Текст книги "Английский детектив. Лучшее"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Артур Конан Дойл,Гилберт Кийт Честертон,Энн Перри,Джон Диксон Карр,Найо Марш,Фредерик Форсайт,Ян Флеминг,Саймон Брэтт,Роберт Барнард
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

РУТ РЕНДЕЛЛ
Источник зла

Самый современный из литературных британских следователей, инспектор Реджинальд Вексфорд впервые появился еще в 1964 году в романе «От Дуна с любовью». Это был первый опубликованный роман Рут Ренделл, но не первый написанный. «Я написала несколько романов, прежде чем один из них был принят, – говорила она. – Первый роман, который я предложила издателю, был чем-то вроде комедии нравов… Рукопись долго провалялась у них, прежде чем мне ее вернули… и они спросили, нет ли у меня чего-нибудь еще. У меня была готовая детективная история, которую я когда-то написала от нечего делать…» Вот так инспектор Вексфорд и появился на свет. В скором времени он стал одним из самых популярных сыщиков современного британского детектива. Вексфорд не похож на традиционных для детектива полицейских инспекторов, он растет и меняется от романа к роману. В последних романах о нем Рут Ренделл больше внимания уделяет «психологическим и эмоциональным особенностям человеческой природы, чем загадке и криминалу…» В нашем рассказе знаменитому инспектору Вексфорду и его помощнику Вердену приходится иметь дело как с психологией, так и с криминалом.

~ ~ ~

– Рядовка, зонтик, вороночник, сморчок и болетус. Вам это о чем-нибудь говорит? – спросил инспектор Верден.

Главный инспектор Вексфорд пожал плечами:

– Похоже на кроссворд какой-то. Что может быть у них общего? Хм, рискну предположить, что это ракообразные, или морские актинии. Угадал?

– Это съедобные грибы.

– В самом деле? И какое отношение имеют съедобные грибы к выпавшей или выброшенной из окна миссис Ханне Кингман?

Мужчины сидели в кабинете Вексфорда в полицейском участке города Кингсмаркама, что графстве Сассекс. Дело было в ноябре, но Вексфорд только что вернулся из отпуска. И пока он в Корнуолле наслаждался второй половиной октября, который был более летним, чем само лето, Ханна Кингман совершила самоубийство. По крайней мере, так поначалу подумал Верден. Теперь же перед ним возникла дилемма, и, как только в понедельник утром Вексфорд вошел в кабинет, Верден начал рассказывать своему начальнику всю историю.

Вексфорд, высокий, нескладный и довольно некрасивый мужчина под шестьдесят, когда-то был толстым до стадии ожирения, но потом по причинам, связанным со здоровьем, сбросил вес до худобы. Верден, на двадцать лет моложе его, всегда был поджарым и гибким. Его лицо напоминало лицо аскета, но отличалось холодной красотой. Старший из мужчин, несмотря на то что у него была хорошая жена, преданно ухаживавшая за ним, всегда выглядел так, будто одежда его куплена в одном из магазинов благотворительной организации «Война нужде», тогда как младший всегда был одет безукоризненно. Рядом они выглядели как бродяга и денди, но щеголь во всем полагался на бродягу, доверял ему, понимал и принимал силу и остроту его мышления. Втайне он почти восхищался им.

Занимаясь этим делом, он в отсутствие шефа чувствовал себя, как в темном лесу. Сначала все указывало на то, что Ханна Кингман покончила с собой. Она страдала навязчивыми депрессиями, отягощенными острым ощущением собственной неадекватности. Первый ее брак распался, второй, впрочем, недолгий, тоже был несчастливым. Даже невзирая на то, что не было найдено предсмертной записки и разговоров о самоубийстве от нее никто не слышал, Берден не усомнился бы, что она свела счеты с жизнью по собственной воле… если бы к нему не пришел ее брат и не рассказал о грибах. Как назло, не оказалось рядом и Вексфорда, который умел с одного взгляда отделять овец от козлищ и зерна от плевел.

– Дело в том, – сказал Берден сидевшему с другой стороны стола Вексфорду, – что мы ищем доказательства не убийства, а попытки убийства. Аксель Кингман мог столкнуть жену с балкона (у него нет алиби на это время), но у меня не было причин подозревать его в этом, пока я не узнал о том, что две недели назад он пытался ее убить.

– Эта попытка как-то связана со съедобными грибами?

Берден кивнул.

– Скажем так, она связана с подмешиванием какого-то ядовитого вещества в рагу из съедобных грибов. Хотя, если это действительно произошло, совершенно непонятно, как ему это удалось, потому что кроме нее это рагу ели еще три человека, включая его самого, и без каких-либо последствий для здоровья. Но, я думаю, лучше рассказать вам все с самого начала.

– Пожалуй, – согласился Вексфорд.

– Факты, – начал он голосом произносящего речь адвоката, – таковы. Аксель Кингман, тридцати пяти лет, владеет магазином здорового питания здесь, на Хай-стрит, он называется «Урожайный дом». Видели? – Когда Вексфорд коротким кивком головы дал понять, что видел, Берден продолжил: – Раньше он был учителем в Мирингеме и, до того как переехал сюда, примерно семь лет жил с женщиной по имени Корин Ласт. Он бросил ее, бросил старую работу, вложил все свои капиталы в этот магазин и женился на миссис Ханне Николсон.

– Надо полагать, он один из тех людей, которые помешаны на здоровой пище? – предположил Вексфорд.

Берден поморщился.

– Все это чушь собачья, – сказал он. – Вы когда-нибудь видели, в каких бледных, тощих доходяг превращаются эти сторонники здорового питания? Тогда как нормальные люди, которые живут на мясе, на сале, на виски, на пирогах сливовых, всегда здоровы и готовы в бой.

– Кингман – бледный тощий доходяга?

– Немощный… как это сказать?.. эстет, я бы так выразился. Ну, и они с Ханной открыли этот магазин и купили квартиру в той огромной башне, которую наши градостроители удосужились взгромоздить. На пятом этаже. Корин Ласт, по ее словам и свидетельствам Кингмана, смирилась с этим, и они все остались друзьями.

– Расскажите о них, – сказал Вексфорд. – Оставьте на время факты и расскажите, что они за люди.

Берден в описании людей был не силен. Его анализ личностных качеств человека чаще всего сводился к фразам наподобие «самый обычный» или «как кто угодно», что всегда приводило в раздражение Вексфорда. И все же он попробовал.

– Кингман похож на человека, который мухи не обидит. Я бы даже назвал его тихим, если бы не подозревал, что он может быть хладнокровным женоубийцей. Он абсолютный трезвенник с бредовыми мыслями насчет выпивки. Его отец в свое время разорился и умер от алкоголизма, так что нашего Кингмана можно назвать антиалкогольным фанатиком. Погибшей было двадцать девять. Первый муж оставил ее через полгода семейной жизни и ушел к какой-то ее подруге. Ханна вернулась жить к родителям и устроилась на полсмены в школьную столовую, в которой работал и Кингман. Там они и познакомились.

– А другая женщина? – произнес Вексфорд.

Берден сник. Секс вне брачных уз, несмотря на общее одобрение и глубокие традиции этого феномена, всегда претил ему. То, что по работе ему почти ежедневно приходилось сталкиваться с супружеской изменой, ни на йоту не смягчило его решительное неодобрение. Как иногда иронически замечал Вексфорд, можно было подумать, что в глазах Вердена все горе на земле и уж точно все преступления тем или иным образом являются следствием того, что мужчина и женщина предаются таинствам любви не на супружеском ложе.

– Бог знает, почему он не женился на ней, – наконец произнес Берден. – Лично я считаю, что жизнь была намного лучше, когда власти еще волновал моральный облик учителей.

– Давайте не будем сейчас обсуждать ваши взгляды, Майк, – сказал Вексфорд. – По-видимому, Ханна Кингман умерла не из-за того, что муж достался ей не девственником.

Берден немного покраснел.

– Я расскажу вам об этой Корин Ласт. Она очень красивая, если вам нравятся смуглые сильные женщины. Отец оставил ей немного денег и дом, в котором они с Кингманом жили и она продолжает жить до сих пор. Она из тех женщин, у которых получается все, за что они берутся. Она пишет и продает картины. Она шьет одежду и считается звездой местного драматического кружка. Она скрипачка и играет в каком-то струнном трио. Еще она пишет статьи в журналы о здоровье и даже выпустила свою поваренную книгу.

– Создается впечатление, – вставил Вексфорд, – что Кингман ушел от нее, потому что просто не вынес такого. И это привело к тому, что он познакомился с тихой, скромной работницей школьной столовой. Я полагаю, войну из-за него они не начали?

– Вы правы. Вообще-то эту версию мне уже подсказали.

– Кто? – спросил Вексфорд. – От кого вы все это узнали, Майк?

– От одного злого молодого человека, четвертого участника этого квартета. Я говорю о брате Ханны. Его зовут Джон Худ, и я подозреваю, что рассказал он мне далеко не все, что знает. Но хватит уже описывать людей. Я продолжу рассказ.

Никто не видел, как Ханна падала из окна. Произошло это в прошлый четверг около четырех часов дня. По словам мужа, он в это время находился в небольшом помещении, вроде кабинета, в глубине магазина, где занимался тем, чем всегда занимается в день приема товара: проверял запасы и наклеивал этикетки на разные бутылочки и пакеты. Она упала на заасфальтированную парковку с тыльной стороны дома, где через пару часов ее тело между двумя машинами нашел сосед. Вызвали нас, и мне показалось, что Кингман был в отчаянии. Я спросил его, знал или догадывался ли он, что его жена собиралась покончить с собой, и он ответил, что никогда о таком не слышал, но в последнее время у нее была страшная депрессия и несколько раз они ссорились, в основном из-за денег. Врач посадил ее на транквилизаторы, что Кингман, кстати, не одобрял. Сам врач, старый доктор Касл, рассказал мне, что она обратилась к нему с депрессией и жаловалась на то, что продолжать так жить не может и считает себя обузой для своего мужа. Он не удивился тому, что она покончила с собой, как и я в то время. Все мы уже согласились с тем, что это самоубийство, но зерно сомнения зародилось у меня, когда явился Джон Худ и рассказал историю о том, что Кингман уже однажды пробовал убить жену.

– Он так и сказал?

– Так или почти так. Очевидно, что он не любит Кингмана и, несомненно, любил сестру. Еще ему, похоже, нравится Корин Ласт. Он рассказал, что в конце октября субботним вечером они все вчетвером ужинали в квартире Кингманов. Там были сплошные вегетарианские блюда, приготовленные самим Кингманом, – он всегда сам стряпал – и одно из блюд было приготовлено из того, что я, либо как человек, отставший от жизни, либо по своей узколобости, называю поганками. Блюдо это ели они все, и ни с кем ничего не случилось, кроме Ханны, которая едва встала из-за стола, потом ее несколько часов тошнило, и вообще она чуть не умерла.

Вексфорд поднял брови.

– Объясните, пожалуйста, – сказал он.

Берден откинулся на спинку кресла, уперся локтями в подлокотники и сложил кончики пальцев.

– За несколько дней до того, как они отведали это блюдо, Кингман и Худ встретились в сквош-клубе, в котором оба состоят. Кингман рассказал Худу, что Корин Ласт пообещала дать ему несколько съедобных грибов, белых навозников. Грибы были из ее собственного сада, сада того дома, в котором они когда-то жили. Каждую осень эти грибы вырастают там на одном и том же месте под деревом. Я их сам видел, но об этом через минуту. Кингман – настоящий профи по всяким травам и растениям: делает салаты из одуванчиков и щавеля и грибы эти просто обожает, говорит, что у них вкус намного богаче, чем у шампиньонов. Я лично предпочитаю то, что продается в магазине и запаковано в пластик, но, как говорится, человек человеку рознь. Кстати, поваренная книга Корин Ласт называется «Готовим из ничего», и все рецепты там состоят из растений, которые можно найти в любом месте у дороги, или из листиков, которые можно нащипать на разных кустах.

– А эти светлые пометники, или серые перегнойники, или как их там, он их раньше когда-нибудь готовил?

– Белые навозники, – напомнил Берден с улыбкой. – Или coprinus comatus. О да, он каждый год их готовит, и каждый год они с Корин ели из них рагу. Он сказал Худу, что и на этот раз собирается их приготовить, как всегда, и Худ говорит, что, как ему показалось, Кингман был очень благодарен Корин за ее… великодушие.

– Да, я представляю, как ей это было неприятно. Все равно что слушать «нашу песню» в компании с твоей бывшей и тем, на кого она тебя променяла. – Вексфорд поиграл бровью. – Что бы вы сказали, если бы увидели меня поедающим наши любимые поганки в компании с кем-то другим?

– Вообще-то, – серьезно сказал Берден, – все могло так и получиться. Короче говоря, закончилось это тем, что он пригласил Худа на субботу отведать это лакомство и сообщил, что Корин тоже будет там. Возможно, из-за этого он и согласился. В назначенный день утром Худ зашел к сестре. Она показала ему кастрюлю с приготовленным Кингманом рагу и сказала, что уже попробовала его и оно восхитительно. Еще она показала ему десяток сырых навозников, которые Кингману не понадобились и которые они собирались пожарить себе на обед. Вот что она ему показала.

Берден выдвинул ящик стола и достал один из тех пластиковых пакетов, которые так вдохновляли его своей безопасностью. Однако содержимое пакета было не из магазина. Он раскрыл пакетик и вывалил на стол четыре бледных чешуйчатых гриба. Они имели удлиненную яйцевидную шляпку и короткую мясистую ножку.

– Я сегодня утром их сам собрал, – сказал он. – В саду у Корин Ласт. Когда они вырастают, эта яйцевидная шляпка раскрывается и делается похожа на зонтик или даже на пагоду и внизу становятся видны черные пластинки. Есть их можно только в таком виде, когда они еще молодые.

– Вы, очевидно, обзавелись справочником по грибам? – сказал Вексфорд.

– Вот. – Книгу он тоже достал из ящика стола. – «Съедобные и ядовитые грибы Британии». А вот и описание навозника белого.

Берден раскрыл книгу на разделе «Съедобные», ткнул пальцем в картинку гриба, который он держал в другой руке, и передал книгу главному инспектору.

–  «Goprinus comatus, – прочитал вслух Вексфорд. – Широко распространенный вид, во взрослом состоянии в высоту достигает девяти дюймов. Этот гриб часто собирают в конце лета и осенью на полях, в посадках и даже в садах. Употреблять в пищу его следует до того, как шляпка раскрывается и выпускает чернильную жидкость, однако для здоровья безопасен в любом виде». – Он положил книгу, но не закрыл ее. – Продолжайте, Майкл.

– Худ зашел к Корин, и к Кингманам они пришли вместе. Было это в самом начале девятого. Примерно в восемь пятнадцать они все вместе сели за стол и начали ужин с авокадо с приправой vinaigrette.Следующим блюдом должно было стать рагу, за ним отбивные из ореха с салатом, и в конце яблочный пирог. Не нужно говорить, что из-за предрассудков Кингмана на столе не было ни вина, ни других спиртных напитков. Они пили виноградный сок из магазина. В комнате есть прямой выход на кухню. Кингман принес рагу в большой супнице и сам раскладывал его на тарелки, начав, разумеется, с Корин. Каждая шляпка была разрезана вдоль на две половины, и они плавали в густой подливке, в которую были добавлены морковь, лук и другие овощи. Да, еще с того дня, когда Худа пригласили на ужин, его волновало то, что ему придется есть грибы, потому что он их побаивался, но Корин убедила его, что бояться нечего, и, увидев, как остальные с удовольствием едят грибы, он и сам стал есть без всякой опаски. Более того, он даже попросил добавки.

Когда доели, Кингман собрал тарелки, взял супницу и тут же прополоскал их в раковине. И Худ, и Корин Ласт вспомнили это, но Кингман сказал мне, что он так делает всегда, потому что брезглив и любит чистоту.

– Конечно, его бывшая подруга могла бы подтвердить или опровергнуть это, – заметил Вексфорд, – раз они прожили вместе так долго.

– Нужно спросить ее. Все следы рагу были уничтожены. Потом Кингман принес свою ореховую выдумку и салат, но, прежде чем он начал раскладывать их, Ханна подскочила, закрыла рот салфеткой и бросилась в туалет. Спустя какое-то время Корин пошла за ней. Худ говорит, что, судя по звукам, которые оттуда доносились, Ханну буквально выворачивало наизнанку. Он остался в гостиной, но Кингман и Корин были с Ханной. Больше никто ничего не ел. Потом вернулся Кингман и сказал, что Ханна, наверное, подхватила какой-то вирус и он положил ее в кровать. Худ пошел в спальню и увидел лежащую на кровати Ханну и Корин рядом с ней. Лицо у Ханны было зеленоватого цвета и все покрыто испариной. Она явно очень страдала, потому что, пока Худ был там, она сложилась пополам и застонала. Пришлось ей снова идти в туалет, и на этот раз Кингману пришлось нести ее обратно на руках. Худ предложил позвонить доктору Каслу, но этому воспротивился Кингман, который докторов не любит и всем видам лекарств предпочитает травяные: ромашковый чай, таблетки из малинового листа и тому подобное. Еще он сказал Худу довольно странную вещь – что с Ханны уже хватит докторов, и добавил: мол, то, что происходит с Ханной, если не какая-нибудь желудочная инфекция, то последствия приема «опасных» транквилизаторов. Худ считал, что Ханне угрожала серьезная опасность, и спор накалился, потому что он порывался либо вызывать врача, либо везти ее в больницу. Кингман не соглашался, и Корин встала на его сторону. Худ – злой, но слабый человек. Он мог вызвать доктора сам, но не сделал этого. Опять же, думаю, что под влиянием Корин. Он назвал Кингмана дураком, который сам ест и других кормит вещами, которые, как все знают, несъедобны. Кингман на это ответил, что если белые навозники несъедобны, то почему они все не отравились? В конце концов около полуночи рвота у Ханны прекратилась, боль, похоже, прошла, и она заснула. Худ отвез Корин домой, потом вернулся к Кингманам и остался у них спать на диване. Утром Ханна выглядела совершенно здоровой, хоть и была совсем без сил, что опровергло версию Кингмана насчет желудочной инфекции. Отношения между зятем и шурином остались натянутыми. Кингман сказал, что ему не нравятся намеки Худа и что, если он хочет видеться с сестрой, пусть выбирает время, когда его не будет дома. Худ поехал домой и с того дня Кингмана не видел. На следующий день после ее смерти он ворвался сюда, рассказал мне то, что я вам сейчас передал, и обвинил Кингмана в попытке отравить Ханну. Он был вне себя, почти в истерике, но все же я почувствовал, что не могу отвергнуть эти заявления, как… бред убитого горем человека. Было слишком много необычных обстоятельств: то, что брак не был счастливым, тот факт, что Кингман вымыл те тарелки, то, что он отказался вызывать врача. Я прав?

Берден замолчал и посмотрел на своего начальника, ожидая одобрения. Оно последовало в виде вялого кивка.

Через мгновение Вексфорд произнес:

– Кингман мог столкнуть ее с балкона, Майк?

– Она была маленькой хрупкой женщиной, так что физически это было возможно. За задней частью дома, куда выходят балконы, нет ничего, кроме парковки и открытых полей, поэтому того, что происходило на балконе, не видел никто. Кингман мог подняться, а потом спуститься не на лифте, а по лестнице. На первых этажах две квартиры пустуют. Под Кингманами живет прикованная к постели женщина, ее муж был на работе. Этажом ниже живет молодая женщина, но она ничего не видела и не слышала. Женщина-инвалид говорит, что ей показалось, как днем кто-то кричал, но она ничего не предприняла. Если даже она это слышала, то что? По-моему, при таких обстоятельствах самоубийца может кричать не хуже жертвы убийства.

– Хорошо, – сказал Вексфорд. – Вернемся к этому необычному ужину. Значит, идея такая, что в тот вечер Кингман собирался убить ее, но его план не сработал, потому что то, чем он ее накормил, оказалось недостаточно ядовитым. Отравление было очень сильным, но она не умерла. Такой способ и эту компанию он подобрал специально, чтобы иметь свидетелей, которые подтвердили бы его невиновность. Они все ели рагу из одной посуды, но пострадала только Ханна. Как, по-вашему, он дал ей яд?

– Я этого не знаю, – откровенно признался Берден, – но остальные делают предположения. Худ человек не слишком умный, и поначалу он твердил, что все грибы опасны и все блюдо было ядовитым. Когда я указал на очевидную невозможность этого, он сказал, что Кингман, наверное, подсыпал что-то в тарелку Ханне, или же яд был в соли.

– В какой соли?

– Он вспомнил, что никто, кроме нее, не солил рагу. Но это абсурд, потому что Кингман не мог знать, что это случится. Да, и случайно мы можем установить еще один факт: авокадо были совершенно безвредны – Кингман разрезал их пополам на столе, a vinaigretteподал в кувшине. Хлеб был не в виде булочек, а домашний, из непросеянной муки, одной буханкой. Если на столе и находилось что-то такое, чему там быть не следовало, то только в рагу, других вариантов нет. Корин Ласт отказывается даже думать о том, что Кингман может быть виновен. Но когда я надавил на нее, она призналась, что не сидела за столом, кода подавали рагу. Она тогда вышла в прихожую, проверяла что-то в сумочке, поэтому не видела, как Кингман накладывал рагу в тарелку Ханны.

Берден потянулся через стол и взял книгу, раскрытую на описании белого навозника. Он перелистал ее до раздела «Ядовитые» и снова положил книгу перед Вексфордом.

– Взгляните на это.

– Да, – сказал Вексфорд, – наш старый друг мухомор. Маленький красавец с белыми точками на красной шляпке, который так любят иллюстраторы детских книжек. Обычно они сажают на него лягушку, а рядом ставят гнома. Вижу, употребление его в пищу вызывает тошноту, рвоту, тонические судороги, кому и смерть. У этого мухомора много разных видов, как я посмотрю. Фиолетовый, королевский, щетинистый, сине-зеленый – все более-менее ядовиты. Ага! Бледная поганка, amanita phalloides.Как некрасиво. Самый ядовитый из известных грибов, как утверждают тут. Даже небольшое количество может вызвать сильнейшие боли и даже смерть. И о чем нам все это говорит?

– По словам Корин Ласт, бледная поганка встречается в наших краях довольно часто. Она этого не упоминала, но по ее словам я заключаю, что Кингман мог легко заполучить поганку. Предположим, он отдельно приготовил одну поганку и положил ее в рагу перед тем, как вынести его из кухни. Накладывая рагу Ханне, он выловил поганку или ее части, так же, как, бывает, вылавливают из кастрюли особые кусочки курятины. Рагу было плотное, а не жидкое, как суп.

На лице Вексфорда отразилось сомнение.

– Отрицать эту версию мы не будем. Если бы он отравил рагу и если бы отравились все, это было бы больше похоже на несчастный случай, чего он, пожалуй, и добивался. Только здесь есть одно «но», Майк. Если он хотел убить Ханну и настолько неразборчив в средствах, что не пожалел Корин и Худа, зачем он вымыл тарелки? Чтобы доказать, что это был несчастный случай, он бы в первую очередь захотел сохранить следы рагу для экспертизы, которая наверняка проводилась бы, чтобы эксперт установил там наличие как ядовитых грибов, так и не ядовитых, и тогда его можно было бы обвинить только в невнимательности. Впрочем, не пора ли нам поговорить с этими людьми?

Магазин под названием «Урожайный дом» был закрыт. Вексфорд и Берден прошли по аллейке вдоль боковой стороны дома, миновали стеклянные двери главного входа и подошли к двери на тыльной стороне, над которой висела табличка «Лестница и аварийный выход». Они вошли в небольшой, выложенный плиткой вестибюль и стали подниматься по крутым ступенькам. На каждом этаже было две двери: одна прямо перед ступеньками, вторая слева. По дороге им никто не встретился. Быть замеченными в их планы не входило, поэтому, если бы там кто-то оказался, им пришлось бы ждать под лестничным пролетом, пока этот человек не войдет в лифт. Звонок двери на пятом этаже был обозначен: «А. и Х. Кингман». Вексфорд позвонил.

Им открыл мужчина невысокого роста, с добрым и печальным лицом. Он показал Вексфорду балкон, с которого упала его жена. В квартире было два балкона. Второй, больший, располагался за окнами гостиной. Этот же находился за застекленной кухонной дверью и предназначался для сушки белья или выращивания зелени. Здесь было много растений в горшках, а в длинном корыте на земле все еще лежали пожухлые и замерзшие кустики помидоров. Стенка балкона в высоту была около трех футов, внизу располагалась парковка.

– Вас удивило самоубийство жены, мистер Кингман? – спросил Вексфорд.

Кингман ответил не прямо:

– У моей жены была очень заниженная самооценка. Когда мы поженились, я думал, что она такая же, как я: простой человек, который не требует от жизни многого и способен довольствоваться малым. Но все оказалось не так. Она ждала от меня больше поддержки и сочувствия, чем я мог дать. Особенно это проявилось в первые три месяца нашей совместной жизни. Потом она как будто стала видеть во мне врага. Она легко поддавалась перепадам настроения. Дела у меня идут неважно, а она тратила больше денег, чем мы могли себе позволить. Я не знал, на что уходили деньги, и мы часто ссорились из-за этого. А потом у нее начались депрессии, и она говорила, что не нужна мне, что лучше бы ей умереть.

Вексфорд про себя отметил, каким длинным получился ответ, и взял это на заметку. Кингман одновременно как будто искал себе оправдание и в то же время осознавал вину. Впрочем, вполне могло быть, что эти мысли сейчас действительно стали для него главными.

– Мистер Кингман, – сказал он, – как вам известно, у нас есть основания подозревать, что здесь было совершено преступление. Я бы хотел задать вам несколько вопросов насчет ужина, который вы устроили двадцать девятого октября, после которого ваша жена заболела.

– Догадываюсь, кто вам об этом рассказал.

Вексфорд не обратил на эти слова внимания.

– Когда мисс Ласт принесла вам эти… белые навозники?

– Вечером двадцать восьмого. Двадцать девятого утром я сделал из них рагу по рецепту мисс Ласт.

– В квартире в то время были другие грибы?

– Может быть, шампиньоны.

– Мистер Кингман, вы не добавляли в свое рагу какое-нибудь ядовитое вещество или предметы?

Кингман ответил спокойным усталым голосом:

– Конечно же, нет. У моего шурина нездоровое воображение. Он отказывается понимать, что это рагу, которое я готовил до этого десятки раз по тому же рецепту, было таким же безопасным, как, к примеру, куриный суп. Даже более полезным, как по мне.

– Очень хорошо. Тем не менее вашей жене стало очень плохо. Почему вы не вызвали врача?

– Потому что моей жене не было очень плохо. У нее просто заболел живот и начался понос, вот и все. Вы не знаете признаков отравления грибами? Кроме боли в животе и тошноты, у отравившегося портится зрение, он может потерять сознание, могут даже начаться судороги, как при столбняке. С Ханной ничего подобного не происходило.

– Как неудачно, что вы сразу вымыли те тарелки. Если бы вы этого не сделали и вызвали врача, остатки рагу наверняка послали бы в лабораторию для анализа, и, если бы выяснилось, что оно безопасно, всего этого следствия можно было бы избежать.

– Оно безопасно, – с каменным выражением лица отрубил Кингман.

В машине Вексфорд сказал Вердену:

– Я ему верю, Майк. Если Худ или Корин Ласт не сообщат нам чего-то действительно существенного, это дело можно будет прекращать. Ну что, едем теперь к ней?

Коттедж, в котором Корин когда-то жила с Акселем Кингманом, располагался на одинокой дороге недалеко от деревушки Майфлит. Это было каменное здание с черепичной крышей, окруженное со всех сторон ухоженным садом. На дорожке перед обитым досками гаражом стоял зеленый «форд эскорт». Под большой старой яблоней с опадающими желтыми листьями тремя большими группами росли легко узнаваемые белые навозники.

Хозяйка дома была высокой женщиной; прямоугольный контур подбородка и высокий лоб подчеркивали красоту лица под пышной копной темных волос. Вексфорду она мгновенно напомнила картину Климта – портрет томной женщины с сочными красными губами, в золотом ожерелье, закутанной в золотые ткани, хотя Корин Ласт была в свитере и джинсовой куртке. Голос ее звучал негромко и размеренно. Она производила такое впечатление, будто ее невозможно вывести из себя или застать врасплох.

– Вы, кажется, выпустили книгу кулинарных рецептов? – спросил он.

Она не ответила, но протянула ему книгу в мягкой обложке, которую сняла с полки. «Готовим из ничего. Блюда из растений», автор – Корин Ласт. Он просмотрел указатель названий и нашел рецепт, который его интересовал. Рядом с ним была цветная фотография шестерых человек, поедающих нечто вроде коричневого супа. Среди ингредиентов значились морковь, лук, зелень, сливки и множество других безобидных продуктов. Последняя строчка гласила: «О сопутствующих напитках см. стр. 171». Заглянув на 171 страницу, он передал книгу Бердену.

– В тот вечер мистер Кингман приготовил это блюдо?

– Да. – Говоря, она немного отклонялась назад и чуть опускала густые блестящие ресницы. Было в этом что-то змеиное и отталкивающее. – Грибы я собрала у себя в саду. Я не понимаю, как Ханна могла ими отравиться, и все-таки это случилось, потому что, когда мы приехали, она прекрасно себя чувствовала. Никакой желудочной инфекции у нее не было, это чушь.

Берден отложил книгу.

– Но всем вам накладывали рагу из одной посуды.

– Как Аксель накладывал Ханне, я не видела, я тогда вышла из комнаты.

Веки ее дрогнули и почти сомкнулись.

– Мистер Кингман всегда мыл посуду сразу, как только убирал со стола?

– Не спрашивайте меня. – Она повела плечами. – Я не знаю. Я знаю, что Ханне действительно стало плохо после того, как она поела то рагу. Аксель не любит врачей, конечно, и, может быть, ему было… стыдно вызывать доктора Касла в тех обстоятельствах. Ханна видела черные круги, и у нее двоилось в глазах. Я очень волновалась из-за нее.

– Но сами вы тоже не стали вызывать врача, мисс Ласт. И даже не поддержали мистера Худа, когда он предлагал это сделать.

– Что бы там ни говорил Джон Худ, я была абсолютно уверена в том, что дело не в грибах. – Когда она произнесла это имя, в ее голосе послышалась нотка презрения. – И я очень испугалась. Я подумала, что у Акселя могут быть неприятности, если дойдет до расследования или какой-нибудь проверки, и это было бы ужасно.

– Мы сейчас и проводим расследование, мисс Ласт.

– Теперь это непросто, да? Ханна умерла. Я хочу сказать, теперь осталось лишь подозревать и строить догадки.

Она проводила их до прихожей и закрыла дверь дома до того, как они дошли до садовой калитки. Дальше вдоль дороги и под кустами росли навозники и еще какие-то грибы, которые Вексфорд не смог распознать: маленькие, похожие на шампиньоны, с розоватыми пластинками под шляпками, а также куст желтых зонтиков и пепельно-серые, формой похожие на уши образования на стволе старого дуба, которые Берден назвал вешенками.