Текст книги "Жесть"

Автор книги: Александр Щеголев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

…Погибла девочка, ученица второй гимназии. Той самой гимназии, что располагалась неподалеку от перекрестка, где маньяк начал свою охоту. Шестнадцать лет было девочке. Выпускной класс, Маша Коровина…

{Черт, какая симпатичная, подумала Марина, рассматривая фотопортрет. Розовощекая Машенька улыбалась. Мальчишки, конечно, дрались из-за нее, а мама запрещала ей поздно возвращаться домой… внутренне содрогаясь, Марина взяла фотографии с места преступления…}

Нашли ее с перерезанным горлом. В жуткой кровавой постели. Раздетую донага, изнасилованную. Причем, в квартире ее же классного руководителя.

Преступника взяли на месте преступления – этот, с позволения сказать, педагог даже не думал пускаться в бега. Был он не в себе, бросался на милиционеров с ножом – голый, украсивший лицо и грудь боевыми узорами. Краской ему послужила кровь ученицы. Связанный по рукам и ногам, он продолжал бесноваться: орал, пускал пену … короче, в отделение его не повезли, сразу в психиатрическую больницу на экспертизу.

А в квартире у него обнаружились потрясающие сюрпризы! Этакий походный баул. Внутри – пила по металлу. Ножовочное полотно со следами крови. За столько месяцев поленился вымыть? Псих, он и есть псих… Кровавые тряпки. Моток проволоки – идентичной той, которой были связаны жертвы шестимесячной давности.

Отпечатки пальцев учителя совпали с найденными в квартирах обезглавленных жертв.

Свидетели – те, что видели предположительного убийцу женщины-кошатницы, – его опознали.

Это был он, серийный маньяк. Нашли-таки…

Неувязка получается, с неудовольствием подумала Марина. Кто вызвал ментов, не сам же безумец? Каким образом его взяли – на еще теплом трупе?.. Лакуна в документах. Откровенная лакуна…

И вообще. Другие жертвы он не насиловал, а для этой почему сделал исключение. Вся привычная схема была убийцей порушена – вся без исключения! Тогда как образ действий для маньяка-шизофреника, ритуал, – это святое.

Странно и нетипично выглядело убийство Маши Коровиной. Еще один вопрос на заметку…

Она рылась в деле, ощущая пальцами все нарастающее сопротивление – то ли воздуха, то ли бумаг. Ощущение было почти физическим. (Как же я устала…) Хотелось опрокинуть стол, вскрыть последнюю банку джин-тоника, выхлебать ее залпом и шваркнуть об стену (как же мне все это осточертело…)

Досье на сумасшедшего учителя оказалось удивительно тощеньким. Не женат, бездетен, хотя мужику почти сороковник. Ну да, чудак по жизни. С органами юстиции или психиатрического контроля благополучно не пересекался. Был в числе лучших педагогов гимназии, преподавал русский и литературу в старших классах. Работал классным руководителем в том классе, где училась зарезанная им Маша Коровина. Организовал при школе факультатив, который назвал «Клуб духовных личностей», в рамках которого проводил психологические тренинги – по крайней мере, формально. В материалах следствия эта новация именовалась не иначе как «сектой», что, похоже, было правдой. Маша дважды пыталась покончить с собой – как выяснилось, именно после этих занятий.

Никто из коллег и заподозрить не мог, с кем он сидит рядом на педсоветах…

– Короче – ша! – произнесла Марина вслух.

Про секту – потом.

Про случаи суицида – потом.

Примерно через месяц интенсивного лечения в больнице им. Кащенко маньяк стал контактен. Начал давать осмысленные показания. И наконец-то прояснились мотивы его диких поступков.

Его мотивы…

Нет, тоже не сейчас! Марина лихорадочно перетряхнула сумочку и нашла упаковку антидепрессанта. (Всё, не могу больше…) Прежде чем выдавить из фольги таблетку – помедлила. Посмотрела на банку джин-тоника… вспомнила о тех двух банках, которые она прикончила за вечер… алкоголь усиливает психотропы, значит – либо то, либо это… надо выбирать…

Она бросила лекарство обратно в сумочку и вскрыла банку. Опять помедлила. Вытащила флакон с таблетками, который дал ей добрый доктор Федор Сергеевич, высыпала штук десять себе на ладонь…

И заплакала.

…В девять вечера, когда пришел охранник – закрывать этаж и все тут ставить на сигнализацию, – Марина как раз уходила домой.

ВНЕ ВРЕМЕНИ

– Сегодня, коллеги, мы начнем с теста, – говорит человек за учительским столом. – Проверим ваше умение подчиняться. Согласитесь, каждый, кто претендует кем-то или чем-то управлять, обязан уметь и подчиняться. Настоящий лидер подчиняет себя нуждам коллектива. Настоящий праведник подчиняет себя нравственным законам…

– А ученик полностью отдает себя учителю, – бросает Васильев с места. – Иначе «парашу» схлопочет.

Васильев – известный «приколист». Преподаватель улыбается:

– Гармоничная личность, коллеги, подчиняется не чужой воле, а требованиям, которые считает разумными и законными.

Поднята рука.

– Господин председатель, разрешите возразить, – встает отличница Беляева. – Бывает, что обстоятельства сильнее нас, и чужая воля входит в эти обстоятельства.

Председатель Клуба – и есть учитель. Класс выбрал его в начале учебного года. Единогласно.

– Во-первых, мы не рассматриваем крайние случаи, когда речь идет о том, чтобы просто выжить. Во-вторых, даже самые тяжелые обстоятельства определяются законами Мироздания, коих мы познали лишь малую часть. Подчиниться законам Мироздания – не стыдно, а разумно. Вы согласны?

Беляева кивает. Умилительно серьезная девушка.

– С вашего разрешения, перейдем к тесту. Приготовьте ручки. На всё дается три минуты.

Учитель раздает листки с заданиями. Гимназисты сидят за столами – такие разные и такие одинаковые. Одинаково свободные… Новые люди, думает человек. И сами этого не знают.

Он счастлив.

– Что за бред! – раздается чей-то возглас.

– Да не буду я этого делать!

– А чё, прикольно!

Началось…

Задания теста просты и предельно понятны. Пункт первый: «До того, как что-нибудь сделать, внимательно все прочитайте». Пункт второй: «Напишите ваше имя в правом верхнем углу листа». Пункт третий: «Нарисуйте пять квадратов, в каждом квадрате поставьте крестик»… И далее:

«Напишите номер своего телефона».

«Громко объявите номер, который вы написали, – так, чтобы всем было слышно».

«Сосчитайте вслух в обратном порядке от 10 до 1».

«Встаньте и громко крикните: “Я ПОЧТИ ЗАКОНЧИЛ”».

«Проделайте в листе острием ручки три маленькие дырочки».

«Скажите любому из ваших соседей “ДАВАЙТЕ С ВАМИ ДРУЖИТЬ“…»

Никто не отказался от теста, все работают. Атмосфера веселая, шумная, восхитительно живая. Провозглашаются номера телефонов (в основном, мобильников); кто-то считает цифры в обратном порядке, старясь не сбиться, кто-то вскакивает и браво орет: «Я почти закончил!», кто-то уже протыкает ручкой лист бумаги. Лишь остряк Васильев сидит молча и смотрит в листок, ничего не делая… неужели он догадался о подвохе?

Кто-то доходит до последнего пункта – и на мгновение костенеет…

Последний пункт гласит:

«Теперь, когда вы всё внимательно прочитали от начала до конца, – еще раз перечитайте задание №1 и выполните ТОЛЬКО задание №2».

Учитель наблюдает за творящимся в классе безобразием, которое сам же вызвал, и улыбается. Он один пока знает, что тест на самом деле – вовсе не на умение подчиняться. Тест – на внимательность. Когда все закончат, он об этом торжественно объявит.

Те из учеников, которые закончили первыми – и первыми поняли, как красиво их «обули», – сидят тихо, как мышки, с ухмылками посматривая на бурлящую вокруг деятельность.

И вдруг, вдруг, вдруг…

Оглушительно сдвинут стол – это встает Машенька Коровина. Закусив губу, она изо всех сил лупит по щеке своего соседа Романа Ленского, цокает через весь класс к двери – вся пунцовая, – и уходит.

Могильная тишина.

– Что случилось, Рома? – сохраняя самообладание, спрашивает учитель.

Юноша отворачивается к окну. Объясняет отличница Беляева:

– Она сказала ему: «Давайте с вами дружить». А Ленский ей: «Со шлюхами не дружу»…

– Не врубаюсь, что здесь делать-то надо? – в полной тишине вопрошает Васильев. Он по-прежнему тупо изучает листок с заданиями перед собой…

…Мертвенно-синий свет не дает заснуть.

А может, сну мешает нарастающее в груди возбуждение?

Возбуждение… Какое интересное, почти забытое ощущение – хочется что-то предпринять, что-то совершить. Дотянуться руками до стен – и раздвинуть их, разорвать изнутри. Это называется «воля», думает человек. Воля к жизни. У меня есть воля к жизни…

Видения не так реальны, как были совсем недавно. Это, собственно, и не видения вовсе, а просто воспоминания… и человек, лежащий на больничной койке, отчетливо понимает, что недавно у него были именно видения… понимает также слово «недавно»… а также то, что он – на больничной койке… он многое теперь понимает.

ОНИ назвали мои занятия с детьми «подменой ценностей»! – внезапно вспыхивает человек. Подмена ценностей – это когда под видом хорошего дела учат чему-то противоположному. ОНИ меня обвинили в том, что… Кто – ОНИ? Демоны в сером. Они решили, что мои занятия пагубно влияют на детей, и передали меня еще более страшным, по-настоящему беспощадным демонам. Тем, которые в белом… круги Ада и слуги Его, как выяснилось, окрашены в разные цвета… что же ты наделала, Машенька? Пощечину, которой ты наградила Рому, можно и нужно простить… а Роме – можно посочувствовать, страдает мальчик… но зачем же – ТАК?

Зачем – бритвой по руке?

Что ты хотела нам всем доказать, Машенька?

Жизнь – страдания. Развитие души – путь по ступеням страданий.

Будь оно все проклято…

Демоны в сером – это милиционеры, понимает человек. Ми-ли-ци-о-не-ры. Химеричные слуги Круга Первого.

Очередной взрыв Понимания не приносит ему радости, потому что в найденном слове он не находит ничего приятного.

А демоны в белом – это… да ведь это…

Врачи.

Вторник-среда, ночь. КОРОЛЕВА РОКА

Марина называла эти приступы «хандрой». Существовали и другие красивые слова: сплин, меланхолия; были и попроще – тоска, уныние… На самом же деле ей, конечно, являла свой лик нормальная, стопроцентная депрессия. Медицинский термин. Составной элемент бытия. Жуткая скользкая тварь, которая приходит и уходит, когда ей вздумается – вне зависимости от жизненных обстоятельств. Демон с кожистыми крыльями…

Диагноз.

Нужно было встать и покормить себя. Кинуть яйца на сковородку… или макароны в кипяток бросить… да хотя бы хлеб маслом намазать… не хотелось. Давно нужно было спать, завтра предстоял трудный день, – не было на это сил. Поплакать бы… нет, не плакалось.

Марина находилась в своей квартире одна. Сидела на постели, поджав ноги, упав спиной на стену, и смотрела в бесконечность. Что она там видела? Бог весть… Кровати здесь не было, постель располагалась прямо на полу. Вообще, в комнате ничего лишнего: телевизор, бумбокс, торшер, столик с компьютером. Привычный беспорядок, все разбросано – одежда, книги, пачки сигарет, диски, разнообразные упаковки. В углу архив – залежи газет и журналов с ее, Мариниными, публикациями.

Осенние сапоги – почему-то на подоконнике. Ах, да, сама же вытащила. Обещали похолодание.

Сумрак: горел только торшер…

Квартиру она вычистила от мебели три года назад, после смерти Вадима. Все выбросила, буквально все! Стенку, двуспальный диван… стол, стулья… попросила мужиков вынести во двор и оставить – все, что могло напомнить ей о муже. (Через час ничего этого во дворе уже не было – кому-то крупно повезло.) Собственно, квартира принадлежала Вадиму. Марина прописалась в ней, счастливая новобрачная… и вскоре унаследовала – после смерти владельца.

Три месяца счастья. Жаль, детей не успели завести. Правда, жаль.

Вещи выбросила, но воспоминания остались. От пухнущей головы так просто не избавишься, для этого маньяк с пилой нужен…

Она заставила себя взять газету, лежавшую на подушке. Специально ведь приготовила, отыскала в своем архиве. Александр со своими идиотскими знаками внимания разбередил прошлое.

«Правда жизни» семилетней давности. Разворот, посвященный гибели четы Львовских. Желтая бумага, поблекшие фотографии… Материал носил название «ПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ ПРАЗДНИКА». Подзаголовок: «СМЕРТЕЛЬНАЯ БИТВА ПЕРЕД ВРАТАМИ РАЯ». Тяжелая, конечно, история. Следователь, помнится, даже слушать не хотел, что Алексей Львовский не виновен. Оно и понятно: быстрее и проще все свалить на сына-психа… Марина успела побеседовать с подозреваемым, когда тот еще сидел в КПЗ. Потом его отправили в СИЗО (туда проникнуть было бы почти невозможно), потом вроде бы в какую-то психушку… в общем, за окончанием этой истории Марина не гонялась, за судьбой подследственного не следила. Текучка, проклятая текучка…

Он был определенно не виноват. Алексей – это жертва, а не преступник.

Семь лет назад, 12 июня, как водится, праздновали День России – с вечерним салютом, с фейерверком. А утром Львовский-старший неожиданно среагировал обострением болезни. Душевной болезни. Отец Алексея был шизофреником – в стадии ремиссии. Марина тогда проконсультировалась и выяснила: вполне вероятно, что именно салют – с грохотом и фантастическими небесными огнями, – стал детонатором бредового «озарения». Квартира их располагалась в историческом центре, из окон было отлично видно небо над рекой… По словам Алексея, отец всю ночь не спал, о чем-то думал, а утром объявил, что старинное зеркало (в семье его называли «Павловским»), стоявшее в гостиной между двумя окнами – это вход в рай… нет, не так: Вход в Рай, с прописных букв. Сначала отец пытался затолкать в зеркало свою жену, мать Алексея; она сопротивлялась… короче, так вышло, что он промахнулся и вытолкнул женщину в окно. Пока сын выбирался из ванной и бежал матери на помощь – все было кончено. Отец хотел то же самое проделать и с ним, завязалась борьба, в результате которой в окно выпал уже сам Львовский-старший…

С Алексеем случился психотический шок. Молодой мужчина все забыл – подчистую. На следствии повторял, как заведенный, слова отца – про ангелов, про Вход в Рай. Реакция слуг порядка на такое поведение ясна… Впрочем, острый психоз у него быстро прошел – еще в КПЗ. Он вспомнил, что и как было на самом деле, но кто ж его теперь слушать бы стал? Вот тогда и появилась в его жизни Марина, молодой криминальный репортер…

Алексей был в чем-то прав, когда говорил незадолго до смерти, что Марина единственная отнеслась к нему по-человечески. Да, она поверила ему. Напечатала статью, в которой рассказала правду. Статья, само собой, никакого влияния на следствие не оказала… зато через столько лет – вон как аукнулась!

Марина отбросила газету в сумрак.

Вчера, перед оцепленным загородным домом, менты сказали – мол, накануне ночью кто-то из соседей устроил у себя на участке праздник. С фейерверком.

Фейерверк…

Не объясняет ли этот факт все дальнейшее? Семь лет назад праздничный салют стал «детонатором», запустившим (возможно) локальный взрыв безумия у родителя Алексея. Нынешняя история повторяет прежнюю: вновь обезумевший человек ищет Вход в Рай… и находит его – при помощи снайпера. Вновь – после ночного фейерверка. В конце концов, Алексей Львовский – сын своего отца…

Этот факт не объясняет, зачем его застрелили, подумала Марина. Только-только мужик начал что-то говорить о своем брате…

Кстати! Брат Львовского… Не было у него брата, по крайней мере семь лет назад. А если был – никак не проявлялся. Во всяком случае, когда Марина готовила статью, когда интервьюировала разных связанных с этим делом людей, о существовании второго сына у погибшей четы Львовских никто не упоминал.

Может, его и нет? Плод больной фантазии, побочная ветка бреда?

Все может быть.

Есть способ что-то прояснить – попытаться поговорить с вдовой Алексея. Найти ее саму, найти к ней подходы…

И кто такой «старшо́й», указанный в качестве адресата на конверте? Не мертвый же отец Алексея, Львовский-старший?! Хотя, с этих психов станется – записки покойникам писать… Или «старшо́й» – как раз гипотетический брат? Впрочем, даже если отбросить тот вариант, что адресат Алексеем придуман, реальных вариантов тоже хватает. Например, командир взвода, в котором служил Алексей. Заведующий кафедрой в политехе. Просто друг-приятель, офицер какой-нибудь, получивший кличку вместе с погонами…

И еще вопрос. На кого зарегистрировано ружье, стрелявшее во вчерашней пьесе?

«Какое мне до всего этого дело…» – пошевелила Марина губами и закрыла глаза…

…Вадим был Пятым.

Прежде чем решиться выйти замуж (да что там говорить – прежде чем позволить себе сблизиться с будущим мужем!) Марина долго колебалась. Мучила и себя, и его. Искала через знакомых хорошего психотерапевта, даже нашла, но… так и не пошла на прием. Вместо этого сходила к гадалке, которая с готовностью сказала ей все, что Марина хотела услышать – в результате чего утратила всякое доверие клиентки… Наконец Марина призналась во всем Вадиму.

Он был необыкновенный. Он сказал, что пятый раз снаряд в одну воронку не падает. Он сказал, что проклятие, наложенное на нее в далеком детстве, явно выдохлось, ведь столько лет ничего плохого не случалось. Он помог ей избавиться от страха… дуре. Она позволила себя убедить, понадеялась, что теперь-то все обойдется… Через три месяца после свадьбы Вадим слег с вирусной инфекцией. Летом. Возможно, это был грипп, невесть где подцепленный. Температура за сорок, сопли, жуткая головная боль. Несколько дней отлеживался дома… ну, грипп, с кем не бывает… хотя, даже если б его сразу увезли в больницу, вряд ли бы спасли. Вирусная атака дала осложнение. Энцефалит. Не просто острый – ураганный. Толком даже спинномозговую жидкость не успели исследовать. Судороги, множественные кровоизлияния мозга, параличи, отек мозга, кома… всё.

Ведь совершенно здоровый мужик был: знать не знал, что такое врачи! Умный, образованный, «бауманку» кончал. Начал свой бизнес, и дело пошло – квартиру купил, машину, гараж… (Из-за антидепрессантов Марина почти и не ездила на машине, так и кисла Вадькина «тойота» в гараже.) Вдобавок, порядочный и… нежный – такая редкость…

Казалось, вот оно – счастье.

Сгорел мужик – за четыре дня…

А до Вадима? Был и Четвертый, и Третий, и Второй. Совсем уж в далеком прошлом остался ее Первый, будь благословенна память о нем… Вот, к примеру, Третий, сходство с которым почудилась ей вчера в Алексее Львовском, а сегодня – в господине Конове. Марина тогда едва поступила в Университет, на журфак. Совсем молоденькая была, глупая, романтичная. Познакомилась со студентом – уверенным в себе выпускником, прошедшим огонь и воду. Без пяти минут мужчина. Почему-то ее всегда тянуло к тем, кто постарше (говорят же – глупая, романтичная). Студент, правда, учился не на журналиста, а на философа, но по поводу будущего трудоустройства ничуть не тревожился: все у него было продумано и схвачено. По ночам он изредка подрабатывал: разгружал вагоны. А что такое ночная разгрузка? Бригадир дает вводную: вот вам, ясны соколы, вагон, освобождайте его. И начинается беготня по сходням!.. В один из таких забегов у студента случился сердечный приступ. Прямо под мешком. Во-первых, не рассчитал свои силы, во-вторых, никто ему не сказал, что в детстве он перенес ревматизм… Там и умер, возле рельс. Помощь прибыла с изрядным опозданием – пока вызвали, пока добирались… короче, был возлюбленный – нет возлюбленного.

Прав, трижды прав был Федор Сергеевич, когда сказал, что лишь один вопрос терзает Марину: что же это в жизни происходит?!

Не вопрос, нет, – Большая Боль.

Как только она начинает испытывать к кому-нибудь симпатию, (да попросту влюбляется), и человек отвечает ей взаимностью, – это всегда кончается плохо. Не для нее, разумеется, – для объекта ее симпатии. Началось это еще в детстве (ох, Первый, как же тебя жалко…) И родился страх близости. И стала Марина холодна и бесчувственна, лишив себя права на влюбленность. Даже вульгарное сексуальное влечение не может себе позволить.

А правда ли всё то, что она за тридцать лет навоображала – существует ли Рок, работает ли проклятие, – теперь уже неважно.

Выхода нет.

Потому, кстати, и была она последние годы с Александром, который ей ну совсем безразличен…

«Вы сделали ложный вывод о своей виновности», – сказал Федор Сергеевич. Какой же этот вывод ложный, если пять ужасных сюжетов – вот они, тянутся сзади, как шлейф у королевы!

Королева Рока.

Пять трагедий, которые не могут быть случайностью…

Так что живи, подруга, со своей депрессией, и держись на людях волком-одиночкой. Шагай по жизни, смеясь… увечная королева…

Марина упала боком на постель и нашарила мобильник, который валялся здесь же, на полу. Вызвала нужный номер.

– Маруся? – откликнулся Александр. – Что стряслось?

Его реплику сопровождали посторонние звуки: шуршание, вздохи, неразборчивый шепот. Говорил он, отчего-то запыхавшись.

– Ничего не стряслось. Я отказываюсь писать статью про твоего маньяка.

– Подожди, я не въехал…

– Я не буду встречаться с этим зверем в клетке, – мертвым голосом сказала Марина. – Я не буду писать эту гадость. И передай привет всем, кто рядом.

– У меня рядом телевизор, дур… – успел воткнуть в трубку Александр, прежде чем она сбросила разговор.

Свой мобильник Марина отключила тотчас же.

Свернулась на постели, как эмбрион в утробе матери, и заснула, не раздеваясь…