Текст книги "Новый порядок. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Александр Dьюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
Финстер опустил руку, стряхивая на пол безобидные искры, и щелкнул курком пистолета. Писарь покорно поднял дрожащие руки – видимо, второго кольца у него не нашлось.
– Так-так, – строго проговорил Ротерблиц. Огонь на его пальцах угрожающе охватил всю ладонь и ярко осветил помещение. На стенах заплясали гротескные тени. – И кто же в Анрии продает гражданским, хм, запрещенные к производству и распространению боевые талисманы?
– Где Жан Морэ? – повторил сигиец.
– Не… не знаю… – задрожал под дулом пистолета писарь.
Финстер сощурил серебряные глаза.
– Где Гирт ван Блед?
Писарь замотал лохматой головой:
– Н-не… зна-на-а-а-а!.. – засипел он, хватаясь за горло.
– Ну, началось… – тихо пробормотал Бруно.
– Стой! – Ротерблиц схватил сигийца за сжатую в кулак левую руку. – Ты же собирался спрашивать его вежливо!
Финстер разжал пальцы, посмотрел на чародея. Писарь продохнул и закашлялся, сплевывая на пол вязкую слюну.
– Он лжет, – сказал сигиец. – Это вежливо?
– Нет.
Финстер снова впился в писаря серебряными бельмами и сдавил ему горло.
– Где Гирт ван Блед?
– Не зна… кха… ю!.. – проскрипел пунцовый, с выскочившими из орбит глазами жилец квартиры, царапая кожу на шее.
Сигиец напрягся и тяжело поднял руку выше. Писарь, хрипя и пуская слюни, задергался, привставая на носки. Финстер вскинул кулак – парня подбросило вверх и тут же с грохотом пригвоздило к дощатому полу.
– Да хорош! – зло процедил чародей. – Угробишь же раньше времени!
Правда, его больше пугало, что на шум сбегутся все разбуженные соседи. Хотя они уже вряд ли спали, так что наверняка завтра на каждом углу будут обсуждать очередные ночные разборки кого-то с кем-то.
– Лучше я с ним переговорю, – сказал Ротерблиц, ослабевая яркость огня до двух пальцев. – Поднимите его и усадите куда-нибудь.
Сигиец и Бруно молча подхватили писаря под руки и, подтащив к кровати, без церемоний бросили сверху. Тот тихо застонал, покачиваясь и шмыгая разбитым носом, осторожно утер ладонью кровь. Ротерблиц взял стул возле стола и поднес его к кровати, поставив спинкой к допрашиваемому. Сел, опустив подбородок на подставленную руку. Некоторое время молчал, внимательно изучая в свете горящего на пальцах огня писаря… или какаря.
– Мой… хм, коллега задал тебе вопрос, – сказал наконец Ротерблиц почти дружелюбно. – Он склонен полагать, что ты неискренен с ответом, а я склонен ему доверять. Может, ты хорошенько подумаешь и ответишь честно? На твоем месте, я бы ответил.
Писарь многозначительно шмыгнул носом.
– А я бы, на твоем месте, сходил в жопу, – огрызнулся он.
– Как невежливо, – вздохнул Ротерблиц и выпрямился. – Где ван Блед?
– Лучше сразу убейте.
– Хм-м-м, – протянул чародей, потирая переносицу. – Боишься, что ван Блед тебя прикончит? Он может. Причем долго и мучительно. Но примерно то же самое с тобой хочет сделать этот, – он кивнул на сигийца с пистолетом в руке, – хм, гражданин. И только я сейчас мешаю ему. Смекаешь?
– Нет.
Ротерблиц потер пальцами наморщенный лоб.
– И чем же только ван Блед заслужил твою преданность?
Писарь поднял на него глаза. Со знакомым фанатичным блеском.
– А, понял, – догадался чародей. – Vive la révolution. Тяжелый случай. Неужто так охота помереть во славу революции?
– Смерть во славу революции – славная смерть! – отважно ухмыльнулся революционер, хотя дрожь в голосе несколько смазала эффект.
– Идиот, блядь, – буркнул Бруно.
– А еще славнее, хм, не умирать вовсе, – заметил Ротерблиц, поигрывая переместившимся в ладонь огоньком.
Писарь недоверчиво посмотрел на него, шмыгая носом и размазывая кровь по лицу.
– Скажи, где искать ван Бледа, и я… хм, нет, не отпущу тебя, а передам компетентным людям. Отделаешься пятью годами каторги, выйдешь – начнешь новую жизнь.
– Не-а. Я не предатель, в отличие от некоторых.
Ротерблиц нахмурился. Его посетила нехорошая мысль.
– Ну что ж, – пожал плечами пиромант. – Тогда, хм, не говори.
– И что ты сделаешь?
– Я? Хм-м-м… – чародей изобразил задумчивость, разглядывая огонь в руке. Затем поискал взглядом что-то на полу. – Сперва найду грязный носок, чтобы заткнуть тебе глотку. Потом – веревку и свяжу. А потом – отведу к одному, хм, хорошему приятелю. Он, скажем так, специалист особого профиля. Не знаю, как объяснить покороче… В простонародье таких называют «мозгоебами». Слышал? – Ротерблиц покосился на писаря.
Революционер протяжно шмыгнул носом.
– Ему ты можешь ничего не говорить, – продолжил пиромант. – Он сам вытянет из тебя все, что надо. И не надо, хм, тоже. Ты, скорее всего, этого не переживешь… точно не переживешь, – поправил себя Ротерблиц, – уж я-то, хм, его знаю, и умрешь во славу революции, как и хотел. А я выясню все, что я хотел. Мы оба добьемся, чего хотели, правда, ты при этом окажешься еще и предателем.
Повисло непродолжительное молчание. Ротерблиц поднес к побелевшему лицу писаря огонь на своих пальцах.
– Ну что, будешь, хм, говорить?
Чародей не без гордости расправил плечи. Он всегда гордился собой, когда удавалось кого-то расколоть, и уже приготовился слушать чистосердечное признание. Однако сигиец, стоявший у кровати с пистолетом в руке, резко повернул к двери голову. Серебряные бельма сверкнули отраженным светом магического огня. Он повернулся к двери полностью, выхватил второй пистолет, взводя курок, бесшумно шагнул по полу. Бруно суетливо откинул полу сюртука, тоже выхватил заткнутый за пояс пистолет. Держал не слишком уверенно, но пользоваться точно умел. Ротерблиц не стал ничего спрашивать – сам услышал очень тихие шорохи за дверью. Вскочил со стула, кивая Бруно на пленного, ярко раздул огонь в ладони и зажег его в другой.
И тут дверь с грохотом распахнулась.
Этот полудурок забыл ее запереть, успел подумать Ротерблиц, прежде чем в квартиру, топоча и скрипя половицами, вломились шестеро человек.
– На пол! Оружие на пол! – заорал во всю глотку мужчина, явно главный, иллюстрируя свои приказы саблей. – Потуши огонь!
Мгновение Ротерблиц оценивал ситуацию. Шестеро. В одинаковых сюртуках, больше похожих на мундиры. У двоих фонари. Кроме главного все остальные вооружены пистолетом. Наверняка не одним. Выстроились в линию, чтобы держать присутствующих в поле зрения. Если запустить огнем в одного, остальные успеют разрядить четыре пистолета, а с трех шагов промахнуться сложно. Только если кремень даст осечку…
– Туши, я сказал! – рявкнул «мундир». – Серебра захотел, колдун⁈
Чародей напряженно вздрогнул, оценивая направленные в него пистолеты. Угроза могла оказаться блефом, но если они знали, куда идут и кого встретят…
Ротерблиц подчинился, медленно поднимая руки. Комната погрузилась в полумрак.
– Ты! На пол! Брось! – приказал главный сигийцу.
– Не дури… – шепнул Ротерблиц.
– Молчать! Считаю до трех, – предупредил «мундир», занося саблю. Трое направили на сигийца пистолеты. – Раз… два…
Финстер поставил оружие на предохранительный взвод и по очереди опустил пистолеты на пол, осторожно подпнул их к ногам главного. Руки поднимать не стал, но держал их на виду.
– Вы, двое! Сюда! – скомандовал саблей «мундир». – Оружие на пол! Руки, чтоб видел!
Бруно послушно бросил пистолет. Растерянный писарь, опасливо косясь на «мундиры», поднялся с кровати. Оба подошли на нетвердых ногах, не проявляя ни малейших признаков неповиновения.
Один из «мундиров» зашел Ротерблицу за спину. Чародей почувствовал затылком близость холодного дула пистолета. Еще двое сделали схожий маневр, оказавшись позади пленников.
– На колени, руки за голову! – скомандовал главный «мундир».
Первым подчинился писарь. За ним на пол опустился Бруно. Немного помешкав, приказ выполнил и чародей. Сигийца пришлось усаживать силой. Опускаясь, он чуть повернул на Ротерблица голову и моргнул. Пиромант боковым зрением уловил блеск отразившегося света фонарей.
– Смотреть вперед! – велел «мундир» позади сигийца, заламывая ему руку.
– Кто вы такие и по какому пра… – Ротерблиц прикусил язык на полуслове. Болезненный удар рукоятью пистолета по плечу недвусмысленно объяснил, что сейчас не лучшее время для дипломатии.
– Молчать.
Главный «мундир» опустил саблю и полез за пазуху. Ротерблиц похолодел и забыл, как дышать, увидев, что тот достал. «Мундир» издевательски ухмыльнулся, потряс матово блестящими в свете фонарей браслетами обструкторов и приблизился, скрипя половицами.
Мысли в приступе паники начали путаться. Ротерблиц облизнул пересохшие губы, медленно откидываясь назад, лишь бы даже случайно не коснуться холодного металла обструкторов. Лучше вообще оказаться бы на другом конце города, где это паршивое изобретение инквизиции, или кого-то еще более древнего и безжалостного, не попадалось бы на глаза. Однако, когда «мундир» передал браслеты подчиненному, стала очевидной неизбежность быть закованным в эту создающую внутренний вакуум противоестественную… насмешку бытия.
Ротерблиц тяжело сглотнул. Оставалось несколько секунд – после будет уже поздно что-либо предпринимать. Он понадеялся, что взгляд сигийца был знаком и что чародей расценил его верно.
Он почувствовал ледяное касание обструктора на запястье, подавил в себе инстинктивное желание биться в истерике и бешено орать, сосредоточился на огоньке внутри фонаря одного из «мундиров».
Огонь подчинился и угас.
Следом за ним погас и второй фонарь.
Комната погрузилась во тьму.
– Что за… – растерялся главный. – Вяжи его! – тут же спохватился он. – Свет!
В ответ на его требование почти одновременно вспыхнули две вспышки, выхватывая из мрака фигуру сигийца. По ушам ударил перекат грохота выстрелов. Спереди и сзади раздались короткие вскрики. Ротерблица сильно толкнуло в левый бок. Он упал на пол. Почти сразу сверкнули ответные вспышки выстрелов, бьющих по глазам и ушам.
Одна.
Короткий взмах меча, рассекающий сверху-вниз «мундир» сзади.
Другая.
Главный выставил саблю для защиты. Звон стали. Удар. Лязг падающего на пол железа. Крик.
Третья.
Большая фигура метнулась назад, вгоняя меч в живот «мундира», державшего на прицеле Бруно с писарем.
Секундная заминка. Топот ног по скрипучему полу. Крик Маэстро. Звон бьющегося стекла.
Еще одна вспышка.
Сигиец задрал руку «мундира» к потолку, располосовал ему горло кривым кинжалом.
Ротерблиц поднялся на колено. В его ладонях вспыхнуло пламя, ярко освещая комнату.
Вонючий пороховой дым неохотно рассеивался. На полу лежало пять тел. Бруно катался и ныл сквозь зубы, держась за живот. Сигиец припер последнего «мундира» к стене и вбил ему кинжал в грудную клетку по рукоять. Резко обернулся, сверкая серебряными бельмами.
Ротерблиц не сразу сообразил, что не так. Еще раз пересчитал тела на полу и только сейчас понял, кого не хватает. Глянул на разбитое окно, из которого тянуло свежим ночным воздухом.
Четвертый этаж, подумал чародей. Этот баран спрыгнул с четвертого этажа.
Сигиец выдернул джамбию. Тело «мундира» сползло по стенке и завалилось набок. Финстер стряхнул капли крови с лезвия, убрал кинжал в ножны за спину, нашел на полу свои пистолеты и протянул к ним руки. Оружие вернулось владельцу. Сигиец убрал разряженные пистолеты в кобуры на груди и зашагал в центр комнаты, где лежал один из «мундиров», пронзенный мечом в живот насквозь. Он перевернул труп носком сапога, придавил и выдернул меч.
Бруно застонал, кое-как скрюченным вставая на колени.
Сигиец, не обращая на его стоны внимания, подошел к окну, выглянул на улицу. Смотрел не больше пары секунд. Затем вогнал меч в ножны. Молча поднялся на подоконник, держась за раму, и также молча, придерживая шляпу, шагнул вниз.
Ротерблиц кашлянул, проглатывая ругательство. В том, что этот баран шагнет с четвертого этажа и с ним ничего не станется, чародей даже не сомневался. В ушах все еще стоял звон от выстрелов, из-за которого он не расслышал крики и топот на улице.
Чародей поднялся. На полу валялись обструкторы и матово блестели в свете колдовских огней. Ротерблица передернуло от омерзения. Он осторожно подошел и от души пнул проклятые браслеты под кровать. Сразу же стало легче.
– В порядке? – спросил он, подойдя к Бруно.
– Нет! – хныкнул тот, подняв перекошенное от злобы и ярости, покрасневшее лицо. – Я чуть не обосрался!
– Хм, могло быть и хуже, – почти спокойно произнес Ротерблиц и протянул Маэстро руку.
– Этот пидор!..
– Врезал под дых и сиганул в окно. Я понял, – сказал чародей, ковыряясь мизинцем в левом ухе.
– Чтоб у него ноги по боты в сраку влезли! – процедил сквозь зубы Бруно, тяжело поднимаясь.
Ротерблиц осторожно приблизился к окну, хрустя битым стеклом, оперся о подоконник и выглянул. В ладонь впился осколок. Чародей выдернул его, слизнул выступившую каплю крови и замер. Сплюнув на пол, он ухватился за раму и перегнулся через подоконник, освещая пустую улицу. Внизу никого не было: ни сигийца, ни мертвого, с ногами по боты в сраке писаря.
– Убираемся отсюда, – торопливо проговорил пиромант, отвернувшись от окна.
Бруно разогнулся, потирая тощее пузо, и согласно кивнул. Нашарил взглядом валяющийся на полу пистолет и шаткой походкой поковылял к нему.
Ротерблиц направлялся к выходу, когда услышал мучительный, едва слышный кашель. Чародей остановился, обернулся, освещая комнату.
Главный «мундир» лежал на спине, зажимая рану под грудиной, и еще дышал. У него было рассечено наискось лицо, на пол натекло много крови. Мутные глаза были приоткрыты. Он еще раз кашлянул.
Ротерблиц взглянул на него, посмотрел на Бруно.
– Ну нет, – запротестовал Маэстро, мигом поняв намек. – Я тебе не этот… убивать людей не собираюсь!
Чародей шмыгнул носом, перекинул огонь в левую руку и нагнулся за лежащей на полу саблей. Офицерской. Смутная догадка прокралась в мысли, однако Ротерблиц настойчиво отогнал ее.
Он взял саблю лезвием книзу, подошел к умирающему, глубоко вздохнул, разгоняя сомнения и ненужную жалость, и вогнал саблю в живот «мундира». Об пол мягко шлепнула ослабевшая рука. Что-то сверкнуло в неровном свете огня.
Чародей присмотрелся внимательнее. Заметил и Бруно, склонился над теплым еще трупом и оттянул полу сюртука. На жилетке висел значок. Маэстро бесцеремонно сорвал его, выпрямился, показывая находку Ротерблицу.
Геральдический щит с парой имперских львов, разделенных мечом.
Пиромант поморщился, чувствуя, как к горлу подкатывает бессильная ярость.
– Это… – сглотнул Маэстро.
– Большие проблемы, хэрр Бруно, – отстраненно произнес Ротерблиц.
Значок выпал из дрогнувшей руки бывшего нищего, тяжело и слишком уж громко бухнув о деревянную половицу.
– Охуенно большие проблемы, хэрр Бруно!
* * *
По лестнице они практически слетели в полной темноте, умудрившись не переломать себе ноги только чудом адреналиновой горячки. Ротерблиц несся, перескакивая по несколько ступеней, врезаясь в стены, а иногда и с глухим буханьем в двери квартир. Бруно был более осторожен, потому отстал. Наверно, именно это стало в некотором роде спасением от неприятностей, которые не желали заканчиваться.
Чародей со всего маху толкнул дверь, шваркнув ей о стену, выскочил на улицу и встал, как вкопанный.
На парадную дома на углу Морской и Речной улиц были нацелены три ружья в руках анрийских полицаев, стоявших посреди дороги, в десяти шагах от едва не слетевшей с петель двери.
– Ни с места! – крикнул один из них.
Ротерблиц едва не потерял образ воспитанного и культурного чародея второй раз за вечер. На счастье, из парадной вывалился Бруно, в потемках не разглядевший спину застывшего пироманта, и врезался в него, валя на землю. У Ротерблица вновь зазвенело в ушах, теперь уже от стука собственных зубов. Он рухнул, отбил себе ладони, ударился лбом и опять же чудом не себе расквасил нос. Бруно, истошно матерясь, навалился сверху, придавливая хоть и не большим, но все-таки весом.
Нервы у полицаев оказались не настолько крепкими, насколько следовало быть. То ли от неожиданности, то ли от испуга, то ли просто потому, что сперва стреляй, а потом думай, одно из ружей сверкнуло вспышкой воспламеняющегося на полке пороха, и грянул выстрел. За ним выстрелил и второй полицай, а затем и третий. Пули просвистели над самой макушкой Бруно и выбили из облицовки дома каменную крошку.
Ротерблиц поднял голову. Увидел в рассеивающемся сизом дыму, как полицаи взялись перезаряжать ружья. Глаза чародея яростно сверкнули.
Он извернулся, вслепую ударил локтем, заехав лежавшему на нем Бруно то ли по уху, то ли по зубам, и скинул с себя. Ободранные и отбитые о камень ладони жгло, на лбу набухала шишка. Взор застлала красная пелена злобы и ярости.
Пиромант вскочил, не чувствуя боли. В ладонях вспыхнуло пламя.
– Колдун! – вскрикнул кто-то из полицаев.
Ротерблиц оскалился, швыряя огонь в слишком наблюдательного стража правопорядка. Огненный шар прошипел в паре дюймов от его виска. Полицай истошно завопил от ужаса, упал на дорогу, роняя ружье и шомпол.
Один из полицаев оказался явным отличником строевой подготовки, наверняка вымуштрованным автоматом при ружье, прошедшим горнило войны, – успел зарядить мушкет, вскинуть и прицелиться. Ротерблиц швырнул в ответ огнем. Пламя пылающей лужицей разлилось возле его полицая. Он отскочил, дернул спусковой крючок. Снова сгорающий затравочный порох, вспышка, облака дыма, свист пули и звон бьющегося стекла.
Инстинктивно пригнувшийся пиромант вытянулся, сложил перед собой ладони, выдувая яркую струю бешеного огня, осветившую улицу ярче солнца. Полицай нырнул и покатился по дороге вправо, отрывисто вопя и срывая с себя вспыхнувший кивер.
В третьего полицая Ротерблиц послал огненную волну, отсекая тому дорогу по Речной улице, и пару огненных шаров. Страж порядка шлепнулся на задницу и попятился, ловко перебирая руками и ногами. Пиромант погнал его на Морскую, отмечая путь огненными плевками на мостовой.
Первый успел опомниться, полз вправо с ружьем.
– Куда⁈ – взревел Ротерблиц, швыряя в него пламя.
Полицай взвизгнул, откатился от разлившейся по дороге обжигающей кожу и опаляющей волосы огненной лужи. Несколько огненных стрел, шипящих над головой и у затылка, прибавили ему скорости.
Ротерблиц выбежал на середину дороги, зашвыривая полицаев огнем. Будь он типичным пиромантом, он не думал бы о последствиях и бил на поражение. Это гораздо практичнее и менее затратно: три-четыре огненных шара – и проблема решена, если, конечно, не смущают вопли сгорающих заживо людей. Однако Ротерблиц всегда думал о последствиях. Это когда-то делало его плохим, нетипичным пиромантом, зато отличным магистром-следователем Комитета Следствия, чтобы там ни говорил де Напье.
Чародей почти выгнал служителей закона на Морскую улицу, не давая им поднять головы, как вдруг из-за угла дома напротив высунулся еще один, прицелился и выстрелил. Через миг Ротерблиц осознал, что полицай промахнулся, однако из-за угла выглянул и пятый. Этот мог бы и попасть. Просто исходя из сухой статистики.
Ротерблиц коротко замахнулся и швырнул пару огненных стрел в угол дома. Одна растеклась по стене жидким пламенем. Вторая задела полицая, оказавшегося слишком смелым или отчаянным. Рукав шинели загорелся. Полицай закричал, бросая ружье, принялся сбивать пламя, отчего оно разгоралось лишь ярче. Полицай упал, принялся кататься по земле. Кто-то крикнул, чтобы дурень скидывал шинель.
Ротерблиц стиснул зубы от душившей его злобы. Угораздило же легавых оказаться не в то время и не в том месте. А может, их привели жандармы?..
Чародей сложил перед собой ладони, сосредоточился, вкладывая в удар много силы, и резко раскинул руки в стороны. Морскую от Речной отделила разбегающаяся от дома до дома стена огня. Ротерблиц присел, выбрасывая еще силы, и распрямил ноги, воздевая руки к небу. Огонь яростно взвился аж до вторых этажей. В реве пламени послышались крики и призывы к богу.
Пиромант покачнулся. Голова закружилась, в глазах поплыло. Он потряс головой, дал себе пару звонких пощечин, чтобы взбодриться. Мельком огляделся. В окнах виднелись силуэты разбуженных людей.
Речная улица представляла собой инфернальное зрелище. Не хватало только пляшущих чертей. Ротерблиц шмыгнул носом и горько усмехнулся.
– Вставай, чего разлегся! – хрипло бросил пиромант, потянув Маэстро за шкирку.
Глава 15
Они почти добежали до конца Речной улицы. Оставался всего один дом до пересечения с Береговой, или Заводной, или Обводной… в общем, какой-то, непременно связанной с водой, потом еще минут пять ходьбы, чтобы упереться в набережную Зайхтбаха. Чародей рассчитывал, что стена огня охладит пыл полиции. Если же нет, то оббегать придется долго – сквозных дворов здесь не имелось, насколько знал Ротерблиц. Можно было бы и сбавить темп, но оба испытывали желание оказаться как можно дальше от Речной и как можно быстрее.
Ротерблиц бежал не оборачиваясь. Позади загнанной лошадью хрипел Бруно и громыхал башмаками, из последних сил стараясь не отставать. Они вылетели на перекресток, Чародей за два или три шага проскочил улочку с водным наименованием и вдруг услышал вскрик, шум падающего на землю тела.
Он резко обернулся.
Бруно лежал на мостовой и сдавленно матерился. Над ним возвышался человек, сбивший его с ног. Ротерблиц не стал раздумывать, кто это. Коротко размахнулся, вызывая в ладони огонь, и уже почти метнул его, но тут краем глаза заметил в полутьме движение. Чародей резко обернулся на огненную вспышку и разрубил летящий в него огненный шар ребром ладони, осветив улицу пламенной чертой. Ответ был рефлекторным. Ротерблиц даже не рассмотрел нападавшего, но спустя секунду хорошо расслышал. Первый огненный шар попал тому в лицо. Второй, гораздо мощнее, охватил его полностью, поджигая одежду. Человек заорал. Побежал. Упал на дорогу и начал кататься, чтобы сбить пламя. Орать не прекращал.
Ротерблиц повернулся ко второму, поднимая руку для броска, и замер на долю секунды. У нападавшего был пистолет, дуло которого смотрело в чародея.
Прогремел выстрел.
Ротерблиц швырнул огненный шар.
Шар кометой пролетел возле самого уха стрелка. Однако тот все равно застонал, выпучив глаза и хватая ртом воздух, зашатался, выронил пистолет и упал. Чародей для верности ощупал себя, посмотрел на ладони – крови не было. Опустил взгляд – дырки от пули тоже.
Бруно сидел на земле, широко раскинув ноги, в обеих руках сжимал пистолет. Вокруг него рассеивалось сизое облако порохового дыма.
– С-ссука… – выдавил из себя Бруно, опуская пистолет.
Ротерблиц многозначительно хмыкнул. Глянул на второго – тот уже не издавал звуков и не двигался, догорая, словно на погребальном костре, и наполняя ночной воздух вонью горелой плоти.
Чародей подошел к Бруно и протянул руку.
– Спасибо.
Маэстро молча уставился на него с полным безразличием.
– По потерянной невинности предлагаю скорбеть позже, – сказал Ротерблиц. – А сейчас надо где-нибудь, хм, залечь на дно.
Бруно взялся за его руку.
– Я знаю, где, – произнес он, оказавшись на ногах. – Давай за мной.
Он шагнул и болезненно скривился.
– Эти туфли… – прошипел он. – Эти сраные боты меня угробят!
* * *
– Кто это был-то? – спросил Бруно, хромая по дороге с видом артэмского мученика, сносящего все пытки и издевательства язычников.
– Хм, без понятия, – признался Ротерблиц. – Надеюсь только, не очередные жандармы. Я не слышал, чтобы тайная полиция пользовалась талисманами. Если, конечно, ничего не поменялось с тех пор, как я, хм, оставил службу в Комитете Следствия.
Погоня, если она была, отстала. Бруно, хоть и ковылял сквозь слезы из-за проклятой обувки, петлял по закоулкам и улочкам, пролезая в такие дыры, о которых мало кто знал. Иногда бегать по Анрии приходится часто. Особенно когда совершенно случайно оказываешься в чужом районе.
– Интересно, как вообще жандармы оказались поблизости? – задумался Ротерблиц, искоса поглядывая на Бруно. – Откуда знали, в какую квартиру надо идти? И почему, хм, вошли почти сразу за нами?
– Спроси чего-нибудь полегче, – буркнул Маэстро и остановился. – А ты чего на меня смотришь? – осенило его. – Ты чего, колдунская рожа, на меня косишься, а?
Ротерблиц прошел чуть вперед, прежде чем заметил, что Бруно стоит.
– Хм, ничего, – пожал плечами чародей.
– Нет, чего! – Боль в стертых ногах прибавила Бруно злобы. – На меня, падла, свалить хочешь!
Чародей дружелюбно улыбнулся.
– Давайте без оскорблений, хэрр Бруно, – сказал он спокойно. – Я даже не думал об этом. Я лишь…
– Думал! – возразил Маэстро. Спокойствие Ротерблица распалило его еще больше.
– А вы, значит, у нас, хм, мысли читаете, хэрр Бруно? – ухмыльнулся колдун.
– Да с вами начнешь… – Маэстро яростно почесался за ухом.
Ротерблиц скрестил руки на груди.
– Я ни о чем таком не думал, – сказал он. – Я лишь пытаюсь понять, откуда за неполный час столько удивительных совпадений.
– Спроси своего дружка, – съязвил Бруно. – Того самого, который хотел меня на куски резать с твоего великодушного соизволения.
Ироничная улыбочка сошла с губ чародея.
– Что? – сплюнул Маэстро. – Я не забыл, даже не надейся.
Ротерблиц вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Вы все-таки обидчивы и, хм, злопамятны, хэрр Бруно.
– Пошел-ка ты на хер! – огрызнулся Маэстро, машинально топая ногой, и едва не завыл от боли.
– Я бы с удовольствием спросил своего «дружка», – произнес Ротерблиц, проигнорировав адрес одного из двух самых густонаселенных мест проживания неугодных представителей человечества. – О многом бы, хм, спросил, если бы знал, где он. А единственная ниточка, ведущая к нему, сейчас или уже на полпути в Кабир, или, хм, испытывает некоторые трудности с внутренними органами.
Бруно дал выход скопившейся ярости, протяжно выдохнув, и привычно почесался за ухом. Очень хотелось курить, а было уже нечего.
– Вряд ли.
– Думаете? – недоверчиво спросил Ротерблиц. – Мне показалось, наш писарь очень резво убегал, несмотря на, хм, ноги по боты в естественном отверстии организма.
– От этого хер сбежишь, – махнул рукой Бруно. – Я пробовал. Уж если доебался – с живого не слезет.
– Хм-м-м… – протянул чародей. – Мне даже интересно, что вообще заставило вас помогать ему в столь… хм, бурной деятельности.
Бруно высморкался и простецки обтер пальцы о полу сюртука.
– Да… – шмыгнул он носом. – Мне тоже интересно, – просипел он, с трудом переставляя вопящую от боли ногу.
Спустя несколько шагов Ротерблиц сделал такое лицо, словно его самого пытали точно такие же туфли-убийцы.
– Долго нам еще идти? – спросил чародей.
Бруно утер выступившую слезу, осмотрелся левым глазом и остановился на знакомом доме со стеной, исписанной лозунгами народного волеизъявления.
– Почти на месте, – задыхаясь, простонал он.
* * *
Дверь в подвал была не заперта. Когда-то на ней висел замок, и не один, но хозяева дома все-таки сломились перед народным упрямством и однажды прекратили бесполезные траты, ограничившись символическим гвоздиком на запорной планке. Подвал был объявлен ночлежкой для бездомных и нищих, и с этим поделать никто уже ничего не смог. Проще было смириться – тогда вероятность случайного пожара будет значительно ниже и действительно случайной.
Ротерблиц спустился первым по хлипкой деревянной лестнице. Подвал был неглубоким – чародей едва ли мог стоять в полный рост, приходилось сгибать шею и втягивать голову в плечи. Спуск тоже был невысоким, всего в пару ступеней, однако Бруно смотрел на лестницу как на непреодолимое препятствие. И все же спустился без посторонней помощи.
Чародей осмотрелся вторым зрением и сразу заметил ауру то ли спящего, то ли просто лежащего у стены нищего. Отличная компания, подумал он. Главное, не соглашаться на вежливое предложение отведать сивушного самогона. Как там было в той песне?..
Он шагнул по неровному земляному полу. Под ногой зазвенели и загремели пустые бутылки.
– Ну ты хоть посвети, что ли? – заворчал сзади Бруно. – Я ж не вы, не вижу ничерта!
Ротерблиц глянул на него через плечо и зажег на пальцах слабый огонь, гася второе зрение. Тратить последние силы не хотелось вовсе, но вести Бруно за ручку, рискуя самому провалиться в яму или расшибить без того уже пострадавший лоб, было попросту нецелесообразно.
Чародей прищурился с непривычки, повернул голову и вытянулся, ударившись макушкой об потолок.
На земле валялся беглый писарь. Связанный чем-то в лодыжках и в запястьях рук за спиной. Во рту был кляп, Ротерблиц надеялся, что из грязного носка. И валялся у ног сидевшего на старом ящике сигийца. Попыток к побегу, странное дело, не предпринимал, валялся более чем смирно и покорно, несмотря на то, что глаза Финстера были закрыты. Поднял веки, лишь когда Ротерблиц внимательно присмотрелся к нему, и уставился на чародея в ответ.
– Как ты здесь оказался? – спросил пиромант, брезгливо пнув пустую бутылку.
Их тут было множество, видимо, подвал непроизвольно взял на себя обязанности не только бесплатного ночлега, но и питейного заведения. Вдоль стен были тряпичные лежаки с брошенным на них нехитрым скарбом. Чуть дальше в полутьме виднелась натянутая под потолком веревка с повешенными на ней штанами. Сильно пахло сыростью и землей, а еще жилищем, облюбованным не самыми чистоплотными жильцами, далеко не всегда успевающими добежать до клозета.
– Через дверь, – сказал сигиец и наклонился вбок, протягивая к земле руку.
Ротерблиц тяжко вздохнул.
– Твоей безупречной, хм, логике и не возразишь, – признал он и принял из руки сигийца измятую жестяную кружку с огарком свечи.
– Мы договорились в случае чего встретиться здесь, – пояснил охающий за спиной Бруно.
– Хотите сказать, предполагали подобное развитие событий? – Ротерблиц зажег свечу и не без облегчения потушил огонь на пальцах. Предстоящий день уже угроблен – придется отсыпаться до самого вечера, а чародей не любил тратить время впустую.
Маэстро без церемоний, даже не проверив, повалился на ближайший лежак, вытянул ноги и то ли засмеялся, то ли захныкал:
– Я б удивился, выйди оно как-то иначе!
Сигиец встал, перешагнул через смирного писаря и протянул Ротерблицу еще и медную бляшку размером с нидер. Чародей присмотрелся к ней в тусклом свете, водя большим пальцем по неровной поверхности, нащупывая рельеф гравировки. Интересно, задумался он, оказывается, товарищи по партии вовсю пользуются охранными и боевыми талисманами, а я даже и не в курсе. Это друзья революции их снабжают или какой-то местный представитель мелкого предпринимательства проникся идеями о свободе и равенстве?
– Долго пришлось за ним бегать? – вслух поинтересовался Ротерблиц.
– Нет. Выдохся на набережной.
– А как вы мимо, хм, стражи порядка прошли?
– Они не мешали, – сказал сигиец.
Ответ показался слишком широким для интерпретации, однако чародей решил не уточнять. Он подошел к ящику, поставил на него кружку со свечкой.
– Не будешь так любезен и не поможешь… Хм, спасибо.
