Текст книги "Скандал в Дуате (СИ)"
Автор книги: Алекса Богунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Часть 16
В восемь утра следующего дня я регистрировалась на рейс и сдавала в багаж тощую сумку.
Нашлось немного желающих вылететь в Египет. Работники авиакомпании взирали на смельчаков со смесью протокольной приветливости и недоумения. Прямо скажем, другие направления в то утро пользовались куда большей популярностью.
Я отрешенно рассматривала пассажиров в зале отлета. Мысли были заняты составлением плана действий. Разгадку надо искать там, где все началось. Следует поговорить с продавцом сувениров Александром, расспросить, что за предметы он мне всучил? Если он сообщил мне правила обращения со статуэткой Анубиса, то должен знать, откуда сувениры взялись и почему так опасны для владельца?
В последние минуты на родной земле я получила звонок из посольства Египта.
− Мы определили ваш номер, когда вы звонили в прошлый раз, − объяснил сотрудник посольства, с которым я уже общалась, когда наводила справки про лже-советника Вазира Гаяза. − В прошлый раз мне показалось знакомым имя, которое вы назвали. Я проявил инициативу.
Не ожидала, что этот служащий способен на инициативу. В прошлый раз он так спешил от меня отделаться.
− Я все думал, откуда знаю имя? − продолжал сотрудник, который представился Юнусом. − А потом вспомнил. И даже связался с этим человеком. Нет, он не советник посольства. Но имеет отношение к культуре. Доктор Вазир Гаяз, известный в Хургаде человек.
Я тут же взбодрилась:
− Вазир Гаяз действительно существует? Я не ожидала.
− Да, он живет в Хургаде. Доктор Вазир Гаяз, известный исследователь древностей. Занимается историей нашей страны, археологией. Хотя его точку зрения на Древний Египет нельзя назвать классической. Его много критикуют. Доктор Гаяз немножко скандалист. Иногда говорит странные вещи и пишет необычные статьи. Я перешлю вам его контакты. Доктор Вазир Гаяз очень просил, чтобы вы с ним при первой возможности связались.
− Пересылайте контакты, жду! Скажите, он был в Москве два-три дня назад?
− О, нет. Доктор Гаяз не выезжал из Египта. Обязательно поговорите с ним. Он настаивал. Позвоните ему.
− Я вылетаю в Хургаду. Буду там сегодня.
− Вот как? Вылетаете… Куда? В Хургаду? − Юнус замялся. − Что ж, Египет − прекрасное место для отдыха. Желаю вам приятных дней в нашей гостеприимной стране. Добрый совет − не покидайте территории отеля. У нас не слишком спокойно. Но, уверен, это не помешает вам хорошо отдохнуть.
9
Менеджер отеля Бишр уставился на меня, как на привидение.
Не ожидал увидеть так скоро. Надеялся, что я больше не появлюсь в отеле. Бишр натянул на лицо сладкую улыбку, когда я подошла к нему, чтобы получить ключи от номера.
На этот раз не было смысла тщательно выбирать место проживания. Я сразу отправилась в тот отель, где мы останавливались на Новый год. Уровень комфорта, план питания, выпивка и развлечения в отеле, а также геометрические красоты его территории интересовали меня меньше всего.
В аэропорту Хургады прилетевшие из Москвы туристы почувствовали себя белыми воронами. Здание было забито людьми, которые мечтали спешно покинуть страну. В зале царил настоящий птичий базар: сотни голосов сливались в не умолкающий ни на секунду гул с вкраплениями официальных объявлений диктора, от которых из-за шума не было ни малейшего проку.
На площади перед выходом из зала прилета я не застала обычной туристической суеты. Нас, только что прибывших в страну, было немного. Мимо с озабоченными лицами пробегали сотрудники аэропорта. Они сбивались с ног, регулируя давку на вылет.
Светило солнышко, но в самой атмосфере аэропорта зависло ощущение близкой грозы. Недобрые предчувствия усугубляли три танка и группа мрачных военных, расположившихся неподалеку от ведущей в город дороги. Такси пропали с площади в принципе. Я заметила несколько машин и автобусов на парковке, однако хозяев транспортных средств не нашла. Мне показалось, что где-то рядом вырыт окоп, в котором все официальные лица прячутся от туристов.
Так как сотрудники вокзала от меня дружно отмахнулись, пришлось вступить в контакт с военными властями.
Я не разбиралась в местных воинских нашивках. Поэтому из группы военных на глазок выбрала для переговоров самого понтового египтянина с распирающим форменную рубашку пузцом начальника − и не прогадала. Он оказался командиром подразделения, куда более отзывчивым, чем сотрудники аэропорта.
Так что всего за пятьдесят баксов я с ветерком доехала до отеля на танке.
Это оказалось самое беспроигрышное средство передвижения по городу. Танкист − общительный молодой человек − всю дорогу развлекал народными песнями и обещал подарить папирус, если я сообщу ему свой номер телефона.
Многие магазины и рестораны были закрыты, а их витрины зашторены. Нечасто, но попадались дома с разбитыми окнами и яркие кучки хлама, который обычно остается после массовых демонстраций. Крупных волнений на улицах я не заметила. Просто слишком много людей, которые стояли группами или порознь, шастали туда и сюда, чинили транспаранты, курили, хлебали из баночек колу, что-то обсуждали, бросая по сторонам такие взгляды, что вылезать из танка совершенно не хотелось.
− Чего они добиваются? − спросила я у танкиста.
− Никто не знает, − ответил он равнодушно. − Они сами не знают.
Преодолев первое замешательство, менеджер Бишр подобострастно склонился в мою сторону:
− О, госпожа Нарышкина, как я рад вас видеть! Добро пожаловать в наш отель! Спасибо, что выбрали наш отель! Наш отель благодарит вас! Наш отель… Вы опять с мужчина?
Дались ему мои мужчины.
− Я одна.
− Плохо, очень плохо, − погрустнел Бишр, теряя энтузиазм. − Сегодня в Хургада надо быть с мужчина. Или не выходить из отель никогда. Вы хотите номер? Есть прекрасный номер с видом на море. Только он забронирован. Но для вас я могу что-нибудь придумать, если…
Некоторых вымогателей и революция не способна переделать.
− Бишр, спорим, что в вашем отеле сейчас свободны больше половины номеров? Нет, о чем я? Все номера скоро будут свободны. Или я еду в другой отель. Меня ждет мой танк.
Танк действительно стоял у входа в отель. Водитель решил устроить себе кофебрейк. Машину немедленно облепили люди, которые, пользуясь моментом, принялись делать селфи.
Бишр печально прикусил язык, не вышло подзаработать. Впрочем, этот менеджер не умел долго горевать:
− Я могу предложить вам другой прекрасный номер с видом на море! Он дорогой по цена, но тот, кто понимает качество…
− Я беру этот номер со скидкой пятьдесят процентов. Так и быть. Еще буду думать, что переплатила, − я со значением подвинула ближе к менеджеру табличку с надписью на английском «Акция! Все номера со скидкой минус 50%», которую заметила на стойке. − И горе на вашу голову, Бишр, если в этом номере хоть что-то окажется не так. Вы меня знаете.
Плутовская физиономия Бишра расцвела фальшивой улыбкой. Он развел руками, дескать не заметил табличку со скидками, извините.
Номер был отличный. Однако приживаться здесь не входило в мои планы. Я бросила сумку, и первым делом позвонила доктору Вазиру Гаязу. В отличие от московского Вазира Гаяза египетский доктор не говорил по-русски, зато чистенько изъяснялся на английском. Тот самый это голос или не тот − по телефону я не могла разобрать.
Едва я представилась, доктор сразу догадался, о чем идет речь. Он обрадовался, что я уже прибыла в Хургаду.
− У меня дом в Хургаде, в Дахаре, в Даун Тауне. Я перешлю вам адрес, назовете его таксисту. Жду вас сегодня вечером, после семи часов. Обязательно приезжайте.
− А пораньше встретиться нельзя?
Доктор был искренне удручен: ему жаль, он бы непременно встретился, но сейчас находится в Каире. Хорошая новость − ближайшим самолетом доктор вылетает в Хургаду, только ради меня. Впрочем, мне было, чем заняться на курорте, коротая время до встречи с Вазиром Гаязом.
На ресепшн Бишр провожал очередную порцию раньше срока отбывающих на родину немецких туристов: сверял счета, принимал чаевые. Гости были напуганы, сосредоточены и скупы на бакшиш. Очевидно, возникли расхождения в оценке сумм, потраченных в отеле на платные услуги.
Молодой немец в плотном свитере нервно хлопал по стойке бумажником. Другой − пожилой, но жилистый и крепкий − что-то подсчитывал на калькуляторе, а потом, сцепив зубы, демонстрировал результат менеджеру. Бишр отвечал симметрично: также производил подсчеты на своем калькуляторе и тоже показывал их немцу. Что-то все не сходилось и не сходилось. Явным образом Бишр тянул время в надежде, что страх опоздать на спасительный автобус в аэропорт возьмет верх над жадностью несговорчивого немца. Досада не сходила с лица менеджера.
Я издалека продемонстрировала ему краешек привлекательной купюры. Помнится, Бишр различал их достоинство и за километр. В глазах менеджера возродилась робкая надежда. Бишр быстро перепоручил дела коллеге, сделал озабоченное лицо и поскакал за мной на диванчики в глубине холла.
− Мне надо срочно найти магазин «Сувениры Шенти», − сказала я. − Магазин находится где-то рядом с отелем. Денежку получите, если проводите меня туда. Вы знаете этот магазин?
− О.., − замялся он. − «Сувениры Шенти»? Вы уверены?
По его лицу пробежала слабая тень. Мне показалось, что название ему знакомо.
− Около отель нет такой магазин, − заверил Бишр. − Но я могу советовать вам другой магазин. Очень отличные сувениры. Там есть все.
− Бишр, бросьте ваши рекламные штучки. Я ясно сказала, мне не нужны сувениры как таковые. Мне нужен магазин «Сувениры Шенти». На улице неспокойно. Если вы сами не хотите проводить меня туда, то наверняка кто-то из ваших менеджеров согласится.
− Вам не нужен этот магазин. Есть другие магазины! Я провожу вас другой магазин, хороший. Много сувениров, − забеспокоился Бишр.
− Мне лучше знать, что мне нужно, а что − нет, − я сделала вид, что хочу уйти.
Бишр беспардонно удержал меня за руку. Менеджер всегда до последнего цеплялся за приработок. Половина торговцев в Хургаде отстёгивали ему комиссионные.
− Такой магазин есть, − нехотя признался он. − Только не рядом с наш отель. Он в другой место. Далеко, долго идти. Это известный магазин. Он там был.
− Что значит − «был»?
− Магазин сгорел. Пуфф! − Бишр изобразил руками нечто вроде фейерверка над своей головой. − Сгорел. Нету.
Вот засада.
− Сгорел? − это была неприятная новость, но я надеялась, что магазин сгорел не вместе с продавцом. − Когда он успел сгореть? Я отсутствовала не так долго. Ах, понимаю, небось подожгли во время ваших народных волнений?
− Нет, − покачал головой Бишр. − Он сгорел больше двадцать лет назад. Очень известный магазин, но совсем сгорел.
− Бишр! Какие двадцать лет назад?! Я толкую о магазине, где купила сувениры перед Новым годом. Прошло всего несколько дней. Магазин в двухстах метрах от двери отеля. Если вы не знаете, где этот магазин, я найду другого провожатого, − я начала терять терпение. − Бишр, говорите все, что вы знаете. Я все равно вытряхну из вас это. Где магазин? Что с ним произошло?
После некоторых препирательств мне пришлось расстаться с мелкой купюрой, а жадному менеджеру − с информацией.
Больше двадцати лет тому назад, когда Бишр под стол пешком ходил, а Хургада только начала превращаться в место паломничества туристов со всего мира, здесь появился один из первых больших магазинов сувениров. Возможно, не самый первый − все-таки Хургада отстраивалась с начала двадцатого века, а отель «Шератон» открыл двери еще в семидесятых. Конечно, туристы заезжали сюда, соответственно сувенирные лавки и до девяностых годов работали. И не совсем магазин сувениров это был… Здесь в те времена еще была военно-морская база, военный аэродром и поселок нефтяников…
Менеджер принялся заваливать меня посторонней информацией. Бишр, сказала я, много слов. Мне некогда.
Отлично, взбодрился менеджмер. Все спешат. Он знает только то, что один из бывших военнослужащих открыл магазинчик сувениров. Кто именно это был, Бишру не известно. Хозяин магазина «Сувениры Шенти» рассчитывал, что в Хургаде построят много отелей, сюда толпами поедут иностранные туристы. Туристы обожают покупать сувениры. Значит, торговля пойдет в рост. В ожидании этого бума бывший военнослужащий и открыл свой шикарный магазин. Магазин находился в том же доме, где жил хозяин. Скоро выяснилось, что бывший летчик потерял интерес к сувенирам. Говорили, он занялся темными делами, связался не с теми людьми. А что и как, Бишру про то не известно. Он тогда был ребенком. Когда подрос, сразу пошел работать, потому что нужны деньги. Всегда нужны деньги.
Ближе к делу, насупилась я.
Да он уже практически все рассказал, заверил Бишр. Магазин «Сувениры Шенти» работал недолго. Начинал магазин за здравие, а закончил тем, что потерял покупателей. Местные жители стали обходить его стороной, так как хозяин вызывал подозрения. Магазин пустовал, но хозяин богател. Водил дружбу с большими людьми из Каира, катался по променаду на таких авто, что ему завидовала вся Хургада. Это продолжалось недолго. Однажды в магазине произошел пожар. Весь дом сгорел. Кроме головешек, ничего не осталось.
− Бишр, мы говорим об одном и том же магазине? − недоверчиво переспросила я.
− Другой магазин с таким названием Хургада нет, не было. Может быть, вам надо другое название?
− Я уверена − «Сувениры Шенти». Магазин выглядит солидно, как новенький. Не какая-нибудь лавочка в подворотнеили на променаде. Где все-таки находился тот магазин?
− В районе Мина, в Саккале, около порта. Это специфик район, − артистичный Бишр изобразил встревоженную гримасу и неодобрительно поцокал языком. − Теперь там живут местные. В этом районе нет отель, нет иностранцы. Только местные. Старые улицы, совсем старые. Только дома. Не надо ехать. Опасность.
У меня появилась идея. Пришлось извлечь еще одну купюру. Бишр с готовностью потянулся за ней.
− Девяностые годы − это вполне себе современная эпоха, − вслух размышляла я. − Фотографию и видео к тому времени точно изобрели. Бишр, найдите для меня все фото и видео магазина, которые только сможете. До пожара, конечно. Я хочу на них взглянуть. Да и сам пожар − это событие, громкий новостной повод в такой деревне, какой была Хургада. Вдруг сохранились фото с пожара? Вдруг приезжали репортеры, что-то снимали? О пожаре могли написать в газетах.
− Нет репортеры, − с сомнением пожал плечами Бишр. − Кому нужен магазин сувениров?
− А вдруг? Поищите. Если найдете, еще деньжат подкину.
Особых дел у Бишра все равно не было. Мы с ним уединились в комнате за стойкой ресепшн. Там Бишр уселся за компьютер. Он не меньше часа шерстил социальные сети и сайты местных архивов. В итоге, радостный вопль менеджера возвестил, что поиски увенчались успехом. Он откопал в сети несколько фото и даже заметку о пожаре.
Первое же фото магазина до пожара покончило с сомнениями − хорошо знакомая огромная стеклянная витрина, те же буквы над входом, та же дверь и даже ручка, на которой несколько дней назад повис мой унесенный ветром шарф. Я не могла ошибиться − тот самый магазин сувениров, точно он.
Бишр переправил фото и заметку о пожаре в мой мобильный телефон. В заметке ни слова не было о судьбе хозяина заведения или продавца.
− Где вы нашли фото? − спросил я.
− На странице моего приятеля в Фейсбуке. Он собирает история из жизни Хургады. А моему приятелю прислал тоже его друг, тоже из Фейсбук. Вот они вместе.
Бишр увеличил фото, где два паренька вместе снялись на фоне городского пляжа. Бишр хотел было быстро пролистнуть фотографию, но я остановила его.
Один паренек на фото не был мне знаком. Зато второй − в черной майке, белых джинсах и стильных круглых очках… Да это же он!
− Увеличь фото, − прошептала я, затаив дыхание.
Это он, Александр. Студент. Дяде он помогает. Продавец, всучивший мне опасные сувениры.
Не находя слов, я постучала пальцем по экрану. Мне не хватало воздуха.
− Что вы хотите? − удивился Бишр.
У меня был такой вид, что менеджмер без слов догадался и резво взялся за дело. Через несколько минут Бишр нашел в сети страницу Александра в Фейсбук.
Александр Сефу. Гарвард. Чистое интеллигентное лицо типичного отличника. На аве со своей страницы он выглядел чуть моложе, чем в тот день, когда я с ним повстречалась. Почти подросток.
Гарвард. Ничего себе.
Когда магазин «Сувениры Шенти» сгорел дотла, он, возможно, качался в колыбели. Как так может быть? Впрочем, о чем я? Теперь все может быть. По крайней мере, Александр − живой, настоящий человек из плоти и крови. Он реален, он существует. Я могу встретиться с ним и поговорить. Только бы он был сейчас в Египте, а не в своем Гарварде.
Дверь неприятно пискнула, как придавленная мышь. В комнату вплыла девушка с ресепш Лейла, миловидная и незлобная, не слишком сообразительная, зато всегда приветливая. Подобрав со стола пачку бумаг, она сунула носик в экран: любопытство есть любопытство.
− Ой, я его знаю, − нежным голосом пропела Лейла. − Знаю, знаю…
− Кто это? − хором крикнули мы с Бишром.
Менеджер по-настоящему втянулся в поиски.
− Такой красивый мальчик, − пела Лейла, поводя черными глазами. − И такой несчастный. Ой-ой, очень жаль. Совсем больной и несчастный. Мне работать надо. Меня будут ругать.
Бишр преградил ей путь к ресепшн.
− Говори все, что знаешь. Если я прикажу, тебя не будут ругать.
Лейла прижала к груди свои бумаги и покорно кивнула.
− Александр − это его имя. У них есть дом в Хургаде, но там никто не живет. Там бывает только Александр, когда приезжает из Америки. Иногда он любит отдохнуть с друзьями на море. Только очень, очень редко. Его отец живет в Каире. Тоже редко приезжает. Александр познакомился с моей подругой Рахемой. Она работает медсестрой в Найл Госпитале. А теперь там лежит сам Александр. Отец хочет перевезти его в Каир, но врачи не разрешают. Говорят, он так плох, что в дороге может умереть.
− Что с ним случилось? − спросила я.
− Никто не знает, − пожала худенькими плечиками Лейла. − Рахема сказала, что у него в госпитале палата супер-люкс. Отец все оплатил. Туда никого не пускают. Даже охрану поставили.
− Хороший госпиталь, − подтвердил Бишр. − Много денег надо платить.
− У него богатый отец, − кивнула Лейла.
− Мне надо его увидеть, − твердо решила я.
Лейла отнекивалась, однако переговоры с коллегой Бишр взял на себя. Они перешли на арабский. Где напором, где лаской, но Бишр уломал Лейлу.
Она обещала предупредить подругу о нашем визите. Вскоре Бишр, который так увлекся, что забыл про бакшиш, вез меня на собственном подержанном фиате в сторону аэропорта, вблизи которого находился госпиталь. Пока мы петляли по улицам, Бишр все уши мне прожужжал про сервис этого медицинского заведения. «О, высший класс! Самый высший!» − закатывал он глаза. Возникло подозрение, что попасть в дорогой госпиталь на излечение − мечта всей его жизни.
Подруга Лейлы Рахема оказалась крепкой, фигуристой девушкой с красивым волевым лицом, которому добавляли строгости широкие черные брови и скорбно сложенные губы.
Спрятав руки в кармашки накрахмаленной голубой униформы, она в многозначительном молчании слушала Бишра, да с подозрением поглядывала на меня. Бишр что-то внушал ей, поводя в мою сторону рукой, и Рахема, наконец, утвердительно кивнула. Довольный Бишр сообщил, что все хорошо, Рахема обязательно поможет. В общении с ней не возникнет проблем, объяснил Бишр, девушка отлично изъясняется на английском.
Рахема важно подняла подбородок, рассматривая меня, словно я неодушевленный предмет, который сдают ей на хранение. В том пронзительном взгляде не было и намека на симпатию.
Бишр укатил в отель, даже не заикнувшись о вознаграждении за труды.
Часть 17
Мы с девушкой остались около увитой зеленью беседки в симпатичном садике перед Найл Госпиталем. Как только машина менеджера скрылась из виду, строгая медсестра оживилась:
− У тебя есть браслет? Покажи, если есть, − приказала она тоном, не терпящим возражения, будто работает не медсестрой, а надсмотрщицей в тюрьме. Если не подчинюсь, лишит обеда или посадит в карцер, не иначе.
Вот так, сразу. До Рахемы никто в Хургаде не интересовался моим браслетом. Наконец, мне встретился человек, который поможет внести ясность. Здесь, в Египте меня не засыпали пески, не преследовал жуткий шепот. Неужели меня пинком отправили из зимней Москвы в правильное место, где страх отпускает сам собой? Сейчас я все узнаю. Я подтянула рукав джинсовой куртки, чтобы продемонстрировать украшение. Рахема удовлетворенно кивнула:
− Да, это он, браслет Маат, − она совершенно не удивилась. − Хорошо. Я помогу, хотя в госпитале строгие правила. Что ты хочешь от Александра?
− Ты знаешь этот браслет?
− Сегодня у меня было видение, − заговорила Рахема как о нечто само собой разумеющемся. По мне, так она пропустила вступление. Видения − разве это нормально?
− Я сидела в этой беседке, задремала, и Саб вошел в мой сон, − Рахема отвела глаза, будто припоминая подробности. − Он приказал, чтобы я не препятствовала в лабиринте женщине с браслетом Маат. Ты совсем не вызываешь доверия. Не надейся. Ты чужая здесь. Ты мне не нравишься. Но, когда говорит Саб, мы должны выполнять его волю. Когда мне позвонила Лейла, я сразу поняла, что ты и есть та женщина, о которой он говорил.
− Кто такой Саб?
− Саб − Учитель. Советник. Поводырь. Разве ты не знаешь?
В который раз я удивилась способности восточных людей изъясняться загадками. Иногда их ответы на мои вопросы могли значить все и ничего одновременно.
− Откуда мне знать? Понятно, что советник, если взялся советовать. А как выглядит этот ваш советник и поводырь?
На ее лице появилась недовольная гримаса.
− Никак. Он есть, он говорит, он присутствует. Ты знаешь, что надо делать так, как говорит Саб. Но потом никто не помнит, как он выглядел, когда являлся тебе. Я должна исполнить его волю. Он просил не препятствовать женщине с браслетом Маат, − Рахема еще раз указала на мое украшение. − Не препятствовать − значит, помочь, если сама об этом просишь. Я не могу противиться. Саб сказал, что я ушепти.
Знакомое слово.
− Ушепти?! Кто такие − эти ушепти? − я буквально впилась в Рахему.
Про ушепти поминал и следователь Свиридов, только объяснить, что это такое, не мог.
− Ушепти должны делать работу вместо богов или фараонов, если те их призовут из Загробного Царства. Боги или фараоны обращаются к ушепти, когда сами не могут сделать свою работу, и боги не обязаны нам докладывать, по каким именно причинам. Не могут − и все. Или не хотят делать работу. Ушепти должен ответить «Я здесь», и выполнить их волю. Боги или фараоны могут использовать физическую оболочку ушепти, либо оболочку его «ка» − двойника − в своих целях.
− Я запуталась, − честно призналась я. − Как-то у вас все слишком запутанно, нечетко. «Ка», ушепти, физическая оболочка…Как вы только отличаете одно от другого?
− Что непонятно? По-моему все ясно. Ты − чужая, из другой страны. Поэтому тебе никогда не понять нас.
− Чужая − не чужая, а вот приходится вникать, извини. Возможно, для египтян такое объяснение выглядит нормально. У вас в Египте своя логика, египетская. Но это очень удобно, согласна. Не хочешь сам работать − поручи ушепти. А кто может стать ушепти?
− Кто угодно. Кроме той, у кого на руке браслет Маат, Маат нельзя сделать ушепти. Ты говоришь сама от себя, а мы выполняем волю Саба, − Рахема начала проявлять недовольство. − Мы много разговариваем, Полина. Теряем время. Нам пора. Зачем тебе надо видеть Александра?
− Я хочу задать ему несколько вопросов.
− Это невозможно. Он в коме, − в миндальных глазах Рахемы блеснули слезы. − Его нашли без сознания на улице, в районе порта, несколько дней назад. У него не было документов. Это я узнала Александра, когда его привезли сюда. У него нет никаких ран, ушибов, переломов. С ним вообще все в порядке, как говорят врачи. Он просто в коме. Он не здесь, не с нами. В другом мире. Его отец − Сефу − хочет перевезти Александра в Каир. Говорит, что здесь плохие врачи, но это неправда. Врачи делают все правильно. Я видела Александра. Он лежит такой красивый, живой, будто сейчас откроет глаза и заговорит со мной.
Рахема не выдержала и расплакалась. Похоже, Александр был для нее больше, чем друг. Я не представляла, как ее успокоить. У Рахемы нервы оказались что надо. Она быстро взяла себя в руки, деловито промокнула слезы, выкинула бумажный платочек в урну и обратилась ко мне с самым невозмутимым видом. У девочки оказался сильный характер.
− Что будем делать? Александр не сможет ответить на твои вопросы.
− Тогда я просто хочу на него взглянуть, я должна. Будь моя воля, вообще бы сюда не приезжала. Но я здесь тоже не по своей воле. Не зря же тебе сегодня приснился Саб? Это ведь что-то значит?
Рахема оказалась предприимчивой особой. У нее быстро созрел план. План выглядел не ахти каким законным, если принять во внимание строгости местного госпиталя.
Девушка предложила мне нарядиться медсестрой, чтобы вместе без проблем проникнуть в палату. Предстояло обмануть охрану, которую выставил там отец Александра. Один из охранников с минуты на минуту должен уйти пить чай. Чай у охранников по расписанию, никогда не пропустят. Перекус у них на первом месте. Другого охранника отвлечет подруга Рахемы. У нас будет минут десять, чтобы посмотреть на Александра, не больше, предупредила Рахема. Поэтому следует поспешить.
− Зачем там охрана? − удивилась я. − Разве жизнь Александра в опасности? На него кто-то покушается?
− Охрану выставил отец Александра, как только ему сообщили о состоянии сына. Может быть, он не желает, чтобы сына беспокоили визитами? Может быть, он тоже знал, что ты придешь?
Об этом я не подумала,
− А где мать Александра? Она с ним?
− У него давно нет матери. Она умерла. Александр не любил говорить о своей семье. Мне всегда казалось, он сторонится родни. В их семье произошло какое-то несчастье, но Александр всегда отмалчивался, когда я спрашивала. Только слухи. Кажется, его мать сгорела, когда был пожар. Я почти ничего не знаю. Он думал, что это его последний визит в Хургаду. Больше не хотел возвращаться в Египет. Он собирался забрать меня в Америку.
− Вот как? Вы настолько близки? Мне жаль, Рахема, так жаль… Теперь все понимаю. Как же мне жаль, правда.
− Я готова умереть за него, − ее губы вновь дрогнули. − Пожалуйста, сделай все, чтобы он снова открыл глаза и стал прежним! У тебя есть браслет Маат. Это очень сильная вещь! Я верю, что у тебя получится разбудить моего Александра.
Я сама не знала, что именно у меня получится, а что нет? Не доводилось извлекать людей из комы. Не хотелось кормить влюбленную девушку пустыми обещаниями. Мне показалось, что Рахема ждет от меня чуда. Я сама только что лишилась мужа. Но разве я могу вернуть его, хотя бы для того, чтобы развестись по-человечески?
В закутке для персонала мне подобрали подходящую по размеру форму. Свою одежду, сумку с вещами и документами мне пришлось оставить в шкафчике Рахемы.
Вскоре мы с ней, изображая милосердных сестричек, толкали перед собой тяжелую тележку со склянками, ампулами и шприцами по коридору в направлении палаты, где лежал Александр.
− Что делать, если ко мне пристанет кто-то из вашего начальства? − шептала я, озираясь по сторонам.
− Молчи, опускай глаза и стесняйся, − посоветовала Рахема. − Скажу, что ты новенькая, дурочка из деревни. Стажируешься. Они в госпитале самые забитые.
− Рахема, какая деревня? Я не похожа на египтянку из деревни! − тихо запаниковала я.
− Я скажу, что ты из русской деревни. У нас полно ваших работает. Не волнуйся, ничего не будет. Мы идем спокойно, никуда не спешим. У нас все хорошо. Мы на работе. А вот и палата. Стоп. Моя подруга уводит охранника. Подождем.
Около палаты подруга Рахемы, худенькая, подвижная медсестра, разыгрывала целый спектакль. Доказывая что-то, она отчаянно жестикулировала перед носом крупного, угрожающего вида египтянина в черном костюме. Наконец, он согласился с ее доводами и нехотя потащился следом, озираясь на оставленный пост. Когда они скрылись за поворотом коридора, мы не мешкая юркнули в дверь.
В палате стоял резкий запах лекарств, словно, предварительно перемешав, ими протерли пол и стены. Было прохладно и зловеще тихо. За полупрозрачной занавеской, в середине комнаты на высокой кровати, подключенный к множеству медицинских приборов, лежал Александр. Его тело до подмышек закрывало светло-зеленое плотное одеяло. Левая рука была утыкана всевозможными датчиками.
Невозможно ошибиться − это был тот самый юноша, с которым я говорила в магазине «Сувениры Шенти». Глаза плотно закрыты. Бледное лицо будто занесено тонким слоем алебастровой пыли. Жизни в нем, признаться, в тот момент оставалось не больше, чем в экспонатах музея восковых фигур.
Рахема, как только увидела Александра, оттолкнула тележку и припала лбом к безжизненной руке. В палату в любой момент могли войти.
− Рахема, не время плакать, − я тронула ее за плечо. − Дай мне взглянуть на Александра поближе.
Когда Рахема отстранилась, я взяла Александра за руку и тихо позвала его по имени. Не знаю, чего я хотела добиться, но результат превзошел все ожидания. Юноша неожиданно открыл глаза. Он приподнял голову, вцепился в край моей одежды и с необыкновенной силой потянул на себя.
− Маат! − хрипло произнес он. − Маат!
Я уже понимала, что на этой древней богине истины и справедливости Маат здесь все помешались.
− Маат! Перо Маат! − с невероятным возбуждением говорил Александр, уставив перед собой невидящий, подернутый серой пленкой вэгляд. − Ты должна вернуть Перо Маат!
Он до мурашек напугал меня, даже под коленками стало холодно. Рахема тоже не выдержала.
− Оставь его! Он сейчас умрет! − всхлипнула она и дернула меня за руку. − Ему плохо! Уходи!
Вот уж нет. Я только синее впилась в студента.
– Александр, очнитесь, вы мне нужны! Помните меня? Я купила у вас сувениры! Птица, скарабей, пантера, браслет, Анубис. Что это за сувениры? Там была голова Анубиса! И этот браслет, − я торопилась узнать у парня как можно больше, и сунула ему в лицо свой браслет.
Александр прекратил твердить «Маат», замер, затем неожиданно вполне осмысленно взглянул мне прямо в глаза, неожиданно ясно и укоризненно.
− Что ты здесь делаешь? Твое место рядом с Шенти! Найди Шенти до заката солнца. Он будет сегодня в последний раз. Найди Шенти! До заката! − членораздельно произнес Александр, и вновь безвольно уронил голову на подушку.
В тот же момент в палату ворвались разъяренные охранники.
Рахема не растерялась. В одного из охранников она запустила тележкой, которая, громыхая как маленький танк, покатилась и сбила его с ног. В другого охранника Рахема вцепилась как клещ, не позволяя дотянуться до меня.
