Текст книги "Повесть о храбром зайце (СИ)"

Автор книги: Акс Цевль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Акс Цевль
Повесть о храбром зайце

Глава I: Возвращение

I

Заяц спускался с горы. Козлы и ориксы смотрели ему вслед. Не блеяли, не визжали – провожали взглядом как провожают тех, с кем если б можно было не расставались никогда. Заяц всё хотел обернуться, чтобы посмотреть в ответ, но уже не мог этого сделать – он бежал слишком быстро, поворот мог стоить ему жизни. Прыжок, ещё прыжок. Вот и скрылся заяц из виду. Козлы посидели, покурили и разбрелись по козлиным делам своим кто куда.

Долго ещё бежал заяц и не мог остановиться. На поле он упал и какое-то время лежал мордой в землю, почти не двигаясь как мёртвый. Он совсем отвык от воздуха земли – такого тяжкого теперь и тёплого. Воздуха этого набиралось так много, что на бегу в нём можно было захлебнуться.

«Тяжело».

«Надо переждать», думал заяц.

«Сейчас, сейчас привыкну.»

Повернулся на бок. На спину.

«Эх, а солнце выше, чем обычно. А от чего же так тепло? Хорошо мне или нехорошо? Не могу понять… Дома я или не дома?»

«Вставать, идти. Надо идти, пока не передумал.»

«Хотя куда я денусь?! И думать не о чем.»

Заяц поднялся, отряхнулся, отпил воды из фляги и пошёл. Расходился немного и побежал по-заячьи: быстро-быстро, с прыжками да кувырками.

Путь был недолгим, да и зублудиться было негде. Сколько бы лет не прошло, а дороги родные не забудешь. Зайцу казалось, что знает он каждую травинку у дороги, каждое деревце было тем самым, из его памяти и снов. Каждый камень, каждый холмик, и кусты, и цветы. Даже ветер был тем самым ветром. И он был тем самым. И вся жизнь была той – той его жизнью из далёкого детства, той, где познал он лучшее на земле.

«Так дома я или не дома? Принимает меня земля моя или нет? Любишь ли ты меня, дерево? А ты, камень мой, любишь? Я нужен вам или нет?»

«Ох, боюсь…»

Как это часто бывает, переполненный радостью погружается в печаль. И страшно, и грустно сделалось зайцу. Вот как на зло, именно сейчас – в шаге от дома – все недобитые призраки повылазили разом и опять погрузился заяц «в темень сомнений своих ночных». И старая рана загудела и заколола. И что-то видно стало плохо. И очень стало жалко себя.

Заяц остановился. Посмотрел во все стороны. Горы в туманах уже не видать, а лес совсем рядом. Вон он! Весь!

«Нет, тут уж, что думай, что не думай… Боюсь? Ну боюсь. Так, что теперь? Не примут, не признают, обидят ещё как-нибудь? Так плюну и уйду обратно в горы. Так ли? Или нужно добиваться их признания? Вот почему одного любят за то, что он есть, а другой любви добиваться должен? А должен ли? Любовь, которой ты добиваешься подвигом – эта любовь чего-нибудь стоит? Нет… Нет! Любят за то, что есть и только за то, что есть. За подвиги прощают и терпят. Но не любят».

Заяц отдышался и снова побежал вприпрыжку. Бежал ещё быстрее прежнего. Уверенность вернулась к нему.

«То-то. Не надо за любовь бороться. Не примут – убегу. Не привыкать мне, зайцу, бегать.»

Вот и лес родной – роднее не найти. Теперь один прыжок вперёд и скроется заяц в гуще растений. Погрузится в жизнь лесную, вольётся в воздух её, войдёт и исчезнет.

«Была не была.»

Прыжок, и нету зайца.

II

Медведь восседал на пне государском, а кругом суетились звери. Доклады, доносы, отчёты, прошения – всё мешалось в его голове и сливалось в единую не вызывающую чувств серую массу повседневности. Он жил от мёда до мёда, глядел разумно, не разумея ничего, кричал, когда душа молчала, плакал со всеми, но только от того, что любил иногда поплакать. Медведь правил.

День рабочий шёл к концу, и медведь предвкушал надвигающийся на него полуденный завтрак, уже третий с утра. Глаза его закрывались, он засыпал опять и опять, вдруг вскакивал и оглядывал всех строго. Хотелось наказать кого-то, отчитать по-царски за несоответствие чего-нибудь чему-нибудь, но сон брал своё – крик его тонул в зевоте.

Тут подбежал к царю ёжик в колючих доспехах и доложил:

«Государь! Заяц вернулся! Аудиенции просит! Целует, обнимает! Всё понимает! Привет посылает! Злодеев проклинает, тебя обожает!»

Медведь приподнялся, разом проснулся и отвечал.

Медведь: Так ты чего тогда?

Ёж: Я – ничего. Я так. Я ёж. Сечёшь?

Медведь: Кто ко мне?

Ёж: Заяц к тебе! Приехал извне! Ко мне и тебе! За кремом-брюле!

Медведь: Заяц?! Мой заяц?

Ёж: Твой заяц! Заяц твой! Белый заяц, не голубой! Морской бой, заяц – кавбой!

Медведь: Зови его сюда! Зови немедленно! Всем расходиться. Сегодня царь не принимает никого. Всем уйти, а зайца сюда давай!

Ёж: Есть, мой царь! Будет тебе рыцарь! Царь, да, царь! … Корица. Курица не птица. Корица, корица, царь, гусеница…

Медведь: Заткнись и пошёл вон отсюда! Зайца хочу. Вас не хочу. Все пошли!

Ёж: Есть, пошли! Есть, верши! Щи полощи, щи полощи…

Все придворные животные разбежались, разползлизь, разлетелись – медведь остался один. В глазах его горела жизнь, что-то забытое, что-то настоящее. Он даже хотел привстать с пенька своего, но не смог – запутался в складках медовых.

Очень долгая минута, а может две: вот и заяц пришёл. Вот он, приклонил колено, смотрит и говорит чего-то. Какие-то слова… «зачем слова»? «Тут нет чужих!»

Медведь: Заяц! Заяц.

Заяц: Да, государь. Я вернулся.

Медведь: Иди, подойди! Я сам не могу!

Заяц подошёл к медведю, и тот приобнял его как родного сына. Даже всплакнул по-настоящему. По-медвежьи, не по-царски.

Медведь: Садись! Садись рядом! Вот тебе пенёчек. Высоковат, но ты залезешь.

Заяц запрыгнул на предложенный ему пенёк. Теперь они глазами были в ровень.

Медведь: Ну давай, заяц! Говори!

Заяц: Что говорить, государь-медведь?

Медведь: Что хочешь говори. Всё говори. Как ты сам? Здоров?

Заяц: Здоров, не жалуюсь. Раны есть, но как без них?

Медведь: А счастлив ты?

Заяц: Я?!

Заяц не ожидал такого вопроса. Само сочитание слов его удивило. Разве его это касается?

Медведь: Ты, заяц, ты! Счастлив ты или нет?

Заяц: А я не знаю.

Медведь: Вот! Видишь?

Заяц: Что?

Медведь: И я не знаю. Понимаешь, никто не знает!

Заяц: А нужно знать?

Медведь: Мне не нужно, но им-то нужно! Желает лесной народ счастья, понимаешь!

Заяц: А где ж его найти?

Медведь: Да кабы я знал, послал кого-то. А так… Я думал может быть ты там… в горах за туманами видел что-то такое.

Заяц: Нет, не видел. Нет его там. Там вообще немного что есть. Горы и туманы.

Медведь: А у нас деревья и трава. Тоже немного как видишь. Крути как хочешь, а того, что нет ты никакими средствами не возьмёшь. Проявиться должно. Тогда уж лови. Но это ж время!

Заяц: А куда торопиться?

Медведь: Я-то никуда не тороплюсь – мой век долог. А народ вот требует всё сейчас и сразу!

Заяц: А что именно требуют?

Медведь: Я ж тебе и говорю, заяц: «всё и сразу»! То есть ничего. Нечто какое-то. Счастье волшебное.

Заяц: Эх, ничего не понимаю. Воздух вроде тот же, деревья те же, но чувствую что-то изменилось у вас и сильно. Отстал я от жизни?

Медведь: Отстал, отстал. Тут тебе не горное безвременье. Тут жизнь кипит. Но ты не бойся, заяц! Я тебе всё расскажу. Всё, всё, всё. Мы теперь друг за друга стоять должны. Меня не станет, и тебя не станет. Потому, что ты ко мне сейчас пришёл. Ты выбор сделал.

Заяц: Какой выбор?

Медведь: А такой выбор! Не все теперь за царя и Бога лесного! Раскол у нас, страшный раскол!

Заяц: Да кто ж не за царя?

Медведь: Раздольеры.

Заяц: Это кто?

Медведь: Кто, кто! Да пол леса уже таких у нас. Бродят там идейки всякие. Раздолье они хотят, волюшку! Я по началу сквозь когти смотрел. Думаю: да ладно, чем бы не тешелись! Поиграются и бросят. А не бросили. Собираются кружками, встречи у них, гулянья, понимаешь! А я-то знаю чего они хотят! Смерти моей хотят. Власти хотят моей! Богатств каких-то придуманных. Идеи-то не причём.

Заяц: Так, появилась определённость. Кто лидер их?

Медведь: Волк серый.

Заяц: Опять серый волк бедокурит! Что же он не угомонится никак?

Медведь: Натура! Интеллигент хренов!

Заяц: Да какой он интеллигент! Быдлан лесной!

Медведь: Э, нет, заяц! За ум он взялся. Пол леса на книжки испилил. И сам писал гадости всякие.

Заяц: А что писал-то?

Медведь: «Манифест Раздолья», понимаешь. Ходит такая книжица уж несколько лет по рукам. Даже я читал. По долгу.

Заяц: И что там?

Медведь: Бунт там. Бунт. Про то как всем объединиться и свою же жизнь разломать и испоганить.

Заяц: И почему же звери этого не видят? Что должно было случиться, чтобы им самим свою жизнь сломать захотелось?

Медведь: Депрессия.

Заяц: Что? Что это?

Медведь: А ещё одно словечко новое. Ты не застал. Ты ведь когда в горы уходил, всё ещё только готовилось. Тогда у нас никаких проблем не было. Всего было в достатке, никто ни на что не жаловался. Стабильность полная и окончательная (как тогда казалось).

Заяц: Так. А потом что случилось?

Медведь: А вот и началось потом. То самое. Застой, стагнация, депрессия. Всё замерло как во сне. Наука встала – ни изобретений новых, ни знаний. Культура тоже куда-то отошла – ни песен новых, ни сказок – всё о том же поём по сей день. Производства перестали развиваться – темпы снизились, затраты раздулись. Воровать кругом стали. А как ты хотел? Вот так! Спорт тоже как-то потерял свою актуальность. Войн не было. Соседи к нам не совались, да и мы к ним не рвались. Вот так оно всё и… скатилось. Как это в старых сказках говорится: «медленно, но верно».

Заяц: И тогда волк написал свой манифест. Началось движение.

Медведь: Да, всё так. Невменяемый маргинал становится чем-то вроде… героя. Подвигов-то не было и нет, а герой вот нашёлся. Придумали себе легенду о том, как власть травила его всю дорогу. Травили-то травили, но травили ж то за дело! Ты помнишь какой он был? Тебе ли не помнить?

Заяц: Помню, всё помню. Бандит. Говорить не о чем.

Медведь: То-то. Я думаю за годы там ничего особенно не изменилось. Какой он был, таким и остался. Что толку от знаний, если душа чёрная? Злодею знания – только оправдания грехов. Так он просто витрины бьёт, а так со смыслом. Теорию выведет ещё какую. А с теорией ты сам знаешь: и убийство не убийство. Так только! Преодоление трудностей на пути к высшей цели. Главное, чтобы оно на словах звучало красиво. Истории ничего кроме слов не останется.

Заяц: Мда. Надо что-то делать. Кто в дозоре сейчас?

Медведь: Свинтус.

Заяц: Я могу вернуться?

Медведь: Уже. Указ напишу, сова слетает. Получишь оружие, все дела.

Заяц: Можно приступать?

Медведь: Можно, заяц! Надеюсь наведёшь порядок тут! Кто если не ты? Я так долго тебя ждал!

Заяц: Надеюсь оправдать.

Медведь: Каков план твой?

Заяц: Надо со свиньёй обговорить что там да как. Может есть что на него.

Медведь: Будь осторожен, заяц! Не верь никому! И свинье не верь! Вдруг он заодно с раздольерами? Я не исключаю.

Заяц: Буду иметь ввиду.

Медведь: Давай, заяц! Давай! Ты вечером завтра опять зайди. Доложишь, что узнаешь.

Заяц: Есть!

Медведь: Давай. Удачей всяческих.

Заяц: И тебе, государь.

Заяц оставил царскую поляну и направился к дубу дозорных. Инфраструктура леса в общих чертах не изменилась – он без труда нашёл дорогу. Над головой его пронеслась сова. Что-то кричала, но он не разобрал.

«Указ на меня, стало быть, свинье доставлен».

Подходя к дубу, заяц закричал:

«Эге-гей, свинтус! Опять спишь на посту?»

С дуба раздались нечленораздельные хрюканья, зажёгся фонарь и морда свинтуса показалась в окошке штаба.

Свинья: Я-на? Хрю-на? Сплю-на? Ты… Заяц! Заяц, ты что ли?!

Заяц: Я, свин, я. Ты ж знаешь, что я?

Свинья: Зная, на. Знаю, на. Давай забирайся. Потолкуем.

Заяц: Ну давай потолкуем.

Быстрыми и точными прыжками заяц взабрался на верхнюю ветку дуба. Тут и был штаб дозорных.

«Ничего не изменилось. Хоть бы дырки забили – зима ж скоро. Как он только сюда забирается?!»

Заяц: Как ты сюда забираешься, свинтус?

Свинья: Я-на? Это хрю-на стремянка! Лифт, не хрен волчачий!

Заяц: Ну, про «хрен волчачий» мы потом отдельно поговорим.

Свинья: Забирайся, заяц! Давай-на!

С ветки заяц прыгнул на крышу штаба и влез в окно.

Свинья: Я вижу-на ты всё такой же бодрый! Ничего тебя хрю-на на не берёт!

Заяц: Да берёт, свин, берёт. Никто моложе не становится.

Свинья: Это да. Берёзку будешь-на?

Заяц: Ты ж на службе?

Свинья: А мы по маленькой! Ещё скажи хрю-на, что повода у нас нет?

Заяц: Ну давай свою берёзку. А по ходу рассказывай.

Свинья: Щааас!

Свинтус встал на карачки и полез куда-то под пол. Ухватился за косяк и потянул какую-то верёвочку. На конце её оказался мешок из листьев, а в нём бутыль с берёзовой.

Заяц: Конспиратор!

Свинья: То-то-на! Щас всё будет! … А чего тебе рассказывать, Заяц? Тут всего и много. Уж больно долго ты пропадал на!

Заяц: Ну давай по текущему. За что браться?

Свинья: Э-на! Типографию взяли вчера. Подпольщики-на.

Заяц: Волчьи?

Свинья: Ни хрю-на не факт. Но… может быть. Пока ничё-на нет-на.

Заяц: Надо сходить. Где?

Свинья: А помнишь-на, у болот? Где сома хрю-на валили?

Заяц: Помню.

Свинья: Вот там-на. Огорожено – увидишь. Ну?

Свинтус разлил самогон по кружкам, разложил какую-то колбасу с огурцами и, заливаясь слюнями, встал торжественно.

Свинья: Давай-на!

«Тост что ли говорить?»

Заяц взял кружку и тоже встал.

«Да. Ждёт тост. И что же мне ему сказать?»

Заяц: Ну что сказать? Я рад, что вернулся. Рад, что все мы живы, ходим по земле. Силы есть, значит что-то ещё можно сделать. Так и давай, свинья! Сделаем мир лучше, безопасней. Кроме нас некому. … Давай за всех за нас.

Свинья: Давай на!

Выпили, закусили, сели обратно за стол.

Заяц: Мощная зараза.

Свинья: Сам-на! Хрю-моя, авторская! Ещё на?

Заяц: Нет. Значёк мне выложь и оружие.

Свинья: Щас всё будет, заяц! Не хрю-на на тебе приветы!

Свинья опять полез куда-то под пол.

Заяц: Что у тебя тут за тайники кругом?

Свинья: Тайники-на, тайники! Параноик я, заяц!

Заяц: Давно?

Свинья: Давненько. Всё только хуже и хуже.

Заяц: Совсем один?

Свинья: Один.

Заяц: Что никого не взял в напарники?

Свинья: Некого. Все к волку ушли-на.

Заяц: Волк! Не уж-то он такой авторитет у вас имеет?

Свинья: Других-то хрю на нет.

Заяц: А на него стало быть никаких зацепок? Чистый?

Свинья: Как стёклышко. Всё так-на.

Заяц: Ну хорошо. Что там с типографией? Много их вообще?

Свинья: Нет, они на скорую руку делают-на. Отпечатают партию-на и хрю вон оттуда, больше никогда.

Заяц: А что печатают?

Свинья: А вот хрю сам посмотри-на. Щас!

Заяц: Да погоди ты! Ты мне мои причендалы выложи, а потом уж всё остальное.

Свинья: У-хрю-на! Щас всё будет-на!

Заяц: «Щас всё будет, щас всё будет…»

Свинья копошился и копошился, мимоходом ещё пол бутыля берёзки выпил. Наконец выложил на стол всё, что причиталось зайцу.

Свинья: Получи и распишись-на!

Заяц расписался большой буквой «З», нацепил значёк, надел шляпу и плащ. Шляпа его же, старая, а плащ новый, немного длинноват. «На вырост», подумал заяц. Собрал свой старый лук и разложил стрелы в привычный порядок. Стрел всего 9. Стрела 1, стрела 2, стрела 3, стрела 4, стрела 5, «где она? … а вот она!» стрела 6, стрела 7, стрела 8 и наконец стрела 9. «Все разные, все нужные».

Свинья: Всё на месте-на?

Заяц: Всё на месте. Спасибо, что сохранил моё.

Свинья: На ладно на! Там только этот… плащ твой моль сожрала на. Хрю есть на!

Заяц: Всё равно спасибо. Другой бы не хранил, а ты вот… спасибо.

Свинья: Я ж параноик.

Заяц: Справимся с твоей паранойей. Всё бывает со зверями. И такое бывает.

Свинья: А, хрю на на! Вот тебе листовочки!

Заяц: А, это с типографии?!

Свинья: Ага-на.

Заяц: Почитаем.

«Так-с, что тут у нас? … Буковки корявенькие, но краски много – всё читабельно. Ошибок грамматических не вижу. Грамотные негодяи. Так-с…»

Заяц повертел в руках листовки, общупал, сравнил несколько экземпляров. Прочитал текст. В нём авторы призывали к стачке на фабриках, разного рода мелких производствах и в сфере обслуживания – в общем всех, кому листовка эта могла б попасться на глаза.

Заяц: Вредительство!

Свинья: Вредительство на!

«Стой! Дата не указана – стоит пробел. Дату должны были вписать потом, от лапы. Вопрос: почему?»

Заяц: Дат на всех нет?

Свинья: Хрю-нет на всех на.

Заяц: И когда же они собираются всё это организовывать? Есть предположения?

Свинья: Не-а.

Заяц: Плохо. На типографии могут быть какие-нибудь… ну скажем, инструкции? План какой-нибудь?

Свинья: Я не нашёл на.

Заяц: Мне стоит проверить?

Свинья: Стоит, заяц, стоит на. Их таких много. Я за пол года хрю на на 3 накрыл на. Посмотри на, сходи.

Заяц: Ну хорошо. Вот что мы сделаем, свинтус. Я к болотам – посмотрю что да как. А ты пройдись по предприятиям – облазь всё, что можно. Найди мне эти листовки, но только с датами. Уверен такие же (или похожие на них) уже обошли сотни лап. К вечеру встретимся, обсудим, решим, что делать дальше. Вопросы?

Свинья: Вопросов нет, капитан хрю! Выполнять на?

Заяц: Выполняй!

Свинья: Вот теперь ты вернулся, заяц! Эт ты на!

Заяц: Я на, я на. Удачи.

Заяц попрощался со свинтусом, собрался и выпрыгнул в окно.

Свинья: Ты так и будешь-на по окнам прыгать? (Выкрикнул свинтус ему вслед)

Заяц: Один из нас двоих должен быть шустрым. (Ответил ему заяц уже с другого дерева)

Свинья: Эх на.…

III

Вечерело. Заяц прыгал с дерева на дерево, не всегда даже и понимая где он и куда движется. Он просто хотел прыгать. Он и не думал, что так скучал по ним – этим безформенным рукам леса, этим башням зелёной крепости, столпам всего божественного мироздания. Он искал для них красивые слова, на лету давал им имена, чтобы не было ему деревьев незнакомых, неродных. Это единство хотелось облечь в какую-то форму. Хотелось служить ему. Посвятить себя этому новому старому миру.

«Нет, я не позволю тебе свести их с ума. Никакого раздолья тут не будет, Волк. Вся твоя братия кровожадных и злых: ни за какими листовками вы не спрячетесь. Вам же дела нет до леса нашего! Вы просто жрать хотите. Сожрать всё, что движется и дышит, потом удавиться с воем на луну. Вот оно, ваше раздолье. «Волюшка» ваша… Не дам. Сдохну, но не дам.»

По запаху заяц понял, что приближается к болотам. За ними древняя часть леса. Тёмная даже на рассвете, зловонная и непроходимая ни с какой стороны – ни вползти, ни влететь, ни проскакать по деревьям. Если спрятаться и не шуметь, то иногда с болот можно подстеречь чуда-юду, если повезёт даже нескольких сразу. Эти таинственные создания живут здесь века, но с животными никаких связей не держат. При попытке контакта бегут. Заяц только раз их видел, но черт не разобрал. Сейчас он смотрел во все стороны и чувствовал, что кто-то там из мрака смотрит на него в ответ.

Заяц: Аууууу! (Крикнул заяц тому из мрака, но в ответ услышал только эхо.)

«Ну и ладно. Не туда я забрёл. Надо назад.»

Долго заяц скакал по деревьям. Только к закату он случайно вышел к типографии. Это была небольшая землянка, закиданная сверху всяким маскировочным мусором. Мусора тут всегда было много – всё ненужное топипи в болоте. Кто-то оставлял, что б другие забрали, а кто-то кидал куда попало, чтобы и близко к древнему лесу не подходить.

«А эти не боятся. Ничего не боятся. Интересно как свин сюда забрался?»

Заяц зажёг фонарь (видимо оставленный здесь свинтусом) и полез в землянку. Внутри не было практически ничего. Голые стены, голый пол и 2 раздолбанных станка печатных.

«Наспех делали, наспех ломали. Ничего особенного тут нет, но тем не менее… они всё это сделали сами. Они не привезли это откуда-то. Пресс – просто обработанный камень (тут много таких), вся конструкция из дерева. Металла нет вообще. … Интересно, а из чего они делали краску? Охры тут накопать можно, угля добыть уж точно не проблема… но нет. Скорее всего краску делали где-то в другом месте. Или воровали её. Или даже покупали. Тут я никаких следов не вижу, в округе тоже ничего. Я всё раз 5 оббегал. Нет, тут всё чисто… Как-то даже ненатурально. Как-то…»

Раздался стук над головой. Ещё, ещё. Кто-то ходит по крыше. Заяц поставил фонарь в угол у двери, а сам встал в углу напротив. Приготовил лук и стрелы.

Некто с крыши явно никуда не торопился. У зайца затекли лапы – держать на готове лук он уже не мог. Сел на колено и приготовил стрелу-девятку как кинжал.

???: Э-гей! Кто тут?! Не прячься! (Крикнул некто. Он слез с крыши и стоял теперь у двери.)

«Эх, не войдёт он! Не дурак.»

???: Что не отзываешься? Фонарь-то не сам себя зажёг, а нет?

«Да уж не сам, не сам. Умница какая!»

???: Я тебя подожгу. Крышу я залил горючкой. Щас вот камушками постучу и аля-улю тебе, приветы.

«Аля-улю тебе, приветы?! Свинтус что-то похожее говорил. Это что какое-то новое выражение, а я не в курсе? Или они одного круга какого-то, похоже выражаются.»

???: Раз! Разз! (Некто пытался развести огонь или просто бил камнем о камень.)

«Что же, будет жечь? Блефует. Сейчас зайдёт.»

???: А я тебя вычислил. Кабы ты был свой, то отозвался бы. А ты не отзываешься. Чего не отзываешься? Не свой ты. А кто не свой тут?»

«А это хороший вопрос! Кто ещё тут вам не свой? Кого ещё не вербовали?»

???: Ты заяц! Ты ж вернулся недавно. И посмотри каков! Сразу за дела взялся! Бегает он тут! О! А вот и искорка хорошая! Горит! Горит, деревяха трухлявая! Гориииит!

«Горит?! Горит или не горит? Повеяло, но на крышу огонь не идёт. Блеф! Сейчас зайдёт!»

???: Гориииит! Гориииит!

«Давай!»

Некто в плаще и маске вбежал в землянку. Бросил что-то в сторону фонаря и отпрыгнул назад, оказавшись в полушаге от зайца. Заяц схватил его за шею и подставил стрелу к горлу.

Заяц: Привет, падла. Пройдём-ка в отделение без шума, без крику.

???: А, заяц! Заяяяяяц! Это ты! Нюхни-ка газку!

Заяц: Обосрался что ли?!

???: Хе хе хе, ты даже не представляешь!

Предмет брошенный к фонарю разорвался и испустил клубы какого-то серо-зелёного газа.

???: Гранатааааа!!!

Заяц: Что?!

Газ заполонил всё пространство от потолка к полу, в глазах защипало и зарябило. Ничего не видать, дышать тяжело, ведёт из стороны в сторону.

Заяц ослабил хватку – он сделал это намеренно. Некто сразу вырвался, но заяц успел ухватиться за плащ. Вместе они вышли наружу. Некто отпрыгнул и отбежал к болотам, а заяц приготовил лук. Зрение возвращалось к нему, но прицелиться наверняка он ещё не мог.

???: А, заяц! Ментяра позорная! Я знал, что ты там! Я знал!

Заяц: А зачем полез тогда? Устроил тут спектакль!

???: А я тебя лично хотел расцеловать! Ждал-то как! Ждал-то как!

Заяц: Маску-то снимай раз ждал. Узнал и я тебя… гиена.

Гиена: Ух ты какой! А может не гиена? Может чуда-юда я морская?!

Заяц: За нападение на дозорного при исполнении, за попытку убийства (вполне очевидную) я тебя к чудам-юдам и отправлю. Надолго.

Гиена: А не отправишь!

Заяц: Это как так?

Гиена: А закончилась ваша власть! Попили кровушки звериной – хватит! Свобода теперь для всех! В светлое будущее айда! Раздолье! Хэй!

Заяц: Раздолье у него, раздолье… Пока я тут, не бывать никакому раздолью, слышишь?!

Гиена: Тогда тебя не будет, заяц!

Заяц: О-го-го! Кто ж тебе такую смелость внушил, ась?

Гиена: А тебе не понять.

Заяц: А ты поясни.

Гиена: Я с народом. И в народе смелость моя. А ты-то с кем, душегуб?

Заяц: А я сам по себе. Всегда. Я с совестью своей. Всегда. Мне «народом» прикрываться не надо. И новых миров мне не надо, чтобы собою быть! Понятно? Я – сильный.

Гиена: Ну вот! Что и требовалось! Вот за это мы вас и ненавидим. Пока вы строите свой мир отборных сильных, слабых рвут на тряпки и плесень – в перегной, на почву! Как топливо! Для вашей вот машинки сильных!

Заяц: Ложь! Вы потому и слабые, что друг друга сами и месите «на почву, в перегной»! Калечите свои своих потому, что по-другому не можете! Не доросли ни до чего другого! Вы же вешать хотите! Рубить головы! Ась? А дальше что?!

Гиена: А дальше раздолье, ваааа! Все равны будут! Не будет слабых потому, что сильных не будет!

Заяц: Сильных не будет?! Значит и умных не будет, да? И красивых не будет, и одарённых. И добрых, и мудрых, и верных, и чистых… Только слабость, уродство и всякого рода гниль. Ты пойми… Свободно можно только гнить. А рост требует дисциплины. И вот её вы ненавидите. Её вы боитесь, её вы убить хотите.

Гиена: И убьём. Вот тебя для начала. Здесь и сейчас. А потом и всю твою дисциплину. Готов, глазки разлиплись?

Заяц всё ещё видел плохо, но после достаточно продолжительного разговора он мог ориентироваться по звуку. Теперь он не был уверен в том, что зрение восстановится полностью. Однако надеялся: ведь не станет же гиена рисковать и своим зрением? «Ненастолько же одурманены они?!»

Заяц: Какое благородство! Твои-то глазки как?

Гиена: Не хуже твоих. Видишь, как нас техника уравняла? И гиенка-молодец, и заяц-подлец – мы оба да на равных! Когда такое было?!

Заяц: Никогда не было и никогда не будет! Я тебя и без глаз положу! Единственный раз предлагаю: сдайся. Отделаешься по-лёгкому, гнобить не стану. Сдавайся сейчас!

Гиена: Хрен те два! Дерись, собака!

Заяц: Тогда лови в лобину, падла!

Гиена: Э-гей!

В бой!

Бой Первый.

Сложность: минимальная.

Время: около минуты.

Примечания, краткое руководство:

Первый бой самый лёгкий. Задача тут – освоить азы. Дальше будет сложнее, поэтому важно разобраться в основах, понять принцип атаки (защищаться в этом бою не понадобится).

Итак, у зайца 9 стрел. 1,2,3,4,5,6,7,8,9. Стрела 1 даёт урон в единицу здоровья. Стрела 9, соответственно, в 9 единиц здоровья. (Стрелы можно использовать только один раз!) Здоровья и у зайца, и у гиены по 10 единиц ровно. Задача: используя стрелы 1–9, обнулить очки здоровья гиены, сохранив хотя бы одно очко собственного здоровья.

Арена состоит из 9-и клеток (для удобства рекомендую нарисовать свои собственные арены на любом листе бумаги, необязательно в клетку). Заяц может выстрелить одной стрелой или двумя стрелами за шаг (эти выстрелы вы и впишите в свои арены). Выбор стрел и цели (клетки) выстрела – на усмотрение игрока.

Бой проходит в реальном времени. Вам понадобятся часы с секундной стрелкой (или с экраном, показывающим время в секундах). После завершения шага (выстрела одной или двумя стрелами) узнайте примерное время в секундах. После смотрите на хронокарту оппонента и определите его месторасположение на арене в эти секунды. Если вы попали, минусуйте здоровье оппонента (и свою потерянную стрелу). Если нет – переходите к следующему шагу.

Если очки здоровья гиены обнулены, вы победили и можете продолжать историю. Если же у вас закончились стрелы, а гиена не побеждена, соберитесь и начните тур 2-ой. На 2-ом туре заяц восстановит весь набор своих стрел, но здоровье его уменьшится на 5 единиц. Так же уменьшится и здоровье гиены. На 3-ем туре (если до него конечно дойдёт) здоровье обоих комбатантов упадёт до единиц. Итого:

1-ый тур (5–9 шагов): 10 против 10-и

2-ой тур (5–9 шагов): 5 против 5-и

3-ий тур (5–9 шагов): 1 против 1-ого.

Вот и всё, что нужно знать. Удачи!

Гиена побеждена. Ранена, падает. Стрела в груди, стрела на лапе. Кровь, но немного. Поднимается. Кряхтит, трясётся, встаёт на коленки. Заяц готовит новую стрелу.

Заяц: Теперь сдавайся! Целюсь в голову.

Гиена: В голову, в голову! У меня головы давно нет! Давай, стреляй! Чего ты?

Заяц: Лапы подними, падай в пол!

Гиена: Не хочу.

Заяц: Давай! Выстрелю!

Гиена: Выстрели, давай…. Хотя нет, погоди! Щя лягу!

Заяц: Давай, давай! Лапы в небо! Что задумал?

Гиена: Не поверишь, внезапно захотелось жить!

Гиена подняла правую лапу, чуть помедлила и подняла левую. Из рукава выпал ещё один округлый предмет – как тот что с газом, но наверно подлиньше. Не заметить его было нельзя – гладкая поверхность сильно оствечивала луной и звёздами, только появившимися на небе.

Гиена: Начальник, не поверишь! Случайно выпала! Не хотел!

Заяц: Не двигайся!

Гиена: Щас рванёт! Я не знаю какая это! Одна газовая, другая ударная! Разнесёт в кусочки!

Заяц: Врёшь! Сам выкатил!

Гиена: Правду говорю! Заяяяц! О!

Из гранаты пошёл газ.

Гиена: Мой день, заяц! Пошёл на хрен, я свободен! Хе хе хе хе!

Заяц: Стоять, падла!

В один момент разнёсся газ на ветру и ударил зайца в глаза ещё сильнее, чем в первый раз. Гиена орала, смеялась, ползала на карачках. Потом внезапно заткнулась и как буд-то исчезла.

Заяц: Ауууу! Ты где?

Ни шороха в ответ.

«Где-то рядом. Притаился. Не мог уйти так быстро. Раны несмертельные, но всё же… приятного ничего.»

Заяц: Ауууу!

«Ничего. Тишина. Будет таиться. … Что теперь делать? Искать или уходить? Как же я его найду, если ничего не вижу? Может и обойти аккуратно, зарезать может – мало ли что у него там ещё припасено? Нет, надо уходить.»

Заяц: Никуда от меня не денешься! Слышишь, гиена?! Всю жизнь будешь озираться, бегать у стеночки! Завтра сам сдавайся! Не явишься по доброй воле – наведу такой шухер, что мало не покажется ни тебе, ни твоим подельникам, мечтателям хреновым. Понимаешь?! Сами тебя сдадут! Сами!

Ответа заяц не дождался и теперь. «Всё, схоронился.» Делать было нечего. Выбираться отсюда и как можно скорее!

«… как можно скорее! Но найду ли я дорогу? Может по берегу? Как бы не усосало, болотце зелёное! Опасно. По деревьям надо тереться! По травке. Ух, невесёлое приключение для первого дня дома! Ух, невесёлое…»

Заяц вернулся в землянку, чтобы забрать ещё горящий фонарь. Чуть не споткнулся на рядом лежавшей гранате.

«Граната… Никогда о таком не слышал. Он ещё говорил про какую-то ударную – мол, на кусочки порвёт. Кто же делает такое оружие? Откуда берут? Сами придумали или подсказал кто-то? Надо взять с собой и показать свинтусу. Скажет он или нет? Знает он или нет? Много вопросов…»

Фонарь гас то и дело, масла в нём не было. Его хватило шагов на 100 от землянки. Тут уже не воняло мусором и слышалась река.

«Это что за речка? Не здесь ли сомов валили? Не помню как называется. Да и какая разница?

Пойду по реке, главное не упасть в неё. Чуть ближе к деревьям. Тереться, тереться…»

По деревьям, по травке, по реке заяц брёл и брёл, пока не вышел к мельнице. Тут лес заканчивался, за ним поля-поля и горы за туманами. Оттуда заяц пришёл этим утром. Там он мечтал об этой мельнице, об этой речке, об этом родном его лесу.

«Эх, нигде не бывает столько бед, сколько находится их в родных любимых местах. Здесь (и только здесь), переживая круг жизни снова и снова, ты чувствуешь всю боль земли. А там в горах? Там я ничего не чувствовал, сам был камнем, безучастным, глухим, слепым и оттого видимо мудрым (так по крайней мере казалось). Но какая это мудрость? Какую жизнь знают горные мудрецы, если в жизни не принимают участия? Знают ли они мир того, кто изо дня в день делает выбор, и от выбора этого зависит и жизнь, и судьба, и сам мир? Какую мудрость можно найти в горах за туманами? Почему я смотрел на них снизу вверх? За что мне теперь обидно?

… Возможно я напрасно жил все эти годы. Вот сейчас, вот здесь я это понял. Я до этого дня не жил. Я смотрел только. Наблюдал. Будь прокляты эти горы. Не дай мне Бог лесной ещё одну ссылку! Я тебе служить вернулся. Я так легко теперь от тебя не отрекусь.»