Текст книги "Новый порядок. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Александр Dьюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)
Глава 25
– Добрый день, фройлян, – поздоровался он, приподняв цилиндр.
Даниэль окинула его незаинтересованным взглядом. Вроде бы обычный молодой человек, не самой выдающейся внешности. На сером и безынтересном лице остались следы от пережитой оспы. Мог бы сойти за недавнего студента, так и не сумевшего найти применение полученному образованию.
Даниэль вежливо кивнула со сдержанной улыбкой.
– Не позволите ли полюбопытствовать, фройлян, что такая красивая дама делает здесь одна?
– Дама ждет, – холодно ответила Даниэль.
– Уж не кавалера ли?
– И его в том числе.
– Ах, – склонил голову студент, – прошу прощения.
Студент отошел. Даниэль проводила его подозрительным взглядом и посмотрела на вокзальные часы. Уже полдень, но дилижанс опаздывал. Можно было бы воспользоваться услугами крупной анрийской транспортной компании, но цены у них кусались. Не то чтобы Даниэль было жаль денег, но эта станция располагалась ближе всего к Бездне, а чародейке не хотелось тратить лишнее время. Как выяснилось, старая поговорка про скупость и двойную оплату в очередной раз оказалась верной. Только платить придется временем.
Да еще и этот студент.
Спустя пару минут он подошел снова.
– Не сочтите навязчивым, фройлян, но, кажется, ваш кавалер опаздывает. И карета тоже.
Рябое лицо расплылось в улыбочке, которая должна безотказно действовать на дурочек и убедить, что перед ней уверенный в себе и мужественный субъект, способный покорить любую женщину. Обычно берущую зильбер за час и не самую свежую.
– Ничего страшного, майнхэрр, – Даниэль ответила милой, но предельно холодной улыбкой. – Я не боюсь превратиться в тыкву, поэтому никуда не тороплюсь.
– А не позволите ли полюбопытствовать, фройлян, еще раз, уж не в Габель ли вам нужно?
Даниэль насторожилась, крепко сцепив пальцы рук в замок.
– Нет, майнхэрр, не позволю.
– В полдень, насколько мне известно, – сказал студент, поглядывая на часы, – отходит только один дилижанс, до Габеля. А я, не поверите, фройлян, так уж сложилось, еду в ту же сторону…
– Ах, – ледяным тоном сказала чародейка, отступив на шаг, – какое неожиданное совпадение.
– И не поверите, фройлян, – хитро покосился на нее студент, – тут неподалеку стоит карета, которая меня туда отвезет. Вот я и подумал…
– Нет, благодарю, майнхэрр, – прервала его чародейка. – Я уже купила билет.
– О, ничего страшного, – широко улыбнулся студент. – Билет всегда можно сдать.
Даниэль украдкой оглядела обочину дороги. Дилижанс дожидалась еще пара человек, но в ее сторону никто не смотрел, кроме пыльного и грязного бродяги, сидевшего на скамейке под фонарным столбом. Но тот делал вид, что это вовсе не его дело.
– Майнхэрр, – прищурилась Даниэль, – вы слишком настойчивы и навязчивы.
– Просто мне хочется сделать доброе дело, фройлян, – пожал плечами он.
– Почему бы вам не сделать ваше доброе дело кому-нибудь другому?
– Мне хочется сделать его именно для вас.
– Нет, благодарю, – решительно заявила чародейка, отступая еще на шаг.
Студент не дал ей отдалиться, схватив за руку.
– И все же я настаиваю, фройлян, – сказал он с все той же безотказной улыбочкой настоящего самца.
– Пустите, иначе я закричу, – взволнованно предупредила Даниэль и даже набрала в грудь воздуха.
– А вот кричать не надо, – хрипло сказали сзади.
Чародейка жалко пискнула и замерла, затаив дыхание. Попробовала обернуться, но в спину уперлось что-то острое, угрожающе кольнув даже сквозь корсет платья.
– Проедемся, фройлян, – беззаботно проговорил студент, как будто ничего не произошло. – Уверяю, вам ничего не грозит. Просто с вами хочет побеседовать один ваш знакомый.
– У меня, – прошептала напряженная Даниэль, – нет никаких знакомых в Анрии.
– Тем более вам нечего бояться, фройлян, – заверил студент. – Вам зададут пару вопросиков, а потом… потом мы домчим вас до Габеля с ветерком. Или куда пожелаете. Ну же, фройлян, – он протянул руку, – не заставляйте быть настойчивым и навязчивым.
Его тон вроде бы не изменился, однако Даниэль почувствовала угрозу. Чародейка несмело перевела взгляд на скамейку – бродяги на ней уже не было.
– Хорошо, я поеду, – облизнула она губы и подала ощутимо дрожащую ладошку. – Только, пожалуйста, не делайте со мной ничего дурного!
– Обижаете, фройлян, все будет чин чинарем. Прошу.
Острое перестало колоть в спину, и Даниэль все также несмело и робко обернулась и мельком увидела за собой широкого и крупного мужчину, прячущего руку в карман. Прежде чем студент повернул ее лицо за подбородок и предостерегающе погрозил пальцем, Даниэль заметила, что мужчина идет следом.
Студент не обманул – карета и впрямь была недалеко, буквально через дорогу. У двери суетился извозчик. Увидев, как Даниэль ведут под руку, он услужливо распахнул дверь экипажа.
Студент подвел чародейку, помог сесть в карету, как бы случайно мягко подтолкнув ее в ягодицы. Даниэль почувствовала, как на мгновение его пальцы жадно сжались, но как будто не обратила на это внимание. Уселась на жесткое сиденье. Губы на побледневшем лице дрожали. Руки, сложенные на коленях, тряслись. В глазах застыла тревога.
– Я останусь, – распорядился широкий. – Прослежу, чтобы остальные не напортачили. А вы езжайте. Если это та, которую ищет куратор, Петер знает, что с ней делать.
– А нас ждет премия? – спросил студент, алчно блестя глазами.
– А ты только ради премии с нами? – фыркнул широкий.
– Нет, конечно, – стушевался студент, – но хотелось бы премиальных за честную службу.
– Не переживай, – пренебрежительно бросил широкий, – куратор щедр на премии. Все, езжайте, встретимся на месте, как закончите.
Студент забрался в карету и уселся напротив чародейки.
Дверь захлопнулась.
Даниэль прижала ко рту трясущуюся ладошку и стиснула дрожащие от страха коленки.
Ее сердце билось ровно.
Карета тронулась.
* * *
Филин опустился на шпиль башенки чьего-то дворца.
В западном пригороде, на самом берегу живописной Гердовой бухты, было полно таких дворцов и особняков, старающихся выглядеть величественно, дорого, богато и по-старинному. Богатые и уважаемые люди любили здесь селиться, подальше от городской суеты. В пригороде было тихо, спокойно, уютно, словно в маленьком сказочном мире, где всегда светит ласковое солнце и стоит умиротворяющая тишина, лишь иногда нарушаемая цокотом копыт по брусчатке или далекой мелодией. Неподалеку имелся даже небольшой порт, в котором швартовались чьи-то личные яхты и боты, часто снующие по заливу под парусом.
Идеальное сонное местечко, где ничего не может случиться.
Глядя с башенки с острым шпилем, филин проследил, как по аллее, засаженной раскидистыми кустами зелени, к особняку барона Фернканте подъехала карета, запряженная парой лошадей. Из нее вышел Гаспар Франсуа Кто-То-Там. Какое-то время стоял, потом скрылся за воротами имения Фернканте. Филин со своей башни наблюдал, как кучер проверил ноги лошадей, почистил им холки, затем развалился на козлах, скручивая самокрутку.
Через четверть часа тишину пустынной улицы нарушило цоканье копыт подъезжающей кареты. Той самой, которая следовала, держась на расстоянии, за Гаспаром.
Эндерн заметил слежку за сопливой парочкой, едва те пришли к стоянке, на которой не первый день нанимали экипаж. Следовал неотрывно, с каждой минутой все больше убеждаясь, что это не случайность и не совпадение. После вокзала уже не сомневался, чем все должно закончиться.
Карета остановилась с другой стороны улицы. Дверь открылась, вышел мужчина. Кучер остался на козлах.
Мужчина перебежал улицу, подошел к карте Гаспара, растолкал извозчика. Говорили недолго, однако извозчик услышал нечто такое, из-за чего мгновенно подорвался, схватил хлыст и хлестнул лошадей, уносясь прочь.
Мужчина помахал сообщнику, и карета переехала, остановилась неподалеку от ворот имения Фернканте.
Филин недовольно нахохлился, похлопал глазами, раскрыл клюв и сорвался со шпиля.
* * *
– Мужики, привет!
Кучер и пассажир стояли у открытой дверцы кареты и курили. Эндерн был настолько подозрительным и неуместным на этой улице, что оба растерялись, путаясь в собственных предчувствиях.
– Как оно? Табаку будет? Как жизня́? А спичек? Свободны? – напористо завалил их вопросами оборотень.
Пассажир выпустил облако табачного дыма. Извозчик поправил цилиндр, обмозговывая поток бессвязной информации, на которую не ответить односложно, но он все же ответил:
– Нет.
– Да как так-то? – развел руками Эндерн. – Хуевничаете же!
– Ждем, – сухо сказал пассажир, мусоля окурок сигары.
– Кого?
– Кого надо.
– М-м-м, – по-бараньи протянул оборотень, продолжая напирать и маячить. – А долго ждать еще?
– Сколько надо, – рыкнул извозчик. – Иди отсюда.
– Слышь, может, пока ждешь, подзаработать охота? Мне тут недалеко, – Эндерн энергично и оживленно указал в неопределенную сторону, – подбрось, а?
– Нет.
– Да делов-то на пять минут, – упорствовал оборотень и подошел почти вплотную, – а червонец в кармане.
– Я сказал: нет, – проскрипел извозчик, теряя терпение.
Пассажир заметно напрягся, запустил руку в карман.
– Да че ты как этот-то? – рассмеялся Эндерн и похлопал кучера по плечу. – Червонец на дороге не валяется!..
Пассажир толкнул его плечом, вынул из кармана пистолет и наставил на оборотня.
– Вали на хер со своим червонцем, пока не огреб! – процедил он сквозь зубы.
– Ладно-ладно, – Эндерн поднял руки. – Я понял. Пешком дойду, что ли.
Эндерн развернулся, уже шагнул прочь, но вдруг передумал. Пассажир опустил пистолет, но в карман не убрал.
– А это, слышь, табаку-то хоть будет? – с надеждой спросил он.
Извозчик сплюнул ему под ноги.
– Нет.
– Жа-а-аль, – протянул полиморф, скребя жесткую щетину на щеке. – Ну, – пожал он плечами, – и хули с вас тогда толку?
Механизм в рукаве щелкнул пружиной, Эндерн чиркнул лезвием по горлу пассажира слева-направо, разрубая гортань, и вогнал клинок извозчику в подбородок. Пассажир выронил пистолет, схватился за стенку кареты, медленно осел, хватаясь, за рассеченное горло. Эндерн, придавив конвульсивно дергающегося, хрипящего и булькающего кровью извозчика к дверце, втолкнул пассажира ногой в кабину. Дождался, пока кучер не испустит дух и не обмякнет, и закинул его на пол кареты, рядом с агонизирующим пассажиром.
Эндерн нагнулся за пистолетом и слетевшим с кучера цилиндром. Пистолет бросил в кабину и запер дверь, цилиндр – нахлобучил себе на лохматую голову. Осмотрелся по сторонам, больше по привычке, а не ожидая, чтобы кто-то заметил произошедшее. Отряхнул руки и запрыгнул на козлы. Лошади нервно переступали и храпели, почувствовав запах крови.
Оборотень хлестнул их вожжами.
Через минуту о случившемся напоминала лишь маленькая лужица крови на брусчатке, на которую уже слетались мухи.
* * *
Они ехали больше часа. Карету жестко трясло и подбрасывало на кочках. Хорошо, что Даниэль с утра ничего не ела, иначе весь обед уже перетряхнуло бы вместе с нутром.
Студент напротив нагло пялился, хотел ее и не скрывал этого. Пожирал глазами и за время дороги наверняка представил себе все возможные вариации позы «женщина сверху» и выдумал еще около сотни сложно вообразимых и невозможных для исполнения. Даниэль вздрагивала, ту́пила глазки, не понимая, что означают эти плотоядные взгляды и ухмылочки. Она то бледнела, то краснела, усиленно потела и всем своим видом давала понять, что напугана, беспомощна и покорна, полностью во власти своего пленителя, но наивно надеется, что все обойдется и закончится хорошо.
Карета притарахтела на окраину, судя по всему, северную, где городские пейзажи постепенно переходили в безмятежные пригороды, а дальше начиналась провинциальная идиллия. Чародейка ненавидела провинциальную идиллию вот уже одиннадцать лет. Она навевала воспоминания о прошлой жизни, когда жила настоящая Даниэль Луиза Шарлотта ля Фирэ и была счастлива, пока не умерла вместе с повешенным обезумевшей от крови толпой во дворе собственного имения графом ля Фирэ.
Экипаж остановился у заброшенного деревянного склада или сарая, стоявшего на отшибе. За ним начиналась дорога, убегающая вдоль извилистого ручья в бесконечные поля. На холме вдалеке стояла ветряная мельница, вокруг которой и вдоль дороги за мостом выросла деревушка. Деревни Даниэль ненавидела тоже.
Кучер слез с козел, открыл рассохшиеся ворота заваливающегося, кривого деревянного забора. Загнал экипаж во двор. Затем открыл дверь кареты.
– Выходим, фройлян, – сказал студент и первым выбрался из кареты.
Даниэль поставила непослушную ногу на подножку, неуверенно взялась за стенку. И то ли зацепилась каблуком, то ли соскользнула ее влажная от пота ладошка, но чародейка неуклюже сорвалась и упала.
Упала в руки успевшего подхватить кучера. Он больно сдавил ей бока, Даниэль тоненько пискнула, навалилась на него, в панике обхватив за шею и втиснув его лицо себе в декольте. Извозчик ненадолго замер, алчно втягивая ее запах, чуть усиленный духами с легкой примесью гламарии.
Вдоволь насладившись неловкой ситуацией и близостью горячего тела, кучер поставил ее на землю и нехотя отпустил. Ему очень понравилась эта близость. По заблестевшим глазкам было видно, что он не прочь узнать чародейку еще ближе.
Студент тем временем поднял деревянный засов и отворил одну створу щербатых, рассохшихся ворот. Кучер подвел Даниэль к сараю. Чародейка заглянула внутрь, принюхалась. Пахло затхлостью, пылью, сырой землей и навозом.
Кучер грубо толкнул Даниэль в спину, загоняя в сарай. Оба похитителя зашли следом.
– Прошу, фройлян, не стесняйтесь, чувствуйте себя, как дома, – сказал студент потерянной от волнения и страха чародейке. – Иди за Петером, – велел он извозчику.
– Сам иди, – огрызнулся тот, косясь на женщину.
– Я в прошлый раз ходил, твоя очередь.
– Ладно, – проворчал кучер и вышел из сарая, прикрыв за собой скрипучую створу.
Студент взял Даниэль под руку и провел по пустому помещению, где были только подпирающие дырявую крышу столбы, пара опрокинутых бочек и пустующие закрома вдоль стены. Он поднял одну из бочек вверх дном, похлопал по ней, очищая от пыли и земли.
– Садитесь, фройлян.
Даниэль с сомнением посмотрела на грязный трон. Пачкать платье не хотелось вовсе – оно стоило дороже всего этого сарая вместе со студентом.
Однако тот грубо взял ее за руку, насильно подвел и усадил на бочку. Сам же подпер спиной столб напротив, скрестив руки на груди.
В молчании они провели еще минут пятнадцать или больше. Студент продолжал неотрывно таращиться на нее. Даниэль не отказывала в этом удовольствии и изображала несчастную дурочку, сидящую на иголках. Ему нравилось, как она елозит попкой по бочке, нервно трясет коленками, а грудь бурно вздымается, распираемая от плохого предчувствия.
Вскоре за воротами послышались шаги. Створа противно скрипнула, и в сарай вместе с кучером вошел Петер. Обычный и неприметный, с пивным брюшком, обширной гладкой лысиной. Сошел бы за семьянина, который много сидит и мало двигается по долгу службы секретарем, а в воскресенье водит семью в церковь и на прогулку в парк. Только у семьянинов не выпирает под рубашкой сунутый за пояс пистолет.
И не висят на ремне брюк обструкторы.
Даниэль застыла, леденея от по-настоящему пробирающего ужаса. Обструкторы, это были обструкторы! Чародейка чувствовала исходящую от матовых браслетов звенящую пустоту, вызывающую приступы безотчетной паники. Желание забраться на стену, забиться в угол и реветь, выть, орать, лишь бы убрали проклятые браслеты куда-нибудь подальше, в другое измерение, например.
Обструкторы – бич каждого чародея арта, худший ночной кошмар. Неведомо как, кем и когда изобретенное орудие чудовищной пытки, используемое инквизицией в борьбе с чародеями несколько веков назад. До сих пор точно неизвестный сплав, полностью глушащий арт, оставляющий лишь пустоту внутри и полнейшее бессилие, ломающий психику и вызывающий черный психоз.
На Даниэль надевали обструкторы дважды. В первый раз – когда проснулась ее сила. Тогда она еще ничего не понимала, не умела ее контролировать и была в ужасе от того, что произошло. Когда обсервер Ложи надел на нее обструкторы, Даниэль даже радовалась, что все стало как прежде.
Второй раз на Даниэль надели ледяные матовые браслеты через несколько лет. Тогда она едва не тронулась умом.
Петер приблизился. Даниэль подняла затравленный взгляд, вся сжалась и очень захотела, чтобы бочка под ней треснула.
А еще чародейка поняла, что при помощи талисмана возврата не сможет сбежать.
Вот теперь ты, дура, вляпалась по-настоящему, подумала она с неуместным спокойствием и отрешенностью. Сейчас тебя разденут, нагнут и трахнут насухую. И тебе очень повезет, если только буквально.
Глава 26
Клара и Елена фон Фернканте были близняшками, похожими друг на друга, как две капли воды. Белокурыми девушками с породистыми, белыми личиками, большими голубыми глазами и веснушчатыми носиками. На вид дочерям барона было лет шестнадцать-семнадцать. Странно, что отец до сих пор не сбагрил их графам породовитей и побогаче, чтобы те наплодили таких же породистых детишек и приукрасили имперскую аристократию.
Однако при поразительном внешнем сходстве сестры отличались внутренне не менее разительно. Елена была проста, открыта, в ее голове на крыльях бабочек порхали легкие, яркие мысли, глаза озорно блестели, а с губ не сходила очаровательная улыбка не такого уже маленького ангелочка, если судить по сложившейся фигуре. Клара была спокойнее, сдержаннее, ее разум был отгорожен от внешнего мира плотной стеной. Менталист так и не смог коснуться его: люди с крепкой от природы устойчивостью к ментальному воздействию встречались нередко, но Гаспар старался их избегать. Таких и вскрывать тяжелее и гораздо опаснее. Лицо девушки было серьезным, на Гаспара она смотрела с легкой недоверчивостью.
Обе сестры сидели на банкетке, отвернувшись от рояля, в просторном зале с хорошей акустикой – менталист оторвал их от разучивания сложной сонаты, которую девушки практиковали в четыре руки. Исходя из того, что Гаспар услышал в коридоре, получалось неплохо.
– Добрый день, фройлян, – поклонился менталист. Сесть ему не предложили, да и было некуда.
Девушки кивнули. Глаза Елены Фернканте заблестели еще ярче. Взгляд показался Гаспару до неприличия знакомым, и это вызывало неловкость.
– Я бы хотел задать вам пару вопросов, фройлян, – начал он.
– Mais je ne voudrais pas répondre, – хихикнула Елена. Клара искоса глянула на сестру. Произношение Елены оставляло желать лучшего, тяжелый менншинский акцент делал ее речь больше похожей на говор области Монтани-Монкюивр, где жили приштоны. На лондюноре «приштон» был практически синонимом неотесанной деревенщины.
– Faites-moi cette courtoisie, mademoiselle, – настоял Гаспар и галантно поклонился, пряча легкую издевку.
Елена от неожиданности растерялась, смутилась и покраснела. Клара, снова глянув на сестру, многозначительно улыбнулась.
– Вы тьердемондец? – робко спросила Елена и продолжила, не дождавшись ответа: – А папа сказал, что вы имперский магистр Ложи.
– Нет имперских магистров, фройлян, – произнес Гаспар, как подобает образцовому чародею высокого круга, – есть только магистры Ложи. Для Равновесия национальность не имеет никакого значения.
– А в прошлый раз папа не пустил магистров к нам, – пожаловалась Елена, обиженно надув губки.
– Возможно, он счел меня более тактичным.
– Что вы хотели узнать, магистр? – спросила Клара прямо и в лоб. Ее голос был чуть ниже, чем у сестры.
– Я бы хотел расспросить о вашем учителе, – менталист перемялся с ноги на ногу. – Конкретнее о том трагическом вечере. Если вы захотите отвечать, разумеется, – добавил он с виноватой улыбкой.
Клара серьезно посмотрела на него.
– Вы хотите найти тех, кто убил мсье де Шабрэ? – снова спросила она прямо и спокойно.
– Для этого я и прибыл из столицы.
– Почему же мы не захотим отвечать? – повела плечом Клара. – Спрашивайте.
Менталист заложил руки за спину, встретившись взглядом с обеими сестрами. Елена смущенно потупилась, хлопая ресницами, ее щеки заалели. Клара выдержала чуть дольше и только отвернулась, сочтя портрет композитора на стене более интересным.
– Вы не заметили ничего необычного или подозрительного в тот день?
– Нет, – пожала плечами Елена, – все было как всегда. Утром мсье Жермен преподавал нам античную комедию Прекизмено Ихео, а вечером забрал нас в Морской Театр на комедию Дарштеллера. Сказал, чтобы мы к следующему уроку написали сочинение о сходстве и различиях комедии современности и древности. Клара его написала, – тихо добавила девушка таким тоном, словно делилась последними сплетнями. Клара недовольно поджала губы и подняла глаза к потолку. Люстра показалась ей очень интересной.
– Мсье де Шабрэ ни с кем не встречался в театре? Ни с кем не разговаривал?
– Да нет. Разве что…
– Он перекинулся парой слов со знакомыми, – сказала Клара. – Но ничего особенного. У мсье де Шабрэ было много разных знакомых, он же часто посещал приемы вместе с отцом. Они просто обменялись любезностями, поговорили о предстоящей пьесе. Обычная встреча, – девушка почувствовала на себе взгляд менталиста, повернулась к нему, выдержала.
– Мы посмотрели пьесу, поехали домой, – продолжала Елена. – По дороге обсуждали театральную жизнь Анрии, мечтали когда-нибудь попасть в столичный Большой Оперный зал, даже и не поняли ничего, пока…
– Пока приехали не домой, а в очень скверное место, – закончила вместо нее сестра. Елена с готовностью покивала.
– Там нас встретил какой-то человек, – сказала она. – Он назвал мсье Жермена по имени, но по другому, менншинскому, наставил на него пистолет и заставил выйти из кареты. А нас увезли.
– Мы очень перепугались, – вздохнула Клара, – думали, нас убьют или сделают с нами что-то, но нас довезли почти до самого дома и отпустили. Кучер даже извинился перед тем, как уехал, – сказала она с легкой горькой усмешкой. – А потом… потом мы узнали, что мсье де Шабрэ пропал, а потом его нашли…
Пока сестры рассказывали, Гаспар ходил взад-вперед. Остановился, потер пальцами переносицу и виски.
– Вы не запомнили, как тот человек назвал мсье де Шабрэ?
– Нет, – помотала головой Елена.
– По-моему, – Клара приложила палец к губам, – он назвал его «Адлер», – она потерла наморщенный лоб. – Карл Адлер.
Гаспар кивнул.
– А скажите, фройлян, мсье де Шабрэ ни с кем не встречался до этого? Ваш отец сказал, что вы часто ездили с ним на прогулки и по культурным мероприятиям.
– Нет, – быстро ответила Клара.
– Встречался, – почти в один голос с ней ответила Елена. Клара коротко вздохнула, от гнева раздув крылья носа. – Помнишь? В начале прошлого месяца, тоже в Театре. И раньше, когда мы ходили в сад герцогини Анны. Помнишь, такой пожилой мужчина? Солидный, очень приятный, только взгляд тяжелый. Он даже к нам как-то раз приходил, ты с ним разговаривала. Ну, Клара, помнишь? – Елена мягко толкнула сестру плечом в плечо.
Клара побледнела, напряглась, уперлась руками в банкетку, всем видом выражая, что признаваться не намерена.
– Мсье де Шабрэ взял с нас слово никому о нем не рассказывать, – прошипела она сквозь зубы.
– Мсье Жермен умер, что теперь ему наше слово? – холодно сказала Елена, выпрямив спину.
Гаспар приблизился к дочерям барона, наклонился к Кларе. Девушка уставилась на носки своих туфелек.
– Прошу вас, расскажите, – мягко, но настойчиво проговорил он. – Это может быть очень важно.
Клара коротко взглянула на него, отвернулась, тяжело вздохнула.
– Его зовут Артур ван Геер, – нехотя призналась она. – Звали. Он тоже умер совсем недавно.
– Это был старый друг мсье Жермена, – охотно добавила Елена, привлекая к себе внимание, – с которым он, по-моему, учился у одного учителя. Может, в Королевской академии?
– А вы не слышали, о чем они разговаривали? Или они говорили не при вас?
– Да нет, почему же? – улыбнулась Елена, получив желаемое. – Они нас не стеснялись. Это были обычные скучные разговоры о цифрах… М-м-м… о товарах… о процессе труда… о какой-то стоимости, о производстве, о накоплении чего-то там… – перечислила она не слишком уверенно. – Мсье Жермен сам слушал вполуха, а Кларе было интересно, да, Клара? – Елена вновь толкнула сестру в плечо. – Хэрр ван Геер даже подарил нам книжку из собственной печати, – по секрету поделилась она, приложив ладошку ко рту.
Клара сидела, от негодования сопя рассерженным зверьком. Развитая высокая грудь вздымалась, грозя от гнева лопнуть.
– Что за книжку? – спросил Гаспар.
– Я не помню, – легкомысленно призналась Елена, болтая ножками. – Очень толстую, тяжелую и нудную, с очень мелким шрифтом. Я уснула на третьей странице.
– Можно на нее взглянуть?
– Нет, нельзя, – кокетливо цокнула языком дочь барона. – Папа забрал. Сказал, что она слишком вредна для женского ума, и велел перечитать наставление Святого Арриана женщинам.
– Жаль, – менталист вновь заложил руки за спину.
Клара посмотрела на сестру с благодарностью. Преждевременной.
Елена невинно улыбнулась, затрепыхала ресницами, не спуская с Гаспара блестящих глаз.
– Но у Клары она осталась, – всучила она сестру без малейших угрызений совести. – Выпросила у ван Геера еще одну и спрятала. Читает, когда папы нет дома, и думает, что ее никто не видит.
Строгое воспитание не позволило Кларе броситься на сестру с кулаками, но в воздухе ощутимо запахло враждой. Запах был застоявшимся, старым, с оттенками детских пеленок. Возможно, ночью случится что-нибудь нехорошее, например, к следующему утру близняшки будут различаться прическами.
Менталист на всякий случай разделил сестер ладонью.
– Фройлян Клара, не могли бы вы показать эту книгу?
– Зачем? – напряглась девушка, забыв о Елене. – Обычная книга, в ней нет ничего такого… запрещенного.
Гаспар посмотрел ей в глаза. Просто посмотрел, не пытаясь даже косвенно воздействовать на разум. Просто это был типичный следовательский взгляд, вызывающий желание проверить карманы или иные места, куда можно подбросить что-нибудь такое, сроком на пару лет с конфискацией имущества. Или пойти на сотрудничество, отделавшись штрафом и условным сроком.
– Ну хорошо, – сдалась Клара. – Только поклянитесь, что не заберете ее у меня, – с мольбой в глазах посмотрела она на менталиста. – Она дорога мне, как память…
– Даю вам слово магистра, – заверил Гаспар.
Клара встала, понурив голову, прошла к дверям и тихо выскользнула из музыкального зала. Сестра посмотрела ей вслед, нетерпеливо поелозила на банкетке, перевела взгляд на стоявшего рядом Гаспара. Глазки аристократки заблестели совсем уж ярко и недвусмысленно.
Только этого мне еще не хватало, мрачно подумал менталист, поправляя галстук.
– Магистр, вы любите стихи? – прощебетала Елена, строя ему глазки и плавно качаясь взад-вперед.
– Признаться честно, – кашлянул Гаспар, – я не очень хорошо разбираюсь в поэзии.
– Но вы же тьердемондец, – раздосадованно насупилась дочь барона.
– Увы, это не означает, что все в Тьердемонде хорошо разбираются в лирике Аруа-Волле.
– А музыку? – подпрыгнула Елена, не желая отступать. – Музыку вы любите?
– Фройлян Елена, – строго сказал Гаспар, – не хотелось бы удручать вас, но я здесь по делу. Позвольте еще один вопрос.
Елена обиженно надулась и скрестила руки на груди.
– Вы разглядели того человека, который похитил мсье де Шабрэ?
– Нет, было темно, – ответила фройлян Фернканте таким тоном, каким обычно женщины дают понять, что разговор не продолжится, пока мужчина не извинится, прежде выяснив, за что.
– Но вы сказали, что разглядели пистолет, значит, он стоял близко.
– Пистолет разглядела, а все остальное не разглядела, – пожала плечами девушка и улыбнулась. – Давайте лучше я сыграю для вас. У меня очень хорошо получается!
Она ловко повернулась к роялю, перекинув ноги через банкетку. Не терпя никаких возражений и отговорок, занесла руки над клавиатурой, положила пальцы на клавиши.
Гаспар покачал головой. Ему очень не хотелось этого делать.
– Ай… ай… Ой-ой…Ой-е-е-е-е-е-ей! – запищала девушка, обхватив ладошками голову.
Гаспар отнял дрожащие пальцы от виска. Иголка была тонкой, укол очень нежным и мягким. Всего лишь легкое внушение, безвредное для молодого и крепкого организма. Ржавая пила заскребла по костям черепа менталиста по-настоящему.
– Что с вами, фройлян? – заволновался он, прижимая ладонь к затылку и шее, куда устремилась тупая боль, и сковала мышцы.
– Голова… – хныкнула Елена, сжимаясь в дрожащий комочек. – Ой… голова заболела.
– Я тоже это почувствовал, – сказал Гаспар сквозь зубы. – Похоже на магическое вмешательство. Возможно, тот человек был чародеем и наложил на вас проклятье, чтобы вы не запомнили его и не опознали.
– Я проклята⁈ – вскрикнула Елена, поворачиваясь на банкетке и трясясь от ужаса.
– Не бойтесь, фройлян, – поморщился Гаспар от рези в ушах. – Позвольте, я проверю. Если это действительно так, я быстро сниму с вас проклятье.
– Да, конечно, – охотно закивала девушка, вскочив с банкетки. – Конечно, что мне делать?
– Просто сядьте, – махнул ей рукой менталист. – Повернитесь, да, вот так. – Он сел позади девушки. – Закройте глаза. Успокойтесь, расслабьтесь, – менталист приложил пальцы к ее вискам. – Открой свой разум. Подумайте и представьте что-нибудь приятное.
Девушка действительно быстро успокоилась и послушно расслабилась. И действительно подумала о чем-то приятном и представила приятное. Руки Гаспара, массирующие ее виски. А потом шею, плечи. Представила, как они стягивают платье и продолжают массировать уже отнюдь не плечи. Очень живо представила поцелуи, видимо, имелся какой-то опыт, и страстные мечты о поцелуях ниже. Еще ниже. Значительно ниже. И не только о поцелуях. У девушки было очень яркое воображение и богатая фантазия, которыми она компенсировала слабое пространственное мышление, отсутствие опыта и пробел знаний о подробностях мужской анатомии.
Елена Фернканте разомлела, начала откидываться на Гаспара. Менталист тактично отодвинулся на всю длину вытянутых рук, втянул даже живот. Девушку это не остановило, пока она не добилась своего и не устроилась почти лежа на его груди.
Гаспар фигурально махнул рукой на мысли переполненной гормонами засидевшейся в девках девицы. Просто направить ее в нужное русло, хотя бы на пару секунд. Этого должно хватить, чтобы вцепиться в воспоминание, задержать его и хорошо рассмотреть.
Вспомни того человека.
Елена капризно замычала, ей не хотелось отвлекаться от приятных мыслей. Но назойливое воспоминание, о котором даже думать не хотелось, чтобы не портить себе настроение, все равно всплыло, затмило фантазии, вклинилось в воображение, ломая девичьи мечты, явно вдохновленные «Божьей карой, или Исповедью влюбленного аббата» Анри Домэ. Знает ли отец, что читает дочь в перерывах между наставлениями Святого Арриана женщинам?
