Текст книги "Чужаки"

Автор книги: Алекс Мак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Через некоторое время пыль осела, и перед Сайласом предстали мертвый окровавленный зверь, который показался ему огромным, и… древнекитайский воин в полном облачении…

Несмотря на всю свою храбрость и подготовленность, Сайлас Великолепный, увидев это, шлепнулся на задницу и даже открыл рот (что уж и вовсе его не красило), как самый обычный человек. Некоторое время он тупо смотрел на открывшуюся перед ним картину. Потом его взгляд приобрел некоторую осмысленность, и лорд резко вскинул прибор, как автомат, перед собой и сделал несколько выстрелов в воздух. Челнок бездействовал. Сайлас предпринял еще несколько попыток, а потом в бессильной ярости откинул его в сторону.

– Будь ты проклята, чертова железяка! – прорычал он и обратил свое внимание на воина, который начал подавать признаки жизни.

Сайлас только в этот момент сообразил, что на боку китайца крепятся очень даже не маленький меч в ножнах и тяжелая витая плеть с набалдашником. Движение Сайласа по направлению к вновь прибывшему было последним пресечено в зародыше. Китаец резко поднялся на четвереньки, огляделся по сторонам и отряхнулся, как большой пес. Он и был большим, опровергая представление о китайцах как малорослом народе.

Сайлас, готовясь к своему походу во Времени, собирался нанести краткий визит и в Древний Китай (чтобы немножко пресечь некую династию), поэтому не только мог определить воина, да еще и знатного, но и понять, что ничем хорошим встреча с вооруженным китайцем для него не закончится. Он приготовился к худшему. Но китаец, оглядевшись по сторонам, рассмотрев поля, мертвого зверя и Сайласа, вдруг бросился лорду в ноги, бессвязно лепеча что-то на своем наречии и пытаясь поцеловать его ботинок. Сайласа такой поворот дела порадовал, и он погладил грозного воина по шлему, как дворняжку, надеясь выразить этим свое благоволение. Он даже поделился с растерянным гостем мясом крысы и попытался знаками показать, что все в порядке.

Так они закусывали под начинающим припекать солнышком. Обоим нужно было прийти в себя. Перекусив, Сайлас встал, а китаец немедленно упал ему в ноги. Это загадочное поведение настораживало лорда, но, в сущности, он посчитал его само собой разумеющимся. После нескольких попыток поговорить со спутником выяснилось, что, кроме как на родном, китаец не говорит ни на одном из известных языков Мира. Для Сайласа стало очевидно, что каким-то образом прибор сработал, но сработал в другую сторону и вызвал во время, где они сейчас находились, древнего китайского воина, который не говорил на иностранных языках, был вооружен и вонял, как черт знает что.

– Это какое-то вонючее путешествие, – поморщился Сайлас. – Нужно будет помыть тебя при первом же случае. А пока пошли, нужно искать «таких, как мы». Где-то там…

Он махнул рукой по направлению к горизонту и сделал приглашающий в путь жест китайцу, которого тут же согнуло в глубоком поклоне. И они отправились по высокой траве в сторону, где уже скоро должно было опуститься солнце. На вытоптанной полянке за ними оставалась меньшая часть туши зверя.

Несколько дней прошло без происшествий. Вода встречалась в изобилии, они даже нашли небольшое озерцо, где с удовольствием искупались. Китаец нес поклажу, разводил костер, готовил еду, стоял на часах и учил, под руководством Сайласа, язык его лордства. Причем делал большие успехи. Наконец-то Сайлас выяснил, что значило такое странное поведение его нового друга и спутника, которого, кстати, звали Чао Тай. Оказалось, что перенос застал храброго (и действительно очень знатного) воина во время битвы, и он вполне справедливо решил, очнувшись, что уже умер. Неизвестно, как он представлял себе загробное царство до этого, но тут пришел к выводу, что в «том» мире все почти так же, как и в «этом». Поэтому в «загробном» мире на него напал зверь, а другой человек, а может, бог, спас его. Конечно, оказали свое влияние сверкающий комбинезон лорда и сильный удар по голове. Придя к такому заключению, китаец тут же дал клятву служить Сайласу до конца если не жизни, то того, чем она тут заменяется. И начал претворять эту клятву в жизнь со всем усердием, что вполне устраивало великолепного лорда. Он вообще был теперь доволен. У него был спутник и слуга, который его боготворил и обеспечивал. У него был собеседник и ученик. У него была еда и хорошая погода. У него, черт возьми, были перспективы: найти людей, починить прибор и исполнить свой великий Замысел!

Но эта идиллия закончилась на следующий же день.

Той ночью Сайлас внезапно проснулся в самый глухой час. Луга, которые уже начинали надоедать своей бескрайностью, были сплошь залиты лунным светом, даже ветер не нарушал тишину, присущую этому месту. И вдруг лорд увидел серебряную фигуру. Фигура наклонила голову к траве, потом подошла поближе. Это был пони! Его пони… Конь подошел еще ближе, всхрапнул и потянулся мягкими, теплыми губами к лицу Сайласа. В ужасе тот отпрянул. Пони с пониманием печально посмотрел на бывшего хозяина и побрел прочь, разгоняя хвостом серебряный лунный свет. Сайлас закричал во сне.

Красное солнце встало над равниной. Яркий восход сопровождался ураганным ветром и неизвестно откуда взявшимися среди пышных трав тучами пыли. Защищаясь от вездесущего песка, путешественники наскоро позавтракали. Когда, собрав нехитрые пожитки, Сайлас и Тай двинулись в путь, яростный свист разнесся над полем.

Конский топот наполнил утро. Со всех сторон всадники, всадники, всадники появлялись из трав. Они окружили путников, которые инстинктивно прижались спинами и выставили вперед немудреное оружие. Некоторое время все рассматривали друг друга. Тишину нарушали только ветер, позвякивание конской сбруи и украшений, щедро нашитых на одежду всадников, да всхрапывание коней. Прибывшие были одеты в яркие одежды домотканого полотна, увешанные металлическими побрякушками, многих из них защищали легкие доспехи. Они были вооружены короткими мечами и копьями. Над головами развевался штандарт. Несколько минут все молчали.

Потом, не выдав себя ни знаком, ни движением, всадники бросились на лорда и его спутника.

Придя в себя, Сайлас обнаружил, что крепко связан, рот заткнут вонючей тряпкой, Челнока нет, а сам он приторочен к седлу, как мешок с… неизвестно чем. Он лежал поперек на лошади позади всадника, рукоять меча которого периодически била славного лорда по зубам. Не имея возможности любоваться окрестностями, Сайлас видел перед собой только мелькающие копыта и проносящуюся мимо землю. Его замутило. Слегка приподняв голову, он понял, что отряд разделился, а его товарищ по несчастью приторочен к седлу рядом скачущего аборигена. С ними было еще четыре всадника. «А остальные, скорее всего, оправились дальше патрулировать», – решил достаточно подкованный в военной науке Сайлас.

Он пытался определить, кто и куда его везет, но, запутавшись в клубке времен, который представляла эта реальность, отказался от этой попытки и покорно ждал, что будет дальше. Его спутник время от времени пытался освободиться, явно не считая пленивших их божественными сущностями. Сайлас медленно покачал головой и китаец на время успокоился. Вскоре всадники замедлили бег коней. «Приближаемся к цели», – понял лорд и попытался собраться и сосредоточиться.

Послышался скрип открывающихся тяжелых ворот. Краем глаза Сайлас разглядел мощные крепостные стены и огромные деревянные ворота, обитые железом. Всадников приветствовали радостные крики, вырвавшиеся из множества луженых глоток обитателей, как теперь не сомневался Сайлас, средневекового замка. Прибывшие, звонко цокая, выехали на мощенный булыжником двор. Вокруг стоял адский шум. Кричали люди, бряцало оружие, вопила домашняя живность и истошно орал какой-то неведомый осел. Сайласа и китайца стащили с коней и бросили на покрытые грязью и навозом камни двора. Внезапно наступила гробовая тишина, в которой послышались грузные шаги и веселый разговор. Лорд попытался приподнять голову, чтобы рассмотреть идущих, но чья-то дружелюбная нога впечатала его лицо в грязь.

– Поднимите их, – послышалась вполне членораздельная и понятная человеческая речь.

Грубые руки рывком подняли пленников на ноги. Их взглядам предстала удивительная пара. Он – тяжелый, крупный, но не жирный мужик на кривоватых ногах, сплошь поросший рыжеватым волосом, одетый с роскошью, как ее себе представляют дикари и восточные базарные торговки. Она – тонкая, гибкая, высокая, черноволосая, одетая в элегантное струящее платье из серебряного материала. Они прекратили разговор и теперь внимательно рассматривали висящих на руках стражников пленников.

Девушка наклонилась к своему орангутангу, что-то прошептала ему на ухо и, плавно покачивая бедрами, удалилась. Он согласно кивнул и сделал знак стражникам.

– Оттащите их в главную залу, – приказал он. – Я буду с ними разговаривать.

Повернувшись, хозяин замка (как вычислил Сайлас) взмахнул золотым плащом, отороченным мехом, сверкнул голыми ляжками под ядовито-зеленой туникой и стукнул каблуками ярко-синих сапог до колена. Еще хозяин был сплошь увешан золотыми цепями, кулонами, висюльками и прочей дребеденью, около сильно накрашенного лица болтались пластмассовые красные клипсы кольцами. «Все это особенно хорошо сочетается с небритым пьяным рылом», – отметил про себя Сайлас, но потом сразу отвлекся на стражников, которые крайне бесцеремонно куда-то их потащили.

– Добро пожаловать, гости дорогие, – сказал хозяин, проходя в полутемный холл.

К величайшему удивлению Сайласа, их втолкнули в огромный допотопный, заплеванный грузовой лифт! Этот агрегат, скрипя и подрагивая, доставил их на высоту примерно четвертого этажа. Выйдя из лифта, путешественники, гостеприимный хозяин и стражники оказались в просторной зале с каменными стенами и огромными застекленными витражами, стрельчатыми окнами. По стенам висели гобелены и какие-то рваные и обугленные знамена. То тут, то там стояла изящная мебель, по виду деревянная, но впоследствии оказавшаяся изготовленной из вечного пластика. Конечно, тут был и огромный золоченый трон.

«Конечно, куда же без него», – ехидно подумал Сайлас, хотя его положение не располагало к иронии. Но «Пока живу, надеюсь» было одним из девизов Бонсайтов.

– Что ж, развяжите их, – весело прощебетал мужик в золотом плаще.

Стража повиновалась, после чего заняла свое место по обе стороны от дверей лифта.

– Ну-с, – потирая огромные ручищи, продолжил хозяин замка. – Присаживайтесь и давайте знакомиться! Я, как вы, наверно, уже поняли, – владетель этого замка и всех окрестных земель, барон де Сигоньяк! А вы, милостивые государи, кто такие будете?

Сквозь легкомысленные манеры и притворное веселье Сайлас безошибочно почуял опасность и угрозу, исходящие от этого человека. Поэтому начал он осторожно:

– Я – лорд Сайлас Бонсайт, а это мой слуга Чао Тай, он почти не говорит на нормальном языке. Я, к сожалению, более ничем не могу удовлетворить твое любопытство, поскольку вчера лег спать в своей кровати, а сегодня проснулся в поле и понятия не имею, где я нахожусь!

Тут Сайлас вежливо, но с достоинством поклонился и занял одно из кресел, приказав Таю остаться стоять рядом.

– Чудно, чудно, – еще больше обрадовался Сигоньяк. – Значит, ничего не помним, чудно!

Он хлопнул в ладоши, двери лифта с трудом открылись и двое всадников втащили в зал поклажу путешественников.

– Значит, сегодня утром, – продолжал веселиться хозяин. – А это, позвольте узнать, что такое?

Он достал из вещей шкуру убитого зверя, которую хозяйственный Чао Тай так и не согласился оставить.

– Недавно содранная! – торжествующе заключил барон. – А такие водятся только в моих землях!

– Так кто вы и что вам надо?! – уже грозно спросил он.

Сайлас немедленно понял свою ошибку, но отступать было поздно. Его учитель стратегии всегда говорил, что если уж начал битву, то не меняй план действий.

– Я могу повторить только то, что уже сказал. Я очутился в ваших краях только сегодня утром. Я не только никогда не бывал здесь ранее, но даже и предположить не мог ничего похожего, в моем мире все по-другому. А этого зверя убил мой слуга вчера на охоте. Они водятся в наших лесах в изобилии! Ты можешь не верить мне, но я говорю чистую правду.

Хозяин с сомнением поглядел на лорда. Было видно, что слова Сайласа смутили его.

– Может быть, может быть, – почти пропел он. – Ну что ж, давайте завтракать, а потом вы мне расскажете поподробнее о своем мире!

– Только если ваша светлость соблаговолит рассказать мне подробнее о своем! – со всей учтивостью и поклоном ответствовал Сайлас.

Барон опять хлопнул в ладоши, сработал некий древний механизм, и из ниши в стене выдвинулся уже накрытый стол с ароматно пахнущими кастрюльками, горшочками и мисочками. Сайлас испугался было, как отреагирует китаец, но тот стоял с каменным лицом и ничем не выказал никакого удивления. «Бог ты мой, какой я идиот, – вспомнил Сайлас, – в Древнем Китае были и не такие штучки. А я-то еще решил, что он от страха лифта просто не заметил!» Хотелось бы сказать, что тут он проникся уважением к Чао Таю, но уж чего не было, того не было. Правда, китаец отказался сесть за большой стол и довольствовался трапезничаньем за маленьким столиком в углу. Ел он палочками, которые достал из-за пояса.

Приступили к завтраку. Сайлас опять поразился смешению времен, знаки чего присутствовали повсюду. Электрические подносы с подогревом, автоматические консервные ножи, миксеры и миниатюрные микроволновые печи соседствовали с коваными вилками (ножей им по понятным соображениям не дали), домоткаными салфетками и деревянными плошками. Правда, сам хозяин ел то ли с настоящего, то ли с искусственного фарфора, но это, судя по всему, было редкостью и особой привилегией.

В ходе трапезы хозяин приступил к подробным расспросам гостя. Сайлас врал, как мог. Барон же не то верил, не то просто не показывал виду, что не верит.

Вкратце Сайлас сплел примерно такую байку. Что он крупный землевладелец на далеком жарком юге, что заработал состояние на космических плантациях (что было не очень далеко от истины – основу состояния Бонсайтов заложила космическая контрабанда), что он решил уйти на покой и жениться, но вскоре заподозрил, что его жена – ведьма (тут он решил добавить мистики и трагизма), но не успел что-либо предпринять, как оказался здесь с единственным преданным слугой. Хозяин кивал и улыбался. Не то чтобы Сайлас особо рассчитывал на эту ложь, поскольку абсолютно не представлял, где и когда оказался и как у них здесь все обстоит. Он просто надеялся на авось, на свое всегдашнее везение и на то, что, судя по кособокому развитию техники, у них, может, нет связи с отдаленными регионами. Завтрак был закончен. Хотя Сайлас и нервничал, но должен был признать, что приготовлено все было вкусно и умело.

– Прошу вас, – пригласил хозяин за кофейный столик. – Бренди, сигару?

– Не откажусь! – Сытому Сайласу все казалось замечательным.

Покуривая и попивая бренди, они некоторое время молчали.

– А теперь вы или расскажете мне правду, или я скормлю вас свиньям, – неожиданно, но очень спокойно проговорил барон.

Сайлас застыл в своем кресле.

– Но я сказал вам правду! – попытался возмутиться он.

– Ложь, все ложь! От первого до последнего слова, – рассмеялся Сигоньяк, делая знак невесть откуда взявшейся страже. – Во-первых, после последней войны на юге нет и не может быть жизни. И не будет еще лет пятьсот, – довольно хрюкнул он. – Во-вторых, космические перелеты запрещены международной конвенцией двести лет назад. В-третьих, китайцы уничтожены как раса в последней биологической войне. В-четвертых, институт брака сгинул, к счастью, давным-давно. А в-пятых, на вас комбинезон, который носили несколько веков назад. Я большой знаток моды и техники!

Сайлас сраженный молчал.

– Какой сейчас век? – тихо спросил он после некоторой паузы.

– Двенадцатый от открытия Космоса.

«Я стартовал шесть веков назад», – с ужасом подсчитал Сайлас.

– Что вы хотите знать? – спросил он.

– Многое, очень многое, – ответил Сигоньяк, подливая себе еще бренди. – Но для начала, что это за прибор? Зачем он? Как он действует?

И он с легкостью, несмотря на изрядный вес аппарата, достал из-за кресла Челнок. За видимой небрежностью вопроса сквозило напряжение. Сайлас насторожился. И тут же принял решение.

– Признаю, я лгал о своем происхождении и прибытии, но эту штуку я подобрал в Городе. Клянусь честью!

– Значит, в Городе, – протянул хозяин. – Стража! Взять его и его приспешника! В подвалы! Пытать! – кричал барон, уже не скрывая возбуждения.

На них навалились. Тай успел выхватить меч и поразить нескольких нападавших, но их было слишком много. Лорда и китайца скрутили и уже в который раз за этот длинный день поволокли в неизвестном направлении.

Душный подвал был наполнен смрадом, отблесками огней, душным паром и приглушенными стонами. Когда глаза пленников привыкли к полумраку, они смогли разглядеть огромное помещение со сводчатыми потолками, напоминающее адскую кухню.

Подталкиваемые в спину исполнительными стражниками, Сайлас и его спутник, поскальзываясь на влажных каменных плитах, проследовали в самый центр этого чистилища. Пристенная галерея вела все ниже и ниже, увлекая к отрытому пространству посередине огромного подвала. В стене, мимо которой пролегал их путь, находились камеры-клетки, при одном взгляде на обитателей этих «апартаментов» Сайласа затошнило. Среди грязи, крови и экскрементов там валялись человеческие обрубки, истерзанные, искалеченные с неимоверной жестокостью бывшие люди.

Все ближе и ближе становились они к источнику стонов и хриплых выкриков палачей. Наконец их втолкнули в ярко освещенный круг. К ним не спеша направился огромный детина, один вид которого мог напугать и самого храброго человека. Обнаженный по пояс, с отвисшим, измазанным чужой кровью брюхом, абсолютно лысый и безволосый, он ухмылялся щербатым ртом и поигрывал неимоверно огромными бицепсами. Под ногтями у него была грязь. Пленники непроизвольно попятились и наткнулись на острые концы копий стражников, которые стояли за их спинами. Тем тоже было явно не по себе в этой обители ужаса и боли.

Детина легко, как котят, взял обоих приведенных за шиворот и бросил в руки своим подручным. Те с ловкостью, приобретенной долгой практикой, моментально сорвали с них одежду и привязали к столбам, стоящим у края освещенной площадки. Теперь Сайлас и китаец могли во всех подробностях разглядеть и заплеванный, залитый кровью каменный пол, и пылающие жаровни, и заляпанные какой-то мерзостью орудия пытки. Сайлас с отвращением оглядывался по сторонам и вдруг почувствовал как в его ногу кто-то вцепился. Опустив взгляд, он увидел: то, что он принял за кучу тряпья, сваленного на полу, оказалось человеком. На него смотрело обезображенное, с вытекшим глазом, бородатое лицо, а в ногу вцепилась худая рука без двух пальцев. Лорд с ужасом и омерзением попытался стряхнуть с себя этого выходца с того света, но человек намертво вцепился в него.

– Господин, добрый господин, – не соображая и не понимая, к кому обращается, в исступлении бормотал узник. – Скажи, скажи им, что я ни в чем не виноват, скажи им, чтоб не мучили меня больше, скажи, я не виноват…

Человек в отчаянии цеплялся за Сайлоса и пытался целовать ему ноги рассеченными губами. Заметив это, палач подошел к ним, схватив замученного за волосы, как куклу, поднял с пола и приблизил его обезображенное лицо к лицу лорда.

– Нравится? – прошепелявил он. – Скоро такой будешь.

Сайлас отпрянул, а палач захохотал и отбросил прочь свою жертву. Тело отлетело к стене, с хрустом ударилось об нее и сползло на пол. Больше неведомый бородатый не двигался.

Сверху послышался окрик, и палач поспешно начал подниматься вверх по галерее. Как только он ушел, его подручные столпились в углу и начали возбужденно обсуждать какие-то свои неизвестные палаческие дела. Сайлас с трудом повернул голову в сторону своего товарища.

– Ну что, дружище Тай, – стараясь казаться бодрым, сказал он. – Кажется, нас сейчас будут немножко пытать.

– Настоящий воин не боится боли, – гордо ответствовал китаец.

На его бронзовом от загара лице Сайлас действительно не смог увидеть ни малейшего признака страха. Только гордость и презрение. «Нужно будет поинтересоваться, кем он был в своем Китае, – подумал лорд. – Если выживем и сохраним хотя бы ограниченный набор органов». Нужно сказать, что Сайлас прошел хорошую школу, в том числе и тренировки на выносливость и нечувствительность к боли, но при этом он никогда не предполагал, что кто-то будет сознательно его мучить, чтобы добыть информацию, и, скорее всего, не прекратит даже тогда, когда информация будет получена. Какое-то время он пытался понять, что чувствует в связи с такой перспективой, и понял, что, во-первых, очень боится, а во-вторых, никогда не даст этого понять своим мучителям – гордость не позволит. Поэтому, когда вернулся палач, он был если не спокоен, то по крайней мере готов.

Палач что-то резко выкрикнул на незнакомом языке, и последнее, о чем успел подумать Сайлас, было: «Наверное, местная аристократия – захватчики, а не коренное население. А это наречие – аборигенское, хотя немного смахивает на старый язык франков». Тут раскаленная сталь впилась в его предплечье, и лорд закричал. Рядом молча корчился китаец, и только крупные капли пота давали знать о муке, которую он переносил.

– Что это за вещь? – спросил кто-то, и Сайлас увидел в огромной ручище палача Челнок.

– Да пошел ты, – сказал лорд по-французски.

Тут он понял, что он может сыграть на этом. Французский он выучил, чтобы кое-что подправить во временах Великой французской революции. Теперь он мог ругаться, кричать на языке, который никто здесь не понимает, а самое главное – он может прикинуться, что забыл обычный язык.

– Сволочи, твари, подонки средневековые, – орал он.

– Ты чего? – опешив, спросил палач. Он явно не сталкивался ни с чем подобным, но вскоре решил, что обычная практика – самая лучшая. – Что это за вещь? – повторил он тупо.

– Сам разберись, – отреагировал Сайлас. В следующий момент он уже опять выл от боли. Он не знал, сколько времени продолжалась пытка. Несколько раз Сайлас терял сознание, но его неизменно приводили в чувство. Через какое-то время палачи решили сменить тактику. Он увидел, что китайца, который за это время не произнес ни звука, отвязывают от столба и тащат к какому-то чудовищному аппарату в глубине подвала.

– Прощай, Тай, – прошептал лорд.

Но тут случилось неожиданное. Китаец, несмотря на длительную пытку, попытался освободиться, палачам потребовались все силы и все руки, чтобы удержать его. Главный из мучителей попытался положить Челнок на ближайшую деревянную колоду, предназначенную, по-видимому, для отрубания рук. Китаец дернулся, и Челнок полетел на пол. Фиолетовый свет заполнил подвал. Закричали люди. Палачи бросили свою жертву и разбежались по углам, а китаец замер на месте, в ужасе закрыв лицо руками. Послышался шум падающего тела, и на грязном полу очутился голый, в одних боксерских трусах, тощий и абсолютно пьяный рыжеватый мужчина.

– М-м-м, – сказал он, бессмысленно поводя мутными глазами по сторонам.

Все молчали. Человек поднялся с пола, брезгливо отряхнулся и стоял, пошатываясь, среди пылающих жаровен.

– Ч-черт возьми! – наконец выдавил он из себя на чистом русском языке. – Бела-я го-ряч-ка. Ч-черт возьми! Кыш!

От неожиданности пыточных дел мастера рванули к лестнице на галерею, толкаясь и награждая друг друга тумаками, только огромный детина стоял, застыв в полной прострации. Сквозь толщину черепа билась и никак не могла пробиться мысль, которая дала бы ногам приказ бежать. В результате колени его подогнулись, и грузная туша рухнула на пол в глубоком обмороке.

– Ч-черт! – опять повторил вновь прибывший, тупо смотря на лежащего здоровяка.

Сайлас не знал русского, поскольку считал эту страну путаной, холодной и непредсказуемой, поэтому он и не строил никаких планов по переустройству русской истории. Он обратился к рыжему по-английски:

– Кто бы вы ни были, развяжите меня!

– Англоязычная галлюцинация, – пробормотал мужчина уже по-английски, но шатнулся в сторону Сайласа и принялся распутывать узлы.

Вскоре Сайлас был свободен. Растирая опухшие руки, он крикнул китайцу, который все еще держался в стороне:

– Тай! Мы должны бежать! Выполняй!

«Выполняй!» – было одно из первых слов, которым он научил древнего воина, и за эти несколько дней оно настолько успело отпечататься в китайском мозгу, что Тай действовал практически на автомате. Он немедленно отбросил страхи и суеверия и принялся оглядываться по сторонам в поисках своей одежды и какого-нибудь оружия. Отыскав хоть что-то, он оделся, кинул комбинезон Сайласу и, вооружившись пыточным арсеналом, показал знаками, что готов с боем пробиваться к выходу.

Рыжий мужчина все это время с бессмысленным видом стоял на одном месте. Только когда Сайлас попытался напялить на него чей-то брошенный балахон, он опять сказал: «М-м-м» – и попытался упасть. Подхваченный с двух сторон товарищами по несчастью, он сделал несколько шагов в направлении лестницы, а потом, подтверждая слухи о несгибаемости русского народа, выпрямился и пошел сам, как всякий русский, не спрашивая, куда и зачем его ведут.

Наверху хлопнула тяжелая дверь, и послышался дробный топот множества ног. Пленники остановились, Тай выставил вперед какое-то ужасающего вида сверло для человеческой плоти. На освещенную площадку выбежали стражники, выставив вперед короткие мечи.

– Так, так, так, – послышался с верхней площадки голос хозяина замка. – Значит, прибор работает. И вы мне скажете, что он делает, как именно работает. Скажете или сдохнете. Я сам буду вас допрашивать, но завтра, сегодня у меня гости. В темницу их!

Лорда и его спутников схватили и потащили к выходу.

– Подумайте, у вас будет время, – сказал толстяк Сайласу, когда тот проходил мимо. – Привет крысам!

На выходе из подвала лорд только успел вдохнуть более-менее свежего воздуха, как страшный удар обрушился на его голову. Его лордство накрыла тьма.

Пришел в себя Сайлас от пронизывающего до костей холода. Он находился в полной темноте, пахло сыростью и мышами. Пошевелившись, он определил, что лежит на какой-то вонючей тряпке, что крепко связан по рукам и ногам и что он зверски замерз. Сайлас принялся ерзать на месте, пытаясь согреться.

– Твоя не спать, – послышался из темноты голос Тая.

– Да я уже не сплю, – ответил лорд. – А что тот, другой?

– Шуметь, – флегматично ответил китаец, но Сайлас и сам расслышал громкий храп, прерываемый присвистами, слева от себя.

– Эй, ты, – повысил голос Сайлас, пытаясь подтолкнуть связанными ногами крепко спящего рыжего. – Просыпайся, смерть проспишь!

Рыжий заворочался на полу, промычал что-то нечленораздельное, но после очередного толчка, судя по всему, проснулся и попытался сесть.

– Голова моя! – простонал он по-русски.

– Ты кто? – в свою очередь спросил по-английски Сайлас.

– Я кто? А кто ты?! И где я?! И что вообще, черт возьми, происходит?! – переходя на английский крик, отозвался невидимый в темноте рыжий.

– Ты в тюрьме. Скорее всего, Челнок неожиданно сработал еще раз и вытащил тебя сюда из твоего времени. Ты из какого века?

– Чего?! – поперхнулся рыжий.

Терпеливо, но с трудом сдерживая раздражение, Сайлас постарался вкратце описать их положение. Звучало это примерно так: «Слушай, ты, необразованный, неотесанный чурбан, мой аппарат случайно выхватил тебя из твоего времени, доставил в это время, которое, несмотря на свою средневековую видимость, является нашим с тобой общим будущим. Ты сидишь в грязной темнице, а завтра тебя собираются запытать до смерти. Вопросы есть?»

– Мне нужно выпить, – простонал «неотесанный чурбан». – Это какой-то дурацкий розыгрыш!

Неожиданно он оживился:

– Это все Галка придумала! – вдруг хохотнул он в темноте. – Точно Галка. Галка, выходи, я тебя раскусил!

Он попытался встать на связанные ноги, но с грохотом упал. В ответ раздался лязг открываемой двери. В камеру ввалился здоровенный стражник и рявкнул:

– Молчать! Сидеть тихо!

После чего отвесил несколько мощных пинков беспомощным пленникам, которые щурились в лучах слабого света, падающего из приоткрытой двери. Потом грузно развернулся и ушел, громыхнув засовом.

Наступило молчание.

– Ну, и теперь не веришь? – наконец сказал лорд.

– Теперь верю. Ни от кого из моего времени не может так гнусно вонять, – приглушенно донеслось из темноты, после чего оттуда же послышались сдавленные рыдания.

Через некоторое время они стихли, и Сайлас решил, что рыжий созрел для разговора.

– Рыдать будешь завтра в руках палача. А сейчас нужно придумать, как отсюда выбраться. Хотя не вижу вариантов. Как тебя зовут? Кто ты вообще такой? Откуда? – устало спросил он.

– Меня зовут Александр, Саня по-нашему, Александр Семенович Самохин официально и Алекс по-вашему, – ровным, лишенным эмоций голосом ответил рыжий. Существует, наверное, такой нервный предел, перейдя через который, человек становится равнодушным ко всему. – Мне тридцать три года, русский, до недавнего времени я жил в России, в городе Петербурге, занимался журналистикой, пил, общался с друзьями, и было все это в начале двадцать первого века от Рождества Христова.

– Час от часу не легче, – простонал Сайлас. – Китаец хоть драться умеет. А от тебя какая польза?! Мало того что из каких-то глухих времен, да еще и писака бессмысленный!

– Слушай, ты, наглая морда, – неожиданно взорвался рыжий. – Ты язык попридержи, а то я не посмотрю, что связанный, доползу и глотку перегрызу! У меня такое похмелье, что я крови твоей напьюсь!

Обессилев от вспышки, он затих, а Сайлас только удивленно покачал головой в темноте.

– Ладно, давайте постараемся отдохнуть перед завтрашним, – примирительно сказал он. – Тай, теперь спать. Выполняй, – добавил сиятельный лорд специально для китайца.

В камере стало тихо. Неизвестно, чем занял свой досуг рыжий, но китаец скоро засопел, повинуясь приказу, и Сайлас, неожиданно для себя самого, тоже уснул. И увидел сон.

Ему снилась мать, которую он не видел с тех самых пор, когда его, трехлетнего, забрали с женской половины, и никогда не вспоминал. Кто-то говорил ему как-то, что она умерла, но он не придал этому известию никакого значения. А теперь, во сне, она смотрела на него и то ли с жалостью, то ли с укоризной качала головой. Он проснулся, когда по его груди что-то пробежало, судя по всему, обещанная крыса.

В камере по-прежнему было темно, хотя бы потому, что там не было ни одного окна. Сайлас пытался определить, сколько времени он проспал и ночь сейчас или день, но не определил.