Текст книги "Сердце огня - Роман"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ПУАРО ИГРАЕТ В БЕЛКУ

Пуаро отправился на ужин загодя – у него оставалось в запасе еще три четверти часа – была особая причина. Он поехал не прямо в Монте-Карло, а заехал на виллу к леди Тэмплин, где спросил мисс Грей.

Дамы одевались, и Пуаро провели в малую гостиную, где он прождал несколько минут. Вышла Ленокс Тэмплин.

– Кэтрин еще не готова, – сказала она. – Мне что-нибудь передать ей, или вы подождете, пока она спустится?

Пуаро посмотрел на нее и задумался. Он долго не отвечал, как будто от его решения зависело что-то важное, хотя вопрос и казался простым.

– Нет, – сказал он наконец, – нет, не думаю, что мне необходимо увидеться с мисс Грей, может быть, даже лучше не видеться с ней лично.

Ленокс немного удивилась, но вежливо ждала продолжения.

– У меня новости, – сказал Пуаро. – Передайте, пожалуйста, вашей подруге, что месье Кеттеринг был арестован сегодня вечером по подозрению в убийстве своей жены.

– Вы хотите, чтобы я передала это Кэтрин? – спросила Ленокс. Она неровно дышала, как будто только что пробежалась, а ее лицо сильно побледнело и напряглось.

– Если вас не затруднит, мадемуазель.

– Но почему? – спросила Ленокс. – Вы думаете, она огорчится? Она влюблена?

– Я не знаю, мадемуазель, – ответил Пуаро. – Заметьте, я честно признаюсь. Как правило, я знаю все, но в этом случае я… ну просто не знаю. Возможно, вы осведомлены лучше, чем я.

– Да, – сказала Ленокс, – но тем не менее, я не собираюсь посвящать вас в подробности.

– Вы думаете, он убийца? – спросила она через минуту.

Пуаро пожал плечами.

– Полиция так считает.

– Вы темните, – сказала Ленокс. – Что ж, значит есть что скрывать.

Она снова замолчала. Пуаро деликатно спросил:

– Вы ведь давно знаете Дерека Кеттеринга, не так ли?

– С самого детства, – хрипло ответила Ленокс.

Пуаро несколько раз молча кивнул.

Свойственным ей резким движением Ленокс пододвинула к себе стул и села, положив локти на стол и подперев подбородок руками. Ее глаза смотрели прямо на Пуаро.

– К чему они прицепились? – спросила она. – Я хочу сказать, какой мотив? Он что, получил после нее деньги?

– Два миллиона.

– А если бы она не умерла, он бы разорился?

– Да.

– Но ведь должно же было быть еще что-то, – настойчиво продолжала Ленокс. – Я знаю, он ехал с ней в одном поезде, но ведь этого недостаточно для обвинения?

– В купе миссис Кеттеринг нашли портсигар, который ей не принадлежал – на нем была вытиснена буква «К», и два человека видели, как мистер Кеттеринг входил в купе жены и выходил оттуда как раз перед Лионом.

– Кто видел?

– Одна из них – ваша подруга, мисс Грей, а другая – балерина, мадемуазель Мирель.

– А он, Дерек, что говорит?

– Он отрицает, что входил в купе жены, – ответил Пуаро.

– Дурак! – нахмурилась Ленокс. – Вы говорите, перед Лионом? А известно когда… когда она умерла?

– Медицинское заключение, не очень точно, – сказал Пуаро, – но врач считает маловероятным, чтобы смерть могла наступить после отъезда из Лиона. Больше того, мы точно знаем, что несколько минут спустя после отъезда она уже была мертва.

– Откуда вы это знаете?

Пуаро странно улыбнулся.

– В купе заходил человек и видел.

– И он не поднял на ноги весь поезд?

– Нет.

– А почему?

– Несомненно, были веские причины.

Ленокс окинула его проницательным взглядом.

– И вам они известны?

– Во всяком случае, я думаю, что да.

Ленокс обдумывала услышанное, а Пуаро молча наблюдал за ней. Когда она наконец снова заговорила, глаза блестели, а щеки покрылись румянцем.

– Вы считаете, что ее убил кто-то из ехавших в поезде. Но ведь это не обязательно. Что могло помешать кому-нибудь сесть в поезд в Лионе, задушить ее, забрать рубины и незаметно выйти? Ее могли убить, когда поезд стоял в Лионе. Тогда Дерек оставил бы ее живой, а тот другой человек застал бы ее уже мертвой.

Пуаро откинулся на спинку стула, глубоко вздохнул и несколько раз кивнул.

– Мадемуазель, – сказал он, – то, что вы мне сейчас сказали, правильно. Я блуждал в темноте, а вы указали мне свет. Вы прояснили для меня один момент, в котором я запутался.

Он встал.

– А Дерек? – спросила Ленокс.

– Кто знает? – пожал плечами Пуаро. – Но вот что я вам скажу, мадемуазель: я не удовлетворен, нет. Я – Эркюль Пуаро – все еще не удовлетворен. Возможно, сегодня вечером я узнаю кое-что. Во всяком случае, попытаюсь.

– Вы с кем-то встречаетесь?

– Да.

– С кем-то, кто знает…

– С кем-то, кто может знать. В таких делах никогда нельзя быть полностью уверенным. Au revoir, мадемуазель.

Ленокс проводила его до дверей.

– Я… я помогла вам?

Оглянувшись на нее, Пуаро улыбнулся.

– Да, мадемуазель, вы помогли мне. Вспомните об этом, если мир будет казаться вам слишком мрачным.

В машине он нахмурился и погрузился в размышления, но в его глазах время от времени загорались зеленые искорки, которые всегда были предвестниками триумфа.

Он опоздал на несколько минут и обнаружил, что месье Папопулос с дочерью приехали раньше. Он принес свои извинения, которые были с достоинством приняты. Месье Папопулос выглядел сегодня особенно благородно и почтенно – патриарх с незапятнанной репутацией. Зия была в хорошем настроении и выглядела красивой. Ужин прошел чудесно. Пуаро превзошел себя: он рассказывал анекдоты, шутил, говорил комплименты мадемуазель и рассказывал случаи из своей карьеры. Меню было великолепное, а выбор вин изысканный.

К концу ужина месье Папопулос вежливо спросил:

– Как вам мой совет? Вы уже ставили на нужную лошадь?

– Я советуюсь с моим… э-э… букмекером, – ответил Пуаро.

Их глаза встретились.

– Известная лошадка, нет?

– Нет, – ответил Пуаро, – это то, что наши друзья англичане называют «темной» лошадкой.

– Ага, – задумчиво сказал месье Папопулос.

– Ну а теперь мы сходим в казино и пощекочем себе нервы, – весело воскликнул Пуаро.

В казино они разделились: Пуаро остался с мадемуазель Зией, а Папопулос играл один.

Пуаро не везло, Зия же вскоре выиграла несколько тысяч франков.

– Я думаю, – сказала она Пуаро, – что мне лучше остановиться.

Пуаро развеселился.

– Это бесподобно, – воскликнул он, – вы действительно дочь своего отца, мадемуазель Зия. Вы знаете, когда надо остановиться, Господи! Великое искусство – остановиться в нужное время!

Он оглядел зал.

– Что-то я не замечаю вашего отца, – заметил он беспечно. – Я принесу ваше пальто, мадемуазель, и мы пойдем поищем его в саду.

Однако он не пошел прямо в гардероб. Незадолго до этого он заметил, куда отошел месье Папопулос, и ему хотелось узнать, что делает грек. Он наткнулся на него в вестибюле, где он стоял у колонны и беседовал с только что приехавшей красивой дамой. Красавицей была Мирель.

Пуаро осторожно обошел кругом и вскоре оказался с другой стороны колонны, у которой стояли Мирель и Папопулос. Они не заметили его и продолжали беседовать – вернее, говорила только балерина, а Папопулос лишь изредка вставлял односложные реплики и выразительно жестикулировал.

– Я же говорю, мне нужно время, – говорила балерина. – Если вы предоставите мне время, я достану деньги.

– Ждать, – месье Папопулос пожал плечами, – всегда очень неприятно.

– Но ведь совсем недолго, – настаивала его собеседница. – О! Но вы просто должны подождать! Неделю – дней десять – это же все, о чем я прошу. Вы можете быть уверены. Деньги скоро будут.

Папопулос вздохнул и огляделся. Рядом стоял Пуаро, сиявший невинной улыбкой.

– Ah! Vous voila, месье Папопулос. А я искал вас. Не разрешите ли прогуляться немного по саду с вашей дочкой? Добрый вечер, мадемуазель, – он отвесил Мирель низкий поклон, – тысячу извинений, что не сразу заметил вас.

Балерина довольно нетерпеливо выслушала его приветствие – ей явно не понравилось, что Пуаро нарушил их tete-a-tete.

Пуаро принес пальто Зии, помог ей одеться, и они скользнули в сумрак парка.

– Бот здесь и совершаются самоубийства, – сказала Зия.

Пуаро пожал плечами.

– Так говорят. Люди бывают довольно глупы, не правда ли, мадемуазель? Есть, пить, дышать – разве не прекрасно? Надо быть дураком, чтобы отказаться от такой красоты только потому, что у тебя нет денег, или потому, что на твою любовь не отвечают. Ведь из-за любви тоже часто стреляются, не так ли?

Зия рассмеялась.

– Не надо смеяться, мадемуазель, – сказал Пуаро, шутливо погрозив ей пальцем, – особенно вам – такой молодой и красивой.

– Не слишком, – сказала Зия, – вы забываете, что мне уже тридцать три, месье Пуаро. Я честна с вами, поскольку нет смысла лгать – ведь прошло уже, как вы сами говорили, семнадцать лет с тех пор, как вы пришли нам на помощь тогда в Париже.

– Когда я смотрю на вас, – галантно ответил Пуаро, – мне кажется, что прошло гораздо меньше. Вы были тогда такой же, как и сейчас, мадемуазель, может быть, немного более худенькой и бледной – ну, и немного более серьезной. Вам было тогда шестнадцать лет – только что из пансиона. Уже не пансионерка, но еще и не женщина, вы были просто очаровательны, мадемуазель Зия – и так, несомненно, считали и другие.

– В шестнадцать лет, – сказала Зия, – все мы немного глупы.

– Может быть, – согласился Пуаро. – Да, очень может быть. В шестнадцать лет мы бываем доверчивы, не так ли? Мы верим тому, что нам говорят.

Если он и заметил, как девушка бросила на него искоса быстрый взгляд, то не подал вида. Все так же спокойно и задумчиво он продолжил:

– И все-таки, все было тогда так неясно. Ваш отец, мадемуазель, так никогда и не понял, что же произошло на самом деле.

– Нет?

– Когда он попросил меня рассказать подробности, я сказал ему вот что: «Я вернул вам пропажу безо всякого скандала, как мы и условились. Не нужно задавать лишних вопросов». Знаете, мадемуазель, почему я так сказал?

– Не имею понятия, – ответила девушка.

– Потому что я очень симпатизировал маленькой пансионерке, такой бледной, худенькой и серьезной.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – рассерженно сказала Зия.

– Неужели, мадемуазель? Разве вы забыли Антонио Пареццо? – он услышал, как девушка судорожно вздохнула.

– Он поступил на работу к вам в магазин помощником продавца, что почти не приблизило его к цели. Но помощник продавца может поднять глаза на дочку хозяина, не правда ли? Если он молод и красив и если, к тому же, у него неплохо подвешен язык. Ну а поскольку не всегда же влюбленным заниматься любовью, они болтали о том, о сем, в том числе и о предмете, который временно находился у месье Папопулоса. А поскольку в молодости все мы немного глупы, как вы только что заметили, мадемуазель, то было совсем нетрудно поверить ему и показать, где содержится вожделенный предмет. А потом, после пропажи – после невероятной катастрофы – увы, бедная пансионерка! В какое ужасное положение она попала. Бедняжка напугана. Сказать или нет? А потом вдруг появляется волшебник Эркюль Пуаро и просто каким-то чудом все улаживает. Бесценная реликвия возвращена, и пансионерке не задают неприятных вопросов.

Зия повернулась к нему.

– Так вы всегда знали? Кто вам сказал? Неужели… неужели Антонио?

Пуаро покачал головой.

– Никто мне не говорил, – спокойно ответил он, – я просто угадал. И хорошо угадал, не правда ли, мадемуазель? Видите ли, если не умеешь угадывать, нет смысла становиться детективом.

Некоторое время они шли молча, затем девушка глухо спросила:

– И что вы собираетесь делать? Рассказать отцу?

– Нет, – ответил Пуаро, – конечно нет. Она посмотрела на него с любопытством.

– Вам что-то нужно от меня?

– Мне нужна ваша помощь, мадемуазель.

– А почему вы думаете, что я могу вам помочь?

– Я не думаю, я только надеюсь.

– А если я не помогу вам – вы все расскажете отцу?

– Ну что вы, что вы! Выкиньте глупости из головы, мадемуазель. Я не шантажист. Я не собираюсь угрожать вам вашей тайной.

– Значит, если я откажусь помочь вам… – медленно начала девушка.

– На том все и закончится.

– Но тогда почему?.. – она остановилась,

– Я скажу вам, почему, мадемуазель. Женщины – существа благодарные. Если женщина может отплатить любезностью за любезность – она так и сделает. Однажды я выручил вас, мадемуазель, придержав язык, хотя и мог все рассказать.

Они снова помолчали.

– Мой отец дал вам вчера совет,

– Было очень любезно с его стороны.

– Не думаю, – медленно сказала Зия, – чтобы я могла что-нибудь добавить.

Если Пуаро и был разочарован, он не показал вида и весело воскликнул:

– Eh bien! Тогда поговорим о чем-нибудь другом.

И он повел непринужденную беседу. Но девушка была задумчива и отвечала механически, иногда невпопад. Когда они подошли к казино, она решилась.

– Месье Пуаро?

– Да, мадемуазель?

– Я бы хотела вам помочь, если смогу.

– Вы очень добры, мадемуазель, очень добры.

Она опять умолкла, а Пуаро не настаивал. Он был готов ждать.

– Ах, – сказала Зия, – в конце концов, почему бы мне и не рассказать вам? Мой отец осторожен, всегда осторожен, во всем, но я знаю, что вы ищете только убийцу и что вас не интересуют драгоценности. Я верю вам. Вы совершенно правильно догадались, что мы приехали в Ниццу из-за рубинов. Тут, как это и было задумано, мой отец получил их. Он намекнул вам на то, кто был нашим загадочным клиентом.

– Маркиз? – тихо спросил Пуаро.

– Да, Маркиз.

– Вы когда-нибудь видели Маркиза, мадемуазель?

– Один раз и не очень хорошо рассмотрела, – ответила девушка и добавила: – Через замочную скважину.

– Да, замки создают некоторые трудности, – не без сочувствия заметил Пуаро. – Но, тем не менее, вы видели его. Вы бы смогли его узнать?

– Зия покачала головой.

– Он был в маске, – пояснила она.

– Молодой или старый?

– У него были седые волосы. Может быть, парик, но тогда он очень хорошо сидел. Тем не менее, я не думаю, что он стар. У него молодая походка и голос тоже.

– Голос? – задумчиво сказал Пуаро. – О, голос! Вы бы узнали его по голосу, мадемуазель?

– Пожалуй, – ответила девушка.

– Он заинтересовал вас, не так ли?

Зия кивнула.

– Мне было любопытно. Я столько слышала о нем: он ведь необычный вор – скорее, похож на персонаж из какого-нибудь романа.

– Да, – задумчиво сказал Пуаро, – да, может быть, и так.

– Но я собиралась рассказать вам не это, – сказала Зия. – Я хотела сообщить вам один факт, который, думаю, может быть полезен.

– Какой же? – спросил Пуаро.

– Рубины, как я уже сказала, были переданы отцу здесь, в Ницце. Я не видела, кто их принес, но…

– Что? Говорите!

– Одно я знаю – это была женщина.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ПИСЬМО ИЗ ДОМА

«Дорогая Кэтрин, ты сейчас, наверное, вращаешься в высшем обществе и не особенно интересуешься тем, что происходит у нас. Но я всегда считала тебя разумной девушкой, так что деньги, может, быть, и не совсем вскружили тебе голову. У нас тут все по-прежнему. Мы немного поволновались насчет нового помощника викария, который оказался просто неприлично высокого роста. Сказали викарию, но ты же знаешь его – он само христианское милосердие, ему не хватает только твердости духа. В последнее время у меня непрерывные хлопоты со служанками. Энни мне не подошла – у нее были юбки выше колена и она не желала носить приличных шерстяных чулок. Меня мучил ревматизм, и доктор Харрисон настоял, чтобы я съездила показаться лондонскому специалисту – пустая трата трех гиней на гонорар плюс путевые расходы, как я ему и говорила, правда, я поехала в среду и купила обратный билет дешевле. Лондонский доктор сделал умное лицо и принялся говорить, но ничего толком не сказал, а только ходил вокруг да около, пока я ему не заявила: «Я прямая женщина, доктор, и привыкла, чтобы вещи назывались своими именами. У меня рак?» Ну, тут он был вынужден подтвердить. Говорит, если обо мне будут заботиться, я протяну еще год и особых болей не будет, хотя я считаю, что могу терпеть боль не хуже любой другой христианки. Временами мне бывает одиноко, потому что почти все мои подруги и знакомые уже умерли. Очень жаль, что тебя нет в Сент Мери Мэд, дорогая. Если бы ты не получила деньги и не ушла бы в свое высшее общество, я бы предложила тебе ухаживать за мной за вдвое большее содержание, чем то, что платила тебе бедная Джейн, но… но не стоит желать того, чего не можешь получить. Надеюсь, ты не попадешь в беду, беда всегда ждет человека, например, знатный джентльмен женится на неопытной девушке, забирает у нее деньги и выбрасывает бедняжку, так что ей остается одна дорога – на паперть. Я думаю, ты слишком разумна, чтобы с тобой случилось такое, но человек предполагает, а Бог располагает, а так как ты не избалована вниманием, то легко можешь потерять голову. В общем, дорогая, помни, что тут ты всегда будешь желанной гостьей, и хоть я и очень прямая женщина, но также и любящая. Преданная тебе,

Амелия Вайнер.

P.S. В газете я видела заметку о тебе и о твой кузине, виконтессе Тэмплин, Я вырезала ее и положила в свой альбом. По воскресеньям я молюсь за тебя, чтобы Господь избавил тебя от гордыни и тщеславия».

Кэтрин дважды прочитала сие оригинальное послание, положила его на стол и стала смотреть в окно спальни на блиставшее синевой море. В горле у нее стоял комок, на нее накатила внезапная волна тоски по Сент Мери Мэд. Маленький поселок, там жили простодушные, немного глуповатые люди – то был ее дом. Ей захотелось уткнуть лицо в руки и расплакаться.

От слез ее спас приход Ленокс.

– Привет, Кэтрин, – сказала она. – Я… в чем дело?

– Ничего, – ответила Кэтрин и спрятала письмо мисс Вайнер в сумочку.

– Ты странно выглядишь, – сказала Ленокс. – Ты знаешь – прости меня, пожалуйста, – я позвонила твоему другу-детективу, Месье Пуаро, и пригласила его отобедать с нами в Ницце. Я сказала, что ты хочешь повидать его, подумала, что из-за меня он не захочет менять своих планов.

– А ты хочешь увидеться с ним? – спросила Кэтрин.

– Да, – сказала Ленокс, – я от него почти без ума. Никогда раньше не встречала мужчины с такими зелеными глазами – прямо как у кошки.

– Хорошо, – равнодушно сказала Кэтрин.

Последние дни выдались особенно тяжелыми. Повсюду только и говорили об аресте Дерека Кеттеринга и обсуждали со всех возможных точек зрения загадку «Голубого поезда».

– Я заказала машину, – сказала Ленокс, – и что-то соврала маме, к сожалению, забыла, что именно, но это неважно, она тоже забывчива. Если бы она знала, куда мы едем, она бы увязалась с нами в надежде вытянуть что-нибудь из месье Пуаро.

Когда девушки приехали в Negresco, Пуаро уже ждал их. Он был как всегда полон галльской галантности и обрушил на девушек столько комплиментов, что те не смогли удержаться от смеха. Тем не менее, обед получился не из веселых. Кэтрин сидела сонная и усталая, а Ленокс перемежала вспышки разговорчивости с полосами молчания. Когда подошел черед кофе, она решительно напала на Пуаро.

– Ну и как дела? Вы понимаете, о чем я?

Пуаро пожал плечами.

– Идут своим чередом.

– И вы позволяете им идти своим чередом?

Он немного печально посмотрел на нее.

– Вы еще молоды, мадемуазель, и не знаете, что Бога, природу и стариков торопить нельзя.

– Чепуха, – сказала Ленокс, – вы не старик.

– Спасибо! Очень любезно с вашей стороны.

– Здесь майор Кнайтон, – сказала Ленокс.

Кэтрин быстро оглянулась и снова повернулась к столу.

– Он с мистером Ван Алденом, – продолжала Ленокс. – Я хочу кое-что спросить у майора Кнайтона. Я на минутку.

Когда они остались вдвоем, Пуаро наклонился к Кэтрин и тихо сказал:

– Вы расстроены, мадемуазель, мысленно вы где-то совсем в другом месте, далеко-далеко.

– Не так уж и далеко – в Англии.

Повинуясь внезапному порыву, она достала полученное утром письмо и протянула его Пуаро.

– Весточка из моей старой жизни. Так или иначе, а деньги уже принесли мне печаль.

Пуаро прочел письмо и вернул его.

– Возвращаетесь в Сент Мери Мэд? – спросил он.

– Нет, – ответила Кэтрин. – Зачем?

– О! – сказал Пуаро, – значит, я ошибся. Извините, я отойду ненадолго.

И он направился туда, где Ленокс беседовала с Ван Алденом н Кнайтоном. Американец выглядел усталым и постаревшим, и поздоровался с Пуаро коротким кивком, не выказав никакой радости. Когда он повернулся, чтобы ответить на какую-то реплику Ленокс, Пуаро отвел Кнайтона в сторону.

– Месье Ван Алден выглядит нездоровым.

– И вы еще удивляетесь? – спросил Кнайтон. – Скандал с арестом Дерека Кеттеринга ужасно подействовал на него. Он даже жалеет, что попросил вас открыть правду.

– Ему следует вернуться в Англию, – сказал Пуаро.

– Мы едем послезавтра.

– Хорошо, – сказал Пуаро и после недолгого колебания добавил: – Я бы хотел, чтобы вы сообщили и мисс Грей.

– Что именно?

– Что вы, то есть вы и мистер Ван Алден возвращаетесь в Англию.

Кнайтон удивился, но с готовностью принял предложение, он присоединился к Кэтрин.

Пуаро удовлетворенно кивнул ему вслед, а сам подсел к Ленокс и Ван Алдену. Вскоре они перешли к Кэтрин и Кнайтону, а затем миллионер со своим секретарем удалились. Пуаро тоже собрался уходить.

– Тысяча благодарностей за любезное приглашение, – воскликнул он, – это был чудесный обед. Ma Foi, я нуждался в таком, – он выпятил грудь. – Я теперь лев, великан. О, мадемуазель Кэтрин, вы еще не знаете меня. Вы видели деликатного, мягкого Эркюля Пуаро – теперь вы увидите другого. Я буду задираться, угрожать, наводить страх на тех, с кем разговариваю.

Он самодовольно глянул на дам, и обе они, казалось, получили должное впечатление от этой речи, хотя Ленокс закусила губу, а уголки рта Кэтрин печально опустились.

– Я так и сделаю, – мрачно сказал он. – Да, и преуспею в моем многотрудном предприятии.

Он отошел всего на несколько шагов, когда Кэтрин окликнула его.

– Месье Пуаро, я… я хотела сказать вам: вы были совершенно правы. Я и вправду скоро возвращаюсь в Англию.

Пуаро посмотрел на нее долгим взглядом, и от его проницательности Кэтрин покраснела.

– Понимаю, – сказал Пуаро.

– Не думаю, чтобы вы понимали, – сказала Кэтрин.

– Я знаю больше, чем вы думаете, мадемуазель, – спокойно ответил Пуаро.

Когда он уходил, по его лицу блуждала странная улыбка. Сев в поджидавшую машину, он поехал в сторону Antibes.

Ипполит, немного глуповатый камердинер графа де ля Рош, вытирал пыль с красивого резного столика. Сам граф де ля Рош был в отъезде. Случайно выглянув в окно, Ипполит увидел, что к парадному идет посетитель, который выглядел так необычно, что Ипполит затруднился определить, как себя с ним вести. Окликнув Мари, свою жену, которая была занята на кухне, он показал ей странного посетителя.

– Не полиция ли опять? – встревожилась Мари. – Нет, пожалуй, не полиция.

– Ну, что нам полиция, – сказал Ипполит, – и, если бы не предупреждение месье графа, я бы ни за что не догадался, кто на самом деле был тот человек в винной лавке.

Прозвенел дверной звонок, Ипполит, приняв серьезный и представительный вид, пошел открывать.

– Очень жаль, но месье графа нет дома.

Маленький человечек с большими усами расплылся в улыбке.

– Я знаю, – ответил он. – Вы ведь Ипполит Флавель, не так ли?

– Да, месье.

– И у вас есть жена, Мари Флавель?

– Да, месье, но…

– Мне надо поговорить с вами обоими, – сказал незнакомец и ловко проскользнул мимо Ипполита в дом.

– Ваша жена, конечно, на кухне, – сказал он, – туда я и направлюсь.

И прежде чем Ипполит успел набрать в легкие воздуха для ответа, посетитель открыл нужную дверь в дальней части вестибюля и быстро прошел по коридору на кухню. Увидев его, Мари изумленно открыла рот.

– Voila, – сказал незнакомец и уселся на деревянную табуретку. – Я Эркюль Пуаро.

– Да, месье.

– Вам не знакомо мое имя?

– Я никогда не слышал о вас, – сказал Ипполит.

– Позвольте заметить, что вы не получили должного образования: это одно из знаменитейших имен в мире.

Он вздохнул и скрестил руки на груди.

Ипполит и Мари с беспокойством смотрели на него. Они не могли понять, кто этот неожиданный и странный посетитель.

– Что желает месье? – автоматически спросил Ипполит.

– Я желаю знать, почему вы солгали полиции.

– Месье! – вскричал Ипполит. – Я! Я солгал полиции? Да я никогда не делал этого.

Пуаро покачал головой.

– Вы не правы, – сказал он, – вы лгали неоднократно, подождите-ка, – он достал из кармана небольшую записную книжку и заглянул в нее. – Да – по крайней мере, семь раз. Я могу напомнить вам.

И он перечислил семь случаев спокойным равнодушным тоном, что поразило Ипполита в самое сердце.

– Но меня интересуют не старые дела, – продолжал Пуаро, – только, пожалуйста, дружок, не надо считать себя умнее других. Сейчас меня интересует вполне определенная ваша ложь – вы сказали, что граф де ля Рош приехал сюда на виллу утром четырнадцатого января.

– Но это не ложь, месье, правда. Месье граф приехал сюда утром во вторник, четырнадцатого. Разве не так, Мари?

Мари с готовностью согласилась.

– Совершенно верно. Я хорошо помню.

– О, – сказал Пуаро, – и что же вы подавали хозяину на обед?

– Я… – Мари остановилась, пытаясь собраться с мыслями.

– Странно, – сказал Пуаро, – как так мы забываем одно и отлично помним другое.

Он наклонился вперед и аккуратно ударил кулаком по столу. Его глаза сердито сверкнули.

– Да, да – это я и хочу сказать: вы лжете и думаете, что никто ничего не знает. Но уж двое-то знают точно. Да, двое. Один – это le bon Dieu, – он воздел руки к небу, а затем снова поудобней уселся и, прищурив глаза, довольно добавил: – А другой – Эркюль Пуаро.

– Уверяю вас, месье, вы ошибаетесь. Месье граф выехал из Парижа в понедельник вечером…

– Правильно, – сказал Пуаро. – Но я знаю точно, что он приехал сюда утром в среду, а не во вторник.

– Месье ошибается, – вяло сказала Мари.

Пуаро поднялся.

– Ну что ж, значит, за дело примется закон, – сказал он. – Мне жаль вас.

– Что вы хотите сказать, месье? – спросила Мари, она начинала волноваться.

– Вас арестуют за соучастие в убийстве английской леди – миссис Кеттеринг.

– Убийство?!

Лицо камердинера стало белым, как мел, а его коленки стукнулись друг о друга. Мари уронила скалку и начала всхлипывать.

– Просто невозможно! Я думала…

– Если вы намерены и впредь придерживаться своей версии, нам больше не о чем говорить. Я считаю, что вы оба – глупцы.

Он пошел к двери, но его остановил взволнованный голос Ипполита:

– Месье, месье, обождите минутку… Я… я не знал, что все так серьезно. Я… я думал, что дело касалось дамы, у нас уже были небольшие неприятности с полицией из-за дам. Но убийство! Совсем другое дело…

– Я с вами скоро потеряю терпение, – закричал Пуаро и, повернувшись к супругам, потряс кулаком перед лицом Ипполита. – Что, я должен целый день сидеть тут и спорить с парочкой слабоумных? Мне нужна правда. Если вы не хотите ее говорить, что ж – ваше дело. Последний раз спрашиваю: когда месье граф приехал на виллу Marina – во вторник утром или в среду?

– В среду, – выдохнул камердинер, а из-за его спины утвердительно кивнула Мари.

Пуаро с минуту посмотрел на них и серьезно наклонил голову.

– Вы поступаете мудро, дети мои, – спокойно сказал он, – еще немного и у вас были бы крупные неприятности.

Уходя с виллы Marina, он довольно улыбался.

– Одно предположение подтвердилось, – пробормотал он про себя. – Не пора ли проверить другое?

Было шесть часов, когда мадемуазель Мирель принесли визитную карточку Эркюля Пуаро. Пуаро застал ее нервно расхаживающей по комнате, и она немедленно набросилась на него.

– Ну? – воскликнула она. – Ну? Что вам еще надо? Вы что – мало пытали меня? Вы не заставили меня предать моего Дерека? Что еще?

– Всего один вопрос, мадемуазель. После того как поезд отошел от Лиона и вы вошли в купе миссис Кеттеринг…

– Что?!

Пуаро посмотрел на нее с легким упреком и начал снова.

– Я спрашиваю: когда вы вошли в купе миссис Кеттеринг…

– Я не входила.

– И обнаружили, что она…

– Я не входила.

– Ah, sacre! Чтоб тебя!

Он резко повернулся и злобно закричал на нее, так что она даже отступила на шаг.

– Вы что, будете лгать мне? Я говорю вам: я знаю, что произошло, как будто я сам был там. Вы вошли в ее купе и обнаружили, что она мертва. Говорю вам – я точно знаю. Лгать мне опасно – берегитесь, мадемуазель Мирель.

Под его взглядом балерина опустила глаза.

– Я… я не… – неуверенно начала она и остановилась.

– Меня интересует только одно, мадемуазель, – сказал Пуаро, – вы нашли то, что искали, или…

– Или что?

– Или кто-то опередил вас?

– Я не буду вам больше отвечать! – взвизгнула балерина и, опустившись на пол, принялась истерически всхлипывать.

Вбежала перепуганная служанка.

Пуаро пожал плечами, поднял брови и спокойно вышел из комнаты.

Но выглядел он удовлетворенным.