Текст книги "Картонная пуля"

Автор книги: Александр Духнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– А потом, – рассказывала Настя, – у меня несколько лет никого не было. Вообще никого. Можешь себе представить? Пока не появился Краснопольский, но об этом ты знаешь.

По моим понятиям, у красавиц так не бывает, чтобы несколько лет никого. А девушка на соседнем сиденье была красавицей.

– А тот, первый, все-таки что предпочел: из окна прыгнуть или застрелиться?

– Да нет, живой остался.

Так я и думал.

– Теперь уж, наверное, женился на другой, родил детей? – предположил я.

…Но Насте скучны уже стали преданья старины глубокой.

К десяти часам в целости и сохранности я доставил ее домой, на Депутатскую, 2, с тем, чтобы завтра с утра она вновь укрылась в московской квартире на Серпуховском валу.

Глава 19

С бывшей секретаршей Зиновьева, Женей Поляковой, произошла такая история…. На следующее утро ненавязчиво, чтобы не пробудить в ней и в окружающих новосибирцах нехорошие подозрения, я ее вычислял и часам к одиннадцати нашел в магазине с громким названием «Автомаркет Сириус».

«Автомаркет Сириус» волею звезд занесло на улицу Мира, которую, в основном, населяют пролеткультовские ЗИЛы и ПАЗики. А еще у истоков этой улицы, если кто-то еще не знает, самое чистое в мире олово выплавляет Новосибирский оловокомбинат. На таком сугубо индустриальном фоне моя не самая свежая «Ауди» смотрелась неплохо.

Я затормозил на противоположной от автомаркета стороне улицы и приготовился к знакомству с девушкой Женей самым тщательным образом, а именно произвел убийственную для всякой патогенной, а возможно, и полезной флоры, гигиеническую операцию, залив в полость рта полфлакона «Орал-би».

Зубной эликсир «Орал-би» нужно разбавлять в воде – несколько капель на полстакана. Но, во-первых, под рукой не оказалось воды, во-вторых, водители из фирмы Треухина не догадались оборудовать машину стаканом, а я тоже догадаться не успел.

Вот так, интеллигентный такой, в специально купленной белой сорочке, виднеющейся из-под куртки, дыша духами и туманами, я зашел в «Сириус», который при беглом осмотре оказался обычным грязноватым складом запчастей.

На промасленном фоне свежо, как самый первый весенний огурец, выглядела девушка в чистеньком светлом пуловере и темной складчатой (поскольку дело было на складе) юбке. Кроме нее торговые операции производили двое юношей, примерно моего возраста.

Я сразу сообразил, что девушка в юбке и есть Женя Полякова. Не только потому, что она оказалась здесь единственной фигурой женского пола, но потому, что я бы и сам взял столь точеную фигуру секретаршей, даже не обратив внимания на прочие деловые качества. Правда, у меня своего-то стола нет, а тем более – для секретарши…

Несколько минут я бесцельно водил носом по полкам, дожидаясь, пока Женя Полякова освободится от двух нудных владельцев самодвижущихся тележек тольятинского производства, а затем, улыбаясь самой лучезарной своей улыбкой и дыша (не могу не повториться) чудодейственным эликсиром, произнес…

…Сам Бельмондо не смог бы подъехать круче…

…Я сказал почти с французским акцентом:

– У вас есть датчик включения вентиляторного обдува двигателя?

После такого изысканного наезда любая девушка должна отдаваться без предварительного обсуждения цены и прочих условий. И Женя совсем уж было собралась разулыбаться, но тут откуда ни возьмись вынырнул паренек в темном канцелярском халате и, согласно новейшим правилам общения продавцов и покупателей, попытался завязать дружелюбный разговор…

Все-таки насколько проще было при социализме! Там все было понятно, кто друзья, кто враги. Одноклассники – друзья, таксисты и продавцы – враги: «Есть датчик?» «Нету!» И сразу все понятно.

…А этот, в халате, начал заинтересованно общаться:

– Что с двигателем?

– Греется! – забыв о французской обходительности, буркнул я.

– Греется?! – Он так обрадовался, будто я подарил ему апельсин.

– Ага… Я на тебя гляжу и сам греюсь, – еще менее любезно объяснил я.

Парень обломался со своей вежливостью и уже гораздо менее дружелюбно уточнил:

– Для какой машины?

Еще не хватало, чтобы у них здесь на улице Мира датчик нашелся.

– Для «Мерина», – придумал я.

Халат быстро посмотрел сквозь витрину на мою «Ауди», похоже, приметил, наблюдательный, что я на ней подъехал.

– Для «Мерседесов» нет, – ответил он…

Женя тем временем отошла по своим делам, момент был упущен, и мне не оставалось ничего другого, как бесславно покинуть магазин.

…В такого рода делах, как знакомство с девушкой, да еще и не последней в списке топ-моделей, хотя бы даже и служащей на автоскладе по улице Мира, большую роль играет тщательно спланированный случай. Если, конечно, представить некому, в смысле, познакомить. Но кто меня с Женей будет знакомить? Общих приятелей нет. Настя по эту пору уже приземлилась в Москве. Разве что паренек-продавец, с которым мы почти подружились за разговором про датчик… Но что-то мне подсказывало, что он знакомить не станет.

Так вот, случай. Например, очень хорошо всей массой тела, как бы зазевавшись, налететь на незнакомку в просторном холле офиса, да так, чтобы стопка папок и прочих деловых бумаг из ее рук рассыпалась по разным углам на мелкие кусочки. Похожую фигню я видел один раз в рекламном клипе про очередную зубную сенсацию. Там милая девушка с уверенным дыханьем совсем даже не обиделась на подобный маневр, а напротив, как будто всю жизнь об этом мечтала и тут же во весь рот разулыбалась такому же бледнозубому, как сама, неуклюжему красавцу-брюнету. Собирая разлетевшиеся бумажки, мы бы мило беседовали и через минуту не представляли друг без друга жизни.

У спортсменов есть такое понятие – идеомоторная подготовка. Например, готовя удар на ринге, я держу в голове его мысленную модель: ложное движение левым плечом, этот, в черной промокшей майке, тонко реагируя, уходит назад и чуть вправо, я делаю короткий шаг левой и вижу открытое ухо этого, в черной промокшей майке, а моя правая перчатка, будто тяжелый состав с каменным углем из Кузбасса, летит в это ухо.

Ух! И всем корпусом я проваливаюсь в пустоту! И так бывает. Кстати, чаще всего.

Еще лучше идеомоторную подготовку можно представить на примере гимнаста. Перед выходом к перекладине он стоит и мысленно прокручивает комбинацию или наиболее сложные ее элементы. Бывает, что уже в голове что-то не ладится, тогда он продолжает стоять, добиваясь полной идеомоторной ясности.

Так и я, сидя в машине, припаркованной в переулке на некотором отдалении от «Сириуса», занимался мысленным моделированием, но почему-то вместо бумаг Женя все время несла большой картонный ящик. Вот я, как бы в полной рассеянности, выхожу из дверей, сталкиваюсь с изящной девушкой… Ящик падает, раскрываясь в полете, и оттуда прямо мне на ногу вываливается заляпанный электролитом аккумулятор 6СТ-55 килограммов на двадцать пять! Несколько раз я пытался заставить Женю нести что-нибудь полегче, например, гайки на четырнадцать, но в итоге на ногу все равно падал аккумулятор. Вот они, загадки сознания!

Меня из магазина видеть не могли, зато я держал в поле зрения весь двухэтажный особняк, часть первого этажа которого занимал автомаркет. Не было времени ждать, когда Женя соберет в пачку деловые бумаги и начнет разгуливать в ожидании столкновения. И до вечера не хотелось ждать, я рассчитывал, что случайное знакомство может состояться во время ее обеденного перерыва, если она, конечно, не останется перекусывать китайской лапшой за прилавком. Погода неплохая, минус два-три, солнышко, чего ей, молодой, симпатичной, в помещении лапшой давиться?

Действительно, как только радио «Лотос» пропело два, я бы даже сказал, едва наступило два, из-за утла дома вышла стройная фигура в бледно-зеленом стеганом пальто, лисьей шапке и на высокой черной шпильке.

Вырулив из-за сугроба, я крался на первой скорости метрах в пятидесяти, пока девушка не зашла в местный минимаркет. У нас теперь везде маркеты: И что в них такого особенного? Магазин как магазин…

Вот оно то, о чем я мечтал: она задумчиво стоит перед богатым ассортиментом, а я, случайно оказавшись поблизости, ненавязчиво подсказываю взять баночку мидий в горчичном соусе, скупыми красками описывая их нежный аромат, и тут же между нами завязывается тесная дружба, а ночью она с радостью выкладывает все про своего бывшего босса Зиновия.

Все получилось не совсем так, как задумывалось. Нигде особенно не задерживаясь, заученными движениями Женя складывала в пластмассовую корзинку две коробки сливок, граммов двести сыра, упаковку копченого мяса, коробку сока «ВВ»…

Я бродил за ней, как дурак, пытаясь определить лучший момент для контакта. И вероятно, при этом выглядел подозрительно, потому что здешняя продавщица поглядывала-поглядывала на меня и, наконец, не выдержала:

– Может быть, вам помочь?

В тот момент помочь мне могли два человека – Дон Гуан и этот, маньяк из Италии, как его, забыл фамилию… Могли бы помочь советом, но вернее всего, ничего бы они не стали советовать, а предпочли «снимать» девушку сами.

Тем временем Женя направлялась к кассе.

В ответ на происки продавщицы я отрицательно замотал головой, как конь, измученный слепнями, и бросился наперерез ускользающей добыче. Кажется, и про это был ролик – про рассыпающиеся продукты в магазине, там, предварительно проглотив по два драже «Тик-така», тоже сталкивались Он и Она.

Неожиданно появившись из-за прилавка, я должен был налететь на покупательницу в стеганом пальто и рассыпать ее корзину. Но расчет оказался неверным, разве что уж совсем пьяным представиться, но некоторые недотроги недолюбливают пьяных; уже всем было понятно, что наши орбиты в этой точке супермаркета ни за что не пересекутся, но я все же сделал последнюю, неуклюжую попытку подставить Жене что-то вроде подножки.

Дорогим сапогом на шпильке она наступила мне на ногу и сквозь нежную кожу «Найка» едва не проткнула насквозь ступню. Зато я вдруг’ вспомнил фамилию итальянского маньяка – Казанова.

– Ой! – испугалась Женя. – Извините, пожалуйста, я не хотела…

Разумеется, я сам этого хотел.

– Ничего, – пробормотал я. – Все в порядке.

Женя пожала плечами и пошла дальше.

Необязательно было рассыпать продуктовый набор, случай подарил мне другой шанс – лучше не придумаешь. Но от неожиданности и боли в моей голове перегорели какие-то заслонки. Как в древнем анекдоте про одного ковбоя. Этот ковбой увидел на пляже одиноко загорающую девушку, начал придумывать, как бы к ней подъехать, и вот что придумал: «А покрашу-ка я лошадь в красный цвет, поскачу мимо, девушка скажет: какая у вас красивая красная лошадь, тогда я скажу: а не переспать ли нам, красотка?..» Покрасил лошадь в красный цвет, поскакал мимо, подруга – ноль внимания. Ковбой думает: неправильный цвет выбрал. Покрасил лошадь в фиолетовый цвет, поскакал мимо, та опять на него не смотрит. Все цвета перебрал, осталась у него голубая краска. Покрасил лошадь в голубой цвет. Скачет мимо. Красотка ему говорит: «Ковбой, а не переспать ли нам?» А он как заорет: «Ты что, дура, ослепла? Не видишь, какая у меня красивая голубая лошадь?!»

– Постойте, – заковылял я за Женей. – А ведь я теперь ходить не могу.

Сегодня был не мой день. Сначала я упустил момент. А потом, видимо, выбрал неправильный тон – слишком фривольный, что ли… И фраза прозвучала пошленько. А может быть, и вообще была не судьба, потому что, обернувшись, она отозвалась неожиданно резко:

– И что мне теперь вас на руках нести? Нечего было ноги подставлять! Что вы ходите-то за мной весь день?

…Два ежика, один слепой, другой одноглазый, пошли в гости к девочкам. Одноглазый, естественно, ведет слепого. Тут ветка – раз и выхлестнула последний здоровый глаз. Первый ежик: все, п…ц, пришли! Второй: здравствуйте, девочки!

Что я не так сделал? Наверное, зря эликсиром зубы полоскал. Сказано «Тик-так», значит «Тик-так».

…Зато неожиданно мой прием произвел искомое впечатление на здешнюю продавщицу, которая буквально истекала сочувствием и чуть ли не подставляла плечо:

– Гражданин, присядьте, вот стул. Принести нашатырного спирта?..

Наверное, неважно я все-таки выглядел.

…Источник информации пришлось дожимать совсем другим способом. Кое-как отвязавшись от жалостливой продавщицы, на одной ноге я допрыгал до улицы, где сзади грубо обхватил Женю Полякову за шею и змеиным шепотом прошипел:

– Тихо, дура! Не будешь орать, останешься живой!

Вряд ли она дышать-то могла нормально, не то, что орать. А пешеходы на улице Мира еще и не такое обращение видали – я забыл сказать, что с одной стороны здесь Оловокомбинат, а с другой – завод имени Ефремова.

Один мужичок вылупился было с недоумением, когда мимо него я тащил Женю к машине, но я сверкнул зверским взглядом, и пешеход сразу осознал всю беспочвенность своего недоумения. И еще бабушка заподозрила неладное.

– Куда это ты?.. Что это ты? – запричитала она.

– Вы бы, бабуся, лучше «Скорую помощь» вызвали, чем вопросы задавать, – я укоризненно покачал головой. Не видите, человеку плохо?

Запихнув полуживое тело на заднее сиденье, я быстро пересел вперед и дунул к Бугринской роще, месту, не то чтобы мрачному, но в некоторых местах уединенному, особенно в зимнее время.

В одном из затененных уголков я обернулся к продавщице, притаившейся на заднем сиденье, при этом постаравшись придать лицу самое отъявленное выражение. Мне плохо удается бармалейский вид, особенно по отношению к девушкам, но, по крайней мере, я честно стараюсь.

– Ты меня знаешь? – спросил я с угрозой.

Еле заметно Женя покачала головой в том смысле, что не имеет удовольствия.

– А зря, – заметил я зловеще. – Все девушки Новосибирска трепещут, заслышав мое имя… Вот чего ты боишься больше всего на свете?..

Братец Кролик в таких случаях уверенно отвечал: «Только не бросайте меня в колючие кусты», а Женя совсем растерялась. Единственной ее целью стало – слиться с обшивкой сиденья, как хамелеон сливается с листом агавы.

– …Так вот, чего боишься, то и получишь… – пообещал я.

Почему я так осторожно заводил рака за камень? Потому что из всех пыток не с целью получить удовольствие, а с целью получить информацию, я употреблял только одно – ствол к уху. И обычно этого хватало, а тут вроде с девушкой неудобно оперировать пистолетом, я и занервничал.

Вообще-то я опять неправильно выразился. Терзать человеческую плоть, а равно и сознание, для того лишь, чтобы получить наслаждение – это все выдумки писателей и кинорежиссеров. Во всяком случае, у меня все наоборот – когда я подношу пистолет к чужому уху, это я к своему уху его подношу. И мне так же страшно!

– …Хочешь, изнасилую? – уточнил я. – А хочешь, изнасилую со смертельным исходом?..

…И еще приплюсовал несколько угроз в том же роде…

– Вы – милиционер? – неожиданно спросила странная Полякова.

– У меня, что ли, лицо такое дебильное? – возмутился я.

– Нет, что вы! – перепугалась Женя. – Просто говорите вы немного странно. Не как бандиты. Ой, извините!

…Слово за слово, я изложил свое предложение: она рассказывает все про свою деятельность в фирме «Евдокия и К⁰», а я ей за это – жизнь и неприкосновенность с последующей доставкой к месту работы.

Уяснив цену жизни, Женя, кажется, даже повеселела. Она-то всяко настраивалась на худшее. А так – почему ж?.. Подписку о неразглашении в «Евдокии» с нее не брали. Да и вообще, за два месяца пребывания ничего особенного она там не заметила…

…Часа за полтора общения мы с ней чуть ли не подружились, чтоб мне подавиться! И даже снова перешли на вы! Она как будто забыла, каким образом очутилась на глухом разъезде посреди застывшего березового леса. А может быть, в этом и заключается пресловутое женское актерское мастерство – что я решил, будто мы с ней лучшие друзья? А она просто стремилась мне угодить, чтобы не угодить простреленной головой в сугроб…

– Конечно, мне с первых же дней подруги и знакомые докладывали, что этот Зиновьев – личность мафиозная, – рассказывала Женя, – а про кого сейчас так не говорят? Flo когда об этом напоминают изо дня в день! – «Где работаешь? – У Зиновьева! – Ого!»… и сразу в глазах – то ли ужас, то ли восхищение. И чуть ли ни каждый второй спрашивает: «А где он трупы прячет, не в приемной ли?» Может, кому-то и приятно жить в такой ауре, а я не смогла, поэтому и уволилась. Хотя и платили там нормально, и на отношение пожаловаться не могу.

– Разве так бывает? Чтобы и платили нормально, и никто не доставал, а человек бы все равно увольнялся?! Из-за ауры?! А шеф как выглядит? К референтам не пристает?

– Ничего подобного. И остальным не разрешает. То есть у окружения глазки, конечно, бегают, но и только. Там западный стиль принят – белый верх, черный низ, и даже в тридцать пять градусов жары – в колготках или чулках… Хотя кондиционеры везде… И все на «вы».

– А контора где? – спросил я. – Кажется, где-то в центре?

– На Мичурина.

– Правильно. Большое помещение?

– Комнат семь-восемь. Или девять.

– Технический отдел там же расположен?

– Не знаю. Не помню я такого отдела. Нет у него такого отдела.

– А служба безопасности есть?

– Есть. Двое по очереди через день с Зиновьевым ходят, они же водители. И один человек на вахте сидит.

Женя взглянула на меня быстро-быстро, но я успел прочитать в ее глазах догадку: ага, охраной интересуется, наверное, киллер, готовит смертоубийство. А может, и не так. Наверняка ей спокойнее было думать, что я мент.

– Филиалы у конторы есть? – спросил я.

– Мне об этом ничего не известно.

– А насколько вы вообще были в курсе дел? Должность референта, она ведь предполагает информированность…

– Во-первых, я там не единственный референт. Вот Виктория Осиповна, я думаю, в курсе. Она у них с самого начала работает референтом. А я ей помогала, в основном, так – приказ о выговоре напечатать, факс отправить и кофе шефу подать.

– Фамилия Яблоков вам о чем-нибудь говорит? Василий Андреевич.

– Э-э-э… Вроде слышала когда-то… Нет, вряд ли.

Я все никак не мог придумать, как потоньше подвести разговор к теме прослушивания телефонов. Если все обстоит так, как она говорит, вряд ли ей что-нибудь известно. Я думал-думал, насчет, как потоньше, да и придумал:

– Этот Зиновьев увлекается вот чем – подслушивает чужие телефоны. Что тебе об этом известно?

– Я ж говорю, что ничего не знаю про все эти дела.

– Точно? – я вновь напустил на себя максимально злобный вид. – Может быть, припомнишь какие-нибудь намеки?

– Нет, – покачала она головой. – Ничего я об этом не знаю. Наоборот, раз в неделю приходил к нам человек и все осматривал на предмет подслушивающих устройств.

– Что за человек?

– По имени Юра, по фамилии его никто не называл, и я тоже не интересовалась. Он из радио…

– В каком смысле, из радио? Из какого?

– Из «Лотоса». Знаете Такое? Его Зиновьев финансирует. Он сам чуть ли не йог, то есть вообще Индией интересуется. Ездил туда. И радио организовал.

– И этот Юра, значит, из «Лотоса»? Он там кто, главный ди-джей?

– Он там по технической части. Вообще, к нему у нас все очень уважительно относились. Он, по-моему, раньше даже в ФСБ работал… В ФСБ, наверное, денег меньше платят… А ди-джеи в «Лотосе» – все девушки.

Теперь я и сам вспомнил насчет ди-джеев, что в «Лотосе» за базар отвечают исключительно молоденькие женские голоса. Какая-то Жанна Дуда с утра все кого-то будит. Это у них такая программа есть. Называется то ли «С добрым утром», то ли «Поздравление в постель». Часов в шесть будят тебя по телефону и говорят:

– Здравствуй, Коля, тебя разбудило радио «Лотос», ты в прямом эфире. Тебя просила поздравить с днем рождения твоя подружка…

Коля стоит в трусах и с бодуна ничего понять не может.

– А? – говорит. – Кто говорит?

– Радио такое, «Лотос», а лично меня зовут Жанна Дуда.

– А? Какая Жанна?

– Ну из «Лотоса», а зовут меня Жанна Дуда.

– А, это вчера возле кафе, что ли, познакомились? – вроде бы начинает просыпаться несчастный.

– Да нет же, мы с тобой незнакомы. Мы в прямом эфире.

– Жанка, ты, что ли? В каком эфире?

Эта самая Дуда уже тоже понимает, что так дальше продолжаться не может, и начинает круто менять тему разговора:

– Коля, ты в ПТУ учишься?

– Ну.

– На машиниста козлового крана?

– Ну.

– У тебя сегодня день рождения?

– Ну.

– Тебя поздравляет с ним твоя подружка.

– Какая подружка?

– У тебя есть подружка?

– Ну.

– Как ее зовут?

– Лена.

– Вот как?.. Нет, с днем рождения поздравляет тебя твоя подружка Света и шлет тебе свой музыкальный привет. Сейчас для тебя в прямом эфире будет петь твой любимый певец Марк Нопфлер с композицией «Ю ин зэ ами нау».

– Але, кто это говорит?

«С тобой, козел, уже никто не говорит», – хочет закричать Жанна Дуда, но в прямом эфире так себя вести не принято.

– Коля, – говорит она бодрым голосом, в котором уже начинают звучать истерические нотки, – включай радио «Лотос» и слушай свою любимую песню…

«…Может, ты ею подавишься!»

– …То есть студия этого «Лотоса» находится в конторе на Мичурина? – уточнил я у Жени Поляковой.

– Нет, и редакция, и студия находятся на последнем этаже общаги Академии госслужбы. На Красном проспекте.

– Что-то не припомню там такого общежития.

– Бывшее общежитие партшколы…

…Появились первые признаки вечера, когда я закончил вытаскивать из Поляковой последние детали и отвез ее к магазину. Она ушла, не попрощавшись и не поблагодарив за доставку.

…Впрочем, на городских улицах еще лежал день. Я имею в виду, что вечер всегда просыпается в лесу под деревьями и оттуда расползается по городам.

Чем больше город, тем позже в него вползает ночь. Наверное, есть на свете города, где никогда не бывает ночи А самый первый город, куда она приходит, это, наверное, Коченево. Или Тогучин.

А еще это зависит от души. Бывают души, где сумерки поселяются навечно. Но это не совсем про меня.