Текст книги "Жесть"

Автор книги: Александр Щеголев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Среда, день. ВЕЩДОК НА ВЫНОС

Солидный пожилой мужчина – в кожаной куртке, в кепке, в очках, – вошел в здание областного Следственного управления.

Контора располагалась вовсе не в Области, как можно было ожидать, а в городе, близко от центра – на Сплавном канале.

Мужчина, хоть и не являлся сотрудником правоохранительных органов, спокойно миновал дежурную часть – даже без предъявления паспорта. Его здесь хорошо знали. Он поднялся прямо к главному начальнику, минуя замов, начальников отделов и, тем более, рядовых следователей. Помощница-прапорщик улыбнулась ему:

– У Дмитрия Борисовича никого.

Пока женщина щелкала кнопкой и докладывала по селектору, мужчина прошел в кабинет, не дожидаясь вызова.

– Ты?! – встал из-за стола человек в форме полковника милиции. – Так я и знал, что зайдешь! Как чувствовал!

Радости почему-то не было в его голосе.

Обниматься друзья не стали, не тот случай, просто поручкались. «Кофейку!» – распорядился хозяин кабинета. Гость присел в кресло, прапорщик принесла кофейку – и началась игра…

Поговорили о школе, вспомнили одноклассников и учителей (кто жив, а кто – увы). Поговорили о семьях, точнее, о семье начальника Управления, потому как гость был одинок. («Как дочурка?» «Да вроде в норме. Ничего такого не замечаем».) Поговорили еще о чем-то, о чем и сами потом не смогли бы вспомнить. Наконец, гость выразительным взглядом обвел кабинет. Хозяин понимающе кивнул, встал и потянулся:

– Засиделся я. Не желаешь пройтись?

Они вышли во внутренний дворик и уселись на скамейку в микроскопическом скверике.

– Выкладывай, – сказал начальник. – Чего еще стряслось?

– Что стряслось, ты знаешь. Но я совсем по другому поводу…

Когда гость изложил свое нехитрое дело, лицо милицейского чиновника свернулось и потемнело, как жухлый лист.

– Ты спятил, – объявил он.

– А ты меня тестировал?

– Тогда шутишь. Ты хоть понимаешь, о чем просишь?

– Только на сегодня, Димыч. В крайнем случае подвезу завтра – с самого утра. В конце концов, это ведь моя вещь…

– Это не вещь! – заорал полковник шепотом. – Это вещдок!

– Я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь! Это не просто трудно, это невозможно! Как вообще такое тебе в голову взбрело? Умный же человек!

– Уже не умный! – зашипел и гость. – Со вчерашнего дня! Я и правда с ума сойду, если хоть что-то не сделаю!

– И что ты собираешься делать – С ЭТИМ?

– Так ты мне не поможешь?

Начальник Следственного управления застонал сквозь зубы.

– Хорошо, обрисую тебе ситуацию. То, что ты просишь, не обычный вещдок, вроде тех, которые можно хранить в наших сейфах. Это орудие преступления. И лежит оно не в этом здании, а в Главке. В кладовой вещдоков рядом с «оружейкой», которую даже штурмом не возьмешь…

– В кладовой? Значит, экспертиза готова? – быстро уточнил гость.

– Готова, готова. Целый роман про твое ружье написали.

Гость откинулся на спинку скамейки, расслабившись.

– Я опасался, что оно еще в Экспертном управлении. Тогда, ты прав, его было бы не вытащить…

Чиновник обжег его взглядом.

– Разбираешься, бля, в наших тонкостях… Профессор, бля… А из кладовой, по-твоему, его можно вытащить?

– Напиши постановление о выемке. Якобы для следственного эксперимента.

На минуту собеседник озверел:

– Я – начальник! НА-ЧАЛЬ-НИК! Я не пишу постановлений, я их подписываю! Это во-первых. Во-вторых, даже если какой-нибудь следак принесет мне такое постановление, я обязан буду спросить: на хрена тебе этот вещдок? Для каких-таких экскрементов?! И ответа не бу-дет!.. В третьих, если все это вскроется, меня не уволят, нет. Меня посадят! Внутреннее расследование, прокуратура, свора моих же псов… И твой Ленский меня не вытащит.

– Ленский, – сказал гость веско, – вытащит кого угодно. Гарантирую.

– Не могу… – сказал полковник изнуренно. – Не положено, пойми… – он сгорбился, принялся массировать глаза и лоб.

Из человека словно воздух выпустили.

– Когда твоя дочь стояла на ограждении балкона и собиралась спрыгнуть, а я всю ночь с ней разговаривал, я мог? – гость заговорил медленно, вколачивая слова, как гвозди. – А положено мне было самому лезть к ней на ограждение и сидеть, свесив ноги? Пятый этаж… она меня придерживала, чтобы я не упал… испугалась, деточка… Тебе повезло, Димыч, что суицидальный синдром был ситуационно обусловлен и связан с острым психотическим состоянием, а то вы до сих пор лечились бы и жили, как на вулкане.

Начальник нервно встал со скамейки.

– Я тебя понимаю, – гость тоже начал подыматься.

– Не гони, – сказал начальник и опустился обратно. – Присядь. Что ты задумал?

– Ничего я не задумал. Я остался один, вы понимаете? Никого на этом свете возле меня больше нет! Ни одного близкого человека… а вы лишаете меня такой малости. Сволочи.

– Зачем тебе ружье, спрашиваю?

– Хочу съездить к отцу на могилу, положить эту штуку на могильный камень… на лоб его безмозглый… и сказать: «Вот твоя любимая игрушка, кретин. Наслаждайся, потому что это в последний раз. Никому она больше не понадобится»… А еще я скажу: «Ты добился, чего хотел, кретин. Все, кто тебя любил, в раю. Один ты, надеюсь, в аду»…

Начальник Управления долго молчал. Наконец сказал:

– Ну, бля… Не знаю, что и сказать… Все-таки ты – чокнутый.

– Да что волноваться-то? – гость накрыл его руку своей. – Ты же мне не ружье отдаешь, а фактически муляж. Я же знаю ваши правила – боевая часть оружия из кладовой не выносится ни при каких обстоятельствах… простая палка – и та опасней. А вечером, максимум утром, ты все вернешь на место.

Полковник милиции отчаянно махнул рукой.

– С тобой тоже чокнутым станешь. Свихнешься и не заметишь… – он обтер вспотевшие ладони о мундир и достал мобильник. – Слушай внимательно. Сейчас ты поднимешься обратно ко мне в кабинет. Я попрошу одного человека сюда спуститься, поговорю с ним, а потом тоже поднимусь. Мы с тобой будем долго сидеть в моем кабинете и трепаться. Если повезет – не больше двух часов. Когда мой человек доставит вещь – ты выйдешь из Управления и подождешь меня в своей машине. Я сам все вынесу. У тебя тачка та же?

– Спасибо, – казал гость.

– Иди в задницу!

И дьявольский механизм закрутился…

…Если бы кто-то сказал следователю по особо важным делам товарищу Бесфамильному, что он – «шестерка» начальская, он бы оскорбился. И обязательно нашел бы способ ответить (не кулаками, естественно, и не словами, – делом). Он знал про дела все. Тридцать без малого лет беспорочной службы в Системе – не шутка. И с Дмитрием Борисовичем, последним начальником Следственного управления (самым толковым, надо признать), они были – как два пальца на одной руке. Один палец – указательный, второй – безымянный… в смысле – Бесфамильный.

Он не удивился, когда шеф внезапно подключил его, как старшего группы, к делу Алексея Львовского, – для усиления. Не удивился и тому, что шеф тут же, не сходя с места, попросил написать постановление о выемке орудия преступления. У начальства – свои резоны, и лучше ничего о них не знать. Он послушно написал: прошу, мол, выдать вещдок такой-то в целях проведения следственных действий. Начальник Управления моментально подмахнул бумажку и отправил своего личного «важняка»[14]14
  «Важняк» – это и есть следователь по особо важным.


[Закрыть] в областной Главк – провести выемку.

Бесфамильный взял машину и поехал. Здесь было рядом: Главное областное управление внутренних дел осело неподалеку и почти в центре. Строго придерживаясь инструкций, следователь остановился и купил в канцелярском магазине большой тубус. Вещьдок, даже такой, можно было нести и в открытую, однако шеф просил… значит, так надо. Далее все шло, как сотни раз до того, и, к счастью, обошлось без волокиты. Он получил на бумажке резолюцию зама (начальника Главка не было в «управе»). Зам, подписывая документ, мельком поинтересовался: «На хрена тебе руж-жо? Жене в жопу будешь совать?» Неопытный полез бы объяснять, что да как, и обязательно засыпался бы. «Важняк» – другая порода. «Такой цели не ставлю, товарищ генерал», – с лету ответил Бесфамильный, и на том обмен милицейскими шутками был исчерпан.

Кладовая вещдоков встретила его стальной дверью со звонком. Дверь отпиралась только изнутри, и за нею была еще решетка с полукруглым оконцем. (Прав был Дмитрий Борисович, когда говорил своему гостю, что эту крепость упаришься штурмовать.) Дежурный капитан выдал следователю вещдок – согласно постановлению. Как и положено, без боевой части – стволы плюс ложе…

Через пятнадцать минут следователь внес тубус в кабинет начальника Следственного управления.

О дальнейшем «безымянный палец» если и беспокоился, то – параллельным сознанием, постольку-поскольку.

Еще через десять минут двустволка, спрятанная внутри тубуса, лежала в машине человека, который не имел никакого права держать эту вещь в руках.

– Пожелай мне удачи, – сказал он, отъезжая от Управления. – И прости меня, друг… если сможешь…

Никто его не услышал, не ободрил. Жаль, потому что солидный пожилой мужчина уходил на войну, с которой нет возврата…

Среда, день. ВСАДНИКИ

Их было четверо. Пусть маленькая, но – Стая.

Они ехали неспешно – на своих мотоциклах, по своей земле, с приятным сознанием того очевидного факта, что каждый из них здесь и царь, и бог, и герой.

Садовые домики, заслышав тарахтенье их моторов, словно прятались в тень; листва переставала шелестеть… там им казалось. Люди тоже прятались, но стоило только кликнуть – мгновенно выскакивали, готовые услужить.

Мотоциклы у всех четверых были, разумеется, не куплены, а взяты. У кого? Да какая разница, кто помнит тех неудачников. Закон прост и справедлив – не можешь добыть себе транспорт, значит, тебе не место в Стае. Они могли. Марки мотоциклов менялись часто, поскольку любая поломка, а особенно, спущенное колесо, – превращались в проблему. Они не любили проблем. И если российские машины еще поддавались ремонту, то с запчастями к иномаркам было совсем глухо. Впрочем, они любили иномарки – совсем другое ощущение, когда едешь. Так что бывали у них и заморские, как они выражались, моцыли – «япошки», в основном. Четырехсотки или по 250 кубов. Хонды, Ямахи, Кавасаки…

А ремонтировались, если что – у Лютика. Лютик – это механер от Бога. Мужик был в состоянии на слух или по подтекам определить любую болезнь аппарата. Договаривались по-хорошему: они ему – водочку, деньжат, иногда девок (охоч мастер до женского пола).

Сейчас оседланы были, в основном, «совкоциклы», то бишь машины отечественного производства.

Орлик катил впереди, как и положено лидеру. Сидел важно, не оглядываясь, отдавая руками команды. Одет был в милицейскую форму – имел такое пристрастие, пунктик такой. Под ним единственным бежала иностранка: почти новая Хонда CBR600R. Отличный «моцыль»! Орлик изъял его еще весной у одного прыщавого байкера, который надумал остановиться на трассе и сбегать по нужде в лесочек. Пусть этот парень судьбу благодарит, что в живых остался (да еще получил взамен раздолбанную Ямаху XJR). Короче, берег Орлик этот аппарат, дорожил им.

Следом на «Урале» ехал Ворон, первый заместитель вождя.

Затем – Хрущ на «Яве».

И замыкал колонну Антоха на «Иж-Юпитере»…

…Несложное, вроде, дело – найти «Ленд Ровер». Найти – и разобраться с водителем. Чтоб не портил чистый воздух – в соответствии с пожеланием заказчика. Наворочанный «Лендер» в брошенных садоводствах – это как страус на птицеферме, при всем желании не пропустишь. Однако же…

Стая вот уже битых два часа моталась между участками. Джип видели то в садоводстве «Дзержинец», то в «Ждановце», то в «Кировце», то «Ленинце». Ну просто неуловимая была тачка. Аж зло брало. Приходилось часто останавливаться и расспрашивать. Бродяги неохотно, но выползали из своих нор, и отчитывались, кого и когда видели. Попробовали бы не вылезти и не отчитаться! Стаю боялись. Впрочем, и бродяги, и члены стаи были свои, тогда как хмырь на «Лендере» – чужой. А когда к людям по-хорошему, они не то что чужого – маму родную сдадут.

Заказ Орлик получил от знакомого прапора из патрульно-постовой, с которым у него были кое-какие общие дела. Старик дал наводку – куда примерно клиент поехал, на чем и с кем. С бабой он поехал. С бабой – это хорошо, это балласт мужику… А прапор, когда заказ передавал, все не мог успокоиться: «Ты воображаешь, этот козел меня «дедом» называл! Какой я ему дед, пидору городскому? Найдешь его – передавай от меня привет…» Заказ, по словам прапора, спустился с самого верха, чуть ли не из главной городской ментуры. Так что, получалось, не только на себя Орлик со своими гвардейцами сейчас работал, но и на благо Родины.

В качестве оплаты они могли забрать джип и женщину. А также все, что в джипе, само собой. Им сказали, если водитель «Лендера» исчезнет – рыть землю в его поисках никто не станет. Правда, женщину требовали отдать. Попользовать и отдать – непременно живой…

Бродяги, вросшие в участки, странное рассказывали. Как эта парочка, мужик с бабой, гонялись за Хучи-кучи. Жил в садоводствах такой персонаж – Хучи-кучи, – безобидный чудик, который выискивал на участках детские площадки и поправлял их в меру сил и возможностей – в надежде, что дети сюда еще вернутся. А эти зачем-то гоняли его на своем джипе, будто зайца какого. Долго, целеустремленно, но так и не поймали…

Стая без проблем нашла Хучи-кучи – знали, где искать (вот с джипом бы так!). Допросили чудика, отчего вопросов стало больше. У водителя «Лендера», оказывается, был ствол. Не простой, видать, мужик: те, кто его видел, в один голос твердили – мент это, мент! Ну, пусть мент. Задание от этой новости лишь получало особый привкус – менты заказывают ментов. Такой «прикол» наполнял холодную душу Орлика неким подобием светлой радости. А на каждого супермена со стволом найдется великолепный Ворон с его заточкой…

Кстати, насчет пассажирки в «Ленд Ровере». Сказали – чистая секс-бомба. Ну что ж, тем приятнее будет приз. Еще сказали – любовь у них с хмырем. Романтический пикник устроили возле Ждановской лужи. Куда потом поехали? То ли вдоль ручья, то ли, наоборот, переехали на ту сторону ручья – и вглубь «Калининца»…

Найдем, спокойно думал Орлик. Куда им отсюда деваться?

Среда, день. ПО ЗОДИАКУ – МЕНТ

Безлюдные дома наваливались на безлюдные дороги. Сдавливали, сплющивали. Где-то лаяли собаки, но даже они живьем не появлялись. Пустота сменяла пустоту. Ощущение жути нарастало.

– Как декорации к фильму, – сказала Марина. – Актеры и киношники заснули и умерли в своих трейлерах, а декорации стоят себе, ждут их.

– Воображение у тебя… – откликнулся Павел.

– Или как будто после войны. Помнишь, в школе рассказывали про нейтронную бомбу? Людей убивает, а все остальное остается… Я так себе и представляла примерно.

– Не знаю, я и на уроки-то нечасто ходил. А ходил – мало что слушал.

– И не ругали?

– Я чемпионом района был… по боксу…

Марина преувеличенно восхитилась, словно майор похвастался и ждал реакции:

– Здоровски!

– Я литературу только любил, как ни странно… а вырос – стал ментом…

– Ну, правильно. Вся жизнь, как интересная книжка.

– Это только кажется.

– Но героям книжек тоже кажется, что у них жизнь неинтересная.

– Никогда непонятно, что ты имеешь в виду, – вздохнул Павел. – Хотя, наверное, в какой-то момент… это тяжело станет… Черт, да где же этот ручей переехать?!

Ручей был, как маленькая речушка – метров пять в ширину, – с поросшими травой берегами, с торчащими из воды метелками камыша. Ручей извивался и юлил, как опытный рецидивист на допросе. Дороги вдоль него не было: приходилось подъезжать поперечными улочками.

– Наверное, проскочили ту улицу, где мост, – сказал Павел.

Он ехал так медленно, что, казалось, кто-то другой за рулем.

– Мы шоссе ищем? Так оно, вроде, по нашу сторону ручья.

Если честно, Марина давно и капитально потеряла ориентацию в пространстве.

– Не. Садоводство одно ищем… спросить бы у кого… – он бросил взгляд на яркую книжку, лежащую на торпеде. – Кстати, о литературе. Увлекаешься астрологией?

– Так, балуюсь.

– С ума сойти, еще и предсказательница…

– Ты когда родился?

– В конце августа. Двадцать восьмого, недавно отпраздновал.

– Дева, – развеселилась она. – Этого я и боялась.

– Почему?

– Дев раздражают люди, которые в течение дня меняют планы. Такие, как я.

– Ты меня должна раздражать? Что-то не чувствую…

– Отстань… положи руку на руль… вот так. Близнецы вас одновременно и раздражают, и притягивают. Когда вам надоедает собственная упорядоченность, вы ищете общения с людьми, которые ведут себя совсем по другому, чтобы получить подтверждение своей избранности.

– А что, может быть, – задумчиво согласился Павел.

Он свернул в очередную улочку, ведущую к ручью, проехал метров двести и уперся в воду. Тупик. Переправой и не пахло. Даже развернуться было негде.

– Продолжай, это любопытно, – сказал он, сдавая задом.

– Девы всегда опрятно одеты и пунктуальны (Павел одобрительно покивал.). Им свойственны сомнения, дотошность, пристрастие к мелочам. Но главные их качества – недоверчивость, приземленность и абсолютная рациональность. По возможности – всегда блюдут свой интерес. («Блюдут», – хмыкнул он.) Умеют считать деньги. Если выбирают работу, то по критерию оплаты, а не по принципу, нравится работа или нет…

Кстати, откуда у него деньги, вдруг подумала Марина. А ведь у него есть деньги. Зна́ковый джип – у опера, пусть и майора… Нашел «второй оклад»?.. Нет, вот как раз об этом думать не буду, разозлилась она. Человек умет жить. Точка.

– Можешь поконкретнее? Все слова, слова…

– Поконкретнее? Например, Девы боятся развода не потому, что прекращаются отношения с любимым человеком, а потому, что у них могут отобрать квартиру или разделить ее.

Павел поперхнулся. Изумленно посмотрел на Марину; взгляд его на мгновение остекленел:

– Откуда знаешь?

– Что знаю?

– Обстоятельства моего развода.

– Ничего я не знаю! – возмутилась она. – Ты же сам просил…

– Ладно, дальше.

– У таких людей всегда порядок – и дома, и на работе. В крайних проявлениях у них все лежит на одном и том же месте и в одном и том же положении. Поэтому они всегда замечают, когда кто-то сидел за их столом. Если в комнате несколько сотрудников, то на работе могут быть конфликты…

Павел снял рычаг со скорости и затормозил до полной остановки. Повернулся к Марине – с каменным лицом. Прокаркал, буравя ее взглядом:

– «Прокачивала» меня? Кто тебе натрепал?

Марина не сразу вникла в смысл сказанного.

Потом захохотала.

Она зашлась смехом, как дурочка, впервые попавшая в цирк; она повизгивала и всхлипывала, она ударилась в стекло лбом и оттого засмеялась еще сильнее; она не могла остановиться. Павел смотрел на нее, теряя уверенность. Нерешительно заулыбался. Она схватила с торпеды глянцевую «Знаки и судьбы», сунула ему и выдавила: «Вот… можешь меня “прокачать”…»

– Ну ладно тебе, ладно, – он положил книгу обратно.

– Только-только сказала, что Девы недоверчивы… Какое блестящее подтверждение…

– Да просто не ожидал.

– Интересно, любят ли тебя люди? Такого.

Павел лукаво улыбнулся:

– Люди… Или женщины?

Они все еще перегораживали пустую улицу. Марина посмотрела в боковое зеркальце, желая проверить свой внешний вид, – после такой-то истерики… И вдруг выяснилось, что улица не пуста.

– Э-э-э… Послушай, там… – она открыла дверь и высунулась.

На перекрестке сзади – метрах в пятидесяти, – стоял мальчик лет десяти-двенадцати с велосипедом и в танкистском шлеме на голове.

– Подожди минуту! – крикнула ему Марина и принялась вылезать из машины.

Увидев, что его заметили, мальчик в темпе развернул велосипед, вскочил в седло и погнал, изо всех сил давя на педали.

– Закрой дверь, – мгновенно среагировал Павел.

– Чего ты хочешь?

– Поехали за ним.

Он мастерски развернулся на узкой дороге.

Мальчишка, энергично вихляя задом, нырнул в первый же поворот, пытаясь уйти от преследования. Джип не отставал. Беглец снова свернул, и снова, и каждый раз ему удавалось уйти, потому что Павлу приходилось притормаживать.

– Что ты от него хочешь? – спросила Марина.

– Поймаем, разберёмся.

– Это же ребёнок!

– Вот именно, пусть выведет нас к взрослым.

– Он совсем маленький… Что ты делаешь? Собьешь ведь…

Она все-таки свернула боковое зеркальце к себе и быстрыми движениями поправляла прическу.

– А что, хороший способ, – азартно сказал Павел.

Он высунулся в окно и крикнул, перекрикивая шум мотора:

– Стой! А то собью! Кому сказано, стой!

Мальчишка ещё больше ускорился, паршивец.

– Не бойся! – кричал Павел. – Я пошутил, я только спросить! Мы ищем Банановую улицу! Это в садоводстве «Котовец»! «Ко-то-вец»!

Велосипедист резко свернул в боковую улочку, – Павел, автоматически заложил вираж, – и вдруг открылась вода, много воды, целое озерцо, подернутое ряской, а также полянка, а еще узкий пешеходный мостик, проложенный через ручей… Павел круто вывернул руль, чтобы не попасть на мостик, – и джип со всего ходу влетел в озерцо.

Банановая улица, успела осознать Марина, прежде чем ее швырнуло в лобовое стекло…