Текст книги "Картонная пуля"

Автор книги: Александр Духнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Александр Духнов
Картонная пуля

Картонная пуля

Глава 1

Нет такого человека в Новосибирске, кто не знает столовую на улице Ленина рядом с «Победой», напротив «Универсама». Лет сто она называлась диетической, а их последняя «фишка» – обеды из сои.

У меня есть знакомая семья – жена работает во «Внешторгбанке», а муж в НГТУ – они ничего, кроме сои, не едят, ну и еще, конечно, капусту. Причем странный рацион вызван не столько санитарно-гигиеническими показаниями, сколько философско-религиозными, я бы даже сказал, мистическими. Ни за что они не станут есть тех, в ком бьется живая душа – ни корову, ни лягушку, ни неведому зверюшку. Вот, собственно, и все, что я знаю про сою.

Вру. Один раз попробовал из экспериментальных соображений соевую котлету: что это за еда такая, в которой не бьется душа?.. Что вам сказать?.. Оказывается, то, в чем нет души, есть неинтересно; по вкусу соя мало отличается от пластилина. Второй раз такие котлеты я не стану пробовать даже под дулом пистолета.

Опять вру. Под дулом вполне съедобными покажутся и пластилин, и подошвы от собственных ботинок. Уж я-то знаю.

В столовой на Ленина мы с друзьями никогда не едим ничего, кроме абсолютно недиетических шашлыков. И даже их не едим, а ими закусываем. В столовой на Ленина работает коллектив, воспитанный в лучших демократических традициях. Они не гонят от себя алкашей, наоборот, разговаривают с ними, то есть с нами, вполне вежливо. Мы пьем принесенную с собой водку, зато запиваем местным пивом и закусываем местными шашлыками. А еще среди нас есть такой Саша Хальзов, он вообще-то стоматолог, человек тонкой душевной организации, но в плечах у него косая сажень, а весит он столько же, сколько дорогой засыпной сейф. Поэтому с ним везде разговаривают вежливо.

Второй мой друг по имени Саша Терехин работает в некой имиджмейкерской конторе, которая официально именуется Центром политических технологий. Я говорю некая контора, потому что как личность сугубо аполитичная никогда в деталях не интересовался, чем конкретно занимается Терехин, кстати, человек не самый разговорчивый, когда дело касается служебных интересов. Известно только, что он постоянно ошивается то в Красноярске, то в Кемерово, то в Новокузнецке, то в Омске, а когда все-таки объявляется в Новосибирске, вот тут-то мы втроем и оказываемся в диетической столовой.

Замечу, что оба Саши по отчеству Николаевичи, и чтобы покончить с формальностями, сообщу, что меня зовут Сергей Бобров. Род занятий неопределенный, а доходы по большей части случайные.

Сидим мы в столовой, пьем водку, и Терехин рассказывает про Красноярск, как он там выпил в кабаке, отстал от коллег и полночи искал гостиницу, где они остановились. Название гостиницы у него из головы вылетело безоговорочно, а про улицу он только то и запомнил, что она связана с восходом солнца. Полночи таксисты помогали ему обследовать улицы Красных зорь, Солнечной долины, Лучезарную, а также почему-то Амурскую и Майскую, а гостиница тем временем мирно стояла на улице Рассветной.

– А у меня тоже был случай, связанный с восходом солнца, – тут же припомнил Хальзов, – в Новосибирске. Знаете в Октябрьском районе улицу Новая заря? Я забыл, как она точно называется, и говорю таксисту: «Мне нужна улица Ясная заря, или Ранняя заря, или Малая земля, а может, Молодая гвардия». По этим приметам и доехали.

Мне тоже было, что рассказать про один великолепный восход солнца на берегу Тихого океана, я ничего про него не забыл, а наоборот, отлично запомнил, как встретил его с любимой девушкой, которая потом изменила мне с негром. И я уже набрал в легкие воздуха, но в этот момент в кармане моей куртки запиликали сибирские сотовые системы.

– Привет, – сказала трубка мужским голосом – это Котяныч.

Котянычем называется мой приятель Константин Альбертович Воронов, начальник службы безопасности известной в городе фирмы «Геннадий Степаныч», в немыслимых объемах переваривающей продукты питания и алкоголизм.

– Есть базар, – сообщил он.

Котяныч – исключительно интеллигентный человек, на ночь любит почитать «Войну и мир», но, общаясь со мной, иногда переходит на птичий язык. Как видно, полагает, что я другого не понимаю.

– Пожалуйста, – говорю.

– Ты сейчас где?

– В столовой.

– Вот это прикол! Столовых в городе не осталось. Где ты ее нашел?

– На Ленина. Знаешь диетическую?..

– Знаю. А ты в форме? В смысле поговорить… Или на завтра перенесем?

– Я всегда в форме. Если только поговорить.

Через пятнадцать минут Котяныч заглянул в зал, и мы вместе вышли на крылечко. Оказывается, пока наша компания пила водку, наступила ночь, пошел снег, и мой «Форд», притихший возле «Универсама», стал похож на сугроб.

– Знаешь, что у нашего шефа есть дочка? – взял быка за рога Воронов.

– Откуда? Что, я всех дочек, что ли обязан знать?

– Девятнадцать лет. Учится на третьем курсе Академии госслужащих. Специализация – экономика. Из породы ортодоксальных отличниц и домашних детей. Вроде бы. Во всяком случае, воспитывается в строгости. Без баловства. Поклонников особых вокруг как будто не наблюдается, хотя девка хоть куда… Ну и вот, шеф вдруг начал замечать, что у нее стали появляться неучтенные деньги. Не такие уж великие суммы, конечно. Рублей, может, пятьсот. Но папаша насторожился. Дочка молчит, как…

Воронов призадумался, подыскивая сравнение:

– …В общем, молчит. Папа волнуется и начинает уже подозревать бог знает что. Он мне сегодня утром рассказал… Предлагает установить наружку. Но только не из наших, то есть не из моих братанов, чтобы утечки не было. В общем, поручил подобрать надежного человека. И про кого, ты думаешь, я вспомнил в первую очередь?

– Ты уж что-то слишком высокого мнения о моих умственных способностях. Даже не догадываюсь.

– Правильно. Про тебя. Если ты сейчас, конечно, ничем не занят. И если тебе не в лом заниматься такой фигней. Но деньги неплохие. Они даже не столько за работу, сколько за конфиденциальность. Ну, как?

– Во, дожили! – я тяжело вздохнул.

Давненько мне никто не предлагал наружкой заниматься. А все алкоголизм! Серьезные люди уже всерьез не воспринимают.

– А что такое? – забеспокоился Котяныч.

– Да нет, ничего. Уже за собственными детьми слежку устраивают!

– Видишь, дело такое… У тебя детей нет, а если бы были, еще неизвестно, как все повернулось.

В голосе Котяныча прозвучала неожиданная печаль многодетного отца, хотя он не то что замужем никогда не был, я его и с девушками ни разу не видел. Может, шифруется…

– Не спорю. Завтра начинать?

– Шеф сроков не устанавливал. Ему главное, узнать. Сможешь завтра, давай завтра. Вот фотография, на обороте домашний адрес и телефон. Зовется Настей. Обычно из дома выходит в восемь и идет постигать премудрости госслужбы. А дальше разберешься.

– На машине возят или сама ходит? – уточнил я.

– Сама. Я ж говорю, шеф ее не балует. Как Золушку.

Я мельком бросил взгляд на фотографию. Во-первых, мельком, во-вторых, в темноте. Но мне и не было нужды внимательно рассматривать. Потому что Настю не так давно мне довелось увидеть живьем.

Знаете Проничева? Сергея Дмитриевича? Перед Новым годом он устраивал день рождения в «Отдыхе» с военным духовым оркестром и ансамблем балерин на роликовых коньках. Про духовую музыку-то давно известно, что он ее любит, одно время даже активно спонсировал джазовый ансамбль Толкачева, а про балерин точно не знаю, врать не буду. Да это и не важно. Мы с Проничевым никакие не близкие родственники, и я на день рождения попал случайно – друг позвал… Ладно, не друг. Подруга. Ничего особенного, можно сказать, почти деловая подруга… На празднике я Настю и увидел. Там и папа был, и мама, и дочка в кожаной мини-юбке и с такими дивными ногами, которым позавидовала бы любая дамочка из «Космополитена».

Мы с ней, то есть с Настей, столкнулись в туалете. Ну, не то чтобы… Я выходил, а она спускалась по лестнице. Вид снизу на ноги подействовал на меня, как замерзшая вода на «Титаник». Катастрофа. Заговорить с ней не удалось. Да я не очень и рвался, застеснявшись. Зато путем сложных комбинаций узнал, что она пришла на праздник в качестве дочери Геннадия Степановича Треухина, руководителя одноименной продовольственной компании.

Об этом мало кто помнит, но сначала Треухин возглавлял фирму «Стена», и когда уровень ворованных денег приблизился к критической отметке, возникла необходимость закрываться, распускаться и учреждаться под новой вывеской. Как свидетельствуют очевидцы, в кабинете генерального собрались несколько приближенных лиц, стали перебирать названия, но все как-то не звучало. Вконец измученный директор постановил: «Хватит! Надоело! Сейчас первый, кто войдет в кабинет, что-нибудь скажет, первые слова и будут названием». Как в сказке про короля Дроздоборода, где папаша выдал дочку-принцессу за вшивого нищего.

Первым вошел участник же совещания, незадолго до того покинувший кабинет… по личным надобностям. Войдя, он произнес историческую фразу: «Блядь, в сортире совсем перестали убирать». Все в ужасе посмотрели на директора, лицо которого медленно наливалось венозной кровью Положение спасла Треуховская секретарша. Заглянув в дверь, она сказала: «Геннадий Степанович, чаю подать?» В срочном порядке первое явление признали недействительным, а фирму назвали скромно и со вкусом – «Геннадий Степанович».

…Не могу сказать, что в тот вечер, когда мы выпивали в столовой, я представлял из себя обеспеченного человека, однако мог себе позволить отказаться от роли филера.

…Если бы в деле не фигурировала Настя Треухина со своими необыкновенными ногами.

Почему-то в клубе «Отдых» она не произвела на меня впечатление такой уж домашней девочки.

Глава 2

Все верно. Нет ей никакой необходимости с Шевченковского жилмассива ездить в академию на машине, когда от дома пешком двадцать минут.

Настя Треухина вышла из подъезда без нескольких минут восемь – в светлой дубленке до колена, высоких коричневых сапогах, ушанке из чернобурки…

В одном смешном романе, не помню названия, изображался иронический мир, по которому разгуливают странно одетые граждане. Например, шел мужик совсем голый, зато с галстуком на шее. Другой мужик тоже был голый, но в шляпе и с портфелем. Это был мир литературных героев. И точно, в книжках ведь всегда так пишут: «…из-за угла появился гражданин в шляпе и с портфелем».

Я тоже не умею правильно расписывать людей, только скажу так: даже в своей меховой одежде она производила впечатление модели, с которой неизвестный мне древний грек или римлянин ваял знаменитую безрукую Венеру, которую теперь печатают во всех учебниках истории и других художественных журналах. Не в том смысле, что Настя казалась столь же пышнобедрой, а в том, что если этой статуэткой не перестают восхищаться люди с изысканным вкусом, воспитанные на Равеле и Прусте, значит, что-то в ней есть. А сам-то я сторонник более астеничных форм. И все же, как бы не менялись вкусы, думаю, если бы тот античный парень познакомился с Настей Треухиной, он бы доломал свою Венеру до конца и тут же принялся за новый образ.

Не обратив внимания на припаркованную в сторонке машину, девушка направилась в сторону улицы Кирова, а я, выдерживая дистанцию, пополз следом. Все-таки интересно, откуда у нее лишние деньги?

Раньше мне не приходилось бывать в академии госслужащих. Со стороны выглядит прилично, и потом еще при развитом социализме строящиеся корпуса предназначались для партшколы. Помните, раньше была такая партия – коммунистическая? Я думал, там хоромы, думал, уж коммунисты для себя-то постараются, а оказалось хуже больницы. Несколько первых минут меня пугало ощущение, что я задену головой потолок. Зато в холле у гардероба толпилось столько девчонок, сколько я не видел со своих студенческих времен. Мужской контингент представляли отдельные экземпляры, невзрачные, но почему-то ужасно гордые, как поэт Александр Блок на фотографиях. Вот это и есть наши будущие государственные служащие?! Эх, страна!

Настины светлые волосы мелькали впереди. Не приближаясь, я отследил ее маршрут по коридорам и лестницам к аудитории номер триста пять.

Пять лет назад мой бывший тренер-покойничек, можно сказать, научил меня делать то, чем я и поныне занимаюсь. И был в моей практике похожий случай, когда я подрабатывал телохранителем при такой же вот студенточке. Папашу ее, весьма обеспеченного человека, вскоре пристрелили на летном поле аэропорта «Толмачево». Через месяц его дочка стала моей женой, а еще через полгода я обнаружил ее, в постели с негром. Негр был не Майк Тайсон, не Дэнис Родман, а так, величиной с Анатолия Карпова. Но я его бить не стал. Да и не в обиде дело. А в том, что студентки пятилетней давности, сколько мне помнится, с утра похмелялись в видеобаре гостиницы «Сибирь», к обеду, то есть к окончанию занятий, подтягивались к институту, а вечером танцевали на дискотеке и потом в подсобке столовой занимались оральной любовью с однокурсником. Вот это жизнь!

Почему-то мне казалось, что если пять лет назад студентки считали посещение лекций ниже своего достоинства, то уж сейчас нравы упростились и подавно. Тем более, человек уже на третьем курсе. А выяснилось, что мой длинноногий контрагент намерен освоить сегодняшний учебный план на все сто процентов.

После второй пары она посетила буфет, товарный ассортимент которого я от скуки успел изучить в перерыве между переменами. По крайней мере, водку здесь не наливали, и закуска выглядела слабовато. Составить представление о гастрономических предпочтениях дочери обеспеченных родителей мне не удалось – лишний раз я к ней не приближался, чтобы не «засветить» свою привлекательную внешность.

Игра в прятки продолжалась четыре пары. Книжку я с собой не догадался захватить, а без особой необходимости читать газеты брезгую. Наконец пытка высшим образованием кончилась. Я, правда, побаивался, что после обязательной программы последует нечто вроде читального зала, однако, весело щебеча, с подружкой Треухин поскакала по ступенькам к гардеробу.

Из корпуса она вышла в сопровождении той же подружки и молодого человека, более других похожего на автора революционной поэмы «Двенадцать». Помните? По вечерам, над ресторанами… Какая правда жизни! Кажется, Блок кончил жизнь неважно – без купюр. Вот и его нынешний двойник не напоминал человека, сорящего деньгами.

Я ехал за ними до улицы Кирова. После чего срочно пришлось искать более-менее приемлемое место для парковки, потому что троица нырнула в метро. На такой случай я заранее запасся четырьмя жетонами, а им еще пришлось в кассу стоять.

Будущие госслужащие проследовали к «Гриль-мастеру», где и обосновались часа на два, подкрепляясь едой и кофе. Юноша взял себе пива. Рассчитывались, похоже, в складчину.

Я к кофе равнодушен, но, чтобы не сидеть без дела после легкого ланча, выпил три кружки. Или, как они называются, – чашки. Устроился я так, что студентов мне почти не было видно, тем более слышно. Зато рядом бесконечно сидели – наверное, пришли сюда сразу после школы – шесть болтушек-старшеклассниц, любительниц новосибирской рок-музыки. Сроду я не знал, что Новосибирск столь богат рок-звездами. «Калинов мост» – ладно. Еще пару раз по радио в машине я слышал неплохую вещь «Не пускай зверя в дверь» группы «Форт Роял». Но были еще, оказывается, крутые Панкраты, Дики и даже какой-то капитан Черныш.

У дверей «Гриль-мастера» троица расслоилась. Подружка с юношей направились в сторону Советской, а Настя Треухина…

Вот сейчас оно и начнется… Днем она примерная ученица, но чуть только вечер опустится на город, происходят превращения, способные повергнуть в ужас слабые души, – из девушки выползает зверь. Пантера. И, срыгивая остатки вчерашней пищи, отправляется по новому кровавому следу.

По идее, ей следовало бы переодеться, сменить мирный прикид и портфельчик на латы и копье, но сойдет и так.

Не тут-то было! В метро Настя вернулась обратно и прямым ходом вышла к родному дому… Может, все-таки чтобы сменить имидж перед ночной охотой?

Я сходил за машиной – не мерзнуть же под февральским небом… Через два часа меня стали мучить сомнения в том смысле, что я мог зазеваться и пропустить ее выход. Тем более после вчерашней пирушки в организме ощущалась сонливость. Я набрал номер с обратной стороны выданной мне цветной фотографии. Ответил спокойный женский голос.

– Здравствуйте, – сказал я, – можно Настю?

– Да, слушаю.

Но слушать оказалось нечего и некого – я нажал на «отбой».

В начале двенадцатого ночи похожий на космический корабль «Понтиак» доставил домой главу фирмы «Геннадий Степаныч» Геннадия Степановича Треухина, и стало ясно, что сегодня моя вахта окончена.

Назавтра с небольшими вариациями повторилась та же образовательная история. И в среду за личиной примерной отличницы я, как ни старался, не разглядел в Насте зверя, промышляющего неучтенными деньгами. Может, она их нашла однажды, шла по улице и нашла, а папа наворотил подозрений? Или папа напился и с выключенным сознанием сам вручил презент любимой дочке? Или мама спонсировала втайне от папы?

Котяныч, с которым я делился наблюдениями и соображениями, советовал проявлять терпение. Да я не жалуюсь. Не самая худшая работа в мире – сидеть на подоконнике в академии госслужащих и читать Бушкова. Единственная проблема – прятаться становилось все сложнее. И без того уже Настя пару раз натыкалась взглядом на мое умное мужественное лицо. И вообще, некоторые девушки начинали откровенно рассматривать странного посетителя ВУЗа.

…А в четверг все и началось.

Глава 3

Звонок позвал желающих на вторую пару. Предчувствуя очередную паузу в работе, я прикидывал: то ли наведаться в буфет, то ли покончить с Бушковым? И в этот момент Настя Треухина, изменив привычкам, вместо аудитории направилась к выходу.

Неподалеку от академии есть такая слегка матерщинная улица Сакко и Ванцетти. Смысла я не понимаю, могу лишь предположить, что называли ее по той же технологии, что и в известной продуктовой компании. На этой довольно глухой улочке примерная студентка приостановилась с явной целью кого-то дождаться.

Неизвестный прибыл, но не просто так, а на шикарном темно-синем «Марке-П» – В260КО. Задняя правая дверца распахнулась, и девушка нырнула под тонированные стекла. Это что значит? Что в машине уже есть пассажир? Или ро протоколу положено? Некоторые особо гордые мужчины и жейщины ниже своего достоинства считают находиться рядом с водителем.

Драйвер в «Марке» сидел аккуратный. На встречную полосу не лез, никого не подрезал. Законопослушным манером мы проехали чуть ли не полгорода, миновали самое известное городское кладбище и свернули на проселок, ведущий к поселку новых коттеджей. Вернее, «Марк» свернул, а я некоторое время следил с главной трассы, пытаясь уловить ход его сверкающей полировкой мысли.

Эти места мне пару раз доводилось проезжать. Архитекторы новой жизни разместили поселение в глубине соснового бора. Разместили, построили домики на разный вкус и кошелек, но потом дело застопорилось. Толстосумы почему-то не спешили вкладывать сюда свои денежки. Наверное, вокруг города полно мест, гораздо более уютных, или по деньгам оказалось неподходяще. В двух-трех коттеджах жизнь теплилась, но все равно место напоминало нечто среднее между заброшенной строительной площадкой и кладбищем погибших кораблей.

В260КО причалил к одному из коттеджей. С моего места сквозь сосновые заросли, хоть и через бинокль, я только и смог разглядеть, что из машины вышли и скрылись в трехэтажном домишке двое мужчин и Настя. Машину оставили снаружи, хотя при доме имелся гараж.

Вот это другое дело! Свежим воздухом выбралась подышать, а то все кабинет, кабинет… Что ж они там, втроем, что ли, будут?

Увидеть, что происходит в коттедже, было затруднительно. Окна первого этажа защищали металлические ставни. А чтобы заглянуть на второй, нужно было лезть на сосну. Но я счел это необязательным – перепачкаешься, одежду порвешь, и где гарантия, что они поднялись на второй этаж?

Я приготовился к долгому ожиданию и, коротая время, позвонил приятелю в Калининскую ГАИ, или, как они себя сейчас смешно именуют, – ГИБДД. Через три минуты знакомый гибддэшник любезно предоставил информацию о владельце В260КО:

– Числится на балансе Малиновского графитового комбината. Водитель – Баринов Анатолий Тимофеевич, семьдесят первого года рождения.

Снова непонятно: или Настя дружит с водителем, а при нем сегодня приятель оказался, или дружит с «шишкой», у которого имеется служебный автомобиль? С каким-нибудь замом по сбыту… Очень возможно; которые по сбыту, они шустрые. И коттедж – такой не у каждого шофера сыщется… А если с замом, зачем им лишний свидетель в лице водителя – которые по сбыту всегда сами умеют баранку крутить.

…Прошло часа полтора, но из-за туч и черных еловых ветвей создавалось впечатление, что наступили сумерки. А тут еще сверху полетел мохнатый снег… Я вышел из машины размяться и… понятно, что… Но успел сделать лишь пару шагов в сторону, к сосенке, как мне на плечо свалилась чья-то рука и резко развернула на сто восемьдесят градусов.

Посередине сосновой чащи, которую вы считаете почти необитаемой, вам вдруг кладут на плечо руку! Кошмар! Я лично первым делом подумал, что это медведь, хозяин тайги. Выбрался из берлоги, злой, голодный и удачно набрел на сочный бифштекс. С кровью.

В лицо мне мчался кулак, затянутый в черную кожаную перчатку – не боксерскую, а от зимней стужи – за которой угадывался человеческий силуэт. Не медвежий – уже легче, с человеком, мне кажется, проще договориться. Чуть позади за развитием событий следил второй мужик.

Следующая после медведя мысль была та, что хозяева «Марка» обнаружили слежку и явились наводить разборки. Могли выйти из дома через черный ход, который с моего места не видно.

Кулак мчался быстрее, чем хотелось бы. Все же я успел отклониться, смягчив силу удара, однако свою замечательную реакцию демонстрировать не стал, а наоборот, картинно рухнув под колеса «Форда», прикинулся дохлым жуком.

– Все в порядке, – раздался голос неизвестного. – Он тут один. Кто такой, пока не знаем. Я его выключил… Не, не насмерть. Минут через пятнадцать очухается. Мы его пока в багажник упакуем, а там видно будет… Ниче, не замерзнет… Сейчас закончим и присоединимся… Коля, давай наручники…

Сквозь опущенные ресницы я почувствовал, как надо мной, не подозревая засады, склоняется отвратительная физиономия… Звякнули наручники… Я нанес удар почти наугад, по направлению дыхания, зато со скоростью теннисного мяча, запущенного в эйс, – двести километров в час. Если правильно попасть, таким манером можно раздробить лицевую кость. Я попал слегка не в центр, но мужик дернулся и повалился в снег, одновременно проваливаясь в глубокий нокаут.

Второй с ходу не мог сообразить, за что хвататься – за меня или за автомат, болтавшийся на ремне под расстегнутой кожаной курткой. Решил было, что ствол надежнее, и ошибся. Потому что за это время я успел подняться. Собственно, у него в любом случае не было шансов в силу тщедушного телосложения и тугодумия. Отступая назад, он нашаривал автомат, когда я достал его в ухо чем-то отдаленно смахивающим на маваши. А добил хуком.

Других посторонних лиц в сфере обзора не наблюдалось. Бросая взгляды по сторонам, я одновременно бегло изучал размазанных по снегу противников. У обоих, естественно, открылось носовое кровотечение. Обыкновенные ребята, в джинсах, куртках и спортивных шапочках. Первый – поздоровее, и не просто поздоровее, натуральный слон, второй, Коля, комплекцией напоминает подростка, но, судя по мордам, обоим лет по тридцать. И совсем бы они были обыкновенными, если бы не Колин автомат и не облезлый ПСМ, который я выудил из кармана здоровяка. Рядом на снегу валялась соскочившая с пострадавшей головы компактная радиостанция в виде гарнитуры – миниатюрный приемник и микрофон на пластиковом рычажке. Наушник не фонил – понятно, чего еще ожидать после моего кулака? На брючные ремни оба воина присобачили ножи в кожаных ножнах. Холодное оружие я, понятно, тоже реквизировал.

Вряд ли это те ребята, которые приехали на «Марке». Было бы странно, если бы мужики, собираясь на свидание с девушкой, снаряжались подобным манером. Обыкновенно для таких случаев хорошо подходит шампанское, шоколад и презервативы, а никак ни АКСУ с запасным рожком… Разве только предположить, что я стал свидетелем не сексуальной интрижки, а Настя на самом деле – Никита, сибирский вариант, и у них тут террористический центр… Но это уже совсем «Шизофрения-2». Тоже фильм такой.

Может, это здешняя служба безопасности? Что значит – здешняя? Кого охраняют-то? Дом того же зама по сбыту? Интересно, за чей счет? Опять же баланс графитового комбината?

Пока во мне пульсировали соображения, события приняли совсем уж необычный оборот. Возле взятого под наблюдение коттеджа мелькнула крадущаяся человеческая фигура. И еще одна. Издалека судить трудно, но, похоже, дружки моих медведей.

Кто им нужен? Настя – дочка состоятельных родителей – в заложницы будущего финансового успеха? Вряд ли. Настю, наверное, проще брать в городе, без помпезности. Вероятнее, что охоту ведут на одного из… или обоих ее спутников. Но опять же с целью убийства или захвата? Допустим, Настин ухажер – сынок состоятельного папы и тоже годится для выкупа?

То ли дверь в коттедж оказалась незапертой, то ли неизвестная пара располагала ключом, но внутрь они попали без заминки.

Я еще не решил, как реагировать, но однозначно нельзя было оставлять в тылу двух врагов.

Мой милый «Форд» на постоянной основе оборудован некоторыми нестандартными вещами и в том числе парой браслетов. Так, на всякий случай – для эротических экспериментов. И только по желанию партнерши, потому что лично мне западные новшества совсем не по вкусу. Вторую пару наручников, которой собирались сковать меня, я отыскал в снегу.

Не выпуская из поля зрения дом, я подтащил оба тела к ближайшей сосне и соорудил композицию, напоминающую кольцо. Теперь, чтобы освободиться, пленникам придется или перегрызть дерево, или одновременно подпрыгнуть… метров на пятнадцать.

Одновременно я считал про себя секунды. Между семнадцатой и восемнадцатой из коттеджа раздался одиночный выстрел и следом – длинная автоматная очередь.

Люди с нормальным чувством самосохранения всегда падают головой от взрыва, а я, наоборот, не разбирая дороги и застревая в снегу, побежал к дому. Впрочем, одно из трех соображений, двигавших моими ногами, базировалось, безусловно, на чувстве самосохранения. Серьезные бандиты, занятые не каким-нибудь там фуфлом, а ответственным делом, вряд ли захотят оставить в живых невольного свидетеля латентной работы. Да они его из-под земли достанут и обратно же спрячут. Значит, уже по одному этому падать головой от взрыва бесполезно. Во-вторых, как я буду смотреть в безутешные глаза главы продуктовой фирмы, повествуя о своем бегстве с поля боя? Наконец, я просто не хочу, чтобы Настя умерла – нас еще даже не представили друг другу.

В коттедже били уже из двух автоматов. Выжить под таким градом свинца очень трудно.

Над заброшенной деревушкой орали снявшиеся с ветвей вороны. Или сороки, я в них не разбираюсь.

…В доме стеной стояла синяя гарь, как после сварных работ. Пол устилали остывающие гильзы и осколки стекла. Я встал.

Стволы молчали. Со второго этажа доносился скрип половиц.

Размерами прихожая напоминала балетный класс. На второй этаж вела деревянная винтовая лестница. Другая лестница, в два пролета, связывала первый этаж с цокольным. Еще был широкий коридор, из которого неподвижно торчали ноги в расшнурованных кроссовках «Фила»…

Верхний человек, пройдя над моей головой, приблизился к лестнице и начал спускаться. На ступеньках показались ноги в синих джинсах и черных ботинках. Сырых от снега. Значит, гость.

Позиция у меня была неудобная, рискуя быть обнаруженным, я все же передвинулся в сторону кроссовок. Под ногами зазвенели гильзы.

– Витька, ты? – спросили сверху.

– Ага, – буркнул я, как можно невнятнее.

– Ну, что там?

– Ага, – тупо отозвался я.

Передо мной открылся вид на самого хозяина «Филы», который в данный момент представлял из себя расцвеченный кровавыми мазками труп в спортивном костюме с безобразно задравшейся майкой. Неподалеку валялся пистолет. Судя по домашнему прикиду, мертвец относился к линии защиты…

…Верхний человек спустился еще на одну ступеньку.

Я приготовил экспроприированный автомат. Убивать я никого не собирался…

Я нажал на спуск. Пуля прошла навылет сквозь синие джинсы. Все, парня смело можно направлять на ВТЭК, первая группа обеспечена.

Раненый запричитал таким высоким голосом, каким во времена моего детства распевал по радио певец Полад Бюль-Бюль-Оглы.

– В чем дело, Толян? – раздался голос снизу.

– Там еще один на первом этаже! – сквозь причитания закричал покалеченный.

В тот же миг из подвала по мне пустили очередь. Но угол был неудобный, пули веером рассыпались справа над головой.

Чем было хорошо при социализме – так это фильмом «Ирония судьбы, или с легким паром». И дома, и квартиры напоминали друг друга, как чашки одного сервиза. Теперь архитекторам дали волю. Понастроили так, что в жилище заблудиться можно. Вот что это за дверь? В туалет?

Но оказалось – не в туалет, а в другой коридорчик, коротенький и узенький, зато еще с двумя дверями, за которыми опять же скрываются неведомо какие пространства.

Я отдавал отчет, что могу оказаться в идеальной ловушке, но и ждать на месте не имело смысла.

Прыгнув в коридор, я толкнулся в правую дверь и провалился в темную, глухую кладовую. Не задерживаясь, врезался корпусом в дверь напротив. Внутри тонко звякнула ломающаяся задвижка… Раздался женский вопль, настолько пронзительный, что голубой в цветочек сливной бачок сработал сам по себе, и в унитаз, формами напоминающий лилию, хлынул поток воды.

Вопила Настя, живая, облаченная в полосатую мужскую сорочку, каковой весь ее гардероб, кажется, и исчерпывался.

– Тихо, я свой! – крикнул я и бросился обратно в холл, потому что здесь точно был тупик и надо было успеть вернуть хотя бы прежнюю позицию…

…Что мне и удалось сделать.

В шахматы я играю слабо, но, что такое пат, знаю. Сейчас все получалось, как в шахматах. Неизвестные Толян с Витькой контролировали единственный выход. А я не позволял им высунуть головы… Кто-нибудь в округе да услышал выстрелы. В милицию позвонить не ‘ трудно.

Из туалета боязливо высовывалась и рассматривала меня половина Настиной головы.

– Я свой, – повторил я.

Настя молчала, вращая широко открытым глазом.

– …Я здесь случайно оказался. Проходил мимо… Лесник я здешний… Местный… Слышу, стреляют… Думал, браконьеры по лосям… Я за тебя. Хочу тебе помочь.