Текст книги "Нечестивый (СИ)"

Автор книги: Алекс Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Кома

– Максим, Максимка, – меня тормошили за плечо, – ну просыпайся же.

Я приоткрыл глаза, надо мной склонилась мать, позади стояла фигура в белом халате.

– Отойдите, пожалуйста, – успокаивающе сказал доктор, – мы со всем разберемся.

Жар окутывал тело, лишая сил. Простынь подо мной насквозь промокла и неприятно липла к телу. Мать отошла в сторону, и я увидел лицо доктора. Очень бледное, с набрякшими мешками под глазами, скулы выпирают, словно месяц голодал.

Он деликатно раздвинул мне веки и посветил фонариком. Яркий свет доставлял почти физическую боль. Я бессильно замычал, не было сил даже отвернуться. Быстро проверив пульс, он дал отмашку санитарам. Меня подхватили и переложили на носилки. Я ощущал, как от моего тела расходятся волны жара, не удивлюсь, если от белья поднимаются клубы пара.

Меня перевернули на спину и сделали укол. Раньше я боялся уколов, сейчас даже смешно. Боль от стрелы, застрявшей в груди несоизмеримо сильнее, а про удар топором и говорить нечего.

Обеспокоенный голос матери успокаивал. Я расслабился и почувствовал, что проваливаясь в теплый, темный кокон сна.

Очнулся я уже на больничной койке, пахнущей чем-то едким, будто тараканов травили. В теле ощущалась легкость, словно я хорошенько выспался. На тумбочке стояла бутылка минералки и связка покрытых коричневыми пятнами бананов. От правой руки тянулась трубка капельницы.

– Эй, Дима, коматозник очнулся, – крикнули слева, – я выиграл.

– Вот сука, – недовольно протянули слева, – в курилке отдам сиги.

Я присел, опершись на железную спинку кровати. Блевотно-зеленые стены, обшарпанные окна, из приоткрытой форточки сочился теплый воздух.

Моими соседями оказались два парня. Оба лысые, худые, с тонкими усиками под губой, правда, один чуть покрупнее и с большой родинкой на щеке. Они старше меня, наверняка учатся в колледже.

– Неделю в отрубе был, – произнес парень слева, – Михалыч говорил, что наверное откинешься.

– Светка, – заорал парень с родинкой, – коматозник очнулся.

Через минуту в палату влетела полноватая, но довольно миловидная девушка, с длинной светлой косой. Ее щеки раздулись и покраснели, а крупная грудь угрожающе часто вздымалась.

– Проснулся, мальчик мой, – восторженно произнесла она, – значит, с Валерия Михайловича коньяк.

Похоже, что они устроили тотализатор, а ставкой была моя жизнь. Медсестра сразу же всучила мне градусник и велела держать под мышкой, сама же убежала прочь.

– Как тебя звать-то, шлепок? – спросил парень с родинкой.

– Я не шлепок, а Максим, – запинаясь, произнес я, – а вас?

– Меня Дима, того чухана – Слава, – ответил он.

– Эй, бородавочник, ща за чухана ответишь, – лениво процедил Слава, – пошли лучше подымим.

– Блять, это родимое пятно, а не бородавка, – огрызнулся Дима, – щас как всеку.

Дима подхватил костыли, стоящие у батареи и они вышли. Я остался наедине с градусником, торчащим в подмышке. Тишина, слышно только отдаленные крики за окном. Я заерзал на кровати, в палате стало неуютно, словно кто-то смотрит на меня.

Если я целую неделю провалялся в отрубе, то вполне могу и умереть. Почему-то мысль о смерти не казалась чужеродной и пугающей. Я подумал, как здорово будет просто заснуть и больше не видеть ни скелетов, ни сероволосого мальчика.

Дверь в палату распахнулась и влетел доктор, совсем щуплый, да и рыжий еще.

– Ааа, очнулся, чертяка! – завопил он с порога, – я уже думал…

Тело бессознательно напряглось, почуяв опасность раньше сознания. Раздался сухой щелчок.

Рыцарь

Холод. Будто облился водой и нагишом прыгнул в снег. Пробежав площадку, я вылетел из тумана. Тела раздулись и позеленели. Трава уже проросла сквозь осклизлую плоть. Я почувствовал рвотные позывы и отвернулся. Впереди скелет, наверху стрелок. Если останусь на месте, то беловолосый меня накажет.

Я подумал, что стоит тщательней оглядеть лужайку и скалы. Стоило поступить так в самом начале. Я оторвал травинку и осмотрел, попробовал на зуб, но вкуса не ощутил. Да и камни ничем не отличались от реальных. Я задрал голову и уставился в небо. Серое, низкое, будто совсем над головой. Но что-то цепляло взгляд, не укладывалось в привычную картину. Я задумался и вскоре понял, что в небе два источника света. Хотя они и едва проглядывались, как солнце в пасмурный день. Правда, что из этого следует не понятно, два или одно, один хер меня убивают.

Нужно поискать что-то в траве, меч же там валялся. Опустившись на корточки, я облазил всю лужайку. Ничего, кроме травы и мелких камней. Но я никуда не спешил, впереди только смерть. Я внимательно осмотрел огромный валун, возле которого появился. Опустившись, я ощупал основание камня и наткнулся на что-то мягкое. Я извлек небольшой кожаный мешочек. Довольно улыбнувшись, я похвалил себя за находчивость. Внутри оказалась свернутая в трубочку желтая бумага и кольцо, которое я сразу же нацепил на палец.

В руку ударило тепло. Кольцо замерцало неярким голубым светом. Свечение продлилось несколько секунд, после чего кольцо вернулось в нормальное состояние.

Развернув бумагу, я прочел тусклую, выцветшую надпись – "Ты врата. Лучше умри. Кольцо врата. Умри надев его".

Все же следует сначала читать, а потом только делать. Я ощущал странное спокойствие, совершенно нехарактерное для себя. Не было противного, сосущего чувства в желудке, когда ожидаешь, что в тебя кинут грязной тряпкой, ударят под дых или нассут в пакет с спортивной формой.

Подул резкий, стылый ветер, покрывая траву блестящими снежинками. Тело напряглось, похоже, что пара смертей открывает чуйку на опасность. Я отпрыгнул назад, врезавшись спиной в камень. В метре от меня вонзился огромный черный меч, глубоко войдя в землю.

Вокруг рукоятки заклубился густой черный туман, быстро образовавший большой антропоморфный сгусток. Уплотняясь, он принял форму высокой фигуры в доспехах, с развевающимся рваным плащом. Лицо укрыто шлемом, в щели забрала течет черный туман. Довольно тонкий для своего роста, он напоминал богомола.

Руки в черненых латных перчатках, с легкостью вырвали меч и рыцарь замахнувшись, прыгнул вперед. Я упал на землю и пополз в сторону, истошно визжа. Меч с громким лязгом врезался в валун, осыпав меня жгучей каменной крошкой. Рыцарь обрушил на камень град сокрушительных ударов, пока он не раскололся.

Оглушенный поднятым шумом, я застыл на месте. Рыцарь лихо закрутил меч и завершив удар, положил клинок на плечо. Неуверенно потоптавшись на месте, он внезапно резко выбросил меч вперед. Но клинок лишь безуспешно распорол воздух. Тогда рыцарь отпрыгнул назад и ухватившись двумя руками за рукоять, начал быстро раскручиваться. Меч замелькав в воздухе размазанной черной лентой, издавал негромкий гул.

Привлеченный шумом, из-за поворота выглянул скелет. Обманчиво неуклюже пошатываясь, он побрел на звук издаваемый мечом рыцаря.

Только сейчас, в роли отстраненного наблюдателя, я понял, что рыцарь и скелет незрячие. Если издавать как можно меньше шума, то вероятно удастся пройти подальше. Иногда в критический момент приходят здравые мысли, правда их портят запачканные портки.

Черный меч с громким треском врезался в скелета, разрубая его на две половины. Рыцарь сразу же остановился и замер, прислушиваясь. Я старался не дышать, прижав руки к груди, чтобы заглушить стук сердца в груди. Но рыцарь уничтоживший врага, воздел руку к небу. Все вокруг завибрировало. С камней слетела мелкая крошка, а трава расходилась волнами от рыцаря. Прервав свой немой крик, рыцарь распался на клочья черного дыма. Меч почти сразу же истаял в воздухе, оставив лишь горсть черной пыли на траве.

Я поднялся, но земля провернулась под ногами. Мелькнула красноватая поверхность камня, зеленая полоса травы, серая лента неба. Я лежал, стараясь не двигаться, ожидая пока круговерть перед глазами уляжется. Головокружение вскоре прошло, оставив напоследок легкий тремор в ногах.

Скелет мертв, рыцарь исчез, нужно двигаться дальше. Вот черт, я же забыл снять, кольцо. Сдернув тусклый ободок с пальца, я засунул кольцо и бумагу обратно в мешочек и положил под камень.

Впереди раздалось шуршание. Я увидел, как верхняя половины скелета, цепляясь пальцами за землю, ползет ко мне. Насколько же живучая тварь.

Я почувствовал, как гнев тугим клубком подкатывает к горлу. Подхватив обломок камня, расколотого рыцарем, я подбежал и опустил его на блестящую черепушку.

Руки скелета дернулись и застыли. Меня никто не смеет убивать, я вам еще всем покажу, отродья. Я повалился на траву и громко захохотал. Ведь смог же, у меня первый раз в жизни что-то получилось.

Вино и медсестры

– Ты чего орешь? – удивленно спросил доктор, – в дурку захотел?

Я осекся и пристыженно затих. Иногда возвращение обратно происходит слишком резко.

– Градусник давай, – сказал доктор, протягивая руку.

Я вытащил градусник, показавшийся странно холодным.

– Так, двадцать один градус, – произнес доктор, – Ты здесь надолго, так что давай без фокусов. Снова меряй.

Я послушно засунул градусник обратно и откинулся на подушку. Все время градусник находился у меня, но почему он выдал настолько низкую температуру.

– Завтра после обеда, зайдешь в поликлинику, в тридцать второй кабинет, – сказал доктор, – сделаем томографию.

Постояв в задумчивости, он развернулся и вышел. Почти сразу же в палату зашли Слава с Димой. Вместе с ними пришел резкий запах табачного дыма.

– Ты не кривись, – сказал Слава, – кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет.

– Тебе это точно не грозит, – ухмыльнулся Дима, – вали в магаз лучше.

– Ты малой, чего будешь? – спросил Слава, почесывая родинку

– Ничего, у меня и денег нет, – отозвался я и покраснел.

Я часто краснел, особенно когда ко мне обращались напрямую.

– Не ссы, твоя мамаша забегала, кинула нам пару рублей, чтобы помогли, – ответил Слава.

– Тогда колу, – сказал я, – и чипсов с беконом.

Дима развалившийся на койке громко заржал.

– Ты че, как трезвенник, – сказал Слава, – я спрашиваю, вино или водку берем?

Я попробовал шампанское на Новый год и не понял, зачем его вообще пьют, горькое и невкусное. Но если откажусь, то они меня точно зачмырят.

– Вино тогда, – ответил я.

Я слышал, что столовая ложка вина полезна для сосудов, а много пить я и не собирался.

Слава одобрительно цокнул и умчался прочь, громко хлопнув дверью.

– К нам потом Светка придет, – угрожающе сказал Дима, – она моя баба, даже не зыркай, усек?

– Понял, – ответил я и принялся внимательно изучать этикетку на бутылке минералки.

Димон резко сорвался с кровати и сходу врезал мне в живот. Стойка с капельницами угрожающе накренилась, но Дима успел подхватить ее.

– Это чтоб понятнее было, – прошептал он, наклонившись к моему уху.

Я согнулся, даже не от боли, а скорее по привычке. Слабый удар, с топором и близко не стоит. Просто надо показать обидчику, что он сильный и ты его до усрачки боишься.

Жутко захотелось заплакать. Ненавижу себя, просто ненавижу. Я ведь даже умирал, а все равно ссыкотно. Я схватил минералку и жадно присосался.

Через полчаса вернулся Слава с двумя звякающими пакетами, которые он аккуратно засунул под койку и подмигнул мне.

– Мальчики, пора на уколы, – сказала Света, заглядывая в палату. Парни недовольно закряхтели и потопали на выход. Я тоже начал подниматься, но медсестра махнула рукой, чтоб я лежал.

– Ты у нас пока лежачий, – сказала она, – я через пять минуток сама сделаю, готовь попу.

– Нехер лежать, пусть пробздится, – недовольно пробурчал Димон.

– Вали быстрее, проход загораживаешь, – произнес Слава, толкая его в плечо.

Парни вышли, переругиваясь вполголоса. Через пару минут зашла медсестра. Она отсоединила капельницу. Выступила капелька совершенно черной крови, будто смола. Не обратив внимания, Света велела повернуться на спину и спустить пижаму. Мне было немного стыдно, но деваться некуда.

– Ну что скоро там? – спросил я.

– Да сделала давно, – рассмеялась Света и легонько хлопнула меня по ягодицам.

Я покраснел и натянул пижаму. Света вышла. Я от безделья пялился в окно. Все выглядело совершенно обычно, даже пресно, в том мире все по-другому. Боль, страдание, чистый, почти первобытный страх, но ощущаешь себя живым. Из моей головы напрочь вылетели мысли о школе, матери и мастурбации.

Вечер пришел незаметно, просто все вокруг залило оранжевым, закатным светом. Слава с Димой дремали, раскинувшись на продавленных койках. Парни иногда громко пердели, не смущаясь моего присутствия.

Я все прокручивал в голове текст записки. Меня назвали вратами и посоветовали умереть. Но вратами для чего? Я знал только то, что мне нужно двигаться вперед. Но встреча со скелетом это гарантированная гибель.

– Эй, коматозник, – вырвал меня из раздумий Слава, – кружка есть у тебя?

Я наклонился и открыл тумбочку. Мать все же притащила мою детскую кружку с Халком.

Слава соскочил с кровати и метнул шлепок в дремлющего Димона.

Тот спросонья вскочил и громко выругался. Его глаза мгновенно налились кровью, а лицо побагровело. С нервами у него явный непорядок.

– Кружку давай, – сказал Слава, – и шлепок верни.

Кружку Дима дал, но шлепок раздраженно отшвырнул в угол палаты.

Слава зубами выкрутил пробку и палату наполнил запах дешевого вина.

Я не ожидал, что бормотуха мне понравится, сладкая, хоть и слишком приторная. Слава отхлебывал помаленьку, то и дело поглядывая на часы. Димон же вылакал все сразу и теперь нетерпеливо буравил Антона глазами.

По телу разлилась теплота, достающая даже до кончиков пальцев ног. Я зажмурился и потер щекой о подушку.

– Аккуратней, парниша, – сказал Слава, – смотри не наклюкайся.

Я только молча поставил кружку на тумбочку, намекая на добавку. Слава большим глотком допил содержимое своей и снова разлил всем.

– Я все-таки трахну Светку, – внезапно сказал Димон, – а вы не суйтесь.

– Я пас, – ответил Слава, – а вот коматозник ей явно приглянулся.

Дима сразу же набычился, выкатив глаза и раздувая ноздри. Стало как-то душно.

– Да я шучу, – примиряюще улыбнулся Слава, – вот придет Светка, у нее и спросишь, то больше нравится.

Когда пришла медсестра, я уже порядочно надрался и лежал, рассматривая разводы на потолке. Как ни странно, блевать совершенно не хотелось, хотя мать и пугала этим.

Света присела на мою койку и начала трещать про тяжелую работу, не забывая прикладываться к моей кружке.

– Закрылись в кабинете, – сказала Света, – глушат коньяк дорогущий, а ведь мне тоже причитается.

– Да не парься, – произнес Слава, – разве с нами не веселей?

– Ага, один повеселился уже, – ответила медсестра, толкая меня в бок, – а если плохо станет? Ты же только из комы вышел.

Я лениво махнул рукой, показывая, что все в порядке. Такое приятное ощущение легкости в теле, я перевернулся на бок, намереваясь просто прикрыть глаза и слушать болтовню.

– Ладно, пошли покурим, – предложил Слава.

Дима сразу поднялся, Света отрицательно помахала головой и парни вышли.

– Ставлю вся свою зарплату, что у тебя никогда не было девушки, – внезапно сказал Света, – даже не целовался наверное.

– В детском саду целовался, – произнес я, открывая глаза.

– Это не считается, – рассмеялась Света.

Мы помолчали. Она придвинулась ближе и я ощутил тепло и мягкость ее бедра. Мне почему-то было все равно.

– Когда тебя привезли, я подумала, что ты обожравшийся задрот, впавший в кому, – задумчиво произнесла медсестра, – но вот сегодня увидела, что глаза красивые у тебя, грустные только.

Я ничего не ответил, только подтянул ноги под себя. Света быстро наклонилась и я почувствовал ее полные, мягкие губы на своих. Я и не думал, что губы могут быть такими горячими. Я напряженно замер, когда ее рука прошлась по моему животу и спустилась к паху.

Этот момент я тысячи раз представлял себя перед вечерней дрочкой, но наяву все такое резкое, обостренное, почти болезненное.

В коридоре послышался голос Славы и медсестра поспешно отпрянула. Я почувствовал, как член напрягся и неудобно лег в трусах, хер теперь поправишь.

Голова Светы с хрустом провернулась, а глаза полностью залитые чернотой уставились на меня.

– Врата, – прорычала она, – открой врата.

Ампутация

Тело пронзил холод, и я плашмя упал на серую плитку. Поморщившись от боли, я поднялся и побежал к туману.

На лужайке никого не было, ни скелета, ни моих тел, даже раздробленный валун, вальяжно разлегся на привычном месте. Словно ничего не случилось. Я провел рукой по гладкой поверхности камня, но сколов не ощущалось.

Засунув руку под камень, я попытался нащупать мешочек с кольцом и свитком, но ничего не нашел. Странно, во все прошлые разы тела оставались на месте. Или все вернулось в первоначальный вид или я оказался в новом месте. Внимательно оглядевшись, я понял, что проход между камней немного сместился в левую сторону.

Пытаясь ступать с носка на пятку, чтобы не издавать шума, я медленно двинулся вперед. Выйдя в проход, я оказался в лабиринте из камней, все ровно так же, как и всегда, только без скелета.

Я уже полчаса слонялся по лабиринту. Бесконечные переходы и повороты, которые я поначалу держал в голове, полностью забылись. Вокруг только камни разных оттенок серого и поредевшая трава.

Ноги гудели от непривычки, а горло пересохло. Краем глаза я заметил шевеление позади. Но обернувшись, увидел только привычные камни.

В воздухе раздался свист и я почувствовал легкий укол в плечо. Маленький черный дротик вошел совсем неглубоко, но как только я вытащил его, руку залило кровью. Все вокруг потемнело. Я упал на землю и задергался. Тело горело, и я закатался по траве, пытаясь приглушить боль. В ушах стоял ритмичный стук, который окружал со всех сторон. Последнее, что я увидел, как из стены вышел крохотный человечек и угрожающе потряс дротиком.

Я открыл глаза и увидел обычное серое небо. Вокруг что-то пощелкивало и повернув голову, я заметил множество угольно-черных фигурок. Они были совсем небольшие и казались совершенно плоскими, даже двумерными. Двое тащили залитый кровью кусок мяса, с торчащим обломом кости.

Я приподнялся и попытался встать. Наверняка, я никогда так не кричал. Мои ноги ниже колен были небрежно отрублены. Кажется, я понимаю, как от страха можно сойти с ума. Крик превратился в негромкое бульканье и спустя секунд, я уже хохотал, давясь слюной. Сразу же несколько человечков метнули дротики и я провалился в темноту.

Столовая

– Да не дергайся ты, – прошипел Слава, навалившись на меня, – Света бля, сделай что-нибудь.

Я ощущал, как пальцы на ногах послушно шевелятся. По телу пробежалась волна и я затрясся, выпуская пену изо рта. Слава вжал меня в койку, пока Света не прибежала со шприцем.

Думаю, что успокоился я раньше, чем подействовало лекарство. Я подозрительно уставился на медсестру, но она выглядела обычно. Ни сломанной шеи, ни черных глаз.

– Все нормально, – сказал я, пафосно поднимаю руку, – просто охуенно, когда у тебя есть ноги.

– Походу, у мальца крыша поехала, – растерянно сказал Димон, – и че делать?

– Сука, он и пьяный еще, врач заметит, мне пипец, – испуганно сказала Света.

– Со мной все нормально, – сказал я, – просто кошмар приснился, можете продолжать.

На меня посмотрели как на собаку, насравшую на новый белый ковер. Вины я не ощущал, только блаженное спокойствие. Тело стало невероятно тяжелым, но приятно мягким. Я расплылся в довольной улыбке.

– Ты че ему вколола? – спросил Слава, – он будто ширнулся.

– Че надо, то и вколола, – огрызнулась Света, – скоро уснет.

Все трое замолчали, стараясь не пересекаться глазами. Слава выругался и отпил прямо из бутылки. Остальные последовали его примеру, передавая вино по кругу.

– А знаете, чего? – спросил я перед тем, как провалиться в сон.

– Ну и чего, блять? – ответил Димон.

– Ноги это здорово, – сказал я и отрубился

Бывает такое, что закрываешь глаза, потом щелчок и ты просыпаешь, а прошло часов десять. Я удостоверился, что ноги на месте и впервые встал с кровати. В теле чувствовалась странная легкость, давно не припомню такого. Дима и Слава еще дрыхли, раскинув конечности, как морские звезды.

Хотелось ссать и есть. Если первое было легко исправимо, то с едой в больнице проблемы. Бананы, что принесла мать, я еще вчера успел съесть. В коридоре я столкнулся с доктором, который изумленно уставился на меня.

– Ого, я думал, еще неделю проваляешься в койке, – сказал он и цокнул.

– Вроде в порядке все, – сказал я, – а завтрак скоро будет?

– Был уже, – ответил доктор, – впрочем, сходи спроси, может остались порции. Спускаешься на первый этаж, а там по запаху найдешь.

– Хорошо, – сказал я и потопал к лестнице.

Запах чувствовался сразу, но не сказать, что очень приятный. Я толкнул белую, деревянную дверь и оказался в небольшом помещении, с несколькими обеденными столами и обитыми коричневым дермантином стульями. В дальнем конце комнаты стоял длинный, металлический стол с подносами и остатками еды.

На шум выглянула молоденькая, смуглая девушка и испуганно посмотрела на меня. Возможно в ее голове не укладывалось, что пациенты могут приходить не по расписанию. Слишком настороженно смотрит, я конечно не красавчик, но и не настолько пугающий.

– Вам чего? – тихо спросила она, – Обед через три часа только будет.

Девушка была не в моем вкусе, но в мыслях тут же проскочила сцена, где я деру ее прямо на столе. Похоже, что я правда выздоравливаю, если похотливые мыслишки вернулись.

– Опоздал немного, – смущенно пробормотал я, – может остались порции?

Девушка кивнула и скрылась за дверью, где располагалась кухня. На мгновение меня ошеломил вырвавшийся запах вареного мяса, горячего молока и капусты. Живот предательски заурчал, покусившись даже на такие ароматы.

Девушка вынесла на подносе две порции манной каши, три куска белого хлеба и красный компот. Она оставила еду на столе и быстро юркнула назад.

Дома я бы не стал есть манную кашу, слишком она липкая и безвкусная. Но сейчас, я буквально за две минуты выскреб обе тарелки, вприкуску с батоном. Даже комочки показались удивительно хороши.

Реакция девушки не выходила у меня из головы. Она точно испугалась увидев меня. Ладно, это меньшая из проблем, самое главное, что я не хочу возвращаться в тот мир.

– Эй, оголец, – крикнула толстая женщина, с большими красными руками, высунувшись из двери, – топай, если поел, Аните прибрать надо, а у тебя глаз недобрый.

За теткой раздался протестующий писк и дверь захлопнулась. Я подскочил и отнеся поднос, пошел в палату. Заметив большое зеркало в деревянной рамой, висящее в холле больницы, я подошел к нему. Внимательно осмотрел себя – вроде такие же глаза, как и раньше. Лицо похудело немного, пара прыщей на лбу.

Повертевшись перед зеркалом, я отметил, что похудел. Думаю, что это приятный побочный эффект от смерти.

Внезапно раздался тонкий, резкий хруст и зеркало вспыхнуло тучей блестящих осколков. Я даже не пошевелился, наблюдая в отражениях тонкую черную фигуру, с абсолютно белым плоским лицом. Оно заметило мой взгляд и медленно подняло руку, высвобождая бледную, худую кисть. Большой палец лег на безымянный и прозвучал щелчок.