Текст книги "Нечестивый (СИ)"

Автор книги: Алекс Лис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Перерождение

Холодная влага облепила тело со всех сторон, проникая в даже в глазные отверстия, просачиваясь сквозь склеру, напитывая меня, как сухую губку. Внутри все застыло, консервируюсь, и я ощутил тупую, нарастающую боль во всем теле. Мне так сильно не хватало ощущений, а вокруг была только сплошная тьма. Голова начала раскалываться, перед глазами заплясали белые пятна и меня вышвырнуло прочь, выплевывая на твердый пол.

Меня вырвало потоком холодной, мутной воды. Набрякший от влаги плащ давил вниз, мерзко облепив тело. Я оказался в коридоре, рядом с покосившейся дверью. Мой взгляд словно скользнуло мимо посиневшего тела, пропуская даже вязь татуировок на туловище. Усилием воли, я повернул голову и внимательно осмотрел тело. Оно мое. Совершенно точно.

На улице неярко светило солнце, ветер трепал пожухлую траву в дворике. Я выжал плащ от влаги и вышел из здания. Возле крыльца стояла несколько милицейских машин с настежь распахнутыми дверями. Подойдя ближе, я услышал, как шипит радиоприемник в машине. Из любопытства я обшарил машины и в багажнике одной, нашел высокие ботинки. Больше ничего полезного – наручники в бардачках, пустые пивные бутылки и бумаги. На носке одного из ботинок красовалась небольшая дырочка, но все же лучше, чем ходить босиком.

Двери в больницу оказались настежь распахнуты. Была видна торчащая нога, в коричневом сапожке, с натянутыми поверх бахилами. Конечность имела вид нездоровый и отбивала желание соваться внутрь.

Запахнув поплотнее почти высохший на легком ветерке плащ, я пошел к воротам. Если мое тело осталось лежать в том коридоре, то в чьем я сейчас нахожусь? Куда девались те твари и остальные люди?

– Эй, ты что-нибудь знаешь? – спросил я у плосколицего.

Вместо ответа, я почувствовал, как тугой комок ползет вверх по пищеводу. Он остановилось в районе горла, перекрывая дыхание. Я застыл, испуганный нереальностью происходящего. После широко открыл рот и запустил внутрь пальцы. Достав почти до самых миндалин, палец нащупал кусочек ткани. Я разинул рот еще шире, чувствую, как лопаются уголки губ и подцепил уголок материи. Живот сжался, исторгаю новую порцию рвоты и помог вытолкнуть небольшой черный мешочек.

Я исступлённо вдыхал свежий, осенний воздух. Отдышавшись, я вытерся плащом и раскрыл мешочек. Внутри было кольцо и записка.

«Надень. Подарок»

Тусклый серебристый овал сильно напоминал кольцо, призывавшее черного рыцаря. Но сама возможность появление такой ирреальной сущности среди засыпанных листвой тропинок и серого неба, казалось полностью невозможной.

Я повертел кольцо в руках и не обнаружив ничего странного, надел на палец.

Порыв ветра бросил желтые пятна листьев мне в лицо, словно пытаясь ослепить. Я прикрылся руками и отошел назад. Сквозь порывы хлещущего ветра можно было услышать гул доносящийся сверху. Сощурив глаза, я уставился вверх и успел заметить тонкую черную линию, мгновением позже ударившую в плитку дорожки. Горячие крупинки осыпали выглядывающие из распахнувшегося плаща ноги.

Из неглубокой воронки, появившейся вывороченной и потрескавшейся плитке дорожки, донесся тонкий писк. Более всего он напоминал звучание испуганного котенка. Вряд ли существо издающие такие милые звуки, может быть очень опасным.

– Но лучше не рисковать, – рассудил я, заговаривая сам с собой.

Подобрав отколовшийся от плитки камешек, я зашвырнул его в воронку. Раздался лязгающий металлический звук и взрыв негодующего писка.

Любопытство пересилило осторожность, и я осторожно заглянул в кратер. Он оказался не более полуметра в глубину, на самом дне копошился миниатюрный черный рыцарь. Только теперь у него появились закованный в черненые латы ножки. Он безуспешно пытался вскарабкаться вверх, но каждый раз соскальзывая. Возможно, у него и получилось бы выбраться, но в правой руке он упрямо сжимал иголку меча.

Я не удержался и засмеялся, настолько нелепо выглядел мой противник. Мне даже захотелось взять его на руки и вытащить. Все же призвав его, я смог пройти мимо скелета.

Совать руку мне не хотелось и я подобрал палку, чтобы проверить реакцию рыцаря. Едва кончик ветки оказался в его досягаемости, как сверкнуло лезвие, шинкуя деревяшку на мелкие кусочки.

Пожав плечами, я откинул ветку и пошел прочь. Мне вполне нравились мои пальцы, а этот маленький изувер, явно порубит их.

– Кьяя, – вырвался из меня визг, когда что-то острое воткнулось в затылок.

Я нащупал в волосах холодный метал и вытащил меч. Вошел он неглубоко, попросту застряв в коже. Я поднес меч поближе, чтобы рассмотреть. Выглядел он, как настоящий, но размер был не больше мизинца. Покрытый кровью кончик, не оставлял сомнений в остроте лезвия,

Я вернулся к яме и подцепив рыцаря за плащ, выдернул его наверх. Оказавшись на дорожке, он завертелся и пробежав вперед, уткнулся мне в ногу. Негодующе пнув меня сапожком, он требовательно поднял руку вверх.

– Держи, – я опустился и протянул ему меч.

Одним движением смахнув клинок с ладони, он отскочил назад и замер.

Вдалеке завыла сирена. Я поспешил к выходу, оставив рыцаря позади. Раздалось негромкое позвякивание. Я обернулся, но рыцарь тут же застыл, делая вид, что я ему не интересен.

Большие кованые ворота оказались настежь распахнутыми. Пройдя сотню метров по извилистой тропинке, через густой подлесок, окруживший психушку, я вышел на трассу, ведущую в город. Смешно семеня, выбежал рыцарь, попутно счищаю мечом колючки, налипшие на плащ.

– Охуеть, – сказал я, смотря на открывшийся вдалеке город.

Даже отсюда виден густой черный дым, покрывавший дорогу впереди. Будто грозовые, чернильные тучи опустились вниз, накрывая город жирными тушами.

Звук сирены усилился и приблизился, казалось, что он совсем рядом. Из-за поворота выскочила пожарная машина. Я едва успел отскочить, теряя на ходу плащ.

Быстро накинув его обратно, я сошел на обочину и пошел к городу. Я даже не знал, зачем туда идти. Мать мне не хотелось видеть, эта сука могла бы и забрать меня из дурки.

Послышался шум едущей машины и я оглянулся. По дороге полз старенький, серый мерс, со включенными фарами. Я развернулся и пошел дальше. Вскоре машина поравнялась со мной и остановилась. Тонированное боковое стекло со скрипом отъехало, показывая безразлично смотрящее лицо девушки. Агрессивный макияж на лице, короткий топик, оголивший белый, с жирком живот, заставил меня поморщиться. Но все же черты лица казались мне смутно знакомыми.

– Эй, клоун, тя подвезти, – заорал водитель, – залетай, пока я добрый.

Стоило увидеть упитанную, круглую харя, с самодовольной улыбочкой, как я вспомнил девушку. Моя одноклассница Светка, а водитель – Петухов.

Я открыл заднюю дверь и на секунду замер. Невидимая за тонировкой, там сидела моя вторая одноклассница – Танька, держа в руке двушку с пивом. Она улыбнулась и похлопала по сиденью, приглашая меня.

– Где достал такой прикид? – спросил Петухов, когда мы тронулись, – из дурки сбежал?

Они со Светкой захохотали, как гиены, хотя шутка была убогой.

– А мне нравится, – пьяно растягивая слова, сказала Таня, – так стильно.

Она подвинулась ко мне, прижимаясь горячим, мягким бедром, в коротких джинсовых шортиках.

– Ты ниче такой, – прошептала она, обдав горячим и хмельным дыханием, – хочешь замутим?

Я молча смотрел, как мы въехали в тяжелый черный дым, едва пробиваемый фарами автомобиля. Смутный трепет поселился в моем теле, едва солнце перестало дотягиваться блеклыми лучами до земли. Татуировка жгла, будто извиваясь под кожей, но этот жар был приятным, он заставлял сердце биться быстрее, наполнял веселой злобой.

Я повернулся к обиженному надувшей губы Таньке и привлек ее к себе. Слабо пискнув, она прильнула ко мне, послушно подставляя губы. Я помедлил мгновение, вглядываясь в алую, влажную плоть и ряд мелких, белых зубов.

Она расслабилась, когда мы сомкнули губы, только в самом конце дернулась. Но скорее это был инстинкт плоти, противящейся своему концу, надеющейся сокращением сильных, молодых мышц, вырвать у смерти еще пару секунд.

– Эй, ты че сделал? – заорал Петухов, когда я отпустил иссушенное тело Тани.

Он ударил по тормозам. Не пристегнутую Свету бросило вперед, впечатывая лицом в лобовое стекло.

– Просто пообедал, – сказал я, облизнувшись, – но от добавки не откажусь.

Глава наблюдателя – Вера

– Это что такое? – устало спросил Сомов, – почему ограждение не выставили?

Молодой лейтенант поперхнулся бутербродом с сыром и колбасой и поник, грустно опустив руки. Курицына вяло обвела взглядом галдящую толпу, собравшуюся у ворот особняка. Одна насупленная бабка держала в руках икону и неустанно бормотала молитвы, шлепая губами. С окраин города тянуло гарью.

– Так я разгонял, – обиженно пробубнил лейтенант, – а они давай камнями бросаться.

Словно подтверждая его слова, в лужу рядом с Сомовым упал булыжник, обдав пальто коричневыми брызгами.

– А остальные где? – задал вопрос Сомов, никак не реагирую на протест народа, – судмедэксперт когда будет?

– Так, они шефа решили почтить, – меланхолично ответил лейтенант и добавил, – а медэксперт помер три дня назад, водкой траванулся. Из области врач только к вечеру приедет.

Из толпы доносились ругательства и маты. Поносили работу милиции и падении духовных скреп общества. К гудящим от негодования людям подъехал роскошный черный автомобиль, едва не давя галдящих старушек.

С водительского места вылетел щуплый, но смазливый парень, с завивающимися светлыми волосами. Он подскочил к задней дверце и медленно распахнул ее, являя народу большое черное брюхо, увенчанное клочковатой бородой.

– Отец Пигидий, спаситель наш, – послышались уважительные крики, – сейчас он задаст этим ментам.

Святой отец вывалился из машины, словно жирная личинка из яйца и сверкнул увесистым золотым крестом. Люди благоговейно охнули, один мужик даже принялся отбивать земные поклоны. Священник засопел, трубно захрипел и смачно сплюнул. После окинул особняк недовольным взглядом, перекрестился и поцеловал крест.

– Святой человек, – восхищенно сказал лейтенант, – сейчас он освятит дом, а потом можно и работать.

– Ты что совсем, дурак? – спросил у него Сомов.

– Никак не дурак, – ответил лейтенант, во все глаза смотря на неистово крестящегося священника.

Курицына с самого утра пребывала в состоянии полного отупения, всю ночь ее мучили кошмары. Карлики насилующие балерин, двуглавые орлы выклеивающие глаза у ее матери и прочий сюрреализм.

Облагодетельствовав всех желающих, священник вразвалочку приблизился к Сомову и протянул толстую, влажно поблескивающую ладонь. Сомов руку пожал, но отвернулся, показывая, что разговаривать не желает.

– Вот вы, какой веры будете? – растягивая слова и шамкая губами, спросил Пигидий.

– Синтоист я, – раздраженно сказал Сомов, вызвав возмущенный вздохи у стоящих за попом пенсионерок.

– А хоть и сатанист, но сразу видно, что человек вы серьезный, – ничуть не удивился поп и попросил елейным голоском, – вы позволите с вами пройти, надо бы дом освятить, народ ведь волнуется.

Сомов махнул рукой и направился к затворенной калитке. Остальные, молча проследовали за ним, только поп остановился, отгоняя сунувшихся следом пенсионерок. Во дворе стояли белые таблички с номерами улик.

– Где тела? – угрюмо спросил Сомов.

– Вон там, – указал рукой лейтенант и добавил, – можно я не пойду?

Курицына застыла, вглядываясь в черные стекла дома. Это место ей не нравилось, навевая неясную тревогу.

Сомов сдернул синий тент, священник испуганно дернулся, зацепился за полы рясы и упал на лужайку.

– Иди сюда, – подозвал Сомов Лену, – что можешь сказать?

Лена нерешительно подошла и остановившись в метре от ямы, боязливо заглянула внутрь, словно ожидая, что на нее выпрыгнет чудовище. Но вид синеватых, оторванных конечностей не пугал ее, а даже притягивал. Она скользнула взглядом по синей рубашке милиционера, прошлась по толстой белой ляжке женщины, но они выглядели обычно. Она уставилась на блеклую, крохотную детскую ручку, с вытянутыми пальчиками, молящими, чтобы до них дотронулись.

– Тела мужчины и женщины, – сказала Курицына, подходя поближе, – а так же множество детских конечностей.

– Что с ними не так? – задал вопрос Сомов, – запах чувствуешь?

– Даже не знаю, – растерянно ответила Лена, и принюхалась – вроде есть запах разложения, но его будто перебивает другой, более резкий, но я не вспомнить, где его слышала.

– Как после грозы, – сказал священник, отряхивая рясу, – только сильнее.

– А ведь точно, – подтвердила Курицына, – очень похож.

– И что это значит? – снова спросил Сомов.

– Я не знаю, – ответила Лена, – их чем-то отравили?

– Вот и я не знаю, – бросил Сомов и окликнул стоящего в стороне лейтенанта, – есть подозреваемые?

– Только нелюдь мог такое сотворить, – сказал поп и перекрестился.

Лена заметила, что Сомов немного дернулся от фразы священника. Она прокрутила в голове фразу и что-то в голове зацепилось за слово «нелюдь». Смутный образ всплыл в памяти – темнота, лежащая на диване старуха.

– Эй, Курицына, – подозвал ее Сомов, – иди сюда..

Лейтенант сбегал в машину за папкой и шевеля губами, что искал. Сомов нервно стоял над ним и ворчал.

– Вот оно, – обрадовался лейтенант, – хозяйка дома Мария Суворина, подана в уголовный розыск. В настоящее время местоположение неизвестно.

– Оно шевелится. – прошептал поп, – Спаси нас господь всемилостивый.

Лена отчего-то сразу ему поверила. Повернулась и смотрела, как пальцы на ножках шевелятся, словно жирные, костистые черви. Зрелище отталкивающее и притягательное одновременно. Спустя несколько секунд шевеление прекратилось и все замерло в мертвой, стылой неподвижности. Поп подхватил рясу и матерясь, бежал к выходу, иногда перемежая поток нецензурщины отрывками молитв.

– Я кажись обмочился, – сказал лейтенант, оседая на землю.

По его черным, форменным штанам расползалась темное пятно, а руки мелко дрожали. Сомов вытащил сигарету и закурил. Лена вдохнула в себя вырвавшийся ароматный дымок и почувствовала, что тревога начинает спадать.

– А давайте махнем в бар? – хихикнув, предложила она Сомову, – в жопу эту работу.

Тот усмехнулся, за три затяжки добил сигарету и швырнул окурок в яму с трупами. Над фасадами домов на противоположной стороне улицы был виден поднимающийся черный дым. Взвизгнули покрышки и послышался звук уезжающей машины, сопровождаемый криками толпы. Недавно превозносившие попа, теперь хаяли всю его братия и попутно ангелов господних.

Лена с Сомовым оставили бессмысленного уставившегося в пустоту лейтенанта и вышли на улицу. Толпа подступила почти к самой калитке и образовала полукруг, отрезая выходы. Несколько мужиков угрюмо сплевывали и покачивали тупо блестящими топорами.

– Что же это получается, граждане милиционеры, – выступил вперед плюгавенький мужик, в разорванных на коленках спортивных штанах, – мы налоги платим, а маньяки по городу бегают.

– А ведь если наших детей поубивают, – заорала толстая бабища, оттискивая боком мужичка, – ладно этих сирот убогих, а если родных кровинушек?

– Мы ищем убийцу, – спокойно сказал Сомов, проходя вперед.

Толпа сначала немного расступилась, но народ позади заволновался и выплюнул дюжего детину навстречу Сомову.

– Я тебе ща башку разобью, – взревел гигант, – че толкаешься.

Мужик рванул на себе майку и попер на Сомова, попытавшись схватить его руками. Сомов попросту дернул руку детины на себя, заставляя того потерять равновесие и гулко стукнуться лбом о железо калитки. Плюгавый было дернулся, замахнувшись камнем, но Сомов выдернул пистолет и выстрелил в воздух.

Толпа поначалу застыла, оглушено хлопая глазами. Люди заревели и расталкивая друг друга локтями, роняя в грязь тех, кто послабее, бросились прочь. Детина зажимая кровоточащую рану на голове, пополз вдоль забора, причитая, чтобы его не убивали, ведь у него трое деток дома.

– Так блять и сиди дома, – процедил Сомов.

Они забрались в оставленный неподалеку старый милицейский уазик. Лена села за руль, Сомов примостился сзади.

– Езжай на пожар, – тяжело дыша, сказал он.

В зеркале заднего вида Лена заметила, что он весь покраснели, а по лбу стекали крупные капли пота. Сомов отвернул рукав пальто и достав бутылочку с перекисью, обильно полил рану на руке.

– Едь, сука! – заорал он, заметив, что Лена наблюдает за его манипуляциями с рукой.

Встреча

Рана на руке Сомова уже начала сочиться желтым гноем, несмотря на антибиотики. Сжав опухшие края, он выдавил гной, внутри показался белый червячок, тут же юркнувший обратно, в спасительную темноту и жар воспаленной плоти.

– Люди какие-то странные, – заметила Лена, – сонные будто или обкуренные.

Сомов перемотал рану тряпкой, найденной на сиденье и обильно залил все антисептиком. Выглянув в окно, он приметил, что люди идут с опущенными головами, будто заключенные. Они пронеслись мимо застывшего посередине дороги автобуса, водитель которого безразлично смотрел вперед. Пассажиры не проявляли ни малейшего волнения и спокойно сидели, выперев глаза.

– Неужели началось, – едва слышно пробормотал он, – хер с пожаром. Езжай на выезд из города, там где подлесок еще небольшой.

– Понятно, – кивнула Курицына, объезжая остановившиеся машины.

Стали слышны сирены пожарных машин, едущих к окраине города. Спустя пару километров они въехали в зону пожаров и черный, жирный дым заволок всю дорогу. Лена врубила фары, едва вырывающие очертание дороги из темноты. Дыму словно мешала невидимая заслонка, не давая подниматься, заставляя скапливаться внизу и отравлять все вокруг.

– Вот сука, – выругалась Лена, когда в подсвеченный фарами, впереди возник мальчик.

Лена вдавила ногу в педаль тормозов и машина дернулась, бросая их вперед. Лена больно приложилась о пластиковый руль, а Сомов раздраженно вытирал кровь, с разбитой брови.

– Зачем остановилась? – буркнул он.

– Так ребенок ведь, – ответила Лена.

В окошко двери постучали и Лена распахнула дверь, впуская едкий черный дым.

– До Пантелеевки подбросите? – спросил худой, лысый мальчик, с черными кругами под глазами.

– Простите, но едем на задание и поэтому, – путано начала объясняться Курицына.

– Залезай, Мефодий и быстрее, а то дыма напустишь, – холодно произнес Сомов.

Лена обернулась и удивленно посмотрела на Сомова, тот только отмахнулся и недовольно скривил рот.

– Прекрасно, – рассмеялся мальчик, – только я с подругой.

В его руке что-то звякнуло и из дымной темноте выпал человек в плаще. Показалось обнаженное девичье тело в отвороте плаща. Белая плоть с черными, подтекшими ранками и пятнами сажи на животе. Лица под капюшоном почти не было видно, но Лена заметила широкую черную повязку на глазах.

– Подсоби, Вячеслав, – бросил мальчик и распахнув заднюю дверцу, принялся запихивать девушку внутрь машины. Сомов выругался и ухватившись за руки девушки, втянул ее, ненароком сбрасывая плащ. Пацан сначала забросил цепь, начало которой была обернуто вокруг шеи девушки, а после залез сам. Мальчик скривился и прижал руку к плечу.

– Паршиво выглядишь, нечистый, – заметил Сомов, оглядывая паренька.

– Да и ты не лучше, – усмехнулся тот, – вы же обычно не вмешиваетесь?

– Обстоятельств изменились, – пробурчал Сомов, – не расскажешь, что здесь творится.

Девушка слабо замычала, но мальчишка даже не обратил внимания. Лена решила не задавать никаких вопрос и сосредоточилась на дороге.

– Похоже, что кто-то притаскивает эту дрянь, с той стороны, – туманно сказал Мефодий, – я встретил чистильщиков и они ищут мальчишку.

– И как ты уцелел после встречи с ними? – подозрительно уставившись на него, спросил Сомов.

– Видимо, я их не очень интересовал, – сказал нечистый, – возможно, что в парне, которого ищут, открылись новые Врата.

– Разве это не просто легенда? – безразлично спросил Сомов, вглядываясь в черноту за окном.

– Использую мозг, как устройство обработки, можно открыть какое-то подобие врат, – сказал Мефодий, – у меня даже пару раз получалось.

– Как в тот раз в психбольнице, – сказал Сомов, – огромная куча говна, из которой торчит твоя лысая башка.

– Да сколько можно уже, – зло прошипел Мефодий, – я старался для все, ты что не понимаешь, без притока силы мы все вымрем!

– А может так и лучше? – закричал Сомов и перекинувшись через девушку, схватил нечистого за грудки, – Ты хоть помнишь, кто ты такой?

– Убери руки, – презрительно выплюнул Мефодий, – не потерплю, чтобы жалкая полукровка поучала меня.

– Я извиняюсь, что прерываю ваш спор, но дальше мы не проедем, – сказала Курицына, останавливая машину.

Фары высветили несколько поваленных деревьев, перекинутых через дорогу. Проехать сбоку мешал обильно росший вдоль дороги кустарник. Да и опасно ехать по бездорожью при такой видимости, хоть дым и стал довольно разреженным, стоило выехать из города.

– Ты вообще, куда ехать собрался? – спросил Сомов, отпуская нечистого, – снова сбегаешь?

– Просто хочу переждать и посмотреть, что выйдет – ответил Мефодий, распахивая двери, – я не дурак, чтобы лезть в самое пекло.

Где-то совсем вдалеке послышался собачий вой, спустя пару секунд подхваченный и казалось уже звучащий со всех сторон. Нечистый обернулся и с силой дернул цепь, стягивая девушку прямо на землю. Неловко выпав из машины, та не издала ни звука и медленно поднялся. Сомов вылез из машины и накинул на плечи девушки плащ.

– Что дальше делаем? – вылезла наружу Курицына, – я вообще уже ничего не понимаю.

Мефодий отпустил цепь, подошел к Лене и обнюхал ее, потом посмотрел на Сомова и улыбнулся. Лене стало не по себе от растекшейся по лицу нечистого улыбочки.

– Замену значит, нашел себе, – сказал Мефодий и подобрав цепь, скрылся с девушкой в дыме.

– Что он имел ввиду, под заменой? – спросила Курицына у Сомова, – объясни мне наконец, что за хуйня здесь творится.

– Тсс, – прижал палец к губам Сомов и настороженно вгляделся в непроницаемую черноту впереди. Теперь и Лена различила отдаленный собачий лай. Звуки то раздавались громче, то отдалялись.

– Вроде стороной обошли, – сказал Сомов, поворачиваясь к ней, – Что именно тебе надо знать?

– Кто вы такие? – напрямую спросила Лена.

– Я бы сказал, кто мы такие? – улыбнулся Сомов и подойдя к Лене, ласково провел шершавыми пальцами по ее щеке, – неужели, ты не почувствовала, что-то близкое между нами?

– Я не понимаю, – сказала Лена, смущенно отводя взгляд в сторону, – это все полный бред.

– Я слышал, что это результат взаимодействия наших тел с существами, – Сомов сделал многозначительную паузу, – с той стороны.

– С какой еще стороны? – переспросила Курицына, – и причем здесь я?

– Есть легенда, – сказал Сомов, устало прислоняясь к машине, – что избранные получают возможность странствовать в других мирах. Существуя в двух мирах, они оставляют прорехи в реальности, а иногда и притаскивают попутчиков с той стороны. Видела, что стало с девушкой на заднем сидении?

– Угу, – кивнула Лена, – но мне кажется, что вам надо к врачу.

Сомов чертыхнулся и прикурил сигарету. Подойдя к Курицыной он выдохнул дым ей прямо в лицо.

– Вспомни, что было вчера, – медленно произнес Сомов, – мы пришли в твою квартиру, твоя мать лежала на диване, вспоминай.

– Мамочка, мама, – рухнула на землю на землю Лена, – прости меня.

– Она была заражена, – сказал Сомов, – через укус на плече, вероятно от сиделки. Черви это самые примитивные существа, они и существовать могут лишь в телах, на воздухе дохнут. Но никогда бы не поверил, что они настолько сильно могут менять хозяина.

– Ты же ее убил, ублюдок!? – выкрикнула Лена, то ли спрашивая, то ли обвиняя Сомова.

– Конечно, – ответил тот, – ей уже не помочь.

– Дай мне сигарету, – неожиданно спокойно попросила Лена.

– Держи, только не затягивайся сильно, – предупредил Сомов, – может сильно накрыть.

– У меня при рождении был хвост, – сообщила Лена, выдыхая ароматный – длинный такой, я даже шевелила им. Вроде бы ничего такого, отрезали и забыли, но лет в четырнадцать, он начал расти снова. Я жутко перепугалась, но когда показала матери, она ничего не увидела.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть невидимый хвост? – засмеялся Сомов, – да уж полезная особенность.

– Не смешно, знаешь, – притворно обиделась Лена, – я из-за него так настрадалась, думала, что с ума схожу. И он полезный, дергается, когда рядом такие люди как вы.

Сомов хотел что-то сказать, но тут из дыма послышались шаги и вывалился запыхавшийся Мефодий.

– Ебаные шавки, – задыхаясь сказал он, – не пройти дальше.