Текст книги "Новый горизонт (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Есть один журналист, Алексей Обнорский. Специализируется на громких журналистских расследованиях – коррупция, корпоративные войны, запутанные схемы. У него свой канал с огромной аудиторией, больше двух миллионов подписчиков. Он руководит агентством журналистских расследований. И ещё ведёт колонку в «Имперских ведомостях».

– Серьёзная заявка, – признал я.

– Ещё какая! – глаза Аллы загорелись. – Плюс у него целая команда профессионалов. Они проверяют каждый факт, собирают доказательства, работают как настоящие детективы. И Обнорский не боится влиятельных людей – у него за плечами несколько громких расследований. Одного министра в отставку отправил, двух крупных бизнесменов – под суд…

– Впечатляет, – согласился я.

– Я узнала через знакомых, что он ищет новую большую тему, – Алла наклонилась ближе, говоря тише. – И я подумала – а ведь наше дело с Хлебниковыми идеально подходит! Это именно тот материал, который Обнорский любит. Резонансный, запутанный, с реальными пострадавшими. Аудитория такое обожает.

Я задумался. С одной стороны – мощный удар по репутации Хлебниковых. С другой – риск, что всё выйдет боком, если журналист окажется непрофессионалом или, не дай бог, купленным.

– Я могу организовать встречу, – Алла прислонилась к машине и скрестила руки на груди. – У меня есть общие знакомые с Обнорским. Договорюсь о неформальной встрече, вы познакомитесь, расскажете ему всю историю, покажете документы. Он оценит материал и решит, браться или нет.

Я смотрел на Аллу, взвешивая все «за» и «против».

Публичное расследование могло стать тем самым оружием, которое прижало бы Хлебниковых к стенке. Репутационный удар, от которого не отмоешься. Плюс защита нашей собственной репутации – люди увидят, что мы жертвы, а не виновники.

Но риски тоже были. Что, если Обнорский окажется некомпетентным? Что, если Хлебниковы попытаются его купить? Что, если расследование выйдет однобоким и навредит нам?

– Хорошо, – решил я наконец. – Договаривайтесь о встрече. Посмотрим, что за человек этот Обнорский.

Глава 15

В воздухе понемногу начинал чувствоваться аромат зимних праздников.

Невский проспект украсили гирляндами и гигантскими снежинками, витрины магазинов пестрели ёлочками и фигурками сказочных персонажей.

Дворец графини Шуваловой на Фонтанке тоже сверкал рождественским убранством. Я припарковался у подъезда, взял футляр с готовым браслетом и поднялся по ступеням к массивным дверям.

Меня встретил уже знакомый дворецкий Анри – седовласый француз с безупречными манерами и лёгким акцентом.

– Господин Фаберже, – он поклонился, – её сиятельство ожидает вас. Прошу следовать за мной.

Мы прошли через вестибюль с мраморной лестницей, свернули в знакомый коридор с портретами знаменитых представителей рода. Анри остановился у дверей гостиной и распахнул их:

– Александр Васильевич Фаберже прибыл, ваше сиятельство. Прошу вас.

Я вошёл и на секунду замер на пороге.

В гостиной меня ждали двое.

Графиня Шувалова сидела в своём обычном кресле у камина, опираясь на трость с орлиной головой. Но рядом с ней в кресле для гостей располагался импозантный пожилой господин.

Мужчина лет семидесяти, в безупречном костюме тройке, с аккуратной седой бородкой. На пальце – артефактный перстень с крупным бриллиантом, на лацкане – миниатюрная орденская планка. Аура сильная, стабильная – как минимум восьмой ранг.

– О, молодой Фаберже, – кивнула Шувалова. – Рада, что вы пунктуальны. Позвольте представить – господин Жан-Батист Дюваль, придворный ювелир Её Императорского Величества, грандмастер восьмого ранга.

Точно! Рядом с орденской планкой на лацкане его пиджака красовался небольшой знак Грандмастера. Я мгновенно понял ситуацию – мне собирались устроить проверку, но виду не подал. Вместо этого церемонно поклонился:

– Господин Дюваль, большая честь. Наслышан о вашем мастерстве.

Дюваль поднялся и протянул мне руку:

– Господин Фаберже, безмерно рад знакомству. Ваши дед и отец – выдающиеся мастера. Уверен, и вы унаследовали их талант.

– Стараюсь не уронить честь фамилии, – ответил я.

Шувалова постучала тростью по полу:

– Александр Васильевич, я попросила господина Дюваля оценить вашу работу. Надеюсь, вы не против?

Внутри я усмехнулся. Эх, старая лиса. Проверяет мастера через придворного ювелира. Классический аристократический ход – довериться можно только после подтверждения от равного по статусу.

Я улыбнулся.

– Разумеется, ваше сиятельство. Дом Фаберже всегда открыт для профессиональной оценки. Мы гордимся качеством своих изделий.

– Вот и отлично, – кивнула графиня. – Тогда прошу, показывайте.

Я открыл футляр и извлёк браслет.

Золото сверкало под светом люстры. Камни переливались – изумруды, сапфиры, александриты. Работа отца была безупречной – тонкие линии, виноградные лозы и листья. Изящество и функциональность в одном артефакте.

Дюваль взял браслет, повертел на свету. Достал из внутреннего кармана лупу ювелира и склонился над артефактом.

Начался процесс экспертизы.

Я стоял, наблюдая за действиями Дюваля. Шувалова тоже молчала, сложив руки на набалдашнике трости.

Дюваль работал методично, профессионально. Сначала изучил каждый камень в отдельности – рассматривал огранку, проверял чистоту, водил пальцем по поверхности, тестируя магические характеристики.

Потом достал из портфеля документ – опись камней, которую предоставила Шувалова при заказе. Начал сверять один за одним.

– Изумруд уральский, вес пять карат, чистота высшая… – бормотал он себе под нос. – Есть. Огранка изменена на кабошон для усиления целебных свойств. Грамотное решение.

Следующий камень. Следующий. Дюваль не торопился.

Потом перешёл к металлу. Изучал качество золота, проверял прочность соединений, тестировал магнитом примеси.

Наконец – магические контуры. Он закрыл глаза, пропуская через браслет собственную энергию, проверяя, как артефакт реагирует на разные стихии.

Процесс растянулся минут на двадцать. Я стоял спокойно – мне нечего было бояться. Работа отца всегда была безупречной. К тому же я сам его проверил.

Наконец, Дюваль отложил лупу и посмотрел на Шувалову:

– Работа безупречная, ваше сиятельство. Мне нечего добавить к этому заключению.

Графиня приподняла бровь:

– Конкретнее, если можно.

– Все камни, переданные вами, использованы наилучшим образом, – начал перечислять Дюваль. – Изумруд и сапфир встроены в ключевые позиции для максимального эффекта. Более того – мастер добавил дополнительные камни из собственных запасов. Два небольших изумруда, три аметиста, четыре турмалина. Все высокого качества, все усиливают целебный эффект артефакта.

Он повертел браслет:

– Закрепка выполнена мастерски. Золото высшей пробы из пригодных для использования, никаких примесей. Магические контуры сплетены грамотно – баланс стихий идеальный, никаких диссонансов. Артефакт будет работать в точном соответствии с заявленными характеристиками.

Дюваль посмотрел на меня с профессиональным уважением:

– Господин Фаберже, ваш отец – выдающийся мастер. Эта работа достойна императорского двора.

– Благодарю, – ответил я. – Работал мой отец, Василий Фридрихович. Я помогал с планированием и подбором дополнительных камней.

– Передайте ему мои комплименты, – кивнул Дюваль.

Шувалова постучала тростью:

– Что ж, господин Дюваль, благодарю за оценку. Вы, как всегда, объективны и точны. Передайте моё почтение её императорскому величеству.

Дюваль поклонился:

– Обязательно передам, ваше сиятельство. – Повернулся ко мне: – Господин Фаберже, было приятно познакомиться. Надеюсь, мы ещё встретимся.

– Взаимно, господин Дюваль.

Придворный ювелир собрал свои вещи и вышел в сопровождении дворецкого.

Дверь закрылась. Мы остались вдвоём.

Графиня Шувалова смотрела на меня долгим оценивающим взглядом. Я стоял спокойно, встречая её взгляд.

Наконец она усмехнулась:

– Итак, молодой человек, вы прошли проверку.

Я приподнял бровь:

– Проверку, ваше сиятельство?

– Именно проверку, – подтвердила она. – Садитесь. Расскажу вам кое-что интересное.

Я сел в указанное кресло напротив графини. Шувалова молчала, изучая меня острым взглядом. Пауза затягивалась, но я не спешил её прерывать. Старая аристократка явно хотела что-то сказать – пусть говорит в своём темпе.

Наконец, она усмехнулась:

– Думаете, я случайно подсунула вам тот уральский изумруд?

Я насторожился. К чему она клонила?

– Я всё знала, Александр Васильевич, – продолжила графиня. – О болезни вашей матери, о том, что ей нужен целебный артефакт. Светское общество – маленький мир. Слухи распространяются быстро. Особенно когда речь идёт о таких известных семьях, как ваша.

Она откинулась на спинку кресла:

– Я прекрасно понимала, что именно такой изумруд, как тот, что я вам показала, нужен для исцеления вашей матери. Крупный, чистый, высшего порядка. Идеально подходящий.

Я начал понимать, к чему она ведёт.

– Это была проверка, – сказала Шувалова прямо. – Проверка вашей честности. И ваших принципов. Вы могли украсть тот камень. Подменить его на похожий, но худшего качества, но усилить его другими камнями. Я старая женщина, плохо вижу, не стала бы проверять каждый самоцвет лично. Вряд ли заметила бы подмену.

Я молча слушал.

– Но вы честно использовали мой изумруд именно для моего браслета. Господин Дюваль подтвердил – это именно тот камень, что я передавала. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Это говорит о вашей порядочности больше, чем любые рекомендательные письма.

Я выдержал паузу, потом ответил спокойно, но твёрдо:

– Ваше сиятельство, для меня честь дороже выгоды. Всегда была и будет.

– Красивые слова, – заметила графиня.

– Не только слова, – возразил я. – Моя мать и правда тяжело больна. Ей действительно нужен такой камень. Но она не захотела бы выздороветь за счёт краденого изумруда. Это противоречило бы всему, чем дорожит наша семья.

Я выпрямился в кресле:

– Дом Фаберже строил репутацию поколениями. Мой прапрадед создал имя, которое стало синонимом качества и честности. Одна кража, одна подмена – и всё рухнет. Репутация ломается мгновенно, а восстанавливается десятилетиями. Если вообще восстанавливается.

Шувалова слушала внимательно. Когда я закончил, она медленно кивнула:

– Правильные слова. И, что важнее, правильные поступки. Вы не только говорите о принципах – вы по ним живёте.

Она взяла со столика колокольчик, позвонила. В дверях появилась служанка:

– Дуняша, принеси чековую книжку.

Служанка исчезла и вернулась через минуту с кожаной папкой. Шувалова начала заполнять чек.

– Восемь тысяч рублей, – объявила она, выводя цифры. – Согласны с оценкой?

– Более чем, ваше сиятельство.

Она протянула мне чек. Я взял, аккуратно сложил и убрал во внутренний карман.

– Кстати, Александр Васильевич, – Шувалова откинулась на спинку кресла, – раз уж вы прошли мою проверку, у меня будут для вас другие заказы. Мой внучатый племянник женится через три месяца, – сообщила она. – Невеста из хорошей семьи, Долгорукие. Я хочу сделать им достойный свадебный подарок.

Я насторожился – это звучало серьёзно.

– Вы уже решили, что это будет?

– Комплект артефактных украшений, – продолжила графиня. – Диадема, колье, серьги, браслет для девицы. Запонки, булавка для галстука и перстень для жениха. Всё в едином стиле. Камни – высшего порядка. Бюджет – не ограничен, в разумных пределах.

Престижный заказ. Очень престижный. Свадебный подарок от графини Шуваловой племяннику-князю – это реклама, которую не купишь ни за какие деньги.

– Ваше сиятельство, благодарю за доверие, – сказал я. – Это большая честь для дома Фаберже.

– Не благодарите, – отмахнулась Шувалова. – Я заказываю у вас не из благотворительности, а потому что вы хорошие мастера. Впрочем… Я ценю вашу честность и желаю вам добра. Пусть заработок с этого заказа пойдёт на благое дело. Ибо честность в наше время – редкость.

Мы обсудили предварительные детали. Стиль – классический, но с современными элементами. Камни – бриллианты, изумруды, возможно, рубины. Срок – два с половиной месяца, чтобы успеть до свадьбы.

– Пришлю вам письмо с подробными требованиями через неделю, – пообещала графиня.

Я поднялся и поклонился:

– Благодарю за приём, ваше сиятельство. И за доверие.

– Не подведите, молодой человек, – строго сказала Шувалова. – Вторых шансов я не даю.

Дворецкий проводил меня к выходу. Я спустился по ступеням и сел в машину.

Восемь тысяч за браслет плюс перспектива крупного заказа на свадебный комплект. Хороший день. Очень хороший.

* * *

Я припарковался у магазина на Большой Морской в отличном настроении. Заглушил двигатель, потянулся за портфелем с документами, когда зазвонил телефон.

Номер незнакомый, но петербургский. Я нахмурился, но взял трубку:

– Александр Васильич? – раздался характерный голос с лёгким блатным прононсом. – Эт Штрих с Апрашки. Помните меня?

Ну как же забыть столь колоритного персонажа?

– Помню. Здравствуйте, господин Штрих.

Собеседник на том конце провода прыснул.

– Вот и славненько, – улыбнулся он. – Эцсамое, Александр Васильич, меня тут шеф просил с вами связаться. Типа, у него есть кое-какая информация, которая вас может заинтересовать. Шеф сказал, что это важно. Типа, приглашает вас к себе в кафе, если вам сейчас удобно.

– Прямо сейчас? – Удивился я.

– Ну а чё тянуть? В смысле, если вам и правда удобно. Мы, типа, поляну накроем, накормим, как родного…

Аппетит от таких новостей у меня пропал, хотя плов в «Касабланке» и правда был чудо как хорош. Но сначала дело.

– Хорошо, – ответил я. – Через пятнадцать минут буду.

– Ну вот и славненько. До встречи!

Связь прервалась. Я положил телефон на торпеду и задумался.

Что за информация? Если бы речь шла о чём-то простом, Штрих сказал бы по телефону или привёз записку. Значит, дело настолько серьёзное, что требует личной встречи. Неужели им всё же удалось что-то выяснить об украденных драгоценностях?

Я посмотрел на магазин. Мог бы зайти, отдать чек Лене, рассказать об успешной сделке. Но потом придётся объяснять, куда еду. Нет, лишняя трата времени. Лучше сначала съездить к Дяде Косте, выяснить, что за информация. Потом уже решу, рассказывать или нет.

Я завёл двигатель и выехал в сторону Садовой улицы.

Апраксин рынок встречал привычным хаосом – торговцы, покупатели, шум, гам, запах еды и специй. Уже начали продавать ёлочные игрушки, гирлянды и прочую мишуру.

Я припарковался на знакомом месте и подошёл к кафе.

У входа меня уже ждали. Двое крепких парней в чёрных куртках – охрана. Один из них, со шрамом через бровь, кивнул:

– Александр Васильевич? Проходите, вас ждут.

Надо же, меня тут уже почти все знали. Так себе преимущество.

– Только стандартная процедура, – второй охранник, помоложе, сделал приглашающий жест. – Ничего личного.

Обыск был вежливым, но тщательным. Похлопали по карманам, проверили внутренние отделения пиджака. Профессионально, быстро.

– Телефон оставите? – спросил тот, что со шрамом. – Извините, такие правила. Вернём, когда выйдете.

Я вытащил телефон и отдал. Стандартная мера предосторожности в криминальном мире – никаких записывающих устройств на встречах.

– Проходите, – кивнул охранник, убирая телефон в ящик стола. – Павел проводит.

Молодой парень повёл меня через зал кафе. Несколько столиков, приглушённый свет, тихая музыка – джаз. За одним из столов сидела парочка, за другим – мужчина средних лет с газетой.

Мы прошли через служебную дверь в коридор. Здесь уже не было показной уютности кафе – голые стены, бетонный пол, лампочка под потолком. Павел остановился у двери в конце коридора, постучал:

– Александр Васильевич прибыл.

– Да, входите, – донёсся знакомый голос.

Дверь открылась. Я вошёл.

Дядя Костя сегодня был в тёмном костюме-тройке, белой рубашке, галстуке. Выглядел скорее как банкир, чем криминальный авторитет. Он поднялся мне навстречу и улыбнулся:

– Александр Васильевич! Рад, что смогли приехать. Надеюсь, не слишком оторвал от дел?

– Всё в порядке, – ответил я, пожимая протянутую руку.

– Отлично. Прошу, садитесь, – он указал на кресло напротив стола. – Кофе будете? Только что сварили.

– Не откажусь.

Дядя Костя взял медную турку, налил кофе в две фарфоровые чашки. Подал одну мне.

– Как ваши дела? – спросил авторитет, устраиваясь в кресле. – Бизнес идёт?

– Идёт потихоньку, – кивнул я. – Спасибо за помощь с мастерами, кстати. Все работают отлично.

– Рад слышать. А как там ваша матушка?

– Стабильно. Пока справляемся. Благодарю.

– Вот и хорошо. Семья – это святое.

Мы пару минут беседовали о погоде, о делах, о новостях в городе. Я терпеливо ждал, понимая, что так положено – сначала ритуал гостеприимства, светская беседа, установление атмосферы. Потом уже дело.

Наконец, Дядя Костя допил кофе, поставил чашку и посмотрел на меня серьёзно:

– Ну что ж, Александр Васильевич, раз уж мы собрались… Я звал вас не просто так.

– Штрих сказал, что у вас есть информация, – напомнил я.

– Есть, – подтвердил он. – Причём весьма и весьма интересная.

Я наклонился вперёд:

– Это касается моих фамильных ценностей? Удалось что-то выяснить?

Дядя Костя покачал головой:

– Нет, пока рано вас дёргать по драгоценностям. Но мы продолжаем искать, раскручиваем клубочек. – Он сделал паузу. – Я пригласил вас по другому поводу.

Дядя Костя отпил кофе, смакуя момент. Явно наслаждался драматической паузой.

– Есть кое-какая информация о Фоме, – наконец произнёс он. – Моим ребяткам удалось кое-что выяснить.

Я сжал подлокотники кресла, заставляя себя не торопить его. Криминальные авторитеты любят драматизм. Пусть рассказывает в своём темпе.

– Какие новости? – спокойно спросил я.

Дядя Костя улыбнулся шире.

Глава 16

Дядя Костя сделал паузу, давая мне переварить информацию. Потом продолжил:

– Так вот, про этого Фому Киняева есть интересные новости. – Он откинулся на спинку кресла и пригубил кофе. – Фома – не просто подставное лицо, как вы, возможно, думали.

– И кто же он? – спросил я.

– Реальный человек, который действует под этим именем. Настоящее, увы, пока неизвестно. Занимается… скажем так, грязной работой. Фома – один из «псов» Хлебникова. Выполняет деликатные поручения, которые сами владельцы не хотят делать лично. Чтобы руки чистыми оставались, понимаете?

О, я понимал.

Запугивание конкурентов, подкуп чиновников. Организация «случайностей» – пожары, несчастные случаи, кражи. Оформление документов на подставных лиц. Всё, что требует нестандартного и незаконного подхода.

– В нашем мире принято говорить намёками, – продолжил криминальный авторитет. – Но суть от этого не меняется. Фома – ключевое звено в грязных операциях Хлебниковых. И он знает много, слишком много.

– И где мне теперь его найти?

Дядя Костя покачал головой:

– Этого я вам, к сожалению, сказать не могу. Фома осторожен, постоянно перемещается. То в Москве, то в Питере, то вообще за границей. Плюс у него хорошая охрана. Своя собственная группа.

Я кивнул, обдумывая информацию. Итак, Фома был не просто именем в документах – это живой человек, нить, которая могла привести к разоблачению всей схемы Хлебниковых. Вопрос в том, как поймать его за хвост.

– Александр Васильевич, – серьёзно сказал Дядя Костя, – вы должны понимать масштаб проблемы. У Хлебниковых очень серьёзная «крыша».

– Насколько серьёзная?

– Причём не только в криминале, – он наклонился вперёд. – У них связи в самом верху. Насколько я осведомлён, особенно тесно они работают с генерал-губернатором Москвы Волковым. Сергей Петрович Волков и Павел Иванович Хлебников – старые друзья. Учились вместе, в одной гимназии. Потом Волков пошёл на государственную службу, Хлебников – в бизнес. Но связь сохранили.

Он отпил кофе:

– У них много совместных проектов. Много денег крутится. Волков прикрывает Хлебникова своими полномочиями, Хлебников делится прибылью. Классическая коррупционная схема, отработанная годами.

Я почувствовал, как внутри растёт холодная ярость. Генерал-губернатор Москвы. Один из самых влиятельных чиновников империи. И в сговоре с Хлебниковыми. Да уж, прижать их будет не так-то просто.

– Это многое объясняет, – отозвался я. – Почему они так уверенно действуют. И почему не боятся последствий.

– Именно, – кивнул Дядя Костя. – С такой протекцией можно многое себе позволить.

Он сделал паузу, словно решая, стоит ли продолжать. Потом всё же заговорил, понизив голос:

– Более того, в узких кругах давно ходит один слух… Очень интересный слух.

Я насторожился:

– Какой?

Дядя Костя оглянулся на дверь, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Потом наклонился ближе:

– Про Бриллиантовую палату Кремля. Говорят, что часть экспонатов там – подделки. Очень качественные, но всё же подделки. А оригиналы якобы проданы на Запад частным коллекционерам. – Он выдержал паузу. – И в этом деле замешаны Хлебников с Волковым.

Я ошеломлённо уставился на него:

– Это же государственная измена! Продажа национального достояния!

– Слух – он и есть слух, – Дядя Костя всплеснул руками. – Доказательств нет. Официально всё чисто. Но в определённых кругах об этом шепчутся уже года три.

– И вы верите этому слуху?

– Зная Хлебникова и Волкова, – Дядя Костя задумчиво потёр подбородок, – я готов в это поверить. Они оба жадные до денег. А западные коллекционеры заплатят любые миллионы за царские драгоценности.

Я откинулся на спинку кресла, переваривая информацию.

Императорские сокровища располагались в Зимнем дворце, а царские регалии – в Москве, в Бриллиантовой палате. Драгоценности, которым сотни лет. И кто-то продаёт их на Запад, заменяя подделками?

Если это правда – скандал будет чудовищным. Таким, что смоет не только Хлебникова и Волкова, но и всю московскую верхушку. И всех, кто с ними связан.

– Вы воюете с Хлебниковыми и должны понимать, с кем имеете дело. – Лицо авторитета стало серьёзным. – Это не просто конкурент, Александр Васильевич. Это серьёзная преступная структура со связями до самого верха. С генерал-губернатором в союзниках, с московским криминалом за спиной, с миллионами на счетах.

Он постучал пальцем по столу:

– Если вы решите действовать против них – будьте готовы к жёсткому противодействию. Они не остановятся ни перед чем. И дальше будет только хуже.

Я медленно кивнул:

– Понимаю. Благодарю за откровенность.

– Я ещё не закончил, – остановил меня Дядя Костя. – У меня есть ещё кое-что для вас.

Дядя Костя открыл ящик стола, достал папку из плотной бумаги и положил передо мной.

– Бумажные копии документов и кое-какие фотографии. Не оригиналы, конечно, но достаточно качественные. Увы, это всё, что удалось достать.

Он открыл папку и начал раскладывать на столе листы.

Первым делом – фотография. Я взял её, всмотрелся.

Двое мужчин в каком-то роскошном интерьере. Кожаные кресла, дубовые панели на стенах, приглушённый свет. Оба в расстёгнутых жилетах, с сигарами в руках, бокалы с коньяком на столике между ними. Видимо, встреча в частном клубе.

Одного я узнал сразу – Павел Хлебников, его я видел лично. Крупный мужчина лет пятидесяти с квадратной челюстью и тяжёлым взглядом.

Второй – незнакомый, но явно человек при власти. Выправка, уверенность в позе, дорогой костюм. Аккуратные усы, проницательные глаза.

Снимок был любительским – судя по зернистости и углу, сделан скрытой камерой. Мужчины расслаблены, дружески беседовали. Явно не позировали.

– Где это снято? – спросил я.

– В московском клубе «Империал», – ответил Дядя Костя. – Закрытое место. Только для элиты – министры, крупные промышленники, высшая аристократия. Туда просто так не попадёшь.

– А второй человек на фото? Волков?

– Собственной персоной.

Я ещё раз посмотрел на снимок. Вот оно – документальное доказательство связи Хлебникова с высокопоставленным чиновником. Не прямое доказательство коррупции, конечно, но подтверждение того, что они общались в неформальной обстановке. Впрочем, это ещё ничего не доказывает.

Дядя Костя выложил следующие документы – несколько листов с печатями и подписями.

– Договоры подряда, – пояснил он. – Фирма Хлебникова привлекалась правительством Москвы для проведения работ в Бриллиантовой палате Кремля. Официально – «реставрация и техническое обслуживание экспозиции». Три года назад.

Я взял один из листов, прочитал. Действительно, всё выглядело официально – бланк правительства Москвы, печати, подписи. Сумма контракта – пятьсот тысяч рублей. Огромные деньги.

– Конкурс был объявлен, – продолжил Дядя Костя. – Четыре фирмы подали заявки. Выиграл, естественно, Хлебников.

Он выложил ещё несколько листов:

– А это – данные об остальных участниках конкурса.

Я пробежался глазами по документам. Три фирмы: «АртРеставрация», «Наследие Москвы», «Кремлёвский Альянс».

– Все три – подставные, – пояснил Дядя Костя. – Существуют только на бумаге. Зарегистрированы за месяц до конкурса, после окончания конкурса тихо ликвидированы. Классическая схема создания видимости конкуренции.

Я откинулся на спинку кресла, складывая картину в голове.

Хлебников получил легальный доступ к Бриллиантовой палате. Под видом реставрации мог спокойно работать с экспонатами. Подменить оригиналы на качественные копии. Вывезти настоящие драгоценности. Продать на Западе за миллионы.

А Волков своими полномочиями генерал-губернатора прикрыл всю операцию. Организовал липовый конкурс, подписал все нужные бумаги, обеспечил доступ.

Красиво. Профессионально. Почти идеально.

– Могу я забрать эти копии? – спросил я.

Дядя Костя кивнул:

– Забирайте. Они для вас. Но учтите – это копии копий. В суде они ничего не докажут. Оригиналы хранятся в архивах правительства Москвы, к которым доступа нет.

– Понимаю, – я аккуратно собрал листы обратно в папку. – Но это зацепка для дальнейшего расследования.

– Именно, – согласился криминальный авторитет. – Зацепка. Не более, но и не менее.

Я убрал папку во внутренний карман пиджака:

– Это очень ценная информация. Спасибо, Константин Филиппович.

Дядя Костя серьёзно посмотрел на меня:

– Только учтите, Александр Васильевич – я в это дело лезть не буду. Категорически.

– Понимаю.

– Это не моя сфера интересов и не моя вотчина, – продолжил он. – Я – питерский. С московскими криминальными структурами ссориться не хочу. У них своё руководство, свои понятия, свои территории. Начну совать нос в их дела – получу проблемы, которые мне не нужны.

– Понимаю.

Он постучал пальцем по столу:

– Информацию я вам дал. А что с ней делать – ваше дело. Но сам участвовать не буду.

– Я и не прошу вас рисковать, – сказал я искренне. – Вы и так сделали больше, чем я мог ожидать. И я безмерно вам благодарен.

Дядя Костя встал, подошёл к шкафу с коллекцией каменных фигурок. Постоял молча, потом повернулся:

– Будьте осторожны, Александр Васильевич. Вы нравитесь мне, можете пойти очень далеко. И мне будет невыносимо обидно, если проиграете в этой битве.

Я встал, застегнул пиджак. Мы обменялись рукопожатием.

– Если выяснится что-то о моих фамильных драгоценностях, – попросил я, – свяжитесь, пожалуйста.

– Обязательно, – кивнул Дядя Костя. – Мои люди продолжают искать. Рано или поздно что-нибудь да всплывёт.

– Спасибо. За всё.

Он проводил меня до двери:

– Приезжайте ещё, Александр Васильевич, – вежливо сказал тот, что со шрамом. – Всегда рады.

Я кивнул и вышел на улицу. Охрана отдала мне телефон и поклонилась на прощание.

Апраксин рынок шумел вечерней торговлей. Торговцы зазывали покупателей, пахло жареными пирожками и кофе. Обычная жизнь, далёкая от разговоров о краже императорских драгоценностей и коррупции на высшем уровне.

Я дошёл до машины, сел за руль. Достал папку с документами, ещё раз пролистал.

Фотография Хлебникова с Волковым. Договоры подряда. Данные о подставных фирмах.

Это были не доказательства для суда. Но это были ниточки, потянув за которые можно было размотать весь клубок.

Вопрос был в том, как это сделать.

Журналист Обнорский подходил идеально.

* * *

Дни пролетели в обычной рутине – работа в мастерской, контроль производства, встречи с клиентами. Но в голове постоянно крутились мысли о Хлебниковых, Волкове, украденных драгоценностях из Бриллиантовой палаты.

Сейчас я стоял в коридоре здания Ранговой комиссии, прислонившись к стене напротив стойки регистратора. Пятое декабря, половина двенадцатого. Алла Самойлова сдавала экзамен на четвёртый ранг.

Она попросила меня приехать для моральной поддержки. Я согласился. Всё равно завтра мой экзамен – заодно посмотрю, как проходит процедура, освежу в памяти.

Коридор был пуст. Регистратор – строгая женщина в очках – печатала что-то на компьютере, не обращая на меня внимания. Настенные часы тикали размеренно.

Экзамен на четвёртый ранг длился около двух часов. Алла зашла в зал в десять утра. Сейчас было без двадцати двенадцать – скоро должна выйти.

Наконец, в коридоре зазвучал стук каблучков.

Самойлова почти что бежала – лицо раскрасневшееся, глаза блестели, дыхание частое. Она увидела меня и расплылась в улыбке.

– Александр Васильевич! Я справилась! Кажется, справилась!

Я выпрямился:

– Поздравляю. Как прошло?

Алла остановилась передо мной, всё ещё тяжело дыша после экзамена:

– Сложно, но выполнимо. Задания были серьёзные, но не запредельные. Огонь проверяли – создать устойчивое пламя разных температур, метнуть огненные снаряды в цели. Воздух – щиты, потоки, манёвренность.

Она говорила быстро, взахлёб – адреналин после испытания ещё не выветрился:

– Комбинированное задание было самым сложным – нужно было создать огненный шар, поднять его воздушным потоком и удерживать на высоте трёх метров, управляя траекторией. Я немного дрожала, но справилась!

– Что сказала комиссия? – спросил я.

– Вроде бы довольны, – Алла поправила растрепавшиеся волосы. – Задавали вопросы, давали дополнительные задания, но без явных придирок. Одна экзаменаторша даже улыбнулась, когда я выполнила упражнение с огненной спиралью.

Я кивнул:

– Значит, прошли. Поздравляю.

– Пока не официально, – она подняла палец. – Результаты объявят через час. Нужно подождать, пока комиссия обработает все данные и вынесет вердикт.

Алла посмотрела на регистратора, потом на меня:

– Может, выпьем кофе? Тут рядом есть хорошее кафе, я помню. Пока результаты готовят – успеем сходить.

– Почему бы нет, – согласился я. – Вы заслужили перерыв после экзамена.

Алла просияла:

– Отлично! Пойдёмте, я покажу дорогу.

Мы вышли из здания. Декабрьский воздух был свежим, морозным. Алла накинула пальто, повязала шарф.

– Вот туда, – она указала на небольшое кафе на углу. – «Север». Там варят отличный кофе и пирожные свежие.

Внутри заведения было тепло, пахло свежей выпечкой и кофе. Посетителей оказалось немного – в основном, студенты.

Я взял нам кофе и пирожные для Самойловой. Она тем временем устроилась за столиком в углу.

– Кстати, Александр Васильевич, я связалась с помощником Обнорского, – сказала она, когда я поставил перед ней чашку капучино.