Текст книги "Ген человечности - 3"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Ахтунг, в общем.

Брат оказался в Вашингтоне, ему удалось предупредить военных и ФБР – но предупреждениям никто не внял и на опережение – сыграть не решился. Тем не менее – и Блэнчарду не удалось сделать главного, чисто и без проблем захватить власть в стране. Несмотря на разгром Пентагона – часть подразделений армии и национальной гвардии были приведены в боевую готовность, попытка государственного переворота была бы пресечена. У заговорщиков не было главного – частей с тяжелым вооружением, и захватить их, быстро и чисто – не удалось бы. Именно тогда – в Вашингтоне уже целый день фактически шли боевые действия – Блэнчард решился на последний шаг, какой только можно было сделать. Он приказал дестабилизировать страну – пустить на полный ход программу заражения, и силовым путем, где только можно освободить уголовников. С этого момента, именно с этого, а не с какого другого – весь мир полетел под откос.

Вот так.

– Можно задать вопрос, сэр?

– Хоть два – ответил Дьюи.

– Зачем вы приказали Озказьяну убить Блэнчарда?

Дьюи не удивился, он просто кивнул.

– Догадались. Как?

– Очень просто, сэр. Вы зря считаете меня удачливым и умным сукиным сыном – я полный дурак. Озказьян преподнес нам на блюдечке дурно пахнущую историю о том, что он больше месяца выживал на базе, прятался от одержимых – и я поверил ему. А на самом деле достаточно было спросить – где одержимые, которых ты убил, и чем ты питался все это время. Ни на тот ни на другой вопрос он ответить не смог бы.

– Сейчас догадались?

– Сейчас, в камере. Все это время, после начала катастрофы, я бежал как белка в колесе, у меня не было ни минуты, чтобы остановиться и подумать. А стоило бы. Нас здесь могли обнаружить тысячи раз. Тем более – я подозреваю, что орбитальные системы наблюдения все еще работают, в этом вы лучше подготовились, чем мы. Однако – нам поразительно везло всю дорогу. Столько миль по вражеской территории – и нас ни разу не засекли. Да и потом, после акции – нас можно было бы выследить и уничтожить, и сделать это быстро и эффективно – но с нами играли. Играли, потому что за обеими местами за столом сидел один и тот же игрок.

– Кое в чем вы ошибаетесь. Он бы показал вам и одержимых, и место где они взяли еду. Такие дела – просто так не делаются.

– Но в главном я прав?

– Правы… – пожал плечами Дьюи.

– Так почему?

– По одной простой причине. Мне не по пути с психами и слабаками.

– Вот как?

– Именно так. Блэнчард был психом и слабаком. Он строил из себя невесть что – именно из за того, что боялся показать свою слабость. Он лез к крайне правым, потому что в его понимании крайне правые – это мужики с железными яйцами весом по полпуда каждый. А на деле – видели бы вы, что творилось с ним, когда все начиналось. Собственно говоря – если бы не я, он бы, наверное, просто вышиб себе мозги, решил бы что игра проиграна.

– А вы, сэр? Вы – не такой?

– А я – не такой, капитан – Дьюи поднялся на ноги – я совсем другой. Тот мир, в котором мы жили совсем недавно был жив только потому, что я и такие как я – пресекали всяких уродов, у которых в голове все сгнило, и чтобы у них не оказалось в руках, да та же атомная бомба – они бы ее взорвали, радостно улыбаясь и пуская слюни при этом. Мы делали работу, а те, кто сидел в офисах, а по выходным ездил на пикники – отворачивались от нас и первыми осуждали, когда это только было возможно. Я остался жив благодаря чистой случайности – и кое-кто из моих начальников решил это исправить. Хотите, я расскажу вам про этого типа? У этого типа была крутое имя с приставкой «третий» в конце, он закончил Гарвард, факультет политологии и он любил курить соусированные гвоздичным маслом сигареты. Еще этот тип работал в ЦРУ и даже считался опытным оперативником, хотя за его опыт многие расплатились своей кровью. Он отдавал приказы убивать – но ни за что не хотел отвечать и решил убрать меня только потому, что опасался собственного разоблачения. Я бы не выдал эту тварь – но ему нужны были гарантии – и он отдал приказ. Этот мир – мир, который я создал – он чище, капитан. Мир катарсиса, мир смерти и возрождения. Те, кто слабы – те обречены умереть. Те, кто силен и может постоять за себя – те выживут и обретут новую родину и новый народ. Им не надо будет ходить в офис и искать в кармане мелочь, чтобы оплатить парковку. Им не надо будет подчиняться приказам различных уродов, и гибнуть в их играх, которые все вместе не стоят и плевка. Этот мир чище и правильнее, понятно? И такому ублюдку как Блэнчард и те, кто собрались вокруг него – места в нем нет. Вот так вот, капитан. Этот мир для таких как вы. И для таких как я. То, что происходит сейчас – это не будет уже через полгода. А люди – останутся. И будут жить лучше, чем были до этого. Лучше, капитан, намного лучше.

Дьюи постучал в дверь, чтобы открыли.

– Лучше.

Я остался сидеть. Он шагнул в другой контейнер, потом обернулся и сказал.

– Я еще приду.

Дверь закрылась…

Катастрофа, день пятьдесят шестой
Форт Худ, штат Техас
Вечер 27 июля 2010 года

К пятьдесят седьмому дню катастрофы Форт Худ окончательно и прочно занял место административной и военной столицы свободной территории Техаса. Или свободного штата Техас, как его называли немногие, потому что слово «штат» подразумевало часть от чего-то целого. А целого не было, целое было сожрано, разорвано, растащено. Наконец, целое просто сгнило.

Форт Худи так занимал немалую территорию – но сейчас его территория включала в себя, помимо собственно территории форта полностью со всеми полями и стрельбищами, территорию муниципального аэропорта Гейтсвилля и аэродрома Дрон-Миллер с другой стороны, куда была переведена часть авиации, полностью зачищенный от одержимых городок Темпл и часть окрестных фермерских полей. Лишней земли сейчас не было, каждый брал то что мог контролировать, а фермеры сами отдали свои земли военным, понимая что лучше вместе и под защитой. Тем более – свободной земли вдруг стало очень много.

Теперь территория Форта Худ включала три рубежа обороны, включая два сплошных. Внешнее кольцо обороны представляло собой сеть фортов – укрепленных опорных пунктов, с которых велось наблюдение за местностью и при необходимости осуществлялись вылазки. Чаще всего такой укрепленный пункт представлял собой бывшую ферму, с выкопанным вокруг дома рвом и забором из колючей проволоки, сам дом обычно бывал укреплен и подготовлен к круговой обороне. Гарнизон такого форта обычно составляли человек десять – двенадцать с оружием, несколькими автомобилями и одним Хаммером или бронетранспортером. Обычно в Техасе таким образом укреплялись полицейские участки и местные департаменты шерифа – но вокруг Форт Худа была создана сплошная линия передовых фортов-укреплений. По мере сил и возможностей ее укрепляли – бетонными блоками и мешками с песком, а также дополнительными стрелковыми ячейками и блиндажами. Вообще, люди умеющие рыть окопы и блиндажи теперь в Техасе были на вес золота. Одержимым, попавшим в вырытую вокруг дома канаву, если она еще и была прикрыта колючей проволокой, которой в скотоводческом штате навалом – было сложно выбраться, и это уже было защитой. А вторая линия окопов и стрелковых ячеек – была для жившей в доме семьи и против гостей, которые не жрут, а убивают. Такие тоже были, и меньше их не становилось, жить было опасно по всему штату.

Вторая линия укреплений представляла собой сплошную канаву, глубиной больше десяти футов и шириной в восемь, выкопанную военными инженерами. На внутренней стороне канавы было установлено заграждение из колючей проволоки, высотой десять футов и с обратным наклоном – ни один одержимый не смог бы перескочить на ту сторону.

Дальше начиналась зона, которая считалась безопасной, хотя абсолютно безопасных территорий больше не было. Между второй и третьей линией обороны было от трех до пяти километров в разных местах, и там были склады с техникой, рабочие места для людей, там тренировались и даже жили. Опасно было приближаться лишь к самому внешнему периметру, там отдельные участки были прикрыты минами, сооружены капониры для техники, отрыты многочисленные окопы, стрелковые ячейки, укрытия от обстрелов. Для того, чтобы проломить такую оборону – нужна танковая атака.

Третья линия обороны была последним рубежом – и ее не взять было даже танковой атакой – только комбинированной с сильной авиаподдержкой и не сразу. Ров здесь был выкопан строительными экскаваторами и был глубиной больше тридцати футов и шириной примерно пятнадцать, в него мог провалится танк. Вынутая земля пошла на сооружение оборонительного вала – сооружения высотой в пятнадцать – двадцать футов на разных участках, этакого крепостного вала. Наверху этого сооружения – как бы на крепостной стене – были отрыты окопы полного профиля, во многих местах перекрытие сверху навесами и блиндажи, где в два где в три перекрытия, способные выдержать прямое попадание мины. Это на первое время – сейчас на территории, защищенной валом, копались сооружения, которые невозможно было взять и авиационной бомбой. В некоторых местах в вале были выкопаны подъездные дорожки и капониры для техники, которая заезжала вверх и могла вести оттуда огонь. Через каждые двести метров на валу были оборудованы опорные пункты – бетон, два этажа, как минимум один пулемет и один автоматический гранатомет или миномет на каждом. Все, кто находился внутри вала – знали, в каком укреплении на валу он должен занимать позицию при штурме. Такого пока не случалось – но… Укрепления постоянно заняты не были, все таки людей не хватало – но в каждом из них постоянно был хотя бы один дежурный. Это была не единственная укрепленная база в Техасе, сейчас все комьюнити в глубинке либо строили такие же, либо, если людей оставалось мало – просто переселялись к соседям, занимали опустевшие дома и самостоятельно занимались вопросами самообороны. Иначе было нельзя.

Передвижение по территории Техаса хотя и не было запрещено – но осуществлялось в основном конвоями – от беды. Не так как в других штатах: в безоружной Калифорнии, например чтобы добраться из одного города штата в другой потребовалась бы войсковая операция с привлечением бронетехники и большим расходом боеприпасов – но чтобы куда то доехать обычно собирались на окраине безопасной зоны, группировались в колонны по четыре-пять машин, распределяли обязанности, назначали старшего – и вперед. Американский народ всегда был силен самостоятельностью, он никогда и ничего не ждал ни от государства, ни от короля, ни от кого бы то ни было еще. Я не говорю про тех, кто пристрастился жить на пособие: таких почти уже и не было, часть еще бегала в непотребном виде в поисках пищи, часть уже упокоилась навеки. Есть оружие, есть несколько машин – поехали. Работала железная дорога – хоть и не регулярно. Ездили дальнобойщики.

Самолет типа С130 лениво развернулся на малой, заходя на посадку на аэродром имени Роберта Грея – летную базу, принадлежащую форту Худ. Полет этот был второй за день и одиннадцатый за последние дни только у этого экипажа: он и еще несколько других курсировали между аэродромом Херлберт-Филд во Флориде и Техасом. Наземная дорога пока еще не была пробита, и приходилось наиболее срочные перевозки вести по воздуху. Оттуда сюда перегнали большую часть специальной летной техники, транспортных и боевых самолетов и вертолетов. Вывезли на проверку все спецоружие, которое нашли в Херлберт-Филд, вывезли все таки наземным транспортом, опасаясь взрыва. В обмен – туда переправили боеприпасы, которых в Техасе было немало, кое-какую технику, колючую проволоку – хоть смейся хоть нет, а колючая проволока стала стратегическим товаром и все мощности по ее производству в Техасе были загружены на сто с лишним процентов. Самое главное – во Флориду перебросили людей подготовленных, и знающих как нужно действовать в сложившейся, не самой приглядной ситуации.

Диспетчерское сопровождение на аэродроме было, и пароль тоже был – без пароля можно было получить на свою голову штурмовую группу головорезов… или того хуже, замаскированный под безобидный транспортник АС13 °Cпектр, который прежде чем его успеют сбить – превратит все что под ним в выжженную пустыню. Но этот самолет был свой, с базы, назвав пароль пилот довернул самолет и мастерски, прямо у самого начала притер самолет к полосе.

В числе пассажиров этого борта были двое. Они ничем не отличались от пассажиров этого самолета – мужчины, белые, средних лет, даже чуть моложе чем средних лет, в камуфляже и вооруженные. Знаков различия не было – но это и не удивительно, потому что сейчас знаков различия не было у половины пассажиров таких вот самолетов. Они сидели в самолете рядом друг с другом, не привлекали внимания, ничем не возмущались, не пытались делать вид что они незнакомы. Они просто сидели и разговаривали о своем – и никто им не мешал это делать, потому что в США не принято проявлять излишнее любопытство к чужим делам. Вместе со всеми они поаплодировали – как на гражданских рейсах – командиру самолета после посадки и помогли разгрузить груз, который везли, потому что делать это было некому. После чего – направились по своим делам.

Эти двое – направились в «офис» коменданта аэропорта – отставного полковника по фамилии Кристи, типичной такой для старого Техаса фамилии. Офис – название, конечно, было громкое, не отражающее суть. Это была всего лишь каморка, не слишком удобная с терминалом связи и несколькими старомодными проводными аппаратами связи. Там было много кофе, много сигаретного и сигарного дыма, мало бумаг и много бардака. Полковника на это место службы поставили потому, что ему было семьдесят с лишним лет, он воевал еще во Вьетнаме – а когда началось – взял в руки оружие. Успокоиться и пойти домой он не хотел, тем более что дома то у него и не было никого – а опыт командования у полковника был, целой огневой базой во Вьетнаме покомандовал. Вот и поставили его – на бюрократическую должность, дабы лишний раз не подставлять под пули. Потом многие пожалели – старикан был въедливый и вредный, но службу справлял как надо, не на страх, а на совесть.

Двое прибывших зашли к нему в офис, протянули командировочные предписания, написанные на листке бумаги ручкой. Раньше перемещение солдата требовало оформления подорожной и прочей муры – сейчас ограничивались этим. Старик внимательно, вчитываясь в каждое слово прочитал написанное, потом записал прибывших в какой-то гроссбух, как это делали годах в пятидесятых, как только он начинал служить. Все это время он ни разу не взглянул на прибывших – а зачем, если фотокарточки нет. Только покончив с необходимыми формальностями, он поставил на каждом из командировочных свою заковыристую подпись, шлепнул старомодную, не автоматическую печать. Только потом он поднял глаза на вновь прибывших.

– К кому?

– Там же написано. Полковник Мейнард, Джи-2.

– Написано, написано… Там много чего написано, молодые люди и ничего толком. Мейнард – первый этаж, последний кабинет, по коридору, спуститесь по той же лестнице, по которой сюда поднялись. Когда решите убираться к себе – не забудьте снова отметиться у меня. Я здесь вроде… старик засмеялся каркающим смехом – Святого Петра. Всех встречаю…

Когда двое ушли, полковник зачем то посмотрел на потолок, затем достал небольшую серебряную фляжку и подкрепил свои старческие силы добрым глотком шотландского. Затем – поднял трубку, набрал несложный номер…

– Это я… Были только что двое… Должны быть уже у тебя. Не пришли? Значит – придут…. К нам – гости – в общем. Нет, не спрашивали. Просто чувствую.

Полковник жил на свете долго, очень долго. И повидал всякое. Он был несколько раз ранен, награжден боевыми орденами и медалями и даже за одно приключение во Вьетнаме было мнение представить его к Ордену Почета Конгресса. За свой век полковник видел самых разных людей – добрых и злых, сильных и слабых, охотников и жертв. И научился отличать одних от других, потому что это было очень важно. Сейчас он видел перед собой людей – лживых.

Эти двое – решились на четвертый день. Действовали они просто и бесхитростно, решив для начала проникнуть в дом нужного им человека и попытаться поживиться информацией. У них было несколько современных устройств, позволяющих записывать информацию в жестких дисков и мобильных носителей, даже запароленную и зашифрованную. Устройства эти были самого последнего поколения, из числа тех т пользуется АНБ. Они были рассчитаны на использование длительное время и в странах. Где нет Интернета – сигнал с компьютера передавался на более мощную базовую станцию, с нее – на спутник, со спутника – на терминал разведывательного агентства. Все было просто – нужно было только сменить батарею в ноутбуке, установив вместо нее устройство с двумя функциями. Еще у них было хакерское оборудование и носитель для записи информации.

Осторожно выяснили режим дня того, у кого они хотели поживиться информацией. Ничего необычного обычный режим дня, даже скучный. Утром – на работу, под охраной из одного человека на Хаммере, этот же человек выполняет роль водителя. Вечером – домой, человек этот выходит, осматривает дом, после чего объект заходит и уже нее выходит до утра. Женщины у объекта не было, хобби тоже – пор крайней мере видимых. В доме была сигнализация, примитивная – и тот и другой могли бы ее обойти с закрытыми глазами. Вообще это был дом для офицеров среднего ранга на территории базы, самый обычный, построенный из дешевых материалов по типовому проекту. Один из них жил какое то время в таком домике – а они одинаковые по всему миру – и мог ориентироваться в нем с закрытыми глазами. Второй был спецом по взлому охранных систем, как механических, так и электронных. Собаки – единственной охранной системы, которая могла сильно осложнить жизнь этим двоим – у объекта не было.

Они выскользнули из казармы, когда на часах было ровно двенадцать ноль-ноль. До бунгало, где жил объект было две улицы, на этих улицах их ждала опасность, сейчас любую подозрительную, крадущуюся в ночи тень могли принять не за вора – а за одержимого и просто расстрелять на всякий случай. Но эти двое знали что делают – оба они служили в Ираке, не раз прокрадывались по ночным багдадским улицам, читая написанные на стенах флуоресцентным карандашом условные знаки – они были написаны такими же как они разведчиками, хозяевами ночи. В Ираке тоже было опасно – что свои, что чужие стреляли не задумываясь – но они выжили, и должны были выжить здесь. Когда мимо проехала машина патруля – светя во все закоулки прожектором, совмещенным с пулеметом – они просто залегли и не двигались до тех пор, пока машина не уедет. Потом они пролежали еще десять минут, и только когда удостоверились что все в порядке – пошли дальше.

У обоих были приборы ночного видения, монокуляры надевающиеся на глаза – однако, надели они их только когда вплотную подобрались к дому. Монокуляр – на самом деле это не решение всех проблем, он дает большую нагрузку на глаза и лишает человека ночного зрения. Но тут – предстояло преодолеть систему охранной сигнализации, а потом взломать замок – и без ПНВ тут было не обойтись.

Система охраны периметра дома была простой, даже е примитивной – четыре столбика вокруг и лазерный луч, видимый в ПНВ. Другую просто не смогли достать – раньше можно было заказать все что нужно в Интернете, а сейчас это было намного сложнее. Система перекрывала периметр на высоте ровно один метр одним единственным лучом – примитивнее некуда – и потому они просто проползли под ней. Следом была дверь.

Внезапно старший поднял руку – и они, не поднимаясь, распластались на лужайке.

Звук. Какой-то звук.

Звук ночью – это всегда опасность, каким бы ни был этот звук. Любой грамотный командир отделения выделяет в отделении солдата с наилучшим слухом и дает ему особое задание – во время перехода он идет не обращая внимание ни на что вокруг, не прикрывая никакой сектор. Все что он должен делать – это слушать. Хруст сучка под ногами, кашель, шерпом отданная команда, далекий звук мотора грузовика и того хуже вертолета, щелчок предохранителя автомата Калашникова. Все это способно предупредить заранее, подарить те драгоценные секунды, которые отделяют жизнь от смерти, бытие – от небытия.

Сейчас старший и сам не понял, что услышал. Если бы он услышал что-то, что ясно говорило бы об опасности – на щелчок предохранителя Калашникова он мог вскочить даже спящий – он был не задумывался что делать. Но этот звук – то ли скрип, то ли непонятно что – не вписывался, он не был похож ни на один известный ему. К тому же он был очень тихим, до источника явно было далеко.

Они лежали так целый час – не поднимаясь – потому что время у них было, а рисковать они не привыкли. Только после этого они рискнули подобраться к двери. Оружия у них не было ни у того ни у другого, потому что они применять его не собирались. Это если не считать пистолетов на случай встречи с одержимыми – здесь это оружием не считали.

Замок был не сложным – но муторным, электронным, неизвестно было, то ли эта система просто поднимает тревогу в доме на случай проникновения посторонних, либо еще и сообщает в полицейский участок или куда там. Современные системы не поднимали шума, они давали грабителю войти в дом, но при этом тихо и незаметно вызывали полицию. Рисковать было нельзя, и взломщик работал на совесть.

Второй же в это время рискнул встать в полный рост и осмотреться, пытаясь понять, что за звук он слышал. Он встал, прижимаясь к стене, чтобы не выделяться силуэтом, осмотрелся… ничего. Совсем ничего.

– Готово…

Механизм замка едва слышно щелкнул, открывая путь в дом – и в этот момент старший понял, что это был за звук, что он обозначает. Это был звук тормозов – остановилась машина ехавшая какое-то время накатом, с выключенным двигателем. Оттолкнув напарника, он бросился бежать, маханул с полного хода через декоративную изгородь, не обращая внимания на лазерную охранную систему – но уйти уже не успел. Кто-то, невидимый за декоративной изгородью ловко сбил его с ног подножкой, навалился сверху, слепящие лучи нескольких подствольных фонарей пригвоздили неудачливого взломщика к асфальту.

– Что же вы… второй лейтенант Гримшоу… – насмешливо сказал полковник Мейнард – дверь открыли, а в гости не заходите…