Текст книги "Скандал в Дуате (СИ)"
Автор книги: Алекса Богунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
− Где Анубис, Асик? Я не шучу, − мой голос стал стальным.
− Я не помню, − с интонацией упрямого ребенка ответил Асик. − Где-то в гостиной.
− Его там нет!
− Плохо искала.
Это могло продолжаться до бесконечности. Мне давно следовало быть на работе. Асик сломался, сменил тон.
− Хорошо. Давай договоримся: когда ты вернешься домой, мы вместе поищем твою игрушку. Прочешем всю квартиру. Сантиметр за сантиметром, − предложил он. − Полина, так больше продолжаться не может. Нам надо поговорить.
Наконец-то. Жаль, что не вовремя.
Часть 9
В каждом подъезде любого жилого дома функционирует собственное всевидящее око.
Наше домашнее всевидящее око обслуживало целых двенадцать этажей. Это немало квартир и людей со своими привычками, причудами, «тараканами». Причем в каждом дому, как известно, по кому, а то и по два кома. Ни одному живому человеку не под силу отследить все свои соседские комы.
Однако всевидящее око по имени Влада Андреевна прозревала и фиксировала всех и вся.
Она всегда была в гуще событий, свидетелем всех поворотных вех в жизни подъезда. Она одна работала на куда больших скоростях, чем любое информационное агентство мира. Владе Андреевне было хорошо за семьдесят, что никак не отражалась на бодрости духа и активности бабушки. Застать ее врасплох было практически невозможно. Это мы, безответственные девчонки, позволяли себе драные тапки, полинявшие майки, кое-как собранные под резинку в хвостик волосы, размазанную косметику. Баба Влада Андреевна всегда являлась миру при параде − с макияжем, с помадой, с причесочкой, в цацках, в дорогих, наглаженных одеждах по сезону и с двумя толстыми таксами в качестве эскорта.
Таксы Проша и Дуня − вообще легенда подъезда.
На всех двенадцати этажах не осталось человека, которого бы они злобно не облаяли за свою короткую и яркую жизнь. Две придурошные мелкие собаки при попустительстве хозяйки держали в страхе всю округу. Причем лаяли на человека так, что казалось, сейчас до смерти закусают. И никто слова поперек не мог сказать, потому как у Влады Андреевны тут же на каждого бунтаря находился компромат. Кто-то машину ставит не там, где положено. Другой жилец неправильно воспитывает детей, топчет газоны, бросает «хабарики у паребриков и в парадной», громко включает музыку ночью, пьет и гуляет от жены, прячет деньги от мужа, выращивает на подоконнике коноплю, не платит налоги, мастерит на кухне взрывное устройство, не поставил счетчики воды, выглядит как проститутка…
Жилец, которому хватало мужества посетовать на собак, моментально из обвинителя превращался в обвиняемого.
Всех нас есть в чем упрекнуть. Но больше половины обвинений Влады Андреевны носили абсурдный характер, что не мешало им, будучи озвученными, тут же распространяться по дому со скоростью вируса лихорадки Эбола и навечно прилипать к имиджу обвиняемого.
Влада Андреевна не бедствовала. Ее быт и гражданскую активность щедро спонсировали взрослые, отлично устроенные дети, которые, как только представилась возможность, разбежались от любимой мамы в разные стороны, на ПМЖ за границы нашей родины – кто в Израиль, кто в Канаду, кто в Словению, а один и вовсе удрал в Таиланд, где жил в будке на пляже, умудряясь неплохо зарабатывать в интернете. Я давно вынашивала планы выспросить у Влады Андреевны, как ему это удается?
Бабуля − долгие ей лета − посещала фитнес и бассейн, салон красоты, пользовалась отличным медицинским пакетом, выезжала на море за границу и каждый сезон приобретала новую шубу. Но это еще не все. Площадку перед своей дверью (жители подозревали, что и лифт тоже, возможно, и весь подъезд) бабушка Влада Андреевна оснастила новейшими камерами видеонаблюдения. И Бог весть, что она делала с теми записями, в какие архивы складировала свои сокровища. Кстати, и милейшая консьержка получала у бабы Влады Андреевны дополнительный паек за то, что стучала на нас. Это хорошо, что в подъезде есть такой зоркий человек, у которого все записано и учтено, вдруг пригодится, утешали друг друга жители, когда от активности Влады Андреевны становилось совсем тоскливо.
Можно решить, что бабушка когда-то работала в компетентных органах − это наветы. В прошлой жизни она была начальником отдела кадров на швейной фабрике. На новый уровень профессионализма Влада Андреевна поднялась уже после выхода на пенсию. Из планов − на нашу голову баба Влада Андреевна прочитала в Интернете про военные беспилотники. Теперь мечтала закупить партию оснащенных мобильными камерами дронов, чтобы напустить их в подъезде и вокруг дома.
Выйдя из квартиры, я первым делом наткнулась на Прошу и Дуню.
Увидев меня, таксы тут же сошли с ума и принялись драть глотку. Я давно перестала обращать внимание на их лай, да и не до того было. В моей сумке лежали пантера и скарабей с птицей, а на руке болтался браслет − я решила более не расставаться с сувенирами, которые так нужны лже-советнику из посольства Египта. Мысли были заняты исключительно событиями последних суток. К тому же я опаздывала на работу.
А Дуня и Проша погавкают − и устанут.
− Доброе утро, Влада Андреевна, − сказала я, копаясь ключом в двери.
Я знала, что таксы не перемещаются по подъезду без хозяйки. Она поблизости, в засаде. Облаяв меня, таксы умолкли. И настал черед бабули.
− Какое утро? День уже. Припозднились вы сегодня, Полина. Вас уволили? − откликнулась Влада Андреевна. Они принципиально никогда и ни с кем не здоровалась. − Куда это ваш супруг сегодня ночью побежал? Без тринадцати минут полночь было.
Я обернулась на вопрос.
Влада Андреевна то ли собралась на прогулку, то ли возвращалась с нее. На бабушке была дубленка, бобровая кепка, густо намотанный белый шарф, который скрывал морщинистую шею. Бабушка охотно демонстрировала гладкое, ухоженное лицо, а вот шею от народа прятала.
− Меня не уволили. А муж ушел по делу, по работе. Так надо, − я не собиралась надолго зависать с бабушкой на лестничной площадке. Чем дольше с ней рядом стоишь, тем больше в голове Влады Андреевны рождается тем для продолжения общения.
− Что же за работа такая − целый день за компьютером просидел, а к полуночи вдруг из квартиры вон? До сих пор его нет. Я бы на вашем месте задумалась.
Я сделала вид, что очень спешу. Я на самом деле спешила.
− Вы собаку завели? В два часа сорок две минуты к вашей двери откуда-то собачка пришла. Гладкошерстная, темненькая. Вроде как пинчер. Только ушки как у зайца. Прямо не пойму, откуда она взялась? Лопоухая такая.
− Мы не держим животных. Собака могла забежать в подъезд с улицы. Дворовая, − я предпочитала изъясняться с Владой Андреевной лаконично, без деталей, рублеными фразами.
− В том-то и дело, что вряд ли дворовая. Я почему так подумала. Ошейник на ней был золотой, с бирюзовой камеей. На камее изображено перо.
У меня перехватило дыхание.
Влада Андреевна, почуяв, что зацепила меня, удовлетворенно прищурила глаза.
− Псина всю ночь скакала по подъезду. Консьержка Наташа ее тоже видела. В шесть утра, когда Коноплев из восьмой квартиры, который охранник в Госдуме и вчера из Монако вернулся, пошел машину заводить, собака вместе с ним выскочила на улицу. Так и побежала по улице к французской пекарне, где владелец наркоман, а там уж не знаю куда. Ваша собачка-то?
Это око никогда не дремлет.
Я выдохнула, поставила сумку, сняла с руки браслет и продемонстрировала бабуле анкх, в нижней части которого было изображено перо.
− Взгляните, Влада Андреевна. На камее с ошейника было такое же перо?
− Подожди, очки достану, − подобрела она. Бабуля всегда добрела и переходила на ты, когда с ней устанавливали деловой контакт.
Водрузив очки на нос, Влада Андреевна подробно рассмотрела анкх и, могу поклясться, навечно вписала его в свою неувядаемую память.
− Точно такое, − важно пожевала губами она. − Один в один. Собачка, получается, ваша. Нехорошо.
Я вернула браслет на руку, приложив массу усилий, чтобы Влада Андреевна не заметила, как дрожат пальцы.
− Если на собачьем ошейнике такое же перо, как на моем браслете, вовсе не следует, что собака принадлежит мне. Только у меня просьба. Когда опять заметите здесь эту собаку, обязательно скажите мне.
− Уу, как у вас все запущено, милая, − протянула бабуля, укладывая очки в кожаный футляр. − Я давно замечаю, что у вас в семье не все в порядке.
На улице правила бал одна из самых неприятных ипостасей зимы − слякоть и мелкая морось. Не исключено, как утверждает Ира, что ночью было ясно. Однако сейчас небеса затягивала сплошная мутная пленка без единого окошка для солнышка. Дома, улицы, машины, люди − все стало унылым, серым. Кое-где совершенно обнажился асфальт, будто на пороге стояла весна.
Мобильник полнился «пропущенными» звонками с работы, а я все не могла успокоиться. В таком состоянии, да еще в слякоть опасно садиться за руль. Я оставила машину во дворе и побежала к метро.
Метро давилось от толп людей, словно час пик все еще не миновал. Подпирая спиной дверь с надписью «Не прислоняться», я выудила из кармана мобильник, и полезла в Интернет. Набрала в поисковике «Анубис». В ответ поисковик щедро насыпал мне два миллиона ответов. Я решила изучить все подряд. Успела прочитать, что Анубис − «таинственный древний бог», «покровитель царства мертвых», а также некрополей и кладбищ, создатель погребальных обрядов и бог бальзамирования, «проводник умерших в загробный мир», который изображался в виде человека с головой шакала. Или собаки.
Больше из Интернета выудить не удалось. Вайфай вдруг стал сбоить, да и время до нужной станции пролетело быстрее обычного.
Купив статуэтку Анубиса, я выбрала опасный сувенир. Интернет доложил, что, как полагают некоторые исследователи, изображения Анубиса нельзя хранить дома. Почему нельзя? И что за исследователи это полагают? «Некоторые исследователи» − это которые исследователи? Чьи они, чем занимаются? На основании каких данных «полагают»? Если нельзя хранить в доме, в Египте не выпускали бы Анубиса такими безумными тиражами. На всех полках толпы Анубисов. Либо это такая скрытая диверсия против человечества, а сами египтяне изображений Анубиса не покупают? Это же смешно.
Однако сейчас мне было не до смеха. Покупая нефритовую статуэтку в «Сувенирах Шенти», я догадывалась, что приобретаю необычную вещь. Именно поэтому я в нее вцепилась. Фигурка отличалась от тех, которые я видела в других магазинах. Возможно, это и есть одна из тех фигурок, к которым относится вычитанное в Интернете предупреждение? Продавец Александр также меня предупреждал. Он был со мной честен, а я не захотела услышать. Что еще он говорил? Он рассказывал мне правила обращения с Анубисом − нечто очень простое, вызвавшее у меня улыбку.
Вспоминай. Как ты могла забыть такую важную вещь? Какое легкомыслие!
Я замерла в толпе, словно меня огрели тяжелым предметом по лбу. Какой-то торопливый пассажир от неожиданности врезался в меня, недовольно крякнул и побежал дальше по своим делам.
Анубиса нельзя кормить кровью.
В присутствии Анубиса нельзя принимать пищу.
Я легко и непринужденно нарушила оба правила! Я испачкала статуэтку кровью, которая выступила из порезов на пальцах. Но разве это значит − «кормить Анубиса кровью»? Я же не специально. Значит − не значит, а мою кровь он, похоже, слопал. Когда я вернулась из кухни с тряпочкой удалить пятно, крови на статуэтке уже не было.
А как обстоят дела с правилом не принимать пищу в присутствии Анубиса? Асик уничтожил целый поднос еды в его присутствии. От этого кто угодно озвереет. А что сделал Анубис? Почему я не спросила у Александра, что бывает, когда нарушаются правила обращения со статуэткой? Анубис срывается с цепи? Наступает конец света? Следует суровое наказание? Мы теперь прокляты? Я не спросила, хотя должна была.
Голова раскалывалась от панических мыслей. Я не замечала, куда иду. Вернее, топала, как ослик, по маршруту, которым привыкла ходить каждый рабочий день, пока не пересела на авто. Однако сегодня я то и дело натыкалась на людей и два раза, поскользнувшись, едва не угодила в лужу.
Запретов, связанных с другими сувенирами, кажется, не было. Точно не было. Наоборот, Александр одобрил их приобретение. Я не понимала, как связаны эти три сувенира со статуэткой Анубиса, но чувствовала, что связь определенно существует. Когда ночью я упорно тянулась к зеленому свету в гостиной, именно браслет, зацепившись за раму, удержал меня от последнего шага.
Так и с ума сойти недолго. Особенно если вспомнить собаку, которую видела вездесущая Влада Андреевна у моей двери.
Теперь я сама жаждала встретиться со лже-советником посольства Вазиром Гаязом, чтобы расспросить его о привезенных из Египта сувенирах. Пусть этот советник опасен и что-то задумал, пусть. Но другого источника информации у меня в тот момент не было.
Директор по развитию Богдан Акопович сидел за моим столом мрачнее тучи. Я не ответила ни на один утренний звонок из «Шубки и шапка». В довершение основательно опоздала, что в компании каралось истерикой и финансовой экзекуцией.
Боня заранее надувался и пыхтел, рассматривая в моем компьютере видео из новостной ленты. Именно в моем компьютере. Полагаю, задался целью не пропустить появление бизнес-тренера в офисе, чтобы на месте растерзать меня.
Кстати, это были новости из Египта. На экранетолпы людей что-то вразнобой кричали и размахивали импровизированными плакатами. В кадре мелькнул танк и клубы дыма за ним. Корреспондент CNN − автор репортажа − взволнованно говорил о многотысячной демонстрации в Каире. «Еще вчера ничто не предвещало.., − нагонял страху корреспондент. − А сегодня обстановка накаляется даже в курортных городах, которые традиционно оставались вне... Туристы из Европы спешно покидают пляжи и отели …»
− Ну и хорошо, − важно изрек Боня. − Туры в Египет подешевеют.
Начальник не сразу заметил меня. Зато остальные сотрудники не пропустили мое появление. В предчувствии скандала они вобрали головы в плечи и уткнулись каждый в свой компьютер.
Наконец, Богдан Акопович обратил на меня внимание. Его глаза моментально налились кровью. Ой, плохо дело.
В сущности, сотрудники испытывали нечто вроде жалости к этому неуравновешенному типу. Его жизнь протекала в вечном страхе. Он боялся, что его разоблачат. В глубине души он сам догадывался о своей профнепригодности, пытался маскироваться, изображал «сильную управленческую руку». В итоге офис получил крикуна и забияку, который только мешал работать. Мудрые сотрудники с крепкими нервами вообще не обращали внимания на истерики Бони. Собака лает, подлодка плывет. Сотрудники с более тонкой психической организацией либо быстро увольнялись, либо начинали рабочий день с валерьянки.
Сейчас я хотела срочно пробиться к своему компьютеру, место перед которым оккупировал начальник.
− Что себе позволяете?! − вскипел он. − Сама не звонит! На звонки не отвечает! Сумасшедшая, да? Буду штрафовать!
− Я согласна, − смиренно сказала я, поглядывая на экран, где толпа протестующих египтян штурмовала танк. − Можно мне пройти к рабочему месту?
− Почему не проводите тренинг?! − продолжал Боня. − Сейчас же проведите тренинг! Марш в зал!
Он так и не дал мне спокойно собрать информацию в Интернете. Боня фактически выжил меня в торговый зал.
По залу бесцельно фланировали немногочисленные клиенты, продавцов было гораздо больше. По лицам клиентов было заметно, что ни один из них не дойдет до кассы.
Спрятаться со смартфоном за рядами шуб, чтобы без свидетелей покопаться в Интернете, мне не удалось. Боня часто пробегал мимо и строго смотрел в мою сторону.
Начальник ждал тренинг. Я обозлилась − и начальник свой тренинг получил.
− Девчонки, − сказала я продавцам. − Спасайте.
− Так мы тут, − заговорчески кивнула мистическая паникерша Соня, а остальные ее поддержали. Они обожали поприкалываться над Боней. − В чем проблема?
Я объяснила, что совершенно не хочу работать. Не в форме, не в настроении. Да и в Интернете надо срочно пошарить. А у Бони сегодня полнолуние, сбой программы, то есть все поводы для припадка. Поэтому надо изобразить тренинг. Я предложила девчонкам периодически вставать в кружок, браться за руки и хором говорить десять раз «Продажа, приди! Ом». А потом натирать ладошки норковой шапкой. Я давно заметила: чем причудливей групповые действия, тем больше к ним почтения.
− А если он спросит, чем мы занимаемся? − заулыбалась Марина.
− Скажите, что я научила, что это новейший эзотерический японский тренинг с элементами НЛП для приманивания продаж. Если будете не просто за руки браться, а, к примеру, размахивать ими, приседать или делать наклоны, заодно позанимаетесь фитнесом.
Девчонки прыснули.
− И то, хоть разомнемся, − согласилась мистическая Соня. − Сидеть на стульях нам все равно запрещают, а стоять в пустом зале надоело, ноги и попа болят. А если Боня спросит, что делаете в это время вы?
− Скажите ему, на калькуляторе вычисляю энергетические потоки в зале, чтобы покупателей не абы где охмурять, а в самом центре потоков, там они закручиваются и сильно влияют на мотивацию клиентов.
− Ни фига себе… А они закручиваются?
− Да щас…
− Можно мы вместо «ом» будем говорить «Том», «Том Форд»? − загорелась мистическая Соня. − Так прикольней.
− Валяйте. Мне уже страшно. Девчонки, только не ржать.
Пока продавцы с криками «Продажа, приди!» развлекались, придумывая новые позы, мне удалось расширить свои знания о подоплеке египетской символики.
Полученные знания заставили серьезно задуматься. Одно плохо − информация из Интернета грешила противоречиями. Я лишний раз убедилась: сколько экспертов − столько и мнений. Причем одно мнение шло поперек другого. Выудить, какое мнение в этом потоке интригующей информации все-таки ближе к истине, было практически невозможно. Каждый отстаивал свою интерпретацию древнеегипетской символики. Осталось впечатление, что со всей без исключения сувенирной продукцией Египта следует обращаться с великой осторожностью, а лучше вообще к ней не прикасаться.
Часть 10
Ближе к обеду я обратилась к Марине. Она часто в обед бегала в «Шоколадницу».
В закутке для отдыха персонала, между микроволновкой и шкафом для верхней одежды Марина увлеченно красила ногти убийственным пурпурным лаком.
− Марина, − сказала я. − Не могли бы вы сегодня без четверти час пообедать в «Шоколаднице»?
− С вами? − прищурилась Марина, вычисляя, что я от нее хочу. − С вами хоть на Северный полюс обедать. Хотите со мной поговорить? О чем? Меня увольняют?
На самом деле, «заслуженный работник советской торговли» отлично знала, что от таких тертых и опытных калачей, как она, грех избавляться.
− Марина, у меня к вам просьба. Сделайте одолжение. У меня в кофейне в час встреча с одним… С очень важным человеком. Я прошу вас занять другой столик, желательно лицом к мужчине, который придет на встречу, чтобы понаблюдать за нами. Мне это надо… на всякий случай. Только не показывайте, что мы с вами знакомы. Если все пройдет хорошо, потом вы поделитесь со мной своими впечатлениями об этом человеке.
За десятилетия работы в торговле Марина поднаторела в психологии. Она отлично раскручивала клиентов на внеплановые приобретения, читала по лицам не только их настроение, платежеспособность, но и тайные желания, о которых сами покупатели могли не подозревать. Ее мнение дорогого стоило.
− Мужчина? У вас свидание? − кокетливо улыбнулась Марина, сверкнув глазками. − О, прекрасный незнакомец! Хотите, чтобы я была рядом, на тот случай, если он на первом свидании начнет грязно приставать? Полина, в кофейнях днем не пристают. Не знаю, что там творится ночью…
− Ах, нет, Марина, это другое. Это по делу. Пойдете?
− Ну, не знаю. В кофейне как-то дорого. Аванс еще не скоро. Я сегодня не рассчитывала..,
Не надо иллюзий: Марина, прежде всего, была закоренелым торговым работником.
− Я оплачу ваш счет.
− Что вы, Полина, не надо! О чем вы говорите? Какая оплата? Я всегда для вас готова на все, − расплылась в сладкой улыбке Марина.
− А мне кажется, что надо.
В кофейню мы вошли порознь, как завзятые шпионки, и заняли соседние столики. Я сделала заказ.
Ровно в час напротив меня на стул опустился приятный мужчина восточной наружности, на вид лет сорок пять. У него были ласковые темные глаза и жестко сомкнутые губы. Мне понравились его красивые, ухоженные руки с длинными пальцами музыканта. Мужчина рассчитано, экономно жестикулировал, и это добавляло облику лже-советника благородства. Не знай я наверняка, что передо мной сидит обманщик, доверилась бы сразу.
− Полина Нарышкина? − галантно осведомился он. − Я доктор Вазир Гаяз.
Странно, прежде мы не были с ним знакомы, а он сразу меня нашел.
− Как вы поняли, что я Полина Нарышкина?
− В этом зале только две женщины, которые в одиночестве занимают столик для двоих. Та женщина, которая обедает за соседним столиком, просто не может быть вами. Не подходит ни возрастом, ни внешностью, − он развел руками. − Полина, вы все еще не доверяете мне.
Наверное, он прав, и вычислить меня в зале не составило труда. У Вазира Гаяза была ухоженная оливковая кожа, стильная стрижка, аккуратный и неброский дорогой костюм. Легкая интеллигентная седина в висках. Он мог легко сойти за жителя Южной Европы. Восточная нота в его внешности проявлялась ненавязчиво.
Поначалу я вела себя напряженно. Ни на минуту не забывала, что этот человек уже солгал мне.
Он не стал делать заказ. Сказал, что у него пост. Я не сильна в знании их традиций. Возможно, что и пост.
Вазир Гаяз быстро перешел к делу.
− Давайте уточним. Несколько дней назад вы незаконно вывезли из Египта четыре вещи. Разумеется, вы не знали. У вас было заблуждение. Это даже лучше − значит, нет проблем с возвращением этих предметов в Египет. Вы будете исправить ошибка, − говорил он бегло, уверенно, с незначительным акцентом.
− А я уверена, что вывезла сувениры законно, предъявив на таможне сертификат. Кстати, у таможенников не возникло вопросов ко мне.
− Это ошибка. Теперь мы должны ошибку исправить. Вы же не отрицать вернуть на землю Египта то, что представляет для страны ценность? − с легким напором спросил он.
− Если я должна вернуть эти предметы, то имею право знать, в чем их ценность?
− Это историческая ценность, − заявил Вазир Гаяз, немного подумав.
− Историческая, значит. Это какая же? Поконкретней, − я пригубила кофе и напустила на себя суровый вид.
− Вещи владел один историческое лицо. Фараон.
− Который из них?
− По сути, нас интересуют три предмета, а не все четыре, − элегантно сменил тему доктор Гаяз. − Интересно фигурка пантеры, браслет с ключ жизни и скарабей с птица на спине. Вы должны их отдать, Полина.
На минуту у меня возникло чувство, что Вазир Гаяз успел заполучить Анубиса. Как и когда он умудрился его стащить? Недоброе подозрение несколько выбило меня из колеи.
− Анубис, значит, не нужен. Чем вам Анубис не угодил? Он не обладает исторической ценностью?
В бесстрастных глазах Вазира Гаяза мелькнул неприятный огонек. Он подался вперед и трагично произнес:
− Это мертвый предмет. Не нужен. Он был живой. Теперь − мертвый. В нем ничего нет. Он не нужен.
Вот и понимай, как хочешь. Получается, раньше Анубис представлял ценность, а пересек границу России, попил моей крови, посмотрел, как едят другие, и ценность потерял.
− А что в статуэтке Анубиса было раньше? И что теперь с ним не так? − уперлась я, все еще рассчитывая, что из-за пусть слабого, но все же акцента не точно понимаю господина доктора. Он знал то, что не должен был бы знать.
− Было. Теперь нет. Ушел, − доктор Вазир Гаяз откинулся на спинку стула и улыбнулся. − Теперь мне нужно три предмета. В самом деле.
− Послушайте, господин Гаяз, так не пойдет. Так мы с вами ни до чего не договоримся. Расскажите мне об этих предметах, а я обещаю подумать. Вдруг верну? − соврала я.
− Вам не нужна информация, − спокойно ответил он. − Плохая информация. Вы будете страдать.
− Вы мне угрожаете? − выпрямилась я.
Он с досадой поморщился.
− Нет, нет. Я ваш друг. Вам не надо эта информация, вам не надо эти предметы. Они имеют значение только в Египет. Здесь они ничего не значат. Это работает только на земле Египта. Я предлагаю вам любая сумма, которую вы хотите в обмен за предметы. Вы потратили деньги, силы. Я знаю. Я хочу компенсировать. Назовите сумма.
Если в ход пошли денежки − значит, дело стоящее, серьезное.
− А если я не хочу их продавать? Вдруг у меня их больше нет? Или я их потеряла? − я решила немного потянуть время, чтобы выудить из Вазира Гаяза хоть что-то о моих сувенирах.
Он молча указал на браслет на моей руке и укоризненно покачал головой. Ай-ай, действительно нехорошо. Вот про браслет-то я и забыла.
− Кстати, расскажите про этот браслет, − выкрутилась я. − Чем он так ценен?
Вазир Гаяз понял, что я не отстану. Во всяком случае, вид у него был именно такой. Он опустил глаза, прикрыл ладонью лоб и устало заговорил:
− В верхней части ключа жизни − птица с человеческим лицом. Это душа человека. Лотосы по бокам − многозначный символ. Священный цветок египтян. Взаимодействие мужское и женское, плодородие, процветание. Забвение и мир. Из лотоса родился Ра. Но в этот предмет лотосы − взаимодействие божественного света и адской темноты. Выбор. Рождение. Или смерть.
− Вы меня пугаете. Не ожидала, что в невинном цветке может скрываться фатальный смысл.
Вазир Гаяз словно не слышал меня.
− Внизу этот анкх есть священное Перо Маат. Это главное. Маат − это правда. Она пронизывает вселенную. Богиня истины, справедливости и правосудия. Это перо с ее головы. Больше я ничего не скажу. Это достаточно. Сколько вы хотите за эти три предмета? Я плачу хороший цена, − он элегантно отнял ладонь ото лба и взглянул на меня, как мне показалось, с глубочайшим сочувствием.
− Мне надо подумать.
− У меня нет время, − возразил Вазир Гаяз. − Мне надо в Египет.
Язык − враг мой. Что мне стоило промолчать?
− Понятное дело, что вам надо в Египет. Ведь советник по имени Вазир Гаяз в посольстве не работает. Нет такого сотрудника. Кто вы? Зачем прикидываетесь советником?
− Я недавно в посольстве, − ответил он без тени смущения. − В посольстве не все знать. Вам могли дать неправильную информацию.
Я наверняка чувствовала, что господин доктор бесстыдно врет.
Мы еще поболтали в том же уклончивом стиле. Ясно стало лишь одно − никто из нас не намерен уступать. Возможно, мне стоило по сходной цене загнать эти сувениры, и жить спокойно. Я уже не знала, что думать.
Доктор Вазир Гаяз вдруг заспешил. Он выцаганил у меня обещание хорошенько подумать. Предупредил, что скоро свяжется со мной, но своего номера не оставил. Потом подхватил пальто и откланялся. У меня возникло ребяческое искушение выскочить за ним на улицу, чтобы проследить, куда господин доктор направится. Искушение пришлось преодолеть. Вряд ли я сильна в наружном наблюдении.
Когда я подошла к Марине, она доедала фруктовый тортик со взбитыми сливками. Я приготовила карту, чтобы оплатить ее счет.
− Ну, Марина, как вам мой собеседник? − спросила я.
− Да−а… Хам какой, не пришел, − ответила Марина, любовно подбирая с тарелки последний кусочек.
− В смысле?
Марина непонимающе уставилась на меня.
− В смысле − не пришел ваш хахель или кто он там еще. Не расстраивайтесь, Полиночка, это бывает. Мужики − дело такое, ненадежное. Знаете, сколько раз они прокатывали меня? Тоже, бывало, сидишь в кофейне, надеешься, а мужчины нет и нет. И не звонит. Больше никогда не приходит. Я понимаю, что вы сейчас чувствуете…
− Подождите. Мужчина, с которым я говорила минут сорок, не меньше… Только что. Мы сидели за соседним столиком. Марина, вы видели его?
Марина прекратила жевать.
− Полина, что с вами? Ведь не было никого. Вы одна все это время пили кофе, а теперь вот ко мне подошли.
У меня все поплыло перед глазами. Я опустилась на стул.
− Марина, вы меня разыгрываете. Это серьезно. Я вас серьезно спрашиваю. Вы видели мужчину, с которым я говорила?
− Смотрела − глаз не отрывала. Не было никого. К вам только официантка и подходила. Заказ приняла, потом счет принесла. Пухлая такая девчушка. Сами у нее спросите. Никаких мужиков не было. Даже рядом не стояли. Полиночка, да что же это такое? Что с вами?! Вам нехорошо? Попейте водички…
Марина с искренней тревогой взяла меня за руку. Прикосновение реального человека из плоти и крови привело меня в чувство.
− Ой, Полиночка, − засуетилась Марина. − Когда в магазин вернемся, я вам таблеточку дам. У вас, наверное, сосуды не в порядке. У меня есть на такой случай чудесное средство. Как рукой снимет, честное слово, все сосуды прочистит.
У Марины на работе был целый арсенал таблеток на все случаи жизни и от всех болезней.
− Таблеточку выпьете, все пройдет, − Марина продолжала хлопотать надо мной. − Сегодня неудачный день. У всех головы болят. Полнолуние. Да еще наш Боня на вас наорал. Вот вам и мерещится. А вы в голову не берите. Он дурак. Он на всех орет. А мужчина ваш придет еще. Куда он денется от такой красотки?
Я кивала, но почти не слышала Марину.
Тренинг помог или полнолуние, но во второй половине дня в магазин повалили клиенты. У продавцов глаза на лоб полезли. Они не стали тратить время на удивление и ринулись в бой. Шубы улетали, как шаурма. Норковую шапку, до дыр затертую продавцами во время тренинга, купили в первых рядах.
− Очень хорошо. Отлично, − потирал руки Боня. Маятник его настроения качнулся в позитивную сторону. − Вот этого я от вас и добивался. Хороший тренинг. Надо этот тренинг провести во всех магазинах. Завтра же этим займетесь.
Я вспомнила, что обещала позвонить Ире.
Однако на мой вызов Ира не ответила, зато прислала эсэмэс «Извини, очень важный бизнес-ланч. Созвонимся позже. Держись».
Отличный совет. Когда в очередной раз рушилась ее жизнь, я отзывалась сразу. Бросала все дела и часами выслушивала ее рыдания и сетования на мужчин. В тот единственный раз, когда сочувствие понадобилось мне, подруга моментально превратилась в занятую бизнес-леди.
Однажды я прочла, что в отношениях двоих − касается это любви или дружбы − всегда одна сторона щедро отдает всё свое время и душу, а вторая способна только принимать подношения. Равноправный обмен − это некий справедливый идеал отношений, который, конечно, встречается в природе. Но не чаще, чем амурский тигр.
Впрочем, может быть, все проще. Ира и рада бы помочь, но дел действительно по горло, а подруга пока не понимает всей серьезности того, что со мной происходит. Не привыкла помогать мне. Если бы сознавала всю тяжесть моих переживаний − тогда, конечно, без вопросов. Тогда бы Ира все бросила и прилетела на подмогу.
Н-да. Вряд ли.
