Текст книги "Сердце огня - Роман"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

АГАТА КРИСТИ
СЕРДЦЕ ОГНЯ
Роман

ГЛАВА ПЕРВАЯ
СЕДОВЛАСЫЙ ГОСПОДИН

Около полуночи широкую и пустынную Пляс де ля Конкорд пересек человек. Хотя его худую фигуру облегало шикарное меховое пальто, во всей его внешности было что-то неуловимо ничтожное и мелкое – крысиное. И все же, если бы кто-то пришел к такому заключению, он ошибся бы, потому что этот человечек, такой незначительный и невзрачный на вид, играл отнюдь не последнюю роль в определении судеб мира. В империи, где правили крысы, он был королем крыс.

Даже сейчас в посольстве ждали его возвращения, но ему сначала нужно было покончить с делом, о котором в посольстве официально ничего не было известно. В свете луны лицо человека казалось очень бледным, и было видно, что его тонкий нос имел легкую горбинку. (Сразу следует оговориться, что отцом этого господина был польский еврей, мужской портной по профессии. Дело, по которому сын вышел так поздно ночью, не показалось бы зазорным и отцу).

Человек подошел к Сене, пересек мост и вступил в один из тех районов Парижа, которые пользуются довольно сомнительной репутацией. Здесь он отыскал высокий ветхий дом, вошел в него и поднялся на четвертый этаж. Не успел он постучать в дверь, как ее открыла женщина, которая, по-видимому, уже давно ждала гостя. Она помогла ему раздеться и провела в безвкусно обставленную гостиную. Грязный розовый абажур немного смягчал резкий электрический свет и скрадывал, но не мог полностью скрыть обильную и кричаще яркую косметику, наложенную на лицо женщины. В этом лице были заметны также монголоидные черты. Не представляло труда угадать ни профессию, ни национальность Ольги Демировой.

– Все в порядке, малышка?

– Да, Борис Иванович.

Мужчина удовлетворенно кивнул.

– Кажется, я не привел за собой хвоста, – сказал он, однако в его тоне слышалась тревога. Он подошел к окну, слегка приподнял занавеску и осторожно выглянул наружу. И сразу резко отшатнулся.

– Там, у соседнего дома, два человека. Мне кажется…

Он умолк и принялся грызть ногти – он грыз их всегда, когда волновался.

– Те двое стояли там еще до того, как вы пришли.

– Все равно, мне кажется, они следят за нами.

– Может быть, – безразлично согласилась женщина.

– Но тогда…

– Что «тогда»? Даже если они знают, уж отсюда-то они пойдут не за вами.

Мужчина недобро усмехнулся.

– Да, ты права.

Немного подумав, он добавил:

– В конце концов, этот чертов американец и сам может присмотреть за своим добром.

– Я думаю…

Он снова подошел к окну и сказал, хихикнув:

– Тертые ребята и, боюсь, известны полиции. Что ж, пожелаем брату-апашу хорошей охоты.

Демирова покачала головой.

– Если американец действительно такой, как о нем рассказывают, то чтобы справиться с ним, нужна не пара трусливых апашей, – она помолчала. – Интересно…

– Что?

– Да в общем-то, ничего, только сегодня вечером вдоль улицы два раза проходил один и тот же человек: седовласый мужчина.

– Ну и что же?

– Когда он проходил мимо тех двоих, то уронил перчатку, а один из них поднял ее и вернул. Дешевый приемчик, не так ли?

– Ты хочешь сказать, что седовласый – их работодатель?

– Что-то в этом роде.

Русский был явно встревожен и чувствовал себя не в своей тарелке.

– А ты уверена, что пакет цел? Его не подменили? Вокруг этого дела так много болтовни…

Он снова принялся грызть ногти.

– Можете проверить.

Она склонилась над камином, ловко сдвинула угли в сторону и достала из тайника продолговатый пакет, завернутый в испачканную сажей плотную бумагу. Она протянула сверток мужчине.

– Ловко, – одобрительно кивнул тот.

– Квартиру дважды обыскивали – даже распороли матрас у меня на кровати.

– Ну, что я говорил? – процедил русский. – Слишком много было болтовни. И торговля из-за цены была ошибкой.

Он развернул бумагу. В ней оказался небольшой пакет, тоже завернутый в бумагу. Мужчина развернул очередной слой, проверил содержимое, снова все завернул, и тотчас резко прозвенел дверной звонок.

– Американец точен, – сказала Ольга, взглянув на часы.

Она вышла из комнаты и через минуту вернулась с высоким широкоплечим незнакомцем, чье заокеанское происхождение было несомненным. Вновь прибывший быстро оглядел обоих русских и вежливо спросил:

– Господин Краснин?

– Да, это я, – ответил Борис Иванович. – Должен извиниться за не совсем подходящее место встречи, но необходимо сохранять тайну. Я… Я не могу допустить, чтобы мое имя хоть в какой-нибудь степени было связано с этим делом.

– Даже так? – вежливо сказал американец.

– Разве мы с вами не договорились, что ни одна деталь сделки не станет достоянием публики? Таково одно из условий… э-э… продажи. Ведь вы же обещали.

– Да, мы ведь уже договорились, – сказал он безразлично, – Может быть, покажете товар?

– У вас деньги с собой?

– Да, с собой, – но американец и не подумал доставать их. После недолгого колебания Краснин протянул ему пакет. Тот взял его, развернул и, поднеся содержимое к небольшой настольной лампе, внимательно изучил. Чуть заметно улыбнувшись, он достал из кармана толстый бумажник и извлек пачку банкнот, которую и вручил русскому. Краснин тщательно пересчитал банкноты.

– Все в порядке?

– Спасибо, месье, все верно.

– Ну что ж, – сказал американец. Он небрежно опустил сверток в карман и поклонился Ольге. – Спокойной ночи, мадемуазель. Спокойной ночи, месье Краснин.

Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Глаза оставшихся встретились, и мужчина сказал:

– Интересно, доберется ли он до отеля?

Словно по команде, оба подошли к окну и как раз вовремя, чтобы увидеть, как американец вышел из дома, повернул налево и стал быстро удаляться, даже ни разу не оглянувшись. За ним последовали двое, вышедшие из подъезда напротив. Когда преследуемый и преследователи скрылись в темноте, Ольга Демирова сказала:

– Он доберется до постели, можете не беспокоиться – или, быть может, вы надеялись на?..

– А почему ты уверена в его безопасности? – не без любопытства спросил Краснин.

– Если человек заработал столько денег, то он, уж наверное, не дурак, и, кстати раз уж мы заговорили о деньгах…

Она многозначительно посмотрела на Краснина.

– Что?

– Моя доля, Борис Иванович.

С некоторой неохотой Краснин передал ей две купюры. Ольга кивнула в знак благодарности, хотя ее лицо при этом не изменилось, и сунула деньги в чулок.

– Отлично, – удовлетворенно произнесла она.

Краснин с любопытством посмотрел на нее.

– И ты не жалеешь, Ольга Васильевна?

– Жалею? О чем?

– О том, что у тебя хранилось. Есть женщины – я думаю, таких большинство, – которые сходят с ума по этим игрушкам.

Ольга задумчиво кивнула.

– Да, вы, наверное, правы. Почти все женщины свихнулись на этом. Только не я. Но вот что интересно…

– Что?

– Американец спокойно донесет их до гостиницы – я ничуть не сомневаюсь. А потом…

– Потом? Я не совсем тебя понимаю.

– Он, конечно, подарит их какой-нибудь женщине. Интересно, что произойдет затем…

Ольга тряхнула головой и подошла к окну. Вдруг она вскрикнула и поманила Краснина.

– Посмотрите, вот он опять идет, тот человек, о котором я говорила.

Оба глянули в окно. По улице неспешной походкой двигался худощавый элегантный господин в цилиндре и плаще. Когда он проходил под фонарем, стали заметны его густые седые волосы.

ГЛАВА ВТОРАЯ
МЕСЬЕ МАРКИЗ

Седовласый господин неспешно продолжал свой путь и, казалось, ни на что не обращал ни малейшего внимания. Он свернул направо, затем, чуть позже, налево и, потихоньку продвигаясь, неслышно насвистывал под нос какую-то мелодию. Вдруг он услышал что-то, остановился и внимательно прислушался. То ли где-то лопнула автомобильная шина, то ли раздался выстрел. Мужчина постоял с минуту, чему-то улыбаясь, и продолжил свою неторопливую прогулку.

За углом он заметил какую-то суету. В центре небольшой толпы стоял полицейский с блокнотом в руках, а вокруг собралось несколько поздних прохожих. Господин с седой шевелюрой обратился к одному из них с вежливым вопросом:

– Тут что-то случилось?

– Да, месье. Двое апашей напали на пожилого американского джентльмена.

– Но они не причинили ему вреда?

– Нет. У американца в кармане оказался револьвер, и не успели эти двое на него напасть, как он выстрелил два раза. Апаши испугались и убежали. Полиция, как всегда, явилась слишком поздно.

– Спасибо, месье, – поблагодарил седовласый и, не проявляя больше интереса, продолжил свой путь.

Вскоре он пересек мост через Сену и оказался в более респектабельном районе Парижа. Минут через двадцать он остановился перед домом в тихом аристократическом квартале.

Магазин – а дом оказался магазином – был небольшим и не слишком шикарным. Его владелец, широкоизвестный торговец антиквариатом доктор Папопулос, не нуждался в рекламе, тем более, что большая часть его товаров шла, минуя прилавок. У месье Папопулоса была очень приличная квартира с видом на Елисейские Поля, поэтому трудно было предположить, что в такой поздний час он находится не у себя дома, а здесь, но седовласый джентльмен был, по-видимому, уверен, что застанет его, когда, быстро осмотревшись, нажал замаскированную кнопку звонка.

Вскоре открылась дверь, и на пороге возник человек. В ушах у него были золотые серьги, а вся фигура, казалось, излучала значимость.

– Добрый вечер, – сказал посетитель. – Хозяин у себя?

– Хозяин у себя, но в такое время он не принимает случайных посетителей.

– Я думаю, он примет меня: передайте, что пришел месье Маркиз.

Слуга открыл дверь пошире и позволил посетителю войти.

Человек, назвавшийся месье Маркизом, во время разговора со слугой прикрывал лицо, а когда тот вернулся с сообщением, что месье Папопулос с удовольствием примет посетителя, во внешности последнего произошла разительная перемена. Слуга, наверное, был очень ненаблюдателен или достаточно вышколен, но он не выказал никакого удивления по поводу того, что черты лица посетителя скрывает небольшая черная маска. Проведя гостя к двери, слуга открыл ее и хорошо поставленным голосом объявил:

– Месье Маркиз.

Странного гостя встретил сам хозяин: во внешности месье Папопулоса было что-то внушающее почтение, даже, может быть, патриархальное. Высокий лоб и роскошная, хорошо ухоженная борода выгодно дополнялись добродушным, почти пастырским обхождением.

– Дорогой друг, – начал месье Папопулос по-французски, и тембр его голоса был глубок и сочен.

– Я должен извиниться, – сказал гость, – за поздний визит.

– Совершенно не за что, это очень интересное время ночи, а у вас, наверное, был к тому же интересный вечер?

– Не лично у меня, – ответил месье Маркиз.

– Не у вас лично… – повторил месье Папопулос, – да, да, конечно. Но у вас, наверное, есть новости?

Собеседники переглянулись, и во взгляде хозяина ничего добродушного не осталось.

– Новостей нет. Попытка провалилась. Впрочем, ничего другого я и не ожидал.

– Да, конечно, – согласился месье Папопулос, – наверное, грубая работа?

И он сделал рукой жест, который не оставил сомнения в том, что месье Папопулос испытывал величайшее отвращение к грубости во всех ее проявлениях. И действительно, месье Папопулос был чужд всякой грубости, и еще в меньшей степени можно было счесть грубыми его товары. Он был известен при большинстве европейских дворов, даже короли по-дружески звали его Деметрием. У него была очень высокая репутация, что в сочетании с крайней его деликатностью, помогло ему выпутаться из нескольких сомнительных дел.

– Прямая атака, – сказал месье Папопулос и покачал головой, – срабатывает крайне редко.

Его собеседник пожал плечами.

– Но сберегает время при удаче, – заметил он, – а если случится осечка, это ничего – или почти ничего – не стоит. Зато другой план не подведет.

– О! – сказал Папопулос, испытующе посмотрев на Маркиза.

Тот кивнул.

– Я глубоко уверен в вашей… э-э… репутации, – произнес наконец торговец антиквариатом.

Месье Маркиз кротко улыбнулся.

– Думаю, могу смело сказать, что ваша уверенность не будет поколеблена.

– Ведь у вас уникальные возможности, – заметил Папопулос, и в его голосе послышалась нотка зависти.

– Я сам их создаю, – ответил месье Маркиз.

Он встал и взял свой небрежно переброшенный через спинку стула плащ.

– Месье Папопулос, я буду держать вас в курсе дела по обычным каналам, но, само собой, нашу договоренность не должны ставить под угрозу какие-либо непредвиденные обстоятельства.

Месье Папопулос счел себя обиженным.

– У меня никогда не бывает непредвиденных обстоятельств, – недовольно ответил он.

Его собеседник улыбнулся и, не попрощавшись, вышел из комнаты.

Месье Папопулос постоял с минуту, задумавшись и поглаживая благообразную бороду, а затем прошел через комнату к другой двери, которая открывалась внутрь. Едва он повернул дверную ручку, как в комнату почти упала молодая женщина, которая, по-видимому, только что подслушивала, прижавшись ухом к замочной скважине. Месье Папопулос не выказал ни удивления, ни озабоченности: по всей видимости, ситуация была вполне привычной.

– Ну, Зия? – спросил он.

– Я не слышала, как он ушел, – сказала Зия.

Это была красивая молодая женщина с хорошей фигурой и большими темными глазами, она была так похожа на месье Папопулоса, что легко было понять, что Зия его дочь.

– Досадно, – продолжила она недовольно, – что нельзя и подсматривать в замочную скважину и одновременно подслушивать сквозь нее.

– Мне тоже бывает досадно, – простодушно согласился месье Папопулос.

– Значит, это и есть Маркиз, – медленно проговорила Зия. – А что, папа, он всегда в маске?

– Всегда.

Они помолчали, затем Зия спросила:

– Дело связано с рубинами?

Отец кивнул.

– Ну, и как он тебе показался? – спросил он.

– Месье Маркиз?

– Да.

– Я думаю, – задумчиво произнесла дочь, – что очень немногие англичане говорят по-французски так же хорошо, как он.

– А, – сказал месье Папопулос, – ты так считаешь?

Как всегда, он не сказал, что думает сам, но одобрительно посмотрел на Зию.

– Мне также показалось, – заметила она, – что у него довольно странной формы голова.

– Да, – подтвердил отец, – очень массивная голова. Но так обычно бывает от парика.

Они переглянулись, улыбаясь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«СЕРДЦЕ ОГНЯ»

Руфус Ван Алден миновал вращающиеся двери отеля «Савой» и подошел к столу дежурного. Тот почтительно улыбнулся и приветствовал вошедшего:

– Рад, что вы вернулись, мистер Ван Алден.

Американский миллионер небрежно кивнул.

– Все в порядке?

– Да, сэр. Майор Кнайтон ожидает вас в вашем номере.

Ван Алден снова кивнул.

– Почты не было?

– Я велел отнести к вам наверх, хотя подождите…

Он заглянул в ящик стола и достал письмо.

– Только что пришло, – пояснил он.

Руфус Ван Алден взял письмо, когда же увидел почерк на конверте, его лицо изменилось. Он как-то подобрел, жесткая линия рта смягчилась. Все еще держа письмо в руке и улыбаясь, он прошел к лифту.

В гостиной его номера сидел молодой человек, умело разбиравший почту. Когда вошел Ван Алден, молодой человек вскочил.

– Привет, Кнайтон.

– Рад, что вы вернулись, сэр. Хорошо провели время?

– Так себе, – безразлично ответил миллионер. – Париж стал довольно захолустным городом, но, тем не менее, я достал то, за чем ездил.

Он мрачно усмехнулся.

Его секретарь засмеялся и сказал:

– Вы всегда добиваетесь своего.

– Да, пожалуй, – согласился Ван Алден таким тоном, каким обычно произносят прописные истины. Сбросив свое тяжелое теплое пальто, он подошел к столу.

– Что-нибудь срочное?

– Не думаю, сэр. Обычные деловые письма, правда, я еще не закончил разбирать.

Ван Алден коротко кивнул. Он редко ругал кого-нибудь или хвалил. Его методы найма были очень просты: он нанимал людей и некоторое время платил им жалование – тех, кто его не удовлетворял, он просто увольнял. Людей он нанимал как и где придется: Кнайтона, например, совершенно случайно встретил в Швейцарии два месяца назад. Молодой человек понравился ему, и он просмотрел его послужной список (Кнайтон был офицером во время войны), где, кстати, нашлось объяснение и небольшой хромоты Кнайтона – ранение. Кнайтон не скрывал, что ищет работу, и скромно спросил миллионера, нет ли у того на примете какой-нибудь должности. Ван Алден с улыбкой вспомнил, как был удивлен молодой человек, когда он предложил ему пост секретаря.

– Но ведь у меня совсем нет опыта, – произнес он, запинаясь.

– Не беда, – ответил тогда Ван Алден. – У меня уже есть три секретаря, которые прекрасно справляются с делами, но следующие полгода я собираюсь жить в Англии, и мне нужен англичанин, который бы… ну, который бы знал там все входы и выходы и мог бы взять на себя заказ билетов, номеров в гостиницах и все такое прочее.

В общем, Кнайтон был нанят, и Ван Алден не пожалел: новый секретарь оказался находчивым и умным, к тому же, у него были прекрасные манеры…

Кнайтон указал на несколько писем, отложенных в сторону.

– Было бы неплохо, сэр, если бы вы их просмотрели, – предложил он. – Самое верхнее – о Колтонском соглашении.

Однако Руфус Ван Алден протестующе поднял руку.

– На ночь эту чертовщину читать не буду, – заявил он, – может обождать до утра… Все, кроме этого, – добавил он, взглянув на письмо, которое все еще держал в руке. И опять улыбнулся странной доброй улыбкой.

Ричард Кнайтон тоже понимающе улыбнулся.

– От миссис Кеттеринг? – спросил он, – Она звонила вам и вчера, и сегодня – кажется, она очень хочет увидеть вас как можно скорее.

– Как можно скорее, – машинально повторил Ван Алден и перестав улыбаться, вскрыл конверт. Читая письмо, он все больше хмурился, лицо его приобретало решительное выражение, так хорошо знакомое на Уолл Стрит. Кнайтон тактично отвернулся и продолжал разбирать почту.

Ван Алден кончил читать, выругался и ударил кулаком по столу.

– Я больше не намерен терпеть, – проворчал он. – Бедная девочка – счастье ее, что отец с ней,

Он еще немного походил по комнате с сердитым видом, потом резко остановился, подошел к стулу, на который было брошено его пальто, и стал одеваться.

– Вы снова уходите, сэр?

– Да, я иду навестить дочку.

– А если позвонят люди Колтона?

– Пошлите их к черту.

– Хорошо, сэр, – бесстрастно ответил секретарь.

Ван Алден уже оделся. Взяв в руки шляпу, он пошел к двери, но перед тем как выйти, остановился и сказал:

– А вы хороший парень, Кнайтон, никогда не надоедаете когда мне не до работы.

Кнайтон слегка улыбнулся, но ничего не сказал.

– Руфь – мой единственный ребенок, – продолжал Ван Ален, – никто не знает, как много она для меня значит.

Его лицо приняло мечтательное выражение.

– Хотите, я кое-что покажу вам, Кнайтон?

Он вернулся к столу, достал из кармана сверток и небрежно развернул его. В нем оказался большой бархатный футляр с гербом и короной, вытисненными в центре. Ван Алден открыл футляр, а у секретаря перехватило дыхание – на белоснежном фоне подкладки лежали отливавшие кровью рубины.

– О, Боже! – выговорил Кнайтон. – Они… Неужели они настоящие?

Ван Алден довольно рассмеялся.

– Меня не удивляет, что вы спросили об этом. Среди этих камей – три самых больших в мире. Их носила Екатерина Великая. Вот тот – в центре – называется «Сердце огня», в нем ни единого изъяна.

– Они, наверное, стоят уйму денег?

– Да, четыреста или пятьсот тысяч долларов, не считая их исторической ценности.

– И вы вот так, просто, носите их в кармане?

– Приходится. Видите ли, это мой небольшой подарок Руфи, – ответил Ван Алден с довольным смешком.

– Теперь понятно, почему миссис Кеттеринг так не терпелось увидеть вас, когда она звонила.

Но Ван Алден снова помрачнел и отрицательно покачал головой.

– Вы ошибаетесь, – сказал он, – она не знает, я хотел сделать ей маленький сюрприз.

Он закрыл футляр.

– Вы не можете себе представить, Кнайтон, – продолжил он, – как мало можно сделать для тех, кого любишь. Я могу купить Руфи порядочный кусок земного шара, но он ей не нужен. Я могу повесить ей на шею это колье и доставить несколько минут удовольствия, но…

Он тряхнул головой.

– Если женщина несчастлива в замужестве…

Он не договорил. Он лучше чем кто-либо знал репутацию достопочтенного Дерека Кеттеринга. Вздохнув, Ван Алден положил сверток с рубинами в карман, кивнул на прощание Кнайтону и вышел.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НА УЛИЦЕ КЕРЗОНА

Миссис Дерек Кеттеринг жила на улице Керзона. Дворецкий, открывший дверь Руфусу Ван Алдену, разумеется, узнал его, он позволил себе сдержанную приветствующую улыбку, провожая гостя в большую комнату на втором этаже.

Женщина, сидевшая перед окном, радостно вскочила на ноги.

– Привет, папа, как здорово, что ты пришел. Я целый день звонила майору Кнайтону, но он не знал точно, когда ты появишься.

Руфи Кеттеринг было двадцать восемь лет. Она не была красивой, даже хорошенькой в прямом смысле слова, но это была весьма эффектная дама. В детстве Ван Алдена дразнили рыжим, и у его дочери волосы были изумительного медно-красного цвета. Темные глаза, обрамленные длинными и очень черными ресницами, производили впечатление, которое еще усиливалось с помощью умело наложенной косметики. С первого взгляда она казалась похожей на рафаэлевскую Мадонну, но, приглядевшись, можно было заметить очень много общего с лицом отца – такая же резко очерченная нижняя челюсть, такое же выражение твердости и уверенности во взгляде. Ее лицо больше подошло бы мужчине – с самого детства Руфь Ван Алден привыкла всегда добиваться своего, и те, которые когда-либо оказывались у нее на пути, очень скоро понимали, что дочь Руфуса Ван Алдена не привыкла уступать.

– Кнайтон сказал, что ты мне звонила, но я только с полчаса, как вернулся из Парижа. Так что у тебя с Дереком?

Краска прилила к лицу Руфи.

– Словами не передать! Наконец, это переходит всякие границы! – вскричала она. – Он… он просто вообще не обращает на меня внимания.

Кроме гнева в ее голосе слышалось и некоторое смущение.

– Но уж на меня-то он внимание обратит, – мрачно сказал Ван Алден.

Руфь продолжала:

– Я его почти не видела последний месяц, он повсюду таскается с женщиной…

– С какой женщиной?

– Ее зовут Мирель: она балерина из «Парфенона», ты же знаешь.

Ван Алден кивнул.

– На прошлой неделе я ездила в Леконборо и говорила с лордом Леконборо – он очень хорошо меня принял и был очень любезен, он сказал, что хорошенько поговорит с Дереком.

– А-а… – протянул Ван Алден.

– Что ты хочешь сказать, папа?

– Как раз то, что ты думаешь. Бедный старый Леконборо – тряпка. Конечно, ты ему нравишься, и, конечно, он попытался успокоить тебя. Его сын и наследник женат на дочери одного из самых богатых людей Штатов – естественно, он не хочет разбивать такой брак. Но он уже одной ногой в могиле, и все об этом знают. Что бы он ни сказал Дереку, все будет как о стенку горох.

– А ты ничего не можешь сделать, папа? – спросила Руфь после недолгого молчания.

– Я мог бы, – ответил миллионер. Он задумчиво помолчал и продолжил: – Я мог бы сделать что-нибудь, но настоящую пользу может принести только одно. У тебя хватит мужества, Руфь?

Она удивленно посмотрела на него. Ван Алден выдержал взгляд и кивнул.

– Да, я об этом. Хватит ли у тебя смелости заявить всему миру, что ты совершила ошибку? У тебя есть лишь один выход из дурацкого и унизительного положения, Руфь, – отсечь все старое и начать сначала.

– Ты имеешь в виду?..

– Развод.

– Развод!

Ван Алден сухо усмехнулся.

– Ты произносишь слова «развод» так, Руфь, будто впервые его услышала. Да ведь в кругу твоих знакомых развод не такая уж и редкость.

– Конечно, так. Но…

Она умолкла, закусив губу. Отец понимающе кивнул.

– Да, я знаю, Руфь. Ты такая же, как я, и ты не любишь терять. Но я уже понял, а теперь и ты должна понять, что иногда нет другого пути. Я, может быть, мог бы заставить Дерека вернуться к тебе, но все равно кончится тем же. Он не может дать тебе счастья, он насквозь испорчен, Руфь. Я даже жалею, что вообще позволил тебе выйти за него, но ты сама хотела, а он тогда, казалось, искренне собирался вести себя прилично… Потом, я ведь уже раз не позволил тебе выйти замуж…

Он не смотрел на дочь, а если бы взглянул, то заметил бы, как она покраснела.

– Да, ты не позволил мне, – сказала она глухим голосом.

– И оказался не в силах принудить тебя еще раз. Если б ты знала, как я теперь жалею! Последние годы ты вела несчастную жизнь, Руфь.

– Да, наш брак не был особенно… дружным, – согласилась миссис Кеттеринг.

– Вот я и говорю, что пора заканчивать, – он хлопнул ладонью по столу. – Может быть, тебя все еще тянет к нему, но выкинь его из сердца. Надо смотреть фактам в лицо: Дерек Кеттеринг женился на тебе из-за денег – так избавься от него, Руфь.

Руфь Кеттеринг молча уставилась в пол. Через некоторое время она спросила, не поднимая головы:

– А если он не согласится?

Ван Алден удивленно посмотрел на нее.

– Его не будут и спрашивать.

Она покраснела и закусила губу.

– Нет, нет… Я только хотела сказать…

Она остановилась. Отец проницательно взглянул на нее.

– Так что ты хотела сказать?

– Я хотела сказать, – Руфь сделала паузу, тщательно подбирая слова, – что он не захочет легко уступить.

Миллионер упрямо выставил вперед подбородок.

– Ты хочешь сказать, что он обратится в суд? Пусть! Но на самом деле ты ошибаешься. Он не подаст в суд. Любой адвокат растолкует ему, что зацепиться не за что.

– А ты не думаешь, – сказала она неуверенно, – что он затеет какую-нибудь грязную историю?

– В суде?

Он отрицательно покачал головой.

– Очень маловероятно. Видишь ли, ему нужно иметь отправную точку.

Миссис Кеттеринг не ответила, а Ван Алден строго посмотрел на нее.

– Ну говори же, Руфь, тебя что-то беспокоит? Что?

– Нет, нет. Ничего.

Впрочем, ее голос звучал неубедительно.

– Может, ты беспокоишься о прессе? Предоставь и это мне. Я устрою дело так, что, не будет никакого шума.

– Очень хорошо, папа. Если ты считаешь, что так будет лучше всего.

– Ты все еще любишь его, Руфь?

– Нет.

Она ответила искренне, и Ван Алден казался удовлетворенным. Он тронул дочь за плечо.

– Все будет хорошо, моя девочка. Не беспокойся. А теперь давай забудем о нем. Я привез тебе подарок из Парижа.

– Мне? Что-то очень хорошее?

– Надеюсь, тебе понравится, – ответил Ван Алден, улыбаясь. Он достал из кармана сверток и протянул его дочери. Руфь нетерпеливо развернула бумагу и раскрыла футляр. С ее губ слетело восхищенное восклицание – Руфь Кеттеринг любила драгоценности.

– Папа, как они прекрасны!

– Не правда ли, красивые камешки? – сказал польщенный миллионер. – Тебе нравится?

– Нравится?! Папа, да они же уникальны! Где ты достал?

Ван Алден улыбнулся.

– О-о! Большой секрет. Их пришлось покупать тайно – камни очень известные. Видишь большой камень в центре? Ты о нем, наверное, слышала: рубин «Сердце огня».

– «Сердце огня»! – повторила миссис Кеттеринг.

Она достала камни из футляра и примерила их, миллионер наблюдал за дочерью. Он думал о тех женщинах, которые носили драгоценности раньше. «Сердце огня», как и все знаменитые камни, в прошлом оставался причиной многих преступлений. Но в руках Руфи Кеттеринг он, казалось, потерял свою способность приносить зло. Женщина западного мира, такая холодная и уравновешенная, казалось, самой своей внешностью исключала возможность буйства темных страстей. Руфь уложила камни в футляр и обняла отца.

– Огромное спасибо, папа! Они прекрасны. Ты всегда даришь чудесные подарки.

– Так и должно быть, – ответил Ван Алден, дотронувшись до ее плеча, – ты же знаешь, кроме тебя у меня никого нет.

– Ты останешься ужинать, правда, пап?

– Вряд ли. А потом, ты куда-то собиралась…

– Да, но я могу и не ходить.

– Лучше езжай, куда договорилась, я сегодня очень устал. Увидимся завтра: я тебе позвоню, и мы встретимся у «Гэлбрейта».

Название «Гэлбрейт, Гэлбрейт, Катберсон и Гэлбрейт» принадлежало юридической фирме, услугами которой Ван Алден пользовался в Лондоне.

– Хорошо, папа, – она нерешительно замялась, – я надеюсь… Ну, все это не помешает мне поехать на Ривьеру?

– А когда ты едешь?

– Четырнадцатого.

– Тогда все в порядке – дела так быстро не делаются. Кстати, Руфь, я на твоем месте не стал бы возить рубины за границу. Оставь их в банке.

Миссис Кеттеринг кивнула.

– Не хватало нам еще, чтобы тебя обокрали, – пошутил миллионер.

– А сам носишь их по городу в кармане, – с улыбкой ответила дочь.

– Да…

Что-то, какая-то нерешительность в его тоне, привлекла внимание дочери.

– Неприятности, пап?

– Да нет, – улыбнулся Ван Алден. – Просто вспомнилось небольшое приключение в Париже.

– Приключение?

– Забавная историйка приключилась в ту ночь, когда я купил рубины.

– О! Расскажи мне.

– В общем-то, и рассказывать нечего – глупые апаши цеплялись ко мне, но я выстрелил, и они убежали. Вот и все.

Руфь посмотрела на него с гордостью.

– А ты очень смелый, пап.

– Что ты, Руфь, разве это смелость?

Ван Алден нежно поцеловал дочь и ушел.

Вернувшись в отель «Савой», он вызвал Кнайтона.

– Свяжитесь с человеком по имени Гоби, его координаты есть в записной книжке. Он должен приехать сюда завтра утром в половине десятого.

– Хорошо, сэр.

– Я также хотел бы видеть мистера Кеттеринга. Поищите его через клуб, в общем, найдите его хоть под землей, но договоритесь, чтобы завтра утром он был здесь. Думаю, следует назначить встречу часов на двенадцать – он ведь, наверное, не привык рано вставать.

Секретарь кивнул, и. вскоре Ван Алден уже нежился в теплой ванне и вспоминал разговор с дочерью. В целом, он был доволен. Он уже давно понял, что развод был единственным выходом из создавшегося положения, Руфь же согласилась с его предложением с гораздо большей готовностью, чем он ожидал. Но несмотря на покорность дочери, у Ван Алдена осталось легкое ощущение какой-то недоговоренности, да и поведение дочери было не совсем естественным. Он нахмурился.

– Может, я слишком подозрителен, – проворчал миллионер, – но готов поспорить, она что-то утаила.