Текст книги "Эркюль пуаро (сборник) (СИ)"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 52 страниц)

– Хорошо! Я согласен, – сказал Джепп. – Надеюсь, мы дождемся в итоге вашего dénouement! Однако же замечу, что вы редкостный молчун, не так ли? (Пуаро улыбнулся.) Ладно, пока. Я буду в Скотленд-Ярде.

Он размашисто зашагал по улице, а Пуаро остановил проходящее такси.

– В какие края мы направимся теперь? – спросил я с живым интересом.

– В Челси. Надо повидать Дэвидсонов.

Мы сели в такси.

– Что вы думаете о новом лорде Кроншоу? – поинтересовался я.

– А что скажет мой добрый друг Гастингс?

– Чисто интуитивно он вызывает у меня сильные подозрения.

– По-вашему, он коварный дядюшка из страшной сказки, не правда ли?

– А у вас иное мнение?

– У меня... Я полагаю, что он был очень любезен с нами, – уклончиво сказал Пуаро.

– Поскольку у него были на то свои причины!

Пуаро взглянул на меня, печально покачал головой и пробормотал что-то насчет отсутствия системы и логики.

III

Дэвидсоны жили на втором этаже многоквартирного дома. Мистер Дэвидсон, как оказалось, отсутствовал, и нам сообщили, что дома только миссис Дэвидсон. Служанка проводила нас в длинную комнату с низким потолком и слишком яркими, вычурными драпировками, выдержанными в восточном стиле. Даже воздух казался тяжелым и гнетущим, он был насыщен густым ароматом, источаемым китайскими благовониями. Нам практически не пришлось ждать миссис Дэвидсон, миниатюрное светловолосое создание, чья хрупкость могла бы показаться трогательной и очаровательной, если бы взгляд ее голубых глаз не был столь проницательным и расчетливым. Пуаро объяснил причину нашего появления, и она печально покачала головой:

– Несчастный Кронш... и вдобавок бедняжка Коко! Мы так любили Коко, и ее смерть – это такое горе для нас. О чем вы хотите спросить меня? Неужели мне опять придется вспоминать весь тот ужасный вечер?

– О, мадам, поверьте мне, я не стану понапрасну тревожить ваши чувства. Фактически инспектор Джепп уже рассказал мне все, что нужно. Я лишь хотел бы посмотреть на костюм, который был на вас во время бала в ту ночь.

Такое желание слегка удивило хозяйку дома, и Пуаро плавно перешел к пояснениям:

– Видите ли, мадам, я привык работать по системе, принятой в моей стране. Обычно мы стремимся воссоздать картину преступления. Поэтому мне необходимо получить по возможности наиболее полное и реальное représentation[60]60
  Представление (фр.).


[Закрыть], а в таком случае, как вы понимаете, костюмы играют важную роль.

Тень недоумения еще блуждала по лицу миссис Дэвидсон.

– Я слышала, разумеется, о воссоздании преступлений, – сказала она. – Но я не представляла, что нужно в таких подробностях изучать все детали. Сейчас я принесу платье.

Она вышла из комнаты и очень быстро вернулась с элегантным струящимся нарядом из белого и зеленого атласа. Пуаро взял у нее платье и, внимательно осмотрев его, с поклоном вручил обратно.

– Merci, madame![61]61
  Благодарю вас, мадам! (фр.).


[Закрыть] Я вижу, что вы имели несчастье потерять один из ваших зеленых помпончиков, тот, что был вот здесь, на плече.

– Да, он оторвался во время бала. Я подняла его и отдала бедному лорду Кроншоу на сохранение.

– Это случилось после ужина?

– Да.

– Возможно, незадолго до трагедии?

Легкий оттенок тревоги промелькнул в светло-голубых глазах миссис Дэвидсон, но она быстро ответила:

– О нет... задолго до нее. На самом деле сразу после ужина.

– Ясно. Вот, пожалуй, и все. Не смею вас больше беспокоить. Bonjour, madame[62]62
  Доброго дня, мадам (фр.).


[Закрыть].

– Итак, – сказал я, когда мы выходили из здания, – наконец выяснилась загадка зеленого помпона.

– Если бы так...

– Как? Что вы имеете в виду?

– Вы видели, что я осмотрел платье, Гастингс?

– Видел.

– Eh bien[63]63
  Ну так вот (фр.).


[Закрыть], отсутствующий помпон не оторвался, как сказала нам леди. Напротив, его отрезали, аккуратно отрезали ножницами. Все оставшиеся на платье нитки были равной длины.

– Боже мой! – воскликнул я. – Дело, похоже, сильно усложняется.

– Наоборот, – спокойно сказал Пуаро, – оно сильно упрощается.

– Пуаро, – вскричал я, – когда-нибудь я просто убью вас! Ваша привычка находить все совершенно простым становится просто невыносимой!

– Но, mon ami, разве после моих объяснений все не выглядит совершенно просто?

– Выглядит, но это-то как раз и является самым досадным! В итоге я понимаю, что мог бы и сам обо всем догадаться.

– И могли бы, Гастингс, могли бы. Если бы только вы взяли на себя труд систематизировать ваши собственные идеи! Отсутствие системы...

– Ладно, ладно, – поспешно сказал я, поскольку слишком хорошо знал, каким красноречивым становится Пуаро, заводя разговор на излюбленную тему. – Скажите мне, что же мы будем делать дальше? Неужели вы действительно собираетесь воссоздать картину преступления?

– Едва ли. Будем считать, что драма закончена, однако я намерен в качестве эпилога устроить некую... арлекинаду.

IV

Свое таинственное представление Пуаро назначил на ближайший вторник. Его приготовления очень заинтриговали меня. В одном конце комнаты был натянут белый экран, а по бокам его висели тяжелые занавеси. Потом приехал человек с какой-то осветительной аппаратурой, а за ним и группа профессиональных актеров, которая исчезла в спальне Пуаро, временно используемой в качестве костюмерной.

Около восьми вечера появился Джепп, его настроение явно не отличалось благодушием. Я подозревал, что, будучи полицейским, он не очень-то одобряет затею Пуаро.

– Здесь попахивает мелодрамой, как и от всех его идей. Впрочем, не вижу в этом никакого вреда, тем более что, по его словам, такая концовка может избавить нас от многих забот. Благодаря этому расследованию он стал слишком самоуверенным и дерзким. Я и сам, конечно, шел по тому же следу... (Я интуитивно почувствовал, что здесь Джепп искажает истину.) Но ведь я обещал дать ему возможность разыграть финал по его собственному сценарию. О-о! Вот и зрители.

Его светлость прибыл первым в сопровождении миссис Маллаби, которую я увидел впервые. Она была миловидной брюнеткой и выглядела изрядно обеспокоенной. Следом появились Дэвидсоны. Криса Дэвидсона я также не встречал прежде. Он оказался довольно красивым – высокий смуглый брюнет с непринужденной актерской грацией.

Зрительные места для всей компании Пуаро устроил перед импровизированной сценой. Она была ярко освещена. Пуаро выключил остальные лампы, чтобы освещение падало только на экран. Наконец из полумрака послышался голос Пуаро:

– Дамы и господа, краткое пояснение. Шесть персонажей по очереди пройдут мимо экрана. Все они вам знакомы. Пьеро и его Пьеретта; фигляр Пульчинелла со своей элегантной подружкой; прекрасная приплясывающая Коломбина и Арлекин, незримое воздушное создание!

Вступительная часть закончилась, и началось представление. Каждый из упомянутых Пуаро персонажей пробегал перед экраном, замирал там на мгновение и исчезал. Зажегся свет, и все облегченно вздохнули. Присутствующие заметно нервничали, боясь сами не зная чего. Мне показалось, что само представление прошло слишком уж гладко. Если преступник находился среди нас и Пуаро рассчитывал, что тот просто выдаст себя при виде знакомых костюмов, то его замысел с треском провалился – впрочем, только этого и следовало ожидать. Но Пуаро ничуть не выглядел расстроенным. Он выступил вперед, сияя улыбкой.

– Итак, дамы и господа, не будете ли вы так добры сказать мне, каждый по очереди, что именно мы только что видели? Не желаете ли начать вы, милорд?

Джентльмен с легким недоумением посмотрел на него.

– Боюсь, я не вполне понимаю...

– Просто опишите мне, что мы видели.

– Я... э-э-э... ну что ж, могу сказать, что мы видели, как перед экраном прошли шесть актеров в костюмах персонажей старой итальянской комедии, или... э-э-э... вероятно, они представляли то, как мы сами были одеты в тот вечер.

– Тот вечер уже не имеет значения, милорд, – заметил Пуаро. – Первая часть вашей речи содержала именно то, что я и хотел услышать. Мадам, вы согласны с милордом Кроншоу? – Говоря, он повернулся к миссис Маллаби.

– Я... э-э... да, разумеется.

– Вы согласны, что видели шесть персонажей, представляющих итальянскую комедию?

– Ну конечно же.

– Мосье Дэвидсон? Вы также согласны?

– Да.

– Мадам?

– Да.

– Гастингс? Джепп? Да? Вы все пребываете в полном согласии?

Он окинул нас взглядом; лицо его заметно побледнело, а глаза вдруг стали зелеными и блестящими, как у кота.

– И тем не менее... все вы заблуждаетесь! Ваши глаза обманули вас... как они обманули вас и в тот вечер на Балу победы. Вы все видели своими глазами, но, как говорится, не всегда удается видеть вещи в их истинном свете; ум должен помочь верно воспринять зрительную информацию; нужно заставить работать маленькие серые клеточки мозга! Итак, могу сообщить вам, что в тот вечер и позже, ночью на балу, вы видели не шесть персонажей, а только пять! Понимаете?

Лампы снова погасли. Перед экраном вновь появилась фигура... Пьеро!

– Кто это? – требовательно спросил Пуаро. – Вы считаете, что это Пьеро?

– Да! – в один голос воскликнули все мы.

– Смотрите дальше!

Быстрым движением актер снял с себя свободный наряд Пьеро. И вот в свете прожекторов перед нами предстал уже великолепный Арлекин! В этот самый миг послышался чей-то крик и грохот перевернутого стула.

– Проклятье! – злобно воскликнул Дэвидсон. – Черт вас возьми! Как вы догадались?

Затем клацнули наручники и раздался спокойный голос Джеппа:

– Я должен арестовать вас, Кристофер Дэвидсон... по обвинению в убийстве лорда Кроншоу... Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.

V

Через какие-нибудь четверть часа на столе появился изысканный ужин, а Пуаро – само гостеприимство, – лучезарно улыбаясь, отвечал на наши нетерпеливые вопросы.

– Все совершенно элементарно. Обстоятельства, при которых обнаружили зеленый помпон, сразу предполагали, что он был сорван с костюма убийцы. Я отказался от мысли о Пьеретте, поскольку для нанесения смертельного удара столовым ножом требовалась значительная сила, и сосредоточился на Пьеро как на предполагаемом преступнике. Однако мы знаем, что Пьеро покинул бал почти за два часа до того, как было совершено убийство. Значит, чтобы убить лорда Кроншоу, он должен был либо вернуться на бал позже, либо... eh bien, убить его до ухода! Возможен ли второй вариант? Кто видел лорда Кроншоу после ужина в тот вечер? Только миссис Дэвидсон, чьи показания, как я подозреваю, были чистой выдумкой, придуманной для объяснения пропажи помпона, который она, разумеется, срезала со своего платья, чтобы заменить помпон, оторванный от наряда ее мужа. Но в таком случае кто же исполнил роль Арлекина, ведь его видели в ложе около половины второго ночи? Поначалу какое-то время я рассматривал возможность причастности мистера Белтейна к этому преступлению. Но, учитывая сложность его костюма, я пришел к выводу, что он просто не смог бы выступить в двух обличьях – Пульчинеллы и Арлекина. Однако такое превращение элементарно мог проделать Дэвидсон, молодой человек примерно одного роста с убитым Кроншоу и к тому же профессиональный актер.

Только одна вещь удивляла меня. Любой врач, безусловно, заметил бы разницу между человеком, умершим два часа назад, и человеком, умершим за десять минут до осмотра! Eh bien, и врач ее заметил! Но когда он осматривал тело, никто не спросил его: «Как давно умер этот человек?» Ему ведь сообщили, что покойного видели живым всего лишь десять минут назад, и поэтому он просто отметил на дознании странную окоченелость членов, которую не в состоянии был объяснить!

Теперь все отлично согласовывалось с моей версией. Дэвидсон убивает лорда Кроншоу сразу после ужина, когда, как вы помните, на глазах у всех он увлек его обратно в столовую. Затем он уезжает вместе с мисс Кортни, оставляет ее у дверей ее квартиры, хотя, по его утверждению, он провел у нее какое-то время, пытаясь утешить бедняжку, и с особой поспешностью возвращается в «Колоссус-Холл»... но уже как Арлекин, а не Пьеро – простое превращение путем снятия с себя верхнего костюма.

VI

Дядя убитого подался вперед, в глазах его сквозило недоумение.

– Но если так, то он должен был прийти на бал, уже приготовившись убить жертву. А разве у него был хоть малейший мотив для этого? Чего ради он пошел на убийство – вот что я не в силах уразуметь!

– О! Мы как раз подходим ко второй части трагедии... смерти мисс Кортни. Никто не заметил одной маленькой детали. Мисс Кортни умерла от отравления кокаином... но ее эмалевую коробочку с запасами наркотика обнаружили в кармане убитого лорда Кроншоу. Где же в таком случае она раздобыла ту дозу, что убила ее? Только один человек мог снабдить ее наркотиком... Дэвидсон. И тогда все остальное становится легко объяснимым. Понятно, почему она дружила с Дэвидсонами и почему попросила Дэвидсона проводить ее домой. Лорд Кроншоу, который был активным противником наркомании, обнаружил, что она пристрастилась к кокаину, и заподозрил, что его поставщиком является Дэвидсон. Сам Дэвидсон, несомненно, отрицал это, но лорд решительно намеревался выяснить правду у мисс Кортни на балу. Он мог бы простить несчастную девушку, но определенно не стал бы щадить мужчину, который зарабатывал на жизнь продажей наркотиков. Дэвидсону грозило жуткое разоблачение. И он отправился на бал, решив любой ценой заставить Кроншоу замолчать.

– Так что же, выходит, смерть Коко была случайной?

– Я подозреваю, этот несчастный случай был хитро подстроен Дэвидсоном. Коко рассердилась на Кроншоу – во-первых, из-за его нравоучений и, во-вторых, из-за того, что он забрал кокаин. Дэвидсон снабдил ее новой порцией и, вероятно, предложил увеличить дозу – в отместку «старине Кроншоу»!

– Есть еще пара неясностей, – заметил я. – Ниша и занавес. Как вы узнали про них?

– Пожалуй, mon ami, это было проще всего. После ужина слуги должны были прибрать в той маленькой столовой, поэтому тело нельзя было сразу положить на пол. Следовательно, в той комнате явно имелось место, в котором можно было спрятать труп. И нишу и занавес я вычислил чисто логическим путем. Дэвидсон затащил туда труп и значительно позднее – после того как ему удалось привлечь к себе внимание в ложе – опять вытащил его, перед тем как окончательно покинуть бал. Этот его маневр был одним из лучших. Он умный парень!

Но в зеленых глазах Пуаро я безошибочно прочитал невысказанное замечание: «Хотя, конечно, далеко не такой умный, как Эркюль Пуаро!»

СЛУЧАЙ С КУХАРКОЙ ИЗ КЛАПАМА
The Adventure of the Clapham Cook

I

В то время я жил вместе с моим другом Эркюлем Пуаро. И как-то так повелось, что заголовки утренних газет «Дейли Блэйр» я читал ему вслух. Эта газета не упускала случая поместить на своих полосах сенсационный материал. Сообщения о грабежах и убийствах не нужно было отыскивать на последних страницах – набранные крупным шрифтом интригующие заголовки сразу же бросались в глаза.

«БАНКОВСКИЙ СЛУЖАЩИЙ СКРЫВАЕТСЯ С 50 000 ФУНТОВ В ЦЕННЫХ БУМАГАХ»

«ИЗ-ЗА НЕВЫНОСИМОЙ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ НЕСЧАСТНЫЙ МУЖ КЛАДЕТ ГОЛОВУ В ГАЗОВУЮ ДУХОВКУ»

«ГДЕ ЭДНА ФИЛД? ПРОПАЛА МАШИНИСТКА, СИМПАТИЧНАЯ ДЕВУШКА 21 ГОДА»

– Итак, Пуаро, есть из чего выбирать. Бегство клерка, загадочное самоубийство, исчезновение машинистки. Чем вам хотелось бы заняться?

Мой друг невозмутимо покачал головой:

– Ни одно из этих дел меня не привлекает, mon ami. Сегодняшний день я намерен отдохнуть, и только чрезвычайное происшествие могло бы оторвать меня от кресла. И потом, у меня есть собственные важные дела.

– Например?

– Мой гардероб, Гастингс. Если я не ошибаюсь, на моем новом сером костюме появилось жирное пятно – оно не дает мне покоя. Потом нужно упаковать теплое пальто. А еще я думаю, да я просто уверен, что пришло время привести в порядок мои усы.

– Не думаю, – сказал я, подойдя к окну, – что вам удастся осуществить эти грандиозные планы. Только что позвонили в дверь, к вам клиент.

– И не подумаю ничем заниматься. Готов сделать исключение только для дела государственной важности, – с достоинством заявил Пуаро.

Наше уединение нарушила дородная краснолицая дама.

– Вы мосье Пуаро? – спросила она, с трудом отдышавшись после подъема по лестнице и усевшись в кресло.

– Я Эркюль Пуаро, вы не ошиблись, мадам.

– Я вас представляла совсем не таким, – сказала дама, неодобрительно разглядывая моего друга. – Скажите, вы платите газетчикам или они сами превозносят вас до небес?

– Мадам! – Пуаро поднялся.

– Ну извините, вы же знаете, что сейчас творится в газетах. Начинаешь читать статью с многообещающим названием «Что сказала невеста своему неудачливому поклоннику», а там идет речь о каком-то шампуне. Оказывается реклама. Надеюсь, вы на меня не обиделись? А теперь о деле: я хочу, чтобы вы нашли мою кухарку.

Пуаро уставился на нее, в явной растерянности, что, надо сказать, случалось с ним нечасто. Я отвернулся, спрятав невольную улыбку.

– А все новые идеи, – продолжала дама. – Вбивают им в голову, что они могут стать машинистками и еще бог знает кем. Хотела бы я знать, на что жаловаться моим слугам – раз в неделю выходной, стирку я отдаю на сторону, едят то же, что и мы. Да в моем доме не знают, что такое маргарин – только самое лучшее сливочное масло.

Она остановилась, чтобы перевести дух, и Пуаро этим воспользовался:

– Боюсь, вы заблуждаетесь, мадам. Я не занимаюсь проблемами домашней прислуги. Я частный детектив.

– Знаю, – сказала посетительница. – Иначе зачем бы я стала просить вас найти мою кухарку? Она ушла в среду, не сказав мне ни слова, и с тех пор я ее не видела.

– Очень жаль, мадам, но я не занимаюсь подобными делами. Всего доброго.

– Это что ж такое, любезный! Гордость не позволяет? Мы занимаемся только государственными тайнами и фамильными драгоценностями? А я вот вам что скажу: женщине в моем положении прислуга нужна не меньше, чем диадема какой-нибудь герцогине. Не могут же все быть светскими дамами и разъезжать в автомобилях, сверкая бриллиантами и жемчугами. Хорошая кухарка есть хорошая кухарка, и потерять ее – настоящее несчастье.

Некоторое время казалось, что в душе Пуаро борются противоречивые чувства. Наконец он рассмеялся и снова сел в кресло.

– Мадам, вы, безусловно, правы. Ваши замечания разумны и справедливы. Ваш случай – это как раз то дело государственной важности, о котором я говорил перед вашим приходом. Честно говоря, мне никогда еще не доводилось разыскивать пропавшую прислугу. En avant![64]64
  Итак, приступим! (фр.).


[Закрыть] Значит, вы говорите, эта ваша бесценная кухарка ушла в среду и больше не возвращалась. Значит, это случилось позавчера.

– Да, в тот день у нее был выходной.

– Но, возможно, с ней что-нибудь стряслось? Вы справлялись в больницах?

– Именно об этом я вчера и подумала, но сегодня утром она прислала за своим сундуком. А мне ни строчки! Как вам это нравится? Как назло, я тогда вышла за продуктами, иначе я бы этого так не оставила!

– Вы не могли бы описать вашу кухарку?

– Средних лет, полная. Черные с проседью волосы, весьма представительная женщина. Зовут ее Элиза Данн. Она работала у нас лет десять.

– А накануне у вас с ней не было... размолвки?

– В том-то и дело, что нет.

– Сколько у вас слуг, мадам?

– Кроме кухарки, есть еще горничная Энни. Очень славная девушка. Немного рассеянная и легкомысленная, но, если за ней проследить, с работой справляется неплохо.

– Она ладила с кухаркой?

– Прекрасно, хотя, само собой, всякое бывало.

– И эта девушка ничего не может объяснить?

– Говорит, что нет.

– Ну что ж, в этом надо разобраться. Вы живете...

– В Клапаме, Принс-Альберт-роуд, восемьдесят восемь.

– Bien, мадам, в течение дня я к вам загляну.

Миссис Тодд, так звали нашу новую знакомую, ушла.

– Ну вот, Гастингс, у нас новое дело. – В голосе Пуаро сквозила легкая грусть. – Исчезновение кухарки из Клапама! Наш друг инспектор Джепп, должно быть, никогда не услышит об этом деле.

Пуаро с помощью горячего утюга и промокательной бумаги принялся выводить пятно на костюме. После чего с очевидным сожалением он решил заняться своими усами в другой раз – когда представится благоприятный случай, и мы отправились в Клапам.

Принс-Альберт-роуд оказалась тихой улочкой: по обеим ее сторонам стояли одинаковые строгие домики с опрятными кружевными занавесками на окнах и начищенными до блеска бронзовыми дверными кольцами.

Когда мы позвонили в дом №88, дверь открыла миловидная девушка. В прихожей нас встретила миссис Тодд.

– Энни, останься, – сказала она. – Этот джентльмен – детектив, он хочет задать тебе несколько вопросов.

На лице девушки отразились противоречивые чувства.

– Благодарю вас, мадам, – сказал Пуаро с поклоном. – Я хотел бы поговорить с вашей горничной прямо сейчас и, если можно, наедине.

Нас провели в маленькую гостиную, и, когда миссис Тодд с явной неохотой вышла из комнаты, Пуаро приступил к делу:

– Мадемуазель Энни, то, что вы нам скажете, имеет поистине огромное значение. Вы одна можете пролить свет на это загадочное происшествие. Без вашей помощи мне не обойтись.

Тревога исчезла с лица девушки, уступив место приятному возбуждению.

– Разумеется, сэр, я скажу вам все, что знаю.

– Очень хорошо. – Пуаро одобрительно улыбнулся. – Прежде всего, что вы сами об этом думаете? Вы ведь очень неглупая девушка, это сразу видно. Как вы объясняете исчезновение Элизы?

Польщенная Энни взволнованно запричитала:

– Торговцы живым товаром, сэр! Я все время об этом твержу. Элиза меня всегда предупреждала: «Ты не смотри, что парень обходительный, не давай себя облапошить. И не вздумай нюхать духи или угощаться конфетами, если тебе предложат». Вот что она говорила. А теперь сама попалась! Небось увезли ее в Турцию или еще куда на Восток. Я слыхала, там любят полных!

Я восхищался, глядя на Пуаро: ему вполне удавалось сохранить серьезный вид.

– Но в таком случае стала бы она посылать за своими вещами?

– Право, не знаю, сэр. Вещи ей могли понадобиться даже за границей.

– Кто приходил за сундуком, мужчина?

– Это был Картер Патерсон, сэр.

– Вещи собирали вы?

– Нет, сэр, сундук был уже упакован.

– Ага, это интересно. Значит, уходя из дому в среду, Элиза уже знала, что не вернется. Вы со мной согласны?

– Да, сэр. – Вид у Энни был растерянный. – Я об этом не подумала. Но ведь это все равно могли быть торговцы живым товаром, правда, сэр? – добавила она словно с сожалением.

– Безусловно! – ответил Пуаро. – Вы жили с ней в одной комнате?

– Нет, сэр, у нас были отдельные комнаты.

– Элиза никогда не жаловалась на свое положение? Вам здесь хорошо жилось?

– Она никогда не заикалась об уходе. Место это совсем неплохое. – Девушка колебалась.

– Смелее, – ободрил ее Пуаро. – Хозяйка ни о чем не узнает.

– Видите ли, сэр, наша хозяйка со странностями. Зато еды не жалеет: на ужин всегда что-нибудь горячее и масла на сковородку лей сколько душе угодно. И потом, если бы даже Элиза захотела поменять место, она ни за что бы так не ушла. Она бы доработала до конца месяца. Иначе ведь с нее могут удержать месячное жалованье!

– А как работа, не слишком тяжелая?

– Как вам сказать, у хозяйки есть причуды – вечно шныряет по углам, ищет пыль. А вот жильцу, его тут называют пансионером, и надо только что подать завтрак и обед, впрочем, как и хозяину. Они весь день в городе.

– А хозяин вам нравится?

– Он человек степенный, правда, скуповат.

– Вы, наверное, не вспомните последние слова Элизы перед уходом?

– Нет, отчего же. «Если с обеда останется персиковый компот, – сказала она, – будет нам на ужин. Есть еще немного бекона и жареной картошки». Она просто обожала персиковый компот. Не удивлюсь, если именно этим ее и завлекли.

– У нее всегда по средам был выходной?

– Да, у нее – по средам, а у меня – по четвергам.

Пуаро задал еще несколько вопросов и отпустил девушку. В комнату влетела миссис Тодд, ее лицо излучало любопытство. Я не сомневался, что она очень обиделась на Пуаро. Но он очень тактично сумел ее успокоить.

– Женщине незаурядного ума, такой, как вы, мадам, – объяснил мой друг, – наверняка невыносимо скучно присутствовать при рутинных опросах, которые вынуждены проводить мы, несчастные детективы. Для живого ума нет большего испытания, чем подобные процедуры.

Полностью развеяв обиду миссис Тодд, Пуаро перевел разговор на ее мужа и выяснил, что тот работает в одной из фирм в Сити и до вечера дома не покажется.

– У него, конечно, масса дел и забот?

– Его никогда ничто не заботит, – заявила миссис Тодд. – «Ну что ж, возьми другую кухарку, дорогая». И это все, что он мог сказать! «Неблагодарная женщина, хорошо, что мы от нее избавились». Его спокойствие меня просто бесит.

– А как насчет остальных домочадцев, мадам?

– Вы имеете в виду мистера Симпсона, нашего пансионера? Ему главное, чтобы еду подавали вовремя, остальное его не волнует.

– Чем он занимается, мадам?

– Он служит в банке. – Миссис Тодд произнесла название банка, и я невольно вздрогнул, вспомнив заметку в «Дейли Блэйр».

– Сколько ему лет?

– Двадцать восемь, кажется. Приятный юноша.

– Я хотел бы поговорить с ним и с вашим мужем. С вашего позволения, я навещу вас вечером. А теперь, мадам, я бы советовал вам прилечь и немного отдохнуть. У вас утомленный вид.

– Еще бы! Во-первых, эта неприятность с Элизой, а вчера я почти весь день провела на распродаже, сами знаете, какая там толчея, ну и всякие домашние дела, не одно, так другое. Энни со всем не справляется, и, может быть, теперь она тоже захочет уйти; словом, я смертельно устала!

Пуаро пробормотал несколько сочувственных фраз, и мы откланялись.

– Любопытное совпадение, – сказал я. – Этот сбежавший клерк, Дэвис, работал в том же банке, что и Симпсон. Как вы думаете, это может что-нибудь означать?

– С одной стороны – проворовавшийся клерк, с другой – пропавшая кухарка. Здесь трудно усмотреть взаимосвязь, если только не предположить, что Дэвис заходил к Симпсону, влюбился в кухарку и убедил ее бежать вместе с ним.

Я рассмеялся, но Пуаро не был расположен к шуткам и посмотрел на меня осуждающе.

– Могло быть и по-другому, – сказал он. – Запомните, Гастингс, что хорошая кухарка может утешить того, кто вынужден скрываться, куда лучше, чем смазливое личико. – Он умолк и задумался. – Любопытный случай, и совсем не такой простой, как кажется. Я увлечен, определенно увлечен.

II

Вечером мы вернулись на Принс-Альберт-роуд и побеседовали с Тоддом и Симпсоном.

Хозяин оказался апатичным худосочным мужчиной лет сорока.

– Да-да, – сказал он рассеянно. – Элиза хорошая кухарка. И бережливая, что чрезвычайно важно.

– Но почему она оставила вас так внезапно? У вас есть какие-то соображения на этот счет?

Тодд неопределенно пожал плечами:

– Слуги, знаете ли... Жена принимает все слишком близко к сердцу. А ведь это, в сущности, пустяк. Я ей говорю: «Возьми другую кухарку, дорогая, и дело с концом. Чего зря убиваться?»

Так же мало толку было и от Симпсона, невзрачного молодого человека в очках.

– Ну да, я, кажется, видел ее иногда, – сказал он. – Пожилая женщина, не так ли? Чаще мне приходится сталкиваться с другой, Энни. Весьма любезная и милая девушка.

– Они были в хороших отношениях?

Симпсон ответил, что не знает наверняка, но думает, что да.

– Так мы и не узнали ничего интересного, mon ami, – заметил Пуаро, когда мы вышли на улицу. Перед уходом нам еще пришлось выслушивать бурные излияния миссис Тодд, которая повторила все то, что говорила раньше, только гораздо пространнее.

– Вы разочарованы? – спросил я. – Рассчитывали услышать что-нибудь важное?

– Возможно, но особенно не надеялся.

На следующее утро Пуаро получил письмо. Прочитав его, он побагровел от возмущения и протянул письмо мне.

«Миссис Тодд сожалеет, что вынуждена отказаться от услуг мосье Пуаро. Посоветовавшись с мужем, она пришла к выводу, что нелепо вмешивать детектива в сугубо семейное дело. В качестве гонорара прилагается чек на одну гинею».

III

– Так! – сердито воскликнул Пуаро. – И они думают таким образом избавиться от Эркюля Пуаро! В виде одолжения – большого одолжения – я соглашаюсь расследовать это ерундовое дело, а они «отказываются от моих услуг»! Несомненно, это рука мистера Тодда. Но я говорю: нет, тысячу раз нет! Я потрачу собственные гинеи, если понадобится, тысячу гиней, но докопаюсь до истины!

– Положим, – сказал я. – Но как?

Пуаро немного успокоился.

– D'abord[65]65
  Прежде всего (фр.).


[Закрыть] мы поместим объявление в газетах. Погодите. Да, пожалуй, вот так: «Если Элиза Данн обратится по указанному адресу, она получит важное известие». Дайте это объявление во все газеты, которые вы знаете, Гастингс. А я пока наведу кое-какие справки. Идите же, это надо сделать как можно скорее.

Мы встретились только вечером, и Пуаро снисходительно посвятил меня в то, чего ему удалось выяснить.

– Я навел справки в фирме, где служит Тодд. В среду он с работы не отлучался, к тому же у него безупречная репутация – Тодд отпадает. Теперь Симпсон: в четверг он болел, но в среду был в банке. С Дэвисом у него были приятельские отношения, как и у остальных служащих. Здесь тоже ничего подозрительного. Остается надеяться на объявление.

По указанию Пуаро объявление публиковалось ежедневно в течение недели. Рвение, с которым он взялся за дело, могло показаться странным, но я понимал, что для моего друга это было вопросом чести. Поэтому он решительно отказался от нескольких интересных дел и каждое утро жадно набрасывался на корреспонденцию. Пуаро внимательно ее просматривал и со вздохом откладывал в сторону.

Наконец наше терпение было вознаграждено. На пятый день после визита миссис Тодд наша хозяйка сообщила, что к нам пришла особа по имени Элиза Данн.

– Enfin![66]66
  Наконец! (фр.).


[Закрыть] – воскликнул Пуаро. – Скорей ведите ее сюда! Немедленно!

После этих слов хозяйка поспешно удалилась, и вскоре перед нами предстала мисс Данн. Она в точности соответствовала описанию – высокая, дородная и в высшей степени представительная.

– Я пришла по объявлению, – сказала она. – Очевидно, здесь какое-то недоразумение. Меня уже известили насчет наследства.

Пуаро церемонно пододвинул ей кресло.

– Дело в том, – объяснил он, пристально вглядываясь в нашу гостью, – что ваша бывшая хозяйка, миссис Тодд, очень обеспокоена. Она не знает, что с вами произошло.

Элиза Данн казалась крайне удивленной:

– Значит, она не получила моего письма?

– Ей ровным счетом ничего не известно. – Пуаро помолчал. – Может, вы расскажете все по порядку?

Элизу Данн не пришлось долго упрашивать.

– В среду вечером, когда я возвращалась домой, меня остановил на улице какой-то джентльмен. Высокий такой, бородатый, в огромной шляпе. «Мисс Элиза Данн?» – спросил он. «Да, это я». – «Моя фамилия Кротчет, – сказал он. – Я приехал из Австралии специально для того, чтобы вас разыскать. Я навел справки, и мне сказали, что я могу встретить вас здесь. Вы не помните случайно девичью фамилию вашей бабушки по матери?» – «Джейн Эммотт». – «Совершенно верно, – сказал он. – Так вот, мисс Данн, возможно, вы об этом и не слыхали, но у вашей бабушки была близкая подруга Элиза Лич. В свое время она уехала в Австралию, где вышла замуж за очень богатого фермера. Ее дети умерли совсем маленькими, и после смерти мужа она унаследовала все его состояние. Несколько месяцев назад Элиза Лич скончалась, и согласно ее завещанию вы получаете небольшой особняк в Камберленде и определенную сумму годового дохода». Я была ошарашена, – продолжала мисс Данн. – Сперва я просто не поверила, и он, видно, это заметил, потому что улыбнулся и сказал: «Вы правы, мисс Данн, осторожность никогда не повредит. Вот мои документы». Он протянул мне письмо мельбурнской адвокатской конторы «Хёрст и Кротчет» и свою визитную карточку. «В завещании оговорено несколько условий, – продолжал он. – Видите ли, наша клиентка была несколько эксцентричной особой. Во-первых, вы должны вступить во владение домом не позднее завтрашнего дня. Второе условие – сущий пустяк: вы не должны работать домашней прислугой». У меня сердце упало. «Увы, мистер Кротчет! – сказала я. – Я ведь кухарка. Неужели вам этого не сообщили?» – «Боже мой, я был в полной уверенности, что вы компаньонка или гувернантка. Как это некстати!» – «И плакали мои денежки?» – спросила я с тревогой. Он задумался. «Всегда можно найти способ обойти подобные препятствия, мисс Данн, – сказал он наконец. – И нам, юристам, они известны. Но вам надо сегодня же оставить ваше место». – «Но ведь месяц еще не кончился!» – «Дорогая мисс Данн, вы можете уйти в любую минуту, правда потеряв при этом ваше месячное жалованье. Но сейчас главное – выиграть время. Вам необходимо немедленно выехать поездом, с вокзала Кингз-Кросс. Я ссужу вам фунтов десять на дорогу, а на вокзале вы напишете записку вашей хозяйке. Я сам ее отнесу и все объясню». Само собой, я согласилась и через час уже сидела в поезде. В дороге мне было как-то не по себе, и даже подумалось: уж не мошенничество ли все это – в газетах о таком часто пишут. Но когда я пришла по указанному адресу, там меня ждали. Эти люди знали очень мало, они получили письмо из Лондона, в котором им предписывалось передать мне дом и сто пятьдесят фунтов за первые полгода. Очень милый домик плюс три сотни годового дохода! Мистер Кротчет переслал мне мои вещи, но хозяйка не написала ни строчки. И почему-то оставила у себя мой сундук, а вещи упаковала в бумажные свертки. Я было подумала, что она это сделала из зависти к моему счастью. Но если вы говорите, она не получала моего письма, то просто могла и обидеться.