Текст книги "Хомодром: политические бега"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Гамид: Мы уважаем французские законы, но наш первый закон – это коран.
Кавр: Это неконструктивная позиция, мсье Гамид. Если вы будете внушать ее вашим единоверцам, то им грозят крупные неприятности. Граждане нашей страны все более настойчиво требуют жестких мер по отношению к тем исламским общинам, которые принципиально нарушают закон. Вы можете исповедовать ислам, но не имеете права терроризировать граждан и гостей страны, даже если этого требуют коран и шариат.
Гамид: Это демагогия. Нас специально провоцируют. Нарушители закона не мы, а организаторы этого фестиваля. Они вынуждают нас к ответным действиям.
Жюст: К ответным действиям на что, мсье Гамид? Разве организаторы и участники фестиваля поджигали ваши автомобили и били стекла в ваших домах?
Гамид: Они воевали против ислама и с гордостью объявляют об этом по TV.
Кавр: Они воевали на Тиморе, и что? Чего конкретно вы требуете, мсье Гамид?
Гамид: Мы требуем, чтобы иностранные солдаты, стрелявшие в мусульман у отеля «Foret», были немедленно выдворены из Франции. Мы требуем, чтобы те делегации, которые сейчас в этом отеле, тоже были немедленно выдворены. Также, мы требуем немедленного прекращения передач CaRe-TV, разжигающего вражду к исламу.
Кавр: Первых два требования не имеют смысла. Эти делегации, и их охрана улетят послезавтра вечером, после закрытия фестиваля. А третье требование невозможно выполнить. Суб-лейтенант Мокко уже объяснил, как CaRe-TV выходит в эфир.
Гамид: Это снова демагогия вместо ответов по существу.
Ришар Риво (коротко переговорив по телефону): Мсье Жюст, извините, но у меня неприятная новость. Кто-то поджог ваш автомобиль на парковке около студии. Я поговорил с полисменом. Он хочет проехать с вашим шофером в департамент для выполнения формальностей. Вы не возражаете?
Жюст: А полисмен не сказал, насколько сильно поврежден автомобиль?
Ришар Риво: К сожалению, ваш автомобиль сгорел почти полностью.
Жюст: Что делать. Такова цена толерантности. Я не первый француз, попавший в подобную историю. Ришар, передайте пожалуйста полисмену мою просьбу: когда формальности будут выполнены, пусть подбросят моего шофера до дома. Обычно полиция идет навстречу таким просьбам. Я думаю, этот случай не исключение.
Ришар Риво: Да, мсье Жюст, конечно… (снова берет трубку).
Жюст: Скажите, Аттила, вы поедете из студии в «Foret», в Шатене?
Мокко: Да, Бернар. Могу вас подвезти, если это более-менее по дороге.
Жюст: Спасибо. Мне не просто по дороге, мне туда и надо. Поэтому я и решил вас попросить. Я надеюсь, с вашей машиной ничего не случится.
Мокко: По ходу, ничего. Во-первых, это все же, армейская квадра, а во-вторых, там дежурят Додо и Квэк. Они добрые и отзывчивые, но стрельба из пистолет-пулемета навскидку у них рефлекторная. Как бы, ничего личного, просто работа такая.
Жюст: Ну, что ж, познакомлюсь с добрыми и отзывчивыми людьми. Не возражаете против личного вопроса, Аттила?
Мокко: Aita pe-a… В смысле, нет проблем, Бернар.
Жюст: Кто вы по религии?
Мокко: Я – maraero. Говоря по-вашему, полинезийский язычник.
Жюст: А как вы относитесь к христианам? К католикам?
Мокко: Обыкновенно. Другая религия. У меня дома соседи – океанийские католики. Дружим нормально. Римские католики не такие, как наши, но если никто никому не мешает, то пусть люди верят в тех богов, которые им нравятся. По-моему, так.
Жюст: А как бы вы отнеслись к визиту делегации римских католиков в Меганезию? Например, если бы в вашем городе состоялся фестиваль, аналогичный этому?
Мокко: Если без миссионеров и священников, то нормально. А чиновникам римской церкви к нам въезд запрещен. По ходу, вы в курсе. К нам на атолл Тарава приезжают католики-янки из Калифорнии. Дайвинг, сноркелинг, подводная охота... У нас это дешевле, чем у самих янки на Гавайях. Я понимаю, что без священников вам не очень интересно это устраивать. С другой стороны, у нас бы таких проблем не было. Ваших ребят никто бы не забросал бутылками с бензином и камнями. А нашим здесь у вас приходится торчать в форте за баррикадами. Не зачетно вышло. Не цивилизованно.
Жюст: Я еду сегодня в отель «Foret», в частности, чтобы извиниться перед вашими ребятами. То, что происходит, это позор для нашей страны. Я скажу это сегодня, в выступлении по CaRe-TV. Ваши ребята обещали мне четверть часа эфира.
Ришар Риво: Мсье Жюст, вы уверены, что это законно?
Жюст: Мой адвокат сказал, что это спорно, но в любом случае, по его словам, это не слишком серьезное нарушение. В худшем случае, мне грозит штраф до тысячи евро. Значительно меньше стоимости моего автомобиля, который сожгли мусульмане.
Гамид: Откуда вы знаете, что это сделали мусульмане?
Жюст: Давайте спросим Ришара, который разговаривал с полисменом. Ришар…?
Ришар Риво: полисмен сказал, что камера видео-наблюдения зафиксировала поджог, совершенный арабскими подростками. Мне неприятно это говорить, но это факт.
Жюст: Да – как и тысячи таких же поджогов… Вы смотрите на часы, Ришар? Как я понимаю, что время эфира истекает. Мне кажется, мы успели прояснить истинное положение дел для зрителей, которые смотрели эту передачу. Спасибо
–
…
На ферме Карпини на Алофи, тем временем, обед подошел к стадии десерта.
Хаген Клейн, проглотив кусочек охлажденного мангового пудинга, произнес:
– Двадцать фунтов против селедочного хвоста, что поп сам нанял шантрапу, чтобы вовремя подпалить свою тачку. Через посредников, ясное дело.
– Еще двадцать фунтов, что муллу Гамида тоже нанял он, – сказала Люси.
– Попробуй детализировать свою версию, – ответила Чубби, закурив тонкую сигару из листа трансгенной кукурузы (вкусовой имитации табака), – думай, как заказчик.
– Ну, если как заказчик, то я бы завербовала Гамида, а дальше, всю мелкую шантрапу нанимала бы через него. Чтобы без лишних контактов с другими посредниками.
– Которую шантрапу? – поинтересовалась экс-майор INDEMI.
– Всю, оптом. И в Сен-Дени, и в Шатене, и этих, в Париже, которые спалили тачку.
Чубби выпустила изо рта колечко дыма, улыбнулась и покачала головой.
– Торопитесь, курсант Хок-Карпини. А торопливость нужна только…
– …При гребле под артобстрелом, – договорила дочь, – Я поняла, ма! Всю шантрапу не нужно нанимать. Только процентов 10. Остальные сами набегают. Я имею в виду тех, которые работали в Сен-Дени, а сейчас – в Шатене. А тех, что работали по тачке попа, конечно, пришлось нанять всех. Около студии – копы. Есть риск, что возьмут за жопу, поэтому сами собой подельники бы не появились.
– Хм, – буркнул Микеле, – Детка, ты считаешь, что кардинал Жюст полностью оплатил весь цирк-шапито, а не только этот своевременный поджог своего автомобиля?
– Конечно, па! Исламистам это было на фиг не надо! Главный парижский исламист в самом начале июня, по TV обещал, что никаких хулиганских актов не будет. Он же не совсем дебил, и понимает, для чего римские попы затеяли этот фестиваль!
– И для чего же? – поинтересовался агро-инженер.
– Это элементарно, па! Римские попы хотят устроить такой бешеный терроризм, чтобы французов совсем достало, чтобы они пошли гасить исламистов, и началась маленькая религиозная война. Тогда, по психологии войны, большинство французов почувствуют себя, католиками, и будут платить кучу денег в поповскую кассу.
Микеле сделал глоток какао из кружки, снова хмыкнул, и поинтересовался:
– И где же тот экстраординарный терроризм и то состояние французских граждан?
– Терроризм будет. Подожгут, что-нибудь большое. Эйфелеву башню, например.
– Детка, – Микеле вздохнул, – Эйфелева башня смонтирована из стальных профилей, поэтому ее невозможно поджечь целиком. А пожар в кафе или в TV-студии не будет соответствовать требованию экстраординарности. И главное, для такого поджога не нужен был дорогостоящий фестиваль. Существуют гораздо более дешевые поводы.
– Ну… – Люси сконфуженно потерла лоб ладонью, – …Сначала, они хотели грохнуть нашу делегацию, но нападение на кампус в Сен-Дени провалилось, потому что они дилетанты, а против них были наши и французские профи. А теперь, когда все наши перевезены на площадку с нормально закрытым периметром, повторять нападение бессмысленно. Они прощупали оборону – ага, тут стреляют по-взрослому. Типа, не вариант. И стали искать что-нибудь вроде Эйфелевой башни, но не железное.
– По ходу, – вмешался Хаген, – этот Гамид в Сен-Дени завалил дело. Якудза за такую работу заставляют автора отрезать себе палец, чтобы в другой раз шевелил мозгами.
– Ты уверен? – спросила его Чубби.
Хаген проглотил еще кусочек пудинга и утвердительно кивнул.
– Я сам это видел. В смысле, не как отрезают, а результат. Директор нашего филиала «DiproX» на Ротума – иммигрант из Японии. Он классный парень. Это была его идея сделать для киви из Окленда-Аотеароа филиал в Меганезии. Теперь, когда в Окленде только агентство «DiproX» по легким экспериментальным подводным машинам, а вся матчасть у нас на Ротума, эти киви чисто обходят новозеландские ограничения…
– Ты говорил про якудза и палец, – напомнила Люси.
– Да. Он был в якудза, занимался маленькими нелегальными субмаринами. Что-то не сложилось, и его заставили отрезать самому себе фалангу мизинца на левой руке. Он, между прочим, был тогда еще совсем молодой мальчишка. Прикинь?
– Прикинула. И что…?
– Что-что… Отрезал, куда бы он делся? А потом сразу слинял к нам на Марианские острова. От Кюсю до Фараллона тысяча миль. А там сдал нашему Гестапо их сеть по торговле людьми – чисто подвел дюжину субъектов под расстрел. И попросил наших, чтобы его имя не скрывали. Типа, японский обычай. Отомстил и расписался: «это я».
– Акава Фуро? – спросила Чубби, – Ему сейчас около тридцати, не так ли?
– Точно! Ты его знаешь?
Экс-майор INDEMI улыбнулась и пожала плечами.
– Мир тесен. С info от Акава Фуро работал Рон Батчер на Марианах. Зачищал там кое-кого, еще до суда, в рабочем порядке. Он был ликвидатором по исламистам, а якудза оказались в смежной теме по работорговле. Рон в тот период «чистил» с такой редкой легкостью, что это беспокоило. Он все делал правильно, но нам казалось, что ему уже просто нравится убивать. Потом он поговорил с военным психологом… В общем, мы ошиблись. Там были другие причины, а Рон всегда оставался отличным парнем… Со временем, причины рассосались, и это у него прошло… Теперь, давайте вернемся во Францию. Как ты думаешь, Хаген, про что был мой вопрос о том, уверен ли ты…?
Молодой робототехник в задумчивости почесал свою жесткую светлую шевелюру.
– Я так мыслю, тетя Чубби: про якудза и пальцы ты и без меня знала. И выходит, что вопрос был про работу того босса, который устроил заваруху в кемпинге Сен-Дени. Просто так ты бы не спрашивала. Может, ты имела в виду, что он не так уж плохо выполнил свою работу? Ага! Вижу: я угадал!
– Joder! – буркнула она, – Как у тебя получается замечать микро-движения?
– Я уже рассказывал, тетя Чубби. Вот… Босс в Сен-Дени все сделал, как надо. Ему поручили поломать игру римским попам. А кто ему поручил – это одно из двух…
– …Из одного, – перебила Люси, – Французские копы и форсы так не делают.
– Тогда, по всему выходит, что это наши, – заключил Хаген, – Упс…
Люси уверенно тряхнула головой.
– Красивая работа! Хлоп – и вот повод переместить охраняемых сивилов на другую площадку, которые наши сами выбрали, и где им удобно держать периметр! Dixi!
– Ребята правы? – поинтересовался Микеле, глядя на жену.
– Разумеется, правы, – подтвердила она, – Но это половина ответа. Вот что, дети. Я объявляю призовую игру. Если вы угадаете вторую половину, то…
– …Ты напишешь мне разрешение на сафари в Мберамо! – взвизгнула Люси, – Я по-любому, хотела это попросить. У меня же в августе день рождения, и мы с Хагеном решили лететь туда, потому что там столько всего…
– Что такое Мберамо? – перебила Чубби.
– Это классное место, мама! Огромное-преогромное болото на севере Хитивао! Там охотятся на птицу Бэ. Но по правилам, до 16 лет надо быть или с кем-то из старших родичей, или можно с 13 лет, но тогда с бумажкой-разрешением. Хотя там никакого экстрима. И, я же буду с Хагеном, так что вообще все нормально. Ну, мама…
– Описание сафари – на стол, – мягко сказала экс-майор INDEMI.
– Ладно… – вздохнула Люси и пошла за ноутбуком.
…
5. Курс разведчиков постарше. Практика терроризма.
Дата/Время: 26.06.24 года Хартии. Раннее утро.
(В Париже – вечер 25.06)
Моту Атауро – Тимор Лесте.
=======================================
Дирекция любой европейской или североамериканской видео-студии, работающей в жанре XXX, без колебаний отдала бы миллион долларов за возможность в это тихое раннее утро поставить пару-тройку скрытых камер на юго-восточном берегу Атауро, вокруг широкого частного пирса у небольшого коттеджа в стиле «cylinder up-down».
Парочка, выбравшаяся из воды после физкультурного заплыва, предпринятого, по исходному плану, для поддержания боевой формы и для улучшения аппетита, как-то внезапно ощутила зов эроса, и задержалась на свежих циновках под навесом, рядом с легким учебным виропланом (для которого навес выполнял функции ангара).
Молодому мужчине было лет 25, и он являл собой тип породистого деревенского полинезийца – неплохо сложенного, мощного, но (если придерживаться эллинских представлений о красоте) несколько тяжеловатого для своего возраста. Женщина выглядела совсем юной, значительно моложе 20 лет. Довольно-таки субтильное и угловатое телосложение можно было бы отнести исключительно за счет ее возраста, однако крупные и резковатые черты лица указывали на то, что это еще и этническая особенность, свойственная ряду племен северо-западных береговых папуасов. Как нетрудно заключить из описания, в статике эта пара вряд ли привлекла бы внимание ценителей эротики, но в динамике… Хороший секс на циновке, брошенной поверх бамбукового настила – это вам не то, что на мягкой кровати или на почти таком же мягком ковре. Здесь многие популярные позы камасутры крайне неудобны, но зато, популярные позы из океанийского искусства любви специально созданы именно для жесткого плетеного лежбища, где хороший упор для ладоней, пяток и пальцев ног.
Ничего подобного большинство европейцев и североамериканцев не видели, и даже представить себе не могли, так что, студия XXX-жанра не зря была бы готова заплатить миллион за точки видеосъемки. Но, с другой стороны, большая часть этого миллиона пропала бы без результата: на двадцатой минуте, когда молодые люди только вошли во вкус, очень не вовремя раздался настойчивый телефонный вызов. Будь это абстрактный звонок, им бы даже в голову не пришло прервать столь увлекательное занятие, ради такой ерунды – но вызов звучал в форме мелодии «Hasta siempre Che Guevara», а это значило, что он не абстрактный, а очень конкретный и срочный.
Считанные секунды – и молодой мужчина уже стоял на одном колене, правой рукой прижимая к уху мобайл, а девушка застыла полулежа, прислушиваясь – как не очень крупный, но сильный и опасный хищник…
– Кайемао Хаамеа на связи, – произнес мужчина… – Ага… Aloha, Ним Гок. Что у нас… Joder conio! Когда?... А кто это… De puta madre… Так… Слушай, у тебя есть аптечка, стандартная, армейская, полевая?... Нет? Понятно! Вот тебе и другой стандарт… ОК, выдвигаемся к тебе, будем через 10 минут… Не знаю, подержите ее пока так. Отбой.
– Вылетаем? – лаконично уточнила девушка, уже оказавшаяся в кабине вироплана.
– Да, Чуки, – ответил он, устраиваясь рядом, – В Дили, к Ним Гоку домой.
Легкая машина выкатилась из-под навеса, с плеском шлепнулась брюхом в воду, и практически без разбега, взмыла в небо, посверкивая лопастями пропеллеров в лучах солнца, только-только поднявшегося над горизонтом. На юге, за плавучим атоллом Хатхат, на другой стороне пролива, виднелся город Дили. Лететь – минуты…
– Что там? – спросила Чуки.
– Не там, а в Париже, – ответил ей мэр Атауро, – перекладывая из бортовой аптечки в карман короткого килта два шприц-тюбика, – …Самолет фестивального спецрейса взорвали с пассажирами в аэропорту Де Голль. Минус 49 наших ребят. В смысле, там канаки, папуасы, африканцы, двое французов-реюньонцев и один тиморец, Эсао Дарэ. Помнишь, он помогал дяде Жосе в таверне? Они родичи. А Стэли, подружка Эсао, в полном ауте. Хорошо, что она зашла к Ним Гоку, точнее, к Элвире, чтобы глянуть на большом экране, как наших провожают домой. А там, в прямом эфире... Глянула…
Чуки сосредоточенно кивнула.
– Кай, кто их взорвал?
– По ходу, европейские исламисты. Больше некому.
– А кто из них? Обычно ведь они сразу звонят в полицию и говорят.
– Не знаю, – Кайемао пожал плечами, – Я не спросил.
– Я это к тому… – пояснила она, – …Что, наверное, придется объявлять войну.
– Наверное… Joder! Как шефы нашего и папуасского Гестапо это прохлопали!?
– Де Голль – большой аэропорт, – сказала Чуки.
– Значит, не хрен было его использовать! В Париже три аэропорта, и плюс еще штук двадцать аэродромов в ближайших окрестностях! Что за идиоты!
– Странно, – согласилась она, – А что они сами говорят?
– Вероятно, они только собираются что-то говорить, – ответил Кайемао, – Ним Гок позвонил мне почти сразу, как только увидел взрыв на экране.
Внизу промелькнул Хатхат, Чуки немного подправила курс и сообщила.
– Будем через три минуты. Что ты будешь делать, если Ним Гок уже объявил войну?
– Кому? – спросил он.
– Много кому. Ты ведь знаешь его логику. Кто радуется успеху врага – тот враг. И ты знаешь привычки мусульман. Сейчас в мусульманских городах пляшут на улицах и радуются, что убили неверных. Ним Гоку не придется искать врагов, их покажет TV.
– К сожалению, ему не придется также искать союзников, – хмуро ответил мэр, – Вся Океания и Транс-Экваториальная Африканская Лига вместе с Мадагаскаром.
– Это плохо? – спросила Чуки.
– Это очень плохо. Потому что сгоряча обычно убивают не тех, кого надо. Я бы очень хотел поговорить с командиром отряда охраны. Они еще во Франции, поскольку они должны были улететь только после успешного отбытия участников фестиваля.
– И что ты хочешь у него спросить?
– Некоторые детали, – сказал Кайемао, – Чем больше я думаю об этом, тем меньше я понимаю, как это случилось. Слишком много нестыковок. Значит, есть второй слой…
…
С продолжавшейся у Стэли истерикой Кайемао справился за пару секунд. Точным, отработанным движением он воткнул девушке в бедро иглу и сдавил тюбик шприца. Армейский транквилизирующий состав действовал со скоростью, которая не часто встречается даже у быстродействующих ядов. Элвиру это несколько напугало.
– Кай, ты уверен, что это не опасно?
– Не опаснее, чем рвать себе криком горло и сердце, – ответил он, осторожно уложил бесчувственное тело Стэли на диван, и сделал шаг к сжавшемуся в кресле дяде Жосе, который, казалось выпал из реальности, – …Скажите, как мне вам помочь?
– Никак, – неожиданно-спокойно ответил пожилой тиморец, – Я только не понимаю, почему всех убили, а я один жив. Глупость какая-то. Эсао говорил: вот, вернусь, мы устроим со Стэли свадьбу, потом заработаем денег, построим хороший дом, заведем много детей… Я уже думал… Хотя, какая теперь разница… Не обращайте на меня внимания. Вот, если вы как-то поможете Стэли, то спасибо. Свадьба, не свадьба, а получается, что она у меня последний родной человек на земле.
– Я, Кайемао Хаамеа, обещаю ей помочь. Мауи и Пеле, держащие мир, слышали.
– Кай… – Ним Гок тронул мэра Атауро за плечо, – Я думаю, тебе следует увидеть эту видеозапись. Мне не все понятно. И, я думаю, надо посмотреть, кто что сказал.
– Да, – согласился Хаамеа.
– Я тоже посмотрю, – добавила Чуки, – Иногда у меня бывают умные мысли.
– Ты тоже, – согласился кхмер и показал глазами в сторону своего кабинета.
–
«France-2», 25 июня, 22:15 по Гринвичу. Париж, теракт в аэропорту.
–
В 21:35, через 2 минуты после взрыва на летном поле в аэропорту Шарль Де Голль (Париж), в полицию поступил звонок. Неизвестный сообщил, что теракт проведен организацией «Аль-Мансур-аль-Ислами», и назвал камеру хранения, в которой был оставлен диск с видеозаписью обращения лидера этой организации.
В 21:50, через 17 минуты после взрыва, полиция аэропорта сообщила, что пожар на летном поле практически потушен, однако обломки самолета сохраняют высокую температуру, и не исключена угроза повторного возгорания или взрыва, поэтому их осмотр начнется ориентировочно в 3 часа после полуночи.
В 22:00, пресс-служба GIGN (спецназа жандармерии) объявила о предварительных результатах осмотра места теракта и реконструкции последовательности событий.
Итак, хроника событий по версии GIGN:
20:00 по Гринвичу. Фестивальные делегации католической молодежи из Океании, Австронезии и Транс-Экваториальной Африки, и двое граждан Франции (Антуан и Соланж Маршан с острова Реюньон) – всего 49 человек, с соблюдением крайних мер безопасности, выехали из отеля «Foret» (Шатене). Посадка шла в полной темноте, а автобус имел затемненные стекла. На маршруте до аэропорта дежурили патрули жандармерии. Автобус сопровождали два легких бронетранспортера типа «багги» океанийского спецотряда охраны. Мусульманский пикет у ворот отеля был разогнан жандармерией за три минуты до выезда автобуса (В предшествующие дни этот пикет разгонялся дважды в день, для проезда грузового транспорта, снабжавшего отель).
20:30. В аэропорту Шарль Де Голль приземлился самолет «CASA-Aviocar C-212M» авиакомпании «LAMA» (Мадагаскар). Это старая испанская турбовинтовая модель времен I Холодной войны, с дальностью полторы тысячи миль и скоростью 200 узлов. Дешевая современная реплика этого самолета используется в некоторых странах на местных маршрутах. Из всех авиаперевозчиков, предложивших свои услуги данной фестивальную группу, авиакомпания «LAMA» оказалась единственной, на которую согласилась дирекция аэропорта Шарль Де Голль. Авиакомпании, которые обычно выполняют дальние международные рейсы из этого аэропорта, отказались принять данную группу на борт из-за угрозы теракта. Меганезийским и папуасским фирмам, предлагавшим выполнить этот рейс, дирекция Шарль Де Голль отказала из-за угроз экстремистов в адрес самого аэропорта – в случае приема там машин авиакомпаний указанных стран. В результате, специально для самолета «C-212M» был разработан маршрут Париж – Мадагаскар с дозаправками на частном аэродроме на Кипре и на французской авиабазе в Джибути.
21:10. Автобус с фестивальной группой прибыл в Руасси. Пикет мусульман около аэропорта был разогнан жандармерией. После этого, автобус, по согласованию с дирекцией аэропорта, выехал на летное поле, непосредственно к «C-212M». Чтобы обезопасить пассажиров от выстрелов снайпера, их переход из автобуса в самолет происходил по трапу, закрытому непрозрачным матерчатым желобом, под защитой океанийского спецотряда. Свет в салоне самолета не зажигался по той же причине.
21.30. Посадка пассажиров завершена, автобус и бронетранспортеры с коммандос отъехали к воротам. Мадагаскарскому экипажу предложили пройти к самолету и приступить к подготовке к выезду на ВПП. Экипаж направился из кафе к выходу на летное поле.
21:33. Тележка с багажом под управлением человека в форме служащего аэропорта, неожиданно повернула, ускорилась, проехала почти вплотную к «C-212M», и тут же прогремел мощный взрыв. Фюзеляж самолета разрушился, и вспыхнули 2500 литров топлива. Любые спасательные работы в такой обстановке были бессмысленны – пассажиры погибли мгновенно. Экипаж не пострадал, поскольку не успел выйти на летное поле. В радиусе ста метров от стоянки «C-212M» на третьем терминале, в это время не было других самолетов (их убрали из соображений безопасности), благодаря чему удалось избежать дополнительных жертв и разрушений.
21:35. Пожарная команда приступила к тушению огня. Аэропорт был закрыт. Вылеты прекращены, самолеты в воздухе переориентированы в аэропорт Орли и в аэропорты ближайших городов. Началась эвакуация пассажиров из Шарль Де Голль. В полицию поступил звонок с заявлением «Аль-Мансур-аль-Ислами».
Такова, повторяем, хроника событий по версии GIGN.
Мы будем информировать вас о дальнейшем развитии событий.
–
…
Кайемао Хаамеа закурил сигарету и задумчиво покрутил ее в пальцах.
– Предлагаю в начале послушать Чуки, как младшую.
– Правильно, – одобрил Ним Гок.
– Бред, – жалобно сказала молодая папуаска, – Полный бред. Кай, еще пока мы летели через пролив, сказал: зачем они поехали в Де Голль? А при таком самолете, которому нужно всего триста метров ВПП, можно даже обычной дороги – и вовсе незачем. Еще непонятно: они загрузили пассажиров. Теперь, надо подождать, пока придет экипаж, займет места, и поедет на ВПП. А они почему-то убирают бронемашины к воротам, и появляется возможность подъехать к самолету на этой багажной тележке с бомбой. Останься они там – ничего бы не случилось. Больше я ничего не могу сказать.
Ним Гок кивнул и повернулся к Хаамеа.
– Кай, ты моложе меня, значит, теперь ты говоришь.
– ОК, – согласился мэр Атауро, – Мое мнение: отряд прикрытия, состоящий из высоко квалифицированных бойцов, не мог совершить серию таких грубых ошибок. Значит, имели место еще какие-то важные детали, которых мы не знаем. Надо думать.
– А этой важной деталью не могло быть предательство? – спросил кхмер.
– Нет. Это исключено. Теоретически, можно представить себе предательство любого одного бойца, или даже командира отряда. Но, чтобы отряд сделал такое, он должен полностью состоять из предателей.
В кармане рубашки Ним Гока тихо тренькнул звоночек. Он вынул мобайл и быстро прочел SMS, набрал ответ и отослал, после чего задумчиво погладил подбородок.
– Это относится к нашей теме? – поинтересовался Кайемао.
– Да. Информаторы нашей разведслужбы в Париже, согласно приказу, прислали мне донесение не позже часа от важного события. SMS отправлено в 22:29 по Гринвичу.
– И что они пишут?
– Они пишут: «Мэри купила студийный лицензионный диск хора. Джек». Это значит: отряд выполнил задачу без потерь в живой силе и технике, не попал в поле интересов спецслужб и полиции, и покидает оперативную зону в организованном порядке.
– У-упс… – изумленно протянула Чуки.
…
