Текст книги "Ген человечности - 3"

Автор книги: Александр Афанасьев (Маркьянов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Никак нет, сэр.

– Тогда идешь за мной. Пользуешься глушителем. Не стреляешь, если не стреляют в тебя или на нас не наступает одержимый. Все понял?

– Так точно, сэр.

– Ганни, отгоните машины с дороги. Организовать дежурство у пулеметов. Контрольное время – три часа. Одна красная – нужна помощь. Одна зеленая – сматывайтесь отсюда к е… матери и не оглядываетесь. Как поняли?

– Понял, сэр.

Идти было легко – хоть и страшно. Лето, влажный климат – даже если ступишь куда то не туда – не хрустит трава, не сыплются камни.

В руках – пистолет с глушителем, этого должно хватить. Сорок пятый калибр на близком расстоянии – валит похлеще пулемета. А сам пулемет – за спиной, на всякий случай. Жаль, нет костюма Гилли – но тут уже ничего не поделаешь. Идем медленно, несколько шагов – остановка, присмотреться, прислушаться. Картой лучше не пользоваться, чтобы не включать фонарик. Примерно держим путь по компасу – и нормально.

Тихо. Ни животных, ни птиц. Точно все – как вымерло. Съели? Или просто зверье и птицы откочевали подальше от обезумевшего человечества, чтобы переждать катастрофу? А куда откочуешь то, земля – она одна…

Остановка. Осмотреться. Рукой показать «вперед» – значит чисто. Еще несколько шагов. И снова остановка.

– Сэр… – эти слова рядовой прошипел мне почти в ухо.

– Что?

– Дымом пахнет.

Я принюхался. Ничего.

– Уверен?

– Да, сэр. Слабо – но пахнет. Где-то что-то жгли.

– Пошли. Тихо.

Еще переход. Еще. Видно уже, что деревья впереди расступаются – поле. Когда то здесь базировались бомбардировщики, потом по-моему тут чуть ли не в бомбометании тренировались. Но как бы то ни было – посадить и замаскировать вертушки здесь можно – а большего нам и не надо.

Еще переход…

Кромку леса от полосы отделяла пара десятков метров – и скопище бронетранспортеров. Старых «коробочек» М113, уже ржавых, какие то без гусениц, какие-то все в дырах – стояли рядком у самого края бетонной полосы. Видимо, и в самом деле тут тренировались и скорее всего тренировались штурмовики – видно, что работали кассетными и боеприпасами и бомбам по двести пятьдесят и пятьсот фунтов. В некоторых местах земля изрыта, в некоторых – цела и рытвины небольшие. А старые добрые М113, от которых бы я сейчас не отказался – служили мишенями.

Осмотрелись. И увидели – свет. Приглушенный и довольно далеко отсюда – но свет. Одинокий огонек в черно-серо-серебристом подлунном царстве. Это поле представляло собой равнобедренный треугольник – и вот в одном из углов стояло что-то, что давало свет.

Какое-то время мы осматривались. Потом я осмелился – пробежал те пару десятков метров, что отделяли нас от линейки бронетранспортеров, упал на землю, замер. Сердце бухало, казалось, в ушах, не давая прислушаться к тому что происходит вокруг.

Правив микрофон, я проверил связь. Щелчок и шипящая согласная как того требуют армейские правила. Мгновенно ответил рядовой тем-же. Готов.

Рискнуть? Если те слушают эфир?

– Вуд, как принимаешь?

– Отлично, сэр.

– Что наблюдаешь?

У Вуда была М4 с глушителем и большим прицелом Barska с максимальным увеличением до девяти. Не знаю, где он это взял – обычно так вооружаются в Афганистане, чтобы воевать в горах. Но если поставить на минимальную краткость – три – получается вполне нормально.

– Сэр, там три или четыре моторхоума. Кажется еще машины… пикап, большой.

Это кто, интересно? Спасшиеся?

– Опиши пикап?

– Сэр, большой пикап с лифтованной подвеской… Форд, старый, года девяностого. С кенгурятниками и… обвесом. С прожекторами.

Кто-то, у кого соображает голова. Была бы необходимость – обзавелся бы точно таким же. Все дело в том, что Форд Ф начала девяностых – самое подходящее транспортное средство в таких обстоятельствах. Большой, массивный, простой как мычание, с кузовом чтобы что-то перевозить. В двигателе никакой почти электроники, запчасти легко раздобыть. Еще лучше – Шевроле тех же годов с двигателем Биг Блок.

– Сэр, наблюдаю одного… двоих противников. В кузове. Вооружены, сэр.

– Не стрелять. Опиши их.

– Сэр… плохо видно. У одного СКС или что-то в этом роде. У второго – не вижу, но что-то есть в руках.

– Принял. Не стрелять.

Скорее всего – выживальщики. Может, беглые заключенные – но это менее вероятно. Кстати про заключенных – по тюрьмам сидит немало достойных людей, и сейчас нельзя всех валить под одну гребенку. Большая часть, конечно, вырвавшись, начнет грабить и убивать – этих валить без суда и без следствия. Но меньшая часть захочет присоединиться к армии, к тем, кто наводит порядок – и это хорошо, этому надо способствовать. Потому что людей мало и каждый человек на счету. Сейчас у каждого будет второй шанс – и только от него зависит, как он его использует.

– Взять на прицел. Не стрелять.

– Есть.

Что делать? Атаковать? Смысл? Уходить? Зачем тогда вообще сюда пришли? Оставалось одно.

– Они смотрят в мою сторону?

– Нет, сэр.

Я перебежал обратно, укрылся за деревьями. Достал рацию– она должна была добивать.

– Лезвие один вызывает Лезвие два.

– Лезвие два на приеме.

– Лезвие два, объект занят, повторяю, объект занят.

– Принято, объект занят.

– Несколько мобильных единиц, как минимум двое гражданских. С оружием. Статус не установлен.

– Принято. Предложения?

– Проверка. Мы прикроем.

Ганни немного помолчал, размышляя.

– Принято. Двадцать минут.

– Отбой.

Я отключил связь.

– Доклад – что там?

– Все спокойно, сэр.

Значит, эфир они не слушают. Это хорошо, значит – точно гражданские. Я бы слушал – это чертовски помогает выжить.

– Идем кромкой леса. Медленно и тихо. Задача – прикрыть группу два, как только они прибудут на место. Огонь по команде. Пошли.

Двинулись вперед – уже без перебежек, довольно быстро, нигде не останавливаясь. Если здесь люди – значит, скорее всего в округе нет одержимых. Были бы – напали бы.

Лай собаки я скорее почувствовал, чем осознал – и моментально встал как вкопанный, укрывшись за стволом дерева. Вляпались! Теперь по уму они либо спустят собаку, либо пойдут с ней на поводке на прочесывание. Вряд ли оставят лай пса без внимания – предыдущая жизнь должна была научить, что когда лает собака – это очень плохо…

Послышались голоса – что-то вроде окриков, которые я не смог разобрать. Снова лай собаки.

– Приготовиться…

Пулемет доставать из-за спины было поздно, я сжал обоими руками пистолет. И услышал нарастающий рык моторов, до боли знакомый звук. Хаммеры.

Досчитал до десяти, потащил из за спины пулемет разложил сошки. Мельком глянул на рядового – он уже целился, встав на колено и прикрывшись стволом дерева. Сделал то же самое… черт…

Пибоди включил фары. Проклятые фары, чуть ли не нам в лицо. Это ошибка, так мы теряем преимущество – приборы ночного видения, которых нет у противника. Теперь эффективность наших действий падает вполовину – это в лучшем случае.

Было видно, как Пибоди вышел из Хаммера, как навстречу ему пошел здоровяк… ружье. Кажется ружье. И приличное ружье, Сайга-двенадцать с длинным, очень длинным магазином. На охоте такие запрещены, значит – самооборонщик. Здоровый как лось, с пивным животом. Агрессивности он впрочем не проявлял.

– Еще двое, сэр. Занимают позиции за крайним к лесу моторхоумом.

– Принято. Держи их. Я беру здорового.

Секунда за секундой, здоровяк что-то доказывал, Пибоди слушал, ничего не говоря в ответ. Потом что-то сказал, причем что-то такое, что здоровяку не понравилось. Он взмахнул руками – а я чуть не нажал на спуск. Только в последний момент сдержался. Кстати второй Хаммер тоже встал неудачно – часть сектора обстрела перекрыта вторым Хаммером. Хотя встать по-другому – означало проехать пару сотен метров и развернуться, явно с недобрыми намерениями.

Разговор продолжался минут десять, все это время я чувствовал себя предельно хреново. Лето во Флориде – время сырое, душное, воздух аж к коже липнет. А про то, что будет, если к нам подберется с тыла одержимый – не хотелось даже и думать.

Наконец, сержант достал фонарик, отсигналил условным сигналом, понятным каждому кто прошел Ирак – чисто.

Хотелось бы…

– Рядовой, оставайся на месте, контролируй свой тыл. Сидишь еще десять минут, или пока я не отсигналю.

– Есть.

Не опуская пулемет, я вышел на свет, пошел к пикапу и припакованному чуть поодаль Хаммеру. Эти, что в кузове пикапа вскинули оружие, но почти сразу же опустили. Боятся одержимых.

– Что?

– Байкеры, сэр. Вон этот, Баз у них старший. Служил.

– Трое за крайним фургоном. Контролируй. Я пошел.

Баз был не совсем типичным байкером – бородатым, но без пивного пуза, мускулистым, заросшим бородой. Протянул руку, я подал свою и… попал в тиски. Типичная армейская проверка. А если вот так…

Баз скривился первом.

– Достаточно, мужик. Вам чего здесь надо?

– Ты бы представился. Старшему по званию.

– Старшему? – с сомнением протянул Баз.

– Да уж явно не младшему.

Рокер немного подумал потом выдал.

– Баз Микс. Семьдесят пятый полк, первый лейтенант. В отставке с девяносто седьмого.

Неплохо…

– Алекс Маршал, техасская милиция. До этого – оперативный отряд Дельта, капитан.

Рокер кивнул. Черт, почему люди не стригутся, неудобно же…

– Линду знаешь?

Сначала я не понял, о чем идет речь. Потом дошло – с кем он меня спутал.

– Лейтенант, ты ошибся. К Техасской народной милиции Яне имею никакого отношения. Техасская милиция – это вооруженные силы Техаса, создавшиеся на базе того, что у нас было расквартировано, полицейских, нацгвардейцев и добровольцев. У вас я вижу ничего такого не создано, бардак…

– Это не мои проблемы, мужик – попробовал свести к шутке рокер.

– Не мужик, а капитан, сэр – понял?! Думаешь, отсидишься тут? Что за козлы по окрестностям шастают – нас вера чуть не сбили в твоей зоне ответственности!

– Да пошел ты! – рокер сплюнул на землю – бабушку свою жить учи, окей?!

– Как знаешь! Только местность освободи. Эта земля принадлежит дяде Сэму и права здесь тусоваться вместе с твоей кодлой никто не давал. Завтра здесь приземлятся вертолеты и бомбардировщики. И если они увидят тебя тут – то вертолеты сделают пару заходов, понял?! Бывай здоров!

Повернулся и пошел к Хаммеру. Игра на грани фола – знаю я эту публику, с мотобандами сталкивался когда работал помощником шерифа. Мутная публика, буйная и невоспитанная. Запросто могут открыть стрельбу, причем просто так, без особого повода. Не понравилось что-то – и вперед. Но тут я был уверен – стрелять не будут. Если бы этот рейнджер стал байкером – он бы себя в форме не держал, а брюхо пивное отрастил как и все остальные. Да и дисциплина в банде… есть дисциплина, не базлают, не лезут. Видимо не раз по фейсу получали.

– Кэп!

Я повернулся.

– Что?

– Какого хрена тебе от нас надо?

– Чтобы ты здесь не просто сидел и припухал – а держал сектор. Это твоя земля, мать твою, ты в своей стране, не в чужой.

– И как я его должен держать?! В городе – видел что делается?

– Видел. Оттуда. И? Ты эти моторхоумы откуда то притащил? Пикапы притащил? Притащил. Пора и за дело приниматься.

– Сейчас?

– Нет, с утра, лейтенант – я немного сбавил темп – можешь даже не торопиться. Завтра здесь и впрямь будут вертолеты, надо закрепиться на территории. Много вас?

– Восемнадцать…

– Так мало?

– Это баб не считая…

Бабы тут и впрямь были. Аж две. Одна – судя по внешнему виду, до катастрофы стриптизершей работала, но тоже с оружием. Вторая – татуированная, с короткой стрижкой и автоматом в руках. Вылезла сразу вперед, на свет. Жует жвачку, выглядит крайне агрессивно – хоть в кино снимай. Только два пистолета, да патронташ с патронами двенадцатого калибра через плечо (при том, что ружья нет) чего стоят…

– Парень, ты хочешь заставить нас работать на дядю Сэма? – с ходу и в лоб спросила она.

Как это они там выражаются…

– Чувиха, дядя Сэм мертв уже несколько дней. Я его замочил, потому что он собирался меня сожрать, въезжаешь?

В офисе шерифа с арестованными пообщаетесь – еще и не так говорить научитесь…

– Супер! – оценила татуированная.

Автомат меня заинтересовал.

– Дай, взгляну. Где взяли?

– На базу махнули – охотно ответила она – там этого добра завались.

– На базу – ту, что неподалеку?

– На нее самую…

GAU-5AA. Самостоятельно собранные ВВС карабины типа М4 с режимом автоматического огня. Часто собираются либо из ремкомплектов, либо из трофеев, либо из нескольких делают один. Такое оружие на гражданском рынке достать невозможно.

– И что на базе?

– Бардак полный. Мертвяков полно, самолеты там стоят.

– А мотоциклы где? – сменил тему я.

– А загнали в эти коробки… там броня, место есть. Сохраннее будут. На Харлеях сейчас опасно кататься, чувак.

Особо никто ничего не опасался. Все стало намного проще, чем было до этого.

Я взглянул на часы – пора было двигаться. И так потеряли времени намного больше, чем рассчитывали.

– Мы уходим. Я подошлю кого того с утра для координации, либо сам подъеду.

Удивительно – за все время, пока мы тут торчали – ни одного одержимого. А ведь город совсем рядом. Видимо, пока голод не погонит.

– Пока, чувак! – дружески помахала татуированная.

Расселись по машинам, тронулись на север – там была дорога, скверная, конечно – но все-таки дорога. Лучше пробираться по ней, чем по основной трассе.

– Лезвие, это Красноногий! Лезвие, это Красноногий, выйдите на связь!

Рация как всегда требует внимания не вовремя.

– Красноногий это Лезвие, принимаю хорошо, что там у вас?

– Лезвие, группа два попала под обстрел в районе гражданского аэропорта. Приказываю направляться туда и оказать поддержку.

– Красноногий, принято. Запрос – прошу информацию по силам противника.

– Лезвие, информации нет. Не менее десяти Виктор-чарли.

А потом Красноногий выдал такое, что аж заледенело все.

– Лезвие, у нас сбит Черный Ястреб, прямо на поле аэропорта…

– Есть предложение поработать на дядю Сэма прямо сейчас, лейтенант. Несколько парней попали в дерьмо парой километров южнее, их обстреливают с летном поле, сбили вертолет. Могадишо помнишь? Есть шанс отыграться – сейчас или никогда. Мне нужно человека четыре, которые умеют стрелять и будут держаться тебя.

Первый лейтенант семьдесят пятого полка рейнджеров в задумчивости почесал бороду.

– Сейчас или никогда. Решай с кем ты. Здесь – не отсидеться, кто-нибудь да придет. Если не мы – придут те, кто сбил вертолет.

И Баз решился.

– Том – за старшего. Кликни Короля и Аллигатора. Где Худой?!

– Командуй. Где лучше ехать!?

– Мы обычно сворачивали налево. Потом снова налево, там будет поле. Оттуда хорошо видно, что происходит на поле. Если что – можно смотаться.

Выскочили на дорогу – кривую проселочную. Нас бросало на ухабах из стороны в сторону, водитель едва держал машину Ни о какой стрельбе не могло быть и речи.

– Ганни, мы не сбились с пути?

– Судя по карте – нет, сэр.

Еще раз тряхануло, перед глазами – непонятно что того и гляди вмажемся в дерево.

– Рядовой, включай фары.

Все равно прем как носороги, за километр слышно. Фары включили – но лучше не стало. Почему-то вспомнился Твин Пикс, там была пара сцен с ездой по ночному лесу.

– Поворот. Где-то должен быть поворот.

Рядовой повернул без команды – и тут на головой застучал ма-деус, треклятый Браунинг. Две короткие очереди, одна за другой.

– Отставить! Что за стрельба?!

– Сэр, там противник! Какая то машина!

– Откуда ты знаешь, что не свои!? Прекратить!

Противно звякнуло, сначала мне подумалось, что по машине попало камнем. Бросил взгляд – увидел огромную, больше чем с кулак дыру в бронированном лобовом стекле машины. От размера этой дыры становилось дурно. Обернулся и…

Господи…

– Лейтенант, помоги ему! Рядовой, гони, слышишь!

Стрелять было невозможно, да и не по кому – вокруг только ночь и летящие из нее пули. Хаммер, надрывая мотор, скакал по бездорожью, рвался к аэропорту – а я впервые за долгое, очень долгое время молился…

Вырвались – через Эглин Парквей, по дороге снеся какую-то оставленную на трасе легковушку. Словно два обезумевших бизона, обе наших машины снесли жидкое ограждение и вылетели на полосу отчуждения взлетки аэропорта.

Застучало – словно молоток забарабанил по машине, по броне, по стеклам моментально покрывшимся белыми трещинами – разводами. Мен буквально затрясло – огонь велся как раз со стороны Флориды НортВест. Все что мне было нужно в данный момент – это танк и снарядов к нему побольше.

– Группа два это Лезвие! Ты бьешь по своим, ты стреляешь по нам, долбанный козел! Отставить огонь.

– Лезвие, повторите!

– Группа два, мы приближаемся со стороны города! Ты стреляешь по нам!

– РПГ!!!

Даже не заметил, о чем речь – но этот крик вплеснул в мои жилы еще больше адреналина.

– Группа два, прекратить огонь вы бьете по своим!

– Мы вас прикрываем! Продолжайте движение, мы в основном здании гражданского аэропорта, на север от вас!

– Какого черта вы там делаете?!

База ВВС Эглин, а верней ее часть была превращена в гражданский аэропорт, полосы были общими, просто было разделение кому и какие полосы принадлежат в данное время – но это могло быть изменено в любое время. Вот, по-видимому группа два и засела в здании гражданского аэропорта.

Проскочили горлышко – оно вело к аэровокзалу, две рулежные дорожки, через которые гражданские самолеты выруливали на полосы авиабазы. Одна получается на въезд и одна – на выезд. И прикрыты деревьями.

– Левее! Опасайтесь снайперов!

От здания аэропорта снова заработал пулемет, по нам – не по нам – неизвестно.

– Левее – продублировал я для рядового-водителя. Все – как в Ираке и даже хуже, потому что в Ираке мы по ночам такие гонки не устраивали. Левее что-то горело и неслабо горело. Похоже, что горел гражданский самолет, топлива было столько, что оно лилось горящей рекой в сторону зарослей, которые тоже уже занялись.

Хаммер затормозил как вкопанный, впереди что-то треснуло – с чем-то столкнулись.

– Не выходить из машин! Не поднимать голов! Группа два, вы нас видите?!

– Мы над вами, на посадочном терминале. Мы прикроем вас, идти в здание аэропорта.

– У нас раненый! Ганнери-сержант Пибоди ранен.

Рокер хлопнул по моему плечу своей лапой.

– Сэр, он погиб. Сразу…

– Черт с ним! Все равно потащим!

Вторая машина развернулась и встала так, чтобы прикрыть первую от огня по фронту. Все кто был в машинах, заняли позиции, я – у капота.

И снова выстрел! Едва слышный, не такой, как тогда – но выстрел, словно искра – от брони. Откуда-то продолжал работать снайпер, сверху, с высоко расположенного терминала, с которого грузили и разгружали самолеты, раздалось несколько очередей. Проследив по трассерам, куда бьют – я тоже начал обстреливать этот сектор.

Кто-то хлопнул по плечу – отходим. Отходить, отстреливаясь смысла не было – откуда ведется огонь я не видел, а пулю схлопотать – запросто. Я просто побежал к настежь открытой двери, ведущей в аэропорт, петляя, как заяц и каждый момент ожидая пули в спину.

Добежал – ввалился в здание, едва не упав. Внизу, в технических помещениях – какие-то контейнеры, тележки с почтой, неосвещенный коридор собралось двенадцать человек – все наши и те, кто держал здесь оборону.

– Где Ройсевич?

– Наверху, сэр – ответил один из морпехов, табличку на груди которого я не рассмотрел – пытается организовать оборону.

– Он ранен?

– Да, сэр. У нас потери.

– С Ястреба экипаж вытащили?

– Нет, сэр.

– Что?!

– Мы девятерых потеряли. Один из грузовиков выведен из строя.

Не говоря ни слова, направился наверх, подсвечивая путь фонариком. Остальные – кто остался внизу, кто пошел следом.

Ганни Ройсевича я нашел за перевернутой тележкой, они устроили что-то типа полевого штаба, отгородившись от случайных пуль перевернутой тележкой для багажа и стойкой регистрации. Освещение – только от горящего самолета за окном, везде – следы перестрелки и трупы – буквально навалом по обе стороны коридора. Ужасающая вонь несмотря на то что все стекла разбиты.

– Ложитесь! – ганнери-сержант заметил меня.

В одну перебежку я добрался до полевого штаба, рухнул рядом.

– Снайперы! Не подходить к окнам! Занять позиции по коридору, залечь!

Рядом плюхнулись Баз и еще один рокер, кажется Аллигатор со старым М60, который он раздобыл неизвестно где.

– Какого черта?

– Спокойно, свои.

– Баз Микс, семьдесят пятый полк, в отставке – представился командир нашего пополнения.

– Ганнери-сержант Марк Ройсевич, морская пехота.

– Какого черта происходит? Кто с нами воюет?

– Если бы знать… На нас напали неожиданно, у них РПГ и ракетная установка типа Стингера. У меня двое покусанных и девять погибших. У них какая-то винтовка, пробивает это чертовы стены к5ак картонные. К вертолету не подойти.

– Вы их видели?!

– Ни хрена мы не видели. Сейчас штурмовики подойдут, будет концерт по заявкам. Надо будет навести. Пока сидим – ждем.

– Пибоди погиб – сказал я…

– Черт… – только и смог сказать Ройсевич.

– Как они работают по нам? Они на открытой местности, их же должны сожрать одержимые!

– А черт их знает!

Хлопнула снайперская винтовка – четкий, отрывистый хлопок, от которого у любого мало-мальски опытного человека сердце замирает. Даже у нас – хотя Дельту учили при работе снайперов противника выявлять и подавлять их, а не отходить и вызывать поддержку. Я взглянул на часы, примерно прикинул – часа два до рассвета…

– Я проверю.

Ройсевич вяло махнул рукой.

– Действуйте…

На брюхе, постоянно во что-то вляпываясь, задыхаясь от вони и содрогаясь от омерзения (вот уж не думал) что буду содрогаться от омерзения я пополз вперед. Все, что попадалось на пути и мешало моему продвижению по галерее – я просто отодвигал в сторону.

Снайпер засел там, где я никогда не засел бы – как раз рядом со стыком между галереей второго этажа и рукавом, по которому пассажиры проходили к самолетам. Почему? Да потому что если бы я был контрснайпером, то первое, на что я обратил внимание – это именно эта точка. Да и навести огонь сюда куда легче, чем если бы снайпер просто залег на галерее. Залег на галерее – и попробуй, дай ориентир, куда именно бить?

Снайпер для наблюдения использовал пролом в стене, он был вооружен винтовкой М40 и расположил он ее так, как очевидно привык в Афганистане – положил на бок свой вещмешок и поверх пристроил винтовку. Сейчас он, скорчившись у пролома, внимательно наблюдал в монокуляр за чем-то на поле. Меня он, очевидно, услышал, но ничего не предпринял.

– Свои. Капитан Маршалл – предупредил я.

– Артур Гриндер, сэр. Специалист.

– Что наблюдаешь?

– Они на деревьях, сэр. Я снял как минимум двоих. Мешают одержимые. Один с крупняком, пробивает стены навылет.

– Кто это, специалист?

– Я не знаю, сэр. Но у них бесшумное оружие.

– Наши?

– Не знаю, сэр.

– Смени позицию. Они попробуют тебя достать. Удачи.

– Спасибо, сэр. Вам тоже.

Обратный путь занял намного меньше времени – хотя бы потому что дорога была расчищена, более-менее.

– Все мои – ко мне!

Таких оказалось восемь человек – остальные засели внизу. Нормальной обороны не было, исключать того, что неуловимые и невидимые снайперы подберутся вплотную и отрежут нас от техники, заняв первый этаж – было нельзя. Приходилось распылять силы.

– Есть работа, поганая и опасная. Надо вытащить пилотов из сбитого вертолета. Живых или мертвых – неважно, мы своих не бросали и не будем этого делать никогда. Что происходит – сами видите, поэтому приказывать не буду. Слушаю мнения – сейчас.

Мог бы и в самом деле просто приказать– но не то время и не та ситуация. Да и в Дельте не было обычной практики пехтуры – приказ – выполнение. В разработке и планировании операций участвовали все или почти все бойцы, мнение каждого было важным. Кроме того – играл роль своеобразный кодекс чести «Дельты». Первое правило в нем гласило – если ты из Дельты, ты никогда не говоришь6 «Нет, это опасно». Ты просто идешь и делаешь это.

– Количество противников? – спросил Баз.

– Не знаю. Вряд ли больше десяти. Они просто не дают нам покоя, это профессионалы – но их мало. Более крупная группа уже засветилась бы.

– Кто они?

– Не знаю. Но специалисты. У них бесшумное оружие и еще сами видели что – крупнокалиберная снайперская винтовка. Как минимум – одна, но такая что для нее не преграда и стена. И они умеют ей пользоваться.

Договорить нам не дали – нарастающий звук реактивных двигателей даванул по ушам…

Не говоря ни слова, я вскочил и, не опасаясь уже пуль, нырнул на лестничный пролет, споткнулся, так что врезался в стену и едва не упал – но не упал и побежал дальше, прыгая через ступеньки в почти полной темноте. Времени не было совсем – пока штурмовики отстреляются и уйдут, мы должны были сделать работу.

Выскочил на первый этаж, бросил взгляд – тяжко пыхтя отставной рейнджер топал за мной, следом бежали и остальные.

– По машинам! Дым – и по машинам! Надо успеть!

Командовать, прорабатывать операцию, согласовывать действия с держащими здание морскими пехотинцами – не было ни времени, ни смысла. Потеряв нескольких своих, они были деморализованы и это отчетливо чувствовалось. Афганистан и Ирак отучили нас от потерь, тем более – от таких потерь. Что говорить, если во втором Ираке пара снайперов задержала на несколько часов продвижение целого батальона морпехов.[17]17
  Реальный исторический факт.


[Закрыть]

Перед дверью, от которой уже все отступили, я достал шашку, выдернул чеку и выбросил ее на улицу, потом еще одну. Современные шашки – они не только дают отличный дым – но и слепят инфракрасные приборы наблюдения. Плохо видно через них и в тепловизоры – этакая мутная пелена. Мысленно досчитал до пятнадцати.

– Пошли!

Машины стояли так же, как мы их и оставили, в дыму ни хрена не было видно, кто-то вскрикнул, но непонятно от чего. На машину я наткнулся – точнее налетел – всем телом, едва не выронив пулемет. Нащупал дверь, кто-то шумно врезался в машину рядом, дым ел глаза – и в этот момент штурмовики пошли на первый свой заход, работая своими пушками. Больше полутора тысяч снарядов, выпускаемых из семи стволов – это сила. Звук при этом был такой, как у дрели – но гораздо громче.

Протиснулся в машину, через высокий и широкий короб между сидениями перелез на другое место, сзади, ругаясь в полный голос, лезли остальные. Все это выглядело как пожар в публичном доме, никак не как начинающаяся спасательная операция – но в жизни все так и бывает. Мат, шум, бестолковые команды, рев моторов, иногда и стрельба непонятно куда…

Забухтел мотор, кто-то пролез на место пулеметчика, при этом наступив мне на кисть руки, да так что едва пальцы не сломал. Я сунул кулаком по ноге в ответ – смотри, куда ступаешь, козел – открыл дверь, морщась от боли положил пулемет так что оттолкнуть коленом дверь и открыть огонь – секунда.

– Маяки! Маяки!!!

Еще не хватало, чтобы «бородавочники» сходу врезали по нам. Хотя и так могут врезать, нервы у всех на пределе.

– Нету, сэр!

– Фонарь! Фонарь со светофильтром на крышу! Поехали!

Один выстрел из гранатомета – и нас останется только отпевать. Одна не слишком длинная очередь из самолетной пушки – и не останется вообще ничего, искореженная сталь вперемешку с мясом.

– Топи! Пошел!

Хаммер тронулся с места, вынырнул из дымных клубов – и я с ужасом увидел, что мы едем прямиком на догорающий остов самолета. Успел только схватиться за стойку машины – чтобы не вылететь из машины на резком вираже.

Где то впереди взорвалась бомба – фунтов пятьсот не меньше, где именно не виде, но вспышка была и видно ее было всем, даже тем кто в другую сторону смотрел. Непрогретый двигатель Хаммера громко протестовал – но тащил машину вперед, разгоняя ее до все большей и большей скорости. Впереди штурмовики, не обращая на нас внимания, длинными очередями прочесывали лесопосадки, больше это было похоже на фейерверк, только фейерверк летит снизу вверх, а тут он летел – сверху вниз.

Оглянулся – второй Хаммер следовал за нами как привязанный. На едва освещенной взлетке мелькали тени – одержимые!

Огонь открыли все, кто мог – короткими, только чтобы успокоить себя. Дал пару коротких Ия – по проносящимся совсем рядом теням тех, кто был когда то людьми – и как минимум одного свалил, перерезал пополам. Водитель пер напролом, тяжелая машина то и дело подпрыгивала, прокатываясь по сбитым.

Водитель оттормозился у самого вертолета, он сел на брюхо и темной тушей чернел на полосе. Без команды выскочили наружу, я с ходу дал длинную очередь по кругу, отгоняя одержимых. Одержимые здесь были, и их было много.

– В периметр! Огонь!

На Хаммере заработал крупнокалиберный, стреляя куда-то в сторону ангаров базы короткими, кто-то включил фонарик на винтовке, луч света высветил то, что было перед нами – и мы все не сговариваясь, открыли огонь. Одержимые, взбудораженные стрельбой, бомбами, автомобилями – перли сплошной стеной со стороны города и со стороны авиабазы. Только в моем, довольно узком секторе их было не меньше сотни.

– Держать линию! – от непрерывной стрельбы, от работы двух крупнокалиберных, от ужаса того что наступало на нас раскалывалась голова.

Штурмовики, скользнув прямо над нами, оглушили воем турбореактивных двигателей – а через долю секунды перед нами встало сплошной стеной нереально яркое, рвущееся к небесам пламя, в котором какое-то время корчилось что-то черное. Потом не стало уже ничего.

Волной раскаленного воздуха нас едва не сбило с ног, все кто был рядом со мной, с правого борта упавшего вертолета, развернулись все в одном направлении, поливая огнем лес. Видимо штурмовики опознали нас – снова вой двигателей над головой и снова – стена пламени, теперь пожирающая лесополосу. Старым добрым напалмом – безотказным средством от всякой погани еще со времен Вьетнама – штурмовики отсекали нас от города и от толп одержимых…

– Слева! Слева!

Кто-то хлопнул меня по плечу, когда я менял ленту в пулемете. Это был Баз – с черными разводами на лице, больше похожий на дьявола, восставшего из преисподней.

– Что?!

– Снайперы слева! У нас потери!

Мы инстинктивно пригнулись – проклятье! Пуля ударила по корпусу Ястреба так, что вертолет содрогнулся. Никогда такого не видел, проклятье…

– Где пилоты?! Где пилоты, проклятье!

– На борту было четверо! Двое! Мертвы! Двое еще живы!

Вертолет уже окутывало дымом – времени не было совсем. Дымом мы прикроемся от треклятых снайперов – но лишим себя возможности отбиваться от одержимых. Пара минут, даже меньше – и они подойдут вплотную. Тогда хана – не отобьемся…

– Валим! Валим!

– Тела в вертолете!

– Черт с ними!

Еще один выстрел, что-то брызнуло на нас, что-то горячее и мерзкое и замолк один пулемет. Господи…

– Уходим! – кажется, мой крик можно было услышать в штабе в Херлберт-Филдс.

Сам, кого то опередив, ввалился на место водителя головного Хаммера, пригнулся – хотя смысла в этом не было никакого. Не знаю, из чего тут стреляют – но эта тварь похоже пробьет движок насквозь и меня заодно с ним. Делать было нечего – я тронулся с места, пошел с минимальной скоростью, чтобы хоть как-то сбить прицел снайперу. За спиной с шумом, с проклятьями, занимали места остальные.