Текст книги "Колонна Борга"

Автор книги: Алекс фон Берн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)

– «Деген» должен поражать наземные цели в пикировании, и этот вопрос обсуждению не подлежит.

Что оставалось делать? Когда говорит фюрер, должны молчать даже законы аэродинамики и сопромата.

Первоначально предполагалось оснастить самолет динамореактивными пушками, но затем для бомбардировщика разработали специальные 100-килограммовые бомбы, а позднее – реактивные снаряды калибра 150 мм. В консолях крыла смонтировали четыре аппарели с десятью направляющими каждая. С аппарелей бомбардировщик должен был либо сбрасывать бомбы с пикирования, либо выстреливать залпом ракеты. При этом ракеты можно было выстреливать либо вперед, либо назад, для чего предусматривались передний и задний отсеки боезапаса. По выбору командира на направляющие поступали ракеты либо из переднего отсека, либо из заднего, направленные соответственно или по курсу самолета, или в противоположную сторону. Ракеты оснащались осколочными и осколочно-фугасными боеголовками. Предполагалось экспериментально определить их эффективность, но полигонные стрельбы не могли дать однозначного результата, а до летных испытаний дело так и не дошло. Поэтому на складах лежали ракеты того и другого типа, а «Деген» летал без всякого вооружения – при этом в пустых отсеках боезапаса размещались мягкие топливные баки, позволявшие увеличивать дальность полета. Бортинженер предложил загрузить ракеты, как в задний отсек боезапаса, так и непосредственно на направляющие: таким образом «Деген» мог произвести два залпа ракет по 40 штук каждый. Этого вполне хватило бы для того, чтобы снести до основания городской квартал. Но реально оценить возможную степень разрушения старого австрийского форта добротной довоенной постройки было затруднительно. Впрочем, очевидно, что после такого залпа уцелевший гарнизон форта не смог бы минимум в течение пяти минут произвести какие-либо действия. С точки зрения Шонеберга этого было вполне достаточно: за пять минут «Деген» успел бы взлететь и выйти за пределы досягаемости огня противника.

– Нам придется отказаться от дополнительных мягких баков, – озабоченно напомнил Шонеберг. Он все-таки был инженер и хорошо понимал цену решений. – Сможем ли мы долететь до следующей базы?

– Долететь мы долетим, – проворчал бортинженер. – Но у нас мало бензина, бензобак практически пуст, а на этом чертовом складе почему-то нет ни грамма бензина. Бензина хватит лишь на запуск двигателей, но если они вдруг заглохнут в воздухе, то снова запустить их мы уже вряд ли сможем.

– Я не Господь Бог, чтобы превратить дизельное топливо в бензин! – саркастически напомнил Шонеберг. – Не надо так далеко заглядывать: взлетим – и слава Богу! А заглохнут или не заглохнут двигатели в воздухе – это гадание на кофейной гуще. Давайте мыслить реально! Готовьте самолет к взлету, загружайте ракеты. Сколько вам нужно времени для этого?

– Я располагаю только силами нашего экипажа… – начал бортинженер.

– Да? А я думал, что вы рассчитываете еще и на пещерных гномов! – съязвил Шонеберг. – Короче, сколько времени вам нужно?

– Не менее двух часов, – оценил бортинженер.

– Да уж, вы не надорветесь, – проворчал Шонеберг, но тут же смирившись, добавил:

– Приступайте! Время пошло.

Бортинженер доложил о готовности «Дегена» через час тридцать две минуты. И Шонеберг немедленно связался с Цольмером.

* * *

Швальбе притащил к Цольмеру бургомистра Машека. Сливовица уже подействовала на всю свою мощь, и Машек до краев наполнился решимостью заявить протест против нецивилизованных действий германской армии, выразившихся в преступном намерении взять заложников из числа мирного населения.

– Господин генерал! – решительно начал Машек. – Со всей твердостью я должен заявить, что ваш приказ о взятии заложников не совместим с цивилизованными принципами…

– Это что за идиот? – крайне невежливо осведомился Цольмер у Швальбе.

– Это не идиот, это местный бургомистр, – как-то нелогично пояснил Швальбе, как будто идиот не может быть бургомистром! – и зачем-то показал в сторону ратуши. Цольмер машинально навел бинокль на ратушу и мгновенно побагровел от гнева: на ратуше развевался флаг Чехословацкой республики.

– Черт знает, что творится! – рявкнул Цольмер на Швальбе, очень кстати оказавшегося под рукой. – Кто здесь гестапо – вы или я?! Немедленно наведите порядок!

Швальбе мгновенно уразумел причину генеральского гнева и безотлагательно принялся наводить порядок.

– Флаг снять, бургомистра повесить, – приказал Швальбе солдатам. Солдаты тут же приступили к выполнению приказа: двое заломили руки Машеку и потащили его к ближайшему дереву, командовавший ими шарфюрер отправился в ближайший дом за веревкой, а остальные отправились срывать флаг с ратуши.

Машек явно не ожидал такого оборота.

– Как вы смеете?! – кричал он солдатам и пытался вырваться из их стальных рук. – Я бургомистр! Скоро сюда придут американцы, и они вам этого не простят!

Солдаты не слушали Машека, что было не удивительно: даже узнай американцы о трагической гибели градоначальника маленького богемского городка, вряд ли это стало бы отдельным пунктом обвинения Нюрнбергского трибунала. Так, очередная банальность войны…

Шарфюрер быстро нашел веревку, и через минуту ошеломленный Машек уже стоял на снарядном ящике с петлей на шее. Шарфюрер встал рядом, выжидающе глядя на Швальбе, а тот, в свою очередь, уставился на Цольмера. Ну а Цольмер, как и положено полководцу, изучал в бинокль позиции противника.

Ощущение шершавой веревки на шее убедило Машека, что это – конец. В отчаянной решимости он подавил волну ужаса и хриплым дрожащим голосом выкрикнул:

– Да здравствует Чешская республика!

– Какого черта?! – недовольно прокомментировал Цольмер, мельком глянув в сторону Швальбе. Этого оказалось достаточно: Швальбе поймал взгляд генерала и кивнул шарфюреру, а тот натренированным движением ловко выбил ящик из-под ног Машека. Шарфюрер почти год провоевал в России, и у него была солидная практика экзекуций.

* * *

Кралик стремительно ворвался в трактир и взбежал на второй этаж, разрушив уединение Анны и Гюнтера.

– Господин Шольц, прошу прощения, но мне необходимо поговорить с госпожой Мюллеровой, – решительно заявил он. Шольц взглянул на Анну: она наклонила голову в знак согласия. Шольц вздохнул, но вышел из комнаты.

– Анна, – начал свою речь Кралик. – Я достаточно обеспеченный человек, у меня есть дом в Швейцарии, неплохой счет в надежном швейцарском банке. Я всю жизнь зарабатывал деньги, но никогда не считал их, поскольку для меня был интересен сам процесс. Но сейчас, в зрелом возрасте, я понял, что счастье вовсе не в деньгах и не в их количестве. Счастье – в человеке, который рядом. Я совсем не романтичный человек. Я жесткий человек, лишенный сантиментов. Но в жизни даже такого человека наступает момент, когда он хочет обрести наконец покой и счастье! Покой мне дадут накопленные мною средства, а счастье… Счастье – это вы, Анна! Решайтесь! Я заберу вас отсюда, как только закончится этот затянувшийся военный кошмар, и мы счастливо заживем в достатке. Ну, как?

Анна не ответила. Она лишь рассеянно улыбнулась, скользнула мимолетным взглядом по Кралику и стала смотреть в окно на зазеленевшие молодой растительностью горы.

Кралик приблизился и взял ее за руку. Его пальцы сжали ладонь Анны на мгновенье, но тут же ослабили хватку: ответного движения не последовало. Кралик безуспешно попытался поймать взгляд женщины, и горечь заполнила его доселе холодное сердце.

– Анна! – воскликнул он. – Зачем вам этот немец?! Американцы посадят его в лагерь военнопленных, и вы будете целыми днями торчать у ворот, выклянчивая свидание у безжалостного американского сержанта и пытаясь передать своему ненаглядному кусок хлеба и пару теплых носков! А когда его выпустят, он не сможет купить вам даже плитку шоколада на именины, потому что останется без работы – кто же возьмет на работу бывшего офицера СС?! Анна, подумайте!

– Иржи, все уже решено, – мягко ответила Анна. – Давно решено… И не нами… Уезжай один и строй свою жизнь, не вспоминая обо мне. Я всегда буду с Гюнтером и только с ним. Прощай!

Кралик ничего не ответил: кровь бросилась ему в голову, и он выбежал из комнаты.

Внизу, в трактире возле окна, выходящего на площадь, стояли Шольц, Потучек и Валчик. Потучек оглянулся на звук шагов Кралика и воскликнул:

– Вот так дела! Немцы повесили градоначальника!

– Похоже, что они все-таки решили взять заложников, – мрачно сообщил Валчик. – Надо бы их попытаться переубедить. Пойду-ка я, попробую это сделать, пока наши ребята не начали стрелять по немцам.

– Нет, лучше я, – предложил Шольц. – Я все-таки немец, со мной они должны считаться.

– Тебя они тут же повесят рядом с Машеком, – уверенно предсказал Потучек. – Только не как чешскую свинью, а как немецкого дезертира.

– Потучек прав, – согласился Валчик. – Нет, надо мне идти!

– Не надо, господин вахмистр, – возразил Кралик. – Лучше я этим займусь. У меня есть дар убеждения и нет семьи.

Он распахнул дверь и вышел на улицу.

– Благородный все-таки человек господин Кралик! – растроганно сообщил Потучек Валчику. Тот неопределенно хмыкнул в ответ.

Глава 25

Стеглик и его спутники без особых приключений к ночи 3 мая достигли окрестностей Пльзеня. Осталось выяснить, заняли ли уже город американцы или еще нет. Коммандос сидели возле костра, разведенного в уединенном овраге, и обсуждали план дальнейших действий, когда вдруг сверху раздался насмешливый голос:

– Так, так! Что я вижу?! Знакомые лица!

– Капитан Желязны! – вскричал Стеглик, не веря своим ушам.

– А ты подумал, что это мой призрак? – рассмеялся капитан Желязны и спустился в овраг.

– Мы думали, что вы погибли! – радостно сообщил Стеглик, обнимая капитана.

– Я сам иной раз думал, что погиб, – признался Желязны. – Но пока все обошлось. А что вы здесь делаете? Где все остальные? Они живы?

Стеглик вкратце обрисовал ситуацию. Желязны помрачнел.

– Вот что я вам скажу. Американцы еще не заняли Пльзень, но здесь постоянно разъезжают их разведподразделения. У немцев в этом районе практически нет обороны. Идите на запад и вскоре встретитесь с американцами. Сделайте все, как приказал капитан Бернофф. А я отправляюсь в Чески Градец. Черт возьми, это же моя команда, и я должен быть там!

– Господин капитан, но вы же один! – возразил Стеглик. – Мы пойдем с вами.

– Стеглик, – строго сказал Желязны. – Выполняйте приказ капитана Берноффа. Он ваш командир. И он будет оставаться вашим командиром до тех пор, пока я не доберусь до Ческого Градца. А за меня не переживайте – в моем гараже километрах в десяти отсюда спрятан танк. Так что я и один повоюю!

Спустя час Стеглик и его спутники двинулись к Пльзеню, а Желязны отправился выгонять танк из оврага.

Пока Желязны добирается до танка, посмотрим, как там дела в славном городе Чески Градец.

* * *

– Мне вот что пришло в голову, – сказал Рогов. – Тут стоит абсолютно исправный «мессершмитт», и у нас имеется летчик, который может на нем летать. Не отправить ли нам его за помощью?

– Немецкого летчика?! – расхохотался Грег. – Откуда вы знаете, куда он захочет полететь, как только поднимется в воздух?

– Это же истребитель, далеко на нем не улетишь. К тому же двухместный, и я отправлю вместе с ним Остапчука, – пояснил Рогов. – С Остапчуком не забалуешь! Ну, как вы считаете?

– Я думаю, что мы в любом случае ничего не теряем, если, разумеется, немцу не вздумается отбомбиться по нашим головам! – ответил Грег.

– Не отбомбится: не чем, – заверил Рогов. – Я проверял, у него на борту нет ни патрона. Ну, так я с ним поговорю… пришлите его ко мне в канцелярию.

Грег приказал одному из коммандос отвести пленного летчика фон Делентена к Рогову, а сам занялся текущими делами.

Грег, как и все защитники форта, готовился к бою, который должен был стать – а все шло к этому, как ни крути – последним в его жизни. Он проверил своих бойцов на позициях: его люди находились у амбразур казематов, выходящих на реку. Амбразуры, выходящие на взлетную полосу, а также дот и окопы в конце взлетной полосы держали десантники Рогова во главе с Остапчуком.

Грег лично убедился в комплектности боеприпасов, наличии воды и сухого пайка у каждого бойца. Он счел необходимым пополнить запас гранат и отправился за ними в пороховой погреб. Там под охраной двух коммандос сидели пятеро немецких инженеров. Они оживленно обсуждали какие-то технические аспекты «Дегена», не обращая внимания ни на охрану, ни на появившегося Грега. Оживленной беседе способствовала выставленная по распоряжению Рогова бутылка коньяка, призванная скрасить пребывание узников в сыром темном подвале.

Грег решил сначала отнести гранаты Остапчуку и его людям: им они точно будут не лишние. Пробираясь по мелкой траншее с ящиком гранат, Грег заработал такую боль в пояснице, что на обратном пути был вынужден лечь на доску, лежавшую на дне окопа, и расслабить ноющие мышцы.

Он долго созерцал затянутое дымкой серое небо и подумал, что ему хотелось бы умереть в яркий солнечный день, на умытой утренней росой шелковистой траве. Но умереть, похоже, предстояло на липком глинистом дне холодной мокрой траншеи. Грег осторожно выглянул из окопа и метрах в десяти увидел семейство веселеньких желтых цветов. Недолго думая, Грег перемахнул через бруствер и пополз к цветам.

На противоположном берегу лежавший за пулеметом немец уловил движение в расположении противника и приложил к глазам окуляры бинокля. То, что увидел старый солдат, чуть было не выдавило сентиментальную слезу из стальных глаз закаленного арийского бойца: сумасшедший американец, ползая на брюхе, собирал букетик ярких весенних цветов. Пальцы сами собой разжались, отпуская ручку пулемета МГ. Немец усмехнулся, опустил бинокль и закурил. Можно немного расслабиться: похоже, что в ближайшее время не следует ожидать неприятностей от коварных американцев.

* * *

Вернувшись в форт, Грег вручил букетик Кате. Катя, озорно улыбнувшись, вдела один цветок под звездочку своей пилотки, быстро коснулась губами щеки Грега и исчезла за массивной дверью каземата.

Катя поставила букетик в стакан с водой. Лежавший на кровати Борг скосил глаза на букет и спросил:

– Американец?

Катя молча кивнула, ее глаза лучились радостью.

– Ох… дети мои! – горестно вздохнул профессор и отвернулся к стене.

* * *

Кралик уверенными шагами направился к кладбищу, где Цольмер развернул свой командный пункт. Солдаты штабной охраны задержали Кралика, но внезапно появившийся Швальбе узнал своего «спасителя» и приказал его пропустить.

Факт внезапного воскрешения считавшегося покойным Швальбе неприятно поразил Кралика, но он ничем не выдал своего разочарования: Кралик обладал незаурядной способностью мгновенно адаптироваться к окружающей среде и всегда принимал реальность такой, как она есть. Выжил, так выжил… мало ли что… может, у Швальбе хороший блат на небесах.

– Бригаденфюрер! Имею честь представить вам моего спасителя, – человека, преданного рейху и фюреру! – напыщенно провозгласил Швальбе, подведя Кралика к Цольмеру.

– Вы все последнее время находились в Фридрихсбрюке? – отрывисто спросил Цольмер.

– Точно так, господин генерал! – подобострастно подтвердил Кралик, решив придерживаться роли чешского коллаборациониста.

– Тогда расскажите, как эти мерзавцы появились здесь и куда делся гарнизон форта! – потребовал Цольмер.

Кралик подробно рассказал о событиях последних двух недель, – естественно, умолчав о своей роли в них.

– Как?! Командир роты войск СС без боя сдался в плен более чем втрое меньшему по численности противнику? – поразился Цольмер. – И куда же делись эти пленные?

– Вся рота под командованием гауптшарфюрера Хагенкройца отправилась в Баварию сдаваться в плен частям 3-ей американской армии, а оберштурмфюрер Шольц переоделся в штатское и остался в городе, – с готовностью поведал Кралик.

– В городе?! – изумился Цольмер. – Зачем?

– Не знаю, бригаденфюрер, – пожал плечами Кралик. – Но ведь вы можете спросить его об этом сами.

– Тащите его сюда! – прорычал Цольмер. – Эй, Швальбе! Помогите этому… господину… э-э…

– Кралик, Иржи Кралик, – с готовностью сообщил Кралик и тут же перешел к делу, – я сам лично доставлю оберштурмфюрера Шольца сюда. Но я хотел бы получить ваши гарантии, что смогу покинуть город вместе с моей женой, присоединившись к вашим доблестным войскам.

– Для верного слуги нашего фюрера в моем автомобиле всегда найдется место! – пообещал Цольмер. – Тащите этого мерзавца сюда, господин Кралик! Мне надо кое-что у него выяснить.

Кралик развернулся и побежал в сторону трактира.

– Бригаденфюрер! У нас все готово, – сообщил Шубах Цольмеру.

– Ага, отлично! – оживился Цольмер. – Соедините меня с Шонебергом!

* * *

– У них все готово, – сказал Шонеберг экипажу «Дегена». – По местам, ребята! Они начинают десятиминутную артподготовку, а на двенадцатой минуте – наш выход!

– Штандартенфюрер, необходимо перед запуском двигателей открыть задние ворота, – сказал Шонебергу бортинженер.

– Зачем? – удивился Шонеберг.

– В спешке нам пришлось ящики из-под ракет и бочки из-под топлива сложить в газоотводном коридоре, – объяснил бортинженер. – Боюсь, что они создадут проблемы с отводом газов при запуске турбин и обломки ящиков могут попасть в зону воздухозаборников. Лучше не рисковать.

– Хорошо, я понял, – кивнул Шонеберг.

Экипаж занял места в кабине «Дегена», а Шонеберг последний раз поднялся в командный пункт объекта «Гарц-2». Он глянул в перископ: артподготовка шла полным ходом: мины дыбили черепичную крышу над казематами форта, рвались на плацу и на брустверах. Короче, все шло по плану.

Шонеберг нажал кнопку открытия задних ворот. Раздался прерывистый сигнал зуммера, противно заскрипели открывающиеся ворота. Убедившись, что ворота открылись, экипаж запустил двигатели. Услышав свист раскручивающихся турбин, Шонеберг сорвал печать со стального шкафчика, распахнул дверцу и опустил скрывавшийся за дверцей рычаг. Завыла сирена. Шонеберг нажал красную кнопку на пульте, и к сирене присоединился прерывистый звонок. На пульте зажегся красный транспарант: «Внимание! Взрыв объекта через двадцать минут!» Одновременно двинулись стрелки на циферблате пультовых часов, где цифра «20» была выделена красным цветом.

Шонеберг взял с пульта бутылку коньяка, залпом допил оставшиеся граммов сто пятьдесят и швырнул пустую бутылку в радиостанцию. Бутылка шумно разбилась, покорежив индикаторы и верньеры. От удара включился тумблер, и в помещение ворвалась Девятая симфония Бетховена.

– К чертям вас свинячьим, маэстро! – ни с того ни с сего пожелал Шонеберг и направился к лестнице, ведущей в ангар. Осталось лишь открыть передние ворота и забраться в кабину «Дегена».

* * *

Мины утюжили двор форта и казематы, не причиняя особого вреда, если не считать сбитой черепицы и разрушенных чердачных перекрытий. Остапчуку и его людям пришлось значительно хуже: несколько мин накрыли окопы, а бившие прямой наводкой по доту танки все-таки сумели подавить огневую точку. Под прикрытием огня саперы быстро разминировали проход и завалили ров бревнами и мешками с землей.

Остапчук понял, что позицию не удержать и решил с пятью оставшимися в живых десантниками по траншее отойти к форту.

* * *

Рогов приказал Кате и Боргу перейти в подвал. Но Борг взбунтовался: у него клаустрофобия и проклятый подвал для него равнозначен смертному приговору. Они стояли у двери в подвал; по стальным жалюзи, закрывавшим окна во двор, били осколки разрывавшихся мин; Борг отказывался идти в подвал, а Катя пыталась его уговорить. Вдруг обстрел прекратился.

– Катя, стрельба закончилась! Можно я хоть пять минут подышу свежим воздухом? – взмолился Борг. Просачивавшаяся сквозь жалюзи смесь сгоревшей взрывчатки, пороха и дыма от пожара меньше всего походила на свежий воздух, и Катя принялась уговаривать профессора не рисковать и остаться в помещении.

Вдруг раздался странный скрежещущий звук, словно гигантский дракон провел когтями по железной крыше. Борг насторожился, вскинул голову. К скрежету добавился нарастающий свист. Борг повернулся к Кате:

– Вы слышите?

– Слышу. Но я не знаю, что это…

– А я – знаю! – ликующе воскликнул Борг и, прежде чем Катя сумела ему помешать, отодвинул засов и распахнул тяжелую металлическую дверь, ведущую во двор. Катя не успела оглянуться, как Борг с неожиданной для его возраста и комплекции прытью выбежал во двор. Опомнившись от минутного замешательства, Катя выбежала вслед за ним. Она хотела сурово накричать на профессора и вернуть его обратно. Но тут она увидела такое, что заставило ее замереть на месте.

То, что производило впечатление наглухо заваренного стальными листами входа в тоннель, оказалось гигантскими воротами. Именно они с душераздирающим скрежетом отползли в сторону, открывая освещенную светом электрических ламп внутренность скалы. Из этого пронизанного неживым светом чрева с диким, все усиливающимся свистом выползало странное огромное серебристое существо с длинным хищным острым носом.

– Смотрите! – крикнул Борг, указывая на серебристого монстра. – Разве он не прекрасен?!

Катя не успела ответить. Под крыльями монстра выдвинулись четыре аппарели, в них вспыхнули и понеслись на форт огненные шары.

Грег поднимался из подвала с ящиком гранат. Он увидел, как Катя выбежала во двор, отбросил ящик и хотел выскочить следом. Но не успел: чудовищная сила подняла его в воздух и швырнула в стену коридора.

* * *

– Превосходная штука эти ракеты! – восхитился Шонеберг. Весь двор форта был объят огнем: выпущенные с близкого расстояния ракеты выработали едва четверть топлива и остатки твердотопливных зарядов разлетелись по двору, превратив его в огненное озеро и увеличив эффект поражения.

– Идем на взлет, – сказал Реттберг, перемещая сектора газа. Свист турбин превратился в вой. Шонеберг почувствовал, как его вдавило в кресло.

– Летим за океан! – ликующе вскричал он. – Успехов вам, господин Цольмер!

* * *

– Превосходно! – одобрил Цольмер, изучая в бинокль результаты залпа. – Шубах, теперь мы можем начинать штурм. Что?! Что это там за придурок пошел в атаку без приказа?!

На взлетную полосу выскочил «тигр» и покатил навстречу мчащемуся по взлетной полосе «Дегену».

* * *

– Похоже, что я очень вовремя, – пробормотал Желязны, свернув со старой дороги на Пльзень к взлетной полосе. Он увидел выстроившиеся у взлетной полосы танки, обозначенный флажками проход в минном поле, засыпанный землей и бревнами участок противотанкового рва.

– Немного подождете, ребята, – сказал Желязны и лихо промчался по проходу мимо оторопевших немцев. Выскочив на взлетную полосу, он увидел стремительно надвигающуюся на него громаду диковинного самолета с острым хищным носом. Нос задирался вверх, металлическая птица собиралась уйти в небо. Желязны даже не понял толком, что это за чудище: он лишь почувствовал, что это враг. Он поймал в прицел острый нос «Дегена» и отправил ему навстречу последний снаряд.

Снаряд прошил обшивку самолета как игла бумагу, разрубил мощный шпангоут центроплана и влетел в бензобак. Раскаленная болванка мгновенно воспламенила бензиновые пары в практически пустом баке, превратив его в подобие вакуумной бомбы; мощный взрыв расколол фюзеляж, болты крепления консолей лопнули от страшного удара; консоли смялись, как куски картона, керосин потоками полился из топливных баков, двигатели вылетели из мотогондол и воспламенили топливную Ниагару.

– Какой эффект! – успел удивиться Желязны, наблюдая, как в одно мгновение грозный бомбардировщик превратился в груду обломков, несущихся на гребне пылающей волны. Это было последнее, что он увидел в жизни.

Огненная лавина захлестнула танк Желязны, а тяжелая турбина снесла башню – так брошенная мальчишкой палка сбивает перезрелое яблоко с ветки яблони. Тонны топлива «Дегена» превратились в огромный погребальный костер воина, которому позавидовал бы любой скандинавский конунг.

Так погиб капитан Желязны. Вечная ему память!

* * *

Кралик не стал сразу заходить в трактир. Вначале он забежал к заднему выходу из своего дома и оседлал свой мотоцикл, и лишь после этого поехал к трактиру.

– Шольц! – сразу приступил он к делу. – Пока ваши бывшие сослуживцы самозабвенно воюют с десантниками, вам с Анной самое время покинуть город. Я видел: немцы разблокировали выезд из города.

– Но это опасно, господин Кралик, – вмешалась Анна.

– Опасно Шольцу оставаться здесь, – возразил Кралик. – А если сюда забредет Швальбе? Уж он все припомнит! Вы знаете, что Швальбе повесил градоначальника Машека?

– Не может быть! – в ужасе воскликнула Анна.

– Да, вон он висит на дереве, даже отсюда видно, – подтвердил Потучек.

– Вам следует немедленно, не привлекая внимания, выехать на велосипедах в сторону Австрии, – не терпящим возражений голосом предложил Кралик.

– У меня есть только один велосипед, – растерялась Анна.

– Я отдам Шольцу свой, – с готовностью предложил Кралик. – Сам я на мотоцикле, так что мы с Шольцем поедем ко мне домой за велосипедом, а вы немедленно собирайтесь. Сейчас закончится артподготовка, эсэсовцы пойдут в атаку на форт – самое время незаметно покинуть город. Вы проедете Адлерштайн, свернете направо и уже завтра будете в Баварии. Понятно? Шольц, поехали! Нельзя терять ни минуты!

Шольц поцеловал Анну и сказал:

– Дорогая, возьми только самое необходимое. Мы двинемся в путь немедленно, как только я возьму велосипед у господина Кралика.

Они вышли из трактира и уселись на мотоцикл: Шольц позади Кралика.

– Я очень вам благодарен за помощь, господин Кралик, – взволнованно сказал Шольц.

– Погодите заранее благодарить, это плохая примета, – проворчал Кралик.

* * *

– Черт возьми! – только и выговорил потрясенный Цольмер, увидев гибель «Дегена».

– Мы сейчас не можем атаковать, бригадефюрер, – сказал Шубах. – Весь конец полосы и ров залиты тоннами горящего топлива. Придется немного подождать.

Цольмер и Шубах вышли к площади. Цольмер посмотрел на стоявших в переулках солдат, на минометчиков и бронетранспортер и удовлетворенно заметил:

– Дело практически сделано. Прикажите потихоньку сворачиваться всем кроме минометчиков и тех, кто на боевой позиции.

Послышался треск мотоциклетного мотора. На площади появился Кралик на мотоцикле. Сзади Кралика сидел Шольц, еще не осознавший трагизма своего положения. Кралик стремительно подкатил к Цольмеру, остановил мотоцикл в метре от эсэсовца и сказал:

– Господин бригаденфюрер! Я привез к вам оберштурмфюрера Шольца.

– Оберштурмфюрер! Ко мне! – зычным голосом приказал Цольмер. Шольц послушно слез с мотоцикла и строевым шагом подошел к Цольмеру. Шольц был одет в пузырящиеся на коленях брюки и висящий мешком пиджак из гардероба Потучека, поэтому смотрелся довольно комично.

– Оберштурмфюрер! – загремел Цольмер. – Стыдитесь! Вы нарушили данную фюреру присягу! Вы сдали секретный объект врагу без единого выстрела, не предприняв даже попытки уничтожения объекта, что предусматривалось инструкцией. Вы переоделись в гражданскую одежду и отсиживались в безопасном месте, в то время как ваши товарищи гибли в бою с врагом. Что вы можете сказать в свое оправдание?

Шольц, против ожиданий, не растерялся перед лицом разъяренного генерала и смело заявил:

– Ответственность за объект взял на себя штандартенфюрер Шонеберг. Оборонять объект я не стал, чтобы избежать напрасных жертв. А штатскую одежду я ношу потому, что смерть фюрера избавила меня от присяги и дальнейшее участие в боевых действиях я считаю бессмысленным и преступным кровопролитием.

Оторопевший Цольмер с минуту вглядывался в наглого оберштурмфюрера, затем торжественно объявил:

– Сдав совершенно секретный объект врагу и не предприняв никаких мер для его экстренного уничтожения, вы совершили тяжкое преступление против фюрера и рейха. А посему, данной мне властью, я приговариваю вас, СС-оберштурмфюрер Шольц, к смертной казни через повешение с немедленным исполнением приговора. Шубах! Привести приговор в исполнение.

Шольц явно не был готов к подобному повороту. Он снял очки, достал носовой платок и, протирая стекла очков, сказал:

– Фюрер мертв, Берлин пал, рейха нет… За что вы продолжаете сражаться, бригаденфюрер? Вы – просто слепец, и мне вас искренне жаль!

– Шубах! – взревел Цольмер. – Действуйте, черт возьми! Повесить его!

Врожденное чувство верности закону не позволило Шубаху немедленно исполнить приказ.

– Бригаденфюрер! Разрешите напомнить, что офицеров принято расстреливать, а не вешать. К тому же у нас слишком мало времени.

С этими словами Шубах достал из кобуры пистолет и выстрелил в голову Шольцу. На виске Шольца мгновенно появилась дырочка, из которой забил пульсирующий фонтанчик крови. Шольц выронил очки, пошатнулся, недоуменно взглянул на Шубаха и упал навзничь на вымощенную кирпичом дорожку. Он умер почти сразу, изумленно глядя широко открытыми глазами в пасмурное небо.

Все присутствующие мгновенно потеряли интерес к еще полминуты назад живому человеку и занялись более насущными проблемами.

– Шубах, я категорически приказываю не позднее, чем через полчаса захватить форт! – распорядился Цольмер. – Напоминаю еще раз: там никто не должен оставаться в живых.

Шубах молча козырнул и направился на северный фланг.

* * *

Грег вынырнул из забытья и открыл глаза. То, что он увидел, показалось ему кошмарным сном. Весь двор затянуло едким дымом, коридор завалило обломками кирпича и выбитыми искореженными стальными ставнями. Мощные своды каземата и опорные столбы выдержали удар, но перегородки толщиной в один кирпич во многих местах были разрушены.

Грег попытался пошевелиться и застонал от пронзившей тело боли. Он скосил глаза вниз и увидел, что правая ступня связана с ногой только узкой полоской изорванной брючной ткани, пропитанной кровью. «Нога! Моя нога! Я умру от потери крови… прямо сейчас! Но я не хочу умирать, не хочу!»

Грег повернул голову и увидел лежащую рядом на пыльном полу обгоревшую пилотку с красной звездой. Металлическая эмалированная звездочка удерживала стебель маленького желтого цветка. Грег смотрел на этот цветок и вдруг понял, что хочет умереть, умереть именно здесь и сейчас. Потому что жить больше незачем.

* * *

Рогов понял, что это конец. Он не ожидал такого неожиданного удара: он и предположить не мог, что совсем рядом в скале скрыт огромный ангар с секретным немецким самолетом. Еще полчаса назад Рогов взвешивал шансы на то, что им удастся продержаться до подхода войск союзников. Теперь он твердо знал: жить им осталось не более пяти минут после начала очередной атаки эсэсовцев.

Он сидел в канцелярии и уговаривал Делентена лететь к американцам за помощью. Летчик отказывался: это против всяких правил, поскольку он в плену и не может садиться в кабину боевого самолета. К тому же самолет безоружен как цыпленок и его собьет первый же встречный американский или русский истребитель. Рогов сгоряча пригрозил пристрелить немца на месте, но в ответ получил лишь саркастическую усмешку. И в этом момент дверь в каземат слетела с петель. Рогов и немец залегли на полу, кашляя от ворвавшихся в помещение дыма и пыли. Когда обстрел закончился, Рогов услышал мощный свист турбин. Делентен повернулся к Рогову и что-то крикнул ему. Вначале смысл слов немца не дошел до Рогова: что-то там про «флюгцуг» и «турбинен». Но спустя мгновенье мозг обработал куски информации и связал их в единое целое. Рогов вскочил и выбежал туда, где еще несколько минут назад был коридор.