Текст книги "Жесть"

Автор книги: Александр Щеголев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

– Осталось еще одно небольшое дело, – сказал Конов. – Письмо от Младшего подтверждает – то, что я сейчас сделаю, я сделаю в здравом уме и твердой памяти. Для меня это, знаете ли, очень важно… Видите того типа?

Вдоль обочины, метрах в пятидесяти, медленно шли двое. Брутальный полковник Лебедев в своем вечном камуфляже и изящный капитан Серов, похожий на светского хлыща.

– Которого? – спросила Марина.

– Того, что в хаки. Этот, с позволенья сказать, человек – ключевой в команде вице-губернатора. Без него им тяжело придется, пока еще такого пса найдешь. Но для вас, Марина, самое важное, что мешать вам он теперь не будет. А ведь он мог серьезно помешать в том деле, которые мы с вами затеяли.

– Мы с вами? – не поняла она. – Какое дело?

Она вообще перестала вдруг что-либо понимать.

– Да хватит вопросов! – вдруг рассердился Федор Сергеевич. – Вы хорошо запомнили, что я вам сказал про ваши разногласия с Судьбой?

– Вроде да, – пролепетала Марина.

Он властно притянул ее к себе и поцеловал в губы. От него пахло голодным желудком. Да и поцелуй что-то не походил на отцовский… любит меня, как дочь, мысленно усмехнулась она…

– А теперь отойдите.

– Ч…что?

– Отойдите от меня ПОДАЛЬШЕ! – сказал он так страшно, что Марина отшатнулась. – Вон, ступайте к вашему другу! – он показал на Терминатора. – Бегом!

Она пошла прочь, оглядываясь.

Врач достал ружье. Захлопнул крышку багажника и разложил на ней патроны. Затем взвел курки, прицелился – практически навскидку – и выстрелил дуплетом. Расстояние было – метров двадцать…

Чудовищный грохот.

Две пули системы Майера попали полковнику сбоку – точно в шею, начисто снеся шейные позвонки и половину шеи впридачу. Голова не отвалилась, но по инерции повалилась вперед и повисла на жилах и остатках кожи. Кровь выплеснулась на капитана Серова, опрометчиво стоявшего рядом. Тот закричал и побежал куда-то. Полковник сделал еще шаг и упал, пачкая землю кетчупом. Голова выглядывала у него из-под мышки…

Федор Сергеевич быстро перезарядил ружье.

Из машин повыскакивали бойцы; с десяток стволов нацелились на сбрендившего доктора.

– Брось пушку! Брось, не дури!

Федор Сергеевич, не медля ни секунды, приложил оба дула к своему подбородку и нажал на спуск…

…Вот теперь лейтенант Тульская выла по-настоящему – забыв про зрителей. Без слов и даже без слез. Со смертью покровителя – пропала ее квартира. Прощай, мечта. Да и служебное расследование, связанное с застреленным ею маньяком, теперь не обещало быть легким, ох, не обещало…

…Марина не кричала и не плакала. Закрыв рот ладонями, она смотрела на то, что осталось от Конова Федора Сергеевича и думала: «…не успела… не успела… не успела…»

…Дом Львовских в Орехове стоял пуст и темен. Никого внутри – ни людей, ни животных. И тем страннее было то, что случилось в эти минуты. Фамильное «Павловское зеркало», украшавшее балюстраду (гордость дома!), вдруг треснуло и осыпалось – словно по нему прикладом саданули.

Крайне редкое явление, хоть и возможное теоретически. Если предположить, что стекло при установке неплотно прилегло к раме – где-нибудь в одном месте, с угла, в результате чего образовался узел напряжения; и если, не заметив дефекта, креплениями пережали именно этот угол, – то возник изгиб стекла. Дополнительное внутреннее напряжение, наложившись на неизбежное напряжение при отливке, привело со временем к описанным последствиям… нет, совершенно невероятно!

Однако если не физика была причиной данной неприятности – то что? Каков правильный ответ?

Так или иначе, но погибшему зеркалу больше не стать Входом в Рай. Подраставшая дочка Алексея Львовского навсегда избавлена от искушения.

Семейное проклятье Львовских превратилось в осколки – это главное…

ВНЕ ВРЕМЕНИ

По семь лет им тогда было – Марине и ее лучшей подруге. Подруга дала ей «поносить» котенка – домой, на целый день! Неслыханная щедрость!

И вот счастливая Марина вывела котенка гулять. В парк – рядом с домом. Лето, солнце, газоны, пестрая детская площадка. Солнечный остров, оставшийся в далеком детстве… Она очень боялась, что котенок попадет под велосипед, поэтому следила одновременно и за животным, и за шальными велосипедистами, – даже за теми, которые катались на трехколесных аппаратиках. Увы, не уследила за другим…

Качели были, как качели, что в них опасного? Доска на шарнире, по краям доски сидят дети и качаются. Метнулся туда пушистый комок – Марина только вскрикнула. Услышала, как хрястнуло… услышала короткий писк… Всё. Сломан позвоночник. Ужасная смерть.

Не под велосипед попал, так под качели. Как чувствовала…

А подруга решила, что она сделала это специально. Убила котенка, чтобы не возвращать. Дескать, если не себе, то никому. Возможно, эта девочка была из тех людей, кто поступил бы именно так, в чем заподозрил Марину… Подруга прибежала в слезах к своей бабушке. И Марину призвали под строгие очи.

Серьезный разговор состоялся возле песочницы. Версии происшедшего даже не обсуждалась. Убийство из зависти – бабушке это было очевидно так же, как и внучке.

– Как ты не понимала, – сказала бабушка, – что котенок для моей девочки был самым дорогим существом на свете! Проблемы в семье исчезли, когда он появился. Девочка заикаться перестала и по ночам теперь не писается. Она отдала тебе, как близкой подруге, самое дорогое, а ты…

– …Ты еще не знаешь, что такое любить, но когда-нибудь полюбишь и вспомнишь этого несчастного котенка.

– …Ты еще поймешь, как больно терять, когда любишь. И чем больше любишь, тем страшнее терять. Ты еще поймешь…

Формула проклятья прозвучала. Бабушка не была ни злодейкой, не колдуньей, – просто так получилось. Мистика возле песочницы. Обычное дело.

И вот с тех пор – раз за разом и год за годом, – жертва была вынуждена «понимать». Бабушкино желание наставить злодейку на путь истинный оказалось сильнее времени…

Изредка возвращаясь мыслями к тому случаю, Марина спрашивала непонятно кого:

«Когда же эта чертова старуха посчитает, что я поняла и заплатила?»

Четверг, день. ПРИВЕТ ОТ ПОКОЙНИКА

Они прощались, но никак не могли расстаться.

– Я слышала, учитель зверски убил твою собаку, – сказала Марина. – Может, с ним и вправду не все чисто?

– Почему зверски? – сказал Терминатор. – Просто убил.

– Младший Львовский… ну, мужик, который в Орехове спятил… тоже убил собаку. Вдруг это о чем-нибудь говорит? Он-то точно был душевнобольной. Может, и наш… того?

– Мариша, собака – не человек. Учитель просто сражался за свою жизнь. Мужик в Орехове, наверное, тоже.

– Куда ж ты теперь, Темка? У тебя там все сгорело…

– А-а, привык. Братишки до города подбросят. Я тут одного другана встретил, какое-то время у него поживу.

– А может… у меня?

Он внимательно посмотрел на нее сквозь прорези в тряпке.

– Да ничего такого! – она рассердилась. – Пол в комнате большой, поместились бы!

– Я тебе лучше дам мобильник своего другана, – сказал он. – Если буду нужен – звони ему, он мне все передаст. Вот, я даже бумажку с номером приготовил… И свой номерок оставь… на всякий случай.

Он хотел ее поцеловать, но боялся. Она чувствовала это столь отчетливо, что мурашки по коже бегали. Своей внешности он боялся… Какая чепуха! Она бы сама его поцеловала, она и собралась это сделать, она даже ясно видела, как стаскивает с него маску, как прижимается к нему и говорит: «Какой ты у меня ни на кого не похожий…» Но оказалось вдруг, что делает и говорит она совсем другое.

– Кстати, о мобильниках! Мне же Федор Сергеевич свой оставил…

Она села на траву и вытащила из сумочки оба телефона: свой и чужой. Предстояла довольно простая операция: переставить SIM-карту из одного аппарата во второй… Как поступить? – лихорадочно думала она, пока руки ее работали. Хочу ли я, чтобы Темка стал Седьмым… или, там, Восьмым, неважно, сбилась со счета… Если взять и уйти – то как быть с противоестественным влечением, которое я испытываю к этому человеку без лица? Хотя, почему противоестественное? Настоящий мужик, сильный и духом, и физически. А внешность… ко всему привыкаешь, если хочешь привыкнуть…

Едва она включила телефон Федора Сергеевича, в котором теперь стояла ее SIM-карта, как тот распищался на всю Область, возмущенно затрясся. Ага, SMS-ки накопились! Целый поток ворвался в память телефона… Ну-ка, что в мире происходит? Марина бегло просмотрела сообщения – и забыла про все на свете.

– Смотри! – подтащила она к себе Терминатора. – Это от Илюхи! Коллега по редакции… Ну, он и накопал!

Сообщение было большим и состояло из нескольких маленьких – в силу ограничения на количество знаков.

«М.! Лови 3 инфы. 1 – дочь Львовск. училась во 2-й гимн., в младш. 2 – Львовск. сидел на нейролепт. Ему подмен. таблетки, неск. дней на плацебо. 3 – Конов брат Львовск. Прости, раньше заставили соврать. Объясню лично. И.».

Оказывается, дочь Алексея Львовского училась в той же гимназии, где преподавал наш маньяк!.. Марина возбудилась, чувствуя, как кубики складываются в крепкий домик… Пусть в младших классах, но это дело не меняет! Поразительное совпадение… Второе – Львовскому подменили таблетки! Плацебо – это видимость лекарства, оболочка, а внутри – какое-нибудь безобидное вещество. Кто подменил? Когда и где?.. Ну, об этом есть кого спросить, и мы это вскорости сделаем… Третий пункт нам уже известен…

Увлекательная история, имевшая начало и конец, наконец получила середину.

Всё – ложь. Всё была ложь. Но зачем Илья соврал? И зачем признался во лжи? И вообще, когда он соврал – тогда или сейчас?

– Что ты об этом думаешь? – спросила она Терминатора.

– Мне не нравится вот это, – он отмотал на нужное место. – «…заставили соврать». Позвони своему Илюхе, узнай, все ли в порядке.

Марина и так уже набирала номер. Никто не ответил, хотя, сигнал проходил.

– А-а, чепуха. Надеюсь, жив-здоров, – сказала она беспечно.

Зря надеялась…

– А еще я думаю, – закончил Терминатор, – что тебе пора в город. Вон, и друг твой еще не уехал, – он показал на «Лексус». – Тебя поджидает.

Он был стопроцентно прав. И насчет города… да и насчет Александра – тоже.

– Прости, Темка, – сказала она, опустив голову.

– Увидимся, – сказал он, уверенный в обратном.

Она сделала выбор. Ушла – чтобы никогда больше не встретиться с этим человеком…

Четверг, день. ПРОЩАЙ, МАЛЬЧИК

– Ты все-таки со мной, – буднично констатировал Александр, запуская двигатель.

– Я вся такая внезапная, противоречивая…

Она удобно устроилась на привычном месте.

– А теперь расскажи мне про операцию «Осиное гнездо», – распорядилась она, едва машина тронулась с места.

Он чуть не тормознул от неожиданности.

– Про что?

– Про то, что много лет Алексей Львовский, брат главврача Кащенки, принимал поддерживающие дозы лекарств. И вдруг его лишили нейролептика, причем, ни он сам, ни его родственник об этом не догадались. Несколько дней он жил, постепенно погружаясь в болезнь, а потом некто хитрый – ба-бах! – фейерверком ему по мозгам. Проверенный детонатор безумия. Кто же все это организовал? Кто был осведомлен о таких тонкостях в истории болезни Львовского? Даже свет ему на даче ночью отключили, чтобы глюки в темноте поубедительнее были…

Александр не смог сдержать восхищения.

– До чего ж я тебя люблю, Маруся.

– Зачем вы активировали Львовского? Последнее предупреждение главврачу?

– Примерно так.

– Он все тянул, тянул, не решаясь, какую сторону выбрать… И тогда вам пришла идея его подтолкнуть.

– Кто же знал, что это закончится трагедией, – возразил Александр.

– Не знали они… Как вы ему подменили таблетки?

– В четверг, в институте. Это просто, малыш. Плащи – на общей вешалке, автомобиль – целый день без присмотра…

Пробки на шоссе уже рассосались, что в одну, что в другую сторону. Ехали спокойно, без помех. Напряжение копилось исключительно внутри салона.

– А со мной как? – спросила Марина, сдерживаясь. – Тоже ведь могло закончиться трагедией. С другой стороны, кого это волнует…

– Тебя страховали, – спокойно сказал Александр. Он вытащил из кармана дверцы аудиокассету и вставил ее в магнитолу.

«…Передай Нигилисту, если выберешься… – зазвучал голос Павла. – Отомсти за меня… и за себя… его трубка – семь семерок… не шучу…»

– К этой проклятой запруде наши гнали так, что пар из ушей валил, – продолжал Александр. – Опоздали… черт! – он стукнул кулаками по рулю. – Когда они приехали, там только два отморзка валялись, которых ты напильником расписала… Жалко мужика. А тебя весь день и всю ночь пытались в этих долбанных садоводствах найти…

– Ты мне что, «клопа» прицепил? – поразилась Марина.

– Еще утречком, пока ты собиралась.

– Ни хрена себе – забота!

– Забота, Маруся, это забота.

– Что ж вы меня из-под вонючего Лютика не вытащили? Козла не отогнали? Берию в подвал не посадили? Запеленговать передатчик – плевое дело!

– «Клопик» накрылся, когда ты в ручье искупалась. Дальше мы тебя потеряли. Если б не это…

– А теперь расскажи мне всё. Хватит держать меня за дурочку. Кто ты в мафии Нигилиста – бригадир? Шестой зам?

– Скорее, пресс-секретарь. Прости, я был неправ… – Александр вздохнул. – Но мне сказали, и я молчал. Название «Осиное гнездо» – это так, для прикола, хотели сначала «Гадючником» назвать… Все упирается в строительство терминала. Вице-губернатор отдал землю московскому клану, который посадил его в это кресло. Евгений Петрович проиграл тендер и теперь хочет если не участия в прибылях, то хотя бы подряд. Чтобы объекты терминала строил его «Авторитет». Для того и пытаются свалить Ленского. А с помощью сынка-убийцы свалить «вицика» реально.

– Не валить вы его хотите, а шантажнуть и на крючок посадить. Не надо сладких песен, не люблю попсу.

– Да хоть бы и так. Нам-то с тобой какое дело? Только с этим побегом все пошло наперекосяк… Ох, начудил главврач. Но ничего, еще поборемся…

Проезжали мимо горящих садоводств. Шоссе было в дыму, как в тумане. Александр включил желтые фары, повернулся назад и взял с заднего сиденья банку пива. Жестяную банку…

Марину передернуло.

– Убери, – попросила она.

– В чем трабл? – не понял он. Она показала на банку.

– Да пожалуйста, – он бросил банку назад. – И правда, пить за рулем – себе дороже… Узнаю тебя. Твои милые странности… Чего ты вдруг на пиво взъелась? Чем оно хуже таблеток?

– Не на пиво. На жесть.

Она почему-то вспомнила глаза учителя… Эти глаза постоянно наблюдали за ней – так ей казалось. Как и глаза Федора Сергеевича, – никуда от них было не скрыться…

– Ненавижу искусственность и одинаковость, – пояснила Марина.

– А при чем здесь жесть? – не понял Александр. – Кстати, ты знаешь, что из жести делают кукольную мебель? Из тех самых банок, из которых пьют пиво. В результате изделие стоит гораздо дороже, чем исходная банка. Какая же это «одинаковость»… Ты закуривай, не стесняйся. Сигареты я тебе припас, пошуруй в бардачке. Ментоловые!

– Больше не курю, – сказала она. – И таблеток не пью. Так что шутка про таблетки – мимо.

Он потрясенно покачал головой. Спросил:

– Ты, вообще, как себя чувствуешь?

– Здорова.

– И давно?

– Сутки. Но мы, Сашуля, отвлеклись. Какова была моя роль в ваших играх?

– Отвлекающий маневр. Напустили пантеру на больницу, чтоб они перессались и побежали не в ту сторону… Кто ж предполагал, что маньяк ноги сделает?

Марина изучающее смотрела на Александра. Тот забеспокоился, заерзал в кресле, тоже посмотрел на нее. Она задала главный вопрос:

– Ты знаешь, кто настоящий серийник?

– Ну, не учитель, это ясно… А ты что, знаешь, кто?

– Я – знаю.

Он расслабился. Очевидно, ожидал какой-то изощренной каверзы.

– Вот и хорошо. Я, Маруся, тоже подозреваю, что это Конов. Большего психа в своей жизни не встречал, даже среди пациентов психушек. Теперь-то хрен разберешься… кто виноват и в чем секрет…

– Вы меня использовали, – оборвала его Марина. – Вы подтерлись мной, а теперь кладете на просушку. – Она больше не считала нужным сдерживать клокочущую в ней ярость.

– Меня всю жизнь используют, – пожал плечами Александр. – И что? Результат – практически своя газета, причем, какая! Плюс хорошая машина, хорошая квартира. Лучшая из женщин два года была моей – это уже про тебя. Намек просекла? Я знаю, ты меня не любишь и никогда не любила, но это такая малость в сравнении с общим жизненным покоем и надежностью…

– Я уволилась, – сказала Марина. – И из газеты, и из твоей жизни.

– Все-таки подумай, не руби. Я уполномочен от имени Базарова предложить тебе всемерную помощь в деле разоблачения вице-губернатора. Кое-какие материалы у нас есть, некоторые – весьма острые. Да и Павел завещал тебе отомстить.

– Павел был такой же, как вы все…

Марина внезапно испытала желание схватиться за руль и вывернуть его в сторону обочины. Смысла не было – нигде и ни в чем. Ни впереди шоссе, ни позади. Отчетливо увиделась картина, как они врезаются в дерево… до чего же заманчиво, особенно, если рассмотреть детали… А ведь это острое психотическое состояние, подумала Марина. Самое начало. Предвестие… стоп, стоп, стоп…

– Стоп!!! – крикнула она, еле справляясь с жутким побуждением.

– Что – стоп? – Александр вздрогнул.

– Останови, я выйду.

– Прямо здесь?

– Денег дай. За окончательным расчетом зайду завтра.

Александр, не задавая вопросов, въехал на обочину и встал. Вытащил бумажник и отсчитал несколько тысячных купюр. Это было значительно больше, чем она того стоила. Ухмыльнувшись, она взяла деньги.

– Прощай, – сказала она, аккуратно захлопнув дверь…

…Марина вышла отнюдь не на голом месте. Борясь с желанием врезаться в дерево, она заметила, что мимо пронеслась большая красочная бензоколонка – с магазином и кафе. Этот оазис цивилизации, должно быть, остался сзади метрах в двухстах…

Застегнувшись поплотнее, она пошла к людям.

Четверг, день. НА ИСХОДЕ СИЛ

Отогреваясь в придорожном кафе за чашкой «американо», рассеянно поглядывая сквозь широкие окна на подъезжающие к колонкам автомобили, Марина вдруг отметила краем глаза нечто странное. Открылась стеклянная дверь, с улицы вбежала девочка и встала при входе, не давая двери закрыться. Тонированное стекло повернулось точно к Марине. В зеркальной поверхности отчетливо отражался… Алексей Львовский!

Она быстро огляделась. Никто, кроме нее, ничего такого не видел. Алексей был совершенно гол и отчего-то весел: он лукаво посмотрел на Марину и прижал палец к губам: тихо, мол… А потом в маленький зальчик прошла женщина – именно для нее девочка и придерживала дверь. Стекло вернулось в исходное положение, и Львовский исчез. Женщина с ребенком… это были вдова Алексея и его дочь! Они направились в магазин… Оставив сумочку и кофе на столике, Марина поспешила в зал, чтобы перехватить их при выходе.

Какими силами занесло сюда этих людей? Их появление – это знак или случайность? Или просто насмешка?

Женщина уходила, держа в руке шоколадку и сок. Вторую шоколадку девочка уже разворачивала. Они заметили Марину и остановились.

– Вы меня помните, – сказала вдова. Это был не вопрос. – Вы убили моего мужа.

– Я?! – изумилась Марина.

– Вы пришли в наш дом и поиграли в его игры. Но я, вероятно, огорчу вас, милочка, если скажу, что вам все-таки не удалось свести с ума еще и ее, – она показала на девочку.

– Но он хотел убить вас!

Вдова уже забыла про Марину, теперь она обращалась к дочери:

– Эта женщина, Ларинька, желает тебе добра. Держись от нее подальше.

Девочка смотрела серьезным, взрослым взглядом. Деньги, подумала Марина, деньги им дать… пусть немного – тысячу… она зашарила по карманам, забыв, где у нее что, а женщина с девочкой уже уходили – прямые, гордые, спокойные, – погрузились в «фольксваген» и отбыли…

Во внутреннем кармане куртки неожиданно обнаружился посторонний предмет. Не стала бы Марина искать деньги – не обратила бы на него внимания.

Пакет. Надпись: «Марине от Федора. С любовью». И подпись.

На ватных ногах она вернулась к своему столику, упала на стул и вскрыла пакет. Выпало две бумаги плюс маленькая кассета от диктофона.

Подложил! – поняла она. Трюкач, любитель дешевых эффектов… Когда обнимал и целовал – сунул посылочку ей в карман, а она, обалдевшая, не почувствовала…

Ей хотелось плакать.

«…Марина!

Теперь, когда изменить что-либо ни в Ваших, ни в моих, на даже в Божьих силах, пришло время правды. Серийным убийцей был мой брат, Лешка Львовский. (Да знаю я, знаю, сама уже доперла, хотелось закричать Марине…) В последние годы состояние его необратимо ухудшалось. Я увеличил дозы, изменил подбор препаратов, и состояние удалось стабилизировать. Но однажды грянула случайность, неизбежная в подобных случаях. Он зашел купить что-то в магазине «Скупка» рядом с гимназией, в которой училась его дочь. Продавщица, вероятно, непроизвольно задела ползунок громкости у музыкального центра. Аппаратура взревела на полную. Несколько минут Алексей стоял, держась руками за голову… и пришел в себя уже другим человеком. Произошла спонтанная «детонация».

Первой жертвой естественным образом и стала эта самая продавщица из «Скупки». Ну, да все подробности вам знакомы из уголовного дела. Особняком стоит женщина, которая оскверняла ясли-детсад возле дома, где он жил, – там он чуть не засыпался. Потом, наконец, наступила ремиссия. Убийства закончились, и это примерно совпало с арестом учителя.

Далее у меня началась довольно странная работа. Одного своего пациента, родного брата, я вводил в транс и заставлял сначала вспоминать все подробности совершенного, чтобы потом он начисто забывал их. Во второго пациента, подброшенного мне Ленским, я, наоборот, вбивал те самые подробности, которые узнал от Младшего. В результате учитель «вспоминал» нужные эпизоды уголовного дела в присутствии любого официального лица, – как свои собственные!

С секретами, пожалуй, все. С конкретикой, с методикой моих действий Вы можете ознакомиться, если прослушаете аудиокассеты и просмотрите видеоматериалы, которые я для Вас приготовил.

Надеюсь, оставленный мною компромат уничтожит господина Ленского, как политика… а может, тешу себя надеждой, и как особь. Тактику использования моей «закладки» я полностью передоверяю Вам. Технологию ее изъятия я описываю чуть ниже, после заголовка «Инструкции». Надеюсь также, что кое-какие пункты из моего завещания доставят Вам минуту-другую радости.

ПОМНИТЕ – ВЫ НЕСЕТЕ МУЖЧИНАМ ЛЮБОВЬ, А НЕ СМЕРТЬ!

Жаль, что я не стал полноправным номером в Вашем списке… и простите старика за это неуклюжее признание.

Ваш Федор Конов.

ИНСТРУКЦИИ.

Все вещественные доказательства вины Ленского и его свиты я заложил в одной из ячеек банка «РУССКАЯ ИДЕЯ». Номер ячейки указан в моем завещании.

Состав «закладки» таков: мои показания как в письменной форме, так и в форме видео (и аудио) записей; далее – видеозаписи сеансов «зомбирования» учителя гимназии, производимые мною (записывал также я сам); видеозаписи, где капитан ФСБ Серов, посредник между мной и вице-губернатором, рассказывает мне подробности уголовных дел, связанных с настоящим маньяком (очень удачно я его подловил, ведь кгбэшники, хоть и крайне недоверчивы, но таких фортелей от шпаков не ждут). Еще крайне важная улика: тридцатисекундный видеоролик, снятый на месте убийства Марии Коровиной, т.е. на квартире учителя. В кадре присутствуют оба Ленских, отец и сын – на фоне трупа девушки. Подловил я их с помощью камеры своего мобильника.

Мотивы, заставлявшие меня копить компромат, были просты: найти способ шантажировать шантажистов.

Как Вы можете все это изъять? Очень просто. В банке мною оставлено распоряжение – в случае моей смерти выдать содержимое ячейки именно Вам. Ваши паспортные данные я взял на проходной больницы. Кроме того, все права на пользование моей ячейкой в банке «РУССКАЯ ИДЕЯ» закреплены за Вами в моем завещании. Внимательно ознакомьтесь.

И напоследок советую: по возможности держите оригиналы в этой ячейке, пользуйтесь копиями. Не выносите их без крайней нужды. Возможность копирования видео– и аудиоматериалов предоставляет сам банк. Все-таки я отдаю в Ваши нежные руки динамит, а со взрывчатыми веществами следует обращаться очень осмотрительно».

На этом письмо от Федора Сергеевича заканчивалось.

Вторым документом оказался экземпляр завещания, оформленного сегодня утром. В нем и вправду была указана банковская ячейка, всё содержимое которой, а также дальнейшее пользование которой отныне переходило к Марине. А еще были указаны банковские реквизиты с указанием суммы денег на счету. У Марины зарябило в глазах от цифр. Половину всех денег наследовала Марина. Вторая половина отходила семье Алексея Львовского (так же, как и квартира, и машина Конова).

…Некоторое время она приходила в себя. Слишком уж неожиданным оказался этот поворот. Потом вскочила и побежала в магазин. При крупных бензоколонках и магазины сродни мини-универмагам: чего только здесь нет, от продуктов питания и автотоваров до самого разного ширпотреба. Марина купила, не скупясь, диктофон (у нее в редакции валялась пара таких же) и наушники к нему. Вернулась, сунула кассетку, надела наушники – и…

Голос Федора Сергеевича завораживал. Она слушала, не вслушиваясь. Смысл сказанного проходил мимо. Кажется, вначале он повторил вслух то письмо, которое Марина уже прочитала… затем пошла профессиональная часть, предварявшаяся словами: «Найдите мне невиновного и здорового, и я сообщу вам его вину и поставлю ему диагноз…». Федор Сергеевич поэтапно описывал, как он организовал деструктивные мероприятия против учителя, как использовал галоперидоловую психоделию, как применял наркогипноз, чтобы создать серийного маньяка из психически здорового человека…

«Никаких специальных средств не нужно. Чтобы расщепить сознание человека и создать новую личность, достаточно простого тривиального галоперидола, которого полно в наших клиниках. Этот нейролептик, призванный избавлять от бреда, попутно вызывает в сознании картины, искажающие действительность. Пациент фактически погружается в транс, которым можно управлять. И вот тут-то на сцену выходит гипнолог. То есть я…»

…Марина сорвала с себя наушники и выскочила на улицу – подышать воздухом (хотя, какой там воздух на бензоколонке?!). Ее почему-то мутило. Может, пирожное в кафе было несвежим. А может, истощенный до опасного края организм, за неимением внешних источников энергии, начал пожирать сам себя… Взгляд ее волей-неволей уткнулся в рекламный щит. Конструкция щита была трехгранной: не хочешь, а посмотришь. С гигантского плаката ослепительно улыбался импозантный мужчина, приветственно вскинувший руку. Реющий на ветру российский флаг был ему фоном.

И слоган:

ВЛАДИМИР ЛЕНСКИЙ! ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ БЛОК «ПРЯМОЙ ПУТЬ»! НАШ УСПЕХ – ВАША УДАЧА!

Мужчина с плаката сально подмигнул Марине – и вдруг… изобразил пальцами хорошо известный жест!

Это было уже слишком.

– Я тебя урою, тварь!!! – крикнула ему Марина.

Она вернулась в кафе, ожесточенно повторяя «Я тебя урою… тварь… урою… тварь…», – достала мобильник и, не присаживаясь, стоя, набрала семь семерок. Отозвался энергичный баритон.

– Евгений Петрович? Это некая Марина из «Комсомолки». Вероятно, вы меня не знаете…

– Ну как же! – обрадовался голос. – Рассказами о ваших похождениях у меня все уши обвешаны. Если хоть десять процентов из этого – не лапша, то я у ваших ног.

– Король не преклоняет колени перед пешками.

– Это вы-то пешка? Офицер! Боевой офицер!.. Я вас внимательно слушаю, Марина.

– Мне поступило предложение от шеф-редактора филиала «Комсомолки» провести журналистское расследование в отношении известного вам лица. Я ничего ему не ответила, потому что ваш материал мне не нужен. Вялый у вас материал, откровенно говоря. Прямой путь надо не скривлять, а взрывать. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Я понимаю, что разговор не телефонный. И что у вас есть, по-видимому, интересные наработки, а также свои… э-э… пожелания.

– Во-первых, если я соглашусь стать подрывником, то хотела бы иметь дело лично с вами, а не с вашими секретарями.

– Законно.

– И вопрос гонорара…

– Своя газета? – предложил голос. – Или, может, своя программа на телевидении?

– Лучше, конечно, целиком телеканал.

В трубке заразительно засмеялись.

– Нет ничего невозможного! Встретимся в «Друкаре», на последнем этаже. Вас найдут и пригласят…

Разговор закончился. Марина села на стул… и промахнулась. Она попыталась подняться – и не смогла. Нащупала бумажку с телефоном в кармане брюк, поднесла мобильник к лицу, трясущимся пальцем набрала номер.

– Это знакомая Терминатора… Да, это Марина… Передайте, пожалуйста, Тёме, что мне… плохо… мне очень плохо… на какой-то бензоколонке, в кафе…

Она упала на пол, безразлично разглядывая потолок. К ней бежала напуганная барменша, но Марина этого уже не видела…