Текст книги "Профессия: шерп"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Получалось, теперь он мог с легкостью воплотить мечту детства о полетах по Вселенной и даже переселиться на соседнюю планету? Жить на острове, плывущем сквозь атмосферу Венеры, видеть через окно облака совершенно чужого мира?

Еще на откровенно рекламном сайте указывалось на участившиеся на Земле катастрофы, многочисленные землетрясения и извержения вулканов, на перемену климата. Ссылались на теорию сэра Фреда Хойла и профессора Ларина, предлагая перейти на сайты отделений геологии ведущих университетов мира, в зависимости от языковых предпочтений, либо почитать научно-популярные статьи, объясняющие причины расширения планеты, его ход и возможные последствия. Скромно, мимоходом, упомянулось о невозможности на венерианских дирижаблях воровства, грабежей и убийств, о гарантированном невмешательстве персонала во внутрисемейные дела и убеждения пассажиров.

Впрочем, Моррисона интересовало совсем другое… Не найдя нужного раздела, он отослал запрос и, на удивление, получил ответ почти сразу. Громко чертыхнулся.

– Что у тебя там, Фрэнк? – подошла ближе переодевшаяся жена.

– Они пишут, что при перелете на Венеру возможны перегрузки силой до пяти земных, а также длительная невесомость. Поэтому беременным женщинам космические путешествия крайне не рекомендуются.

– Ты чего, Фрэнк, задумал переселиться на Венеру? – Сандра легонько щелкнула его пальцем по затылку. – На Земле уже тесно, локтями с соседями толкаешься?

– Да просто… Подумалось… В детстве мы думали, что лет через десять вместе с джедаями будем на звездолетах между вселенскими мирами носиться, а в реальности даже «шатлы» – и те в мусор пошли.

– Ты хоть знаешь, сколько эта «экскурсия» может стоить? – Девушка наклонилась ему через плечо, повела «мышкой» к верхнему углу с отметкой «прайс», ткнула. Провела стрелкой по открывшемуся списку. – Два с половиной миллиона долларов. Пять – если собираешься путешествовать со мной. Или ты собираешься смыться один?

– Куда же я без тебя? – Фрэнк закрыл «окошко». – Только с тобой.

– Если со мной, тогда пошли ужинать, – застучали пальчики жены по его плечу. – Я уже готова.

– Я тоже, – задумчиво ответил молодой человек и выключил компьютер.

Моррисоны всегда ужинали в уютном кафе «Фугу», через два квартала от дома в сторону океана. Заведение обильно украшала всякого рода китайская атрибутика, поваром здесь работал веселый лопоухий негр, подозрительно стройный для своей профессии, обслуживанием занималась итальянская семья Монтерсино, а все блюда носили японские названия. Однако при всем том кормили тут вкусно и недорого.

Заняв столик у окна, Фрэнк почесал в затылке:

– Если продать отцовские акции и свою долю в лесопилке, то пять миллионов, наверное, можно было бы и набрать, – вслух подумал он.

– Ты с ума сошел? – уже без всякой улыбки ответила Сандра. – Профукать все наши сбережения только из-за твоего детского «хочется»? А если вдруг что-нибудь случится? На что мы будем жить? Мы, вроде бы, собрались родить ребенка? Или я ошибаюсь? А его, между прочим, тоже нужно вырастить, оплатить образование, пристроить на работу.

– Тут тоже непонятно, где найдешь, где потеряешь, – пожал плечами Фрэнк. – Акции могут упасть в цене, лесопилка не приносит никакого дохода. А купленную на Венере каюту потом можно будет точно так же продать.

– Милый, ты меня путаешь…

– Нет, прости. Я совершенно о другом подумал, – покачал головой молодой человек, переложив вилку с одной стороны тарелки на другую. – Гарри предложил мне работать на дому. У нас и так вся документация и все данные обрабатываются в электронном виде и между отделениями по электронной почте пересылаются. Выходит, я могу с таким же успехом работать в «Эйрспейс корпорэйшн», сидя у окошка каюты на Венере, – как и сидя в своем офисе на Монтгомери-стрит. В забавное время мы живем, правда? Нет никакой разницы, находишься ты на другой планете или в соседней комнате – работа будет продвигаться точно так же. А так, конечно, да – глупость полная. Чего мы там забыли?

– Привет, Фрэнк, привет, Сандра, – подошла к ним хозяйка заведения. – Чего желаете? Очень советую «Бифун-но итамэмоно» или «Карэй-но ницукэ». Томми только-только сделал, с пылу с жару!

– А что это такое, Софи?

– Как что?! – гордо вскинув голову, хмыкнула женщина. – Макароны с жареным цыпленком и тушеная треска с морковью и кукурузой. Ой, откуда он взялся? Днем, вроде, не было…

Посетители следом за хозяйкой посмотрели в окно. Напротив них, на опущенных ставнях магазина лазерных дисков, за медленно проезжающим «фордом-скорпио» внезапно нарисовался красно-синий христианский крест с подписью «Вернем Америке Иисуса».

* * *

– Двенадцатый, – сделал отметку на карте толстяк. – Все?

– На сегодня все, – признал Джеби.

– Ладно. Паш, тормози… – Рене полез за бумажником, отсчитал шестьсот долларов, отдал мальчишке. – Чего-то мало ты на этот раз.

– Я себе скутер купил, – похвастался паренек. – Пока выбрал, пока оформил… А еще школа!

– Скутер – это хорошо, – кивнул толстяк. – С ним ты будешь управляться быстрее и в разных краях города отмечаться. Однако у меня для тебя на ближайшие дни есть отдельное поручение. На доме восемьдесят по Чамберс-стрит завтра нужно нанести надпись: «Дом честных христиан».

– Зачем?

– Потому, что я заплачу за это триста долларов.

– Пятьсот.

– За что пятьсот, Джеби? – усмехнулся Рене. – Я ведь тебя не кокаином торговать посылаю, и даже не с призывом жечь и убивать. Ты рисуешь символ веры большинства здешних жителей. Вполне себе достойный поступок. Тебе, как мусульманину, он даже на мелкую «хулиганку» не потянет. Никто просто не поверит. И на доме ты напишешь не призывы к насилию, а приличные сведения о достойных людях.

– Ну, так сам бы слазил и надписал! – Дантрелл решил стоять до конца. Он был уверен, что белый согласится. Ведь не так просто тому будет найти художника, уговорить его на такой странный рисунок, да еще и к указанному сроку.

– Почему слазил? – не понял толстяк.

– Я помню этот дом. Красный, кирпичный, жилой, в пять этажей, внизу магазин. Значит, придется залезать на соседнюю двухэтажку и малевать на боковой стене.

– Решим иначе. Надпись ты делаешь на указанном доме, а еще в паре мест, где сам захочешь и где тебе будет удобно, напишешь: «Улица честных христиан». За все вместе – тысяча долларов.

– Мало.

– Художественное граффити не требуется. Надпись должна выглядеть солидным объявлением о праведности и казаться предметом гордости.

– Полторы!

– Я накину еще сотню в качестве расходов на бензин к скутеру, и все.

– Полторы, – упрямо повторил паренек. – Я не дешевка! Я сделаю хорошее, красивое граффити, которым будут гордиться все местные жители. Но за полторы!

– Вот, черт, – покачал головой Рене. – Похоже, тебе нравятся деньги.

– А тебе нравится Иисус, – ехидно рассмеялся уже понимающий свою цену Джеби и снисходительно поинтересовался: – Скажи мне, снежок. Если вы так любите свою веру – отчего вы ее не защищаете? Совсем? Вот мне вчера рассказали, как отморозки из «Бэк-ярд скептикс» [5]5
  «Backyard Skeptics» – атеистическая организация округа Орендж Каунти, Калифорния.


[Закрыть]при всех вырвали страницы из вашей Библии, порвали их в клочья, сняли все это на видео и выложили в сеть. Сказали, что наказывают Библию за аморальность и неэтичность. Если бы они сделали такое с «Кораном», мы бы и их самих, и их родителей, и членов их семей, и друзей и даже домашних клопов – всех бы повыловили и самих на куски порвали! А вы утерлись и даже слова не вякнули.

– Христианство учит добру и умению прощать, – ответил толстяк.

– Вот поэтому об вас все, кому не лень, ноги и вытирают!

– Вижу, ты начал интересоваться событиями? – погладил подбородок Рене.

– И отлично знаю, кто точно входит в братство «Возвращения Иисуса», – осклабился паренек.

– Это братство не занимается ничем противозаконным, – напомнил толстяк. – Ладно, поощрю твою тягу к знаниям. Будут тебе полторы.

Коспирологи

Обед был общим. Или, точнее – банкет. Представители объединения «Маяк» и «Агентства межпланетных перелетов» праздновали подписание долговременного контракта на производство топливных капсул для двигателей «АС» орбитальных челноков «Касатка». Соглашение далось нелегко. Тумарину пришлось сильно умерить аппетиты по поводу объемов капсул на первые четыре месяца нового года: «Маяк» просто не успевал развернуть к этому времени конвейер. В свою очередь, производители согласились с единой ценой на весь будущий год – а значит, первые партии, собранные фактически в лабораторных условиях, они были вынуждены продавать почти вчетверо ниже себестоимости. И расходы на эксперименты по сравнению эффективности вольфрамовых капсул и урановых ложились тоже на их плечи.

Однако при согласованных на год объемах закупок, челябинцы все равно оставались в хорошем плюсе. А вполне ожидаемая пролонгация договора и вовсе позволяла им стабильно работать с прогнозируемой прибылью.

Теперь, после подписания договора руководителями и торжественного приложения печатей, все могли наконец-то расслабиться – рассказывать анекдоты вместо норм отчислений, пить шампанское и водку вместо минералки, обнимать недавних оппонентов и никуда, никуда не спешить.

Правда, общее веселье разделяли не все. Тумарин, собираясь за руль, вместо водки употреблял гранатовый сок, Сизарь из чувства товарищества, тоже опрокинул не больше трех рюмок, а приглашенная вместе с ним Светлана уделяла ноутбуку так много внимания, что тоже пила через раз, и только вино.

Примерно к четырем большинство переговорщиков «отдохнули» так, что на начальство внимания уже не обращали. Денис понял, что ему пора.

– Я сваливаю, – шепнул он товарищу. – А у тебя еще два свободных дня. Отрывайся.

– Надоело, – поморщился Сизарь. – И выбираться отсюда своим ходом тоскливо. Может, прихватишь?

– Как хочешь. Тогда собирайся. Полчаса тебе хватит?

– За глаза.

– Тогда жду в машине.

Спустя час «патриот» Тумарина уже мчался по заснеженной трассе в сторону Твери, пугая попутные машины решительными обгонами. Полный привод «УАЗика» и высокие шипованные колеса позволяли Денису чувствовать себя уверенно на любых наледях или накатах и решительно пробивать низкие снежные наносы.

Забравшаяся на переднее сиденье Светлана воткнула в прикуриватель инвертор и продолжила рыться в сети, время от времени оглашая салон радостными восклицаниями:

– О, классный пост! «Надо укомплектовывать русские освященные челноки парашютами для экипажа с надписью: „Спасу и сохраню“. А перед вылетом сразу заполнять список „великомучеников, упавших за веру“». Или вот, тоже забавный: «Вообще, надо компанию мистера Топоркова ликвидировать, а работников лишить допусков. Поскольку на бога можно надеяться и без них. Вышел на взлетную полосу, истово поверил – и очутился на Венере, с семьей и чемоданами. На кой хрен ему научная и инженерная обвеска в виде людей и машин?»

– Это ты к чему? – не понял Тумарин.

– Да ваш олигарх в США выступил, как полный маразматик. Сказал, что наука создана христианами и что весь технический прогресс за последние пятьсот лет развивался только в христианском мире!

– И что?

– А это его интервью на сайте телеканала зрители комментируют. Во, еще одно: «В новейшей русской инструкции по пилотированию теперь говорится: „В случае, если шатл почему-то начинает терять высоту, всему экипажу немедленно следует трижды громко прокричать: „Господи, спаси и сохрани!“ и громко, отчётливо запеть „Алилуйя“, а если это не помогло – смириться и ждать встречи с Господом“», – рассмеялась девушка. – Или вот: «Кто молиться перестанет, у того реактор встанет!»

Тумарин посмотрел в зеркало заднего вида на Лёшу. Тот завалился набок, к дверце, и вроде как дремал.

Путь до Москвы занял немногим больше четырех часов. Однако на улицах столицы даже в девять вечера было тесно, и потому, свернув на МКАД, Тумарин вскоре притормозил возле метро «Волоколамская», повернулся назад:

– Извини, дружище, но дальше я не ездец. Пробки. Жена уже заждалась.

– Ничего, тут уже с транспортом без проблем, – зевнул Сизарь.

Он выскочил на холод, обежал машину, помог девушке выйти наружу, аккуратно уложил в рюкзак ее ноутбук, после чего вежливо вручил котомку Свете:

– Лана, милая, ты прекрасный человек. С тобой было очень хорошо. Как-нибудь увидимся. Счастливо!

– Подожди… – опешила девушка. – Разве ты не поедешь со мной? Разве мы теперь не вместе?

– Лана, отдыхать с тобой здорово. Некоторое время. Ты веселая, жизнерадостная, отзывчивая, легкая на подъем. Некоторое время. Но жить с тобой – это уже перебор. Так что давай договоримся: если у тебя вдруг появится свободное время, если тебе захочется с кем-нибудь отдохнуть, покуролесить, повеселиться, и ты вдруг вспомнишь обо мне… – Он чуть запнулся, подбирая слова и, наконец, закончил: – Ты мне не звони.

Тумарин резко отвернулся, делая вид, что изучает состояние индикатора давления масла.

– Денис, – окликнул его Сизарь. – Ты не одолжишь мне ключи от своей квартиры? А то моя общага… Короче, не только она меня, но уже, похоже, и я ее не узнаю. А за квартиру я отработаю. Натурой. В смысле, макетированием.

– Залезай, – махнул ему рукой Тумарин. – Раз уж так, поживешь в нашем домике.

– А я вам с Аривжой не помешаю?

– Не успеешь. Я твою судьбу лучше тебя самого знаю. Отправишься завтра под Муром, в центр подготовки, экзамены принимать.

– Так ведь рано!

– Я знаю. Выберешь самого лучшего, с ним полетишь в Комсомольск-на-Амуре, примешь первый из готовых челноков новой партии, с ним отправишься в Никарагуа, подготовишь к вылету – и через две недели снимешь экипаж МКС. Новичка, разумеется, с собой все время таскай. Пусть входит в курс дела и облётывается. Потом самого инструктором назначим.

– Может, на старом подняться?

– Нет уж, так дело не пойдет, – покачал головой Тумарин. – Ты проектировщик, ты лучше всех все знаешь. Раз у тебя есть время, то хоть неделю потрать, все до винтика обнюхай, душу из авиаторов вынь – но в исправности новой машины мы должны быть уверены. И им полезно, на будущее, о недочетах знать, и нам спокойнее.

– Понятно, – забравшись в салон, захлопнул дверцу Сизарь. – Коли так – вези, барин. У тебя там, в домике, водка есть? Хоть раз в году выпить с тобой получится?

– Когда мы с тобой не находили чего выпить? – рассмеялся Тумарин, выруливая на Новотушинский проезд. – А с девицей-то ты чего так сурово? Разве только пинка не дал!

– А тебе никогда на протяжении двух суток не рассказывали о том, что любая религия – это сказка, выдумка? Что дети искренне верят в Деда Мороза, а взрослые верующие – в Бога? И что, поверив раз, они тянутся к этой сказке и не хотят слышать правду. Что христиане жгут библиотекарей и уничтожают библиотеки. Что Библию слушать можно, только гороху объевшись, и что она всякого фашизма насоветует. Что у боярыни Морозовой, хорошо всем известной по картине Сурикова, православные сожгли на костре четырнадцать ее слуг, отказавшихся перейти в христианскую веру, а саму ее голодом заморили до смерти. Что в средние века умных, нормальных людей инквизиторы кидали на костер именно потому что они умные, и таких жертв было очень много, а ведь кто-нибудь из них мог оказаться первооткрывателем чего-нибудь, и, следовательно, христианская религия жутко замедлила развитие прогресса.

– Ну, надо было спросить, кого именно из умных нормальных людей положили на костер? – усмехнулся Денис. – Фамилии, имена, область исследований?

– А этот твой вопрос означает, что у тебя тоже религиозность головного мозга, крестобрюхость и исключительная потакательность своим атавистическим инстинктам, – устало ответил Сизарь. – Причем чаще всего она проявляется в два, три и в четыре часа ночи. И еще в пять и шесть утра.

– Она же журналистка, увлекающийся человек, – уже в голос рассмеялся Тумарин. – Ее можно понять. Такая животрепещущая тема!

– Денис, ты же видишь: я ее не убил, – ответил Алексей с гордостью за свое невероятное самообладание.

– А как ты сам относишься к христианству? – полюбопытствовал Тумарин.

– Да никак, – пожал плечами Сизарь. – Но теперь обязательно нарисую икону над входным люком всех «Касаток». Из принципа. Чтобы бесы не проникли. Или нет. Повешу иконку Светланы-великомученицы. У нас ведь наверняка есть какая-нибудь Светлана, замученная язычниками? Честное слово, я бы непременно замучил!

От МКАД до дома они добрались всего за полчаса. Обнявшись с Аривжой и отпустив ее собирать ужин, Денис отправил друга обживать нижнюю комнату с диваном и столом, которую обычно использовал как кабинет, сам поднялся на второй этаж и позвонил хозяину поместья:

– Сергей Иммануилович? Это Тумарин. Надеюсь, я не поздно?

– Нет-нет, Денис, рад тебя слышать.

– Я вам сейчас забавную историю расскажу. Только что собственными глазами наблюдал, как Сизарь исключительно вежливо, но чуть ли не пинками спровадил нашу протеже в метро, а сам уехал со мной отпиваться водкой.

– Много не пей, а то завтра за ворота не выпущу. Что, эти архаровцы опять поссорились?

– Не то слово! Леша мне признался, что дико хотел ее убить. Причем не в порыве любовной страсти, а из-за непереносимого занудства.

– Странно, – крякнул Сергей Иммануилович. – Любви меж ними, конечно, никто не обещал, но стойкая привязанность должна была возникнуть. И почему?

– Она и правда жуткая зануда. Я вез их от самого Селигера, и к концу пути мне тоже захотелось ее убить. Так что завтра за руль я и сам не сяду.

– Странно. Хорошо, Денис, я понял твою мысль. Попробую разобраться в этой теме. Ну, и насчет Сизаря…

– Раньше, чем через две недели он в Москву не вернется. Будет выполнять пробный заказ Роскосмоса на снабжение МКС.

– Тогда ладно, не бери в голову. Мы сами.

* * *

– Опять этот будильник! – Сандра повернулась к мужу, поцеловала в щеку: – Вставай, мой хороший. Тебе пора. Когда же ты, наконец, станешь работать дома? Я уже заждалась этого счастливого времени.

– Наверное, тогда же, когда ты перестанешь ходить в свой фитнес-клуб.

– Тогда, когда ты, наконец, сделаешь мне ребенка.

– Когда мы, наконец, переедем в более просторную квартиру.

– Когда ты, наконец, получишь повышенную зарплату.

– Все, сдаюсь, – сел в постели Фрэнк. – Во всем виноват я. А сколько там сейчас времени?

– Не успеем.

Сандра встала и, быстро добежав до двери туалета, моментально за ней скрылась. Это означало, что мужу пришлось первым отправляться в душ. А поскольку он первым стал чистым – то и жарить на завтрак неизменную яичницу с беконом досталось тоже ему. Сандра, благоухающая шампунем и накрашенная, присела к столу, когда снедь была уже разложена по тарелкам, включила телевизор. Там показывали цветастое шествие, размахивающее плакатами с перечеркнутыми крестами, которые чем-то напоминали глазки оптических прицелов. Девушка покачала головой:

– Что, опять?

– Митинг протеста проходит сегодня в христианском университете Вандербильта, – сообщил женский голос за кадром. – Волнения, начатые союзом геев и поддержанные кружками атеистов и всеми честными студентами университета, спровоцированы братством «Возвращения Иисуса», потребовавшим от руководства христианского университета разрешить христианские молитвы в стенах данного учебного заведения и тем самым уравнять христиан в правах с кришнаитами, сатанистами и буддистами, которым молитвы и религиозные обряды разрешены. Напомню, что все христианские группы университета Вандербильта были запрещены учащимся в конце две тысячи одиннадцатого года из-за жалобы студента-гея, которого оскорбило существование религиозных объединений, не признающих права гомосексуалистов на свободную сексуальную жизнь. Когда студентам университета стало известно, что данный запрет может быть отменен, они все как один вышли к главному корпусу, чтобы не допустить возвращения мракобесия в стены уважаемого двухсотлетнего учреждения.

Камера откатилась назад, показывая многие десятки молодых людей, размахивающих плакатами и многоцветными флагами и скандирующих:

– Нет инквизиции! Горите сами на кострах!

Отрезав себе ломтик яичницы, Сандра пожала плечами:

– Странно. Мне казалось, что все это творится в каком-то другом университете.

– А это во многих одно и то же, – отпил немного сока Фрэнк. – С десятого по двенадцатый год почти во всех христианских университетах и колледжах была запрещена христианская символика и христианские группы. У меня такое ощущение, будто геи специально поступают именно в католические и баптистские учебные заведения, чтобы потом «оскорбиться». Это невесть откуда взявшееся братство «наехало» сразу на все, обещая всякие гадости и напасти руководству. Те жалуются в полицию, студенты-геи с атеистами устраивают протесты и забастовки… Ну, ты видишь. Там везде одно и то же.

– Сегодня утром странные угрозы поступили губернатору Аризоны, – словно опровергая его слова, сообщил телевизор. – Братство «Возвращения Иисуса» обещало распять его на дверях больницы, если он не отменит запрет христиан на медицинскую деятельность. Остается непонятно, почему террором угрожают именно жителям Аризоны, поскольку запрет христианам на медицинскую практику был введен не местным губернатором, а президентом Бараком Обамой для всей страны при вступлении в силу нового закона о защите здоровья в две тысячи одиннадцатом году. Разумеется, закон не имеет антихристианской направленности и связан с тем, что некоторые медики-католики отказывались производить аборты без медицинских на то показаний. При подписании врачом отречения от христианской веры он мог продолжать медицинскую практику без всяких ограничений.

– Ну да. Обратиться за абортом к другому врачу им, конечно же, невозможно. – Фрэнк уже доедал свою яичницу.

– Продолжаются уличные беспорядки в городе Гильберт, связанные с возможностью снятия запрета на домашнее чтение Библии. Сюда съехались атеисты со всех ближайших округов Аризоны, чтобы отстоять самый свободный город планеты, как они называют Гильберт. Здесь не допускается читать Библию ни дома, ни вне его, ни вслух, ни молча с марта две тысячи десятого года. Власти города мотивируют запрет жалобами граждан, но ни одной таковой предъявить так и не смогли. Их позицию активно поддерживают участники атеистических объединений, собравшиеся у здания администрации с плакатами: «Нет мракобесию!» и «Загоним пасторов в ад!»

– Весь мир сошел с ума. – Моррисон торопливо допил сок, чмокнул жену в щеку и вскочил: – Все, я побежал!

После тех кошмаров, что транслировали по телевизору, улицы Нью-Йорка казались на удивление тихими, мирными и приветливыми, и молодой человек очень обрадовался, что волна бунтов до них не докатилась. Ему не интересно было разбираться, кто прав в разгоревшейся вражде – братство христиан или сражающиеся за свои права геи. Ему хотелось переехать в трехкомнатную квартиру из однокомнатной, и чтобы выплат за сделанные разработки хватало еще и на малыша, которого они с Сандрой смогли бы родить при всех хороших обстоятельствах к концу следующего года. Фрэнк очень надеялся, что «обстоятельства» не обманут надежд, и потому старался за своим монитором пуще прежнего, заслужив от начальника еще одну похвалу.

– Ты молодец, грамотно использовал объем. – Гарри, покусывая карандаш, оценил в разных проекциях путь стопорного вентиля из раскрытого положения в запертое в разных ракурсах.

– Если его не закрыть полностью, крышка тоже не закроется, – на всякий случай уточнил Моррисон. – Это будет дополнительной мерой безопасности при герметизации отсека.

– Я понял, – кивнул Гарри и откатился на своем кресле к задней стене. – Ты молодец. Интересно было бы знать, для кого ты стараешься? Для бразильцев, канадцев – или этого русского, который соблазняет нас полетами на Венеру? Я даже и не знаю. Может, и вправду, выйти на пенсию и рвануть туда? Покой, безопасность, уют…

– Думаете, мы работаем на них?

– Кто знает, кто знает? – пожал плечами шеф. – Последние два десятилетия все окончательно переплелось, все конторы сузились на своих специальностях. Итальянцы делают для всех авионику, «Боинг» – механизацию крыла, «Ависма» – силовой каркас, немцы – топливную аппаратуру, англичане – двигатели. В каждом новом выпущенном самолете, будь то хоть «Туполев», хоть «Боинг», хоть «Эйрбас» – четверть деталей американских, четверть английских, четверть русских и четверть европейских. Откуда при всем этом возникает конкуренция, я уже давно не способен понять. Самолеты различаются разве что цветом белья у стюардесс, и то я не дам полной гарантии.

– Хотите предложить им свои услуги, Гарри? – сообразил молодой человек.

– Стар я уже, – покачал головой начальник. – Мои знания давно стали бесполезной трухой. А вот ты, молодой, горячий, вполне можешь и пробиться в эту мастерскую. Хотя, скорее всего, их заказ спустится к тебе самым обычным путем. Короче, молодец. Твою работу я отправлю для согласования и утверждения. А ты сегодня гуляй!

На удачу, этот день был выходным и у Сандры, которая работала в фитнес-клубе по скользящему графику. Еще с половины дороги Фрэнк позвонил домой и поинтересовался:

– Ты уже покушала, милая моя?

– Нет, только собираюсь.

– Тогда делай это быстрее. Я хочу обнять тебя у нашего порога и угостить бокалом красного вина.

Так оно и случилось: когда он поднялся на ступени крылечка, дверь распахнулась, и жена с готовностью рухнула в его объятия. Фрэнк покрутил ее немного, оторвав от земли, после чего поставил на асфальт. Как назло, он оказался спиной к дому, лицом к кресту. Тот был часто-часто зачиркан черной краской, и поверх всего шла яркая белая надпись: «Чтоб вы сдохли!».

– Ладно, идем. – Моррисон поторопился взять жену за руку, потянул за собой. Но на витрине и дверях кафе молодая пара обнаружила черную трафаретную надпись: «Собакам и христианам вход запрещен!».

– Что это, Софи?! – громко крикнула внутрь Сандра.

– А пес их разберет, – зло буркнула женщина из-за стойки бара. – Геи, лесбиянки, атеисты, исламисты… Вы знаете, я сама католичка! Но когда Тиффани с улицы Гарфилда вчера попыталась смыть такую же надпись со своей витрины, ей разбили стекло. Вы знаете, сколько стоит установка стекла в такую витрину? А в страховку вписано только оно одно. Во, смотрите! И в телевизоре тоже они!

По экрану бежала реклама открытого диспута корнуэльской паствы и атеистического союза на тему: «Убийство христианства – убийство человечества?». Канал «Фокс Ньюс» обещал показать спор защитников религии и их противников завтра в «прайм-тайм» и заманивал возможных зрителей сочными фрагментами. На одном девушка в платке предлагала найти силу, которая стремится зачистить планету от цивилизации, нанося удар в основу основ менталитета инженеров и ученых – в христианскую веру. На другом молодой человек в сутане упрямо требовал назвать хоть какие-то достижения человечества, осуществленные противниками Иисуса, в то время как оппоненты его освистывали и кидали в него стаканчики из-под кофе и какие-то объедки.

– Вот почему не живется спокойно людям? – переключила панель на музыкальный канал хозяйка заведения. – Почему не позволить каждому жить по его вере и желанию? Кому какое дело, молится сосед Иисусу или обезьяне в рамочке? А больше всего я не понимаю, когда они запрещают праздники. Что может быть плохого в том, что кто-то радуется, веселится, дарит подарки и пьет шампанское? Что за странное желание обязательно нагадить соседу в торт? – Софи вздохнула. – Я думаю, дорогие мои, пророчество святого апостола Иоанна уже сбылось. Сатана пришел на Землю, и мы давно в его власти. А потому как имя ему Отец Лжи, то миром и начала править ложь. Она в газетах, она в телевизорах, она в интернете. Мы, точно сетью, давно окутаны паутиной Сатаны, бьемся в его липкой лжи, проникшей в каждый уголок Америки, и ничего не в силах изменить… Так чего будете заказывать, хорошие мои?

Разумеется, Фрэнк, как и собирался, заказал для своей жены бокал вина, а себе – кружку ирландского пива, попросил большую порцию жареной рыбы с непонятным японским названием – но настроение у обоих все равно оказалось безнадежно испорчено.

* * *

К моменту взлета Алексей Сизарь успел узнать, что великомученица Светлана действительно существует. Но вот раздобыть ее иконы не смог, а потому и угроза осталась неосуществленной: «Касатка-три» взлетела как есть, без благословения.

За штурвалом сидел Никита Мишкин: двадцать три года, пятьсот пятьдесят часов налета, образование высшее, мастер спорта по классической борьбе. Что, впрочем, для работы в космосе особого значения не имело. Парень заметно нервничал, хотя и сидел на месте пилота. Сизарь нервничал тоже. Но не потому, что сомневался в своих возможностях или исправности челнока, а потому что все пространство у задней стены было завалено бесформенными мешками в полиэтиленовой вакуумной упаковке. «Касатка» по планам «Агентства межпланетных перелетов» никогда не предназначалась для перевозки грузов, и соответствующего отсека не имела. Пришлось складывать вещи так, навалом.

– Прямо как барыги рыночные, – недовольно бурчал Сизарь, оглядываясь назад. – Мы не шерпы, мы натуральные космические ишаки. Навалили барахла на спину – и пинка. Ох, чует мое сердце, намучимся мы со всем этим хламом, когда он в невесомости по отсеку порхать начнет.

– Он же закреплен, Алексей, – осторожно вступился за груз пилот.

– Это он для нашей силы тяжести закреплен. А каков для космоса, мы еще узнаем. Давай, отчитывайся о готовности к взлету. У нас кто за штурвалом, тот и главный.

– Понял, Алексей, – кивнул Никита, нацепил гарнитуру, включил блок связи и отчитался: – «Берег», я «Касатка-три». К взлету готов.

– Принято, «Касатка». Взлет через десять минут.

– Теперь отдыхаем, – посоветовал Сизарь. – У нас еще почти час безмятежного круиза.

Полет на трехсоткилометровую высоту прошел просто и обыденно: «Руслан» вытащил их на двенадцать тысяч метров над Тихим океаном, отцепился, оставив порхать на планере, сбежал на безопасные сто километров.

– Чего-то я не подумал, что воздушный носитель тоже нужно оборудовать защитой от электромагнитного импульса, – еще хмыкнул в этот момент Алексей. – Чтобы хотя бы через пару минут после сброса можно было стартовать. Тогда, может статься, и планер не понадобится. Ну что, товарищ Мишкин? Поехали!

Парень толкнул вперед сектор запуска двигателя, и перегрузка привычно вдавила Сизаря в кресло. Уже через полчаса они очутились в черноте космоса, и наступила блаженная легкость.

– Ты делаешь, я молча смотрю, – сразу предупредил Сизарь. – Сработаешь без ошибок – в следующий полет сам пойдешь инструктором.

– Понял, Алексей, – послушно кивнул почти состоявшийся пилот. – Снимаю экранирующие панели мониторов… Снимаю экранировку средств связи… Вытягиваю шток подачи питания на внешние датчики, вытягиваю шток подачи питания на внутреннее оборудование. Подаю питание на двигатели ориентации. Замыкаю цепь маршевых двигателей Холла. Все?