Текст книги "Колонна Борга"

Автор книги: Алекс фон Берн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Перегородка между двумя опорными столбами рухнула, усыпав пол перед канцелярией кирпичом и штукатуркой. У дверного проема в соседнее помещение лежал Кунце. Он лежал на спине, упираясь затылком в стену и пытался засунуть обратно вывалившиеся из распоротого осколком живота кишки. Встретившись глазами с Роговым, Кунце прохрипел:

– Мне… нельзя… умирать… господин… капитан. У меня… семья…

И умер. Рогов перешагнул через вытянутые ноги Кунце и пошел дальше. Возле входа в подвал он наткнулся на тело Берноффа.

– Грег! Жив еще?

– Вот… нога, – пробормотал Грег, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. – Много крови… потерял. Я умираю… уходи.

– Я тебе умру! – пригрозил Рогов. Он отбросил в сторону ботинок с оставшейся в нем ступней Грега; наложил на ногу жгут, свитый из рукава рубашки, и крикнул:

– Эй, кто-нибудь! Санитара сюда!

Кричал он почему-то по-немецки, что, в общем-то, оказалось правильно: из канцелярии вышел Делентен с аптечкой в руках.

– Санитара нет, зато есть аптечка, – сообщил он.

Рогов открыл аптечку, налил в мензурку грамм сто спирта и содержимое ампулы морфия. Взболтал и поднес ко рту Грега. Грег выпил адскую смесь залпом и закашлялся, глаза его полезли из орбит.

– Что это?! – выдавил он, хрипя и кашляя.

– Противошоковая терапия, – пояснил Рогов. Он посмотрел на Делентена и сказал:

– Отвезете его на самолете к американцам.

– Я же вам уже объяснял! – с досадой воскликнул Делентен. – Кроме того, в моем самолете мало топлива, полоса завалена обломками…

– Вам надо перетянуть через горы в Баварию, – перебил его Рогов. – В Баварии американцы. Сядете на любую автостраду, и первый же автомобиль доставит Берноффа в госпиталь. Он должен выжить, понятно? Кто-то же должен рассказать о том, что здесь случилось! Я пришлю к вам людей… тех, кто еще уцелел. Они помогут с заправкой. Отправляйтесь к самолету немедленно, или я вас точно пристрелю!

Делентен вышел во двор, выщербленный минами и снарядами. Посреди двора лежал обгорелый труп Борга, иссеченный шрапнелью. Осколок снаряда снес ему полчерепа, и лучшие мозги Германии плавали в грязной луже среди стреляных гильз, шрапнели и обожженных огнем кусков металла.

* * *

Цольмер нетерпеливо посматривал в бинокль то на форт, то на северный конец взлетной полосы. От нетерпения он взобрался на крышу массивного склепа и, чтобы не свалиться вниз, крепко обнимал установленный на крыше склепа крест.

– Что они копаются?! – с досадой восклицал он. – Там уже некому оказывать сопротивление! Впрочем…

В это момент Цольмер узрел непонятную возню возле капониров, где защитники форта укрыли грузовики. Он пригляделся и выругался сквозь зубы: из капонира несколько коммандос при помощи грузовика выкатили на взлетную полосу «мессершмитт-262». Возле самолета появился человек в форме офицера люфтваффе и полез в кабину.

– Черт возьми! – взревел Цольмер, в два прыжка ловко спрыгнул сначала на ящики, а потом на землю и кинулся к рации.

– Шубах! Шубах! Какой-то самолет собирается взлететь! Помешайте ему! Немедленно направьте танки на взлетную полосу!

– Проход через противотанковый ров почти восстановлен, – ответил Шубах. – Но я не знаю, успеем ли… Бригаденфюрер, прикажите минометчикам дать залп по самолету!

Ах, ты ж… Цольмер совсем забыл про минометы. Расслабившиеся было минометчики побросали сигареты и кинулись к минометам. Цольмер снова полез на крышу, а радист испуганно смотрел на него, боясь пропустить хоть слово из команд ужасного генерала: для вчерашнего школьника, пару месяцев назад надевшего солдатскую форму, разъяренный бригаденфюрер в черном мундире с боевыми наградами казался воплощением ангела смерти.

Цольмер посмотрел в бинокль и увидел, как в коммандос принесли кого-то на носилках и пытаются усадить его в кабину самолета. «Они собираются вывезти на самолете Борга! – пронеслось в голове у Цольмера. – Ну, уж нет!»

– Огонь, огонь по самолету! – заорал Цольмер. – Из всех стволов!

С колокольни заработал пулемет, и пули ударили в покрытие взлетной полосы, выбивая фонтанчики бетонной крошки. И тут разбитый и дымящийся форт вновь ожил. По колокольне стреляли все, кто там еще оставался жив. И пулеметчик на колокольне замолчал. Немцы продолжали стрелять в сторону форта, но с остальных позиций самолет был закрыт, и обстрел не мог причинить ему вреда.

– Минометчики! – взревел Цольмер. – Всех расстреляю!

И словно испугавшись, ударили минометы. Мины разорвались во дворе форта, далеко от самолета.

– Ну, теперь точно всех расстреляю! – пообещал Цольмер и в этот момент танки Шубаха наконец перебрались через ров и двинулись по взлетной полосе.

– Ай да молодец Шубах! – крикнул Цольмер и велел радисту передать минометчикам данные на корректировку.

– Ну, все! Попались, ребята! – пробормотал Цольмер, глядя сквозь окуляры бинокля, как коммандос бегут к капониру, а самолет, запустив турбины, начинает движение навстречу танкам.

* * *

В самолет закачали все топливо, что еще оставалось в заправщике. Топлива явно не хватало, но на счету была каждая секунда, и Делентен велел выкатывать самолет из капонира на полосу. Когда самолет оказался на полосе, Делентен сказал:

– Давайте раненого сюда. И быстрее! Сейчас нас заметят.

И полез в кабину. Коммандос подтащили на импровизированных носилках Грега и лихорадочно втаскивали его в кабину. Не успел Делентен усесться в кресло, как пулеметная очередь пробежалась по бетону совсем рядом. Делентен выругался и посмотрел в сторону города. С колокольни работал пулемет. Похоже, следующая очередь будет в цель! Делентен даже поежился, представив, как свинцовая строчка прошивает фюзеляж. Но дружный огонь из форта заставил пулемет замолчать.

Коммандос наконец усадили Грега в кресло. Делентен закрыл фонарь, и в этот момент во дворе форта начали рваться мины. «По нашу душу!» – понял Делентен. Он запустил двигатели и посмотрел в конец полосы, где продолжали пылать обломки «Дегена»: Делентен прикидывал, хватит ли места для разбега. То, что он увидел, не прибавило ему оптимизма: из-за стены дыма и пламени показались танки. Нет, не успеет! Они не дадут ему взлететь. В отчаянии Делентен оглянулся и увидел, что в проеме открытых ворот в скале просвечивает небо. Там сквозной тоннель!

Делентен снял с тормоза левую стойку шасси, и самолет принялся медленно, очень медленно, разворачиваться в сторону скального ангара. Секунды тянулись как резина. Главное, чтобы не заглохли двигатели: бензина на их повторный запуск уже нет. Да и дизельного топлива удалось заправить минут на пятнадцать полета.

Все! Трехгранный нос «мессершмитта» нацелился в тоннель. И в этот момент мины накрыли склон горы и капонир: минометчики откорректировали огонь, и следующий залп будет точно по цели. Делентен снял стойки с тормозов и положил руку на сектора газа, плавно двинув их вперед. Он ощутил, как спинка кресла плавно вдавилась в плечи, и самолет устремился в пасть тоннеля, – туда, где серело пасмурное спасительное небо.

Едва самолет вкатился во чрево скалы, как в бетонный козырек ударил танковый снаряд, а секунду спустя – другой. Куски бетона обрушились на полосу прямо за опереньем самолета. На полосе, в том месте, где еще секунд пятнадцать назад разворачивался самолет, разорвались мины. Но Делентен уже был в спасительном тоннеле. Вот он, противоположный выход!

«Мессершмитт», набирая скорость, выскочил на полосу. По счастью, закрывавшая обычно полосу маскировочная сеть убиралась автоматически при открытии ворот, иначе самолет имел бы все шансы превратиться в гигантскую огненную рыбу, запутавшуюся в рыболовной сети.

Машина мчалась по полосе, набирая скорость. Делентен увидел, как впереди, в конце полосы, встал столб дыма и земли: это танковый снаряд пролетел тоннель насквозь и взорвался далеко за полосой. Делентен не понял, что это такое, да и не задумывался над этим: он смотрел на приборы, ожидая, когда самолет наберет скорость, достаточную для взлета.

Внезапно сзади раздался мощный взрыв: Делентен почувствовал, как самолет дрогнул от взрывной волны. Это сработала адская машина уничтожения объекта «Гарц-2», запущенная Шонебергом.

Грег все происходящее наблюдал словно со стороны. Морфий и потеря крови создали странное ощущение спокойной отстраненности. Самолет оторвался от земли и накренился, ложась на курс. Грег попытался повернуться, до хруста в позвонках выворачивая шею, чтобы в последний раз взглянуть на то место, где он оставил любовь, ногу и иллюзии. Но увидел только горы, зеленевшие нежной весенней листвой.

* * *

Цольмер бесновался возле склепа, словно орангутанг, у которого из клетки утащили банан. Даже когда Шубах доложил, что в подвале форта обнаружены трупы пяти немецких инженеров и их охранников, а во дворе – труп самого Борга, Цольмер решил убедиться в смерти Борга лично и потребовал привезти тела на площадь. К этому времени саперам удалось вытащить из ловушки возле моста танк и перебросить через яму надежный бревенчатый настил, поэтому Шубах добрался до площади на грузовике очень быстро. Трупы бесцеремонно сбросили из кузова грузовика на брусчатку, и Цольмер долго всматривался в изуродованные лица. У Борга отсутствовало полголовы, а погибшие в подвале инженеры задохнулись от дыма попавшей в подвал ракеты, и их лица застыли масками предсмертного ужаса. Но Цольмера не могли испугать такие мелочи. Он повернулся к Шубаху и озадаченно спросил:

– А кто же тогда улетел на самолете?

– Не знаю, бригаденфюрер, – устало ответил Шубах. – Все мертвы, некому рассказать. Там были и русские, командовал ими капитан. Он у меня на глазах подорвал себя и двух моих людей гранатой. Вот его погон. В живых никого не осталось. Прикажете уводить людей?

– Да, сворачиваемся! Я поеду в голове колонны, вы будете ее замыкать, – распорядился Цольмер, и Шубах, с облегчением вздохнув, ушел.

– Разрешите, бригаденфюрер? – выскочил вперед Швальбе.

– В чем дело? – недовольно спросил Цольмер. Он уже успел забыть о существовании надоедливого гестаповца.

– Я имею категорический приказ уничтожить этот город как тайный еврейский мистический центр. У меня все подготовлено: в тоннелях в склоне горы над городом размещено большое количество горючего и взрывчатки. Как только я приведу в действие взрывное устройство, через несколько минут весь город превратится в огненное озеро. Когда я могу приступать?

– Это ваши дела, – отмахнулся Цольмер. – Как только с площади уйдет последняя машина с солдатами, делайте с этим городом, что хотите.

Обрадованный Швальбе вскочил на мотоцикл и помчался к ратуше.

* * *

Кралик зашел в свой городской дом, чтобы взять заранее упакованные в рюкзак вещи и велосипед. Он видел, как застрелили Шольца, но это событие его ничуть не взволновало. Так, банальность войны…

Кралик аккуратно прикрепил к багажнику рюкзак. Там не было никаких ценностей: чистое белье, бритвенные принадлежности, бутылка воды. Все его ценности уже давно лежали в надежном швейцарском банке. Впрочем, одна его ценность все еще оставалась в городе. Эту ценность у него чуть было не отобрали, но теперь дело вроде уладилось. Осталось только забрать эту ценность с собой.

Кралик сел на велосипед и поехал к трактиру. Он увидел, как солдаты группы Цольмера залезали в последний грузовик, стоявший возле церкви. За грузовиком стоял бронетранспортер, а возле бронетранспортера курил Шубах и наблюдал за погрузкой. «Очень вовремя! – мысленно улыбнулся Кралик. – Всего хорошего, господа! Вас ждет лагерь военнопленных, а меня – уютный дом с заботливой женой. Каждому – свое!» Он поставил велосипед у задней двери и вошел в дом.

– Анна! – громко позвал он. В доме стояла тишина. Кралик поднялся на второй этаж, прошел по комнатам. В комнатах царил обычный порядок, но Анны нигде не было.

Кралик спустился в трактир. Там было тихо, лишь у окна сидел Потучек и смотрел на площадь.

– Где Анна? – спросил Кралик. Потучек молча показал в окно. Кралик подошел к окну. В этот момент от церкви отъехал бронетранспортер, и Кралик увидел Анну. Она стояла на коленях, склонившись над телом Шольца.

Кралик кашлянул и покосился на Потучека. Но тот, по-видимому, не видел обстоятельств смерти Шольца и Кралик успокоился. Да, надо подумать, что он скажет Анне. «Пожалуй, лучше свалить все на Швальбе. Да-да! Швальбе наверняка уехал вместе с колонной, так что… Да, пусть будет во всем виноват Швальбе!»

По городу прокатилось эхо отдаленного взрыва. Кралик насторожился.

– Странно… что это было? – с беспокойством спросил он Потучека. Потучек пожал плечами и, тяжело ступая, ушел за стойку.

– Вот что, Потучек… Налей-ка мне пива! – весело предложил Кралик. – Немцы наконец убрались. Теперь совсем другая жизнь начнется!

– Да уж… – тяжело вздохнул Потучек. – Для тех, кто выжил, может, и начнется… кроме Анны.

Кралик почувствовал себя уязвленным, и он резко, с вызовом сказал:

– Ну, на немце свет клином не сошелся! А госпожа Мюллерова – женщина замечательная во всех отношениях и одна не останется.

Потучек неодобрительно посмотрел на Кралика и громко стукнул кружкой по стойке.

– Вот ваше пиво, господин Кралик! Пейте и уходите. Сегодня мы больше не работаем.

* * *

Швальбе ликовал. Наступил главный момент в его жизни. Он торжественно извлек из сейфа единственную ценность, хранившуюся в нем после трагической гибели схемы минирования и плодов научных изысканий Швальбе, взрывную машинку. Он аккуратно размотал длинный провод и сел у окна, нежно поглаживая рычаг, при помощи нажатия на который собирался обрушить на проклятый городишко огненную лавину.

Он с нарастающим нетерпением смотрел, как солдаты садятся в грузовик. Ну что они так копаются?! Ага, вот грузовик тронулся… А почему это идиот Шубах не уезжает? Стоит и курит! Черт бы его побрал! Он что, в машине покурить не может?!

Наконец Шубах забрался в бронетранспортер. Когда бронированная машина скрылась за поворотом, Швальбе улыбнулся и со сладострастным наслаждением вдавил рычаг взрывной машинки. По городу прокатилось эхо нескольких взрывов, почти слившихся в один.

Швальбе, чувствуя себя самым счастливым человеком в мире, вышел на улицу и уселся на мотоцикл. Он хотел дождаться момента, когда огненные ручьи потекут по улицам города. Он понимал, что разъяренные местные партизаны могут его пристрелить, но это его нисколько не волновало. Он хотел увидеть, как будет умирать этот проклятый город, над которым он все-таки одержал победу!

Швальбе увидел, как из ближайшего переулка появился ручеек и удивился. Что это? От взрывов прорвало систему водоснабжения? Впрочем, вода не сможет затушить море огня. Ручеек быстро подполз к ногам Швальбе, и он вдруг заметил, что поток воды переливается радужной нефтяной пленкой. Из соседнего переулка выбежал еще один ручеек, потом еще и еще. Ручейки сливались в неширокий поток, пованивающий керосином. Поток устремился по наклонной мостовой в сторону реки.

Швльбе не поверил своим глазам. Он опустился на колени, погрузил руки в ручей, затем понюхал ладони. Дизельное топливо! Ничтожно малое количество дизельного топлива и бензина. А где же тонны горючего, что Швальбе лично перетаскал с солдатами в заминированные тоннели?! Нет, этого не может быть!

Швальбе медленно вернулся в ратушу и зашел в свой кабинет. Коварное еврейское колдовство превратило бензин в воду, и проклятый город снова посмеялся над ним!

Швальбе расстегнул кобуру и достал пистолет. Он потерпел поражение. Жить больше ни к чему, потому что с таким унижением жить невозможно. Швальбе взвел курок и заглянул в черный зрачок парабеллума.

* * *

Анна ждала Шольца, укладывая в маленький чемодан белье и пару платьев. Она переоделась в простой дорожный костюм, который одевала всегда, когда ездила на велосипеде.

Собрав вещи, Анна достала из шкатулки колье и одела его. Оно так нравится Гюнтеру! Пусть полюбуется, а потом она прикроет колье платком.

«Что-то Гюнтера долго нет». Анна спустилась в трактир. Потучек стоял за стойкой, протирая кружки.

– Что там творится? – спросила Анна.

– Все воюют, – сообщил Потучек, яростно натирая и без того блестевшую кружку. – Жаль, что русский капитан не велел вмешиваться, – а то мы бы им задали! Ладно, пусть немцы только сунутся сюда пива попить, – уж я их угощу!

Потучек достал из-под стойки немецкий пистолет-пулемет МП-40, грозно потряс им воздухе и спрятал обратно.

– А Гюнтер еще не приходил?

– Нет. Да не переживайте так! Сидят с Краликом, пьют сливовицу и ждут, когда эти психованные эсэсы уберутся из города, – попытался утешить ее Потучек.

Анна улыбнулась и поднялась наверх. Но ее сердце было неспокойно. И когда стрельба и взрывы стихли, Анна выскользнула в переулок через заднюю дверь и побежала к площади.

Выбежав на площадь, она увидела, как один за другим из города вышли танки и грузовики. В конце концов на площади остался только один грузовик и бронетранспортер, в которые торопливо садились оставшиеся солдаты. Анна, прижимаясь к стенам домов, обошла площадь и увидела лежащее возле церкви тело. Позабыв обо всем, она побежала туда.

Не веря своим глазам, Анна упала на колени и принялась гладить пальцами лицо Шольца, целовать его заострившийся нос и застывшие широко раскрытые глаза, удивленно смотрящие в покрытое серой дымкой небо.

Бронетранспортер взревел мотором и уехал. Анна осталась на площади одна. Рыдания душили ее, не вырываясь наружу. Анна подняла к небу глаза, одинокая слеза скатилась по ее щеке. «Господи! Ну почему?! За что?! Почему второй раз в моей жизни ты забираешь бесконечно дорогого мне человека и оставляешь меня одну в этом мире?! Зачем?! Как я буду жить без него? Почему ты не дал умереть нам вместе?»

Анна застыла, словно статуя, в безмолвной мольбе. Говорят, что безмолвные молитвы – самые сильные.

* * *

Швальбе опустил пистолет. Он не боялся смерти и был полон решимости. Но осталось ощущение незавершенности, и он хотел покончить с этим ощущением. Его взгляд упал на огромный макет города.

Швальбе подошел к шкафу, достал бутылку с керосином и керосиновую лампу, припасенные на случай отключения электричества. Он щедро полил макет керосином, зажег спичку и поджег макет церкви. Пропитанный керосином картон запылал ярко и весело. Пламя быстро охватило картонный город, и Швальбе ощутил такое удовлетворение, как будто выполнил очень важный ритуал. Он все-таки одержал победу над этим городом!

Швальбе сунул ствол парабеллума в рот, но вдруг почувствовал резкий приступ тошноты и поспешно вынул ствол обратно. Еще не хватало, чтобы в такой торжественный момент его вырвало и он захлебнулся бы своей собственной блевотиной!

Швальбе решительно приложил ствол к виску и нажал спусковой крючок. Раздался щелчок – и больше ничего! Швальбе растерянно посмотрел на пистолет. Даже верный пистолет предал его! Швальбе в ярости передернул затвор, выбросив патрон из патронника, и снова нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, и в оконном стекле появилась аккуратная дырочка с протуберанцами трещинок.

* * *

Анна упала рядом с Шольцем. Она так и не поняла, что произошло. Пуля из пистолета Швальбе попала ей прямо в затылок, и Анна умерла почти мгновенно.

Все в порядке, это просто осечка! Бракованный патрон, – бывает и такое… Швальбе облегченно вздохнул, снова приложил ствол к виску и повторил попытку. На этот раз попытка удалась.

* * *

Кралик вышел на безлюдную площадь. Он сразу увидел лежащее на брусчатке рядом с Шольцем тело, но не мог поверить в это. Он пробежал на негнущихся ногах и упал на колени.

Анна словно прилегла отдохнуть. Лицо спокойное и даже умиротворенное, – словно ангел решил вздремнуть там, где его настигла усталость. Кралик молча смотрел на Анну. Не знаю, что он испытывал – Кралик для меня всегда был вещью в себе. Он просто стоял, словно впал ступор и шевельнулся только тогда, когда из церкви, осторожно озираясь, вышел могильщик Тонда. Он посмотрел на тела Анны и Шольца, и сказал:

– Да вот… так вот повернулось. Ратуша горит, господин Кралик!

Кралик обернулся и увидел, что из окна второго этажа ратуши действительно вырывается пламя. Возле ратуши уже суетились несколько человек во главе с Валчиком. Вот прикатили помпу, Валчик схватил брандспойт и вбежал внутрь ратуши.

Кралику было наплевать на пожар.

– Тонда! – сказал Кралик. – Похорони Анну… в хорошем месте.

– Не сомневайтесь, господин Кралик, – пообещал Тонда. – Я уж постараюсь… Мы все любили госпожу Мюллерову. Горе-то какое! Не знала не гадала, бедная, что такое случится. И ожерелье какое красивое надела! Небось, денег больших стоит!

Кралик прикрыл колье платком и хрипло рассмеялся.

– Какое там! Стекляшки это простые, стразы называются. Она просто им очень дорожила, вроде как память… Похорони ее, Тонда, я тебе прямо сейчас заплачу.

– Ну что вы, господин Кралик! – начал отказываться Тонда. – Я и так…

Тут Кралик вспомнил, что у него нет денег с собой, а небольшой запас валюты зашит в подкладку пиджака. Он снял с руки часы и, протянув Тонде, сказал:

– На, возьми! Хорошие часы, швейцарские.

Тонда не смог отказаться и взял часы. Потом посмотрел на Шольца и в задумчивости произнес:

– А вот что с немцем делать… Рядом их, что ли положить?

Кралик нахмурился, потом махнул рукой.

– Рядом, конечно! Что уж тут…

Он повернулся и решительной походкой направился к трактиру. Кралик сел на оставленный у задней двери велосипед и через пять минут уже катил по дороге в Австрию. Он энергично крутил педали и насвистывал веселую мелодию. Он ехал в новую спокойную жизнь, отряхнув старые заботы и волнения, как путник отряхивает с одежды пыль дорог.

* * *

Тонда все стоял на площади, задумчиво глядя на Анну и Шольца. Он сходил за покрывалом, накрыл тела и теперь просто печально смотрел на них.

Подошел Валчик, весь в копоти.

– Затушили ратушу, господин вахмистр? – осведомился Тонда.

– Успели, – устало ответил Валчик, вытирая платком лицо.

– Умерла наша пани Мюллерова, такие вот дела, – сказал Тонда.

Валчик откинул покрывало с головы Анны, посмотрел и закрыл снова.

– Ты похорони их, Тонда, – сказал Валчик. – Вместе похорони. А памятники за счет города поставим. Им, градоначальнику и тем ребятам, что в форте погибли.

– А что написать на памятнике градоначальнику? – спросил Тонда. – Машек или Матчек?

– Машек, – немного подумав, твердо ответил Валчик. – Он умер как настоящий чех.

* * *

Проехав поворот на Адлерштайн, Шубах остановил бронемашину.

– Догоняйте колонну, – приказал он водителю.

– А как же вы, господин штурмбаннфюрер? – нерешительно спросил водитель. – Возьмите хоть шинель…

Шубах молча достал из кобуры пистолет и пошел прочь от дороги. Водитель вздохнул, бронемашина взревела двигателем и покатила в сторону Австрии.

Шубах вышел на небольшую полянку. Полянка заканчивалась оврагом. По странному стечению обстоятельств, это была та самая полянка, где Грег захватил в плен профессора Борга. Шубах присел на пень, расстегнул воротник кителя, снял фуражку и отшвырнул ее в овраг. Он достал вложенную в солдатскую книжку фотографию молодой женщины и маленькой девочки, с минуту смотрел на нее. Затем вынул зажигалку и портсигар. В портсигаре оставалось еще пять сигарет. Шубах закурил одну, остальные вытряхнул на землю. Потом поджег краешек фотографии и смотрел, как пламя лениво пожирает изображение.

Шубах осторожно уложил черный пепел в портсигар, снял с мизинца обручальное кольцо жены и вместе со своим положил его в портсигар. Затем он аккуратно закопал портсигар в мягкую землю рядом с пнем. Вот и все. Осталось поставить последнюю точку.

Выстрел заставил на минуту замолчать птиц, празднующих наступление весны. Но всего лишь на минуту.