Текст книги "Ген человечности - 3"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Катастрофа, день тридцать пятый
Флорида, USAF Eglin
07 июля 2010 года

– Ублюдки…

Генерал, подняв руку, погладил нос самолета, словно извиняясь за то что не сумели его сберечь. Хреново было всем, рядом стояли летчики, один, совсем молодой по виду чуть не плакал.

– Гребаные ублюдки…

Со стороны залива розовел рассвет…

Ночью кто-то поработал и поработал неслабо. Возможно, если бы Мик не подстрелил этого подонка – он бы и больше дел наделал. Это мы обнаружили только утром: шесть самолетов выведено из строя. Действовал профессионал – в носовом обтекателе каждого из поврежденных самолетов – по две-три дырки. Снайперская винтовка, с глушителем. Дело он свое не доделал, видимо чем то встревожил охрану – и вынужден был открыть огонь уже на поражение. Завалил двоих, остальные открыли огонь и подняли всех остальных. Почему то не решился уйти, может из-за одержимых может просто думал что не обнаружат – но ошибся.

Умный. И все равно – сука.

– Сэр, надо отсылать самолеты обратно на авианосец. Кто-то целенаправленно ослабляет нашу боеспособность.

Генерал поднял белые от ярости глаза.

– Надо найти этих скотов и поставить их раком! Кубинцы они или нет – мне наплевать! Если надо будет – я подвешу парочку Б61[22]22
  Б61 – тактическая авиационная атомная бомба.


[Закрыть] под каждый уцелевший Хорнет и отправлю летунов передать привет Фиделю. Прочесать лесополосу!

Проблема в том, что со времен распада СССР на авианосцах, выходящих на дежурство нет ядерного оружия. Раньше было а сейчас нет. Если бы оно у нас было – я бы тоже с радостью передал привет Фиделю – просто для того, чтобы не думать о нем больше в такой момент. Не занимать голову мыслями о нем. Фидель и его остров коммунизма у нас под боком слишком зажились на этом свете.

– Делимся на две группы – решил я – Мик, ты поведешь вторую. Сержант, ставьте машину вон там, сажайте опытного ганнера. Пусть прикроет нас с дороги.

Кубинец был там. Кубинец или мексиканец, по виду он мог быть и тем и другим – но учитывая то что мы нашли раньше – кубинец. Невысокий, тощий, похожий на подростка, в какой-то однотонной, но очень хорошо маскирующей на фоне здешней растительности форме. Резиновые сапоги на ногах, того же оттенка, лицо вымазано чем-то вроде камуфляжной краски. Уйти он не сумел и подобраться чтобы забрать труп они тоже не смогли. Хотелось бы конечно верить, что это последний – но не верю.

Он был вооружен снайперской винтовкой Драгунова, типичным оружием восточного блока, но эта винтовка была модифицирована. Кто-то оснастил ее глушителем, сделанным довольно грубо, но, судя по качеству финишной обработки поверхности – не самодельным а сделанным на каком-то заводе. Еще на нем был пистолет Макарова – тоже с глушителем.

– Сэр, ищем дальше?

Морские пехотинцы смотрели на меня, я – на них. Понятно, что стрелять кроме как отсюда было неоткуда, а если мы пойдем дальше – ничего кроме неприятностей не найдем. Проблема которая у нас есть – не решается прочесыванием.

– Грузите его. Все что при нем – тоже.

Я включил рацию на передачу.

– Оверлорд,[23]23
  Оверлорд, владыка – типичный позывной командующего операцией.


[Закрыть] это Лезвие – главный. Обнаружил труп неизвестного, дальнейшие поиски считаю нецелесообразными, прошу разрешения вернуться.

На той стороне отозвались почти сразу.

– Лезвие – это Овердорд. Принято, возврат на базу. Конец связи.

– Почему они напали на нас?

Генерал озвучил мысль, которая не давала покоряя и мне. В мрачном раздумье мы стояли на телом – группа мужчин в камуфляже и со знаками различия несуществующей армии, в здании тюрьмы несуществующего уже государства – и мы стояли над трупом врага, который непонятно как здесь оказался.

– Почему они не напали… вот на него?

Палец генерала указал на стоящего рядом База.

– И какого хрена им от нас вообще нужно, почему им не сидится на этом гребаном острове?!

– Думаю, сэр – они увидели в нас опасность.

– А почему не в нем? Почему они не взорвали здесь все к долбанной матери?

– Сэр, думаю готовится наступление. Им не нужны байкеры, пусть даже у них автоматы – им нужны те, кто может попытаться восстановить государство. Кастро в привилегированном положении – сейчас не время демократий, сэр.

Генерал зачем-то наклонился над трупом – словно хотел получше его рассмотреть и запомнить.

– Думаю, капитан прав. Сейчас не время демократий. У нас ее и не будет.

– Сэр, нужно вывезти контейнер с упавшего самолета. Мы потеряли целый день, даже больше.

Интересно – но Котлер не проявил особого энтузиазма.

– Как предлагаете?

– Берем вертолет и… И так много времени потеряли. Световой день длинный. Лучше взять Чинук, все равно тут недалеко.

– Раз знаешь – бери и делай.

Положительно с генералом что-то не то.

Тот же день
Флорида, USAF Hurlbert-field
Борт ударного самолета АС-27

– Кто-нибудь скажет, что мы съехали с катушек?

– Мы съехали с катушек. Легче?

– Нет.

Несколько мужчин в светло-зеленых комбинезонах ВВС США мрачно смотрели на стоящий в самом начале взлетной полосы АС-27.

– У нас нет нормальных изображений. У нас нет представления о том, что является целью, а что нет. Ни у одного из нас нет нормального опыта работы на этой машине, если не считать тридцатиминутного облета. Черт, у меня на руках нет нормального плана полета, все что у нас есть – это дикая территория перед нами и самолет!

Пилот, капитан Тимоти Вомбл, говорил истинную правду. И все это понимали. Приоритетом боевой работы ВВС является безопасность. Если тебе предстоял боевой вылет – сначала ты изучал изображения – спутниковые снимки данной местности, потом остальные разведданные, потом составлял и утверждал план полета, потом готовил вместе с техниками самолет к вылету – и только потом летел. Ни один опытный боевой комэск не позволил бы своим летчикам просто вылететь куда то наобум, без подготовки. Тем более – вылететь наобум на незнакомом самолете. Летчик, перед тем как летать на каком-то типе самолета проходил переподготовку на него, запись об освоении того или иного типа летательного аппарата вписывалась в личное дело, за каждый новый освоенный тип ЛА полагалась прибавка к жалованию. Здесь же – самолет был новым и необычным, все что был за плечами у Вомбла – тридцать минут полета на нем. Да, он заметил, что самолет нарочно сделан так, чтобы на нем уверенно себя чувствовал любой пилот, подготовленный на С-130 модификаций H и J, итальянцы и Локхид Мартин, оригинальный производитель С130 позаботились об этом. Но для штурмовой операции этого недостаточно. Как например поведет себя самолет при сваливании на крыло – а это типичный маневр для тяжелых штурмовиков – и каков предельный угол в таком случае? Как будет вести себя самолет на предельно малых? Как он будет вести себя, если по нему запустят Стрелу, и как он будет садиться если будет поврежден? Если на С130 четыре двигателя и на трех он сядет без проблем – то как себя поведет двадцать седьмой при поврежденном моторе?

– Все сказал? – подполковник Холак понимал что пилот прав, но все равно надо было лететь.

– Черт, может, дождемся пока Спуки встанет на крыло? Сколько там еще?

– Как минимум два дня – сказал один из бортстрелков, техник-сержант Джим Джошуа – там проблемы с персоналом. Раньше движки на С130 перекидывали за рабочий день, даже меньше. Черт бы все побрал.

– И у нас нет полного экипажа на Спуки – заметил Холак – оператор наводчик у нас один и это я. Если бортстрелков можно подготовить достаточно быстро, всего лишь объяснить куда вставлять обоймы и на какие кнопки нажимать – то оператора надо готовить как минимум год. Черт, мы на Стингер[24]24
  Стингер II – название С27, считается что он не заменит АС130 а дополнит его и будет преемником снятого с вооружения еще во Вьетнаме Стингера – АС119.


[Закрыть] еле наскребли…

– А как мы будем летать? Как мы обнаружим цель.

– Если увидим что в лесу кто-то прячется – это и есть цель.

– Да? А если мы так наткнемся на Джо Сикс-Пака, котором посчастливилось сбежать от кошмара, и который прячется в лесу ожидая пока все это закончится?

– Черт, Тим я знаю что от полетов за скорости превышающей скорость звука портится характер и наступает импотенция – но не капай на мозги сейчас! Если есть сказать что-то дельное – выкладывай. Если нет – будь любезен, заткнись!

– Да я как лучше хотел…

– И как всегда получил. Предлагаю – обследует вот эту местность. Побережье от Семинола и дальше, мне кажется что их надо искать где-то у Лагранж или даже в заповеднике.[25]25
  Имеется в виду заповедник Пойнт Вашингтон.


[Закрыть] Лично я бы спрятался там. Есть два пути даже нет – четыре. По дорогам по обе стороны побережья, по заливу Чоктохатчи– и по Мексиканскому заливу. При этом – я уверен, что водным путем они пользуются даже чаще чем сухопутным. Психи в воду не лезут, они не могут плавать. Летаем пока не кончится топливо, потом возвращаемся, заправляемся и снова за взлет.

– Как летаем? – спросил Вомбл.

– Я бы летал восьмерками, над побережьем. Надо захватить обе стороны от города, отсюда и примерно… до сюда. Такой план полета тебя устроит?

– За неимением лучшего…

Самолет и в самом деле был похож на АС-130 – Холак летал на АС-130 и мог об этом рассуждать со знанием дела. Он был небольшим – но и вооружения на нем было значительно меньше, и экипаж был меньше. Техников стрелков было только двое, один работал на Бофорсе, другой отвечал за GAU-8 и GAU-2A Миниган. Из них определенные сложности были только с Бофорсом – устаревшее зенитное орудие, разработанное еще до второй мировой войны, оно заряжалось обоймой на четыре выстрела, вставлявшейся в зарядный механизм пушки сверху. Остальные системы огня – GAU-8, идеально подходящий для борьбы с транспортом противника и с самим противником, засевшим в помещениях, и GAU2A, чьей миссией было уничтожение противника на открытой местности, питались из больших коробов и могли вести без перезарядки достаточно долгий по времени огонь. Холак участвовал в модернизации АС-130 по итогам Вьетнама и высказывался за то, чтобы на АС-130 все же было более легкое оружие. В стандартной версии самой легкой была многоствольная пушка калибра 25 миллиметров, которую прозвали «усмирителем толпы». Но для работы именно по толпе это было слишком мощное оружие и со слишком малым для его скорострельности боезапасом. А вот трехствольный GAU-8 для этой работы был в самый раз.

Как и на обычном Спуки, на Стингер грузились через откинутую заднюю аппарель. В Спуки нормально грузиться на борт и грузить боеприпасы мешало стопятимиллметровое орудие, расположенное у самого носа самолета. Здесь же с этим было проще – самолет по ширине фюзеляжа был ненамного меньше С130, а зарядное устройство Бофорса было куда меньше по размерам. Поэтому, с токи зрения удобства для экипажа самолет был даже лучше своего старого большого и тяжелого предшественника.

Загрузили боезапас с подъехавшего грузовика – на облет отправлялись без него. Перед тем, как грузить боезапас – взяли по несколько снарядов из партии и отстреляли их на примитивной, самолетной стреляющей установке, больше похожей на самопал уголовников. Нужно было убедиться, что некто, обладающий изощренным умом и умелыми руками не оставил большой сюрприз для тех, кто придет сюда – не подложил в снаряды вместо пороха взрывчатку. Сложно даже представить что будет, если во время полета в механизме того же Бофорса взорвется сорокамиллиметровый снаряд. Еще снаряды осмотрели визуально на предмет того, что из кто-то переснаряжал и оставил следы. Ничего такого обнаружено не было.

Пока техники заканчивали погрузку, подполковник Холак прошел на свое рабочее место – оно находилось сразу за пилотской кабиной, и к нему вел длинный и узкий коридор, обшитый мягким, негорючим материалом. Это было сделано потому, что самолет может резко маневрировать и если не будет такой обивки кто-нибудь из членов экипажа запросто получит травму.

В отличие от Спуки, где операторов центра управления боевым применением было два: один заведовал приборами и экраном визуального обнаружения цели, второй – приборного обнаружения – на Стингере один оператор заведовал всем. Перед ним было четыре экрана – но как понял Холак, автоматизация рабочего места здесь была куда выше. Еще перед ним была стандартная клавиатура, только вделанная в приборную панель и несколько датчиков с переключателями. Выше была целая россыпь контрольных ламп.

Холак сел на место оператора управления огнем, на секунду закрыл глаза, вспоминая. Он работал в Панаме, обеспечивал операцию Правое дело против диктатора и наркоторговца Норьеги – и тогда все пошло не совсем так, как хотелось бы командованию и репортерам, еще до высадки передовых подразделений высадившихся в Панаме. По крайней мере они не были тогда на Херлберт-Филд и не видели как плюхнулся за брюхо один из Спуки, с двумя отказавшими двигателями из четырех и с истерзанными зенитными снарядами внутренностями. Их поймали уже на отходе, почти у самой береговой черты – пилот даже не понял в первые секунды, что произошло. Но потом самолет затрясло, р приборная панель вспыхнула разноцветьем красных контрольных ламп – и он едва дотянул машину до полосы. Американцы стали не такими как к примеру во времена второй мировой войны, они не хотели знать, что в хороших парней не только стреляют, но попадают и попадают насмерть – поэтому самолет восстановили, хотя проще было списать и закупить другой. Само происшествие с одним из Спуки засекретили.

– Офицер управления огнем, вы готовы?

Подполковник махом перенесся на тридцать лет во времени, поправил гарнитуру микрофона. Двигатели уже были запущены, едва заметная дрожь пробегала по самолету.

– Управление огнем готовность сто.

– Стрелки, доложить готовность?

– Сэр, готовность сто, мы все погрузили. Установки стабильны.

– Принято, Вышка я Стингер – один. Готов к вылету, прошу разрешить рулежку, полоса один.

– Стингер, рулежку разрешаю, полоса два. Ветер с залива, от трех до пяти. Температура воздуха девяносто семь.[26]26
  По Фаренгейту, это очень жарко, примерно +36.


[Закрыть] Сектор взлета свободен.

– Условия принял, начинаю выруливание.

Самолет стронулся с места – это было понятно даже если не смотреть в иллюминаторы. Они стояли совсем рядом со взлеткой, так что скоро Жало[27]27
  Stinger – жало (анг.).


[Закрыть] окажется в воздухе.

Самолет повело вправо, потом он остановился.

– Стингер– всем. Самолет на исходной. Доложить готовность к взлету.

– Штурман – сто. Условия приняты, курс рассчитан.

– Управление огнем – готов.

– Бортстрелки – готовность.

Самолет начал разбег. В предстоящей охоте он должен был исполнять роль стрелка.

Примерно в это же самое время с базы ВВС Эглин однялись в воздух два вертолета. Первый – НН-60Н, средний вертолет для специальных операций, с дополнительными баками на подвеске, вооруженный двумя Миниганами и пулеметом калибра 12,7, установленным в бортовом проеме. Этот вертолет предназначался для доставки разведывательных групп и спасению сбитых летчиков за линией фронта и поэтому имел аппаратуру, способную отслеживать и подавлять работу ПЗРК на земле. Если с современными ПЗРК типа «Усовершенствованный Стингер» или «Игла» могли возникнуть проблемы – то от Стрелы он вполне способен был защитить. Помимо стрелков в десантном отсек былро четыре морских пехотинца.

Вторым вертолетов был АН-60 «Альфа-5» или «Атакующий ястреб». История этого вертолета начиналась с малой войны в Колумбии, где колумбийским ВВС потребовался вертолет, способный не только доставить десантную группу к месту боя – но и прикрыть ее огнем. В итоге был разработан «Атакующий ястреб» версий «Альфа-2» и «Альфа-3», которые на выносных пилонах несли по два Минигана и два GAU-8 – это не считая того оружия, которое было в десантном отсеке. Альфа-три отличался более совершенной системой распознания и обнаружения целей, самой совершенной из тех, которые устанавливались на вертолетах Сикорский-60. «Альфа-4» заказал Израиль – он отличался прицельным комплексом, взятым от вертолета АН64 Апач, местом бортстрелка вместо места второго пилота рядом с пилотским, двадцатимиллиметровой пушкой на турели и возможностью нести и применять восемь противотанковых ракет «Спайк». Как раз в это время и армия США, изучив опыт эксплуатации вертолетов МИ-24 польским контингентом в Ираке и чешским – в Афганистане задумалась о приобретении чего то подобного. Фирма Сикорского отреагировала оперативно и представила на испытания Альфу-5, вооруженную тридцатимиллиметровой пушкой от Апача и ракетами Тоу вместо Спайк. Бронирование Альфы-5 сильно уступал тому же Ми-24 – зато по мощности вооружения Альфа-5 была с ним на одном уровне. Как раз два таких проходящих испытания вертолета и были нами найдены в одном из ангаров базы Эглин – даже не выведенные из строя (возможно, кубинцы планировали воспользоваться ими в будущем). Такая находка была для нас просто подарком.

Взлетев, два вертолета – им предстояло в паре играть роль загонщика и опознавать цели – направились на восток, в сторону залива и парка Вашингтон…

Подполковник Холак разобрался с системой управления огнем гораздо быстрее чем рассчитывал – почти сразу же. Все было предельно просто – на основном экране изображение (визуальное или радарное если ночное время) представлялось с уже готовыми решениями для стрельбы и на него же проецировались условные символы от системы разведки и целеуказания. Поиск шел сразу на нескольких уровнях – тепловизором, радаром, инфракрасным сканером – и опознанные как представляющие опасность объекты моментально выделялись особым значком на экране. В память системы были заложены признаки опасности: наличие огнестрельного оружия у человека, особый силуэт и инфракрасная сигнатура у боевой техники. Скорее всего, система могла бы распознавать и замаскированную технику, и даже прошедшую по дороге технику – благодаря остающемуся после прохода тепловому следу.

Подполковник посмотрел на компас, проецируемый на левый верхний экран совместил в голове изображение на большом экране перед ним с картой. Получалось, что они завершили набор высоты и входили в зону.

– Управление огнем, входим в рабочую зону. Бортстрелкам – готовность!

– Принято, орудия два и три заряжены. Все системы стабильны.

– Начинаем поиск! Отсчет по центру Уолмарт, оператор управления огнем, подтвердите что видите Уолмарт.

На экране и впрямь плыла большая автомобильная стоянка, заставленная кое-как поставленными машинами. Подполковник немного отдалил изображение, чтобы было видно перспективу. Внизу творился кошмар.

– Управление огнем, наблюдаю точку отсчета.

По штату в самолете должен был быть оператор связи, связист – но сегодня его не было. Пять человек на экипаж набрали с трудом и обязанности оператора-связиста разделили между собой Уомбл и Холак.

– Боже… вы только посмотрите.

В супермаркете видимо оставалась еда – и этим было сказано все. Сюда собрались все одержимые, какие только были в городе. Самолет был высоко, они не могли опознать его как опасность и не реагировали на него. Стоянка просто кишела тварями.

– Оператор управления огнем, может дать по ним очередь?

Подполковник Холак подумал – все равно придется чистить… заманчиво… – но лучше не надо.

– Отрицательно, не будем демаскировать себя.

– Принято.

– Свяжитесь с Ястребами. Уточните их координаты.

За пулеметом GAU-8, подвешенном на подвесной турели (такой вертолет назывался Ганшип) в НН-60 Н сидел первый сержант КМП США Стивен Родерик. Родерик был старым и опытным – несмотря на свои двадцать девять лет – псом, он прошел три ходки на войну – Ирак, Афган и снова Ирак. Он был из числа тех, кого называю «плохие белые парни» – белая шваль, родом из забытого всеми уголка Аризоны, где работы нет у каждого второго, где подпольно гонят виски и где оружие есть у каждого забулдыги. Его отец работал в автомастерской у дороги, а вечером приходил домой, набравшись пива и принимался бутузить мать. Доставалось и сыну – а рука у отца была тяжелая. Все изменилось в четырнадцать. Тогда у него был день рождения и мать решила устроить ему маленький праздник. Она испекла его любимый пирог с вишневым джемом, воткнула в него четырнадцать свечей, и…

И появился отец. Мутным взором обведя убогую хлупу, где они жили, он прорычал проклятье и опрокинул стол с пирогом. Потом взялся за мать. Досталось бы и Родерику – но Родерик был уже взрослым, черт побери, он был крепким малым, закаленным в боях с чиканос – мексиканцами, которые в Аризоне просто обнаглели. Он бросился на отца и отшвырнул его от матери, которую тот бил ногами. И они сцепились друг с другом. На сей раз отец бился всерьез – но и он бился всерьез, он бил и бил эту ненавистную пьяную харю, от которой всегда исходило зловоние дешевого самогона, он бил не обращая внимание на боль, он бил чтобы отплатить за все – и вдруг отец дрогнул, и начал оседать на пол, жалко прикрывая руками в кровь разбитую голову. А он остался стоить.

Приехавший по вызову соседей шериф только показал головой – но ничего не сделал и уехал. Репутация у Макса Родерика была неважной.

Отец умер через полгода. Только сейчас Стивен понимал, почему он умер: забитый жизнью, он не мог найти отдушины ни в чем и обрушивал всю свою злость на этот мир – на свою семью, на свою жену и своего сына потому что больше было не на кого. Как только стало невозможно покарать даже сына, как только сын стал сильнее его – злость начала копиться в нем, не имея выхода. И она сожрала его изнутри – как кислота.

Отца он не пожалел. Чтобы не видеть никого – ни мать, никого другого он пришел на вербовочный пункт морской пехоты. Как это там… хочешь повидать весь мир бесплатно – записывайся в КМП США.

Пришел он как раз вовремя. Америка все больше и больше увязала в иракской трясине. ТО, что виделось как быстрая операция о свержению ненавистного режима и установлению прогрессивной демократии превратилось в кровавую баню. Разведка не солгала – иракцы и в самом деле ненавидели Хусейна. Но как только Хусейна не стало – новым объектом ненависти стали американцы. А оружия в стране было столько, что им можно было вооружить каждого живущего в ней, от древнего старика и до грудного младенца – и еще осталось бы.

Родерик попал в страну «в самый разгар». Конец пятого года. Кровавые стычки шиитов и суннитов. Бомбы на дорогах. Снайперы в городах. Он сам собирал, своими рукам то что осталось от двух парней, с которыми он завтракал утром. Они потеряли бдительность при патрулировании – и какой-то пацан закатил в Хаммер гранату. Пацана успел и грохнуть– но своих то не вернешь.

Когда его ранило – во время прочесывания Садр-сити, его поймал иракский снайпер – его вывезли на лечение в Германию. Но он снова сбежал – на этот раз в Афганистан. Он был полным психом, так считали и его сослуживцы и его командование. Крепкий малый, в потертом камуфляже, с немигающими синими глазами, способный лежать на голых камнях несколько часов не шевелясь, способный в одиночку уйти в горы, кишащие духами для охоты за снайпером противника. Довольно быстро его зачислили в группу TRAP – группа поиска и спасения КМП США, которая на этой гребаной войне в горах вытаскивала из дерьма не только летчиков – но и всех, кто в это дерьмо умудрялся влипнуть. В Афганистане воевали странно – кто-то воевал, а кто-то и… Они же вытаскивали всех, часто под шквальным огнем с гор.

В седьмом он вернулся в Ирак – просто потому, что дольше служить в горячей точке не позволяли правила. В Ираке с каждым годом становилось все спокойнее и спокойнее, генералу Петреусу удалось договориться с самыми опасными террористами – с шиитами – об относительно мирном сосуществовании. Взрывы если и гремели – то от них теперь страдали преимущественно сами иракцы. Другой вопрос – что теперь появились города и зоны куда американцам лучше не заезжать, но это такая мелочь по сравнению с потоком гробов в страну.

А сейчас его насильно выпихнули в отпуск. Приказали вернуться в штаты – Корпусу морской пехоты нужны были инструкторы. Он не очень любил летать самолетами и отправился на Родину морем, со сменяющимся с боевого дежурства авианосцем. Когда же они подошли к родным берегам – то выяснилось что родины уже нет.

Его не так то пугал новый мир. За долгие годы проведенные на войне он стал фаталистом, и понимал что все равно – не сегодня так завтра. Не хотелось только становиться тварью – у них во взводе все уже договорились, кто и кого будет кончать если что. Это напоминало старинный самурайский ритуал. Когда самурай хотел сделать сеппуку – покончить с собой, он просил своего лучшего друга исполнить роль кайсяку. Это так и переводилось – друг-палач. Друг стоял за спиной с мечом, и если видел что его друг не может выносить боль – он отрубал ему голову. Это считалось высшим проявлением милосердия. А так – это был простой и жестокий мир, где нет места ООН, разным правозащитникам и прочей швали, которая так любила прибывать на место, после того, как все закончилось. В их взводе сержанта отдали под трибунал за пытки – но забыли разъяснить морпехам, а как иначе они должны были получить от пойманного на месте подрывника сведения о том, где он берет бомбы, от кого и кто еще в этом участвует. В этом мире было все просто и понятно – вот ты, вот товарищи, вот оружие. Рано или поздно они все равно очистят страну от тварей и будут как-то выстраивать новую жизнь.

Вертолет, в котором он был «хэвиганнером» или пулеметчиком бортовой установки GAU-8 был маленьким, вертким, довольно тряским. Морпехи в операциях поиска и спасения использовали старого доброго «Морского коня», отметившегося еще во Вьетнаме – а это был НН-60, вертолет ВВС для проникновения за линию фронта. Летчика он знал, еще с Афганистана – опытный, много повидавший вояка сразу ушел на предельно малую, развив скорость даже больше крейсерской. При таком полете ни гранатометчик, ни стрелок ПЗРК просто не успеют как следует прицелиться. Их задача – обследовать территорию – конкретно его – поразить цель, если таковая будет и если будет возможность ее поразить. Сам он, пока вертолет действовал в поисковом режиме, мало что мог видеть – его должен был навести на цель наблюдатель, сидевший в кабине рядом с летчиком…

– Зона поиска один. Вошли в зону.

– Принято, зона поиска один. Установить радиус сканирования, настроить сканирование под углом.

– Приступил к сканированию, радиус зоны поиска три точка четыре клика.

Самолет лег на бок, радар сканировал местность. Засветок было море…

– Тим у меня тут куча ложных целей. Каналы забиты.

– Принято, предложения?

– Сместиться на пару кликов восточнее. Там должно быть чисто.

– Принято, смещаюсь.

Картинка снова поплыла.

– Стрелок, это управление огнем, доложить о готовности.

– Сэр, орудия заряжены, боевой канал. Готовы открыть огонь. Все системы стабильны.

Потом подполковник Холак и сам не мог объяснить, что его привлекло в этой яхте. На самом деле – привлекло то, что она стояла не у сходен – а в стороне, отойдя от берега всего метра на три. Казалось бы – мелочь, но именно из этих мелочей все и складывается, и великие победы и великие поражения. Это расстояние нужно было, чтобы на яхту не перескочили одержимые. Те, кто обустроил здесь одну из передовых баз уже познакомились с ними, израсходовали немало патронов похоронили троих покусанных и взбесившихся товарищей и меры предосторожности против одержимых принимали.

– Тим, заходи на вираж. Цель – яхта, чуть левее от нас. Надо проверить. Свяжись с Ястребами пусть проверят…

– Всем ганнерам внимание. Спуки просит проверить яхты в марине. Огонь без команды.

– Я Ястреб-один, пошел на цель. Захожу левым бортом…

У Родерика никогда не было яхты, и он даже не знал, как это – плавать на море. Родителям было не до отпусков, а в Аризоне с водой было худо. Потом, в Кэмп-Леджун, на курсе подготовке с ним намучались – он единственный из всех не умел плавать совсем.

– Ганнер-один – Ястребу. Вопрос – какая яхта, прием?

Ястреб – ганнеру один. Точной информации нет, проверим все. Спуки не может дать приметы для точного опознания.

– Вас понял, проверяю все.

Белые, с роскошными формами символы былой роскоши стояли дружным рядом у маленьких причалов. Когда то давно и сами эти яхты, и причалы и места в марине, и дома у берега стоили сумасшедших денег. Сейчас вряд ли бы нашелся сумасшедший, который отдал бы за это хорошую винтовку с патронами.

– Ганнер, что там у тебя.

– Ничего нет. Чисто.

Ту самую яхту он все таки опознал – по тому, что она и так была крупной, да еще ее чуть отвели от берега, поэтому ее нос выдавался и очень сильно.

– Ястреб, внимание. Яхта, выдается носом из ряда, прошу разрешения проверить.

– Ганнер, положительно. Контроль разрешаю.

Вертолет завис над водой, снижая скорость…

Если бы проверяли обычные национальные гвардейцы или военнослужащие с одной из местных баз, не бывавшие ни в Ираке ни в Афганистане – на этом бы все и закончилось бы. Но в горячих точках свои правила – и написанные в Пентагоне, в тиши кондиционированных кабинетов правила применения оружия мало кто соблюдает. Лучше потом отписываться, лучше потом пойти под трибунал – чем сгореть в вертушке, сбитой в горах точным выстрелом РПГ. Морские пехотинцы из TRAP находясь на задании – а задания были над вражеской территорией, других им не давали – открывали огонь по всему, что движется.

Вот и Родерик, заметив открытый люк ведущий на палубу, чуть довернул пулемет – и стреляя пуль калибра 12,7 распорола легкие надстройки яхты…

– Ганнер, что ты…

– Ракета! Ястреб, на тебя идет ракета!

– Едва не снеся надстройки, вертолет шарахнулся в сторону, ракета – то ли это был РПГ, то ли Стрела, но не успевшая как следует захватить цель шаровой молнией пронеслась у хвостового ротора снизившегося Ястреба.

– Вверх!

– Ястреб-два, захожу на цель!

– Всем ястребам, отойти на один клик! Отойти на один клик!

– Есть цель! Стрелкам готовность!

Пилоту ударного самолета было видно намного лучше чем оператору управления огнем – он заложил сложный вираж, вставая на крыло и одновременно набирая высоту. Высота в данном случае будет нелишней.

– Оператор управления огнем, цель – яхта, четвертая если считать с севера. Четвертая если считать с севера!

– Спуки, это Ястреб – два! У нас две цели! Позиция ракетчика на другой стороне залива, восточнее.

– Могу поразить цель!

– Всем Ястребам, отойти на безопасное расстояние! Начинаю работать.

Самолет лег на левый порт, стволы пушки и пулеметов уставились на землю.

– Огонь средним калибром, доложить готовность.

– Средний калибр к работе готов.

– Цель захвачена, в зоне безопасно.

– Огонь!

Единственное, что приходило в голову сейчас – это слова «Перст Бога». Словно лазерный луч ударил с неба, кромсая на куски злополучную яхту, моментально скрывшуюся в столбах воды, поднятых летящими почти вертикально с неба пулями.

– Есть наведение.

– Огонь!

Вертолет чуть тряхнуло – противотанковая ракета Тоу-2 с термобарической головной частью вышла из контейнеров, огненным метеором преодолела небольшое расстояние от направляющих вертолета до дома на побережье, откуда велся огонь – и дома не стало, а на том месте, где он только что был поднялись клубы желто-алого, с черными прогалами пламени…