Текст книги "Сердце огня - Роман"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
УБИЙСТВО

Следующим утром, когда Кэтрин проснулась, за окном ярко сияло солнце. Она рано пошла завтракать и не встретила никого из знакомых. Вернувшись в купе, она застала там проводника – смуглого меланхоличного мужчину с длинными висячими усами, убирающего постель.

– Мадам, вам повезло, – сказал он, – погода солнечная. Пассажиров огорчает, если день приезда оказывается пасмурным.

– Конечно, я тоже была бы разочарована, – согласилась Кэтрин.

Проводник собрался уходить.

– Мы немного опаздываем, мадам, я предупрежу вас, когда будем подъезжать к Ницце.

Кэтрин кивнула.

Она села, любуясь залитыми солнцем окрестностями. Для нее, всегда проводившей зиму в сырой, промозглой Англии, зеленые пальмы, синева моря и яркая желтизна мимоз были полны очарованием новизны.

В Каннах Кэтрин вышла прогуляться по платформе. Ей захотелось посмотреть, как там дама в норковой шубе, но окна ее купе все еще были закрыты шторами – единственное такое купе в поезде. Удивившись, что можно так долго спать, Кэтрин вернулась к себе.

Наконец пришел проводник и сказал, что через несколько минут они будут в Ницце. Кэтрин дала ему на чай. Проводник поблагодарил, но медлил уходить, он вообще как-то странно себя вел. Кэтрин, которая сначала подумала, будто чаевые слишком малы, присмотревшись, поняла, что тут что-то более серьезное – проводник, страшно бледный, дрожал и, казалось, был напуган до смерти. Наконец он спросил:

– Извините, мадам, но вас будут встречать в Ницце?

– Возможно. А что такое?

Но проводник только покачал головой, пробормотал что-то – Кэтрин не разобрала – и вышел. Он не появлялся до самой станции, где и помог Кэтрин собрать и вынести вещи.

Кэтрин несколько минут в растерянности постояла на платформе, но тут к ней подошел симпатичный молодой мужчина, который довольно нерешительно спросил:

– Вы ведь мисс Грей, не правда ли?

Кэтрин ответила утвердительно, и молодой человек тут же с сияющей улыбкой представился:

– Я Чабби – вы должны знать – муж леди Тэмплин. Наверное, она обо мне писала, хотя, может быть, и забыла. У вас есть багажная квитанция? Я как-то ее потерял, так вы представить себе не можете, какой поднялся шум – французы такие бюрократы!

Кэтрин достала квитанцию и уже собиралась идти вместе с Чабби получать багаж, когда ее вдруг остановил тихий вкрадчивый голос.

– Извините, мадам…

Кэтрин обернулась и увидела субъекта в форме, богато расшитой золотыми галунами.

– Кое-какие формальности, – пояснил он. – Соблаговолите, мадам, пройти со мной. Полицейские порядки… – он развел руками, – бессмыслица, конечно, но что поделаешь.

Мистер Чабби Эванс тоже выслушал его, но почти ничего не понял – его французский оставлял желать лучшего.

– Очень по-французски, – проворчал мистер Эванс. Он принадлежал к числу тех стойких патриотов Британии, которые, подолгу проживая за рубежом, тем не менее с глубоким презрением относятся к коренным жителям тех стран, в которых находятся.

– Вечно они выдумывают какие-то глупости, но хватать людей прямо на станции – что-то новое. Я думаю, вам все же следует пройти.

Кэтрин ушла вместе со своим провожатым. К ее удивлению, они прошли к вагону, который был отцеплен от поезда и стоял на запасном пути. Провожатый помог ей забраться в вагон и провел в купе где находился еще один важный чиновник, а вместе с ним маленький незаметный человечек, судя по всему, секретарь. Важный господин вежливо встал, отвесил Кэтрин поклон и сказал:

– Вы меня извините, мадам, но я должен выполнить кое-какие формальности. Мадам говорит по-французски?

– Да, говорю, – ответила Кэтрин по-французски.

– Отлично! Садитесь, пожалуйста, мадам. Я – месье Кокс, комиссар полиции, – он горделиво выпятил грудь, а Кэтрин постарались показать, что его слова произвели на нее должное впечатление.

– Вы, наверное, хотите взглянуть на мой паспорт? – спросила она. – Вот он.

Комиссар окинул ее проницательным взглядом и хмыкнул.

– Спасибо, мадам, – сказал он, принимая у нее паспорт, и откашлялся, – но что мне действительно от вас нужно, так это небольшая информация.

– Информация?

Комиссар медленно кивнул.

– Да, о той леди, которая ехала вместе с вами в поезде, с которой вы вчера обедали.

– Боюсь, что я не смогу вам помочь. Мы разговорились за обедом, но я с ней совершенно не знакома. Я никогда не видела ее раньше.

– И тем не менее, – сурово сказал комиссар, – вчера после обеда вы вернулись вместе с ней в ее купе и некоторое время о чем-то беседовали.

– Да, – подтвердила Кэтрин, – это так.

Комиссар, казалось, ожидал от нее еще чего-то, он ободряюще посмотрел на нее.

– Итак, мадам?

– Что, месье?

– Может быть, вы могли бы рассказать, о чем говорили?

– Я могла бы, – ответила Кэтрин, – но я не вижу причины, почему должна это делать.

Французский чиновник показался ей – англичанке – назойливым.

– Не видите причины?! – вскричал комиссар. – О да, мадам, могу вас уверить, что причина есть, и очень серьезная.

– Тогда, может быть, вы мне ее сообщите?

Комиссар с минуту не отвечал, потирая подбородок.

– Мадам, – начал наконец он, – причина очень проста: леди, о которой идет речь, сегодня утром была найдена мертвой в своем купе.

– Умерла? – у Кэтрин перехватило дух. – Отчего? Сердечный приступ?

– Нет, – задумчиво и как бы лениво ответил комиссар, – нет, ее убили.

– Убили! – воскликнула Кэтрин.

– Так что, вы видите, мадам, нам необходима любая информация, какую мы только сможем собрать.

– Но, может быть, ее служанка…

– Служанка исчезла.

– О! – Кэтрин умолкла, собираясь с мыслями.

– Так как проводник видел, что вы с ней беседовали, он, вполне естественно, сообщил полиции, почему, мадам, мы и обращаемся к вам в надежде получить хоть какую-то информацию.

– Мне очень жаль, – сказала Кэтрин, – но я даже не знаю ее имени.

– Ее фамилия Кеттеринг. Мы узнали из паспорта и по меткам на багаже. Если мы…

Тут раздался стук в дверь. Месье Кокс нахмурился и слегка приоткрыл ее.

– В чем дело? – строго спросил он, – я же просил не мешать.

В проеме показалась яйцевидная голова соседа Кэтрин по ресторанному столику, на его лице сияла жизнерадостная улыбка.

– Меня зовут, – сказал он, – Эркюль Пуаро.

– Как? – удивился комиссар, – тот самый Эркюль Пуаро?

– Тот самый, – сказал месье Пуаро, – кажется, мы с вами встречались однажды, месье Кокс, в Сюрте Женераль в Париже, если только вы не забыли меня.

– Ну что вы, месье, что вы, – возразил комиссар. – Входите, пожалуйста, прошу вас. Вы, конечно, уже знаете?..

– Да, знаю, – ответил Эркюль Пуаро, – и пришел сюда спросить, не могу ли помочь?

– Мы сочли бы за честь, – сразу же ответил комиссар. – Разрешите, месье Пуаро, представить вам мадам… – он заглянул в паспорт Кэтрин, который все еще держал в руках, – э-э… мадемуазель Грей.

Пуаро улыбнулся Кэтрин.

– Странно, не правда ли, что мое предсказание так скоро сбылось?

– Мадемуазель, увы, – сказал комиссар, – может рассказать нам очень немногое.

– Я объяснила, – сказала Кэтрин, – что бедная леди была совсем незнакома мне.

Пуаро кивнул.

– Но вы говорили с ней, не правда ли? – мягко спросил он. – И, может быть, составили о ней свое мнение?

– Да, – задумчиво подтвердила Кэтрин, – думаю, что да.

– И какие же у вас впечатления?

– Мадемуазель, – вставил комиссар, – нам бы могли очень помочь ваши наблюдения.

Кэтрин немного подумала. Может быть, она и не оправдает оказанного ей доверия, но слово «убийство», которое, казалось, звучало у нее в ушах, обязывало ко многому. Слишком многое могло от этого зависеть. И она, насколько помнила точно, пересказала свою беседу со случайной знакомой.

– М-да, интересно, – сказал комиссар, взглянув на Пуаро, – не правда ли, месье Пуаро? Либо это имеет отношение к преступлению, либо… – он не закончил фразы.

– Может быть, самоубийство? – робко предположила Кэтрин.

– Нет, – ответил комиссар, – не самоубийство, она не повесилась, ее задушили куском веревки.

– О! – Кэтрин бросило в дрожь. Месье Кокс развел руками.

– Слушать неприятно, – сказал он, – я думаю, наши грабители в поездах более жестоки, чем в вашей стране.

– Боже, как ужасно!

– Да, да, – вежливо согласился комиссар, – но ведь вы мужественны, мадемуазель. Я сразу, как только увидел вас, так подумал: «Вот храбрая женщина». Я собираюсь попросить вас еще об одной услуге – неприятная просьба, но, уверяю вас, это совершенно необходимо.

Кэтрин вопросительно посмотрела на него.

– Я хочу попросить вас, мадемуазель, будьте так добры, пройдите со мной в соседнее купе.

– Надо ли? – упавшим голосом спросила Кэтрин.

– Ведь кто-то должен ее опознать, – ответил комиссар, – а поскольку служанка исчезла, вы являетесь тем лицом, кто лучше всех знает убитую,

– Хорошо, – сказала Кэтрин, – если необходимо…

Она встала и Пуаро одобрительно кивнул ей.

– Мадемуазель очень любезна, – сказал он. – Месье Кокс, можно ли мне сопровождать вас?

– Конечно, дорогой месье Пуаро.

Они вышли в коридор, и месье Кокс отпер купе. Шторы на окне были наполовину приподняты, чтобы не было так темно. Убитая лежала в такой естественной позе, что можно было подумать, будто женщина спит. Ее лицо было повернуто к стене, а тело накрыто простыней, так что наружу выбивались только рыжие волосы. Месье Кокс осторожно взял умершую за плечо и повернул тело так, чтобы стало видно лицо. Кэтрин вздрогнула – лицо женщины было до неузнаваемости изуродовано страшным ударом. Пуаро воскликнул:

– Когда это произошло?

– Доктор говорит, уже после смерти, – ответил месье Кокс.

– Странно, – сказал Пуаро. Нахмурив брови, он повернулся к Кэтрин.

– Смелее, мадемуазель, всмотритесь внимательней. Вы уверены, что это та самая женщина, с которой вы вчера беседовали?

У Кэтрин были крепкие нервы, и она заставила себя долго и пристально смотреть на неподвижное тело. Потом она наклонилась и взяла умершую за руку.

– Да, я уверена. Лицо слишком изуродовано, но и фигура и цвет волос совпадают, а кроме того, я запомнила родинку, – она указала на небольшую родинку на запястье убитой, – заметила ее, когда мы разговаривали.

– Хорошо, – сказал Пуаро, – вы отличный свидетель, мадемуазель. Значит, никаких трудностей с опознанием больше нет, но все равно странно, – он недоуменно посмотрел на убитую.

Месье Кокс пожал плечами.

– Наверное, убийца ударил ее в ярости, не думая, что она уже мертва, – предположил он.

– Такое было бы понятно в том случае, если бы ее убили, ударив чем-нибудь, – задумчиво сказал Пуаро, – но ведь убийца захватил ее врасплох и задушил, хрипение, может быть, легкий стон – вот и все, что было слышно. И затем, уже после смерти несчастной, – такой страшный удар в лицо. Зачем? Хотелось изуродовать лицо так, чтобы жертву нельзя было опознать? Или он так ненавидел женщину, что не смог удержаться от удара, хотя та была уже мертва?

Кэтрин задрожала, и Пуаро попытался ее успокоить.

– Простите, мадемуазель, – сказал он, – для вас все ново и страшно, а для меня – увы! – продолжение старой истории. Бог да поможет найти убийцу.

Он стал внимательно осматривать купе, остальные молча наблюдали за ним. Он исследовал одежду убитой, аккуратно сложенную на краю постели, шубу, висевшую на крючке, и маленькую красную шапочку, небрежно заброшенную в сетку для вещей. Потом прошел в соседнее купе, где Кэтрин однажды видела сидевшую служанку. Здесь на полке лежало несколько пледов, стояли шляпная коробка и два чемодана. Вдруг Пуаро повернулся к Кэтрин.

– Вы были здесь вчера, – сказал он. – Что-нибудь изменилось? Или, может, чего-то не хватает?

Кэтрин внимательно осмотрела оба купе.

– Да, – ответила она, – пропала одна вещь – красная сафьяновая сумка, на ней были инициалы Р. В. К. Даже не сумка, а маленький несессер или большой футляр для драгоценностей. Когда я была тут, сумку держала служанка.

– А! – сказал Пуаро.

– Но, в конце концов, – сказала Кэтрин, – хотя я, конечно, не разбираюсь в таких вещах, по-моему, почти все ясно – ведь исчезли и служанка, и сумка.

– Вы хотите сказать, что служанка и есть преступница? Нет, мадемуазель, против этого говорит одно обстоятельство, – сказал комиссар.

– Какое?

– Дело в том, мадемуазель, что служанка осталась в Париже.

Он повернулся к Пуаро.

– Я хочу, чтобы вы сами услышали рассказ проводника, – сказал он ему доверительно. – Его рассказ наводит на серьезные размышления.

– Мадемуазель, несомненно, тоже с интересом послушает его, – сказал Пуаро. – Вы ведь не против, месье комиссар?

– Нет, – ответил комиссар, хотя весь его вид говорил, что он именно очень против, – нет, конечно, месье Пуаро, если вы считаете нужным. Вы уже закончили?

– Я думаю, да. Хотя подождите…

Он взял один из пледов, поднес его к окну, внимательно осмотрел и что-то осторожно снял.

– Что это? – резко спросил месье Кокс.

– Четыре рыжих волоса, – Пуаро склонился над убитой, – да, несомненно, волосы мадам.

– Ну и что? Вы придаете этому какое-то значение?

Пуаро бросил плед обратно на полку.

– А что имеет значение? И что не имеет? Сейчас ничего нельзя сказать, но мы должны тщательно собрать все факты.

Они вернулись в первое купе, и через несколько минут туда же пришел проводник,

– Ваше имя Пьер Мишель? – спросил комиссар.

– Да, месье.

– Я хочу, чтобы вы повторили этому господину, – он указал на Пуаро, – ваш рассказ о том, что произошло в Париже.

– Хорошо, месье комиссар. Когда мы отъехали от Лионского вокзала, я пришел в купе мадам, чтобы застелить постели. Я думал, что мадам ужинает, но ей, оказывается, принесли корзинку с ужином в купе. Она сказала, что ей пришлось оставить служанку в Париже, мне оставалось застелить только одну постель. Она взяла корзинку с ужином в соседнем купе и сидела там, пока я застилал постель. Когда я закончил, она попросила меня не будить ее слишком рано, чтобы поспать подольше. Я ответил, что понимаю ее, и пожелал спокойной ночи.

– А вы не заходили в соседнее купе?

– Нет, месье.

– Тогда вы, наверное, не заметили, была ли среди вещей красная сафьяновая сумка?

– Нет, месье, не заметил.

– А мог ли в это время в соседнем купе прятаться человек?

Проводник задумался.

– Дверь была полуоткрыта, – ответил он, – и если бы там стоял человек, я бы не мог его видеть за дверью, но его бы, конечно, заметила мадам, когда прошла в купе.

– Именно так, – сказал Пуаро. – Больше ничего не можете рассказать?

– Я думаю, нет, месье, больше ничего не помню.

– А что было сегодня утром? – быстро спросил Пуаро.

– Как мадам и просила, я ее не беспокоил. Только перед Каннами осмелился постучать – ответа не было, и я, открыв дверь своим ключом, вошел. Мне показалось, мадам спит, я тронул ее за плечо, чтобы разбудить, а потом…

– А потом вы поняли, что случилось, – заключил Пуаро. – Tres bien. Думаю, я узнал все, что мне нужно.

– Я надеюсь, месье комиссар, – озабоченно сказал проводник, – что я не допустил халатности. Такое случилось в «Голубом поезде» – ужасно!

– Успокойтесь, – сказал комиссар, – мы постараемся сделать все, чтобы не поднимать шума. А насчет халатности – я не думаю, чтобы вы были в чем-нибудь виновны.

– Месье комиссар так и доложит компании?

– Ну конечно, конечно, – нетерпеливо ответил комиссар, – спасибо за все.

Проводник удалился.

– Судя по предварительному медицинскому заключению, – сказал комиссар, – она умерла до того, как поезд прибыл в Лион. Кто же тогда убийца? Из рассказа мадемуазель следует, что где-то в пути убитая собиралась встретиться с тем мужчиной, о котором она рассказывала, это подтверждается и тем, что она избавилась от служанки. Сел ли мужчина в поезд в Париже, прятала ли она его в соседнем купе? Если так, то они могли поссориться, и он убил ее в приступе ярости. Первая версия. А вот другая, которая кажется мне более правдоподобной: убийца – железнодорожный грабитель, ехавший этим же поездом, незаметно для проводника пробрался по коридору, убил женщину и ушел, унося с собой красную сафьяновую сумку, в которой, несомненно, лежали дорогие ювелирные изделия. Скорее всего, он сошел в Лионе, мы уже телеграфировали, чтобы нам выслали все имеющиеся сведения о тех, кто сошел с поезда в Лионе.

– Но он мог доехать и до Ниццы, – предположил Пуаро.

– Мог, – согласился комиссар, – но тогда он – уж очень дерзкий преступник.

Пуаро подождал, станет ли комиссар продолжать, затем спросил:

– Значит, по второй версии: убийца – случайный железнодорожный грабитель?

Комиссар пожал плечами.

– Пока неизвестно. Нам надо связаться со служанкой: возможно, что сафьяновая сумка у нее, и тогда в дело может оказаться замешанным мужчина, о котором рассказывала убитая, и тогда преступление совершено на почве страсти. Но лично я думаю, что более вероятно ограбление – в последнее время бандиты совсем обнаглели.

Пуаро вдруг взглянул на Кэтрин.

– А вы, мадемуазель, – спросил он, – вы ничего не слышали ночью?

– Нет, ничего.

Пуаро повернулся к комиссару.

– Я думаю, мадемуазель нам очень помогла, – сказал он.

Тот кивнул и спросил:

– Вы не оставите нам свой адрес?

Кэтрин сообщила ему адрес виллы леди Тэмплин.

Пуаро отвесил ей поклон.

– Вы позволите еще раз увидеться с вами, мадемуазель? – спросил он. – Или у вас так много друзей, что для меня не найдется времени?

– Наоборот, – ответила Кэтрин, – у меня уйма свободного времени и я буду очень рада видеть вас.

– Ладно. – Пуаро грустно улыбнулся. – Начнем наш с вами полицейский роман – будем вместе расследовать дело…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
НА ВИЛЛЕ MARGUERITE

– Но вы действительно попали в самую гущу событий, – с завистью сказала леди Тэмплин, – дорогая, это же захватывающе интересно, – она широко раскрыла свои слегка раскосые глаза и вздохнула.

– Настоящее убийство, подумать только! – плотоядно добавил мистер Эванс.

– Моему Чабби и в голову не могло прийти, – продолжила леди Тэмплин, – он попросту представить себе не мог, зачем вы понадобились полиции. Дорогая, какая счастливая случайность! Я думаю, знаете, да, я определенно думаю, что из этого может получиться захватывающая дух история.

И ясный взгляд ее голубых глаз стал вдруг определенно расчетливым.

Кэтрин почувствовала себя немного неприятно. Они вчетвером как раз заканчивали обедать – она сама, леди Тэмплин, занятая построением каких-то планов, мистер Эванс, так и надувающийся от важности, и Ленокс, с какой-то странной кривой усмешкой на смуглом лице.

– Удивительное везение, – сказал Чабби, – хотелось бы мне пойти тогда с вами и посмотреть… осмотреть обстановку.

Кэтрин ничего не ответила. Полиция не потребовала у нее сохранения тайны, и потому оказалось просто невозможно сообщить кузине лишь «голые факты» – пришлось подробно рассказывать все, хотя Кэтрин предпочла бы помолчать.

– Да, – сказала леди Тэмплин, внезапно прерывая свое молчание, – я думаю, из этого что-нибудь получится – небольшая, знаете, заметка, умненько написанная. Что-то вроде рассказа очевидицы или что-нибудь в этом роде.

– Чепуха, – сказала Ленокс.

– Ты не поняла, – мягко и задумчиво возразила леди Тэмплин, – газеты заплатят уйму денег за такой пустяк, если, конечно, автором будет кто-либо с достаточно высоким социальным положением. Вы, Кэтрин, наверное, не захотите сами заняться, но если вы дадите мне хотя бы грубые наметки, я бы могла написать заметку. Мистер де Хэвиленд – мой старый знакомый, мы с ним хорошо понимаем друг друга, он прекрасный человек – кстати, совсем не похож на репортера. Ну, как вам нравится моя идея, Кэтрин?

– Мне бы не хотелось так поступать, – прямо ответила Кэтрин.

Леди Тэмплин была разочарована бескомпромиссным отказом, вздохнула и принялась снова обсуждать детали происшествия.

– Так вы говорите, она была очень эффектной женщиной? Кто же она такая? Вы не знаете, как ее звали?

– Мне называли ее имя, – ответила Кэтрин, – но я забыла. Вы понимаете – я так расстроилась.

– Конечно, – сказал мистер Эванс, – я вас понимаю. Это, должно быть, стало для вас ударом.

Следует, правда, сказать, что если бы Кэтрин и запомнила имя, то вряд ли сообщила бы его – яростный допрос, который устроила ей леди Тэмплин, вызывал внутреннее сопротивление. Ленокс, которая бывала иногда весьма наблюдательна, заметила это и пригласила Кэтрин наверх, посмотреть предназначенную для нее комнату. Проводив ее, она сказала:

– Не обращайте внимания на маму: если бы она могла, то попыталась бы заработать пару пенсов на смерти собственной бабушки.

Ленокс спустилась к столу и застала мать и отчима за обсуждением гостьи.

– Она прилична, – говорила леди Тэмплин, – вполне прилична. И прекрасно одета – ее серое платье того же фасона, что Глэдис Купер носила в Египте.

– А ты заметила, какие у нее глаза? – вставил мистер Эванс.

– Неважно, какие у нее глаза, Чабби, – резко ответила леди Тэмплин, – мы обсуждаем более важные вещи.

– О, конечно, – поспешил согласиться мистер Эванс и принял непроницаемый вид.

– Она не показалась мне слишком… податливой, – сказала леди Тэмплин, с видимым трудом выбирая слова.

– Похожа на настоящую леди, о каких пишут в книжках, – с усмешкой сказала Ленокс.

– У нее узкий кругозор, – проворчала мать, – но, впрочем, в ее обстоятельствах такое и не удивительно.

– Ну, я думаю, – все еще ухмыляясь, сказала Ленокс, – что ты постараешься помочь ей его расширить. Но тебе придется поработать, ты же видишь – она прижала ушки, ощерила зубки и не позволяет себя погладить.

– Все равно, – с надеждой сказала леди Тэмплин, – мне кажется, она не так плоха. Просто некоторые люди, разбогатевшие внезапно, придают деньгам слишком большое значение.

– Ты с ней быстро найдешь общий язык, – сказала Ленокс, – а этом, в конце концов, все дело. Нельзя же забывать, зачем мы ее пригласили.

– Она моя кузина, – с видом оскорбленного достоинства сказала леди Тэмплин.

– Кузина? – снова очнулся мистер Эванс. – Значит, я могу знать ее Кэтрин.

– Совершенно не важно, как ты ее будешь называть, Чабби, – холодно ответила леди Тэмплин.

– Хорошо, – сказал мистер Эванс, – тогда я так и буду ее звать. Как ты думаешь, – добавил он с надеждой, – она играет в теннис?

– Конечно, нет. Я же говорила тебе – она была компаньонкой. Компаньонки не играют в теннис, и в гольф тоже – разве только в крикет, но, я думаю, большую часть времени они прядут шерсть и купают собак.

– Боже! – сказал мистер Эванс. – Неужели?

Ленокс поднялась в комнату Кэтрин.

– Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? – довольно небрежно спросила она.

Когда Кэтрин ответила отрицательно, Ленокс присела на край кровати и внимательно посмотрела на гостью.

– Зачем вы приехали? – спросила она наконец. – Почему именно к нам, хочу спросить? Мы ведь совсем не такие люди, к каким вы привыкли.

– О, я очень хочу попасть в общество.

– Не будьте дурой, – коротко отрезала Ленокс, но в ее глазах промелькнула улыбка, – вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы совсем не такая, как я себе представляла, у вас очень приличные платья, – она вздохнула. – Мне от платьев нет никакого проку: я такая неуклюжая. А жаль – я люблю красивые вещи.

– Я тоже люблю, – согласилась Кэтрин, – но до недавнего времени моя любовь была чисто платонической. Так вам они правда нравятся?

И они с жаром начали обсуждать модели.

– Вы мне нравитесь, – сказала вдруг Ленокс, – я пришла предупредить вас, чтобы вы поостереглись моей мамочки, но теперь думаю, что в этом нет необходимости. Вы страшно искренни и честны и с другими странностями, но вы не дура. О черт! Ну что там еще?

Снизу донесся голос леди Тэмплин:

– Ленокс, Дерек звонил, он хочет быть к ужину – ничего?

Ленокс сказала, что ничего, и вернулась к Кэтрин. Она стала чуть веселей.

– Я рада, что будет Дерек, – сказала она, – он вам понравится.

– А кто такой Дерек?

– Он сын лорда Леконборо, женат на богатой американке. Женщины по нему просто с ума сходят.

– Почему?

– Причина вполне обычная – он очень симпатичный, а репутацию имеет дурную. Дамы просто теряют голову.

– И вы потеряли?

– И я, – ответила Ленокс, – впрочем, иногда я хочу выйти замуж за приходского священника и выращивать в деревне овощи, – она помолчала и добавила: – Лучше всего ирландский священник, тогда я смогу еще и охотиться на куропаток.

Через несколько минут она вернулась к предыдущей теме.

– В Дереке есть что-то странное, у него в семье все немного сумасшедшие – жуткие игроки, знаете ли. Раньше они проигрывали жен и поместья – просто из любви к игре. Из Дерека в прошлом веке вышел бы отличный аристократ – в самых лучших традициях, – она направилась к двери. – Ну что ж, спускайтесь, когда сможете.

Оставшись одна, Кэтрин задумалась. Она чувствовала себя совершенно разбитой, а окружение действовало ей на нервы. Эта страшная история в поезде и то, как ее восприняли новые друзья, не могло не раздражать. Она долго думала об убитой, было очень жаль ее, но она не могла не признать, что покойная ей не совсем нравилась. Она чувствовала, что основной чертой характера убитой был беспредельный эгоизм, и это отталкивало.

Ее позабавило и немного обидело, как соседка хладнокровно избавилась от нее, когда в ней отпала надобность. То, что она на что-то решилась, было ясно, но Кэтрин не знала на что именно. Но, как бы то ни было, вмешалась смерть и сделала любое решение бессмысленным. Странно, что все так произошло, и что это роковое путешествие завершилось таким жестоким и кровавым преступлением. Вдруг Кэтрин вспомнила один факт, который она, наверное, должна была сообщить полиции – факт, который на время ускользнул из ее памяти. Она видела, как в то самое купе входил мужчина, впрочем, конечно, она могла легко ошибиться – это могло быть соседнее купе, но тот человек не мог, разумеется, быть железнодорожным грабителем. Она очень ясно вспомнила те два случая, когда встречала его раньше – в отеле «Савой» и в агентстве Кука. Нет, конечно, она ошиблась, он не заходил в купе убитой и, наверное, к лучшему, что она не сказала о нем полиции. Она могла причинить человеку крупные неприятности.

Кэтрин спустилась к остальным на веранду. Вглядываясь сквозь ветки мимозы в синеву моря и слушая вполуха болтовню леди Тэмплин, она радовалась, что приехала сюда. Тут было лучше, чем в Сент Мэри Мэд, много лучше.

Вечером она надела розовое платье, называвшееся soupir d’automne, и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, с чувством легкой робости спустилась в зал – на первый в жизни званый ужин.

Большинство гостей леди Тэмплин уже собрались, шум на вечерах леди Тэмплин был, так сказать, существенной особенностью, и сейчас стоял ужасный гам. Чабби подлетел к Кэтрин, смешал ей коктейль и вообще взял под свое покровительство.

– А вот и Дерек! – воскликнула леди Тэмплин, когда в открывшуюся дверь вошел опоздавший. – Ну, теперь можно садиться есть. Я так голодна.

Кэтрин взглянула через комнату на вошедшего и вздрогнула. Дерек! Она вдруг поняла, что не слишком удивлена, почему-то была уверена, что рано или поздно снова встретит человека, с которым, по странному стечению обстоятельств, уже трижды сталкивалась. Она заметила, что он тоже узнал ее, оборвал беседу с леди Тэмплин и лишь с трудом заставил себя продолжить ее. Все пошли к столу, и Кэтрин обнаружила, что он сел рядом с ней. Живо улыбаясь, он обратился к ней:

– Я так и знал, что скоро опять встречу вас, но уж никак не думал, что именно здесь. Раз в «Савое», раз у Кука – Бог любит троицу! И не говорите мне, что вы не можете меня вспомнить – я требую, признайте, что заметили меня.

– О, конечно, – согласилась Кэтрин, – только вы ошибаетесь – это не третий раз, а четвертый: я видела вас в «Голубом поезде».

– В «Голубом поезде»! – в его лице произошла какая-то перемена, и Кэтрин даже не поняла, что случилось. Впечатление было такое, будто он на всем скаку налетел на стену. Потом он беспечно сказал:

– О чем это сегодня всюду болтают? Кто-то умер?

– Да, – медленно ответила Кэтрин, – умер, умерла.

– Не следует умирать в поездах, – небрежно заметил Дерек, – это вызывает кучу полицейских и международных осложнений и, кроме того, дает возможность железнодорожным компаниям оправдывать свои опоздания.

– Мистер Кеттеринг? – какая-то полная американка наклонилась через стол и с непринужденностью, свойственной гражданам ее страны, заговорила с Дереком. – Мистер Кеттеринг, вы меня, наверное, не помните, но я всегда…

Дерек тоже наклонился и повел с ней беседу, а Кэтрин застыла в изумлении.

Кеттеринг! Ну конечно, фамилия несчастной дамы – теперь она вспомнила. Но какое странное, двусмысленное положение: рядом сидит человек, которого она видела прошлой ночью входившим в купе жены, который оставил ее живой и здоровой, а теперь сидел за ужином, не подозревая о ее судьбе. В этом она не сомневалась – он не знал.

Подошел слуга, склонился в поклоне и подал Дереку письмо, что-то тихо сказав ему на ухо. Извинившись перед леди Тэмплин, Дерек вскрыл конверт, по мере чтения его лицо приобретало все более удивленное выражение. Закончив читать, он обратился к хозяйке:

– Весьма странно. Боюсь, Розали, придется покинуть вас – меня немедленно хочет видеть префект полиции. Ума не приложу, зачем.

– Вскрылись прошлые грехи, – пошутила Ленокс.

– Наверное, – сказал Дерек. – Скорее всего, какая-нибудь идиотская чушь, но придется сходить в префектуру. Но как он посмел поднять меня из-за стола? Чтобы оправдаться, ему придется выдумать что-нибудь жуткое, – он засмеялся, встал из-за стола и откланялся.