Текст книги "Хомодром: политические бега"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
–
Генерал Ндунти отхлебнул кофе из меганезийской армейской кружки, вытер губы ладонью, а потом ударил кулаком по столу.
– Эта девушка-репортер очень умная. Она много чего угадала. Ее boyfriend, капитан Ходжес, наверное, тоже умный, и много угадает про то, как корейские комми будут защищать от японцев и янки свои новые маленькие острова на границе океана нези. Однако!.. – генерал-президент поднял руку, сжатую в кулак… – Никто не угадал и не угадает, какой я добрый.
– Какой ты добрый? – недоверчиво переспросила Ромсо.
– Да! – рявкнул Чоро и повернулся к сыну, – Помнишь историю про собаку и крысу?
– Помню, папа! – радостно ответил Лголо, – Морда большой собаки застряла в углу, и может только щелкать зубами без толку. Теперь крыса ее порвет, да!
– Правильно, сынок. А ты понял, какой я добрый?
– У-у… – задумчиво произнес мальчишка.
– А кто понял? – поинтересовался генерал-президент, обводя насмешливым взглядом остальных четверых, собравшихся в рубке: Ромсо, делавшую сэндвичи, лейтенанта Дитера, сидящего за штурвалом, лейтенанта Колина, который раскладывал на столе пасьянс, и декуриона Таши, дежурящего у монитора спутникового наблюдения.
– Ты очень хитрый, – обиженно сообщил Колин, – ни хрена не получается угадать.
– Я добрый, – медленно произнес Ндунти, – потому что эта большая исламская собака хотела поймать два моих самолета, и я сделаю так, что она их поймает! Таши, какая дистанция до этого вонючего авианосца?
– Сто сорок миль, – ответил центурион.
– Пора! – объявил генерал-президент, – Лголо, садись за штурвал! А остальные идут вместе со мной, собирать наш ветряк.
…
Благодаря исключительной простоте и продуманности системы сборки, работа была выполнена быстро. Правда, из деталей получился, почему-то вовсе не ветряк, а два миниатюрных самолетика, похожих на большие игрушки-авиамодели. Посторонний наблюдатель бы сильно удивился: зачем в эти самолетики грузят бочки с клеем?
Генерал Ндунти поднял вверх кулак, призывая к вниманию.
– Колин! Дитер! Вам предстоит сделать простое дело, но очень важное. Оно навечно останется в истории! Для этого дела есть японская магия, вроде нашего igbekela. Эту магию нашел мой сын в книжке про войну на Тихом океане. Надо завязать на голове белую повязку с красным кружочком, называется «хатамаки», и выпить маленькую чашечку рисовой водки «саке», не крепкой. Тогда все получается, как надо.
– А можно рюмку виски? – спросил Дитер.
– Нет, глупая твоя голова! Это же не американское igbekela, а японское.
– С американской водкой не сработает, нет, – подтвердила Ромсо, разливая саке в две маленькие керамические чашечки, – А вот ваши повязки.
– У… – произнес Колин, – А что за иероглифы?
– Японские, – сказала она, завязывая хатамаки на голове Дитера.
– Вижу, что японские, а что значат?
– Не знаю, – ответила девушка, – Но я точно срисовала из книжки, да!
– Колин, Дитер, пейте саке, – распорядился Ндунти, – Таши, делай видео на память. Снимай хорошо! Когда-нибудь это войдет в историю. А потом будем взлетать.
…
Около полудня, экипаж авианосца «Ошаби» изнывал от одуряющей жары. Висящее в зените экваториальное солнце нагрело металл палубы так, что, на нем можно было поджарить яичницу. Когда на экране радара отобразились две низколетящие цели на дистанции 3000 метров, у экипажа остовалось менее минуты на отражение атаки. В теории, этого могло хватить, но жара, плюс фактор неожиданности, плюс далеко не идеальная выучка экипажа, сделали ситуацию заведомо-безнадежной для корабля. Миниатюрные самолетики врезались: один – в надстройку, другой – в бункер авиа-подъемника. И в этот момент стало ясно, что клей был не совсем обычный…
В рубке «Larry-Aqua-Foil» раздался восторженный рев в четыре глотки. Картинка, транслируемая со спутника, не позволяла различить детальные результатов атаки, но достаточно было и того, что «Ошаби» оказался затянут плотным облаком дыма.
– Хорошие камикадзе, да! – объявил Чоро Ндунти.
– Эй! Эй! Game over! – крикнула Ромсо, и постучала костяшками пальцев по игровым шлемам обоих молодых лейтенантов.
– Блин…! – растерянно произнес Колин, снимая шлем.
– Угу! – подтвердил Дитер, делая то же самое, – Я чуть не обосрался по-настоящему.
– Эй! Горит! – воскликнул Лголо, – тыкая пальцем в экран. На картинке со спутника наблюдались оранжевые пятна пламени, просвечивающие сквозь дым.
– Сильно горит, – уточнил Таши Цамбва, сидевший за штурвалом, и периодически бросавший взгляды на экран спутникового наблюдения, – Даже если пакистанский авианосец потушит пожар и дотянет до порта, ему уже никогда выйти в море, нет.
– Ха! – удовлетворенно произнес генерал-президент, – Мы возьмем за это с индусов большой бонус сверх того, что за все остальное. Мы сделали хорошую сделку!
Ромсо отвлеклась от составления президентского эдикта и, свернув губы трубочкой, энергично дунула влево – вправо, отгоняя нехорошее igbekela, которое, как известно любому фермеру-банту, может возникнуть от слишком оптимистичных заявлений.
– Не надо так говорить, Чоро. Мы еще не пришли в порт Чиндэ-Замбези.
– Ты осторожная женщина, это хорошо, – сказал он, – Но ты немножко глупая. Ты не смотришь за новостями. Ты думаешь: «Те арабы, которые дружат с янки, еще могут перехватить нас по дороге!». Ты так неправильно думаешь, потому что не знаешь: с Чагоса к нашему кораблю летят люди илои на маленьком вироплане.
– Почему они летят? – удивился Таши Цамбва, – Люди илои, это те же нези. А нези обещали янки, что будут нейтральными в этой части океана.
– Они обещали, – подтвердил генерал-президент, – Но если не будет угрозы для них. Теперь нези сказали: все, уговор больше не действует, нет! Мы будем смотреть, не угрожает ли нам сраная радиация, которая попала в наш общий океан. Наши ученые экологи будут смотреть на радиацию с корабля Ндунти, который удобно идет.
– А откуда взялась радиация? – удивился Дитер.
Генерал-президент покачал головой.
– Ты такой образованный парень, а не знаешь, откуда, берется в океане радиация. Она берется из реактора пакистанской атомной субмарины. Субмарина раскололась, и та радиация, которая делала электричество в реакторе, вытекла наружу.
– Субмарина раскололась? – еще более удивленно переспросил пилот.
– Конечно, она раскололась, – ответил Ндунти, – потому, что в нее попала торпеда с индийской субмарины. Никто ни в чем не признается, но радиация есть. Такой факт.
Колин раскрыл ноутбук и быстро набрал что-то в поисковой системе.
– Хе-хе. Что-то здесь не так. Индийская субмарина не могла дойти до этой точки.
– Почему? – спросил Лголо.
– Посмотри дистанцию и посчитай, – предложил Колин, – Она не могла успеть.
– Может, она все время лежала в засаде на дне? – высказал версию Таши.
– Нет, – ответил ему Дитер, – янки бы ее нашли и прихлопнули.
– Ну… – декурион погладил свой мощный загривок, – может быть, она прилетела?
– Летающие субмарины, это миф, – возразил Колин, – их не бывает.
– В наше время, – задумчиво произнес генерал-президент, – бывает все. Да.
…
17. Страшная правда о принцессах и драконах.
Дата/Время: 10.09.24 года Хартии.
Футуна-и-Алофи.
=======================================
Люси хмыкнула, отложила в сторону мамин штык-нож, которым стругала овощи на террасе кухни, вытерла руки о полотенце, взяла со столика бинокль и навела на небо. Затем, бросила взгляд на табло настенных часов (они показывали 12:44) и объявила.
– Летят, красавцы! Это теперь называется: «будем утром»! Папа, дай мне масло, тебе ближе тянуться к холодильнику.
– Какое именно масло, детка? – спросил Микеле, отрываясь от экрана ноутбука.
– Ну… – протянула она, – А какое обычно мама льет в этот салат?
– Гм… – агроинженер задумался, – …Знаешь, я почему-то никогда не обращал на это внимания. Можно, конечно, спросить ее…
– Ни в коем случае! – перебила Люси, – Мама спит в шезлонге! Я потратила столько времени, чтобы убедить ее спать днем хотя бы полтора часа! Знаешь что, па: дай мне первое растительное масло, которое попадется тебе под руку. Только не масло какао, которое для десертов.
– Aita pe-a, – сказал Микеле и, открыв холодильник, вытащил на стол пластиковую бутылку с желто-зеленоватой жидкостью.
– GM-ламинария, – со вздохом, прочла Люси, – ладно, считаем, что это знак Паоро…
Микеле согласно кивнул, и поинтересовался.
– Я правильно понял, что ты видела флайку Оскэ и Флер?
– Да, па. Они милях в двадцати, если верить дальномеру. А что ты там читаешь?
– Появился отчет о прохождении «L-Sailer» мимо Немезиды, – сказал он.
– Что?! И ты молчишь?!
– Я не молчу. Час назад, я громко сказал: «О! Публикация по Немезиде!». И ты легко могла бы услышать, если бы не болтала в этот момент по мобайлу.
– Я не болтала! Я звонила Плио, чтобы она проследила, чтобы Хаген не забыл взять термоконтейнер, который я отложила на верхнюю полку фризера, потому что я там специально заморозила тупанауману для мамы. Потом я вспомнила, что мелкая не прислала по e-mail свои домашние задания. Ну, это типа для контроля. А еще Плио сказала, что старший мелкий не понимает, как решать один тест по химии…
– Микеле Карпини. 47 лет
Когда я слушаю семейные истории Люси, у меня возникает чувство, что все это не в реальности, а в экзотической театральной постановке, построенной на абсурдных концепциях и парадоксальных ситуациях. Я не особенно удивился весьма раннему сексуальному дебюту Люси. То же самое почти в том же возрасте было и у Флер. В Меганезии, это в порядке вещей. Пубертатный организм ищет опыта – и немедленно получает этот опыт так, как подсказывают инстинкты, немного скорректированные школьными знаниями по практической биологии...
Разумеется, мне, выросшему в Италии, стоило определенных психических усилий приучить себя к этой мысли применительно к нашей семье. Чубби было проще, она приехала в Океанию, как только ей исполнилось 16. Она, будучи совсем девчонкой, воевала за Хартию и дюжинами расстреливала людей, которые пытались сохранить «неоколониалистскую мораль»… Вот и еще один парадокс. У меня не получается представить себе мою Чубби в роли командира отряда «чистильщиков». Видимо, в некоторых вещах, я по-европейски старомоден. Даже мой личный опыт на войне за Восточный Тимор никак не изменил ситуацию. Поверить во что-то иногда гораздо сложнее, чем это что-то понять… Впрочем, это уже мысли в другую сторону. Я ведь сейчас пытаюсь разобраться, что происходит с личной жизнью Люси…
У Флер было проще. Первый опыт с хорошим парнем, Уфти Варрабером, сержантом коммандос, другом семьи. Потом какие-то парни на один день (или на одну ночь). А потом, уже учась в колледже, она встретила Оскэ – Ежика и… Вот, живут вместе уже примерно два года. Флер почти повзрослела и, кажется, счастлива...
У Люси все сложилось иначе. Она как-то внезапно включилась в семейную жизнь по малопонятным для меня принципам утафоа… А точнее, по принципам Tiki, которые существенно отличаются от настоящих туземных. Кто читал книгу Ван Хорна – тот поймет принципиальную разницу. Теперь у Люси есть вполне определенный статус в псевдо-первобытной общине. Она faaavahine, у нее имеется хозяйство, муж, сводная сестра по мужу, трое сводных детей и сводный кузен – шаман общины. Когда Люси начинает говорить о своих семейных делах, иногда кажется, что она действительно взрослая молодая полинезийка. Вне этой странной первобытно-семейной темы она остается 13-летней креолкой, совершенно нормальной для своего возраста…
Появляются Флер с Оскэ, и дома возникает обычный веселый кавардак. Сестрички начинают о чем-то спорить и пихаться ногами под столом, думая, что взрослые не замечают. Оскэ заводит со мной разговор про новые тонгайские мини-комбайны для фермы: на них сейчас хорошая скидка, почему бы не купить? Потом я утихомириваю девчонок, но Чубби, оказывается, уже проснулась…
Она подошла совершенно бесшумно, и мы увидели ее только в тот момент, когда она шагнула на террасу. Как у нее получается сохранять «рейнджерский стиль» с таким кругленьким брюшком – для меня биологическая загадка…
–
Экс-майор мгновенно окинула взглядом стол и развела руками.
– О, Фрей и Фрея! Признавайтесь: кто налил в салат масло из ламинарии?
– Но ма, – заметила Люси, – ты спала, а оно первое попалось под руку папе, и…
– Все ясно, – перебила Чубби, – Виновато само масло, или, в крайнем случае, папа, но никак не ты. Я угадала?
– Ма, вообще-то, на вкус, нормально, – вступилась за младшую сестру Флер.
Чубби вздохнула и покачала головой.
– Хм… Похоже, на Фангатауфа, в Папуа и на Тиморе вы питались так кошмарно, что теперь даже сырые селедочные хвосты покажутся вам деликатесом.
– Мы нормально питались, тетя Чубби, – возразил Оскэ, – а салат действительно ОК.
– Ладно, – она махнула рукой, – Если всех устраивает, то лейте любое масло. Главное, чтобы не машинное, а то у некоторых юных талантов и на это хватит креатива.
– Что ты вредничаешь, ма? – надулась Люси, – Ты бы хоть попробовала сначала.
– А мне положено вредничать, – ответила Чубби, легонько щелкнув младшую дочь по носу, – У меня такой период в жизни. В декабре ситуация изменится, и я стану очень ласковая и нежная. Конечно, при условии, что вы будете заниматься своим мелким братиком, а я буду бездельничать и терроризировать окружающую рыбу с помощью подводного ружья. Я уже даже присмотрела себе подходящую модель.
В браслете на плече Люси мелодично тренькнуло. Она вытащила мобайл, глянула на экранчик и сообщила:
– Ага! Хаген на подлете! Пишет: «смотрите мой лэндинг».
– Интересно, – буркнула Чубби и, взяв со стола бинокль, поднесла к глазам, – ну, и где смотреть… Теоретически, он должен идти с вест-норд-веста… Oh! De puta madre!
Почти прозрачный силуэт растопырки-рэптора стремительно скользил вниз с высоты примерно двух километров, под углом градусов тридцать к горизонту.
– Типа, боевое пике, – произнес Оскэ через несколько секунд, когда флайка была уже достаточно хорошо видна невооруженным глазом.
– Я совершенно не одобряю такого лихачества, – заметил Микеле.
– Па, это учебно-боевая машина, – сказала Флер, – Там корректирующий робопилот.
– Все равно, я не понимаю, зачем рисковать попусту…
Растопырка вышла из пике, выполнила короткую крутую горку в сотне метров над океаном, погасила скорость и мягко спланировала на воду у пирса.
– Ну, красиво, правда? – выпалила Люси и, сорвавшись с места, метнулась встречать Хагена, который уже открыл носовой люк и выбирался на пирс с рюкзаком в руке.
– Хотела бы я знать, что он притащил, – проворчала экс-майор, – В рюкзаке какая-то угловатая штука, похожая на ящик.
– Наше юное дарование, – сказал Микеле, – говорило про некий термоконтейнер с тупанауману, который будет привезен специально для тебя, любовь моя.
– Тупанауману? – переспросила Чубби, – Я и слова-то такого не знаю.
– Я тоже не знаю, – сказал он, – Это какое-то аборигенное название.
На террасу вихрем влетела Люси, держа обеими руками квадратный пластиковый контейнер, покрытый каплями росы, а местами даже звездочками инея.
– Joder! До чего он холодный! – пискнула она и, открыв кухонный фризер, быстро запихнула контейнер на свободное место, – Уф! Я чуть не отморозила пальцы!
– Aloha! – рявкнул вошедший вслед за ней Хаген, и бросил в угол пустой рюкзак.
– Iaora oe, – ответила экс-майор, – Я понимаю, что ты по нам соскучился за пять дней, однако совершенно не обязательно так кричать.
– Извини, тетя Чубби, я просто на взводе. Очень торопился, чтобы тупанауману не разморозились. Их надо замораживать быстро, и только один раз. При повторном замораживании половина полезных свойств исчезает. Прикинь?
– Я бы прикинула, если бы знала, что это такое.
Люси изумленно выпучила глаза.
– Ма! Ты не знаешь? Это же специальная фигня для беременных женщин, когда уже довольно большое пузо. Она такая, типа глубоководного кальмара, или может быть, каракатицы. Она светится, как фосфор. А ночью она всплывает, и ее ловят на такую хреновину, вроде сетчатого мешка с чуть-чуть протухшими мидиями.
– Кажется, я знаю, что это, – сообщил Микеле и подвинул ноутбук поближе, – Сейчас попробую найти общеупотребительное название… Так. Это, все же, каракатица. Она называется «магическая диадема», и она действительно содержит очень интересный комплекс биологически – активных веществ. Сколько вы их притащили?
– Килограммов пять, – ответил Хаген, – Типа, с запасом. Не выбрасывать же улов.
– Действительно, с запасом… – Микеле хмыкнул, – … Раз в десять, если я правильно разобрался в том, что тут написано про дозировку. Надо будет узнать, кто из наших знакомых в аналогичном положении. Штука хорошая. Поделимся, верно?
– Ага! – подтвердила Люси, – Замороженная тупанауману хранится сколько угодно!
– Замечательно! – подвела итог Чубби, – Спасибо, дети! Хаген, ты голодный?
– Как бы, очень, – честно ответил он.
– Тогда быстро мой руки и за стол… Люси! Давай-ка, корми своего мужчину!
– У меня все готово, – невозмутимо ответила та, вооружаясь поварешкой, – а, между прочим, папа зажал info про Немезиду! Вот!
– У-упс… – протянула Флер.
– Ну, если вам интересно… – начал Микеле, прикуривая сигарету…
Молодежь издала утвердительный визг.
– Тогда, – продолжил он, – Начнем с самого начала. Итак: Space-drone «L-Sailer» был отправлен 8 марта, и разогнанный околоземным орбитальным лазером до 15.000 километров в секунду (или пять сотых скорости света), 29 августа пересек систему Немезиды. В самой системе «L-Sailer» находился всего около часа, однако, благодаря качественно выполненным расчетам, удалось провести этот аппарат почти вплотную к Ктулху, всего в 10.000 километрах. И что же мы узнали после расшифровки пакетных лазерных сигналов с дрона?
– И что же мы узнали? – нетерпеливо спросила Люси.
– Прежде всего, мы получили прямое подтверждение предыдущих расчетов. Немезида действительно в полтора раза больше Юпитера по диаметру, и в семь раз – по массе. У Немезиды действительно 4 более-менее крупных спутника, и один из них – Ктулху – обращается по орбите со средним радиусом полмиллиона километров. Поверхность Немезиды разогрета до 700 по Цельсию, и Ктулху получает от нее достаточно тепла, чтобы средне-ктулхианская температура составляла около плюс 10 по Цельсию. Это, заметим, уже данные замеров, произведенных дроном.
– А атмосфера? – спросил Оскэ.
– Есть, – ответил Микеле, – Она примерно в четыре раза менее плотная, чем на Земле. Состав: водород, азот, водяной пар, аммиак, метан. Прочее – в пределах 1 процента.
– Короче, жизни там нет, – заключила Флер.
Агроинженер улыбнулся и покачал головой.
– Как раз наоборот, весьма вероятно, что она там есть. Док Энди Роквелл в статье в «Nature» в начале года основывался как раз на гипотезе о такой, богатой водородом, восстановительной атмосфере, порожденной водородным ветром Немезиды. Роквелл описал возможный химический механизм жизни в условиях Ктулху и, внимание! Он предсказал наличие ряда примесей в атмосфере, исходя из метаболизма этой жизни.
– И эти примеси обнаружены? – спросила Чубби.
– Некоторые, да, – ответил Микеле, – Но это еще не все. Как и предполагал Роквелл, в атмосфере Ктулху постоянно происходят довольно мощные грозы – на видео легко рассмотреть электрические разряды, а на поверхности Ктулху имеются глюкеаны.
– Глюк – что? – переспросил Хаген.
– Это моря из вязко-текучей субстанции, – пояснил агроинженер, – что-то наподобие разбавленного силикатного клея. Слово «Глюкеан» составлено из «Glue» и «Ocean».
– Вот это круто… – протянул Оскэ, – …и что теперь?
– Когда к Немезиде может полететь более серьезный корабль? – уточнила Флер.
– До нее больше двухсот миллиардов километров, – напомнил Микеле, – а разогнать лазером можно только очень маленький аппарат, дрон типа «L-Sailer».
Флер постучала кулачком по своей коленке.
– Joder! А как же проверить, есть там жизнь или нет?
– Не знаю, – сказал Микеле, – Что-то даст детальный анализ info, собранной дроном.
– Опять придется ждать, – вздохнула она.
– А в i-net есть видео с этого дрона? – спросила Люси.
– Да, – Микеле кивнул, – Но первичное качество дерьмовое. Послезавтра обещают выложить обработанный вариант, где Ктулху будет виден, как Земля со спутника.
– Классно! – заключил Оскэ, – Посмотрим!
– Кстати о посмотреть, – вмешалась Флер, – кое-кто обещал охотничье кино.
– Кое-кто привез диск, – в тон ей ответил Хаген.
– Замечательно! – сказала Чубби, – За ужином посмотрим кино вместе, согласны? По глазам вижу: согласны. А в интервале между сейчас и ужином, какие-нибудь очень хорошие ребята могли бы немного помочь на ферме. Микеле объявил авторитарный запрет на мою работу в дыхательной маске в ангаре, где латексная эмульсия.
– И правильно сделал, – сказал Оскэ, – Прикинь, тетя Чубби, это про тебя написано в любой инструкции по ТБ. В смысле, не лично про тебя, а…
– …А я, что-то не помню на ферме никакого ангара, – вмешалась Флер.
Люси ехидно хихикнула и ответила.
– Чаще надо бывать дома. Теперь там есть ангар и монтажный робот на кран-балке.
– Я поясню тему, – добавил Хаген, – Мы с Люси послезавтра летим на конверсионную ярмарку в Паго-Паго, и попробуем толкнуть там десяток летучих блинов-бубликов. А практически, они еще не покрашены, не просушены и не смонтированы.
– Короче, допивайте какао, и поехали уже, – поставила точку Люси.
…
Латифундия на островке Алофи еще в июле дополнилась 40-метровым сборочным ангаром жизнеутверждающего цвета «болотный хаки» (что однозначно указывало на происхождение данного архитектурного шедевра с маркета дешевой конверсионной военной техники). Пятиметровые «GeoBat» – «летучие блины-бублики» с фигурным эксцентричным вырезом, выставленные в ряд для просушки под широким пленочным навесом у ангара, дополняли цветовую гамму, сверкая яркой лимонной окраской.
Около 5 часов вечера, Оскэ вывез из ангара на прицепе мото-тележки два последних блина, сорвал с лица дыхательную маску и строго произнес.
– Кресло. Кофе. Сигару.
– Sorry, sir, – Люси развела руками, – Кресла нет. Только надувной матрац.
– Полевые партизанские условия труда, – печально добавил Хаген, появляясь из ворот ангара следом за ним, – Тетя Чубби урезала комфорт через бюджет. Прикинь?
– Мама права, – заявила Люси, забираясь на сидение квадроцикла-погрузчика, – зачем устраивать тут всякое такое? Сауна есть, кухня под навесом есть, чего еще?
– Разумеется, тетя Чубби всегда права, – с едва заметной иронией, согласился Хаген.
Люси, не найдя, что ответить на такой тонкий заход, показала ему язык и поехала сгружать блины с прицепа. Флер взяла с плитки литровый котелок с только что сваренным кофе и щедрой рукой наполнила до краев две армейские кружки. Оскэ старательно втянул носом воздух и сообщил:
– Только аграрные продукты с этой плантации примиряют меня с нечеловеческими условиями… А где, кстати, сигара?
– В коробке слева от тебя, – сказала она.
– Гм… На ней фирменная маркировка: «гранаты термобарические, 80 мм, 6 штук».
– Ежик, – вздохнула Флер, – Если хочешь, я это зачеркну и напишу «СИГАРЫ».
– Не парься, крошка Ру. Так даже прикольнее… Хаген, бросить в тебя гранату?
Хаген кивнул и через несколько секунд взял из воздуха летящую сигару так, что она оказалась точно между указательным и средним пальцем правой руки. Зажигалка, которую он держал в левой руке, в то же мгновение выбросила язычок пламени.
– Ни фига не понимаю, как у тебя это получается, – пробурчал Оскэ.
– Само, – ответил робототехник, – Тебя не напрягает на это смотреть?
– Вроде нет…
– Меня тоже не напрягает, – добавила Флер, – По ходу фокус в том, что ты заранее предупредил: типа, это может напрягать. Мы внутренне подготовились… Короче, проехали. А расскажи, что за флейм ты травил по мобайлу про верховых птиц Бэ?
– Это не флейм, это круто! – возразила Люси, не отрываясь от пульта погрузчика (последний лимонный блин в данный момент висел в захвате, тихо перемещаясь к предназначенному для него месту на полу под навесом).
– А, по-моему… – заметил Оскэ, – …это тема фильмов-фэнтези. Типа, принцесса на драконе, летящая искать рыцаря.
– Наоборот, Ежик, – поправила Флер, – рыцарь, летящий…
Оскэ покрутил головой в знак полного несогласия с поправкой.
– Крошка Ру, где логика? В любой такой волшебной сказке, сначала дракон ворует принцессу. Потом рыцарь, которому принцесса тоже нравится, едет ее искать. Едет, однозначно, на лошади, а не на драконе. Дракон занят принцессой на другом конце игрового поля. И, по-любому, на рыцаре висит металлическое оборудование, весом больше самого рыцаря, а у дракона подъемная сила ограничена.
– А у тебя где логика? – спросила Флер, – С чего вдруг принцесса будет искать этого рыцаря, если его никто не терял? А если бы даже она решила его поискать, чисто по приколу, то с чего бы дракону в это вписываться? Ему рыцарь на фиг не нужен.
– Как раз дракону-то он и нужен! – вмешалась Люси, направляясь к ним, – Флер, ты прикинь: сколько дракону надо жрать, если он нормально патрулирует охотничью территорию? Для него лошадь с рыцарем это полтонны биотоплива.
– Вариант, – старшая сестра кивнула, – А зачем принцесса в это вписывается?
– Как зачем? Если у тебя есть дракон, ты что, не будешь его кормить?
– Кормить лошадями и рыцарями? – уточнила Флер.
Люси равнодушно пожала плечами.
– А хули делать, если больше нечем?
– Эй-эй! Стоп! – сказал Оскэ, – Так бы получалось, если бы дракон принадлежал принцессе, а по сюжету все как раз наоборот.
– Это в начале наоборот, – ответила Люси, незаметно вытаскивая из лежащей рядом жилетки Хагена пачку сигарет, – Допустим, дракон украл принцессу чисто для секса. Классно! Но жрать ему все равно надо, ага! Если дракон совсем тупой, то он сожрет принцессу. Но если у него варят мозги, то он сообразит, что принцесса лучше знает повадки лошадей и рыцарей. От нее больше толку как от источника info, а не как от полцентнера биотоплива. Тут он делает ей предложение, от которого она не может отказаться, и получается тандем, типа как акула с рыбкой-лоцманом.
Флер задумчиво нарисовала пальцем на песке картинку из кружочков и стрелочек.
– Да… Логика в порядке. Но в рыцарских романах это выглядит несколько иначе.
– Это элементарно, – заметил Хаген, – Допустим, копы грохнули твоего дракона и завернули тебе ласты. Как ты будешь соскакивать?
– У меня железобетонная легенда, – мгновенно отреагировала Флер, – Этот дракон захватил меня силой и обратил в сексуальное рабство. Я его обслуживала чисто как кухарка и как женщина, и к его криминальному бизнесу даже не прикасалась. И я благодарна смелым бойцам «Police Rapida Forza», которые пресекли это блядство.
Хаген широко улыбнулся и взмахнул сигарой, как волшебной палочкой
– Allez! Вот эта протокольная версия и попала в сказку. А ты удивляешься.
– Зачетно, – согласилась она, – А что, если дракона возьмут живым?
– Тогда вы оба спалились, – ответил он, – Но я ставлю 20 фунтов против селедочного хвоста, что ни в одной сказке дракона в тандеме с принцессой живым не берут.
– Кстати, да, – поддержал его Оскэ, – Дракона гасят до того, как берут принцессу.
– А давайте вернемся к началу, – предложила Флер, – К верховым птицам Бэ.
– Aita pe-a, – сказал Хаген и повернул к ней ноутбук, на экран которого он уже успел вывести некоторые зарисовки, имеющие отношения к воздушной верховой езде.
Оскэ посмотрел на картинку в центре, затем перевел взгляд на лежащие под навесом лимонные блины «GeoBat», а затем снова на картинку.
– По ходу, вы с Люси не перетрудились с креативом в геометрии и аэродинамике.
– Не буду спорить, – отозвался робототехник, – Сходство есть. Ну и что?
– Без обид, ребята, – сказала Флер, – Но ваша верховая птица Бэ похожа на ящерицу, которую запекли в блин. Типа, пицца с головой, лапками и хвостиком.
– Показать тебе такую живьем? – спросила Люси.
Флер задумчиво постучала кулачком по коленке.
– Joder! Это же самый обычный Xianglong. Или Draco-Volans. Этих ящериц сколько угодно на Палау. И дальше, на Борнео, и в Таиланде! Но он же не летает, а только планирует на перепонке, когда растопыривает ребра.
– Ксианглонг летит до ста метров, теряя всего пять метров высоты, – заметил Хаген.
– Да, – согласилась Флер, – Ну, и что из того?
– Ничего. Просто прикинь, какое у него аэродинамическое качество при маленьком относительном размахе крыльев… В смысле, блина-перепонки на ребрах и четырех перепонок на лапах… Люси! Прекрати курить! Дядя Микки меня съест заживо!
– Все-все… – Люси мгновенно затушила сигарету и бросила в мусорный мешок.
– Я понял, к чему они клонят! – заявил Оскэ, – К тому, что у птицы большое удельное удлинение крыла и, если вырастить из утки птицу Бэ, то она не сможет летать, даже в случае, если ей хватит сил. Изгибающий момент на таком длинном крыле сломает ей кости. А если мы вырастим ксианглонга размером с крокодила, то у него, хотя бы, не возникнет проблем с прочностью. Малое удельное удлинение несущей плоскости…
– Ага! – радостно подтвердила Люси.
– … Допустим, – продолжал Оскэ, – этот крокодил сможет планировать на приличное расстояние, если прыгнет с верхушки пальмы. Я пока не задумываюсь о том, как он окажется на верхушке. Допустим, залезет. Но вы-то хотите заставить это несчастное животное не планировать, а активно лететь. Как? Махать ребрами? Грести лапами?
– Махать ребрами, – ответила Люси, – а перепончатыми лапами рулить.
– Рассчитать пробовали? – поинтересовалась Флер.
Хаген утвердительно кивнул и сообщил.
– Типа, все началось вот с чего. Мы прикидывали, как оптимизировать «GeoBat», и позвонили Герхарду Штаубе. Он сказал: надо заменить все управляемые плоскости перепончатыми задними лапами, как у ксианглонга. Это называется «элераторы». И правда: аэродинамическое качество выросло в полтора раза. И маневренность…
– Хэх, – Флер бросила взгляд на пару уже собранных блинов-бубликов, – По ходу, это никакие не лапы, а ласты. Я ничего не имею против крокодила с ластами, но…
– Мы посчитали, – перебил Хаген, – что при адекватном размахе крыльев…
– Размахе ребер, – ехидно поправил Оске.
– ОК, ребер. Короче, посмотри расчет, – Хаген открыл новое окно на ноутбуке.
– Ну… – протянул Оскэ, глядя на экран – …А Герхард это смотрел?
– Считал как раз Герхард, – сообщила Люси. – Типа, ему стало интересно.
– Ну… – Оскэ повернулся к Флер. – Хэй, Крошка Ру, что скажет дядя Микки, если мы попросим его помочь нам извратиться с ксианглонгами?
– Папа скажет: «вы обкурились», – проворчала Флер, – …хотя, если мы обоснуем…
– Начинай работать над этим, – перебила Люси, показывая в сторону пролива.
…
Катер мягко выехал носом на пляж. Микеле лихо спрыгнул в волны, набегающие на кромку берега, обернулся и протянул руки Чубби.
