Текст книги "Сердце огня - Роман"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ВАН АДДЕН ПОЛУЧАЕТ ТЕЛЕГРАММУ

В полдень пятнадцатого февраля Лондон был погружен в густой серый туман. Руфус Ван Алден сидел в своем номере в отеле «Савой», пытаясь компенсировать непогоду усердной работой. Кнайтон был перегружен. В последнее время ему с трудом удавалось заставить своего патрона заниматься текущими делами: едва он осмеливался изложить какое-нибудь срочное важное дело, Ван Алден обрывал его. Но теперь, казалось, Ван Алден окунулся в работу с удвоенной энергией, и его секретарю пришлось показать все, на что он был способен, но он умел делать это так тактично, что Ван Алден даже ничего не замечал.

И все-таки, посреди напряженной работы, Ван Алдена что-то смутило: какое-то случайное замечание, брошенное Кнайтоном, на которое Ван Алден сразу даже не обратил внимания. Но факт засел в подсознании, раздражал и тревожил Ван Алдена, так что он, наконец, не выдержал. Кнайтон в этот момент толковал о чем-то в своей обычной деловой манере, но Ван Алден не слушал его, хотя время от времени и кивал головой. Кнайтон закончил, и когда он взялся за какой-то другой документ, Ван Алден сказал:

– Будьте добры, Кнайтон, расскажите-ка мне еще раз.

Кнайтон на мгновение растерялся.

– Вы имеете в виду это? – он указал на отчет, написанный мелким убористым почерком.

– Нет, нет, – ответил Ван Алден, – о том, как вы видели служанку Руфи в Париже. Я что-то не совсем понял. Может быть, вы ошиблись?

– Я, не мог ошибиться, сэр, я разговаривал с ней.

– Ну хорошо, тогда расскажите мне еще раз.

Кнайтон повторил:

– Я закончил дела с Бартаймерами и вернулся в отель «Ритц» поужинать – мой поезд отходил в девять часов от Северного вокзала. В вестибюле я увидел женщину, которая оказалась служанкой миссис Кеттеринг, и я подошел к ней спросить, здесь ли остановилась миссис Кеттеринг.

– Да, да, – сказав Ван Алден, – конечно. Естественно. И она ответила, что Руфь уехала на Ривьеру, а ее отослала в отель «Ритц» ждать дальнейших распоряжений.

– Именно так, сэр.

– Это странно, – сказал Ван Алден, – очень странно. Разве только она нагрубила Руфи или вообще позволила себе что-нибудь Неподобающее.

– Но в этом случае, – возразил Кнайтон, – миссис Кеттеринг, несомненно, расплатилась бы с ней и отослала в Англию, Вряд ли она послала бы ее в отель «Ритц» в Париже.

– Вы правы, – тихо согласился миллионер.

Он хотел добавить еще что-то, но сдержался. Ему нравился Кнайтон и он доверял ему, но вряд ли стоило обсуждать личные дела дочери с секретарем. Он и так чувствовал себя немного обиженным неискренностью дочери, а эти случайно дошедшие до него сведения отнюдь не рассеяли его опасений.

Почему Руфь избавилась в Париже от служанки? Какая у нее могла быть цель или мотив?

Он подумал о любопытном совпадении: едва ли не первый человек, с которым служанка столкнулась в Париже, оказался его собственным секретарем. Впрочем, так оно всегда и бывает: тайное становится явным.

Он вздрогнул, припомнив это библейское выражение – значит, было что-то «тайное»? Ему не хотелось задавать себе вопрос, что именно? Ведь он не сомневался в ответе. Ответ мог быть только один, Ван Алден и не сомневался: Арман де ля Рош.

Ван Алдену было горько, что его дочь дурачит такой человек, хотя он и не мог не признать, что она попала в хорошую компанию – та хорошо воспитанная и умная женщина также, по-видимому, легко поддалась очарованию графа. Мужчины видели его насквозь, но женщины…

Он попытался рассеять подозрения, которые могли возникнуть у секретаря.

– Руфь часто меняет решения в последний момент, – заметил он и добавил, стараясь говорить безразличным тоном: – А служанка не объяснила причин… э-э… изменения плана?

Кнайтон, тоже стараясь говорить естественней, ответил:

– Она сказала, сэр, что миссис Кеттеринг случайно встретила кого-то из своих друзей.

– Понятно. Мужчину или женщину?

– Кажется, она говорила о мужчине, сэр.

Ван Алден кивнул. Сбывались его худшие опасения. Он встал и стал ходить взад-вперед по комнате – верный признак волнения. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он взорвался:

– Одну вещь ни один мужчина никогда не сможет заставить сделать женщину: прислушаться к здравому смыслу. А еще говорят о женском инстинкте – да всему миру известно, что ее обведет вокруг пальца первый попавшийся подлец: разве только одна из десяти сумеет распознать негодяя, если встретится с ним. Любой смазливый мальчишка может ловить их на лесть, как рыбу на удочку. Будь на то моя воля…

Его прервал посыльный, принесший телеграмму. Ван Алден вскрыл ее, и его лицо вдруг стало белым, как мел, он качнулся и ему пришлось схватиться за спинку кресла, чтобы не упасть. Он отпустил посыльного кивком.

– Что случилось, сэр?

– Руфь! – задыхаясь выговорил Ван Алден.

– Миссис Кеттеринг?

– Умерла!

– Боже мой! Катастрофа в поезде?

Ван Алден покачал головой.

– Нет. Тут написано, что ее ограбили. Они этого прямо не пишут, Кнайтон, но мою бедную девочку убили и ограбили.

– Как ужасно, сэр!

Ван Алден постучал пальцем по телеграмме, лежавшей на столе.

– Сообщила полиция из Ниццы. Я должен выехать туда первым же поездом.

Кнайтон, как всегда, оказался на высоте: бросив взгляд на часы он сказал:

– Ближайший поезд отходит в пять часов от вокзала Виктория.

– Хорошо. Вы поедете со мной, Кнайтон. Передайте Арчеру, чтобы он собрал мои вещи, и собирайтесь сами. Присмотрите тут за всем – мне нужно сходить на улицу Керзона.

Зазвонил телефон и Кнайтон снял трубку.

– Алло?

Кнайтон обратился к Ван Алдену.

– Мистер Гоби, сэр.

– Гоби? Сейчас у меня нет времени… нет, подождите, передайте чтобы он поднялся.

Ван Алден был волевым человеком, он уже крепко держал себя в руках. Лишь немногие заметили бы что-нибудь необычное в его поведении, когда он здоровался с мистером Гоби.

– У меня мало времени, Гоби. У вас что-нибудь важное?

Гоби кашлянул.

– Вы просили меня сообщать о перемещениях мистера Кеттеринга.

– Да – так что?

– Мистер Кеттеринг, сэр, вчера утром выехал из Лондона на Ривьеру.

– Что?

Что-то в его голосе поразило мистера Гоби, этот достойный джентльмен изменил своей манере никогда не смотреть на собеседника и украдкой бросил взгляд на миллионера.

– Каким поездом он выехал?

– «Голубым поездом», сэр.

Мистер Гоби кашлянул и добавил, глядя на часы на каминной доске:

– Мадемуазель Мирель, балерина из Парфенона, поехала тем же поездом.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
РАССКАЗ АДЫ МЕЙСОН

– Месье, не могу в достаточной степени выразить наш ужас, печаль и глубокое соболезнование, – сказал месье Карреж, обращаясь к Ван Алдену. Месье Кокс, комиссар, тоже издал какие-то соболезнующие звуки.

Ван Алден отрывистым жестом отмел в сторону и ужас, и печаль, и соболезнования. Сцена происходила в кабинете следователя в Ницце. Кроме месье Каррежа, комиссара и Ван Алдена в комнате находился еще один человек.

– Месье Ван Алден, – сказал он, – желает действия – быстрого действия.

– О! – воскликнул комиссар, – я ещё не представил вас: месье Ван Алден – это месье Эркюль Пуаро, вы, несомненно, слышали о нем. Несмотря на то что он уже несколько лет как отошел от дел, его имя осталось символом, как имя одного из величайших сыщиков современности.

– Рад видеть вас, месье Пуаро, – сказал Ван Алден, автоматически пользуясь бессмысленной фразой, которую уже давно старался не употреблять. – Так вы уже не занимаетесь своей профессией?

– Да, это так, месье. Теперь я просто наслаждаюсь жизнью.

Маленький человечек сделал напыщенный жест.

– Месье Пуаро тоже ехал в «Голубом поезде», – пояснил комиссар, – и был так добр, что согласился помочь нам в расследовании.

Миллионер испытующе посмотрел на Пуаро, а затем неожиданно сказал:

– Я очень богат, месье Пуаро. Обычно говорят, что богачи думают, будто все и вся продается. Это не так. Я в своем роде силен, а один сильный человек может попросить другого об услуге.

Пуаро быстро кивнул в знак понимания и одобрения.

– Вы очень хорошо выразились, месье Ван Алден, я в полном вашем распоряжении.

– Спасибо, – сказал Ван Алден, – я могу только заверить вас, что если когда-нибудь вы обратитесь ко мне за помощью, я не окажусь неблагодарным. А теперь – к делу, джентльмены.

– Я предлагаю допросить служанку Аду Мейсон, – сказал месье Карреж. – Она здесь? Я правильно понял?

– Да, – ответил Ван Алден, – мы взяли ее с собой, когда проезжали через Париж. Она очень расстроена смертью хозяйки, но может говорить вполне связно.

– Тогда начнем с нее, – сказал месье Карреж.

Он позвонил в колокольчик, и в комнату вошла Ада Мейсон. Она была одета в очень опрятное черное платье, кончик ее носа был слегка красен, глаза заплаканы. Она уже сменила свои серые дорожные перчатки на пару замшевых черных. Быстро и тревожно оглядев кабинет следователя, она успокоилась, заметив отца своей хозяйки. Судебный исполнитель, который гордился сердечным обхождением, тоже постарался ее ободрить. Ему помогал и Пуаро, выступавший в роли переводчика, его дружеское обхождение обнадеживало англичанку.

– Вас зовут Ада Мейсон, не так ли?

– Меня окрестили Адой Беатрисой, – уточнила Мейсон.

– Именно так. Как мы понимаем, Мейсон, случившееся было для вас тяжелым ударом?

– Да, конечно, сэр. Я была в услужении у многих леди и все оставались мной довольны. И я никогда еще не попадала в такое положение, как сейчас.

– Ну конечно, – согласился месье Карреж.

– Я читала иногда о таких вещах в воскресных газетах. А потом, я всегда считала, что эти заграничные поезда… – Она вдруг умолкла, вспомнив, что джентльмены, с которыми она беседовала, тоже были французами.

– Ну а теперь давайте уточним кое-что, – сказал месье Карреж. – Насколько я понимаю, когда вы уезжали из Лондона, вовсе не предполагалось, что вы останетесь в Париже?

– Конечно нет, сэр. Мы должны были ехать прямо в Ниццу.

– Вы когда-нибудь раньше ездили со своей хозяйкой за границу?

– Нет, сэр. Видите ли, я всего два месяца работала у нее.

– Выглядела ли она как обычно, когда вы отъезжали?

– Она была немного взволнованна и нервничала, ей трудно было угодить.

Месье Карреж кивнул.

– Ну а теперь, Мейсон, скажите, когда вы впервые узнали, что остаетесь в Париже?

– Это было на Лионском вокзале, сэр, хозяйка собиралась выйти на платформу и прогуляться, она уже выходила в коридор, но вдруг вернулась в купе с каким-то джентльменом. Она прикрыла дверь между нашими купе, так что я ничего не видела и не слышала, а потом распахнула дверь и объявила, что ее планы изменились. Она дала мне денег и сказала, чтобы я высаживалась и ехала в отель «Ритц», уверив, что ее там хорошо знают и дадут мне комнату. Я должна была ждать ее дальнейших распоряжений – она собиралась телеграфировать мне, что делать дальше. Мне едва хватило времени собраться и выскочить из вагона, прежде чем поезд тронулся. Все пришлось делать в страшной спешке.

– А где был джентльмен, пока миссис Кеттеринг говорила с вами?

– Он оставался в другом купе, сэр, и смотрел в окно.

– Не могли бы вы его описать?

– Понимаете, сэр, я почти его не видела, большую часть времени он стоял ко мне спиной. Он был высокий и смуглый, одет как и любой другой джентльмен, кажется, на нем было синее пальто и серая шляпа.

– Был ли он одним из пассажиров поезда?

– Не думаю, сэр. Я так поняла, что он пришел на станцию повидаться с миссис Кеттеринг. Но, конечно, это мог быть и один из пассажиров – ведь я его так плохо рассмотрела!

Кажется, Мейсон взволновало такое предположение.

– Скажите, – месье Карреж легко перешел на другую тему, – ваша хозяйка попросила проводника не будить ее рано утром, как вы думаете, это в порядке вещей?

– О да, сэр. Хозяйка никогда не завтракала, а кроме того, она плохо спала ночами, так что любила подольше поспать утром.

Месье Карреж снова сменил тему.

– А была ли среди багажа вашей хозяйки красная сафьяновая сумка? – спросил он. – Сумка или ювелирный футляр?

– Да, сэр.

– Вы не брали его с собой в отель «Ритц»?

– Чтобы я взяла ювелирный футляр хозяйки?! Ну конечно нет, сэр, – в голосе Мейсон послышались нотки ужаса.

– Оставили его в вагоне?

– Да, сэр.

– Вы не знаете, ваша хозяйка взяла с собой много драгоценностей?

– О, очень много, сэр! Я даже неприятно себя почувствовала – знаете, наслушаешься мерзких историй об ограблениях за границей. Они, правда, были застрахованы, но все равно страшный риск. Господи, хозяйка сказала, что одни рубины стоят несколько сот тысяч фунтов.

– Рубины! Какие рубины?! – рявкнул вдруг Ван Алден.

Мейсон повернулась к нему.

– Кажется, вы сами ей подарили их не так давно, сэр.

– Да вы что! – вскричал Ван Алден. – Она взяла рубины с собой?! Я же велел оставить их в банке!

Мейсон сдержанно кашлянула – этот кашель, по всей видимости, должен был выразить, что ей нечего ответить. Но на этот раз он и был ответом – очень ясно, яснее слов, намекал, что дочь миллионера предпочитала советоваться только с собой.

– Руфь сошла с ума, – сказал Ван Алден. – Какой бес в нее вселился?

На этот раз кашлянул месье Карреж, и тоже со значением.

– Я думаю, вы нам пока больше не нужны, – обратился месье Карреж к Мейсон. – Пройдите в соседнюю комнату, вам зачитают протокол. Если у вас не будет исправлений или дополнений, вы его подпишете.

Мейсон вышла в сопровождении клерка, а Ван Алден немедленно обратился к Каррежу:

– Ну?

Месье Карреж выдвинул ящик стола, вынул оттуда письмо и передал его Ван Алдену.

– Это мы нашли в сумочке мадам.

«Chere Amie, я повинуюсь: буду предусмотрительным и сдержанным, буду делать то, что более всего ненавистно влюбленному. Может быть, встреча в Париже и вправду была бы неосторожной, но острова Д'Ор так далеки от мира, что вы можете быть уверены в сохранении полной тайны. Очень мило с вашей стороны, что вы интересуетесь книгой о знаменитых драгоценностях, над которой я работаю. Для меня, конечно, было бы редкостной удачей получить возможность увидеть своими глазами и подержать в руках всемирно известные рубины. Я посвящу «Сердцу огня@ отдельную главу. Дорогая моя! Скоро я постараюсь утешить вас за печальные годы разлуки и пустоты. Обожающий вас,

Арман».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ГРАФ ДЕ ЛЯ РОШ

Ван Алден молча прочел письмо. Лицо его покраснело от бессильной злобы, вены на лбу вздулись, а руки бессознательно сжались в кулаки. Не сказав ни слова, он вернул письмо.

Месье Карреж внимательно рассматривал стол, взор месье Кокса был обращен к потолку, а месье Эркюль Пуаро старательно счищал с рукава пыль. Никто из них не смотрел на Ван Алдена.

Наконец месье Карреж, вспомнив о своем официальном положении и обязанностях, вернулся к неприятной теме.

– Может быть, месье, – спросил он, – вы догадываетесь, от кого письмо?

– Да, я знаю, – мрачно ответил Ван Алден.

– От кого же? – вопросительно сказал месье Карреж.

– От негодяя, который называет себя графом де ля Рош.

Все помолчали, затем месье Пуаро, поправив линейку на столе, обратился к миллионеру:

– Месье Ван Алден, все мы прекрасно понимаем, как вам сейчас тяжело, но поверьте, месье, сейчас не время скрывать что-либо. Если вы хотите, чтобы правосудие свершилось, мы должны знать все. Вы не можете не признать справедливость сказанного.

Ван Алден немного помолчал, затем неохотно кивнул в знак согласия.

– Вы совершенно правы, месье Пуаро, – сказал он, – как это ни больно, я не имею права отдаваться своему горю, тем более что-то скрывать.

Комиссар облегченно вздохнул, а месье Карреж откинулся на спинку стула и поправил пенсне на длинном тонком носу.

– Может быть, вы расскажете нам, месье Ван Алден, – сказал он, – все, что знаете о загадочном джентльмене.

– История началась лет одиннадцать-двенадцать назад в Париже. Моя дочь была тогда молодой девушкой, набитой глупыми романтическими мечтаниями, как, впрочем, и все молодые девушки. Без моего ведома она познакомилась с этим графом де ля Рош; вы, может быть, о нем слышали?

Комиссар и Пуаро утвердительно кивнули.

– Он называет себя графом де ля Рош, – продолжал Ван Алден, – но сомневаюсь, чтобы у него были какие-нибудь права на титул.

– Да, вряд ли его имя можно найти в «Almanac de Gotha», – согласился комиссар,

– Я почти сразу понял, – сказал Ван Алден, – что этот человек – просто смазливый, умеющий внушать доверие негодяй с какой-то прямо-таки нездоровой тягой к женщинам. Руфь увлеклась им, но я очень скоро прекратил их роман, поняв, что граф – обычный мошенник.

– Вы совершенно правы, – сказал комиссар, – граф де ля Рош хорошо нам знаком. Если бы было возможно, мы бы уже давно схватили его за руку, но ma Foi! Это не просто: парень хитер – связывается только с женщинами из высшего общества, любым образом вытягивает у них деньги, eh bien! Естественно, дамы не возбуждают преследования. Выглядеть дурой в глазах света – да ни за что! И потом, он обладает какой-то гипнотической властью над женщинами.

– Это так, – мрачно согласился миллионер. – Но, как я вам уже сказал, роман я прекратил. Я сказал Руфи, кто он есть на самом деле, и ей, хоть и через силу, пришлось согласиться. Примерно через год она встретилась с другим претендентом на ее руку и вышла за него. Насколько мне было известно, прежний роман тем и закончился, но так я думал только до недавнего времени: примерно неделю назад я, к своему удивлению, обнаружил, что она возобновила свое знакомство с графом де ля Рош и встречалась с ним в Лондоне и Париже. Я попытался воззвать к ее благоразумию, так как, должен сообщить вам, джентльмены, по моему настоянию дочь собиралась подать прошение о разводе.

– Это интересно, – проворковал Пуаро, уставившись в потолок.

Ван Алден бросил на него раздраженный взгляд.

– Я указывал ей на безрассудство встреч с графом в сложившихся обстоятельствах и мне казалось, что она полностью согласилась.

Судебный исполнитель деликатно кашлянул.

– Но, судя по этому письму… – он остановился.

Лицо Ван Алдена стало суровым.

– Я знаю. Надо говорить прямо: как бы ни были неприятны факты, надо смотреть им в лицо. Совершенно ясно, что Руфь договорилась поехать в Париж и встретиться с ним, но после моих предостережений она, по-видимому, написала графу, предложив изменить место встречи.

– На острова Д'Ор, – задумчиво сказал комиссар. – Идиллическое и мало посещаемое место.

Ван Алден кивнул.

– Матерь Божья! Ну как Руфь могла быть такой дурой? – воскликнул он горько. – Пишет книгу о драгоценностях! Как же! Да он с самого начала охотился за рубинами. Вот в чем суть.

– Это, кажется, уникальные рубины, – сказал Пуаро. – Если мне не изменяет память, они из русской императорской короны, а цена их просто баснословна. Ходили слухи, что недавно их приобрел какой-то американец. Вправе ли мы заключить, месье, что этим покупателем были вы?

– Да, – ответил Ван Алден, – я купил их в Париже дней десять назад.

– Простите, месье, но очевидно перед этим вы некоторое время вели переговоры?

– Чуть больше двух месяцев. А что?

– Просто чем дольше переговоры, тем скорее об этом узнают. За такими драгоценностями следит масса людей.

Лицо Ван Алдена дернулось.

– Я вспомнил, – сказал он отрывисто, – как я пошутил с Руфью, когда дарил их. Я посоветовал ей не брать рубины с собой на Ривьеру, потому что не хватало еще, чтобы ее убили и ограбили из-за них. Боже! И не знаешь иногда, что изрекаешь пророчества.

Некоторое время стояло тактичное молчание, а затем беззаботным тоном заговорил Пуаро:

– Давайте упорядочим факты. Они таковы, следуя нашей текущей версии: граф де ля Рош узнал, что вы купили рубины. Простым приемом он достигает того, что мадам берет камни с собой. Тогда человек, которого Мейсон видела в поезде в Париже – это он.

Все остальные согласно кивнули.

– Мадам удивлена встречей, но он легко выпутывается из затруднительного положения. От Мейсон удается легко избавиться. От проводника мы знаем, что он застелил постель в одном купе, но не заходил в соседнее, так что мужчина вполне мог прятаться там. О его присутствии в поезде никто, кроме мадам, не знает, он позаботился, чтобы служанка не разглядела его лица. Все очень просто: они остаются одни в несущемся сквозь ночь поезде, мадам ничего не подозревает, думая, что граф влюблен в нее.

Он сочувственно повернулся к Ван Алдену.

– Смерть, месье, наступила почти мгновенно. Дальше мы будем говорить возможно короче: граф забирает ювелирный футляр и вскоре сходит с поезда в Лионе.

Месье Карреж удовлетворенно кивнул.

– Совершенно верно. Преступник мог легко сойти с поезда незаметно, так как находился в другом вагоне, а дальше он мог сесть на поезд в Париж или куда ему было угодно. Преступление приписали бы обычным железнодорожным грабителям, если бы не письмо в сумочке мадам, о котором граф забыл.

– С его стороны было очень неосторожно не обыскать сумочку, – заметил комиссар.

– Он, несомненно, думал, что возлюбленная уничтожила письмо. И то, что она его сохранила, было – извините, месье, – чистой воды безумием.

– И все-таки, – пробормотал Пуаро, – это безумие граф должен был предвидеть.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, все мы согласны, что уж один предмет граф знал досконально – женщин. И каким же образом, зная их так хорошо, он не предвидел, что мадам сохранит такое письмо?

– Да, да, – с сомнением произнес Карреж, – что-то в ваших словах есть. Но в таких случаях, вы же понимаете, человек не властен над собой. Он просто не может действовать хладнокровно. Mon Dieu! – добавил он с чувством, – если бы наши преступники не теряли головы, а действовали умно, как бы мы их ловили?

Пуаро чему-то улыбнулся.

– Дело кажется мне простым, – продолжал месье Карреж, – но найти доказательства будет трудно. Граф скользкий клиент, и хотя служанка, может быть, опознает его…

– Что маловероятно, – вставил Пуаро.

– Пожалуй, – месье Карреж потер подбородок. – Да, придется потрудиться.

– Если, конечно, он и в самом деле совершил преступление, – начал Пуаро, но месье Кокс прервал его:

– «Если»? Вы сказали «если»?

– Да, месье комиссар, я сказал «если».

Комиссар пытливо посмотрел на него.

– Вы правы, – сказал он наконец, – не следует спешить. Может оказаться, что у графа есть алиби, и тогда мы попадем в глупое положение.

– Ah, ca par exemple, – ответил Пуаро, – это ничего не значит. Естественно, что если он совершил преступление, у него будет алиби. Такой опытный человек как граф примет все меры предосторожности. Нет, я сказал «если» по совсем другой причине.

– По какой же?

Пуаро снисходительно улыбнулся.

– Дело тут в психологии.

– Э-э? – сказал комиссар.

– Дело в психологии. Граф негодяй – да. Он мошенник – да. Он собирается похитить драгоценности мадам – опять да. Совершит ли он для этого убийство? Я говорю – нет! Такие люди как граф – всегда трусы, они никогда не рискуют. Мошенничество, шантаж – да, но убийство! – тысячу раз нет.

Судебный исполнитель, тем не менее, не был расположен согласиться с ним.

– Всегда наступает день, когда такие вот молодчики теряют голову и заходят слишком далеко, – глубокомысленно заметил он. – Так оно, несомненно, и случилось. Мне не хотелось бы противопоставлять свою версию вашей, месье Пуаро…

– Это только мнение, – поспешил объяснить Пуаро. – Дело, конечно, в ваших руках, и вы поступите так, как сочтете нужным.

– Мне лично кажется, что граф де ля Рош – это как раз тот человек, который нам нужен, – сказал месье Карреж. – Вы согласны со мной, месье комиссар?

– Полностью.

– А вы, месье Ван Алден?

– Да, – ответил миллионер, – да, этот человек отпетый негодяй. Вне всякого сомнения.

– Боюсь, поймать его будет не просто, – сказал месье Карреж, – но мы сделаем все, что в наших силах. Мы немедленно разошлем инструкцию по телеграфу.

– Если позволите, – сказал Пуаро. – Это вряд ли нужно.

– …?

Все уставились на него. Пуаро расплылся в довольной улыбке.

– Моя профессия – знать все на свете, – пояснил он. – Граф – умный человек. Он сейчас на своей вилле, на вилле Martina at Antibes.