Текст книги "Новый горизонт (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Я сделал паузу:

– Контакт с мёртвым камнем вызывает истощение жизненной силы, хронический холод в теле, постепенное омертвение тканей. Лечение сложное – требуется мощный целительный артефакт с самоцветами высшего порядка для противодействия вредоносной энергии.

Бертельс прищурился:

– А методы нейтрализации самого мёртвого камня?

– Физическое уничтожение высокой температурой, – ответил я.

Бертельс откинулся на спинку стула. Придраться было не к чему, как бы ему ни хотелось.

Дама задала следующий вопрос:

– Господин Фаберже, какие самоцветы категорически нельзя использовать в одном артефакте и почему?

– Любые самоцветы, относящиеся к конфликтующим стихиям, без создания буферной зоны, – сразу ответил я. – Например, рубин и сапфир несовместимы напрямую, хотя оба корунды. Рубин – огонь, сапфир – вода. Без буферной зоны они конфликтуют, создавая нестабильность.

Женщина кивнула с одобрением:

– Отлично.

Бертельс снова вмешался, явно пытаясь завалить:

– Назовите точную формулу расчёта магической ёмкости камня в зависимости от его массы и порядка.

Каверзный вопрос. Формула сложная, её мало кто помнил наизусть.

Я улыбнулся и кивнул в сторону доски.

– Позвольте написать?

– Разумеется, – кивнул глава комиссии. – Мел в углу.

Я вышел из-за стола, с удовольствием размяв затёкшие колени. Взяв мелок, принялся писать на доске формулу:

– E равно M умножить на P в квадрате, делённое на константу K, – произнёс я под скрип мелка. – Где E – магическая ёмкость в единицах энергии, M – масса камня в каратах, P – порядок камня от первого до девятого, K – константа самоцвета, зависящая от типа самоцвета. Например, для рубина K равно один и две десятых, для изумруда один и пять десятых и так далее.

Бертельс открыл было рот, но закрыл. Формула была правильной. Ковалёв приподнял бровь:

– Впечатляет. Редко кто помнит константы наизусть.

Они задали ещё несколько вопросов. О технологиях пайки, о правилах безопасности при работе с магическими материалами, об истории знаменитых артефакторов прошлого.

Наконец, Ковалёв закрыл журнал:

– Теоретическая часть завершена. Господин Фаберже, вы продемонстрировали глубокие знания. Комиссия удовлетворена вашими ответами.

Он посмотрел на остальных членов комиссии:

– Есть ещё вопросы?

Бертельс хмуро покачал головой. Остальные тоже.

– Тогда переходим ко второму этапу, – объявил Ковалёв. – Практика, господин Фаберже.

Глава 20

Когда всё прошли теорию, Ковалёв повёл нас по коридору в противоположное крыло здания. Массивная дверь с табличкой «Мастерская. Посторонним вход воспрещён» открылась, впуская нас в просторное помещение.

Мастерская Гильдии была впечатляющей.

Высокие потолки метров пять, огромные окна вдоль одной стены – естественный свет для работы с мелкими деталями. Плюс светильники под потолком, дающие яркий, ровный свет без теней.

Вдоль стен стояли верстаки – каждый оборудован тисками, местом для инструментов. На стеллажах – аккуратно разложенные материалы: слитки металлов в опечатанных ящиках, коробки с самоцветами, флаконы с химическими реагентами.

В дальнем углу – три плавильные печи разного размера. Рядом – стеллажи с формами, тиглями, щипцами.

Комиссия прошла к специальной трибуне у противоположной стены – возвышение с креслами, откуда открывался отличный обзор на рабочую зону.

– Господа, сейчас вам предстоит продемонстрировать своё умение в работе с металлами и простыми самоцветами. Комиссия будет наблюдать за вашей работой и следить за всеми этапами.

Каждого провожали к отдельному рабочему месту и давали задание. Меня пригласили к центральному верстаку.

На поверхности уже были разложены инструменты: молотки разного веса, миниатюрные наковальни, напильники с различной насечкой. Паяльники, тигли для плавки, формы для отливки. Лупы на держателях, штангенциркуль, микрометр.

Справа – три опечатанных ящика с надписями: «Золото 750», «Серебро 925», «Платина 950». Слева – несколько коробок с самоцветами, закрытых стеклянными крышками.

– Господин Фаберже, создайте кольцо из золота семьсот пятидесятой пробы. Классический дизайн, гладкая полировка, без декоративных элементов. Размер – семнадцатый.

Базовое задание. Проверка технических навыков без излишеств.

– Понял, – кивнул я.

– Время пошло.

Я распечатал ящик с золотом. Внутри – небольшие слитки стандартной формы. Взял один, взвесил на руке – граммов пять, достаточно для кольца с запасом.

Перенёс слиток к плавильной печи. Включил её – индикатор загорелся синим светом, температура начала расти.

Пока печь нагревалась, я подготовил тигель – керамический сосуд для плавки. Проверил на трещины, поставил на подставку.

Температура достигла нужного уровня – около 1100 градусов Цельсия. Я положил слиток в тигель, поместил в печь.

Золото начало плавиться. Я наблюдал за процессом, контролируя температуру. Через три минуты золото превратилось в жидкую массу янтарного цвета.

Всё это время по залу расхаживали члены комиссии, следя за нашими действиями. Я настолько увлёкся работой, что никого не замечал.

Я аккуратно достал тигель щипцами, перенёс к форме для отливки кольца. Медленно залил расплавленный металл, заполняя полость.

Теперь обычному человеку нужно было дождаться остывания, но я не зря был магом.

Я положил ладонь над формой, не касаясь, и активировал магию земли. Контролируемое отведение тепла, ускоренная кристаллизация. Металл застывал быстрее, но равномерно – никаких внутренних напряжений, трещин.

Через две минуты форма остыла достаточно. Я открыл её, извлёк золотую заготовку кольца. Поверхность шероховатая, есть облой – лишний металл по краям. Это нормально.

Я закрепил заготовку в тисках на верстаке. Взял напильник и начал обработку.

Движения точные, выверенные. Убираю облой, выравниваю поверхность, довожу толщину стенок до нужных параметров.

Комиссия наблюдала молча. Я слышал только звук напильника по металлу да тихое потрескивание ламп.

Вскоре заготовка приобрела правильную форму. Теперь шлифовка. Я взял наждачную бумагу – сначала грубую, потом всё более мелкую. Шлифовал круговыми движениями, добиваясь гладкости.

Финальный этап – полировка. Специальная паста, мягкая ткань, чтобы натереть поверхность до зеркального блеска.

Золото начало сверкать, отражая свет.

Я проверил размер на специальной мерной линейке. Семнадцатый – точно.

Осмотрел кольцо под лупой. Поверхность идеально гладкая, никаких царапин, раковин, неровностей. Толщина стенок равномерная по всей окружности.

Готово.

Я снял кольцо с линейки, протёр чистой тканью и подошёл к трибуне.

– Работа завершена.

Протянул кольцо Ковалёву.

Председатель взял, внимательно осмотрел невооружённым глазом. Потом достал собственную лупу – мощную, профессиональную – и начал детальный осмотр.

Изучал поверхность, проверял гладкость, искал дефекты. Потом передал кольцо соседу – тот тоже осмотрел под лупой.

Кольцо пошло по кругу. Каждый член комиссии изучал, искал к чему придраться.

Бертельс хмурился, явно недовольный, что придраться снова было не к чему.

Наконец кольцо вернулось к Ковалёву. Он взял штангенциркуль, измерил толщину стенок в нескольких местах.

– Два миллиметра по всей окружности, – констатировал он. – Отклонение менее одной десятой миллиметра.

Проверил размер на мерной линейке:

– Семнадцатый размер. Точно.

Он положил кольцо на бархатную подушку перед собой:

– Принято, господин Фаберже. Работа выполнена качественно, без нареканий. Следующее задание. Прошу к вашему рабочему месту.

Я кивнул, возвращаясь к верстаку. Ковалёв подошёл ко мне.

– Создайте артефактный кулон из серебра девятьсот двадцать пятой пробы с закрепкой трёх камней. Центральный камень – агат Два боковых – мелкие фенакиты. Центральный камень закрепить корнеровой закрепкой. Боковые – крапановой закрепкой по шесть крапанов на камень. Настройте самоцветы и металл на защиту носителя от стихии земли. Настройка – универсальная, без личной привязки к владельцу. Заготовки вы найдёте в синей шкатулке.

Это была финальная часть экзамена – меня допустили к самоцветам низшего порядка.

Корнеровая закрепка – одна из самых трудоёмких техник. Требует нарезания мелких «корнеров» – зубчиков вокруг камня, каждый из которых загибается на грань, удерживая самоцвет.

Крапановая закрепка тоже непростая – создание тонких «лапок», которые держат камень. Шесть крапанов на камень – все должны быть одинаковой высоты и толщины.

Бертельс ухмыльнулся:

– Посмотрим, как справитесь, господин Фаберже.

Я посмотрел на него спокойно:

– Скоро увидите.

Помощник принёс три коробочки с камнями и открыл передо мной.

Агат размером с ноготь большого пальца в огранке кабошон насыщенного зелёного цвета. И два небольших прозрачных фенакита бриллиантовой огранки – каждый по пять сантиметров.

– Время пошло.

Я развернулся к верстаку и начал работу.

Первым делом – осмотреть заготовки. Я открыл синюю шкатулку и увидел несколько серебряных элементов для кулона.

Я быстро набросал на листе бумаги итоговый вид кулона и начал обработку – формировал основу кулона согласно эскизу. Напильник, надфили для мелких деталей, шлифовальная бумага.

Это было несложно, заготовки здорово сэкономили время, да и проверяют на этом этапе уже не умение работать с металлом, а работу с самоцветами.

Теперь более сложное – посадочные места для камней.

Я разметил центр для агата, две точки по бокам для фенакитов. Взял тонкое сверло, начал высверливать углубление для центрального камня.

Работа и правда ювелирная. Глубина должна быть точной – чтобы камень сидел ровно, не выступал слишком сильно, но и не проваливался.

Я работал под лупой, контролируя каждый миллиметр. Сверло вгрызалось в серебро с тихим жужжанием.

Углубление готово. Я примерил агат – сел идеально, площадка камня на одном уровне с поверхностью серебра.

Теперь корнеровая закрепка.

Одна из самых сложных техник в ювелирном деле, даже жалко было тратить её для такого слабого агата. Вокруг камня требовалось нарезать множество мелких «корнеров» – зубчиков, которые потом загибаются на грани камня, удерживая его.

Я взял специальный штихель – резец для нарезки корнеров. Тонкое лезвие, острое как бритва, и начал работу.

Первый корнер – аккуратный надрез в металле рядом с камнем. Затем второй, на равном расстоянии от первого. Третий, четвёртый…

Всего двадцать четыре корнера вокруг агата. Каждый должен быть одинаковым по размеру и форме.

Я работал сосредоточенно, полностью погружённый в процесс. Рука двигалась точно, без дрожи. Не знаю, сколько прошло времени, но я очнулся, только когда все корнеры были нарезаны.

Теперь финальная часть – загнуть их на грани камня. Я взял специальный пуансон – инструмент для загибания корнеров – и начал аккуратно прижимать каждый зубчик. Надавливаешь слишком сильно – можешь расколоть камень. Слишком слабо – не будет держать.

Комиссия наблюдала в полной тишине. Даже Бертельс перестал хмуриться, глядя на мою работу с профессиональным интересом.

Наконец, центральный камень был закреплён. Я проверил – пошевелил пальцем. Агат сидел мертво, не шевелился ни на миллиметр.

Отлично.

Теперь боковые фенакиты.

Я высверлил два меньших углубления по бокам от аметиста. Примерил самоцветы – сели идеально.

Крапановая закрепка. Нужно создать тонкие «лапки» – крапаны, которые держат камень сверху.

Шесть крапанов на каждый фенкаит. Я взял тонкую серебряную проволоку, нарезал двенадцать кусочков одинаковой длины – по три миллиметра каждый.

Припаял первые шесть крапанов вокруг левого фенакита. Расстояние между ними строго одинаковое, высота выверена до десятых миллиметра. Затем загнул каждый крапан на грань камня. Самоцвет оказался в надёжном захвате шести тонких лапок.

– Он действительно хорош. Посмотрите на точность работы.

Сосед ответил что-то невнятное, но тоже одобрительное.

Даже Бертельс больше не ухмылялся. Просто смотрел, изучая каждое движение.

Я завершил закрепку последнего фенакита. Проверил – оба камня держались крепко, все крапаны одинаковой высоты, симметрично расположены.

Финальная полировка. Я отполировал всю поверхность кулона, убрал мелкие царапины, довёл до зеркального блеска.

Проверил ещё раз все детали под лупой. Центральный аметист в корнеровой закрепке – идеально. Боковые фенакиты в крапановой закрепке – безупречно.

– Господин Фаберже, как ваши дела?

Я обернулся к даме из комиссии.

– Работаю, почтенная. Сложностей пока нет.

Женщина отошла к соседнему верстаку, за которым мужчина средних лет потел над артефактной серьгой.

Теперь мне оставалось самое важное – превратить красивое ювелирное изделие в работающий артефакт.

Я положил кулон на специальную подставку под яркой лампой. Взял тонкое лезвие из закалённой стали – инструмент для нанесения гравировки, по которой пойдёт магические контуры.

Сначала нужно создать базовый контур. Я начал с центрального агата – самого сильного камня в композиции.

Агат – самоцвет земной стихии. Низший порядок, но для защиты от земли подходит хорошо. Принцип «подобное отталкивает подобное» – земляная энергия камня создаст барьер против внешней земляной магии за счёт серебра в основе.

Я начал наносить гравировку вокруг агата. Тончайшие линии, толщиной с человеческий волос. Якорный символ, привязывающий магию камня к физическому носителю. Рука двигалась точно, лезвие царапало серебро с тихим скрежетом.

Вокруг якоря – проводящий контур. Спиральная линия, закручивающаяся от камня к краям кулона. По ней будет течь энергия.

Работа требовала абсолютной концентрации. Одна ошибка – и артефакт не заработает. Или, что хуже, заработает неправильно и нанесёт вред владельцу.

Я наносил символы медленно, проверяя каждую линию под лупой. Базовый контур вокруг агата готов. Теперь боковые фенакиты.

Фенакит – уникальный камень. Сам по себе слабый, но универсальный усилитель для самоцветов низшего порядка. Он не имеет собственной стихии, зато усиливает энергию соседних камней в полтора-два раза.

Я создал проводящие линии от агата к левому фенакиту. Не прямые – это создало бы слишком резкий поток энергии. Вместо этого плавная S-образная кривая, замедляющая и сглаживающая поток. Вокруг фенакита – кольцевой контур, направляющий усиленную энергию обратно к агату.

Повторил процедуру с правым фенакитом. Симметрия важна – если один усилитель сильнее другого, баланс нарушится.

Теперь – общая настройка на защиту от земли.

Я нанёс защитный символ в центре композиции, между всеми тремя камнями. Вокруг неё – четыре дополнительных символа, каждый направлен на одну из сторон света. Это создаст круговую защиту, а не однонаправленную.

Серебро – отличный проводник защитной магии. Металл холодный, отражающий.

Я провёл финальный контур по краю кулона – замкнутый круг, ограничивающий магию внутри артефакта. Это ограничитель, не дающий энергии рассеиваться в окружающее пространство.

Гравировка была завершена. Я отложил нож, протёр лоб – пот выступил от напряжения.

Осмотрел работу под лупой. Все символы правильные, все линии ровные, никаких разрывов в контурах.

Теперь активация.

Я положил правую ладонь на кулон, закрыл глаза. Призвал магию земли – мою родную стихию. Энергия потекла через руку в артефакт. Я направил её в центральный агат, активируя якорный символ.

Камень откликнулся. Земляная энергия наполнила его, побежала по проводящим контурам к фенакитам.

Усилители заработали. Энергия удвоилась, потекла обратно к агату, создавая замкнутый цикл. Я усилил поток, насыщая артефакт энергией. Заполнял его постепенно, как сосуд заполняют водой – слишком быстро, и структура разрушится.

Минута. Две. Три.

Артефакт насытился. Я почувствовал – он был полон, готов работать.

Теперь финальная настройка – универсальность.

Артефакты бывают двух типов: персональные, привязанные к конкретному владельцу, и универсальные, работающие для любого. Персональные мощнее, но бесполезны для других, но создавать их имели право только Грандмастеры. Моё задание требовало универсальной настройки.

Я не привязывал артефакт к своей личной энергии. Вместо этого настроил его на базовую человеческую ауру – общий энергетический паттерн, свойственный всем людям.

Это тоже непросто. Нужно абстрагироваться от собственной магии, создать нейтральную связь.

Я концентрировался, регулируя потоки. Убрал свои личные «отпечатки» из артефакта, оставляя только базовую структуру.

И, наконец, добился нужного результата.

Открыл глаза, убрал руку и уставился на результат своей работы.

Кулон лежал на подставке. Серебро мягко светилось в свете лампы. Под специальной лампой можно было увидеть едва заметное зелёное свечение вокруг агата – признак активного артефакта.

Я взял кулон, проверил. Энергия текла стабильно, циклично, без сбоев. Защита от земли работала – я чувствовал лёгкое сопротивление, когда пытался воздействовать землёй на артефакт.

Универсальная настройка тоже работала – кулон не был привязан лично ко мне, любой человек мог его использовать.

Готово.

Я подошёл к трибуне и протянул кулон Ковалёву:

– Артефакт завершён. Защита от стихии земли, универсальная настройка.

Председатель взял кулон осторожно. Закрыл глаза, концентрируясь – проверял магическим чутьём.

Открыл глаза, кивнул:

– Активен. Структура стабильна.

Он надел специальный измеритель – прибор с кристаллом для проверки артефактов. Кристалл загорелся зелёным – земляная стихия.

– Настройка правильная. Защита от земли работает.

Ковалёв снял измеритель, передал кулон женщине из комиссии.

Она изучала долго – проверяла гравировку под лупой, тестировала магическую структуру, пыталась воздействовать земляной магией на артефакт.

Наконец, она улыбнулась:

– Работа безупречная. Символы нанесены правильно, энергетические контуры стабильны, усилители функционируют корректно. Защита срабатывает – я попыталась атаковать землёй, артефакт отразил воздействие.

Она передала кулон следующему члену комиссии.

Артефакт пошёл по кругу. Каждый эксперт проверял, тестировал, искал изъяны. И не находил. Даже Бертельс не смог придраться. Молча осмотрел, проверил измерителем, передал дальше.

Кулон вернулся к Ковалёву.

Председатель встал:

– Господин Фаберже, вы успешно завершили практическую часть экзамена. Продемонстрировали высокий уровень владения ювелирными техниками и артефактным мастерством.

Он положил кулон на бархатную подушку.

– Комиссия признаёт вас прошедшим квалификационный экзамен Гильдии артефакторов. Вам присваивается квалификация мастера-артефактора шестого ранга с правом работы с самоцветами низшего порядка.

Я кивнул:

– Благодарю за оценку.

Ковалёв протянул руку, и я пожал её.

– Ваш сертификат будет готов через три дня. Можете забрать его в канцелярии Гильдии. С этого момента вы полноправный член нашего сообщества.

Даже Бертельс подошёл и нехотя пожал мне руку:

– Хорошая работа, – буркнул он. – Добро пожаловать в Гильдию, мастер Фаберже.

Закончив с формальностями, я вышел из здания Гильдии. На улице было холодно – декабрьский ветер, снег. Но я чувствовал тепло удовлетворения.

Главный экзамен пройден. Квалификация получена. Этого мне хватит на какое-то время, ибо с поднятием следующего ранга придётся немного повременить. Если я начну поднимать ранги каждые два месяца, это вызовет неудобные вопросы и привлечёт ненужное внимание.

Я достал телефон и набрал номер отца.

– Ну как, Саша⁈

– Прошёл. Квалификация получена.

Голос Василия Фридриховича на другом конце был гордым, радостным:

– Молодец, сын. Я знал, что ты справишься. Ни на секунду не сомневался!

Я улыбнулся:

– Спасибо, отец. Скоро буду дома.

– Давай-давай! Мы как раз готовимся ужинать.

Я сел в машину, завёл двигатель и улыбнулся себе в зеркале.

Ещё один шаг к восстановлению величия дома Фаберже. Ещё одна победа.

И впереди – новые битвы.

Глава 21

Здание Гильдии артефакторов на Вознесенском проспекте встретило меня той же величественной строгостью.

Три дня прошло с экзамена. Три дня ожидания, пока комиссия оформляла все бумаги, проверяла, вносила данные в реестры.

Я поднялся по парадной лестнице и свернул в знакомый коридор. Табличка на двери гласила: «Канцелярия. Выдача документов».

Внутри за массивным дубовым столом сидела уже знакомая мне женщина средних лет в строгом костюме и очках на цепочке. При моём появлении она подняла голову. На её лице мелькнуло узнавание, но теперь – никакого скептицизма. Только сдержанная вежливость с лёгким налётом уважения.

– Господин Фаберже, добрый день, – она слегка кивнула. – Проходите. Ваши документы готовы.

Я подошёл к столу. Женщина достала из ящика папку с моей фамилией на обложке.

– Прежде всего, поздравляю с успешной сдачей квалификационного экзамена, – сказала она ровным тоном. – Грандмастер Ковалёв просил передать, что комиссия высоко оценила вашу работу над артефактом.

– Благодарю.

Она открыла папку и достала сертификат.

Плотная гербовая бумага кремового цвета с водяными знаками. В верхнем углу – печать Гильдии артефакторов: скрещённые молот и резец в обрамлении четырёх стихийных символов. По краям – золотое тиснение.

Текст был написан каллиграфическим почерком:

«Сим удостоверяется, что Александр Васильевич Фаберже успешно сдал квалификационный экзамен Императорской Гильдии артефакторов и ему присваивается статус мастера-артефактора шестого ранга с правом работы с самоцветами низшего порядка».

Ниже – семь подписей членов экзаменационной комиссии и дата.

Я взял сертификат, ощущая приятную тяжесть плотной бумаги. Это был не просто документ. Это было официальное признание моего мастерства. Ключ к новым возможностям.

– Прошу расписаться о получении в реестре, – регистраторша придвинула ко мне толстый фолиант в кожаном переплёте.

Я открыл книгу на закладке. Страница была расчерчена на колонки: дата, фамилия, ранг, подпись. Я вписал свои данные.

Но не удержался и пролистал назад из любопытства. Сотни, тысячи имён за полтора столетия. Вот запись тридцатилетней давности – «Василий Фридрихович Фаберже, шестой ранг». Почерк отца, ещё молодой тогда. Спустя семь лет он поднял седьмой ранг, но на восьмой потребовалось ещё десять.

А ещё раньше… Я перелистнул в самое начало. Вот она – моя собственная запись, сделанная полтора века назад: «Пётр Карл Фаберже, девятый ранг, Грандмастер». Каллиграфический почерк, чернила немного выцвели от времени, но всё было читаемо.

Странное чувство – видеть след собственной руки через пропасть времени.

– Господин Фаберже? – окликнула меня регистраторша.

Я вернулся в настоящее, закрыл книгу.

– Простите, задумался. Прекрасная традиция – хранить память обо всех членах гильдии.

– Мы свято чтим историю отечественной артефакторики, – улыбнулась женщина неожиданно тепло. – Теперь самое важное, Александр Васильевич.

Дама протянула мне небольшую шкатулку наподобие тех, в каких хранят ювелирные изделия.

– Ваш знак принадлежности к Гильдии. Носить его обязательно во время официальных мероприятий, но допускается и каждый день. Это – символ престижности вашей профессии, носите его с достоинством.

Я открыл коробочку. Значок был изящным – строгий равноконечный крест примерно пять сантиметров в диаметре. В конце каждого луча был закреплён небольшой самоцвет низшего порядка.

Зелёный нефрит вверху – символ земли. Синий кианит справа – символ воды. Красный сердолик внизу – огонь. Белый халцедон слева – символ воздуха. А в середине креста – прозрачный фенакит.

Четыре стихии в гармонии. Основа всего артефактного дела.

– Красивый, – признал я, беря значок.

– Здесь все три металла, – пояснила регистраторша с лёгкой гордостью. – Камни тоже подобраны тщательно. Это не просто украшение, но и общеукрепляющий артефакт.

Я и сам это почувствовал, когда прикрепил значок к лацкану пиджака. Настройки базовые, да и мощность небольшая, но сел он идеально.

– Теперь о привилегиях, – продолжила женщина, доставая ещё один документ. – Как член Гильдии и маг шестого ранга, вы получаете следующие права…

Она начала перечислять, водя пальцем по списку:

– Во-первых, доступ к закрытым торгам самоцветами. Гильдия проводит их раз в месяц для своих членов. Камни там качественнее и дешевле, чем на открытом рынке.

Это было ценно. Хорошие самоцветы всегда в дефиците.

– Во-вторых, право участвовать в государственных аукционах драгоценных камней. Там нередко продаются конфискованные ценности, наследства без наследников, случайные находки. Иногда попадаются настоящие сокровища.

Я кивнул. Государственные аукционы славились тем, что там можно было купить уникальные вещи за разумные деньги. И члены гильдии имели приоритет на участие.

– В-третьих, скидки на материалы в магазинах-членах Гильдии. Список магазинов прилагается.

Она протянула мне отдельный листок с адресами.

– И, наконец, право преподавать. Вы можете официально брать подмастерьев, обучать их ремеслу. Гильдия будет признавать ваших учеников и выдавать им сертификаты после экзаменов.

– Благодарю за разъяснения, – сказал я, складывая документы в папку.

Регистраторша встала, протянула руку:

– Добро пожаловать в Гильдию, мастер Фаберже. Желаю успехов в работе.

Я пожал её руку. В рукопожатии чувствовалось искреннее уважение – не показное, а настоящее.

В коридоре я почти столкнулся с высокой фигурой. Иван Петрович Ковалёв, председатель экзаменационной комиссии.

– А, господин Фаберже, – он остановился, внимательно посмотрел на меня. – Получили сертификат?

– Да, Иван Петрович. Благодарю за высокую оценку.

Ковалёв кивнул, но не спешил уходить.

– Александр Васильевич, позвольте дать вам совет, – наконец произнёс он тихо. – Как мастер мастеру.

– Слушаю внимательно.

– Вы показали выдающийся уровень на экзамене. Комиссия это признала единогласно, даже господин Бертельс, несмотря на… личные предубеждения после скандала.

Я молча кивнул.

– Но вы должны понимать, – продолжил Ковалёв строже, – что за вами будут наблюдать. Пристально. После истории с императорскими артефактами имя Фаберже… Вас реабилитировали, но память у людей долгая. Особенно в Гильдии.

– Понимаю.

– Любая ошибка может быть использована против вас, – он посмотрел мне прямо в глаза. – Любой брак в работе, любая жалоба клиента, любое нарушение правил Гильдии. Будьте внимательны.

В его словах не было злорадства – только предупреждение. Суровое, но искреннее.

– Я буду осторожен, – заверил я. – Репутация дома Фаберже для меня не пустой звук. Я не подведу ни семью, ни Гильдию.

Ковалёв изучал меня несколько секунд, потом медленно кивнул:

– Верю. Вы не похожи на человека, который разбрасывается словами. – Он протянул руку. – Удачи вам, мастер Фаберже. И будьте начеку.

Мы обменялись рукопожатиями. Ковалёв развернулся и зашагал по коридору. А я остался в тишине старого здания.

Я достал сертификат из папки и ещё раз посмотрел на него. Плотная бумага, печати, подписи. Всё официально, всё по правилам.

«Мастер-артефактор шестого ранга с правом работы с самоцветами низшего порядка».

Забавно было осознавать, что я, Пётр Карл Фаберже, основатель династии, теперь должен был соблюдать правила и традиции, которые сам же когда-то помогал создавать.

Полтора века назад я сидел в комиссии Гильдии. Экзаменовал других мастеров. Устанавливал стандарты качества. Писал методические пособия по работе с самоцветами.

А теперь стоял здесь, держа в руках сертификат начинающего мастера.

Ирония судьбы.

Но ничего. Я прошёл этот путь раз – пройду и во второй.

* * *

Квартира на Большой Морской встретила меня запахами праздничного ужина.

Едва я переступил порог, как почувствовал аромат жареного мяса, свежей выпечки, пряностей. Марья Ивановна не жалела сил на праздничный пир.

– Саша! – Лена выбежала в прихожую. – Ну что? Получил?

Я достал из папки сертификат и протянул ей. Сестра схватила документ, быстро пробежалась глазами по тексту.

– О боже, я так рада!

Она бросилась ко мне и стиснула в объятиях.

– Поздравляю, братец. Ты такой молодец…

Я обнял её в ответ:

– Спасибо, Лен.

Она отстранилась, вытирая выступившие слёзы:

– Ладно, хватит сантиментов. Все уже собрались на ужин. Там такой стол накрыли! Поторопимся!

Мы прошли через холл в столовую, и я замер на пороге. Стол ломился от яств. Марья Ивановна превзошла саму себя.

В центре располагалось огромное блюдо с запечённым гусем, рядом с ним – креманки с заливной осетриной, украшенной дольками лимона и веточками зелени. Рядом – жаркое из телятины с румяной корочкой, источавшее восхитительный аромат. Салаты в хрустальных салатницах, закуски – солёные огурцы, маринованные грибы, копчёности и сыры, нарезанные тонкими ломтиками…

И всё это великолепие освещалось горящими свечами, отражавшимися в начищенном серебре и хрустале.

– Впечатляет, – выдохнул я.

– Это ещё не всё, – улыбнулась Лена. – Марья Ивановна приготовила десерт. Но его подадут позже.

За столом уже сидели родители. Василий Фридрихович был в парадном костюме-тройке, при галстуке. Он выглядел торжественно и взволнованно одновременно.

Лидия Павловна тоже оделась празднично – платье с кружевным воротником, жемчужное ожерелье, даже волосы уложила. Она выглядела усталой – болезнь давала о себе знать – но глаза светились радостью.

Увидев меня, отец поднялся:

– Ну что, Саша?

Я молча протянул ему сертификат. Василий прочитал заветное заключение. Его лицо медленно расплывалось в улыбке – сначала лёгкой, потом всё шире.

– Молодец, – хрипло сказал он. – Молодец, Саша.

Он передал сертификат Лидии Павловне. Мать читала медленно, водя пальцем по строчкам. Когда дошла до подписей комиссии, улыбнулась:

– Я горжусь тобой, сынок, – прошептала она.

Я подошёл, наклонился, поцеловал её в лоб:

– Спасибо, мама.

Она сжала мою руку – слабо, но с нежностью.

– Ладно, хватит сантиментов, – Василий откашлялся, явно борясь с эмоциями. – Это праздник! Садись, Саша. Сейчас Дениса дождёмся и начнём.

Не успел он договорить, как раздался звонок в дверь.

Лена выбежала открывать. Через минуту в столовую ворвался Денис Ушаков – румяный от мороза, в распахнутом пальто, с огромными букетами в обеих руках.

– Добрый вечер, господа! – провозгласил он торжественно. – Разрешите поздравить с выдающимся событием!

Он протянул один букет Лидии Павловне – белые розы, пышные, ароматные:

– Для хозяйки дома. Примите мои поздравления.

Мать приняла цветы, улыбнулась:

– Денис, вы, как всегда, галантны. Спасибо.

Второй букет он протянул Лене, и я заметил, как оба на миг смутились:

– Для прекрасной сестры виновника торжества. Тюльпаны из оранжереи, только сегодня срезали.

Лена зарделась:

– Ой, Денис Андреевич, не стоило… Какие красивые!

– Это ещё не всё, – Ушаков повернулся к двери. – Ребята, заносите!

В столовую вошли двое ребят из «Астрея» и втащили плетёную корзину размером с небольшой чемодан. Денис торжественно поставил её на стол: