Текст книги "Сердце огня - Роман"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПИСЬМА

«Миссис Сэмюэл Харфилд свидетельствует свое почтение мисс Катрин Грей и хочет указать, что в сложившихся обстоятельствах мисс Грей, может быть, не совсем правильно понимает…»

Дописав до этого места, миссис Харфилд прочно застряла, не в силах преодолеть трудность, с которой многие встречаются при написании писем: трудность ясного изложения собственных мыслей, когда повествование идет от третьего лица.

После минутного колебания миссис Харфилд порвала написанное и взяла чистый лист.

«Уважаемая мисс Грей, высоко оценивая добросовестное выполнение вами обязанностей на службе у моей кузины Эммы (чья недавняя смерть оказалась для нас тяжелым ударом), я, тем не менее, хотела бы отметить…»

Миссис Харфилд снова остановилась, и второй лист последовал за первым в корзину для бумаг. Наконец, с пятой попытки, миссис Харфилд удалось составить удовлетворившее ее послание. Письмо было наконец запечатано и направлено по адресу: «Мисс Кэтрин Грей, Литтл Крэмптон, Сент Мэри Мэд, графство Кент». На следующее утро оно уже лежало на столе у дамы, которой и было адресовано, рядом с другим письмом, запечатанным в добротный длинный голубой конверт – миссис Харфилд.

Первым мисс Грей вскрыла письмо миссис Харфилд. Вот как оно выглядело в окончательной редакции:

«Уважаемая мисс Грей, я и мой муж хотели бы выразить Вам глубокую признательность за то, что Вы делали для моей бедной кузины Эммы. Ее смерть была для всех нас тяжелым ударом, хотя мы, конечно, знали, что в последнее время ее здоровье оставляло желать лучшего и она, фактически, впала в детство. Поэтому ее последнее завещание, написанное, вне всякого сомнения, под влиянием вышеуказанных обстоятельств, любой суд, конечно, признает недействительным. Я не сомневаюсь, что Вы, с Вашим обычным здравым смыслом, также понимаете это. Но мой муж считает, что было бы гораздо лучше обойтись без суда и уладить все частным образом. Нам доставило бы удовольствие дать вам отличные рекомендации, чтобы вы могли занять такое же место, какое вы занимали у кузины Эммы, мы также надеемся, что вы согласитесь принять от нас скромный подарок. Сердечно к Вам привязанная

Мэри Энн Харфилд».

Кэтрин Грей прочла письмо и перечитала его снова. После второго прочтения она осталась довольна. Затем она взяла второе письмо, быстро его просмотрела и надолго задумалась, глядя прямо перед собой. По ее спокойному и задумчивому лицу невозможно было судить о ее чувствах.

Кэтрин Грей было тридцать три года. Она происходила из богатой семьи, но отец разорился, и ей с ранних лет пришлось самостоятельно зарабатывать на жизнь. Компаньонкой Хэтфилд мисс Грей стала в двадцать три года.

Характер старой миссис Хэтфилд был на редкость тяжелым, ее компаньонки менялись с достойной удивления быстротой: полные надежд появлялись они в Литтл Крэмптоне, чтобы в скором времени бежать – обычно в слезах. Но десять лет назад, с приходом в Литтл Крэмптон мисс Грей, там воцарился мир. Никто не знал причины чуда – заклинателями змей не становятся, ими рождаются. Мисс Грей родилась с даром ухаживать за старухами, собаками и детьми, и все это давалось ей без видимых усилий.

В свои двадцать три года Кэтрин Грей оставалась спокойной девушкой с милым лицом и красивыми глазами, к тридцати трем она превратилась в такую же спокойную женщину, а ее серые глаза, все такие же красивые, счастливо и безмятежно смотрели на окружающий мир. Мисс Грей обладала врожденным чувством юмора и сумела сохранить его.

…Зазвонил звонок и одновременно послышался нетерпеливый стук дверного молотка. Минутой позже в комнату вошла молоденькая служанка и объявила слегка запыхавшись:

– Доктор Харрисон!

В комнату быстро вошел средних лет господин, чьи энергичные и порывистые манеры свидетельствовали, что именно он только что яростно атаковал входную дверь.

– Доброе утро, мисс Грей.

– Доброе утро, доктор Харрисон.

– Я заглянул так рано, – начал доктор, – думая, что у вас есть вести от кузины Хэтфилд, кажется, она зовется миссис Сэмюэл – отвратительная личность!

Не говоря ни слова, Кэтрин взяла со стола письмо миссис Харфилд и подала доктору. Она с удовольствием смотрела, как тот по мере чтения хмурился и шевелил губами – конечно, тихо ругался.

– Чудовищная чепуха! – прорвало его наконец. – Не обращайте внимания, голубушка. Они блефуют. Миссис Хэтфилд была такой же нормальной, как вы или я, каждый подтвердит. Они знают, что нет никаких шансов, а все разговоры о суде – блеф чистейшей воды, вас хотят надуть. И не вздумайте, милая, поддаться на лесть. Вы им ничего не должны и можете действовать с чистой совестью.

– Я думаю, у меня и не должно быть угрызений совести, – сказала Кэтрин. – Эти люди – дальние родственники мужа миссис Хэтфилд, и они не обращали на нее внимания и совсем не заботились о ней пока она была жива.

– Вы разумная женщина, – сказал доктор, – я никого лучше вас не знал. Последние десять лет вы вели трудную жизнь и теперь имеете полное право получить сбережения старой леди.

Кэтрин задумчиво улыбнулась.

– Все сбережения, – повторила она, – а вы знаете, сколько это, доктор?

– Ну… я думаю, фунтов пятьсот в год.

Кэтрин кивнула.

– Я тоже так думала, – сказала она, – а теперь почитайте. – Она подала доктору письмо, находившееся в голубом конверте.

Доктор прочитал его и издал удивленное восклицание:

– Немыслимо!

– Миссис Хэтфилд была о-о-чень странным акционером. Сорок лет назад у нее было восемь или десять тысяч годового дохода и я уверена, что в год она не тратила больше четырехсот фунтов, всегда весьма осторожно обращаясь с деньгами, берегла каждый пенс.

– И все это время нарастали проценты. Вы, милая, теперь богатая женщина.

– Да, – кивнула Кэтрин Грей, – очень богатая.

Она сказала это так, будто речь шла вовсе не о ней.

– Что ж, – сказал доктор, собираясь уходить, – примите мои поздравления, – он ткнул пальцем в письмо миссис Сэмюэл Харфилд, – а на эту женщину и ее дурацкое письмо не обращайте внимания.

– И правда, совсем дурацкое письмо, – сказала мисс Грэй, – хотя в ее положении это самый естественный образ действий.

– Вы знаете, – заметил доктор, – я иногда начинаю подозревать вас в чем-то ужасном.

– Почему?

– Потому что вы находите такие вещи вполне естественными.

Кэтрин Грей рассмеялась.

Дома, за завтраком, доктор Харрисон передал важную новость жене, та очень взволновалась и обрадовалась.

– Капризная старуха Хэтфилд – и такая куча денег! Я страшно рада, что она все оставила Кэтрин – девочка просто святая.

– Я всегда думал, что святые – тяжелые люди, Кэтрин Грей слишком человечна для святой.

– Она святая с чувством юмора, – мгновенно парировала жена, – а кроме того, хоть ты наверное и не заметил, она хороша собой.

– Кто? Кэтрин Грей? – доктор искренне удивился. – Впрочем, да, у нее красивые глаза.

– Глаза! О, вы – мужчины! – вскричала его жена, – где ваши глаза? Кэтрин просто красавица, ей не хватает лишь приличной одежды.

– Одежды? А что с ее одеждой? Она всегда очень опрятна.

Миссис Харрисон сердито вздохнула, а доктор встал и собрался идти к больным.

– Ты могла бы заглянуть к ней, Полли, – предложил он.

– Я как раз собиралась, – быстро ответила жена.

Миссис Харрисон пришла с визитом около трех часов.

– Дорогая, я так рада за вас, – тепло сказала она, пожимая руку Кэтрин, – люди в поселке обрадуются, когда узнают.

– Очень мило, что вы навестили меня, – ответила Кэтрин. – Я ждала вас, потому что хотела спросить о Джонни.

– О, Джонни! Ну…

Джонни был младшим сыном миссис Харрисон и через минуту она, позабыв обо всем, пересказывала очередную длинную историю о распухших гландах и аденоидах Джонни. Кэтрин благосклонно слушала. Привычки становятся второй натурой – последние десять лет основным занятием мисс Грей было слушать. «Дорогая, не помню, рассказывала ли я тебе о том морском бале в Портсмуте, когда лорд Чарльз восхищался моим платьем?», и Кэтрин терпеливо и вежливо отвечала: «Кажется, да, миссис Хэтфилд, но я уже забыла, в чем там суть. Не расскажете ли вы мне еще раз?» И старая леди пускалась в длиннейший рассказ с бесчисленными поправками, остановками и подробностями. А Кэтрин слушала ее и не слушала, автоматически произнося нужные слова, если старушка останавливалась.

Вот и сейчас она удивлялась странной способности своего мозга, которая позволяла ей и слушать миссис Харрисон, и думать о своем.

Через полчаса миссис Харрисон оборвала себя.

– Я все время болтаю, – сказала она, – а ведь я пришла потолковать о вас и о ваших планах.

– Но у меня еще нет планов.

– Милая, но ведь вы же не собираетесь оставаться здесь?

Кэтрин рассмешили нотки неподдельного ужаса, послышавшиеся в тоне гостьи.

– Нет, я хочу попутешествовать – я так мало видела в жизни!

– Уж, наверное, не много. Это, конечно, ужасно – жить закупоренной в доме.

– Не знаю, – ответила Кэтрин, – тут хорошо и спокойно.

Заметив удивление гостьи, она слегка покраснела.

– Простите, звучит довольно глупо. Конечно, у меня было мало свободы в физическом значении слова…

Если вообще была, подумала миссис Харрисон, вспомнив, что у Кэтрин всегда было мало выходных.

– Но в каком-то смысле, чем меньше у тебя свободного времени, тем шире умственный кругозор: можешь думать о чем угодно. Я всегда дорожила свободой мысли.

Миссис Харрисон покачала головой.

– Увы, я не понимаю.

– О, на моем месте вы бы поняли. Но все равно, мне хочется перемен, хочется… ну, чтобы что-нибудь случалось. О! Я, конечно, не настаиваю, чтобы это происходило непременно со мной. Но так хочется побыть в гуще невероятных, захватывающих событий – пусть даже только зрителем. Вы же знаете, ничего такого не бывает в Сент Мэри Мэд.

– Ты права, милочка! – с жаром согласилась миссис Харрисон.

– Сначала я поеду в Лондон, – продолжала Кэтрин, – хочу увидеться с моими поверенными. А потом думаю поехать за границу.

– Очень мило!

– Но прежде всего…

– Собралась купить несколько платьев.

– То же самое я сегодня утром сказала Артуру, – воскликнула миссис Харрисон. – Вы знаете, Кэтрин, если бы вы захотели, то стали бы просто красавицей.

Мисс Грей искренне рассмеялась.

– Не думаю, чтобы из меня могла получиться красавица, – сказала она, – но мне было бы приятно иметь несколько действительно хороших платьев. Боюсь, я слишком много говорю о себе.

Миссис Харрисон глянула проницательно и умно.

– Должно быть, испытываете совсем новые ощущения, – сухо сказала она.

Перед тем как уехать из поселка, Кэтрин зашла попрощаться со старой мисс Вайнер. Та была на два года старше миссис Хэтфилд и в последнее время главным образом размышляла о том, как ей удалось пережить свою старую подругу.

– Признайся, ты никогда не подумала бы, что я переживу Джейн Хэтфилд, – торжествующе спросила она Кэтрин. – Мы вместе ходили в школу – она и я. И вот я здесь, а она умерла. Кто бы мог подумать?

– Вы же всегда ели на ужин черный хлеб, – автоматически вставила Кэтрин.

– Удивительно, что ты помнишь даже мелкие детали, милая. Да, если бы Джейн Хэтфилд каждый день на ночь съедала ломтик черного хлеба и выпивала немного вина за едой, она и сегодня была бы с нами.

Старая леди торжествующе покивала головой, а затем, вдруг внезапно вспомнив что-то, добавила:

– Я слышала, ты получила кучу денег и едешь развлечься в Лондон? Думаю, ты там не выйдешь замуж, ты не из тех, на кого падки мужчины. А потом, ведь ты уже в возрасте. Сколько тебе?

– Тридцать три.

– Ну, – с сомнением заметила мисс Вайнер, – не так уж и плохо, хотя ты, конечно, цветок не первой свежести.

– Боюсь, что так, – покорно ответила Кэтрин.

– Но ты очень мила, – сжалилась мисс Вайнер, – я уверена, многим мужчинам лучше было бы взять в жены тебя, а не одну из вертихвосток, выставляющих напоказ ноги так высоко, что покраснел бы и Создатель, До свидания, дорогая, желаю тебе хорошо провести время, хотя в нашей жизни сокровенные вещи редко кажутся тем, чем они являются на самом деле.

Напутствуемая долгими пророчествами, Кэтрин уехала. Проводить ее на станцию пришло пол-поселка, включая ее молоденькую служанку Элис, которая принесла букет свежих цветов и, не таясь, плакала.

«Не много найдется таких, как она, – всхлипывая, подумала Элис, когда поезд ушел, – она была так добра ко мне, когда Чарли ушел к отвратительной девчонке из Дэари. И хоть она всегда строго следила за чистотой, всегда замечала, если ты добросовестно поработала. Я бы пошла за нее в огонь и воду. Настоящая леди…»

Так Кэтрин уехала из Сент Мэри Мэд.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ЛЕДИ ТЭМПЛИН ПИШЕТ ПИСЬМО

– Так, – сказала леди Тэмплин, – так…

Она отложила номер «Дейли Мэйл» и устремила взгляд в воды Средиземного моря. Ветка мимозы обрамляла эффектную картину: золотоволосая, голубоглазая дама в очень откровенном неглиже. Золотистые волосы и бело-розовый цвет лица, несомненно, были лишь отчасти естественными, но голубые глаза – щедрый дар природы, и в свои сорок четыре года леди Тэмплин все еще могла считаться красивой женщиной.

Несмотря на очарование, леди Тэмплин думала сейчас не о себе. Вернее сказать, думала не о своей внешности – ее ум был занят более прозаическими материями.

Леди Тэмплин была известна на Ривьере, ее вечера на вилле Marguerite пользовались успехом. Она была умудрена опытом и имела уже четвертого мужа. Первый ее супруг – явная ошибка молодости, она редко вспоминала о нем. Тем более, что у него хватило ума и такта быстро умереть. Молодая вдова скоро обручилась с богатым владельцем пуговичной фабрики. Через три года совместной жизни он также отошел в мир иной – будто бы после порядочной попойки. Третьим оказался виконт Тэмплин, который благополучно ввел Розали в те круги общества, куда она так стремилась. Выходя замуж в четвертый раз, она сохранила за собой приобретенный титул – мистер Чарльз Эванс, привлекательный молодой человек, с восхитительными манерами, обожавший спорт и блага мира сего, не имел ни денег, ни титула.

В целом леди Тэмплин оставалась довольна жизнью; но у нее эпизодически возникали денежные неурядицы. Пуговичный фабрикант оставил порядочную сумму, но, как часто говаривала леди Тэмплин, «то одно, то другое…» Таяли денежки, таяли. Все же она была довольно хорошо обеспечена, но быть просто хорошо обеспеченной никак не могло устроить леди Тэмплин с ее темпераментом.

Поэтому, прочитав этим январским утром заметку в «Дейли Мэйл», она широко раскрыла голубые глаза и произнесла неопределенно и односложно: так-так-так. На веранде, кроме леди Тэмплин, находилась ее дочь – Ленокс Тэмплин. Для леди Тэмплин такая дочь, как Ленокс, была сущим наказанием – мало того, что ни капельки такта, так она выглядела еще и старше своих лет, а ее странный сардонический юмор был, мягко выражаясь, неприятным.

– Дорогая, – сказала леди Тэмплин, – просто фантастика!

– Что?

Леди Тэмплин взяла номер «Дейли Мэйл», передала газету дочери и ткнула пальцем в заинтересовавший ее абзац. Ленокс прочитала заметку, но не выказала и тени волнения, просто вернула матери газету.

– Ну и что? – спросила она. – Так всегда случается – в деревнях порой помирают скупые старухи, оставляющие свои миллионы бедным компаньонкам.

– Да, конечно, – ответила мать, – и, наверное, наследство не так велико, как пишут, газеты постоянно врут. Но пусть даже половина, и то деньжищи.

– Ну и что? Капитал оставлен не нам.

– Нет, конечно, дорогая, но эта девушка, Кэтрин Грей, фактически моя кузина. Фантастика!

– А-а… – протянула Ленокс.

– Интересно… – сказала мать.

– Что мы можем получить от наследства? – закончила за нее дочь, улыбаясь одной из тех улыбок, которые леди Тэмплин понимала с трудом, если вообще понимала.

– Ну что ты, дорогая, – с легким упреком сказала она.

Упрек был совсем легким, потому что Розали Тэмплин уже привыкла к откровенности своей дочери, даже к некоторому ее цинизму,

– Нет, мне интересно… – снова начала леди Тэмплин, озабоченно сводя мастерски подрисованные брови, – нельзя ли… О! Доброе утро, Чабби, дорогой. Ты идешь играть в теннис? Как мило!

Чабби, к которому был обращен вопрос, доброжелательно улыбнулся и заметил мимоходом:

– Ты бесподобно выглядишь в персиковой размахайке, – и он прошествовал мимо, вниз по лестнице.

– Как он внимателен, – сказала леди Тэмплин, восхищенно глядя вслед мужу. – Подожди, на чем я остановилась? А! – она снова переключилась на дело, – интересно…

– О, Бога ради, ну продолжай, нельзя же в сотый раз повторять одно и то же.

– Так вот, дорогая, – продолжала леди Тэмплин, – я подумала, что было бы очень мило, если бы я написала Кэтрин и пригласила ее погостить. Она совсем не знакома с обществом, и для нее было бы лучше, если бы ее ввели туда свои люди. И ей приятно, и нам полезно.

– Сколько ты собираешься из нее вытрясти? – спросила Ленокс.

Мать укоризненно посмотрела на нее и проворчала:

– Конечно, мы должны будем заключить какое-то соглашение. То одно, то другое… война… твой бедный отец…

– А теперь Чабби, – добавила Ленокс, – довольно дорогое удовольствие.

– Насколько я помню, она была милой девочкой, – не обращая внимания, продолжала леди Тэмплин, – спокойная, никогда не лезла вперед, не красавица и не кокетка.

– Значит, она не будет приставать к Чабби?

Леди Тэмплин протестующе посмотрела на дочь.

– Чабби никогда не позволил бы себе… – начала она.

– Нет, – прервала Ленокс, – не думаю, чтобы он позволил, он слишком хорошо знает, кто кормит его хлебом с маслом.

– Дорогая, – огорченно сказала леди Тэмплин, – ты всегда все так утрируешь.

– Извини, правда – гадкая штука.

Леди Тэмплин взяла со стола «Дейли Мэйл», сумочку, какие-то разбросанные письма и сказала:

– Я сразу же напишу дорогой Кэтрин и напомню, как хорошо мы проводили время в Эджсворте.

Немного озабоченная, она вошла в дом.

Не в пример миссис Сэмюэл Харфилд, строчки с легкостью вылетали из-под ее пера. Когда она, не останавливаясь, исписала четыре страницы и перечитала написанное, то не сочла необходимым даже что-нибудь поправить.

Кэтрин получила ее письмо утром, приехав в Лондон. Она прочла его и аккуратно положила письмо в сумочку. Затем направилась на встречу с поверенными миссис Хэтфилд.

Они представляли старинную фирму, расположенную в Линкольнс Инне. Кэтрин провели в кабинет старшего партнера фирмы, который оказался добродушным пожилым человеком с проницательными голубыми глазами и отеческими манерами.

Минут двадцать они обсуждали завещание миссис Хэтфилд и процедуры, которые надлежало совершить для вступления завещания в силу, а после этого Кэтрин подала юристу письмо миссис Сэмюэл.

– Я думаю, мне следует показать вам письмо, – сказала она, – оно довольно смешное.

Поверенный прочел письмо и слегка улыбнулся.

– Очень грубая попытка, мисс Грей. Я думаю, нет нужды объяснять вам, что эти люди не имеют никаких прав на наследство, а если они захотят судиться, то никакой суд их не поддержит.

– Я и не сомневаюсь.

– Люди не всегда поступают мудро. На месте миссис Сэмюэл Харфилд я попытался бы воззвать к вашему великодушию.

– Именно об этом я и хотела поговорить – мне бы хотелось передать им какую-нибудь сумму.

– Но вы вовсе не обязаны.

– Я знаю.

– Кроме того, при настоящем положении вещей, они могут и не принять ее, расценят как попытку откупиться.

– Ну, тут уж ничего не поделаешь.

– Я бы советовал вам, мисс Грей, отказаться от необдуманного намерения.

Кэтрин покачала головой.

– Я знаю, вы совершенно правы, но мне все равно хочется…

– Они схватят деньги, а потом еще будут терроризировать вас.

– Ну что ж, – ответила Кэтрин, – их дело, каждый волен развлекаться по-своему. И потом, ведь они в конце концов единственные родственники миссис Хэтфилд, и хоть они презирали ее, пока та была жива, мне кажется, было бы нечестно оставить их ни при чем.

Она все-таки настояла на своем, хотя поверенный согласился с большой неохотой. Прогуливаясь по улицам Лондона, она ощущала приятную уверенность, что может тратить сколько захочет и строить какие угодно планы. В первую очередь она нанесла визит в магазин модной одежды.

Там она простодушно сказала худощавой пожилой француженке, похожей на герцогиню:

– Я хочу полностью положиться на вас, я была очень бедной, ничего не понимала и не понимаю в модных платьях, но теперь у меня появились деньги, хотелось бы хорошо выглядеть.

Француженка была очарована. У нее был темперамент художницы, и ее сильно задел утренний визит аргентинской мясной королевы, которая настаивала на покупке моделей, совершенно не подходящих даме такой комплекции. Она опытным взором окинула Кэтрин.

– Да, да… с удовольствием помогу. У мадемуазель очень хорошая фигура, лучше всего пойдут простые строгие линии. Tres Anglaise. Некоторые, возможно, обиделись бы, но только не мадемуазель. Un belle Anglaise – восхитительный стиль.

Она больше не была похожей на герцогиню, и принялась выкрикивать указания манекенщицам.

– Клотильда, Вирджиния, быстро, мои маленькие, короткое tailleur gris clair и robe de soupir d’automne. Марселла, дитя мое, короткое крепдешиновое мимозного цвета, я жду!

Чудесное выдалось утро! Насмешливые Марселла, Клотильда и Вирджиния ходили кругами, изгибаясь и вертясь по вековой традиции манекенщиц. Псевдогерцогиня стояла рядом с Кэтрин и делала пометки в маленькой записной книжке.

– Отличный выбор, мадемуазель, у мадемуазель тонкий вкус. Да, несомненно, мадемуазель не могла бы подобрать ничего лучше для Ривьеры, куда она, я думаю, едет на зиму.

– Можно еще раз посмотреть вечернее платье? – спросила Кэтрин. – Вон то, розовое.

Появилась Вирджиния в розовом платье и стала медленно ходить по кругу.

– Самое лучшее, – сказала Кэтрин, любуясь переливами красок. – Как оно называется?

– Soupir d’automne. Да, да, платье как раз для мадемуазель.

Когда Кэтрин вышла на улицу, слова «осеннее платье» отозвались в ней грустью.

«Soupir d’automne» – да, то была ее осень. Осень женщины, которая никогда не видела и не увидит весны. То, что ушло, не вернешь, вместе с годами работы в Сент Мэри Мэд прошла вся жизнь.

«Я идиотка, – подумала Кэтрин, – чего мне не хватает? Почему месяц назад я была счастливее?»

Она вынула из сумочки письмо, полученное от леди Тэмплин. Кэтрин не была дурочкой, она прекрасно разобралась во всех нюансах письма и поняла, почему вдруг леди Тэмплин воспылала дружескими чувствами к своей полузабытой кузине. Ясно было, что она возжелала общества кузины ради чистой выгоды, а не для собственного удовольствия. Что ж, почему бы и нет? Выгоду могут извлечь обе стороны.

Я поеду, решилась Кэтрин.

Она как раз проходила по Пикадилли и сразу же завернула в агентство Кука заказать билет. Ей пришлось подождать несколько минут – посетитель, который разговаривал со служащим, также собирался ехать на Ривьеру. Казалось, туда намеревались отправиться тысячи людей. Что ж, впервые в своей жизни она будет поступать так, как и другие.

Лицо мужчины показалось ей немного знакомым – где она могла встречать джентльмена раньше? Вдруг она вспомнила – сегодня утром в отеле Савой она столкнулась с ним в коридоре. По странному совпадению они встречаются второй раз за день. Кэтрин ощутила какое-то беспокойство: бросив взгляд через плечо, она увидела, что мужчина стоит в дверях и смотрит на нее. Неожиданно Кэтрин почувствовала тревогу, неосознанное предчувствие неумолимо надвигающейся трагедии. Наконец с присущим ей здравым смыслом она стряхнула с себя странное ощущение и стала внимательно прислушиваться к тому, что говорил служащий агентства.