Текст книги "Русский эксперимент"
Автор книги: Александр Зиновьев
Жанры:
Публицистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)
Западнизация некоторой данной страны не есть просто влияние Запада на эту страну, не просто заимствование отдельных явлений западного образа жизни, не просто использование произведенных на Западе ценностей, не просто поездки на Запад и т.п., а нечто гораздо более глубокое и важное для этой страны. Это – перестройка самих основ жизни этой страны, ее социальной организации, системы управления, идеологии, менталитета населения. Эти преобразования делаются не как самоцель, а как средство добиться цели, о которой говорилось выше.
Западнизация не исключает добровольность со стороны западнизируемой страны и даже желание пойти этим путем. Запад именно к этому и стремится, чтобы намеченная жертва сама полезла ему в пасть, да еще при этом испытывала бы благодарность. Для этого и существует мощная система соблазнения и идеологической обработки масс. Но при всех обстоятельствах западнизация есть активная операция со стороны Запада, не исключающая и насилие. Добровольность со стороны западнизируемой страны еще не означает, что все население ее единодушно принимает этот путь своей эволюции. Внутри страны происходит борьба между различными категориями граждан за и против западнизации. Последняя не всегда удается, как это случилось, например, в Иране и Вьетнаме.
Вся освободительная и цивилизаторская деятельность Запада в прошлом имела одну цель: завоевание планеты для себя, а не для других, приспособление планеты для своих, а не для чужих интересов. Он преобразовывал свое окружение так, чтобы самим западным странам было удобнее в нем жить. Когда им мешали в этом, они не гнушались никакими средствами. Их исторический путь в мире был путем насилия, обмана и расправ. Теперь изменились условия в мире. Иным стал Запад. Изменилась его стратегия и тактика. Но суть дела осталась та же. Она и не может быть иной, ибо она есть закон природы. Теперь Запад пропагандирует мирное решение проблем, поскольку военное решение опасно для него самого, а мирные методы создают ему репутацию некоего высшего и справедливого судьи. Но эти мирные методы обладают одной особенностью: они принудительно мирные. Запад обладает огромной экономической, пропагандистской и политической мощью, вполне достаточной для того, чтобы заставить строптивых мирным путем сделать то, что нужно Западу. Как показывает опыт, мирные средства при этом могут быть дополнены военными. Так что как бы западнизация той или иной страны не началась, она перерастает в западнизацию принудительную.
Была разработана также и тактика западнизации. В нее вошли меры такого рода. Дискредитировать все основные атрибуты общественного устройства страны, которую предстоит западнизировать. Дестабилизировать ее. Способствовать кризису экономики, государственного аппарата и идеологии. Раскалывать население страны на враждующие группы, атомизировать его, поддерживать любые оппозиционные движения, подкупать интеллектуальную элиту и привилегированные слои. Одновременно вести пропаганду достоинств западного образа жизни. Возбуждать у населения западнизируемой страны зависть к западному изобилию. Создавать иллюзию, будто это изобилие достижимо и для него в кратчайшие сроки, если его страна встанет на путь преобразований по западным образцам. Заражать его пороками западного общества, изображая пороки как проявление подлинной свободы личности. Оказывать экономическую помощь западнизируемой стране лишь в той мере, в какой это способствует разрушению ее экономики и делает ее зависимой от Запада, а Западу создает репутацию бескорыстного спасителя западнизируемой страны от зол ее прежнего образа жизни.
Новый колониализм.Западнизация есть особая форма колонизации, в результате которой в колонизируемой стране создается социально-политический строй колониальной демократии (по моей терминологии). По ряду признаков это есть продолжение прежней колониальной стратегии западно-европейских стран, особенно – Великобритании. Но в целом это есть новое явление, характерное для современности. Изобретателем его можно с полным правом считать США.
Колониальная демократия не есть результат естественной эволюции колонизируемой страны в силу внутренних условий и закономерностей ее социально-политического строя. Она есть нечто искусственное, навязанное этой стране извне и вопреки ее исторически сложившимся тенденциям эволюции. Она поддерживается методами колониализма. При этом колонизируемая страна вырывается из ее прежних международных связей. Это достигается путем разрушения блоков стран, а также путем дезинтеграции больших стран, как это имело место с советским блоком, Советским Союзом и Югославией.
За вырванной из прежних связей страной сохраняется видимость суверенитета. С ней устанавливаются отношения как с якобы равноправным партнером. Для значительной части населения сохраняются какие-то элементы предшествующих форм жизни. Создаются очаги экономики якобы западного образца под контролем западных банков и концернов, а так же как явно западные или совместные предприятия. Я выше употребил слово «якобы», так как эти очаги экономики суть лишь имитация современной западной экономики.
Стране навязываются внешние атрибуты западной политической системы – многопартийность, парламент, свободные выборы, президент и т.п. Но они тут являются лишь прикрытием режима совсем не демократического, а скорее диктаторского («авторитарного»). Эксплуатация страны в интересах Запада осуществляется силами незначительной части населения, наживающейся за счет этой ее функции. Эти люди имеют высокий жизненный стандарт, сопоставимый с таковым самых богатых слоев Запада.
Колонизируемая страна доводится до такого состояния, что становится неспособной на самостоятельное существование. В военном отношении она демилитаризуется настолько, что ни о каком сопротивлении и речи быть не может. Вооруженные силы сохраняются лишь для того, чтобы сдерживать протесты населения и попытки оппозиции изменить ситуацию.
До жалкого уровня низводится национальная культура. Место ее занимают самые примитивные образцы западной культуры, вернее – псевдокультуры Запада. Массам населения предоставляется суррогат демократии в виде распущенности, ослабленного контроля со стороны властей, доступных развлечений, системы ценностей, избавляющей людей от усилий над собой и от моральных ограничений.
Именно такой процесс начался в России в 1985 году, а в августе 1991 года он принял настолько цинично откровенную форму, что теперь может служить классическим образцом западнизации.
Глобальное общество.Запад интегрируется в новое социальное образование не сам по себе, не в рамках западных «национальных государств», а как явление глобальное, т.е. как метрополия мировой империи, которую в пропаганде называют глобальным обществом. Последнее не есть просто объединение всех народов и стран планеты в единое общество большого размера. Это есть образование глобального общества второго уровня по отношению к привычным странам, своего рода сверхобщества, которое есть распространение западного сверхобщества по всей планете. Это есть, далее, образование мирового порядка в желаемом для этого сверхобщества виде, т.е. вертикальное структурирование народов мира (иерархизация их) и установление для каждого его места и роли в мировом Левиафане.
Предусмотрено и предопределено, естественно, место России в этом глобальном обществе, спланирована судьба ее и судьба русского народа. Советский Союз разгромлен как конкурент Запада на мировое господство и как препятствие на этом пути. А территория и природные ресурсы России жизненно необходимы для выживания Запада в современном виде и современных условиях.
Враги
Ему поаплодировали, как положено. Но из вопросов и реплик он понял, что за эти годы тут ничто не изменилось. Старики как были завистниками, холуями, хамелеонами и бездарностями, так и остались ими. На место вымерших пришли новые, превосходящие предшественников в этих качествах и присоединившие к ним развязность, самоуверенность, претензии на принадлежность к высотам мировой науки.
Ф: Я наблюдал за лицами этих людей. Зря ты перед этими свиньями бисер метал!
П: Я это заметил. В России сейчас вообще не хотят знать реальный Запад. Считают, что тут сами знают и понимают Запад лучше, чем такие, как я. Слушают только западных людей, которые преподносят западную идеологическую и пропагандистскую чушь. И в эту чушь верят, потому что хотят, чтобы Запад был именно таким и чтобы Россия стала такой пропагандистско-идеологической, образцовой западной страной.
Ф: Тьфу! Что мы за народ! Ты прав: у нас больше нет будущего.
П: Именно такие образованные и претендующие на ум, талант и нравственность русские люди суть главный враг русского народа.
Ф: Неужели образование, ум, талант и мораль враждебны нашей природе?!
П: Претендующие на что-то не обязательно обладают этим. Дело тут вот в чем. Мы привыкли думать, будто глупость есть отсутствие ума, бездарность – отсутствие таланта и т.п. А на самом деле на каждое качество человека, которое мы считаем положительным, имеется имитирующее его, но противоположное качество. Глупость есть наличие качества, противоположного уму, бездарность – наличие качества, противоположного таланту, и т.д. Эти качества сосуществуют в человеке, взаимно проникают друг в друга. Их нельзя разделить. В одном и том же человеке одновременно могут развиваться ум и глупость. Причем имитационные негативные качества обычно выглядят больше похожими на своих позитивных двойников, чем сами позитивные качества. А образование, обучение, опыт, эрудиция делают грань между подлинными достоинствами человека и их имитационными явлениями почти неразличимой.
Ф: Ясно! Умные и талантливые от природы люди – редкость, а глупые и бездарные – норма, вторые стремятся помешать проявиться первым, чтобы самим выглядеть умными и талантливыми. И в современных условиях они преуспевают в этом.
П: Посмотри, что получается! Я всегда ненавидел собственность и ограничивался минимумом вещей. Имел самое скромное жилье, доставшееся волею случая. Не требовал квартиру. Не имел дачи и машины. Не знал, что такое счет в банке и сберегательная книжка. Пальцем не шевельнул для карьеры. Одним словом, жил в мире идей и высших ценностей. Вроде бы как раз то, что требовалось от идеального человека коммунистического общества. Все мои коллеги по работе и знакомые из кожи лезли, чтобы преуспеть по службе, обзавестись квартирами, дачами, машинами и т.п. А мне создавали репутацию скрытого антисоветчика и антикоммуниста задолго до того, как я написал свой злополучный доклад. Почему?!
Ф: Ты же сам знаешь ответ!
П: Знаю. Но до сих пор недоумеваю. Бесспорно, именно они были нормальными гражданами реального коммунизма, а я -«белой вороной». Я самим фактом своего бытия портил им жизнь. Но почему они меня сочли антикоммунистом?!
Ф: Потому что тогда это был обобщающий образ врага.
П: Согласен. Смотри дальше! Я ни разу не был за границей. Меня много раз приглашали на международные профессиональные встречи. Но ни разу не выпустили.
Ф: Ты был «невыездной».
П: Но ведь другие сотрудники института ездили за границу, и в туристические поездки, и в командировки, и к родственникам! Но сейчас я не об этом. Они бывали за границей, привозили всякое барахло, вслух восторгались Западом. И ничего! А я всего один раз пытался оформить документы на конгресс, причем по рекомендации дирекции, а не по своей инициативе, и меня сочли «внутренним эмигрантом». Когда меня громили в институте, выступал один мой коллега, с которым я имел дружеские отношения. Он сказал, что будто я неоднократно выражал намерение остаться на Западе. А ведь я туда даже не просился, Западом никогда не восторгался!
Ф: Значит, ты скрывал свою подлинную натуру и подлинные намерения!
П: Именно так и говорили на собрании в институте после моего увольнения. Именно так и было написано в «закрытом» письме райкома партии по поводу моей высылки на Запад. Там даже писали не о высылке, а о моем «бегстве на Запад»! А ведь о Западе-то все они сами мечтали!
Ф: Все то же: ты был «белой вороной».
П: После 85-го года все они стали антисоветчиками и антикоммунистами, все вышли из партии, многие приватизировали жилье, наиболее активные стали работать в частных предприятиях, вошли в антикоммунистические организации и т.п. А...
Ф: А соотношение между тобой и ими осталось прежнее. Изменились лишь названия.
П: И знаешь, я во всем этом вижу какую-то страшную справедливость.
Ф: Ну, это ты уж слишком!
П: А вот послушай! Когда они считали меня антикоммунистом, для них быть коммунистом означало быть таким, как они, – продуктом реального коммунизма, людьми коммунистического общества. Они были адекватны этому обществу. А я был человек не от мира сего, из утопии!
Ф: Отклонением от нормы.
П: А теперь они изменили ориентацию сознания. Теперь для них все, протестующие против нынешнего режима, кажутся скрытыми или явными утопическими коммунистами. Они не понимают главного: только такие «утописты» могли бы защитить их именно в качестве реальных коммунистов, какими они остались на самом деле. А без нас они обречены.
Ф: В каком смысле? Они же неплохо устроились!
П: Конечно, многие прекрасно приспособились и даже выгадали. Но я говорю о их судьбе как социального слоя, как «класса».
Процесс перерождения общества только начался. Еще сильна инерция прошлого. Неужели ты думаешь, что они удержат свои позиции как слой?!
Ф: Нет, конечно. Их уже сейчас потеснили люди нового типа -«новые русские». Это – не только жулики и спекулянты, как о них пишут, а гораздо более широкое и сильное явление. Они и в экономике, и в политике, и в культуре...
П: А главное – то, что они легализовали свои «богатства», еще не означает, что они стали капиталистами. Они закрепили юридически то, что имели фактически. Они сами не способны использовать эти «богатства» по-капиталистически, т.е. как источник доходов.
Ночные разговоры
Ф: Согласно твоей теории, превращение западнистского общества в коммунистическое, так же как и второго в первое, в принципе невозможно. Вместе с тем ты вроде бы положительно отзывался о теории конвергенции коммунизма и капитализма.
П: Я об этой теории упоминал, говоря о том, что и на Западе можно видеть многое такое, за что критиковали Советский Союз. Но я всегда утверждал, что происходило не превращение одной социальной системы в другую, а лишь уподобление по ряду признаков. Млекопитающие, живущие в воде, уподобились рыбам, но не превратились в рыб. Как в коммунистическом, так и в западнистском обществе есть оба аспекта – деловой и коммунальный. На этой базе происходило их уподобление. В рамках самого западнизма возможна дифференциация типов в зависимости от степени развития того или иного аспекта. К принципиальному расхождению эволюционных линий, о котором я говорил, надо добавить еще один феномен, на мой взгляд, главный в наше время.
Ф: Какой?
Великий исторический перелом
П: Великий перелом в эволюции человечества, который произошел во второй половине нашего века, после Второй мировой войны. Как мы все представляли структуру человечества до сих пор? Существует большое число народов и стран. Они связаны друг с другом, влияют друг на друга, враждуют или заключают дружественные союзы. Однако при всем при этом они сохраняют некоторую автономию, обладают каким-то суверенитетом, эволюционируют в какой-то мере самостоятельно. Основным структурным элементом человечества было объединение людей, называемое национальным государством, т.е. страной с определенными границами, гражданской принадлежностью, правительством; законами, органами порядка и т.д.
Ф: Но ведь это сохраняется и сейчас!
П: И да и нет. Сохраняется в одном отношении и не сохраняется в другом. Клетки многоклеточного организма сохраняют многие черты одноклеточных организмов, но они уже не являются самостоятельными организмами. Организмом является лишь их целостность.
Ф: Это имеет силу и в отношении человеческих объединений?
П: Нечто в этом роде. Так вот, во второй половине нашего века эволюция человечества пошла так, что главной в ней стала не эволюция национальных государств по отдельности, а образование гигантских объединений из таких стран и образование наднациональных сверхобществ, – обществ, можно сказать, высшего уровня.
Ф: Советский блок, блок стран НАТО, «третий мир»?
П: Не совсем так. Возникли многочисленные блоки и союзы, но не в этом новое. Страны «третьего мира» не образовали новый социальный организм более высокого уровня. В советском блоке наметилась тенденция к этому, но слабая. Не случайно этот блок так легко распался. Только западный мир встал на путь создания наднационального сверхобщества, причем с устремленностью на создание глобального общества под его эгидой. И весь период Холодной войны был борьбой западного мира за этот исторический шаг и за свою роль господина и организатора глобального общества.
Ф: А идея мировой коммунистической революции и мирового коммунизма?
П: Она не имеет ничего общего с тем, что происходило и происходит. Это была чисто идеологическая фантазия. Тут просто историческое совпадение. Марксисты никогда не представляли единое человечество из шести и более миллиардов человек как целостный социальный организм. Это стало возможно только теперь. И пришло это из реальности в идеологию, а не из идеологии в реальность. Советский Союз не создал наднациональное сверхобщество и не мог его создать в принципе, в силу объективных законов коммунистической организации.
Ф: Если бы советский блок сохранился и разгромил Запад, эволюция человечества пошла бы иным путем?
П: Трудно сказать. Скорее всего борьба с Китаем за мировое господство, распад блоков, образование новых и т.д., но не образование глобального общества, к какому человечество идет сейчас.
Ф: А это предрешено?
Нет, конечно. Всякое еще может случиться. Я говорю о тенденции эволюции, которая мне кажется главной. Но и она может быть еще ослаблена и даже оборвана.
Ф: Ты думаешь, мы не имеем шансов подняться на уровень не то что прежней мировой роли, но даже на уровень линии эволюции, независимой от западнизма?
П: Шансов мало, почти нет никаких.
Российский социальный ублюдок
Ф: А наши «мыслители» рассуждают так, как будто ничего подобного в мире не произошло. Представь себе, отобрали группу «экспертов» из 200 человек. В нее включили политологов, предпринимателей, директоров предприятий, кандидатов и докторов всяческих наук, академиков и т.п. Им всучили опросные листы и попросили высказать свое мнение относительно будущего социального строя и политической системы России.
П: И что наговорили эти «эксперты»?
Ф: Больше половины высказались за смешанную экономику с государственным регулированием и ограниченным частным сектором, четвертая часть – за капитализм и лишь ничтожная часть за экономику советского типа.
П: В общем «проголосовали» за будущую экономику так, как и требуется в соответствии с конъюнктурой.
Ф: Большинство высказалось за социальный строй – за нечто среднее между социализмом и капитализмом, за их гибрид с социальными гарантиями и с социальной справедливостью.
П: В общем, взять лучшее от капитализма и социализма. Старая западная теория конвергенции, забытая на самом Западе.
Ф: В отношении политической системы большинство высказалось в пользу смешанного режима – демократии с сильной исполнительной властью (демократический, но авторитарный режим).
П: Как раз то, что уже сделано и делается.
Ф: А наши наиболее просвещенные и прогрессивные мыслители говорят о «номенклатурном капитализме», «национальном капитализме», «союзе ума и капитала», «государстве среднего класса» и т.п. А ты что скажешь?
П: Будущее большого объединения людей, если исключить случайности, есть прежде всего реализация, укрепление и развертывание тенденций настоящего. Чтобы более или менее уверенно судить о будущем, нужно бескомпромиссное понимание сущности настоящего.
Ф: Еще в горбачевские годы ты определил состояние России как состояние смуты. Это слово теперь стало широко употребимым. Но в неопределенном смысле – как обозначение хаоса, растерянности, неустойчивости.
П: Это не определение, а одна из характеристик. И что такое смута? Социальная смута есть такое состояние общества, когда существовавший социальный строй стремительно разрушается, но на его месте возникает не новый социальный строй в строгом смысле слова (не новый тип общественного организма), а хаотическая и эклектическая попытка организации продуктов разрушения в некое подобие целостного общества. В применении к России нужно не понятие типа общественного строя, а понятие типа уродства, распада, гниения и т.п. общественного организма. Тут нужна не социология, рассматривающая нормальные социальные феномены, а патосоциология, рассматривающая уродливые социальные феномены.
Ф: Пусть так. Каков же тип нашего уродства?
П: Какие основные факторы определяют эволюцию России теперь и в ближайшем будущем? Думаю, следующие три. Первый – всеобщее индивидуальное приспособление к обстоятельствам на всех уровнях. Десятки миллионов людей выбирают то, что им доступно, легче, выгоднее. Из этого совокупного приспособления складывается образ жизни масс населения страны. Второй фактор
– стремление правящей клики любой ценой удержаться у власти, стремление новых собственников сохранить награбленное. И третий фактор – интересы и давление Запада. Результатом является ублюдочный гибрид обломков коммунизма, имитации капитализма, реанимации феодализма, преступности и отсебятины. А теоретически стараются найти оправдание этому и изобразить разложение общества как естественно-исторический процесс.
Ф: Но такое состояние переходное, временное!
П: В этом мире все временное. В таком уродливо-гнилостном, трясинном состоянии Россия может существовать века.