не пытался поднять меч. На лицах некоторых играла радостная улыбка. Похоже, сегодня удастся избежать кровопролития. Все-таки Флавий был жесток и за малейшую провинность пытал своих людей. Да и зачем сражаться против старика, когда его голова валяется в пыли?

   – Если вы пустите палангаев, то Владыка обещает дать вам дома в Юменте! Сможете жениться, завести детей! К тому же вам разрешено вступить в ряды воинов богочеловека!

   Один из солдат отделился от группы, подошел к голове Флавия. Казалось, он стоял перед ней целую вечность, решаясь на отчаянный поступок. Секст боялся, что сейчас воин призовет своих братьев сражаться против людей, убивших его хозяина, но тот неожиданно плюнул на отрубленную голову и бросил гладиус в песок. Остальные солдаты тоже не решились разыгрывать из себя героев: они выкидывали короткие мечи и вставали на колени.

   – Безымянный Король никого из вас не забудет! – прокричал Секст, улыбаясь.

   Бунта не будет.

Глава третья. Безымянный Король

   Юмента, шатёр богочеловека

   Громыхая доспехами, я подошел к костяному столу, на котором слуги расправили старую карту Юменты. Мысли метались, давили на черепную коробку, не позволяя сосредоточиться на чем-то одном. Чтобы хоть немного успокоиться, взял бокал и чуть отхлебнул холодной воды. Зубы больно свело. Я попросил старейшину Димира сделать жар-камни ярче. Совершив несколько пассов руками и выплюнув яркий белый свет, он дотронулся до пламени в металлическом треножнике, и сумрак исчез. Мастер Гуфран, хмыкнув, плюхнулся на кресло с высокой спинкой, уставился на карту.

   Я оглядел шатер и мысленно смирился с тем, что придется какое-то время терпеть неудобство и духоту. В конце концов, враг будет уничтожен, и всё вернется на круги своя. Вспомнилась мудрая присказка Пиктора Трога: "Что не излечивают лекарства, то исправляет железо". Как только претор-демортиуус Секст вернется от Марциалов, направлю войска... Куда?

   – Есть какие-нибудь мысли? – спросил я старейшину и мастера.

   Те переглянулись и уставились на карту. Учитель Гуфран последние несколько часов сокрушался, что не оказался рядом со мной, когда вероотступники напали. Он в то время находился в здании консулов на другом конце Юменты. В отличие от моего доспеха его бронзовая броня ярко блестела в свете божественного пламени. И это тяготило Гуфрана. Когда старейшина еще не вернулся из колонны перехода в Венерандум, мастер признался, что впервые за долгое время чувствовал себя неуютно в окружении палангаев: он-то сидел у консулов, когда солдаты сражались.

   Старейшина взял золотую монетку со стола и положил её на то место на карте, где находилась астула знатных прокураторов.

   – Возможно, Дуа и Акиф не наврали нам, – сказал он. – И враг действительно прячется в доме Марциалов.

   Я замотал головой.

   – Маловероятно. Слишком навязчиво вела себя Нокс. И фигурка единого бога не является доказательством вины. Меня больше интересует вопрос, откуда она взяла её? В любом случае Секст скоро сообщит нам о своем наблюдении.

   Гуфран бросил отеческий взгляд на меня и спросил:

   – Ваше Высочество, а что вы думаете о лжепророках? Где их логово?

   Я спокойно взял три золотых таланта, покрутил в руке.

   – Мне не даёт покоя мысль, с какой легкостью враги расправились с четырнадцатью демортиуусами. Давайте рассуждать логично. Наши три отряда находились в разных частях города. Один отряд во главе с претором Секстом патрулировал дома на западной стороне Юменты, второй – проверял фермы, а третий – был неподалеку от здания консулов. – Я разложил монетки по нужным местам на карте. – Сначала вероотступники убили обычного палангая возле площади, тем самым заставив претора Секста тут же направиться на место преступления. И в то же самое время наши враги напали на отряд демортиуусов у ферм. Вам ничего не кажется подозрительным?

   Мастер Гуфран нахмурился, провел рукой по бритой голове. Казалось, было слышно, как его мысли лихорадочно работали. Незнакомый человек, впервые встретившись с ним, принял бы учителя за недалекого и глупого вояку: мастер постоянно переспрашивал собеседника, сыпал странными вопросами, не касавшимися дела. Однако на самом деле Гуфран обладал невероятной способностью просчитывать чужие действия на много ходов вперед. Сам он не однократно хвалился мне, что еще ни один житель в Мезармоуте так и не смог выиграть у него в аструме.