Текст книги "Ген человечности - 3"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Катастрофа, день сорок седьмой
Форт Брэгг, Южная Каролина
Утро 18 июля 2010 года

То, во что мы вляпались – как назло оказалось дерьмом. Эти козлы не нашли ничего лучшего, как облегчаться в ближайшей канаве. Твари. Надеюсь – судьба еще сведет, на одного из британских САСовцев во время патрулирования помочился партизан, прямо на голову – через пару недель он нашел этих партизан, и мочи у него хватило на всех. Впрочем – это старая и бородатая история и я ее слышал в самых разных вариантах.

Ну а пока – мы расположились на наблюдательной позиции, держа под прицелом поле и казармы восемьдесят второй дивизии, здесь дислоцированной. Наблюдательная позиция здесь такая – голое поле, до первого жиденького леска – ярдов триста, нас маскирует подросшая за лето трава. Майор наблюдает через прицел своей М40, у него, кстати на винтовке не морпеховский Unetl, а почему то армейский Leupold, я же обозреваю окрестности с двадцатипятикратным увеличением прибор наблюдения типа М144 фирмы Bausch&Lomb. Дорогая, ценная и довольно тяжелая вещь – но ранние приборы наблюдения были еще тяжелее. Она позволяет обозревать местность даже с сорокакратным увеличением – но мне это не надо, потому что видно и так, а при максимальном увеличении даже малейший тремор руки, держащей прибор сказывается на картинке. Подставки у меня нет, потому что веса в рюкзаке хватает и без этого.

Несмотря на то, что у нас не было намерения открывать огнь, мы просто наблюдали – по настоянию майора я составил стрелковую карточку и засек ориентиры. До ориентира «Вышка» – две сто одиннадцать, до ориентира «Пост», представляющий собой бронированный МРАП с крупнокалиберным пулеметом – одна тысяча сто. Ближе ориентиров нет, но они нам и не нужны. Зато на поле и без этого есть много чего интересного.

Согнанные на зеленку, сплошной стеной стоят танки, в основном старые типа Шеридан – но попадаются и новые Абрамсы. Судя по всему – их согнали сейчас сюда просто так, потомку что только дурак сейчас будет использовать Абрамс с его прихотливой, требующей частого ухода и ремонта турбиной. Собрали, чтобы не досталось никому другому и на самый крайний случай. Кстати – у нас оба танковых завода расположены на севере страны – в Лиме, Огайо и в Детройт-арсенал, в Уоррен, Мичиган. И если они наладят производство или переоснащение танков – один или два движка от больших грузовиков вместо турбины, простые системы наведения и минимум электроники – у нас будут проблемы.

Чуть дальше, как на самом поле, так и рядом с танками собрана самая разнообразная техника, как военная так и гражданская. Ее настолько много, что в некоторых местах просто не пройти – не проехать, по крайней мере, казармы она заслоняет напрочь. Подбиралась с умом – тяжелые грузовики, но не с полуприцепами, а с платформами, с манипуляторами, с кранами – то что нужно, если стоит задача что – то где-то грузить и вывозить, причем в экстремальных условиях. Самые разные армейские Ошкоши, некоторые уже с кустарными доделками – решетки, причем не от гранатометов, а от одержимых, прикрывающие кузов, пулеметы. Как и на любой крупной американской военной базе, здесь была неплохая механическая мастерская и кто-то наладил здесь нужное и полезное дело, переоборудуя транспорт под новые нужны и новые условия применения. Все гражданские машины – подобраны так, что это автомобили девяностых – начала двухтысячных, когда на американских траках еще не было отвечающей за все и вся электроники, зато было много старого доброго, поддающегося примитивному ремонту железа. Легкая бронетехника – но ее на удивление немного, видимо все в разгоне, используется. Люди есть – но их на удивление немного, никто не шляется все при оружии и все явно при деле. Ни патрулей, ни постов – только МРАП и дополнительный ряд колючей проволоки по периметру поля. Видимо – надеются, что внешний забор защитит от всего.

Потом вдруг понял – нет, не надеются! Скорее всего – они не боятся укусов! Знают, что если даже одержимый и успеет укусить перед тем, как сдохнет изрешеченный пулями – все равно заразы не будет. Значит – у них, у тех кто засел на этой базе есть нечто такое же, что есть и у нас! Значит, брат ошибался и его исследования кто-то продолжил.

Или я ошибаюсь и передо мной просто самоуверенные кретины.

Много было и летной техники – заставлено было все поле. В основном – армейские вертолеты типа Чинук и Ястреб, есть два или три легких самолета. Самолеты то как раз и летают – пока мы наблюдали было уже четыре посадки легких самолетов, причем все – гражданские, не ВВС – и ни одного самолета. Возможно – здесь только база хранения, лишний раз не летают, берегут ресурс, который у вертолетной турбины на порядок меньше, чем у гражданского самолетного двигателя. Молодцы!

Два С130, один АС-130, два С27. Вот теперь окончательно становится ясно – могу поспорить на деньги, что АС-130 перелетел сюда с базы Херлберт-филд, и значит – мы пришли туда, куда надо. Кстати – если этот штурмовик взлетит – то шансов уйти отсюда – у нас не будет. Вообще никаких. А людей около него – нет.

Я осмотрел штурмовик – непохоже, чтобы он был разукомплектован или поставлен на техническое обслуживание. И людей рядом нет, соблазнительная цель. Два двигателя по левому борту… тысяча двести с небольшим ярдов. Дотянется?

– Возможная цель – негромко сказал я – тяжелый штурмовой самолет типа сто тридцать. Дальность тысяча двести пятнадцать, левее триста от ориентира Вышка. Два двигателя, на прямой линии огня.

Майор чуть повел стволом винтовки. Самое хреновое – это глушитель и патрон. Глушитель снизит и без того невысокую скорость пули L118. Если стрелять без глушителя – тревога поднимется сразу. Винтовки пятидесятого калибра, как нельзя лучше подходящей для такой задачи – у нас не было. А эта по такой цели…

– Дотянешься?

Майор какое-то время «ощупывал» цель.

– Отсюда – нет. Надо подобраться поближе.

Что такое подобраться поближе… это целая проблема для снайперской пары. Несмотря на то, что охраны не видно – это не значит, что ее нет. Сейчас самая большая проблема для полевых укреплений – большое количество ложных срабатываний из-за одичавших животных и одержимых. На фоне этого может потеряться сигнал об обнаружении действительно опасной цели. Здесь же, речь идет о внутреннем периметре, периметре летного поля – и я бы, помимо мотков колючей проволоки кинул бы еще что-то. Например, несколько банальных растяжек из гранат и сигнальных мин – могут очень осложнить жизнь тому, кто проникнет на объект.

При перемещении обычно первым идет второй номер снайперской пары – он должен защитить стрелка, «вывести» его на позицию. В нашем случае правило это соблюдается – первым ползу я, выдерживая скорость улитки и тщательно ощупывая все, что находится передо мной. В мирные времена никому бы и в голову не пришло здесь заминировать или положить датчики, придурки десантники шлялись где попало и даже забредали на нашу территорию, территорию SOCOM. А в военное…

Черт, растяжка!

Кто-то постарался – даже не леска, а тонкая, очень тонкая струна. Совершенно случайно понял, что здесь растяжка – по едва заметному сопротивлению подросшей за полтора месяца травы, которую никто за это время ни разу не подстриг (святотатство для воинской части). Повел пальцами – так и есть. И если тот, кто это поставил имел в распоряжении тонкую струну – то следует предположить, что гранат на этой струне не одна, а две, растяжка совмещена с ловушкой, перережешь – взорвется вторая граната.

Ни слова ни говоря тронулся в обход, и убедился, что второй колышек был установлен в двадцати футах (!), и на нем действительно была граната-ловушка. Первый раз вижу, чтобы растяжкой перекрывали столь значительное пространство, видимо поставили не для того, чтобы убить – а для того, чтобы дать сигнал. А вот мы не дадим!

Ощупал – вдруг еще и мину противопехотную положили, всего можно ожидать– нет никой мины нет. Просто трава и все. Сухая, шуршащая трава…

Со стороны казарм раздался гул двигателей – машины, несколько, не одна. Обнаружили? Не может быть. Но в нашу сторону, скорее всего – в сторону стоянки авиации. Собираются куда то лететь? Собираются поднимать вертолет на поиски?

Спасал ветер. Ветер все же шевелит траву, из-за ветра со стороны побережья не видно как шевелится трава от того что ползем мы. Поднажать – ничего не видно, самое худшее – это когда ты не видишь что происходит и можешь только предполагать. Своими глазами видел, как в такой ситуации запаниковал прошедший Колумбию и бывшую Югославию человек – и с того плато в Северном Ираке вернулся в гробу.

Заросли оборвались неожиданно – но еще неожиданней было то, что машины были совсем рядом! Они занимали позиции всего ярдах в семистах от нас, и занимали позиции так, чтобы прикрыть посадочную площадку. Патрульный МРАП не тронулся с места – но к нему присоединился еще и Хаммер с торчащим в нашу сторону пулеметным стволом, а от казарм выехали целых два Страйкера, которых – готов поклясться – в передвижной экспозиции американской конструкторской мысли не было! Следом выехал еще один Хаммер, в иракской тяжелобронированной комплектации – но уже перекрашенный под местную природу в стандартный «Олив Драб». И вот он то, что меня обеспокоило больше всего – встал от нас всего в пятистах ярдах.

Пятьсот ярдов – это много или мало? Пуля крупнокалиберного пулемета, которой вооружена эта штука – преодолеет это расстояние за секунду, даже меньше. Если стартовать с хода, то чтобы развернуться и догнать нас… ну, секунд двадцать потребуется. Примерно столько же нам нужно будет, чтобы добежать до деревьев. Нет, меньше – но это особого значения не имеет. Не будет иметь значение и та колючая проволока, что отделяет бетонированную площадку от земли с подросшей травой, и витка которой я сейчас касаюсь. Хаммер – сомнет ее и не заметит…

– Расстояние… – майор занял позицию.

Что-то надвигалось, я сам не мог понять – что но почему то мне пришло в голову, что сейчас – или пан или пропал. Или мы – или нас. Поднимался ветерок, не ветер – а именно ветерок, противный и все время меняющий направление.

– Тысяча семьсот до вышки, шестьсот восемьдесят до поста. До цели «самолет» – восемьсот. По РЛС кабины.

– Ветер?

– Переменный. Три-пять.

Пан или пропал… Если сейчас заметят – все, покромсают сразу с нескольких пулеметов.

Летели вертолеты. Несколько. Мы замерли, в любой момент ожидая крика и стрельбы. Стрелка проще всего обнаружить с воздуха, даже если на нем костюм Гилли и даже если он очень опытен. Но для этого надо знать что искать и целенаправленно искать это. Судя по комитету, который здесь собрали для встречи – летит какая-то важная шишка…

Вертолеты заходили на посадку левее, притираясь к полосе, ветер от их винтов гнал волны по траве. Мы не могли видеть ни что это за вертолеты, ни сколько их – потому что при первой же попытке что-то рассмотреть нас неминуемо обнаружили бы.

Это был Сикорски-92, Хелибас, мы увидели его только в самый последний момент, когда пилот уже сел и не выключая турбин медленно катился по полосе подобно самолету. Абсолютно белый, белоснежный вертолет, на борту – золотым и синим, эмблема. Эмблема той фармацевтической компании, которая все это устроила.

Блэнчард Фармасьютикалс!

Птичка в клетке…

Интересно – это он или не он? Мы ведь даже не знаем – как выглядит тот, кто все это затеял. Только сейчас я понял всю глубину нашего провала: отправляясь на рискованное, смертельно опасное задание мы не взяли ни одного фото целей! Как выглядит один мы знали, по описанию и фотороботу, более– менее точному. Про второго мы вообще ничего не знали! У нас не было ни фото, ни описания, ничего. Совсем ничего, я даже брата в свое время не расспросил, как выглядит от кто устроил апокалипсис.

Единственный шанс.

– Готовность.

– Есть готовность.

Есть ли у них противоснайперская система? Может и даже должна быть – их кучу в последнее время навыпускали для Ирака и Афганистана, там большая проблема со снайперами и просто со стрелками, которые делают два-три выстрела из СВД с дистанции семьсот – восемьсот ярдов и смываются до того, как их накроет лавина ответного огня. Здесь десантная дивизия квартировала и командование специальных операций, здесь производились испытания новейших видов вооружения, здесь готовили людей перед отправкой туда – не может быть, чтобы не было. Были разговоры о том, чтобы системой пеленгации снайперов к 201 году оснастить все боевые транспортные средства армии США?

Если есть то какая? Противоснайперские системы бывают двух типов. Более дорогая – на базе лазера, он обследует местность и засекает оптические приборы – но это срабатывает не всегда, а на последних моделях армейских оптических прицелом нанесено специальное покрытие, защищающее как от лазерной, так и от обычной засветки. Более дешевая – акустическая, просто определяет пеленг на источник звука после первого же выстрела. Скорее всего – именно эта, она простая и совместимая с новыми Хаммерами, ее отличительная особенность – четыре небольшие антенны на крыше машины, с помощью них как раз и определяется пеленг. Где они?

Их нет. Или все же есть? Собираются все жнее дать нам выстрелить? Зачем?

– Цель – вертолет. Дальность… семьсот пятьдесят. Ветер…

– Черт с ним с ветром – негромко сказал майор, мне показалось, что он понял мои мысли – только наведи.

– Наведу. Постарайся сбить и моторы.

– Постараюсь.

Безумие. Поднимется Спектр – перемелет нас в муку. Ни лес, ничего от него не спасет – сам видел, как это происходило.

Вертолет начал останавливаться. Из машин никто не выходил! Ни единого человека встречающих.

Что-то не то. Что-то не то. Но если бы нас тут ждали – я бы просто подставил кого-то, заставил встречать вертолет. Что, в конце концов, происходит?

Вертолет остановился, как раз подставив нам под выстрел пассажирский салон. Хаммер своей бронированной тушей ничего не прикрывает, МРАП и вовсе стоит позади – стреляй не хочу! Все же это ловушка…

– Наблюдение. Целься по двери.

– Есть наблюдение. Найди мне цель.

Боковая дверь вертолета, широкая и высокая отъехала в сторону, на бетон один за другим начали выпрыгивать телохранители точно такие же «персонал-гарды», которых мы навидались в Ираке. Черная, нечто наподобие полицейской форма, черные очки, проводок, идущий к скрытому в ухе наушнику, бронежилет, карабин Кольт М4, на котором нет почти обязательного для армии гранатомета, но навешано много чего лишнего, пистолет, чаще всего Беретта или Глок, обязательно газовый баллончик, потому что у них теоретически меньше прав чем у нас применять оружие на поражение. Они довольно быстро образовали около вертолета охраняемый периметр – но нас так и не заметили. Из вертолета никто не выходил.

Так прошло меньше минуты, хотя мне показалось – час, не меньше. Наконец, из бронированной глыбы Хаммера вылезли несколько человек, у одного из которых был даже пулемет. Один из них, безоружный, в бронежилете пошел в сторону вертолета – и каким то чутьем – он шел спиной, опознать точно было невозможно – я понял, что перед нами тот, кто избрал себе псевдоним в честь прокурора, прославившегося борьбой с организованной преступностью и в годы войны неудачно бросивший вызов на президентских выборах великому Рузвельту.

– Внимание, движущийся – Томас Дьюи. Цель номер один.

– Уверен, что это он?

– Уверен. Пока не стреляй.

Вот он!

Как то странно – но я сразу понял, что перед нами – тот кто нам нужен. Ростом выше Дьюи, загорелый, даже слишком, в черном шерстяном костюме, совсем к этой погоде не идущем, с какой-то непонятной улыбкой на губах. Снисходительной, что ли… Странным образом – но он притягивал к себе внимание, выделялся – даже если бы не был одет в гражданское.

– Есть цель. Темные очки.

– Уверен что это он?

– Уверен.

– Дальше?

– Отлежаться…

Самое рискованное, что только можно в этой ситуации предпринять – отлежаться. Их – человек двадцать, только на бетонке. Нас – всего двое. У них – бронетехника. У нас – ничего, даже бронежилетов нет. У них – три вертолета, в том числе два – канонерских.[44]44
  Вооруженных чем-либо. Скорее это флотское слово, в армии невооруженных вертолетов сейчас уже нет.


[Закрыть] У нас – ничего, кроме снайперской винтовки и автомата. Но мы их видим, всех до единого, а они нас – нет. Когда стреляет снайпер – сложно определить откуда он стреляет, почти невозможно. Расскажу как готовят армейских снайперов: выпускной экзамен заключается в том, что надо надеть костюм Гили и выползти по полю на позицию, откуда с расстояния от семисот метров до километра – на твой выбор – поразить предложенные мишени. Посреди поля торчит Хаммер, на нем на крыше с биноклями – инструкторы. Если они что-то замечают – то посылают в ту точку пешехода, который должен найти снайпера. Если снайпера находят – он не сдал экзамен. Более того – один из выстрелов он должен сделать, когда пешеход – находится недалеко от него. И даже тогда – его местоположение не должно быть раскрыто. А тут никаких пешеходов…

И все равно, шансы что останемся в живых – пятьдесят на пятьдесят. Даже меньше. Но и упускать того, кто все это затеял – нельзя. Хотя бы из чувства самосохранения – человек, который такое устроил, просто обязан умереть – иначе он найдет способ как достать оставшихся в живых. Я даже не знаю, кто он такой и как назвать его психическое расстройство. Мания величия? Или что-то еще? Как можно хладнокровно принять решение о том, чтобы убить ВСЕХ людей. Даже не тех, кто лично тебе сделал что-то плохое, неважно вправду или нет. Даже не какой-то народ, который сделал что-то плохое твоему народу – а всех. Без разбора. Уничтожить людей, превратить их в жаждущих мяса и крови тварей.

Да, такого человека надо убить хотя бы из чувства самосохранения. Не должен такой человек жить.

– Принял. Дистанция?

– Семьсот… восемьдесят.

– Ветер.

А хрен его знает…

– Кажется, северный, несильный. Футов десять в секунду.

– Цель темные очки, контроль.

– Подтверждаю, темные очки, цель открыта.

Винтовка негромко фыркнула выхлопом – и стоящего у вертолета человека в темных очках сломало пополам. Второй, тот что пониже, который был опознан нами как Томас Дьюи, с поразительным проворством нырнул за бронемашину.

Те, кто прикрывал очкастого – сделать ничего не смогли, они тупо сгрудились, часть из них прикрывала тело, часть – палила короткими очередями в нашу сторону – но я видел, ячто плят он и по кромке леса, как я и предполагал. Пули бились о проволоку, издавая противный, какой-то цвинькающий звук.

А вот дальше произошло то, чего я совсем не ожидал.

Один из Страйкеров резко сдал назад и стал разворачиваться, на Хаммере Ганнер довернул пулемет – и град пуль калибра 0,50 свинцовой метелью ударил по вертолету и по гардам, пытающимся прикрыть раненого или убитого шефа. Вертолет был небронированный, гражданский – потому пули пробивали его насквозь, проделывая в алюминии огромные рваные дыры. Не лучшей защитой против таких пуль были и бронежилеты гардов – их просто смело, один за другим они падали на бетонку, окропляя ее кровью. Пулеметчик бил короткими очередями, экономя боеприпас и ресурс ствола – и каждая такая очередь подбрасывала одного из мертвых гардов или вообще – разрывала его пополам.

А в следующий момент – остававшиеся в воздухе вертолеты – это были Ястребы, тяжелый вариант с пулеметами и ракетами, уже повернувшие на нас, снова развернулись – и открыли швальный огонь по МРАПу. Когда по машине ведут огонь два Минигана – зрелище эффектное, хотя и короткое. МРАП буквально окутался искрами рикошетов, каким-то дымом – а следом, огонь по вертолетам открыли с земли. Стреляли из больше чем десятка автоматов, трех или четырех пулеметов и двух башенных установок БТР, создавая сплошную зону огня.

– Закончил!

Майор это крикнул почти мне в ухо, потому что грохот стоял просто несусветный, грохот, визг, гул разрывов, до нас просто никому не было никакого дела, те кто был на полосе всеми силами пытались убить тех, кто прилетел на вертолетах, а те кто был в вертолетах – пытались уничтожить тех, кто на земле.

– Вижу. Уходим.

Как раз в этот момент обороняющимся повезло – один вертолет дернулся – и пошел крутиться по кругу все быстрее и быстрее, одновременно снижаясь – как в Падении черного Ястреба, только все это дерьмо происходило в паре сотен ярдов от нас. Те, кто оборонялся знали что делали – били не по кабине, а по хвосту, стараясь зацепить или редуктор или его привод. Что творилось на полосе видно было плохо от дыма и пыли – но как минимум один Страйкер горел, осев на бок, и щедро дымил, по вертолетам стрелял только один крупнокалиберный пулемет.

Мы поползли к лесу…

Уже из лесного массива я увидел, как вдогонку за набирающим высоту и уже дымящим, единственным уцелевшим вертолетом взлетели сразу несколько маленьких светлячков, комет. Потом произошло то, чего и стоило ожидать – светлячки догнали вертолет, и тот прекратил свой полет, ослепительно и ярко развалившись прямо в воздухе грязным, желто-черным облачком.

Засматриваться на это было некогда. Надо было уходить.

Первые вертолеты появились практически сразу – мы бежали лесным массивом, я вел, потому что этот массив был мне знаком как свои пять пальцев. Здесь Дельта проводила занятия, «накрывали поляну»[45]45
  Накрыть поляну – то есть подготовить остановку для проведения полевых учений. При нормальных учениях никогда не накрывает поле та часть, которая должна проводить учения.


[Закрыть] – десантники из восемьдесят второй, они же были нашими противниками. У русских в несколько раз больше десантных частей, несколько полных дивизий, и в случае войны именно они должны были стать нашими противниками. Не знаю как русские, долго с ними служить не приходилось, только в Европе, на миротворческой миссии KFOR – а вот ребята из восемьдесят второй были очень даже достойными противниками. Никогда не забуду как прокололся, и их сержант охаживал меня по почкам ногами пока остальные тащили через лес за ноги. Но это еще полбеды – напарник выплюнул несколько зубов, когда к его привлекательной (до того момента) физиономии приложились прикладом М16. Я тогда еще был молод и глуп, и имел наглость пожаловаться насчет необоснованного применения силы при задержании. Удивительно – но со мной изъявил желание побеседовать сам генерал Питер Шумейкер, тогда командир Дельты и будущий начальник штаба сухопутных сил. Он посмотрел на наши перемазанные кровью физиономии – у Ника, моего напарника был сломан нос и помощь ему никто и не думал тогда оказывать – и сказал: именно это и бывает с проигравшими. Когда придут с жалобами на вас – я тоже не будут это слушать.

Потом нас конечно оказали помощь – но это я запомнил на всю жизнь. Не проигрывай – и не будет повода, чтобы жаловаться. Пусть лучше жалуются на тебя.

– Левее!

Надо было набрать нормальный темп. Нас учили, что нормальный солдат спецназа не должен рассчитывать ни на какое транспортное средство, кроме своих ног. В тылу нет никакой поддержки. Если есть возможность захватить транспортное средство противника – тем лучше, если нет – ты должен проделать путь на своих двоих. Причем марафон – это так, небольшая разминка. Но мне уже было не сколько лет, сколько было когда я тренировался в этом лагере, я ушел из армии и какое-то время проработал помощником шерифа, разъезжая по Техасу на пикапе. И теперь это давало себя знать – я никак не мог «поймать темп», темп бега, когда организм как бы не замечает его, когда втягиваешься в бег и кажется, что можешь так бежать до бесконечности. И уже чувствовал, что дыхание начинает сбиваться…

– Еще левее…

– Легче, кэп… – майор похоже не выдерживал.

– Нам надо валить отсюда.

– Знаю!

Ветка хлестнула мне по лицу, едва не по глазам – очков не было. Это заставило меня все таки сбавить темп, возможно и впрямь взял лишнего.

– Что за хрень там случилась?

– А дьявол его поймет…

Действительно – дьявол поймет. Думать на бегу – не самое приятное занятие но все же из головы не выходит. Такое ощущение – как будто этого подставили нам под выстрел.

Мы что – пристрелили не того?

Но если так – какой смысл был устраивать такую перестрелку, в которой сбили три вертолета и погиб не один десяток человек. Это не могло быть инсценировкой, уж я то точно разберусь и отличу кино от взаправдашнего боя. Все те люди, которые погибли на наших глазах – погибли на самом деле, возможно погиб и тот, кто любил называть себя именем покойного федерального прокурора – Томас Дьюи. Ради чего все это было?

– Еще левее!

Тропинка, почти незаметная, вилась под ногами, ветки хлестали по лицу.

– Собак пустят?

– Не знаю!

Что сейчас происходит на базе? Когда они начнут искать нас. Или – не начнут вовсе? Нет, начнут, Хотя бы потому что мы единственные из посторонних, кто видел все что произошло. Мы свидетели, и нас надо убрать хотя бы поэтому.

– Овраг, футов пятнадцать!

Прыжок – и ноги пружинят, приземляясь. Снова бегом, бегом, только бегом и еще раз бегом. Теперь мы как загнанные олени. Олени, несущие по тридцать с лишним килограммов на себе, из которых ни один нельзя сбросить, чтобы облегчить бег.

– Правее!

До забора еще пара миль, а вот что дальше… Здесь по крайней мере нет одержимых, там же мы уже не сможем нестись как олени, но при этом задача унести свои задницы не теряет своей актуальности.

Накаркал! Вертолет, идет низко, над самым кронами. Не сговариваясь, падаем на землю – лежащим неподвижно, учитывая то, что нас прикрывают кроны деревьев, засечь практически невозможно.

Майор подбирается поближе ко мне, лицо его аж серое – значит, ему еще хуже чем мне. Да, рутинные три мили утром – не шутки, даже месячный перерыв в нормальной боевой учебе дает о себе знать. В таком звании да еще с такой специальностью «снайпер» таких беговых нагрузок не дают, конечно.

– Что мы там сделали? Ты уверен, что грохнули того?

– Ни хрена я не уверен! Но если не его – какого черта такой кипеж? Мне показалось – там ад разверзся…

– Никогда не видел такого… – протянул майор.

– Самолет сделали?

– Обижаешь, капитан. В лучшем виде.

Скоро нам предстоит узнать – так ли это. Пуля 7,62 повреждает двигатель далеко не в ста процентах случаев. Если Спектр сумеет взлететь, пока мы не уберемся на достаточно большое расстояние и по крайней мере не выйдем за охраняемый периметр – нам крышка.

Вертолет прошел почти над нами, струя воздуха от винтов шевельнула кроны.

– Двигаем.

– Куда?

– Предлагаю – влево градусов шестьдесят. Потом снова повернем.

Я вскочил на ноги, вскочил – конечно, сильно сказано…

Вертолет, суд по звуку турбин, какое-то время не меняющему тональность – завис где-то впереди.

– Подожди, капитан.

Майор наскоро «примастырил» гранату, без лески, безо всего – просто положил так, что чуть затронешь ногой и… Глянув на меня подмигнул.

– Афганская наука.

– Зачем? Думаете, сейчас кто-то будет кого то эвакуировать?

Гранаты обычно ставят на отходе для того, чтобы при подрыве даже одного человека – вывести из строя пятерых, включая четверых которые вынуждены будут заниматься эвакуацией и не смогут участвовать в преследовании. Ну двоих – если с носилками и без охранения. Но сейчас я ни в чем не был уверен, пострадавшего могли просто пристрелить.

Напоследок майор достал из кармана носовой платок, промокнул им лицо – и… положил на одну из гранат, а сверху уже сучок.

Собаки!

Ловушка не для людей – для собак. Собака с проводником пойдет во главе группы, собака – первой, дальше на расстоянии поводка проводник. Собака ищут по запаху, почуяв запах пота собака непременно сунется сюда своим носом, а так как она ничего не знает про ловушки – оторвет голову ей и пострадает проводник. Уничтожение СРС с проводником снижает боевые возможности группы на треть, конечно может быть и МРС,[46]46
  СРС – служебно-розыскная собака. МРС – минно-розыскная собака. Не надо их путать тренируются они совсем по-разному.


[Закрыть] она не сунется носом на гранату, обучена садиться рядом. Да и не станет МРС-ка работать по следу, у нее совсем другой профиль.

– Нормально – оценил я.

После чего мы снова побежали – уже другим азимутом.

Примерно минут через пятнадцать мы услышали взрыв – а потом, через пару секунд, длинную на весь магазин автоматную очередь. Возможно – у кого-то сдают нервы.

На месте этих, тех кто гоняется за нами – я бы попытался выставить посты по всей длине внешнего периметра. Но это сделано не было, возможно из-за того, что не хватало людей, возможно еще из-за чего. А нам надо было решать – прорываться через периметр прямо сейчас или уходить по темноте. Решение непростое, если учесть, что к тому вертолету, который высаживал десантную группу, присоединился еще один, и теперь они вились над сектором, подобно разбуженным в гнезде осам. И группа – хоть без собаки, но взрывом она установила начало нашего следа. А заметать следы у нас не было ни времени, ни сил.

Я на секунду остановился, чтобы сориентироваться.

– Сюда! Сорвем след!

Здесь, в этом лесу, где мы тренировались как у нас, так и у десантников были маленькие хитрости, позволяющие как напасть на след, так и сорвать его. Были и норы, чтобы отсидеться – но я не имел права думать, что среди преследователей нет никого, кому не известны все эти укрытия – не может быть, чтобы среди них не было ни одного местного. Здесь было немало речушек и можно было бы пройти ими – но это остановит преследователей ненадолго, над руслом реки нас наверняка засечет вертолет, да и сушить обувь после этого приключения нам будет негде. Но кое-то все же можно было сделать…

С разгона – не потерял сноровки – я подпрыгнул и уцепился за ветку, раскачиваясь как Тарзан. Потом подтянулся, взобравшись на нее.

– Давайте за мной!

Канатная дорога была здесь, зеленая веревка, почти незаметная в кроне деревьев – она была тщательно и надежно зацеплена и замаскирована нами и не использовалась как учебное приспособление. Вот тут можно было предполагать, что никто из десантников восемьдесят второй не знал об этой маленькой уловке. Я подергал – веревка была натянута плотно. Старый добрый флотский канат, веревка с сечением шесть десятых дюйма, со стальной сердцевиной. Должна выдержать нас, даже двоих – но не будем рисковать.

– Я первый, сэр. Просто не отпускайте ее. Сможете? Тут шесть или семь станций.

– Вертолет?

– Думаю, если замереть – он нас не увидит.

И тут до моего слуха донеслось самое страшное, что только могло быть. Это был натужный вой четырех турбовинтовых двигателей, разгоняющих тяжелую машину по полосе. Это был тактический транспортник С130 – или его вооруженный собрат.

АС-13 °Cпектр.

Бежать от этого самолета смысла нет, прятаться – тоже. Он сделан специально для охоты на повстанцев, боевиков иррегулярных военных формирований или на втором этапе войны, когда полностью подавлена система ПВО противника. На нем есть целый комплекс датчиков, способных засечь человека на фоне местности, даже если он прячется под маскировочной сетью, или например как мы – под кронами деревьев. А если эта машина тебя засекла – то шансы выжить равны нулю целым, и скольким то там десятым. Хреновые, в общем шансы.