Текст книги "Innominatum. Неназываемое"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Колин, ты, конечно, гений, но тут у тебя уже запредельный гламур.

– А ты почему еще не в бане? – строго спросила Инге.

– Я пью эту чертову микстуру из чая с тибетским тушеным яком.

– Не драматизируй, – сказал Тедди, – в чае обычная китайская тушенка.

– Да, но Тибет, где яки, как раз в Китае.

– Ну, и что? – отозвался Олбен, – На банке же нарисована свинья, но даже если там, в действительности, як, то ничего страшного, в банку он попал без шерсти…

– Блин… – Фокси схватила себя рукой за горло, – не надо больше про шерсть!

– Давайте вернемся к сценарию, – предложил Харрис, – ты сказала: «гламур».

– Я сказала «запредельный гламур». Все какое-то слишком сладкое. Гламурные йети с Лемурии связались, по наивности, с плохими парнями, и получили бяку: Стража. Но и Страж тоже гламурный. Можно сделать дырку в заборе рядом с воротами, и через нее тащить мимо Стража радиоактивные грузы с охраняемой территории. Кстати, почему продвинутые йети сами, без гламурных палеонтологов, не придумали эту дырку?

– Что ты капризничаешь? – спросил Рамсвуд, – 90 процентов кино-фэнтези на порядок гламурнее, а зрители в восторге. Вот, возьми, например, культовый «Аватар»…

– В «Аватаре» прикольные звери, – заметила Инге, – в этом весь фокус.

– Ага! – поддержал Тедди, – Колин, давай воткнем сюда антарктического динозавра!

– Криолофозавра Элиота, – педантично уточнила Фокси.

– И что будет делать криолофозавр? – спросил Рамсвуд.

– Ну… – Тедди сделал рукой несколько хватательных движений, – как обычно: будет за всеми гоняться, и сожрет кого-нибудь, кого по сюжету не очень жалко.

– Он сожрет случайно уцелевших нацистов, – предложил Олбен.

– Э-э… – Харрис медленно покрутил пальцем над головой, – Это мысль! Фокси! В каком состоянии сейчас наш боевой динозавр-киллер из «Битвы за Марс»?

– В отличном рабочем состоянии, – ответила она, – Это же любимый динозавр Марка.

Инге постучала обоими кулаками по столу.

– Эй, алло! Группа экстренной медицины! Баня уже прогрелась!

– Что ты командуешь, а? – возмутился босс «Ex-Ex».

– Я права! Ты что, хочешь, чтобы Фокси совсем расхворалась?!

– Динозавр… – задумчиво произнес Рамсвуд, – А как он выглядит?

– Он… – начала Фокси.

– Я все объясню Колину, – перебил Олбен Лепски.

– Ладно, – она улыбнулась, – Не забудь показать видеоклип с выставки на Тайване.

– Конечно, а как же, – пилот кивнул и протянул Харрису фляжку, – босс, я рекомендую растереть спинку ромом. Такой массаж традиционно делают в полярной авиации.

– ОК, я сделаю, если Фокси не против.

– Если это традиция полярной авиации, то я не против.

…По одной легенде, эту очень маленькую разборную деревянную баню, французские полярники купили в 1920-е годы у русского иммигранта. По второй легенде, эту баню французам подарили советские полярные летчики из группы Чкалова на авиационной выставке в Париже в 1936-м. По третьей легенде, советский генерал подарил эту баню французам из эскадрильи «Нормандия Неман» в 1945-м. Так или иначе, баня попала на Кергелен, а далее, в 1957-м, неофициально переправлена на Землю Адели. Баня была достаточна, чтобы разместиться там вдвоем, но единственная деревянная скамейка не предполагалась к использованию в качестве ложа для упражнений в камасутре…

…Растирая спину Фокси авалонским ромом, Харрис сообщил:

– Мои друзья однажды занялись сексом на пассажирском сидении моей тачки «Isetta».

– А у меня был опыт в альпинистской палатке, – похвасталась Фокси.

– Хм… А какие габариты у такой палатки?

– Метр с четвертью на метр с четвертью на два метра.

– Ух, ты! И как?

– Так… – она пошевелила бедрами, – согрелись. А твои друзья на сидении «Isetta»?

– Мне трудно оценить, – сказал он, – я рулил и следил за дорожной обстановкой.

– Ого! Ты хочешь сказать: все это происходило в движении?!

– Не то, чтобы постоянно в движении. Скорее, эпизодически. Мы ехали из Дарвина в Ларима и попали в чертову пробку из-за разлива Ропер-Ривер.

– Минутку, но ведь твоя «Isetta» двухместная.

– Да, – Харрис завинтил пробку и поставил фляжку в угол, – Мы выехали из Дарвина на двух тачках, но «Toyota» Роя и Дорис посреди маршрута заглохла насмерть. Потом они выяснили, что ее движок не выносит обилия пыли. В общем, ее оставили около поста дорожной полиции, и поехали дальше на моей тачке. Дорис сидела на коленях у Роя и ерзала, ты понимаешь? Они собирались заняться любовью в отеле в Ларима, но тут этот Затор на Ропер-Ривер, та понимаешь? А ребята уже настроились…

– Я тоже уже настроилась! – объявила Фокси.

…Тем временем, Колин Рамсвуд позитивно оценил видеоклип с боевым марсианским динозавром, и сходу внес дополнение в фабулу.

– В ледяных пещерах есть теплый затерянный мир, там-то и живут эти динозавры.

– Драйв! – одобрил Тедди, – Есть НФ-вещь, «Плутония». Автор – геолог Обручев, тоже ученый из СССР, как Шалимов. По сюжету в Арктике кратер-туннель в центральную полость Земли, а в центре полости – земное ядро, в качестве маленького солнца. И там сохранились динозавры, гигантские муравьи, и еще какая-то живая палеонтология.

– Теория полой Земли, это фэйк, – заметил Олбен.

– Как ты сказал? – насторожился Рамсвуд. – Теория полой Земли?

– Да.

– А в Интернете это есть?

– Наверное, есть.

– Тогда я посмотрю в википедии… – сценарист пошлепал пальцами по клавиатуре. – Да! Действительно, есть! О! Даже великий математик Эйлер придерживался этой теории с пустотелой Землей и маленьким солнцем внутри… О, черт! Слушайте! Я читаю: «Одно время ходили слухи (в определенных кругах считавшиеся истинными), будто Адольф Гитлер и некоторые из его последователей сбежали в подземный мир полой Земли через отверстие в Антарктике после Второй мировой войны»…

– Крутизна… – тихо произнесла Инге.

– Слушайте! – Рамсвуд вскинул руку, – я читаю по ссылке: «Агарти – легендарная подземная страна, центр сакральной традиции. Монгольские ламы рассказывают о подземной стране, управляющей судьбами человечества. Местом расположения этой страны считают Тибет или Гималаи. В Агарти живут высшие посвященные. Имеются легенды о подземных ходах, соединяющих Агарти с внешним миром. Сообщается о воздушных аппаратах, служащих ее жителям для быстрого перемещения».

– Йети… Тибет… – проворчал Олбен.

– Слушайте дальше, – сказал сценарист: «О германской экспедиции в Тибет в 1939-м, организованной институтом Аненэрбе есть распространенный миф о якобы тайных поисках древнего центра могущества: Шамбалы на Крыше мира, для союза с некими неведомыми силами и установления своего господства на планете с их помощью»…

– Вот теперь точно драйв! – авторитетно объявил Тедди Бруно.

…Фокси и Харрис появились из бани через час, когда психоделический коктейль из тибетских мистиков, германских нацистов, пустотелой Земли, и параллельного мира с маленьким солнцем в центре и динозаврами по краям, был уже хорошо перемешан. Выражаясь в терминах психиатрии, этот коктейль уже мог претендовать на почетный статус «системного интерпретируемого бреда». Более того, бред был визуализирован цветной картинкой, нарисованной фломастерами на листе ватмана, найденного среди ненужных вещей, оставленных еще французской экспедицией 1958-го года.

Посмотрев на этот продукт коллективной живописи, Фокси бестактно спросила:

– Вы чем-то обкурились?

– Ты ничего не понимаешь в оккультизме, – парировал Олбен.

– Похоже на песочные часы, – заметил Харрис, и ткнул пальцем в зеленую кляксу, как будто заткнувшую канал между камерами предполагаемых песочных часов, – а это…?

– Это Ктулху, – сказал Тедди, – мы путем голосования решили, что он и есть Страж, блокирующий портал между мирами. Вот это наш мир, а это Лемурия.

– Колин, что с тобой!? – Фокси удивленно посмотрела на сценариста, – ты же выступал категорически против включения Ктулху в этот сценарий.

– Эх… – Рамсвуд пожал плечами, – ваши ребята настояли на демократических выборах Стража, и я с кандидатурой трехглавого адского пса Кербера оказался в меньшинстве.

– Кербер симпатичный, – пояснила Инге, – и даже трогательный, но для данной роли он недостаточно внушителен. А теперь, Фокси, быстро в койку. Я принесу тебе еще чай.

– Спасибо, Инге! Только, пожалуйста, без тушенки!!!

– Ладно. Я дам тебе чай с анисом, а Харрис поставит греющий компресс на все тело.

– Какой еще компресс? – спросил босс «ExEx».

– Я имею в виду, тебя, – пояснила Инге, – пардон, что я чуть-чуть вмешиваюсь в вашу интимную жизнь. Это просто народная медицина, понимаете?

Неизвестно, что именно из псевдонаучных методов Инге сыграло решающую роль, но следующим утром Фокси проснулась на широком теплом пузе Харриса, чувствуя себя практически здоровой. Некоторое время она лежала и размышляла о многоплановых психологических аспектах создавшейся ситуации, а потом, так и не придумав ничего вразумительного, снова заснула и вторично проснулась уже с общим подъемом. Хотя состояние ее здоровья уже не внушало опасений, команда, уговорила ее на один день постельного режима. В порядке деятельного развлечения, Фокси получила черновик сотворенного за полночи сценария для просмотра и конструктивной критики.

Гламур качественно снизился. Боевой динозавр внес брутальный элемент, и сценарий местами стал даже драматичным. Ктулху в роли стража был великолепен. Нацисты не выглядели впечатляющими, зато лемурийские йети получились очаровательными, как плюшевые медвежата. Летающие тарелки и пистолеты-молнии казались не оружием, а необходимой мерой для защиты таких милых существ… Вдруг, Фокси наткнулась на совершенно новую фишку, которая отсутствовала на момент, когда она с Харрисом отправилась спать – видимо, это придумали позже. Итак, вот текст: «Трансполярные летчики (романтическая шведская тройка), оказывается слишком близко от летающей тарелки, и у самолета глохнет двигатель (см. X-files, влияние летающих тарелок на двигатели) – производится вынужденная посадка рядом со станцией палеонтологов».

Фокси почесала в затылке. Эротика с легким намеком на групповой секс, разумеется, хорошая идея. Но откуда взять этих романтичных авиа-полярников? После недолгих раздумий, Фокси взяла маркер, и отметила этот абзац, как требующий разъяснений.

Эпизод-19. По следам Чкалова…

Папуа – Долак – Антарктида.

Деревня Вака-Вака, почти скрытая мангровыми зарослями на заливе у северного берега острова Долак, росла с изумительной скоростью. Теперь тут было уже три бамбуковых платформы на сваях и дюжина аккуратных домиков. В это утро, на маленькой веранде одного из домиков завтракали две женщины, одетые совершенно одинаково: в шорты и майки с логотипом MODO (Maori Oceanic Digging Operations), и сложенные похоже: худощавые, подтянутые с почти идеальной осанкой. На этом их сходство заканчивалось. Остальное – отличия. Одна – нордическая европейка около 50 лет, а другая – малайско-бенгальская метиска около 12 лет. Юридически (невзирая на такое серьезное несходство этносов) это были мама и дочка, правда дочка называла маму «тетя Барби».

– Тетя Барби, а можно спросить тебя об очень-очень… Я не знаю, как это называется.

– Пачи, детка, если ты задашь вопрос, то я заодно объясню, как это называется.

– А-а… – девочка задумалась на несколько секунд, – Я хочу спросить про Людвига.

– Так спрашивай, – Барбара Даркшор потрепала приемную дочь по затылку, – в твоем возрасте, задавать вопросы про молодых мужчин, это нормально.

– А-а… Понимаешь, тетя Барби. Я ведь ему нравлюсь?

– Да. Ты юная и сообразительная колдунья, и ты приложила к этому усилия, верно?

– Верно. Но, если я ему нравлюсь, то почему он…?

Пачи (а точнее, если читать юридически-значимые документы, то Патриция Даркшор) замолчала, пытаясь подобрать слова. Барбара улыбнулась и покивала головой.

– Я понимаю, детка. Ты удивлена, что Людвиг не действует с тобой, как с женщиной, которая ему нравится. Но, он прав. Ты ведь не просто юная, а очень-очень юная.

– Но я не маленькая! – почти обижено возразила Пачи, – со мной уже можно…

– Технически, можно, – согласилась шеф-бухгалтер MODO, – только, вряд ли тебе это принесет хоть каплю удовольствия. Так что, не торопись.

– Но, тетя Барби… – нерешительно произнесла девочка.

– Детка, я понимаю, о чем ты сейчас думаешь. Людвиг тебе нравится, а у него бывают какие-то женщины. Вдруг с кем-то это окажется серьезно, что тогда?

– Что тогда? – эхом отозвалась Пачи.

– Ничего, – сказала Барбара, – этого не произойдет, если ты еще немножко поколдуешь.

– А-а…Правда?

– Да. А если произойдет, значит для тебя это не так важно, как тебе кажется сейчас.

– А-а… Как долго мне ждать..?

– Стоп-стоп, детка! Никогда не следует ждать чего-то. Надо жить и делать то, что тебе интересно, и что важно для будущего. В будущем, тоже есть много интересных вещей.

– Ну, вот… – девочка вздохнула, – я уже вижу: сейчас ты снова скажешь, что мне надо учиться, и отправишь меня делать уроки.

– Ты удивительно догадлива, мисс Патриция. Видишь ли, через два часа сюда прилетит известная тебе полевая команда, включая Оэре Роторуа, а он, если ты помнишь, взялся помочь мне пройти с тобой за тысячу дней курс новозеландской восьмилетки.

– Уф! Он будет снова меня тиранить математикой и компьютером, и подшучивать, да?

– Да, если ты не сделаешь те уроки, которые обещала сделать, когда он звонил утром.

– Я сейчас сделаю… – Пачи снова вздохнула, – Тетя Барби, можно спросить про тебя?

– Я вижу, детка, ты хочешь спросить: почему рядом с такой привлекательной и толковой женщиной, как я, нет любимого мужчины? Видишь ли, в юности я была занята другими делами, а мужчины – я относилась к ним не очень серьезно. И мне не довелось встретить мужчину, которого по-настоящему хотелось бы удержать. А теперь – быстро за уроки!

Юг Республики Папуа, дельта реки Флай, остров Киваи.

Самолет-амфибия «Grumman-Swan» стоял на полосе геологического городка MODO, а студент Свэпс с магистром Оэре принимали груз: четыре небольших контейнера. Пять папуасских рабочих подавали контейнеры с тележки, а Свэпс переругивался с ними.

– Аккуратнее, это тонкое оборудование, долбить его конем!

– Каждая коробка по центнеру, долбить ее конем! – возражал бригадир папуасов.

– А вы не торопитесь, долбить вас конем! – требовал Свэпс.

– А ты не говори под руку, долбить тебя конем! – парировал бригадир.

– Ну, что там? – крикнул Флинт из пилотской кабины.

– Завершаем, долбить все конем, – отозвался Оэре.

– Ясно… – Флинт взял с контрольной панели телефон и ткнул кнопку вызова, – Алло! Вивиен! Подходи уже! Мы готовы взлетать… Вот, ждем тебя! Не тормози. ОК?

Последний контейнер был загружен, Свэпс выдал бригадиру папуасов премиальные наличными на всю пятерку, хлопнул с рабочими по рукам и, движением штангиста, берущего вес, захлопнул грузовой люк.

– Ну, порядок! Флинт, где девчонка?

– Она сказала, что будет через секунду. Это значит: через полчаса.

– Это еще ничего, – отреагировал Оэре, и разлил по чашечкам кофе из термоса.

– Виски уже там? – спросил Флинт.

– Да. Зачем бы я иначе брал термос? Кофеварка есть и на борту.

– Логично, – согласился Свэпс, сделал глоток и произнес, – А я вот не пойму: зачем мы тащим два комплекта сканеров?

– Затем, – ответил ему магистр, что первый сканер для станции Шарко в Антарктиде, а другой для фольклорной деревни Вака-Вака.

– Хе-хе… А зачем в фольклорной деревне глубинный геологический сканер?

– Включи мозг, – посоветовал Флинт, – и прикинь: зачем тетя Барби вложила деньги в реконструкцию фольклорной деревни?

– Понятно, что это прикрытие, – сказал папуасский студент, – такой немного секретный плацдарм для нашей геологоразведки к западу от Новой Гвинеи. Но зачем там сканер сейчас, когда ничего толком не готово? Привезли бы через две недели.

– Повод хороший, – ответил Оэре, – все запомнят, что в Вака-Вака самолетом привезли аппаратуру для киношников, и отправили в Антарктиду. А что часть этой аппаратуры осталась в Вака-Вака – не запомнят. Психология. Другой вопрос: зачем киношникам в Антарктиде нужен настоящий глубинный сканер?

– И кстати, – заметил Флинт, – это ведь пока тоже секрет. Мы никому не сообщаем, что сканер настоящий. Вообще, считается, что трансантарктический перелет это чисто для рекламы сверхдальнего легкого «White Ant».

– Странное название, – заметил папуас, – «white ant», это термиты на янки – английском.

– Термиты не при чем, – сказал пилот, – «White Ant» – радикально продвинутая реплика советского «АНТ-25», который в 1936-м летал через Северный полюс.

– Ах вот что… А «white» это потому, что для полярных районов, точно?

– Точно, – Флинт кивнул, – Научные трансантарктические рейсы до Аргентины. Короче, ребята, мы с пилотом Найгелом и куколкой Вивиен войдем в историю!

– Вы только аккуратнее входите, – посоветовал Оэре.

– Все ОК, магистр. Мы с Найгелом не маленькие, не первый раз за штурвалом.

Середина дня. Бембем.

На верхнюю площадку круглой башни в Акрополе Авалона вела классическая винтовая лестница из 120-ти ступенек. Преодолев этот спортивный маршрут, Барбара Даркшор глубоко вдохнула, медленно выдохнула. И объявила.

– Малыш Лю, здесь нужен лифт, иначе не видать вам тут туристов, как своих ушей.

– Снорк предложил сделать платформу – подъемник, – сообщил Людвиг Илбридж, и для ясности, добавил, – это будет нечто в стиле шахтной клети примерно XVII века.

– Не выпендривайтесь, – спокойно посоветовала тетя Барби, усаживаясь на стену между зубцами, – Сделайте просто неброский внешний лифт. Лезть в клеть турист испугается.

– Репортеры полчаса назад залезали сюда пешком, – заметил он.

– У них такая работа, малыш. Если бы не было башни, они бы залезли на баобаб. Хотя, баобабы тут не растут… В общем, они нашли бы на что залезть. Для TV-репортажа им необходимы были панорамные планы и общий вид на аэродром с самолетом Чкалова.

– По-моему, – сказал Людвиг. – «White Ant» не очень похож на АНТ-25 Чкалова, хотя, авиаторы, возможно, видят это иначе.

Барбара посмотрела в направлении хорошо видимой отсюда взлетной полосы, около которой на парковочной площадке стоял элегантный серебристый самолет. Он был бы небольшим, как простой «Cessna-172», самый массовый у авиа-любителей, если бы не крылья. Они у «White Ant» (как и у его исторического прототипа) имели размах в два с половиной раза больше длины самого самолета, и форму кинжальных лезвий.

– Авиаторы, – сказала она, – действительно видят иначе.

– Тетя Барби… – Людвиг почесал в затылке, – а зачем ты вообще все это затеяла?

– Что именно, малыш Лю?

– Эту ураганную рекламу по антарктической тематике, – пояснил он, – Ведь MODO не занимается антарктической геологией и авиацией. Или что-то изменилось?

– Видишь ли, – ответила она, я хочу помочь клубу «Erebus-Firebird». Президент клуба, Дэвис Брэм по прозвищу Баунти, мой старый приятель по университету Ваикато.

– Тетя Барби, только не говори, что ты затеяла это по старой дружбе.

– Я и не говорю. Но, согласись, помочь старому другу, это хорошее дело. Кроме того, поддержка «Erebus-Firebird», единственного авиа-клуба на наших субантарктических территориях, это хороший PR. Плюс: трансантарктический перелет позволит создать неформальные контакты с динамичными аргентинскими фирмами, работающими на Антарктическом полуострове. И последнее: мы помогаем Бергену Фарригану, а это гарантированный путь к рекламе в телесериалах. MODO не прогадает на этой теме.

Людвиг Илбридж улыбнулся и кивнул.

– Отличное объяснение, тетя Барби. Только непонятно: зачем Фарригану настоящий глубинный геологический сканер в Антарктиде. «Iron Star», это ведь кинокомпания, насколько я знаю, а кинокомпании обычно не занимаются геологоразведкой.

– Малыш Лю, кто тебе сказал про глубинный сканер?

– Мои парни, которые везли эту штуку из Вака-Вака сюда на аэродром. Так, зачем?

– А почему тебя это так сильно интересует?

– Меня беспокоит, что это военные игры. Флинт обмолвился, что отсюда «White Ant» полетит на австралийский Мелв за еще одним контейнером, и неизвестно, что в нем находится. Понимаешь, тетя Барби, ничто нормальное так выглядеть не может.

– Я знаю, что там находится, – возразила она.

– Вот как? И что же, если не секрет?

– Это секрет, малыш. Тебе я могу сказать, но это должно остаться между нами, ОК?

– ОК, – согласился он.

– Там, – очень тихо сказала Барбара, – фашистская летающая тарелка.

– Что?!

– Малыш Лю, ты прекрасно слышал ответ.

– О, черт… Тетя Барби, тебе не кажется, что это мало похоже на правду?

– Да, – она кивнула, – Это мало похоже на правду, в том-то и смысл игры.

Антарктида. Земля Адели.

Станция Шарко.

Сила пурги в этот день достигла апогея. На время пришлось не только закрыть люк в мансарду, но и дополнительно закрепить снизу панель из пенопласта – чтобы не терять тепло. Ветер снаружи свистел так, что на маленькой кухне, за столом приходилось повышать голос – иначе собеседник не мог толком расслышать слова.

– Ветер 51 метр в секунду, – сообщил Тедди, – похоже, рекорд.

– Пишут, что рекорд Адели около 60, – сказала Фокси, невозмутимо двигая джезву по поверхности электроплитки (по просьбе команды она варила кофе по-турецки).

– И как долго это может продолжаться? – поинтересовалась Инге.

– Вообще пурга – до двух недель, а такая скорость ветра – до трех суток.

– Неправильное место, – со вздохом, произнес Колин Рамсвуд.

– Прекрати впадать в депрессию, – строго сказал ему Харрис, – это просто ветер. Надо относиться к этому, как к любопытному природному феномену, и не более.

– Я бы относился так, если бы не этот постоянный завывающий свист.

– Эй, Колин, – Инге похлопала сценариста по плечу, – хочешь, я дам тебе свой плеер с толстыми наушниками и мой любимый диск «Underground Hypersonic»?

– А что это? – спросил он.

– Такая музыкальная команда в стиле «Steam-punk». Это круче, чем «Heavy metal».

– Давай. Все лучше, чем этот дурацкий ветер.

– Уа! – взревел Олбен, – Внимание на TV! Птичка с подарками вылетает из Бембема. Энтузиазм, как будто она летит не к нам, а на Альфу Центавра.

– А как тебе вообще этот самолет? – спросила Фокси.

– Ты про птичку «White Ant»? Ну, как тебе сказать? Баунти, главный конструкторский авторитет в команде «Erebus-Firebird» не любит моторы на летательных аппаратах. Он создает планеры, а моторы ставит, лишь уступая испорченному вкусу заказчиков.

– Олбен, я не поняла: это хороший или плохой стиль?

– Хм… Плюс в том, что самолеты Баунти очень надежные, и если движок сдох, то они просто планируют. А минус в том, что они даже с движком летают очень медленно.

– Э… Насколько медленно?

– Обычно в пределах полтораста км в час, но эта модель, вроде, выжимает до трехсот.

– Ну, – сказал Тедди, – это нормально… О, гляньте-ка там Людвиг и Конг Ксет! И еще девчонка, которая изображала туземку-партизанку.

– Ее зовут Кйер, – напомнила Фокси.

– Да, – Тедди кивнул, – А кто вот эта интересная дама?

– Это Барбара Даркшор, – сообщил Харрис, – о ней можно много чего рассказать, но нам важно то, что она на пару с Большим Бонго придумала этот полет.

– Откуда ты знаешь? – спросил Олбен.

– Элементарно: я говорил по спутниковому телефону с Большим Бонго. Помимо прочих моментов, Бонго сказал, что в экипаже будет один пилот из его команды: Найгел, вы его знаете, и один – из команды Барбары, это некий Флинт, говорят, превосходный спец.

– Ясно. А кто вот эта девчонка? Я ее точно где-то видел.

– Ты ее видел в бинокль, – сказала Фокси.

Олбен удивленно поднял брови.

– В бинокль?

– Да. Это было перед бомбардировкой Акрополя. Помнишь, наблюдательный пункт на плато в горах Абоб…

– Блин! Точно! Это же Вивиен Робинсон, которая поет в стиле «баллада».

– Она тоже в экипаже, – добавил Харрис.

– Гм… А она умеет рулить самолетом?

– Нет, она для имиджа. Она в списке ста популярнейших солистов мировой эстрады.

– Гм… А кто придумал ее включить? Барбара или Большой Бонго?

– Не знаю. Большой Бонго просто сказал, что Вивиен идеально впишется в сценарий. Надеюсь, все помнят, что у Колина там романтическая шведская тройка?

– Неслабо, – заметила Инге, – вот так сходу притащить в сценарий девчонку из первой эстрадной сотни, причем на съемки в Антарктиду…

– А мне, – сказала Олбен, – странно, что она согласилась приехать в Бембем, после той бомбардировки. То ли она по жизни такая экстремальная девушка, то ли…

– …Ее менеджер, – вмешался Харрис, – был в тот знаменательный вечер в Колизее на трибунах, и распался на мелкие фрагменты. Так что, девушка сейчас просто немного дезориентирована в шоу-пространстве и…

– …И Большой Бонго ее ориентирует? – иронично предположил Тедди.

– Возможно, что так, – Харрис кивнул.