Текст книги "Английский детектив. Лучшее"

Автор книги: Агата Кристи

Соавторы: Артур Конан Дойл,Гилберт Кийт Честертон,Энн Перри,Джон Диксон Карр,Найо Марш,Фредерик Форсайт,Ян Флеминг,Саймон Брэтт,Роберт Барнард
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

Чуть больше часа спустя Кенни опустился на трафальгарское кресло в комнате, стены которой словно все еще дрожали от страшных звуков. Он был бледен и выглядел смертельно уставшим. Рубашка его была разорвана, а по широкому лицу пролегли три алые царапины.

– Черт! – произнес он, тяжело дыша. – Нет, ну вы видели, а?

Мистер Кэмпион сидел на краешке бесценного стола и чесал ухо.

– Это несколько превзошло мои ожидания, – пробормотал он. – Я не мог предположить, что она начнет буйствовать. Боюсь, что вашим ребятам в машине несладко придется. Простите, я должен был подумать об этом.

Человек из Управления уголовных расследований пробурчал:

– Вы, похоже, много о чем думали. Для меня это вообще как гром среди ясного неба… Когда вы догадались? С самого начала?

– Что вы, нет! – извиняющимся тоном произнес Кэмпион. – Меня натолкнула на это фраза Вудрафа насчет солнца, о которой вы упоминали. Это стало отправной точкой. Скажите, Кенни, вас в детстве какая-нибудь тетушка, к примеру, не поучала библейской фразой: «Гневаясь, не согрешайте» и дальше: «Солнце да не зайдет во гневе вашем»?

– Я, конечно, слышал такое. Но к чему вы клоните? Для них это означало что-то особенное?

– Об этом я и подумал. Когда он был ребенком, они друг друга очень хорошо знали. И они оба уже тогда были очень вспыльчивыми людьми. Я подумал, этими словами он напомнил ей, что солнце уже зашло, а потом показал, что мог, если бы захотел, разбить ее драгоценную вазу. Она, разумеется, разбилась бы, если бы он не постарался сделать так, чтобы этого не произошло. Затем я подумал, что они, как большинство вспыльчивых людей, остывают также быстро, как вспыхивают, и потом жалеют о своих поступках или словах. Вас не удивило, Кенни, что сразу после ссоры они оба сели писать письма?

Детектив-инспектор недоуменно воззрился на него.

– Она написала своему адвокату, – медленно проговорил он. – А он… Боже правый! Неужели вы думаете, что он написал ей письмо с извинениями?

– Я в этом почти уверен, но мы никогда не найдем это письмо, ибо оно давно уже сгорело в кухонной печи. Он вернулся сюда с письмом, протолкнул его через дверную щель и поспешил обратно с таким видом, как говорит ваш полицейский в штатском, «будто сбросил гору с плеч». А после этого он со спокойной душой лег спать. Для него солнце не зашло. – Он соскользнул со стола. – Но самое главное, миссис Киббер знала, что он так поступит. Поэтому осталась в гостиной дожидаться его.

– И мисс Смит знала? – вдруг сообразил инспектор.

– Конечно. У миссис Киббер был не тот характер, чтобы хранить секреты. Мисс Смит с той самой минуты, как миссис Киббер получила первое письмо племянника, знала: он получит то, что хочет… Если она как-то не помешает этому!У нее был пунктик насчет мебели. Я это понял, как только вы сказали, что во всем доме царила идеальная чистота. Ни одна женщина с больным сердцем не в состоянии поддерживать в трехэтажном здании порядок, как во дворце, или заставить это делать кого-то другого, если, конечно, этот другой сам того не хочет. У мисс Смит была мания. Кому достался бы дом, если бы племянник погиб на войне? Миссис Киббер, очевидно, говорила что-то на этот счет.

Кенни схватился за голову руками.

– Я же и сам это знал! – взорвался он. – Помощник адвоката мне сегодня утром сказал об этом, когда я по телефону уточнял, является ли Вудраф наследником. Я так стремился подтвердить свои предположения, что не обратил внимания на остальное. В случае его смерти все имущество переходит мисс Смит.

Кэмпион облегченно вздохнул.

– Я так и думал. Вот видите, ей нужно было избавиться от них обоих, от Вудрафа и его жены. Если бы в доме поселилась молодая и энергичная женщина, появилась бы опасность, что компаньонка станет… Скажем так, излишней. Вы несогласны?

Кенни листал свой блокнот.

– Вы считаете, она планировала это две недели?

– Она думала об этом две недели. Мисс Смит не понимала, как это устроить, пока прошлой ночью не произошла эта ссора. Когда она нашла пистолет на подоконнике, куда его положила юная миссис Вудраф, и миссис Киббер сказала ей, что племянник обязательно вернется, план возник сам по себе. – Он передернул плечами. – Вы понимаете, что она, возможно, стояла на лестнице, держа в одной руке пистолет, а в другой картонную коробку, адресованную самой себе, когда Вудраф просовывал письмо в дверную щель? Как только она это услышала, она сбежала вниз, взяла письмо и открыла дверь. После этого она, очевидно, пошла в гостиную, застрелила старуху, которая обернулась на звук, и запаковала пистолет в книжную коробку. Удостоверившись, что миссис Киббер мертва, она выбежала с криками из дома, помчалась к почтовому ящику рядом с фонарным столбом и бросила в него свое послание.

Кенни положил карандаш и посмотрел на Кэмпиона.

– Что ж, – полным искреннего восхищения голосом произнес он, – теперь я вижу, что вы абсолютно правы. Но как, черт возьми, вы додумались до этого?

– Вы подсказали мне.

–  Я? – удивился Кенни, хоть и почувствовал некоторую гордость. – Когда?

– Когда донимали меня вопросом, где можно спрятать пистолет на лондонской улице, на которой узкие канализационные решетки и нет бункеров с песком. Оставалось только одно место – почтовый ящик. Я догадался, что она должна была послать пистолет себе же, потому что слать его в любое другое место слишком опасно. Даже в отделе невостребованных писем послание в конце концов могли вскрыть. Поэтому я так настойчиво уводил ее наверх, как можно дальше от входной двери. – Он вздохнул. – Запаковать пистолет в коробку – гениальное решение. Это был старый «парабеллум», вы обратили внимание? Трофейный. Вот почему ему не нужно было его сдавать. По ширине он идеально вошел в коробку. Она, наверное, обрадовалась, увидев это.

Кенни с удивлением покачал головой.

– Черт меня подери! – некрасиво выразился он. – Забавно, что это именно я подсказал вам эту идею!

Вечером мистер Кэмпион уже лежал в кровати, когда зазвонил телефон. Это был снова Кенни.

– Алло, мистер Кэмпион?

– Да?

– Простите, что беспокою вас в такое позднее время, но мне не дает покоя один вопрос. Вы не против?

– Я вас слушаю.

– Ну, вообще-то все закончилось благополучно. Смит осмотрели три врача. Девушка счастлива и не отходит от мужа, которого смерть тети, похоже, очень расстроила. Комиссар весьма доволен. Но я не могу спать. Мистер Кэмпион, как вы узнали, во сколько на Барраклоу-роуд приносят дневную почту?

Кэмпион с трудом подавил зевок.

– Зашел в аптеку на углу и спросил, – сказал он. – Элементарно, мой дорогой Кенни.

КЭТРИН ЭРД
Охотник вернулся домой [54]54
  Аллюзия на «Реквием» Роберта Луиса Стивенсона, который заканчивается словами: «Охотник вернулся с холмов». Это стихотворение начертано на надгробном камне на могиле его автора.


[Закрыть]

– Вам когда-нибудь приходилось держать в руках ордер на экстрадицию, Слоун? – спросил суперинтендент полиции Лис.

– Нет, сэр, – осторожно ответил Слоун.

– Теперь у вас есть такая возможность, – сказал Лис.

– Сэр?

– Учиться никогда не поздно, – заметил Лис. – Так во всех умных книжках написано.

– Да, сэр, – согласился Слоун, потому что это прописная истина.

Суперинтендент посмотрел на бумагу, которая лежала перед ним на столе.

– Из Франции.

– Дружественная страна.

Суперинтендент, заподозрив в этом замечании иронию, не стал отвечать.

– Мадам Верколя, проживающая в доме № 17 на рю де ла Пьер Бланш, Сан-Аман-д’Юис… Юисе… – Лис так и не смог выговорить по-французски «Юисельо». – Короче, сейчас она здесь, в Беребери, а остальное нас не касается.

– Так проще, – согласился Слоун.

– Франция – это вам не старая добрая Англия. – Как было хорошо известно, ксенофобия суперинтендента включала в себя как соседствующее с Каллеширом графство, так и соседствующую с Англией страну.

– И французы, очевидно, хотят получить ее обратно, сэр? – спросил Слоун, вытаскивая блокнот.

– Хотят, – прорычал Лис. Он подтолкнул к нему присланный из министерства внутренних дел ордер на экстрадицию. – Ознакомься. Ее разыскивают по подозрению в убийстве мужа, Луи Верколя, которое произошло в прошлом сентябре в городе под названием Корбо.

– Заслужил, наверное, – ядовито вставила Энн Пикфорд.

– Что было дальше? – спросил Кросби, все еще остававшийся холостяком.

– Хозяин гостиницы вызвал доктора. Я рассказала ему о болезни Луи и показала все лекарства, которые он принимал. Он заявил, что, поскольку мы в Корбо приезжие, он позвонит нашему доктору в Юисельо.

– А потом?

– Поначалу все было хорошо… Вернее, так, как должно быть. Я встретилась с человеком из похоронного бюро и поехала посмотреть на кладбище… Для французов кладбище – это что-то вроде святого места.

Слоун кивнул. Даже он слышал о pompes funébres. [55]55
  Похоронных бюро (фр.).


[Закрыть]

– На улице холодно было, и я не смогла найти в машине карту Луи, но в конце концов кое-как добралась до места. – Она посмотрела на двух полицейских. – Мне не было смысла везти его обратно в Юисельо. Это не был его родной город, и ничего особенного его с ним не связывало, и, если уж на то пошло, я даже не знала, где похоронены его родители и сестра. Мы как-то об этом никогда не говорили, да и вообще он был скрытным человеком.

Слоун кивнул головой.

– Все, что я о них знала, это имена: Анри Жорж и Клотильд Мари. Сестру звали Клеманс… – Голос ее вдруг затих, как будто она что-то вспомнила.

– В чем дело? – быстро спросил Слоун.

– Ни в чем. – Она покачала головой. – Я устроила похороны и заказала мраморный étemelles, [56]56
  Надгробный памятник (фр.).


[Закрыть]там это разрешают, не то что в Англии. А потом…

– Потом?

– Потом доктор сказал, что все-таки придется делать вскрытие. Понимаете, пропали все его снотворные таблетки.

– И тогда они узнали об отравлении наркотиками, – задумчиво произнес Слоун.

Она кивнула.

– Неужели этим болванам не пришло в голову, что он мог покончить с собой? – сказал Кросби, забыв о entente cordiale, [57]57
  Дружеском взаимопонимании (фр.).


[Закрыть]которому полагалось существовать между полицейскими силами разных стран.

– Предсмертной записки не было, – начала перечислять Лора Верколя таким голосом, будто повторяла заученное наизусть, – никаких угроз в его адрес не поступало. Острой боли он не чувствовал, да и, по большому счету, физически нездоровые люди такого обычно не делают. Не говоря уже о том, – добавила она с болью в голосе, – что это было довольно странное место и время для того, чтобы уйти из жизни: первая ночь в незнакомой гостинице в незнакомом городе.

– Да уж, не самое подходящее место, – искренне согласился Кросби.

– Бедным Луи тоже нельзя было назвать. – Лора Верколя, очевидно, решила больше себя не сдерживать и говорить все, что накипело. – И это очень интересовало французскую полицию.

– Еще бы, сочувственно отозвался констебль.

– Все это очень хорошо, – горячо сказала Лора Верколя, – но я не подсыпала ему снотворное в вино или в суп, что бы они там ни говорили.

Если бы Кросби был французом, он мог бы воскликнуть на это: «Браво!» Но французом он не был, поэтому его унылый вид ни капельки не изменился.

– Все у них на тарелочке выложено, верно?

– Незнакомая гостиница в чужом городе, – медленно произнес Слоун, – и тем не менее ваш муж нашел ее без труда.

– У него была карта.

– Нет, – очень спокойно произнес Слоун. – Вы сказали, что не нашли карту, помните?

Она молча уставилась на него.

– И по пути в гостиницу он ошибся только один раз – когда заехал на тупиковую улицу.

– Д-да, – неуверенно произнесла она.

– Сквозные улицы иногда превращаются в тупиковые.

– Что это значит?

– Упомянув только что имена родителей вашего мужа, – быстро сказал Слоун, – вы хотели что-то добавить.

– Ничего такого, инспектор, это было просто совпадение.

– Совпадения иногда становятся косвенными уликами, – строго произнес Слоун, про себя попросив прощения у бессчетного количества адвокатов за то, что воспользовался их любимым высказыванием.

– Это было на кладбище, – сказала Лора Верколя. – Я решила погулять там немного и случайно увидела надгробие семейной пары, которых тоже звали Анри Жорж и Клотильд Мари, вот и все. Фамилия у них была другая. Обычное совпадение.

– А Клеманс? – мягко произнес Слоун.

Она покачала головой.

– Там была Клеманс, но в другой части кла… – Она вдруг замолчала.

– Мадам Верколя, – сказал он, – подумайте хорошенько. Вы приехали в Корбо, когда было темно.

– Да.

– Вы сами вошли в гостиницу и заказали номер. Без мужа.

– Да.

– Поели вы не в столовой, а в спальне.

– Да.

– Кто открыл дверь, когда принесли еду?

– Я.

– Официант видел вашего мужа?

– Нет. Он тогда был в ванной.

– Выходит, в Корбо вашего мужа не видел никто.

– Выходит, никто.

– Вам это не показалось очень странным?

– Я об этом не думала.

Слоун пристально всматривался в ее лицо.

– Ваш муж когда-нибудь упоминал о Корбо в прошедшем времени?

– Он прошлое вообще никогда не вспоминал, инспектор, – ответила Лора Верколя.

– А оккупацию?

– О войне он говорил только то, что хочет поскорее забыть это время.

– Что ж, его можно понять, – решительно произнес Слоун. – Ему, видимо, все-таки удалось забыть прошлое, да? И если он и говорил о нем, – добавил он многозначительно, – то разве что во сне.

– Вы имеете в виду те имена?

– Эркюль, Жан-Поль, Франсуа, – сказал Слоун.

– И доктор, – вставил Кросби.

– Мадам, – сказал Слоун. – Вы назвали нам адрес гостиницы, верно?

– Да, назвала, – быстро ответила она. – Это была «Ле Кок д’Ор» на площади доктора Жака Кольяра… Доктора Жака Кольяра. – Она замерла. – Инспектор, на площади висела мемориальная доска. Я обратила на нее внимание и прочитала…

– Да? – Голос Слоуна нарушил тишину, внезапно повисшую в маленькой уютной комнате пригородного дома в пригородном районе Беребери.

Почти шепотом мадам Верколя произнесла:

– Там было написано: «Place Dr Jacques Colliard, Martyr de la Résistance». [58]58
  «Площадь доктора Жака Кольяра, мученика Сопротивления» (фр.).


[Закрыть]

– Доктор, – вполголоса произнес Кросби.

– Если мои предположения верны, – осторожно произнес Слоун, – там должны быть и другие доски. Таких людей во Франции не забывают.

Она облизала губы.

– Вы хотите сказать, Луи специально вернулся в Корбо, чтобы умереть? Но почему он просто не…

– Возможно, ему не были бы рады, – деликатно выразился Слоун.

Она посмотрела ему в глаза.

– Может быть, – продолжил он, – если бы в Корбо знали, кто он, ему бы не нашлось места на кладбище.

– Инспектор, вы считаете, он их предал?

Слоун не ответил прямо.

– Во Франции была трудная жизнь. Никто не знает, под каким неимоверным давлением…

– Эти имена не отпускали его, даже во сне.

– Гестапо, – ровным голосом произнес Слоун, – могло, так сказать, окружить его такой заботой, что ему было трудно противиться. В конце концов, кто мы такие, чтобы судить? Мы слишком молоды, чтобы что-то знать.

– Теперь понятно, как он находил дорогу в темноте, – заметила она.

– И почему он бы никогда не приехал в Англию.

Кросби озадаченно поднял брови.

– Если Верколя – это не его настоящая фамилия, он бы не смог получить паспорт, – сказала она.

Какое-то время Лора Верколя сидела, почти не шевелясь.

– Инспектор, если имена, которые преследовали Луи во сне, значатся на мемориальной доске, французской полиции придется отменять решение, правда?

– Они изменят его. – Слоун расслабился. – Однако есть кое-что, чего вам не следует им говорить, мадам.

– Что именно?

– Honi soit qui mal у pense. [59]59
  Пусть стыдится подумавший об этом плохо (фр.).Девиз ордена Подвязки, присутствующий в том числе и на государственном гербе Великобритании.


[Закрыть]

МАЙКЛ Ц. ЛУИН
Семейное дело

Майкл Цинн Луин написал больше дюжины романов в стиле иронического детектива, главными героями которых являются либо частный детектив Альберт Самсон, либо лейтенант полиции Лерой Паудэр. Он получил международную известность и стал лауреатом нескольких премий, в том числе был награжден «Мальтийским соколом» – японской наградой за лучший детективный роман, изданный в Японии, и немецкой наградой Марлоу. Бывший преподаватель и спортивный обозреватель, Майкл Цинн Луин также написал несколько радио– и театральных пьес. Сейчас он живет со своей семьей в английском графстве Сомерсет.

~ ~ ~

1

В 9:38 Джина услышала шаги на лестнице. Она оторвалась от печатной машинки и пригладила волосы. Когда дверь открылась, она уже приняла деловито-серьезный вид.

В старые времена на нижней части вставленного в дверь стекла было написано: «Просьба стучать», но Джина, заняв место секретаря, заметила, что из приемной все равно слышно, когда кто-то поднимается, и предложила надпись убрать. Старик, конечно, дверь не поменял, но Анджело первым делом изменил надпись на: «Стучать не обязательно». Надпись получилась длинная, нарушала симметрию и Старику не понравилась. Джина предложила ее совсем закрасить, но Анджело не позволил.

Когда дверь открылась, в приемную неуверенно заглянула женщина.

– Здравствуйте, – сказала Джина. – Входите.

Женщине было около сорока, в каштановых волосах уже просматривалась седина. Несмотря на приглашение, она все еще колебалась.

– Это детективное агентство? – спросила она.

– Да, – ответила Джина. – Чем можем помочь?

На лице женщины появилось такое выражение, будто она напомнила себе о том, что решение принято и отступать уже поздно. Она шагнула в приемную и аккуратно прикрыла дверь. Потом развернулась к Джине.

– А детектив на месте?

– У нас несколько детективов, – ответила Джина, – но сейчас все заняты вне офиса. Директора агентства зовут мистер Анджело Ланджи, я могу позвонить ему в машину, если у вас что-то срочное.

– Ох, не говорите мне про звонки в машину, – сказала женщина. По ее тону не было заметно, что дело ее срочное.

Джина сказала:

– Может быть, вы присядете и расскажете в общих чертах, что привело вас к нам?

– Вам? – удивилась женщина. На лице ее было написано: «Вам? Секретарше?»

– Да. Обещаю вам, что все, что вы мне расскажете, будет сохранено в строжайшей тайне. И хоть мистер Ланджи лично занимается каждым делом, я могу сказать, сможем ли мы вам помочь.

– Я поняла.

– Я не только выполняю обязанности секретаря, – сказала Джина. – Я жена мистера Ланджи.

2

Обед начался в 19:10. В семье Ланджи была традиция – каждый четверг подавать горячее карри, приготовленное Розеттой, сестрой Анджело, которая, занимаясь домашними обязанностями, иногда выступала в роли бухгалтера агентства. Четверг был семейным днем, и это означало, что Старик с Мамой тоже приедут и что дети, Давид и Мария, должны были так организовать свои школьные и прочие дела, чтобы иметь возможность присутствовать на встрече. Только Сал (Сальваторе, старший брат Анджело и художник) бывал здесь не каждый четверг, утро воскресенья и вторник. Но иногда он приезжал, и бывало, что привозил с собой одну из своих моделей, как он их называл. Ничего серьезного за этим не стояло.

Родители Джины сейчас жили в другом городе.

Этим вечером Анджело, сев за стол, жадно потер руки.

– Отлично, отлично, отлично! – сказал он.

– А почему нет спагетти? – спросил Старик. Но сказано это было по-доброму, и подобное от него слышали часто. Спагетти и паста готовились по воскресеньям.

– Извини, что не вернулся в офис, – сказал Анджело.

– Мы и без тебя справились, – отозвалась Джина.

– Знаешь того парня, Хардуика?

Они все знали того парня Хардуика, поскольку различные задания, связанные с делом, которое вели адвокаты Хардуика, составляли львиную долю всей работы агентства уже больше четырех недель.

– Ни с того ни с сего Хардуик решил, что все-таки помнит, где он был ночью восемнадцатого апреля.

Со всех сторон стола раздались вздохи.

– Если он настолько глуп, что собирается выехать на амнезии, – сказал Старик, – ему нужно быть достаточно умным, чтобы не забыть, что у него амнезия.

Все засмеялись.

– Так что сегодня заплыло в офис? – поинтересовался Анджело.

– Мы были очень даже заняты.

– Отлично, отлично, отлично, – опять произнес Анджело и потер руки.

Через секунду Давид передразнил отца гнусавым голоском:

– Отлично, отлично, отлично.

– Что себе позволяешь, умник хохлатый, – сказал Анджело и потрепал его по макушке.

Давид, смеясь, пригладил волосы.

– Главное – это женщина, с богатым сыном, которому деньги некуда девать.

– Всем бы нам такие проблемы, – сказала Мама.

– Но женщина считает, что он не зарабатывает их как положено. У него нет постоянной работы, и откуда берутся деньги, он не говорит.

Все стали прислушиваться. Агентство в основном выполняло заказы адвокатов, занималось поисками пропавших родственников или собирало доказательства супружеских измен. Хотя Старик любил повторять историю о том, как ему однажды пришлось расследовать убийство. Неожиданно разбогатевший сын – это было что-то новенькое. Всем тут же захотелось расспросить Джину.

Разом зазвучали несколько голосов, но Анджело, подняв руку, назначил себя председателем.

– Мария, говори ты.

– Сколько лет ее сыну? – спросила четырнадцатилетняя Мария.

– Для тебя он слишком старый, девочка моя.

Мария вспыхнула, но улыбнулась. Ей нравилось, что в семье ее считают покорительницей сердец.

– Парню двадцать два, – сказала Джина.

– И все еще живет дома? – спросил Анджело.

– Ты тоже все еще живешь дома, – вставил Старик.

– У нас необычная ситуация, – заявила Мама.

– Ага, – сказал Давид, и все посмотрели на него. – У нас дом побольше, чем у других.

Все засмеялись мальчик блеснул семейным остроумием.

– Двадцать два года, – задумчиво протянул Старик. – Так чем же он занимается втайне от матери?

Джина сказала:

– Ну, он год и три месяца получает пособие, днем много спит, ложится поздно и вечерами и ночами часто уходит. Последнее, чем он занимался, – дизайн интерьеров. – Выражение лица Джины указывало на то, что она ждет подходящего вопроса, чтобы поделиться более интересными сведениями.

– Друзья у него есть? – спросила Мама.

– Нет.

– Да он, наверное, художник, – предположил Старик.

Джина покачала головой.

– Он записался в Открытый университет, а дома у него нет видеомагнитофона. Поэтому он и торчит там допоздна, – высказала свою версию Розетта, бухгалтер.

– Ничего себе, придумала, – сказал Давид.

Розетта улыбнулась.

Анджело задумчиво смотрел на жену.

– Что же это может быть? – подумал он вслух. – Что же это может быть?

– Сдаетесь?

– Ни за что! – воскликнул Старик.

Джина сказала:

– У безработного ленивого парня есть машина прошлого года выпуска с телефоном. Когда он по ночам уходит и мать наутро спрашивает его, чем он занимался, он всегда отвечает: «Ездил».

– Так, так, так, – сказал Анджело и обвел взглядом сидящих за столом. Все смотрели на него. Предстояло выбрать из имеющих водительские права того, кого можно попросить отказаться от ночного сна, чтобы следить за сыном.

– Можно попросить Сальваторе, – сказала Мама. Она не хотела, чтобы Старик где-то пропадал по ночам. Ночных бдений ей хватило еще в молодости.

Джина сказала:

– Да. Эта работа его заинтересует.

– Работа? – отозвался Старик. – Если он хочет работать, пусть приходит сюда и работает. Верно, Анджело?

– Салли знает, что он в любое время, когда захочет, может получить у нас место, – ответил Анджело. – Только он никогда не пойдет на это, папа.

– Никогда – это долгий срок, – произнес Старик. – Я бы так сказал: пока я жив.

– Это будет вечно, – сказала Мария, и Старик, который души не чаял во внучке, просиял и сказал:

– Ах ты, моя умница. Вот это настоящий ребенок.

– Я рада, что вам нравится моя дочь, папа, – сказала Джина.

Старик пару секунд смотрел на Джину, а потом разразился смехом. Сноха ему тоже нравилась.

– Так чем закончилось с этой женщиной? – спросил Анджело.

– Закончилось тем, что я записала машину, номер и адрес, номер телефона в машине, имена и все, что положено.

– Ты хочешь сказать, что нам уже сегодня ночью нужно выезжать?

– Я уже позвонила Сальваторе. Он сказал, что готов взять всю ночь или будет работать посменно, как тебе удобнее. Я не знала точно, как у тебя сложится с Хардуиком.

– Понятно, – сказал Анджело. – Еще мы можем попросить Макса или Джонни.

– Они за помощь дорого возьмут, – обронила Розетта.

– Сальваторе тоже недешево обойдется, – ответил Анджело.

– По крайней мере, он член семьи, – заметила Мама.

– Я тоже член семьи, – протестующим голосом произнес Старик. – Что это вы меня не вспоминаете, будто я жирафа от мыши не отличу? Меня вы уже и в расчет не берете или что? Может, у меня изо рта плохо пахнет?

– Я о тебе не забыл, папа, – сказал Анджело.

– Вам завтра кражей в магазине «Куикс» заниматься, – добавила Джина.

– Мне дешевле будет найти им нового охранника, чем сегодня вечером в срочном порядке нанимать детективов со стороны.

– Сегодня мы не будем никого нанимать, кроме Салли, – сказал Анджело. – Я не знаю, что там к чему, но мы справимся своими силами. Мы с чем угодно можем справиться своими силами.

– Пап? – подал голос Давид.

– Ага?

– А можно мне сегодня с тобой поехать?

– Я не знаю, буду ли я сегодня куда-то ехать.

– А тогда с дядей Салли можно поехать?

– Тебе завтра в школу, – сказала Джина.

– Я бы мог сказать, – честно признался Давид, – что мне не надо на занятия, что учителя себе опять какой-то выходной устроили, но мне ведь в школу не сегодня, а завтра.

– По-твоему, я этого не знала?

– Ну, сегодня же обычный день, ничего важного. Никаких контрольных, и домашку не задавали. Сегодня как раз самый удобный день.

– Хорошая попытка, – усмехнулся Анджело.

– Папа!

– Если мы завтра еще будем этим заниматься, то, может быть, завтра. В пятницу или в субботу вечером.

– Или и в пятницу, и в субботу?

– Посмотрим, посмотрим. – Анджело снова повернулся к Джине. А что с деньгами?

– У матери есть кое-какие деньги – тетя оставила. Она хотела на них ремонт дома сделать, но слишком беспокоится о ребенке. Она не сомневается, что он ввязался в какую-то историю.

– Как его зовут?

– Джон Ансон Хатуэлл.

– История?

– Я звонила Чарли и все проверила. Он в шестнадцать привлекался за хулиганство и признался в двух квартирных кражах. После этого еще дважды арестовывали, тоже за кражи, но снимали обвинение.

– Похоже, паренек не промах, – заметил Анджело.

– Я спросила ее, что она собирается делать, если мы выясним, что он занялся криминалом. Разумеется, она хочет, если что, сама «разобраться». Я сказала ей, что это зависит от того, что мы раскопаем, если мы вообще раскопаем что-нибудь.

– Сал сегодня выяснит, можно ли его вести одному или придется работать группой.

– Так ты его берешь на всю ночь? Без смен?

– Да, если не возникнет необходимости. Ну а если что, папа сможет его подменить. – Анджело посмотрел на отца. Старик посмотрел на жену. Жена посмотрела на Джину.

– Я поговорю с Салли, – сказала Джина. – Скажу, что он пойдет на всю ночь, если ничего не изменится.

– Итак, – сказал Анджело. – Ты говорила, что вы были очень заняты. Кто еще заходил?

– Еще заглянула одна дама, которая нашла в машине мужа гребешок для волос. Хотела, чтобы мы за ним проследили.

– Все бы им следить, следить, следить, – сказал Анджело.

– Но не подозревала, что это окажется так дорого и сколько это займет времени.

– Чтобы последить за гребешком? – встрял Давид.

– Она отправилась домой думать, так ли уж ей хочется узнать, кто хозяин гребешка.

– Не боишься мести семейных психологов? – полюбопытствовал Анджело. – Ты такие ценные советы раздаешь совершенно бесплатно.

– Бесплатно, бесплатно, бесплатно, – запел Давид.

3

На следующее утро в 10:55 Сальваторе заехал к Джине, отчитаться о ночной работе.

– Сегодня вечером я боссу снова понадоблюсь?

– Пока не знаю, Сал, – сказала Джина.

– Я просто пригласил модель. Но если это важно, я могу ей сказать, чтобы в другой день пришла.

– Я позвоню ему в машину.

– Или черкнешь записку в его органайзере?

– Сальваторе!

Джина позвонила Анджело, но того не оказалось в машине.

– Извини, – сказала она. – Попробую позвонить попозже.

– Я все обдумал, – сказал Сал. – Тут ничего серьезного. Но все равно позвони мне до обеда, хорошо?

– Зайдешь к нам на обед?

– Нет, спасибо, – сказал он и добавил игривым тоном: – Хочешь побыть для меня моделью?

– Только в свободное время. – Очевидная шутка, поскольку всем было известно, что свободного времени у нее не бывает.

– Будут нужны деньги, звони.

– Хочешь за ночь получить?

– Да. Раз уж ты упомянула. – Он засмеялся. Она оба знали, кому из них нужны деньги.

В пятницу обед устроили пораньше, потому что Давид и Мария хотели выйти погулять. Розетта по пятницам тоже уходила гулять со своим женихом, который пребывал в этом статусе вот уже четыре года и все это время терзался муками сомнения относительно нравственности развода, совершенно не думая при этом о нравственности их отношений. В пятницу готовила всегда Джина, если не была сильно занята, а если такое случалось, они все вместе шли в какой-нибудь паб.

Анджело был дома, когда Джина вернулась из офиса. Он уже начистил картошки.

– Что сказал Салли? – поинтересовался Анджело.

Обычно они обсуждали такие вопросы за столом, но, опасаясь реакции Давида, решили поговорить заранее.

– Он сказал, что Джон Ансон Хатуэлл слежки не заметил, поэтому для него хватит и одной машины.

– Уже что-то. Что он делал?

– Сал прибыл на место примерно в двадцать ноль-ноль. В двадцать один тридцать пять Хатуэлл вышел из дома, поехал в город и зашел в кафе «Генрис». Знаешь такое?

– Это на Моррис-стрит, что ли?

– Да. Знаешь, что это за место?

– Намекни.

– Работает всю ночь.

– Таксисты.

Джина улыбнулась, а Анджело задумался.

– Как долго Хатуэлл пробыл там?

– Всего полчаса. После этого катался по городу до двух часов восьми минут утра. Он мог звонить из машины, но Салли этого не заметил.

– Если бы он звонил, то кому?

Джина пожала плечами.

– А что потом?

– Потом в восемь минут третьего подобрал проститутку.

– Понятно.

– Высадил ее в два двадцать две.

– Может, у него денег немало, но тратить их на развлечения он, похоже, не любит.

– После этого он поехал домой.

– Хм.

– Его мать говорит, что он часто и в пять, и в шесть возвращается, так что вполне возможно, что вчера была нетипичная ночь. Я не знаю, чем он занимается днем, но ее волнуют в первую очередь вечера и ночи, поэтому я ей сказала, что на этом мы и сосредоточимся.

– Да, я думаю, займемся пока этим. Ее интересует, как он зарабатывает деньги, а не на что он их тратит.

Джина кивнула.

– Я займусь им сегодня. Завтра, может, снова Салли позову.

– А Давид?

Они посмотрели друг на друга, и Анджело сказал:

– Я как будто пообещал ему.

– Да, – сказала Джина. – Хорошо.

4

Анджело и Давид остановились невдалеке от дома Хатуэлла в 18:30. Машина их была хорошо подготовлена для долгой ночи. Термосы, кассеты с музыкой, еда, шерстяные одеяла. Банки для хранения вещественных доказательств, на всякий случай. Это была не первая слежка Давида, и он знал, что нужно делать.

– Какая из машин его, пап?

– Вон тот «опель» через дорогу. Под фонарным столбом.

– Вижу.

– Как у тебя с глазами сегодня, сынок? Можешь номер рассмотреть?

Давид прочитал вслух номер и произнес:

– Дедушка сказал маме, что тоже хотел сегодня приехать.

– Мне он ничего не сказал.

– По-моему, бабушка его отговорила.

– Скорее по телику какой-нибудь сериал про сыщиков идет. Он обожает находить ошибки в детективах.