Текст книги "Мир-Чаша (СИ)"

Автор книги: Александр Барей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Говорил я тебе, – сквозь смех выдавил Джерри, – не вмешивайся. Это происходит не впервые. Сколько раз мы выручали этого шалопута в подобных ситуациях! И всегда одна и та же реакция: мы мешаем показать ему мастерство. Но пока что он нам демонстрировал лишь мастерство разбивать свое лицо о чьи-то кулаки. По-моему, с каждым днем он его оттачивает. Алексей просто жить не может без того, чтобы хоть раз в день не получить по морде. У него постоянно чешутся руки с кем-то подраться. Было бы еще полбеды, если бы он выбирал себе противников своей весовой категории. Так нет же! Он всегда найдет на свою голову громилу, у которого кулак больше, чем его башка! Но и это еще не все! Часто ему бывает мало одного громилы, так он наезжает сразу на двоих-троих! Не знаю, что им движет, но он скорее умрет, чем кому-либо уступит. Его драки всегда происходят по одному сценарию: он бросается на противника, тот сбивает его с ног, он поднимается, снова бросается, снова падает, вновь поднимается и так далее. Драка обычно продолжается до тех пор, пока Алексей не лишится чувств.

– Оригинальный способ тренировки, – усмехнулся Саньфун.

Сразу же последовала реакция доктора:

– Я бы не усмехался на твоем месте, а то ведь можно и по морде схлопотать.

– Снова начинается, – вздохнул Майкл. – Теперь он от тебя не отвяжется, пока ты не разобьешь ему рожу.

– Но у меня совсем нет такого желания, – пожал плечами хаджуй.

– Так скоро появится, – заверил Алексей и бросился на Саньфуна.

Хаджуй ловко увернулся, подставив доктору подножку. Тот с громким грохотом шлепнулся на пол. Друзья покатились со смеху.

– Дам тебе один совет, – сказал Джерри. – Чем быстрее ты его вырубишь, тем быстрее он от тебя отстанет. У него могут быть только две причины для прекращения драки: нокаутированный противник или нокаутированный он сам. Второе случается чаще всего и, кажется, вполне его устраивает.

Алексей поднялся и кинулся на хаджуя. Саньфун, последовав совету Джерри, молниеносно выбросил вперед правую ногу, наткнувшись лбом на которую, доктор загремел под стол.

Прошло полминуты. Алексей не двигался.

– Ты его часом не убил? – забеспокоился Джерри. – В последнее время никому не удавалось так быстро его успокоить.

– Нет, – ответил Саньфун, – через пару минут очухается.

– Никогда не встречал человека, так страстно желающего получить по морде, – сказал Олег. – Год назад я думал, что он и мухи неспособен обидеть. Оказалось, я был не прав.

– Это уж точно, – согласился Майкл. – Знаешь, что он сделал в первую очередь, встретив меня?

– Что?

– Врезал мне по зубам, мотивируя это тем, что я, дескать, сделал ему больно, когда в лаборатории (какая память!) выкрутил ему руку за спину.

– Каждый должен отвечать за свои поступки, – раздался голос вылезающего из под стола Алексея, – тем более, такой пакостный пьянчужка, как ты.

Доктор, казалось, совсем не был удручен обстоятельством своего поражения. Он неторопливо налил себе вина, выпил, а потом, как ни в чем ни бывало, обратился к Саньфуну:

– Отличный удар. По всему видно, ты – хороший человек. А я еще сомневался в словах Майкла. Предлагаю тебе свою дружбу.

– Я очень рад, – ответил Саньфун и пожал ему руку.

– У Алексея интересные убеждения, – усмехнулся Джерри. – Он считает, что дружба начинается с драки.

– По-моему, это неплохо, – похвалил Майкл. – У каждого должны быть свои понятия. Я, к примеру, считаю, что дружба начинается с бутылки.

– Шутки шутками, – сказал Олег, – но нужно поговорить и о деле. Мне страшно хочется услышать ваши истории.

– Думаю, первому стоит начать Алексею, – предложил Джерри, – если он, конечно, не против.

– Алексей, ты не против? – осведомился Олег.

– Нет, конечно. После хорошей драки можно и языком потрепать. С чего же начать? Пожалуй, в первую очередь замечу, что ты, Олег, балбес. Запустил прибор, в котором ничего не смыслишь. И каков результат? Мы оказались в мире, настолько отдаленном от Земли, что душа холодеет. Хотя, если честно, ты совершил единственно правильный поступок в тех обстоятельствах. Лично я настолько растерялся при виде направленных на нас автоматов, что потерял всякую способность действовать.

Я, как и ты, хотел вырваться из тюрьмы, пленником которой был. Только формально я считался свободным человеком, а фактически был почти таким же заключенным, как и ты. У меня был план переместиться в другую точку Земли. Кстати, я хотел взять и тебя с собой, так как считал и считаю, что ты невиновен. В самый ответственный момент меня сковал страх. Еще и эти горе-агенты Майкл и Джерри свалились на голову. То, что не смог сделать я, сделал ты, поборов страх перед оружием. Нас раскидало по разным точкам Эльфира, потому что прибор не был рассчитан на такую высокую мощность. В любом случае, я тебе очень благодарен.

– Какой-то парадокс, – усмехнулся Олег. – Все меня сначала ругают, а потом благодарят. Джерри обозвал меня болваном, Майкл – щенком и, наконец, ты – балбесом.

– Кто знает, может, наши высказывания недалеки от истины? – оскалился Алексей. – Во всяком случае, когда я оказался в Эльфире, то был зол на тебя как пантера.

Меня забросило в луга Целло, неподалеку от лесов Гакала, в восьмистах милях от Пэйфита. Осмотревшись, я решил идти в Гакал. Несколько дней я шатался по лесу, не зная, что делать. Однажды ко мне подкрался хищник, похожий на земного тигра. Увидев его, я начал убегать, оглашая лес громкими криками. Хищник прыгнул на меня, сбил с ног и царапнул лапой. Взгляните на эту “царапинку”.

Алексей приподнял одежду, и мужчины увидели на его спине четыре длинных шрама от когтей.

– Если бы хищник еще раз меня царапнул, то, думаю, меня сейчас бы с вами не было. Перед тем как потерять сознание, я увидел, что зверю в грудь вонзилась стрела.

Очнулся я в темном помещении, освещенным слабым огоньком какого-то светильника. Спину жгло, как огнем. Рядом сидел человек, спасший мне жизнь. Как я позже узнал, его звали Вах. Прошло две недели, пока я смог встать. Вах ухаживал за мной, кормил и поил. Знаете, куда я попал? В племя подземных людей – леймов!

– Как? – удивился Саньфун. – Неужели легенды о племенах леймов содержат правду?

– Еще и какую! Позже, когда я выучил их язык, а также универсальный, то узнал, что они редко выходят на поверхность, а если и выходят, то не сильно распространяются о своем происхождении. Не удивительно, что о них ходят легенды. Леймы держат в тайне места расположения своих подземных городов. Они разбросаны по всему Эльфиру и представляют собой хитросплетения множества тоннелей. Каждый подземный город содержит в среднем по десять тысяч жителей. Сначала я блудил по их подземным ходам, как по лабиринтам. Но со временем, изучив закономерность их расположения, я смог без труда там ориентироваться. Леймы питаются подземными зверями, съедобными корнями, а в основном – грибами, которые выращивают в обширных подземных оранжереях. Иногда они выходят на поверхность, чтобы добыть наземную пищу.

Большинство тоннелей леймов расположено на глубине трех метров. Такая жизнь вполне их устраивает. Никаких тебе войн и раздоров, а лишь тишина и покой. Мне, однако, наскучила подземная жизнь, и я решил податься наверх. До того меня удерживало ранение и незнание универсального языка. Достаточно овладев им, я начал расспрашивать у Ваха, где находится ближайший город. Он сказал, что ближайший город – Пэйфит и объяснил, как к нему добраться. В благодарность за спасение, я предложил ему свою помощь в любом деле. Вах попросил меня передать письмо своему другу Наргу, живущему в подземном городе, расположенном, представьте себе, под Пэйфитом! Он дал подробные инструкции, как найти его друга. Больше меня ничто не задерживало, и я отправился в путь.

Не прошло и двух дней, как на меня напали разбойники и захватили в плен. Они привели меня в свое логово и представили главарю. Тот был крепким мужчиной, выглядящим лет на тридцать пять, с бритой головой и властным взглядом. Главарь поговорил со мной минут пять и сказал, что оставляет меня в шайке. Я попробовал возразить, но он быстро дал мне понять, кто из нас главный и что со мной будет, если я попытаюсь сбежать.

В банде никто не имел имен, у всех были клички. Главаря прозывали Клином, что вполне соответствовало его твердой натуре. Не прошло и трех дней, как меня тоже окрестили.

– И как же? – поинтересовался Саньфун.

– Неважно, – отмахнулся Алексей.

– Но все-таки интересно узнать, как разбойники окрестили человека, который предложил мне свою дружбу.

– Даже не пытайся, – сказал Джерри. – Мы с Майклом однажды целый час выпытывали у него кличку, но так ничего и не добились.

– Не понимаю, – отозвался Олег. – Если ты нас считаешь своими друзьями, то почему не можешь открыть нам такой пустяк?

– В том-то и дело. Я не хочу, чтобы друзья смеялись надо мной из-за какого-то пустяка.

– Ребята! – воскликнул Олег. – Мы будем смеяться над Алексеем?

– Конечно же, нет! Да что ты! Как можно! – дружно заверили мужчины.

– Ну, хорошо, поверю вам на слово, хоть и не очень верится, – сказал Алексей. – Эти грязные свиньи прозвали меня Обалдуем!

Мужчины взорвались таким смехом, что чуть не перевернулся стол.

– Ах вы, подлецы! – воскликнул доктор. – Я так и знал! Надо вам всем морду набить.

– Но скажи на милость, – вытирая слезы, выступившие от смеха, выдавил Майкл, – как можно не смеяться над такой глупой кличкой? Обалдуй! Ха-ха-ха!

– Сейчас тебе будет не так смешно, – злобно процедил Алексей и вмазал Майклу по физиономии. Американец от удара свалился со стула, но, даже оказавшись на полу, качался со смеху. Это обстоятельство еще больше развеселило друзей.

– Так почему тебе дали такую оригинальную кличку? – спросил Саньфун.

– Все очень просто. В банде Клина больше шестидесяти человек. Все они – сплошные головорезы, грубые и безжалостные. У них совсем иные жизненные принципы, чем у других людей. Своими дикими законами они руководствуются тысячи лет. Представьте себе: я имел глупость начать проповедовать им устои добра, применяя советские идеи. Сначала разбойники только качали головами. Потом они принялись объяснять мне свои законы. Но я твердил свое. Тогда они махнули на меня рукой, сказав, что я выродок с извращенным мышлением и тупой головой. Мне дали прозвище Обалдуй и уже через день никто меня по-другому не называл.

В шайке я наткнулся на грубость и враждебность бандитов. Любому из них наплевать на чужое мнение, а споры там решаются кулаком или ножом. Чье мнение их интересовало меньше всего, так это мое, потому что я не владел ножом и не умел драться. Они презирали меня и постоянно насмехались. Особенно меня возненавидел разбойник по кличке Попугай.

Клин дал мне месяц на то, чтобы я обучился владеть оружием. Он приказал никому не решать со мной спор поножовщиной до истечения срока. Впрочем, бить меня он никому не запрещал. Ко мне был приставлен учитель, разбойник по прозвищу Камень. Он не был таким закоренелым невеждой, как большинство бандитов, и имел даже некоторые зачатки гуманности. Но когда дело касалось тренировок, он становился свирепым варваром. Методы его обучения были жесткими, но эффективными. Камень постоянно искоренял во мне страх перед клинком меча, ножа и другим оружием, заставляя буквально спасать свою жизнь от его ударов. Сначала он наносил медленные и слабые удары, чтобы я успел отреагировать. С каждым днем они становились быстрее и сильнее. Страх перед оружием постепенно угасал, по мере того, как я учился защищаться от него.

Я старался быть прилежным учеником, понимая, что произойдет, если я не достигну достаточного уровня мастерства. Клин дал мне ясно понять, что по истечении срока я стану равноправным членом шайки. Это означало, что я стану участвовать в грабежах, и любой из разбойников сможет вызвать меня на смертельный поединок. О последнем мне постоянно напоминал Попугай. Он говорил, что прирежет меня, как только истечет месяц.

Попугай был злобным головорезом, настоящим животным в людском обличии. Он постоянно старался как-нибудь оскорбить меня. Не ответить на оскорбление считается позором в банде. Как только я начинал вступать с ним в перебранку, он начинал доказывать свою правоту кулаком. Попугай был значительно сильнее меня и непрестанно пользовался своим преимуществом. Когда он впервые избил меня, я пошел к Камню и спросил, что мне делать в таких случаях. Его ответом был удар кулаком мне по лицу и слова: “Разве так трудно понять?”.

Я впал в отчаяние. Через несколько дней мое отчаяние переросло в жгучую ненависть. Единственным способом выжить среди разбойников была храбрость, граничащая с безумием. Во мне проснулся инстинкт загнанного зверя. Когда Попугай в очередной раз оскорбил меня, обозвав каким-то нехорошим словом, я бросился на него, как бешеный пес. Разбойник, не ожидавший такого оборота, упал под моим напором. Я, навалившись на него, схватил его за горло и начал душить. Попугай захрипел, его глаза стали выскакивать из орбит, лицо покраснело, потом начало синеть. Я, как одержимый, с остервенением душил его, опомнившись лишь тогда, когда разбойники оторвали мои руки от трупа.

После произошедшего бандиты меня зауважали. А Клин сказал: “Разбойник, которого убил новичок, ничего не стоит. Зато новичок, убивший разбойника, стоит двоих”.

Главарь стал уделять мне больше внимания, лично обучая владению оружием. Мое положение значительно улучшилось, но к кое-чему обязывало. Я, как ученик главаря, не должен был опозорить его, проявив малодушие или стерпев обиду. Свой позор он мог смыть только кровью ученика, осрамившего его. Некоторые хотели спровоцировать мою смерть, пытаясь запугать меня. Но после случая с Попугаем во мне что-то переломилось. Весь мой предыдущий страх переродился в лютую ярость. Я уяснил одну истину: если не хочешь быть жертвой – стань хищником.

С каждым днем во мне росла злоба и ненависть ко всему миру. А всем моим миром тогда была шайка кровожадных головорезов. Мои нервы стали подобны натянутым струнам, реагирующим на самое легкое прикосновение. Я стал настоящим хищником и перестал ждать, пока меня кто-то обидит. Я сам начал охотиться. За две недели я передрался чуть ли не с половиной бандитов, находя любые предлоги. Если предлогов не было, то приходилось их создавать. В конце концов, я до того обнаглел, что начал считать оскорбительной свою кличку. Сначала никто не мог понять, почему я бросаюсь на людей, когда они ко мне обращаются. Но потом кто-то сообразил, что лучше не называть меня Обалдуем. Вскоре это поняли все.

Бешенство, бушующее во мне, росло с каждым днем. Что говорить о словах! Я дошел до того, что любой неосторожно брошенный взгляд становился поводом для драки. Даже самые отъявленные уголовники дивились моему остервенению.

Когда я, наконец, добился того, что никто не смел отзываться обо мне неуважительно, то решил остановить свои каждодневные драки. Но через день понял, что не могу их прекратить. У меня вдруг страшно начали зудеть руки, ноги, голова, туловище, короче, все тело. Меня просто раздирала потребность врезать кому-нибудь по морде и получить по своей. Недели сплошных драк привели к тому, что я к ним страшно пристрастился, и они стали нужны мне, как еда и воздух. Не выдержав, я в тот же день избил одного разбойника и был избит двумя.

По истечении месяца я впервые принял участие в грабеже. Отказаться я не мог, потому что меня бы просто зарезали. Мы нападали на караваны, обозы, на одиноких и многочисленных путников. Иногда они добровольно сдавались, иногда сражались насмерть. Уроки Клина не прошли для меня даром, и я с остервенением бросался в бой.

Схватки на мечах, однако, не шли ни в какое сравнение с кулачным боем. Возвращаясь в логово, я всегда намечал одного, двух, а то и трех разбойников, с которыми буду драться. Камень, сообразив, что я не могу жить без драк, подкинул главарю идею захватывать в плен нескольких ограбленных и устраивать мне с ними поединки. Клину идея понравилась, а банда горячо ее поддержала. Всем уже осточертели мои выходки.

С тех пор начались мои боевые баталии с пленниками. Их приводили в логово с завязанными глазами, а через день отпускали с расквашенными лицами. Вскоре зрелище стало любимым развлечением бандитов. Вечером они собирались вокруг места схватки и наблюдали за ходом поединков. Нередко я дрался сразу с двумя или тремя противниками. Они избивали меня до полусмерти, но и сами оставались чуть живы.

В конце концов, мне дали новую кличку. Знаете, как меня прозвали?..

– Как? – оживился Джерри.

– Дикарем!.. Представляете себе?!.. Меня, человека атомной эпохи, доктора технических наук, какие-то средневековые варвары прозвали Дикарем!

Несмотря на то, что я был вынужден разбойничать, меня никогда не покидало желание вырваться из шайки и отправиться в Пэйфит. Мне опостылели безлюдные места и страшно тянуло в город. А еще я должен был отнести письмо Наргу, другу Ваха. Я выжидал случая, когда представится возможность сбежать.

Однажды наша банда попала в засаду. Ее устроил вождь одного племени, которому ужасно надоели выходки разбойников. Он снарядил большой, плохо охраняемый караван, и послал его на территорию, где свирепствовали бандиты. Это была приманка. Мы, увидев такое богатство, плывущее к нам в руки, потеряли всякую осторожность и набросились на караван. Тут-то нас и окружили две сотни солдат. Мы отчаянно сражались и в одном месте прорвали кольцо противника. Те, кто вырвался из оцепления, в том числе и я, бросились наутек. Мне удалось оторваться от преследователей, и я с легким сердцем поскакал в Пэйфит.

Приехав сюда, я разыскал Нарга и отдал ему письмо. Он поблагодарил меня и сказал, что я всегда могу рассчитывать на его помощь.

Добираясь до Пэйфита, я не встречал ни одного человека, то есть ни с кем не дрался. В городе я быстро наверстал упущенное, устроив потасовку на базаре. В тот же день меня схватили солдаты и отвели к Риксу. Меня, конечно, удивило, зачем я понадобился властелину Пэйфита. Он вогнал мне в руку иглу и впрыснул под кожу жидкость, от которой у меня жутко зачесался язык, и я битый час молол разную чепуху. Потом меня закрыли в камере на первом этаже.

То, что там плохо кормят, еще ничего, но то, что меня посадили в одиночку – просто чудовищно! Я себе локти кусал от досады. Через несколько дней в камеры напротив меня привели парня и девушку. Разглядев их внимательно через окошко в двери, я узнал Джерри! Девушка была Филлоей.

Джерри тоже узнал меня. Мы с ним и с тэйтэллой потом целую ночь переговаривались. В следующую ночь я услышал тихий стук из-под пола и чей-то голос. Затем последовал мощный удар, и от пола отлетела доска. В дырку просунулась голова Нарга. Он сказал, чтобы я поскорее залазил под землю. Оказалось, что лейм узнал о моем пленении и решил меня выручить. Тоннели леймов тянутся под всеми домами Пэйфита, в том числе и под темницей. Нарг пробрался туда и, узнав мой голос, выбил доску в полу.

Оказавшись в тоннеле, я сказал, что нужно выручить еще двух человек. Через полчаса мы их освободили. Первым делом я заехал в зубы Джерри. Какое это было блаженство после долгих дней воздержания!

– Да уж, блаженство, – буркнул американец. – Представьте себе мое состояние, когда я, вдохновленный неожиданной свободой, был готов расцеловать Алексея, а этот негодяй вдруг дал мне кулаком в зубы и сказал: “Будешь знать, как залазить в чужие лаборатории”!

– А что я мог сделать? – улыбаясь, промолвил доктор. – Не мог же я ударить своего спасителя Нарга, что было бы, мягко говоря, неблагодарно с моей стороны. А такой герой, как ты, заслуживал и заслуживает хорошей трепки.

Освободившись, мы поставили доски на места и засыпали землей ниши под камерами. Не знаю, догадался ли Рикс, как мы улизнули, но главное, что нам это удалось. Джерри и Филлоя рассказали мне свои истории.

Нарг через свои каналы узнал, что в темнице сидит Майкл. Помочь ему мы не могли. Его камера находилась на втором этаже. На следующий день нам стало известно, что вы с Майклом сбежали в другой мир. Нас больше ничто не задерживало в Пэйфите и мы, выбравшись за его пределы, отправились во дворец Филлои.

Не прошли мы и нескольких миль, как девушка вдруг изъявила желание продолжить путь без нас. На наши расспросы она ответила, что знает намного более эффективный способ добраться до дворца, чем путешествие пешком. Филлоя сказала, что ей нужно сходить куда-то в одиночку. Она попросила нас не задавать больше вопросов, а выполнить ее просьбу. Просьба заключалась в том, чтобы мы остались в окрестностях Пэйфита или в самом городе и ждали ее возвращения.

Мы, конечно, протестовали против такого плана, нам не хотелось отпускать ее одну, но тэйтэлла умоляла послушать ее. Разве могли мы отказать такой очаровательной девушке?

Олег, услышав эти слова, гордо улыбнулся.

– Она на радостях расцеловала нас, – продолжал Алексей.

– Что? – возмутился Олег. – Да как она посмела?

– Чего ты так разволновался? – улыбнулся Джерри. – Пару безобидных поцелуев еще не повод для ревности… Хотя…, – американец снизил голос до шепота, – они были не такими уж безобидными. Когда она меня поцеловала, то я еле поборол в себе желание прижать ее к себе и никуда не отпускать.

– А я, – подхватил Алексей, – чуть не лишился чувств от прикосновения ее сладких губ.

– Еще пару слов, – процедил Олег, – и я размажу вас по стенке.

Мужчины разразились смехом, а Олег гневно водил глазами, изображая из себя ревнивого мужа.

– После того как она нас расцеловала, – еще раз поддел Олега доктор, – мы попрощались и разошлись в разные стороны. Несколько дней мы прошатались в окрестностях Пэйфита. Наступила Большая Ночь. Когда она прошла, мы узнали, что Рикс покинул город. Подождав для верности три дня, мы вернулись в Пэйфит. Джерри предложил зайти в трактир у базара. Когда мы сюда вошли, то увидели Майкла, который сидел за столом и попивал вино. Как он уже упоминал, первым делом я съездил ему по зубам. Затем мы немного поговорили и узнали, что Майкл только что прибыл в Пэйфит.

Последующие дни мы торчали в этом кабаке, так как Майкл утверждал, что вы сюда обязательно наведаетесь. Он оказался прав.

– Утром четвертого дня после Большой Ночи мы покинули Пэйфит, а днем сюда пришли вы, – сказал Олег. – Мы разминулись всего на несколько часов, чтобы встретиться через несколько дней.

– Точно, – согласился Саньфун. – А за что вы здесь пили и ели?

– Ремул, доставив Майкла в Пэйфит, не забыл позаботиться о его желудке, подарив ему полный кошелек денег, – объяснил Джерри.

– Ты, Алексей, здорово меня удивил, – сказал Олег. – Теперь я понимаю, почему так изменился твой характер. В среде разбойников ангелом не станешь. Но скажи, почему для драк ты выбираешь именно громил, а не обычных парней?

– Влияние бандитской среды все еще сказывается. Хоть я и отхожу понемногу от того состояния, в котором находился долгие месяцы, но старые привычки дают о себе знать. Злоба на всех и на каждого еще не прошла. Я нападаю на громил, потому что их рост, сила и вес превосходят мои, что рефлекторно воспринимается мною как оскорбление. А если их двое или трое, то я вообще шалею. Может, мои доводы выглядят нелепо, но я ничего не могу с собой поделать. Моя вспыльчивость – рефлекс, выработанный месяцами пребывания в разбойничьей среде, где любое чуть не так сказанное слово, любой чуть не так брошенный взгляд, любой неосторожно сделанный жест или вызывающий внешний вид воспринимаются как личное оскорбление. Терпеть не могу громил. Кроме того, у них мощные удары. А мне этого только и надо. Со слабаками драться неинтересно.

– Алексей просто нуждается в том, чтобы его дубасили со всей силы, – прокомментировал Джерри, – но я ни разу не видел, чтобы он сам наносил удар в полную силу. У меня такое впечатление, что когда он дерется, то лишь забавляется. И еще я думаю, что эта хитрая разбитая рожа могла бы свалить любого из тех здоровяков, с которыми бьется, но почему-то прикидывается слабенькой.

– Не называй меня разбитой рожей, – нахмурился доктор. – А то гляди, по своей схлопочешь.

– Хорошо, не буду, – поспешно заверил Джерри, вызвав невольные улыбки на лицах друзей. – К истории, рассказанной Алексеем, мне почти нечего добавить. Скажу лишь, что меня и Филлою Рикс тоже пичкал наркотиками.

– А что делал Майкл, оставшись на Безе? – усмехнулся Олег.

– Что делал я?! – воскликнул Майкл. – Да я чуть в штаны не наложил, когда вы исчезли! Благо остался браслет, с помощью которого я отыскал крепость Ремула. Мне пришлось пройти через несколько сотен точек прокола. В конце концов, я оказался у стен огромной крепости, вершина которой терялась где-то в облаках. Я поплелся вдоль стены в надежде отыскать какую-нибудь дверь или ворота. Я шел и шел, пока от усталости у меня не начали отваливаться ноги. Но стена оставалась стеной. В отчаянии я стукнул по ней кулаком. И что бы вы думали? Не прошло и минуты, как прилетела какая-то летающая сковорода и сказала, чтобы я убирался к черту. Я послал ее туда же и продолжал лупить в стену. Тогда из сковороды высунулось дуло и пальнуло мне прямо в лицо. Меня окутало газом, от которого я лишился чувств. Когда я очнулся, то ощутил, что связан. Надо мной склонилось лицо какого-то мужчины. Он спросил, кто я такой. Я ответил вопросом на вопрос. Мужчина сказал, что он – Ремул. Я не замедлил упрекнуть его словами: “Так-то ты встречаешь друзей Саньфуна?”. Он сказал, что если я говорю правду, то он приносит извинения, но если лгу, то отправит меня на обед гессам или дессам. Чтобы убедиться в правдивости моих слов, он вколол мне порцию наркотика. Через минуту я выболтал ему все, что знал. Он развязал меня и принял по-королевски.

Роботы накрыли чудесный стол, на котором были такие блюда, которых я в жизни не видел. Они меня немало подивили, но то были только цветочки. У меня и совсем упала челюсть, когда один из роботов принес несколько… бифштексов. Ремул, увидев мою реакцию, сказал, что это – экзотическое блюдо с Земли. Услышав слово “экзотическое”, я чуть не лег со смеху. Потом роботы принесли несколько бутылок вина. Что это было за вино! Настоящий нектар! Напиток богов! Ремул сказал, что оно – тысячелетней выдержки!

Хорошенько попировав, мы сели в космический корабль и полетели на Нартуллу. Ремул разрешил мне поуправлять кораблем. Очень увлекательное занятие. Правда, я чуть не врезался в какой-то астероид. Но чего еще можно ожидать от пьяного человека? Когда мы прилетели в Эльфир, Ремул высадил меня в окрестностях Пэйфита, дав деньжат на карманные расходы. Добравшись до города, я засел в кабаке. Не прошло и получаса, как сюда пожаловали Джерри и Алексей.

– Вот так всегда, – вздохнул Олег. – Одни несутся напропалую через леса Гакала, сквозь толпы живых трупов и банды разбойников, а другие заседают в кабаках.

– Неужели вы встречали живых трупов? – заинтересовался Джерри.

– Ага, – буркнул Майкл, – скоро с ушей начнет вермишель падать.

– Но почему такое недоверие, Майкл? Впрочем, мы сначала расскажем, а потом сам решай: верить или нет.

Олег и Саньфун долго рассказывали. Было выпито немало вина, в основном, Майклом.

– Теперь вы понимаете, почему Филлоя оставила вас в Пэйфите, – закончил Олег. – Так что нам сейчас остается делать одно: не делать ничего и ждать, пока вернутся две красавицы-сестренки Ниида и Филлоя. Они прилетят прямо к трактиру.

– Просто потрясающе! – воскликнул Джерри. – Если Ниида так же прекрасна, как ее сестричка, то я тебе, Саньфун, откровенно завидую. Вы не интересовались, у них нет еще какой-нибудь родственницы?

– Вряд ли, – усмехнулся Олег.

– В честь нашей встречи я хочу спеть вам одну песню, – сказал Саньфун. – Я написал ее в Большую Ночь.

– Так ты тоже слагаешь песни? – удивился Олег. – Не ожидал.

Саньфун отхлебнул глоток вина из своей кружки и затянул:

1

|Gm| |F|

Там, где далекие звезды горят,

|A#| |D|

Затерялся друзей моих след.

|Gm| |F|

Там, где сливается с небом земля,

|A#| |D|

Мне сияет таинственный свет.

ПРИПЕВ:

|Gm| |D#| |D|

В темную ночь я на небо смотрю,

|D|

Вижу

|Gm| |D#| |D|

Грозную битву неведомых сил.

|Gm| |D#| |D|

В темную ночь я мечтою горю,

|D|

Слышу

|Gm| |D#| |D|

Грустную песню далеких светил.

|Gm|

Это ночь.

2

Кто мне ответит, зачем я живу

И куда меня жизнь приведет?

Эй, отзовитесь, друзья, я вас жду,

Нам удачу рассвет принесет.

3

Мне из далеких пространства глубин

Откликаются сотни огней.

Дарят космический призрачный свет,

Я пою – и на сердце теплей.

– Прекрасная песня! – воскликнул Олег. – Я горжусь тем, что ты мой друг.

– Мы все этим гордимся, – поддержал Джерри.

– Спасибо, друзья, – улыбнулся Саньфун. – Но что вы все обо мне? Лучше скажите, где вы ночевали в последнее время?

– Кто где, – ответил Джерри. – Майкл – под столом, я и Алексей – в номерах на втором этаже.

– Тебя не назовешь суеверным, – усмехнулся Олег. – Что, если трактирщик снова подсыплет в еду снотворное?

– Не думаю. После возвращения в кабак я задал ему такую взбучку, что, наверное, его потомки до десятого колена будут чувствовать на себе ее последствия.

– А где, кстати, он сам? Почему я вижу другого трактирщика?

– Это его брат. Он иногда заменяет хозяина, когда у того дела.

– Интересно, какие у него могут быть дела, кроме кабака?

– Не знаю. По крайней мере, так сказал его брат.

– А он, оказывается, легок на помине, – отозвался Алексей.

– Кто? – спросил Олег.

– Трактирщик. Только что заглянул сюда и с довольной рожей вышел обратно. Что его так обрадовало? Уж не ваше ли появление?

– Странно он себя ведет, – нахмурился Саньфун. – Пойду взгляну, куда он пошел.

Не успел хаджуй дойти до двери, как лицо его преобразилось. Увидев что-то в окне, он крикнул:

– Солдаты!

Мужчины вскочили и метнулись к черному ходу. Там тоже были солдаты.

– За мной! – крикнул Алексей. – Я знаю выход! Быстрее в винный погреб!

– Это я всегда рад, – оживился Майкл.

Друзья метнулись за стойку бара, оттолкнули перепуганного брата трактирщика и нырнули в погреб, закрыв за собой дверь.

– Я попросил Нарга устроить нам на всякий случай запасной выход из кабака, сделав подкоп в погребе, – сказал Алексей.

– Ты предусмотрительный парень, – похвалил Саньфун.

Мужчины подбежали к стене и стали отдирать от пола доску. Под ней оказалась пустота. В дверь погреба начали молотить. Друзья быстро залезли под пол и закрыли дыру доской. Майкл не забыл прихватить с собой бутылку вина.

Олег зажег спичку. Они стояли в небольшой нише, которая вела в тоннель. Под ногами лежало несколько лопат и факелов, заблаговременно оставленных Наргом. Олег поджег один из них. Мужчины быстро забросали нишу землей. Потом Алексей повел их по узкому коридору. Они несколько раз сворачивали, проходили через какие-то комнаты и шли дальше. Наконец доктор остановился перед небольшой коричневой дверью и постучал в нее. Дверь открылась, и друзья вошли в просторное помещение, наполненное запахом жареных грибов.